Митрополит Феогност

145

МИТРОПОЛИТ ФЕОГНОСТ.

Св. Петр, дав Ивану Даниловичу свое согласие быть погребенным вместо Владимира в Москве, оставил чрез сие как бы завещание своим преемникам, чтобы они утвердились на жительство вместо первого в последней. Однако, это своего рода завещание имело характер только приглашения и нисколько не обязательства, так что могло быть исполнено преемниками, начиная с непосредственного или первого из них, а могло быть вовсе и не исполнено. Между тем для московского князя в его государственных интересах было чрезвычайно важно, чтобы случилось так, как он желал, потому что пребывание митрополитов в его удельно-стольном городе представляло бы собою решительное обеспечение успеха явившейся у него мысли о возвышении своего удела на степень наследственного великого княжения. Надеяться на то, чтобы митрополит, присланный на место св. Петра из Греции и Грек, оказался именно таким человеком, какой был желателен, т. е. который бы согласился содействовать новым политическим стремлениям Ивана Даниловича, конечно, было очень не надежно. И князь с св. Петром решились на смелое дело: обходя великого князя, они избрали в будущие преемники второму из них своего человека, некоего архимандрита Феодора 1).

1) Об избрании св. Петром на свое место архимандрита Феодора говорит неизвестный автор первого его жития (готовясь испустить дух, умиравший св. Петр «рече преподобному архимандриту Феодору, его же воименова на митрополию: «мир ти, чадо, аз почити хощу»). Киприан, как человек пришлый и не сочувствовавший избранию митрополитов в самой России, умалчивает об этом весьма важном обстоятельстве. Кто такой был архимандрит Феодор, остается неизвестным. Если бы можно было принять уверение летописей, что Даниил Александрович основав в Москве Данилов монастырь, учредил в нем архимандритию: то следовало бы думать, что Феодор был архимандритом именно этого Данилова-монастыря; но сомнительно, чтобы Даниил Александрович учредил в своем монастыре архимандритию. Затем, в северной Руси (кроме Новгорода) были

146

Но смелость не имела на сей раз того успеха, которым она. иногда сопровождается: архимандрит Феодор не был поставлен патриархом в митрополиты и на место св. Петра был прислан из Константинополя Грек Феогност. Нам неизвестна история устранения Феодора от кафедры митрополии. В Константинополе, не смотря на два, только что перед тем бывшие, случая поставления митрополитов из природных Русских, не могли иметь охоты поступать таким образом; а поелику неприятная просьба шла не от самого великого князя, а помимо него от князя удельного: то она и могла быть отстранена патриархом. Но необходимо думать, что во всяком случае помешал исполнению просьбы великий князь,—второй сын тверского Михайла Ярославича Александр Михайлович. Избрание кандидата в митрополиты московским князем было посягательством на его—великого князя права, и при этом посягательством, которое было рассчитано именно против него: естественно, что он должен был со всею решительностью восстать перед патриархом против искания князя московского (очень может быть, что Александр Михайлович противопоставлял кандидату Ивана Даниловича своего собственного кандидата, но что патриарх отстранил и его, не желая между двумя соискавшими места кандидатами оказывать предпочтения одному).

На счастье Москвы, которой суждено было стать собирательницею Руси, дело ее не пропало и с устранением ее кандидата от кафедры митрополии. Перед самым прибытием на Русь нового митрополита Иван Данилович успел сесть на стол великокняжеский вместо Александра Михайловича (в конце 1827—в начале 1328 года) и встретил нового митрополита не как удельный князь московский, а. как великий князь русский. В воле нового митрополита было принять или не принять московские требования Ивана Даниловича; но, не принимая требований, он сделал бы своим врагом великого князя. С другой стороны, этот великий князь был государственный человек далеко не рядовой, следовательно,—как можно предполагать,

тогда два архимандрита: владимирский Рождественского, монастыря и ростовский Петровского монастыря; первый был архимандрит именно митрополичий, а второй чужой епархии, почему и представляется вероятнейшим думать на первого. Могло быть, впрочем, еще так, что сам св. Петр перед своею смертью дал сан архимандрита игумену Данилова монастыря (только в 1330-м году архимандрит дворцового Спасского монастыря, перемещенный, по словам летописей, в сем году из Данилова монастыря, назывался не Феодором, а Иоанном).

147

обладал способностью убеждения и привлечения к себе людей не совсем обыкновенною. Как бы то ни было, новый митрополит изъявил готовность быть помощником Москвы в ее государственных стремлениях и таким образом, заменяя своего предшественника, явился тем, чего Москва желала и искала. «Прииде, говорить о Феогносте московский летописец, на великий стол на митрополью, на Киев и на всю Русь, таже прииде в Володимер и в славный град Москву, к пречистой Богородице Успению и к чудотворцову гробу Петрову, и на его место седе и в его дворе нача жити, милость Божия с ним и пречистые Богородицы и великого чудотворца Петра молитва и благословение: иным же князем многим не много сладостно бе, еже град Москва митрополита имяше в себе живуща» 1). Другие князья весьма поняли, какой смысл и какое значение могло иметь переселение митрополитов в Москву на жительство.

Феогност был поставлен в митрополиты русские или в конце 1827-го или в начале 1328-го года, ибо в Мае месяце второго года он был уже в России.

По прибытии на Русь он не проехал прямо на север, но остановился на юге, в волынской земле. В Мае месяце 1328-го года он поставил здесь двух епископов—владимирского и галицкого, при чем участниками его в поставлении новых епископов были существовавшие или прежние епископы: перемышльский, холмский, луцкий и Туровский 2), иначе сказать—все наличные епископы галицко-волынекой Руси. Считая вероятным думать, что епархии галицко-волынския подчинены были ведению митрополита литовского, поставленного в 1316—1317-м году, нужно будет понимать дело так, что Феогносту при вступлении его на кафедру удалось достигнуть того, чтобы митрополия литовская была закрыта. А что при сем вступлении Феогноста на кафедру по всей вероятности была закрыта митрополия литовская, если и не входили в ее состав епархии галицко-волынские, следует из того, что в числе епископов, участвовавших в поставлении новых

1) Никон. лет. III, 139.

2) См. греческие записи о поставлении епископов при митр. Феогносте, открытые г. Регелем в одной ватиканской рукописи и напечатанные—в русском переводе в статье г. Васильевского: «Записи о поставлении русских епископов при митрополите Феогносте в ватиканском греческом сборнике», помещенной в февральской книжке Журнала Министерства Народного Просвещения за 1888-й год; в греческом подлиннике—в издании г. Регеля: Analecta Byzantino—Russica, Petropoli, 1891.

148

епископов, мы видим епископа туровского, епархия которого в государственном отношении, как сказали мы выше, по всей вероятности уже принадлежала тогда Литве. Акты патриархии константинопольской дают знать, что в Апреле месяце 1829-го года находился в Константинополе митрополит литовский 1). Считая вероятным сейчас сказанное, должно будет предполагать, что митрополит литовский, кафедра которого была закрыта при поставлении Феогноста в митрополиты, явился в Константинополь, чтобы хлопотать о новом ее открытии 2).

После неизвестно сколь продолжительного пребывания в южной, волынской, Руси, Феогност в том же 1328-м году прибыл на север, чтобы, согласно исканию вел. князя Ивана Даниловича, стать вслед за св. Петром митрополитом именно московским.

Изъявив свою готовность быть помощником Москвы в ее государственных стремлениях, он явился помощником весьма ревностным, так что в этом качестве приобрел полное право на ее благодарность, подобно своему предшественнику св. Петру и подобно своему преемнику св. Алексию.

Москва задалась высокою мыслью, поставив себя на место Владимира, сделаться столицей наследственного великого княжения; между тем она была до тех пор городом очень бедным. Так как соответствующая положению внешность одинаково необходимым образом требуется сколько от людей, столько же и от городов: то князья московские, если они серьёзно помышляли сделать свою столицу столицей великого княжения, должны были позаботиться, чтобы сделать из нее в отношении к внешности город более или менее соответствующий роли, к которой она предназначалась. К заботам об этом и побудил митр. Феогност Ивана Даниловича тотчас же по своем прибытии в Москву, при чем и сам принял деятельное

1) См. Acta Patriarchatus Constantinopolitani, изданные Миклошичем и Миллером, I, 147 (после двух безымённых упоминаний о митрополите литовском,—под 1317-м и 1326-м годами, на сей раз акты называют его по имени, которое есть Феофил).

2) В Январе месяце 1327-го года, т. е. тотчас после смерти св. Петра, мы видим митрополита литовского в Константинополе,—Acta Patriarchat. Constantinop., I, 143. Конечно, он приезжал в Константинополь по каким либо делам своей-митрополии, но по каким именно и не находилась ли поездка в какой либо связи со смертью св. Петра, к сожалению, совершенно ничего не можем сказать.

149

участие в их осуществлении. В древнее время как везде, так в частности и у нас на Руси, благоукрашение городов составляли храмы или церкви. У нас на Руси церквами, благоукрашающими города, считались церкви каменные, в отличие от церквей деревянных, каковыми были обыкновенные наши церкви. О благоукрашении Москвы церквами каменными и должно было позаботиться, чтобы выдвинуть ее из ряда городов бедных и сделать городом великолепным в тогдашнем смысле, достойным стать столицею великого княжения. Строение церквей каменных и началось в Москве тотчас же по прибытии в нее митр. Феогноста, при чем он сам не только явился помощником великого князя, но и взял на себя инициативу. На другой год после своего прибытия, в 1329-м году, он построил в Москве две каменные церкви—Иоанна Лественика 1) и апостола Петра (поклонения честных его вериг 2); в следующем 1330-м году великий князь заложил третью каменную церковь—св. Спаса в своем домовом или придворном Спасском монастыре 3); спустя четыре года после сего, в 1333-м году, великий князь построил еще одну каменную церковь-г-архангела Михаила 1). Таким образом, в самом

1) В последующее время над церковью Иоанна Лествичника была устроена колокольня (потому, что на колокольни ходят по лестницам?), отчего она стала называться церковью «Ивана святого под колоколами»; в настоящее время она под колокольней кремлевских соборов, которая от нее получила название Ивановской. В 1326-м году у Ивана Даниловича на память Иоанна Лествичника (30 Марта) родился сын Иван (Воскрес. лет.): вероятно, что по сему случаю и построена наша церковь.

2) Церковь ап. Петра была построена не как самостоятельная церковь, а как придел к церкви Успения Божией Матери, в которой был погребен св. митр. Петр (с северной стороны. Была построена или потому, что поклонение веригам ап. Петра (16 Января) было, может быть, днем ангела св. Петра, или потому, что придел поклонения веригам находился в константинопольской св. Софии. см. Паломник Антония по изд. Савваитова, col. 63).

3) Ныне—придворный собор Спас на Вору (находящийся во дворе дворца.— В летописях говорится, что при сем и основан был монастырь Иваном Даниловичем; но монастырь упоминается ранее, под 1319 г., в рассказе о приведении в Москву из Орды тела Михаила Ярославича).

4) Ныне—Архангельский собор. Существовала ли прежде каменной деревянная церковь архангела Михаила, это составляет вопрос и более вероятно, что не существовала. Никоновская летопись уверяет, что Данило Александрович и Юрий Данилович погребены в церкви архангела Михаила. Но Данило Александрович погребен в Даниловом монастыре, а Юрий Данилович—в церкви св. Димитрия,

150

непродолжительном времени после прибытия Феогноста в Москву, благодаря ему и его влиянию, в ней явилось пять каменных церквей, считая с тою церковью Успения Божией Матери, которая была заложена перед смертью св. Петра и в которой он был погребен. Этим числом пяти каменных церквей Москва не сравнялась по их количеству с Владимиром; а поелику все церкви, не исключая и церкви Успения Божией Матери, были по своим размерам весьма скромные, то вовсе не сравнялась с ним и по качеству церквей: но не успев достигнуть еще этого, она все-таки сразу достигла того, чтобы решительно выдвинуться из ряда других городов владимирской или суздальской Руси. Теперь, заявляя свои высокие притязания, она вовсе не могла уже казаться смешною по несоответствию ее притязаний с ее внешностью 1).

При мощах св. Петра начали совершаться чудеса с самой минуты его погребения. Князь Иван Данилович приказывал записывать чудеса и еще прежде прибытия Феогноста на Русь, будучи побуждаем—с одной стороны, конечно, непосредственным желанием прославить чудотворца, а с другой стороны—несомненно и государственными целями прославить Москву, удостоившуюся получить явный знак Божия к себе благоволения в том, что почивший в ее стенах святитель сподобился получить от Бога дар чудотворений, посылал записи о чудесах во Владимир, чтобы они прочитывались с амвона в кафедральной митрополичьей церкви и таким образом становились известными всей Руси 2). Чудеса продолжали совершаться при мощах св. Петра и после прибытия Феогностова на Русь. Митрополит, конечно, не мог отнять у мощей дара чудотворений; но он которая после составляла придел Успенского собора (см. в летописях о построении нового Успенского собора под 1472 г.).

1) Спустя 11-ть лет после построения церкви архангела Михаила, в продолжение 1344—1345-го годов, все пять каменных церквей были росписаны стенным письмом, которое было произведено отчасти мастерами греческими, отчасти собственными русскими. Об этом нарочито скажем ниже, в отделе о храмах и богослужении.

2) См. первое житие св. Петра, принадлежащее неизвестному. Что еще до прибытия Феогноста, ясно из того, что во Владимире записи о чудесах читал ростовский епископ Прохор, очевидно, заменявший не прибывшего еще митрополита и во всяком случае умерший до прибытия Феогностова (в некоторых списках жития великим князем называется Иван Данилович, но это ошибка или ошибочная поправка вместо: Александр Михайлович).

151

очень мог не позаботиться о торжественной канонизации чудотворца Феогност, побуждаемый, с одной стороны, желанием воздать должное угоднику Божию, явно прославленному Богом, а с другой стороны— несомненно побуждаемый и желанием содействовать прославлению Москвы, поспешил торжественным и формальным образом причислить Петра к лику святых. Чтобы придать акту этого причисления или канонизации возможно большую торжественность и твердость, что также имело значение в видах политических, митрополит не совершил его сам собой, как это делалось у нас дотоле и на что имел он право, а испросил разрешение на него у патриарха. Сохранилось до настоящего времени послание к Феогносту константинопольского патриарха Иоанна Калеки от Июля месяца 1339-го года, в котором патриарх благословляет митрополита причислить Петра к лику святых 1). В своем послании патриарх пишет митрополиту: «Получили мы писание твоего святительства с извещением и вместе, удостоверением о бывшем пред тобою архиерее той же святейшей церкви, что по смерти он прославлен от Бога и явлен истинным угодником Его, так что от него совершаются великия чудеса и исцеляются всякие болезни. И мы возвеселились о сем и возрадовались духом и возслали Богу подобающее славословие. А поелику твое святительство и от нас искало наставления о том, что должно учинить с таковыми святыми мощами,—(то отвечаем:) и сам ты знаешь и не не ведаешь, какого чина и обычая держится в подобных случаях церковь Божия; получив твердое и несомненное удостоверение касательно и сего (святого), твое святительство да поступает и относительно его всецело по тому же уставу церкви: почти и ублажи угодника Божия песнопениями и священными славословиями и предай сие на будущия времена, в хвалу и славу Богу, прославляющему прославляющих Его». Канонизация св. Петра имела ту особенность, что при сем мощи его не были изнесены из гроба, но по-прежнему остались сокрытыми в нем.

Несомненно, что эта канонизация имела для Москвы чрезвычайно важное политическое значение. Из очень длинного ряда русских митрополитов за трехсотлетнее существование русской церкви св. Петр, благоволивший избрать Москву местом своего обитания, был первый, удостоившийся торжественного церковного прославления: в этом могли видеть явный знак особенного Божия к ней благоволения, предна-

1) В Acta Patriarchat. Constantinop. I, 191, и отсюда с русским переводом в Памятниках Павлова, приложж. col. 11.

152   

значившего ей исключительный жребий 1). Вместе с тем, имея в стенах своих чудотворные мощи новопрославленного святителя, Москва необходимо должна была привлекать к себе взоры всей северной Руси. Вообще, гроб св. Петра, после того, как он—Петр был канонизован, стал твердым краеугольным камнем для нее в ее стремлениях к политическому возвышению.

Прибыв на Русь и утвердив свое постоянное пребывание в Москве, митр. Феогност на другой год после прибытия, в 1329-м году, по примеру своих предшественников Кирилла и Максима, а вероятно—и св. Петра, ходил в Новгород для его посещения.

Во время своего пребывания в Новгороде он должен был оказать политическую услугу великому князю Ивану Даниловичу. В Тверь в 1327-м году приехал ханский посол (Шевкал), который сам лично и чрез свою свиту страшно утеснял жителей; дело дошло до открытого возмущения со стороны последних и произшедшая между Тверичами и Татарами резня окончилась тем, что посол ханский был убит, а все бывшие с ним Татары были перебиты. Тверской князь Александр Михайлович, бывший в то же время и великим князем владимирским, допустив сделать это (а может быть—и сам это устроив), бежал из Твери и укрылся во Пскове, а хан (Узбек), страшно разгневанный поступком Тверичей, отдал великое княжение Ивану Даниловичу и потребовал от нового великого князя, чтобы этот представил ему Михайла Александровича. Иван Данилович

1) В Степенной книге читаем: «Аще и мнози беша пресвященнии митрополиты, иже преже (святителя Петра) престол руския митрополия украшаху, от первого в Киеве граде святейшого митрополита Михаила и до Максима митрополита, иже соверша житие во граде Владимире, ихже числом 23,—вси же сии пресвященнии митрополиты многи труды и подвиги показали и многи добродетели к Богу стяжаша и вси поспешением Святого Духа церковь Христову непорочно сохранили и слово истинны божественные благочеетно исправили, и аще тако святии быша, овии же от них и чудес дарования от Бога прияли, а еще же и получиша небесные почести кождо противу труду своему: на земли же ни един от них не сподобися получити в день памяти их празднества и торжественного блаженства, дондеже благоволи Бог прейти и утвердитися киевской и владимирской державе в боголюбивом граде Москве, идеже тогда державствова великий князь Иван, рекомый Калита, по отце своем блаженном Данииле Александровиче; и тогда благоволением Божиим прииде во град Москву сий Божий человек, великий во святителех, Петр, с нимже вкупе и Божия благодать совниде, якоже сам пророче и благослови сий Божий святитель, его же и сам Бог продави паче всех преже его бывших руских митрополит», - I, 409.

153

в сопровождении других князей и Новгородцев отправился под Псков доставать тверского князя. Но Псковичи решительно не хотели выдавать Александра Михайловича. Тогда Иван Данилович обратился с просьбою к митрополиту, чтобы он наложил на тверского князя и на Псковичей церковное отлучение. Как видно из рассказа летописей, митрополиту, только что прибывшему на Русь, не хотелось начинать своей деятельности таким печальным действием, как церковное отлучение 1); но, в конце концов, он был вынужден исполнить требование великого князя. Александр Михайлович, не желая, чтобы из-за него тяготело на Псковичах церковное отлучение, удалился от них в Литву к Гедимину, а митрополит после этого снял с Псковичей отлучение.

Возвратившись из Новгорода в Москву и совершив в ней, или, может быть, отчасти в ней, отчасти во Владимире, в течение последних месяцев 1329-го—первых месяцев 1330-го года, поставления трех новых епископов (ростовского, суздальского и тверского 2), Феогност опять отправился в южную, волынскую, Русь, чтобы отсутствовать из Москвы на довольно продолжительное время. Из актов патриархии константинопольской видно, что в Апреле месяце 1331-го года находился в Константинополе митрополит галицкий 3), а из актов, относящихся к нашей церковной истории, видно, что в Августе месяце 1331-го года находился при митр. Феогносте епископ галичский, участвовав в поставлении им одного нового епископа (черниговско-брянского 4). Два эти известия необходимо понимать и примирять таким образом, что в Апреле 1331-го года епископу галичскому удалось достигнуть того, чтобы открыта была митрополия галицкая, но что весьма скоро за сим, к Августу месяцу того же года, по стараниям Феогноста, опять была закрыта. Это открытие галицкой митрополии и эти старания об ее закрытии, нет сомнения, и заставили Феогнаста предпринять путешествие в галицко-

1) Иван Данилович и другие, бывшие е ним, князья «начата увещевати и молити пресвященного митрополита Феогноста, дабы отлученьем и запрещением связал» Александра Михайловича,—Никон. лет. III, 153.

2) См. указанные выше греческие записи о поставлении митр. Феогностом епископов. Места поставления в записях, к сожалению, не обозначаются; но гораздо вероятнее думать, что поставления указанных трех епископов совершены в Москве или во Владимире, чем в Новгороде.

3) Acta Patriarchat. Constantinop., I, 164.

4) См. указанные выше и сейчас помянутые записи о поставлении епископов.

154

волынскую Русь и пробыть там довольно долго, с Марта Апреля 1330-го года до Апреля—Мая 1332-го года 1).

Виновником настоящего, весьма недолго продолжавшегося, отделения галицко-волынской Руси в особую митрополию с гораздо большею вероятностью должен быть считаем Гедимин литовский, чем великий князь галицкий, которым в 1331-м году был последний князь из дома Романова Юрий Андреевич, ибо этот последний Романович представляется государем настолько слабым, настолько, так сказать, одною тению государя, что усвоят ему искание для себя отдельного митрополита весьма мало вероятно. Что касается до Гедимина, то он мог действовать или сам непосредственно или чрез своего сына Любарта, по христианскому православному имени Димитрия, который с 1320-го года сидел на уделе в Волынском Луцке, доставшемся ему после его тестя Льва Юрьевича, младшего брата вел. кн. Андрея, отца нашего Юрия II. Ответ на вопрос: почему Гедимин хлопотал о восстановлении митрополии галицкой, а не своей литовской, может быть дан без затруднения. В Константинополе гораздо легче было добиться восстановления митрополии галицкой, чем митрополии литовской: как дают знать греческие акты, император и патриарх константинопольские, один раз открыв митрополию литовскую, не хотели больше открывать ее, потому что христиан в самой Литве было весьма мало и что они удобно могли быть заведуемы соседним епископом русским 2).

Во время пребывания Феогноста в южной Руси, в след за тем, как 25-го Августа 1331-го года он поставил во Владимире Волынском новгородского архиепископа Василия, присылали к нему посольство Псковичи, с просьбой поставить им своего особого епи-

1) Как видно из тех же записей о поставлении епископов по соображении их с известиями наших летописей.

2) См. у Павлова в помянутой статье «О начале галицкой и литовской митрополий», стр. 33. А что находившийся в Апреле месяце 1331-го года в Константинополе ὁ Γαλίζης был несомненно митрополит галицкий, а не епископ, как принимают иные, это видно, во-первых, из того, что ему дается титул ὑπερειμοσ’а, который никак но мог быть дан епископу, во вторых—из того, что в записях о закрытии в 184 7-м году митрополии галицкой, открытой в 1337-1338-м году, говорится, что до того времени она была открываема πολλάκις—иного раз (у Павлова ibid., стр. 17), между тем как если принимать, что ὁ Γαλίζης 1331-го года был епископ, то открытий митрополии до 1347-го года будет у нас и всего два.

155

скопа. После отбытия митрополита из Новгорода тверской князь Александр Михайлович, ушедший из Пскова в Литву, снова возвратился во Псков, с тем чтобы сесть в нем на княжении в качестве подручника Гедиминова. Псковичам, отторгавшимся от Новгорода в отношении государственном, очевидно, желательна была отдельность от него и церковная, и они, избрав кандидата в отдельные епископы псковские,—некоего монаха Арсения, отправили его к митрополиту с просьбой о поставлении. Просьба была настоятельно поддерживаема Гедимином и всеми князьями литовскими. Но Феогност, отчасти, вероятно, не желая оскорблять Новгородцев и их владыки, а отчасти, вероятно, потому именно, что исполнение просьбы соответствовало бы видам литовским, отказал в ней Псковичам, при чем, как нужно думать, мотивировал свой отказ Гедимину чем-нибудь благовидным, т. е. приводил какое-нибудь каноническое основание для отказа.

Из галицко-волынской Руси Феогност не возвратился прямо в Москву, но предпринимал еще путешествие из нее в Константинополь. Достигнув закрытия открытой было митрополии галицкой через своих послов к императору и патриарху, он, вероятно, находил нужным свое собственное путешествие к ним по той причине, что не были совсем устранены или явились новые опасности для восстановленного единства митрополии.

Возвратный путь из Константинополя в Россию, и именно в Москву, митрополит держал через Орду 1). Может быть, ему нужно было видеть хана, которым был тогда знаменитый Узбек, для каких-либо дел церковных; может быть, он имел поручения к хану из Константинополя; а может быть, наконец, и то, что он шел через Орду просто потому, что через нее лежала одна из дорог, по которым ему нужно было возвращаться из Константинополя на Русь, и, как кажется, одна из дорог, по которой наиболее ездили. В Москву митрополит прибыть весной 1333-го года 2).

В 1341-м году произошла в Орде смена ханов: умер сейчас помянутый Узбек и на его место вступил сын его Чанибек

1) Летописи о возвращении Феогноста из путешествия в волынскую землю. (Никои, лет. под 1332 годом, III, 160).

2) Что в 1333-м году, это говорят многие летописи; что весной, это дают знать некоторые хронографы, по которым митрополит, прибыв в 1333-м году из Орды, закладывал в сем году в Москве церковь архангела Михаила.

156   

(Джанибек 1)). Так как Узбек при своем вступлении на престол узаконил, чтобы митрополиты являлись к новым ханам за получением утвердительных ярлыков, то Феогност должен был предпринять путешествие в Орду к новому хану для сейчас помянутой цели (в 1342—43-м году). Это его путешествие в Орду едва было не имело для церкви весьма печальных последствий. Когда он находился у хана, какие-то русские люди наговорили на него последнему, что он много бесчисленно имеет дохода и злата и сребра и всякого богатства и что поэтому весьма справедливо было бы, чтобы он платил в казну ханскую ежегодную дань 2). Неизвестные русские люди, наговорившие хану на митрополита, были, вероятно, какие-нибудь удельные князья, потому что митрополит, представлявший собою исключительного сторонника и друга великого князя, должен был иметь между первыми врагов и недоброжелателей; а поводом к наговору могло послужить то, что Феогност, как мы имеем некоторые основания думать, действительно был человек, нарочито заботившийся об умножении митрополичьих доходов и в большей или меньшей мере преданный печальной страсти сребролюбия. Внимая наговорам, хан потребовал от митрополита, чтобы он обязался платить ему ежегодную дань,—с себя, подразумевается, и со всего духовенства. Но если действительно правда, что Феогност накликал было беду на русскую церковь своею заботливостью об умножении митрополичьих доходов; то он же сумел и предотвратить от нее беду. Не смотря ни на какие угрозы и старания ханских чиновников, чрез которых ведено было дело, он решительно отказал в предъявленном ему требовании. Хан золотоордынский, конечно, был деспот; но, во-первых, хан Чанибек был из числа деспотов лучших 3); во-вторых, и деспоты иногда уступают, когда против них твердо борются законом. У Монголов со времен Чингиз-хана существо-

1) Чанибек, как замечали мы выше, вступил на ханский престол не непосредственно после Узбека, а после весьма недолгого сидения на нем своего старшого брата Тинибека.

2) Никон. лет. III, 179. В Новгородской летописи сказано, что наговорили хану на митрополита калантаи (напечатано: Калантай). Так как по Гаммеру «калан» значит подать (Geschichte d. gold. Horde, S. 217, прим. 6), то калантаи должно значить: сборщики податей.

3) Наши летописи отзываются о нем; «бе сей царь Чанибек Азбякович добр зело ко христианству, многу лготу сотвори земле рустей».—Никон. летоп. III, 209.

157

вал органический государственный закон, находившийся в знаменитой Ясе (как называлось собрание законов, изданное Чингизханом), что духовенства всех вер должны быть свободны от даней. Нет сомнения, что, опираясь на этот закон, митрополит и успел отстоять неприкосновенность прав русского духовенства. Все-таки однако он не просто взял, а должен был купить себе победу: на подарки хану, ханше и их чиновникам он должен был истратить шесть сот рублей (каковая, на первый взгляд небольшая, сумма, на самом деле составляет немалую сумму шестидесяти или более тысяч нынешних кредитных рублей 1). По всей вероятности, значительная часть из этой суммы досталась жене хана знаменитой Тайдуле, ибо она, в знак своего благоволения к митрополиту, дала ему свой собственный ярлык сверх ярлыка хана—своего мужа: приобретение Феогностом благоволения этой ханши должно быть считаемо большим добром, извлеченным из худа.

При вступлении на кафедру Феогносту удалось закрыть открытую было митрополию литовскую; в 1331-м году ему удалось закрыть вторично было открытую митрополию галицкую: но эта последняя митрополия спустя шесть лет после 1331-го года вновь была открыта. В акте константинопольской патриархии, не имеющем даты, но который должен быть относим ко второй половине 1337-го—к началу 1338-го года 1), значится находящимся в Константинополе митрополит галицкий,—и к этому 1337—1338-му году и должно быть относимо третие открытие митрополии галицкой 1). История этого открытия также совсем неизвестна, как и предшествующих двух. Во всяком случае, что касается до государя, которому должны быть усвояемы старания

1) См. переложение старых денег на новые в статье В. О. Ключевского: «Русский рубль XVI—XVIII в. в его отношении к нынешнему», напечатанной в I книге Чтен. Общ. Ист. и Древн. за 1884-й год.

2) Acta Patriarchat. Constantinop., I, 171 нач.. Акт занимает место между актами с датой—от Июля 1337-го года и от Февраля 1338-го года.

3) Правда, что импер. Иоанн Кантакузин и патр. Исидор в своих грамотах о закрытии третьей галицкой митрополии относят ее открытие ко времени происходивших в Константинополе смут, каковые смуты, состояв в междоусобной войне между материю малолетнего императора Иоанна Палеолога и правителем государства, последующим соимператором Иоанна, самим нашим Кантакузиным, начались в Октябре 1341-го года. Но должно думать. что император и патриарх только сваливают вину на смуты, чтобы представить открытие галицкой митрополии делом предосудительным (в действительности, между смутами и открытием митрополии нельзя усматривать никакой внутренней связи).

158

об открытии митрополии: то из трех государей, между которыми в 1337—1338-м году были разделены Галиция с Волынью и вся юго-западная Русь, старания должны быть усвояемы Гедимину с его сыном Любартом, ибо третий государь,—мазовецкий княжим Болеслав Тройденович, получивший в качестве женинова наследства именно в 1337-м году собственную Галицию, помышлял не о том, чтобы восстановит последней митрополию, а чтобы ввести в ней католичество. Эта третья галицкая митрополия существовала до Августа месяца 1347-го года, т. е. в продолжение 10-ти или 10-ти с небольшим годов 1).

В греческих актах о закрытии митрополии сообщаются официальные сведения о пределах, которые она имела, именно—она обнимала Галицию, Волынь и юго-западную литовскую Русь. Епархии, принадлежавшие к ней, поименовываются: владимирская, холмская, перемышльская, луцкая и туровская 2). В государственном отношении область митрополита, как мы сказали сейчас выше, не принадлежала какому-нибудь одному владетелю, а разделялась между тремя владетелями или слагалась из трех частей, принадлежавших разным владетелям: Галиция сначала имела собственного государя в лице помянутого Болеслава Тройденовича, а потом сполна или не сполна досталась королю польскому; государем Волыни был, одну часть ее

1) Король польский Казимир, просивший в 1370-м году у патриарха константинопольского особого митрополита для Галиции, писал в своей к нему о сем грамоте: «От века веков Галич слыл митрополиею во всех странах и был престолом митрополии от века веков: первый митрополит вашего благословения Нифонт, второй митрополит Петр, третий митрополит Гавриил, четвертый митрополит Феодор,—у Павлова ibid. col. 126. Принимая Нифонта за первого галицкого митрополита, поставленного в 1308 м году и разумея под Петром митрополита всея России св. Петра, который был послан в Константинополь ставиться в отдельные митрополиты галицкие, относительно Гавриила и Феодора можно думать, что их нужно поставить одного на место другого и что второй из них был митрополит 1331-го года, так как мы положительно знаем из греческих записей о поставлении Феогностом епископов, что митрополит 1331-го года назывался Феодором, а первый—митрополит 1337—1338-го года.

2) Греческие акты о закрытии митрополии в числе шести, именно—хризовул импер. Иоанна Кантакузина от Августа месяца 1347-го года и грамоты его—к митр. Феогносту, вел. кн. Симеону Ивановичу и князю Любарту Гедиминовичу, от Сентября месяца того же года, постановление патр. Исидора и грамота его к бывшему галицкому митрополиту от второго из двух указанных месяцев того же года,—в Памятна. Павлова, col. 13 sqq, №№ 3-8.

159

получивший по наследству, а другую захвативший силой, сын Гедиминов Любарт; государем третьей части Руси, входившей в состав митрополии, был великий князь литовский 1). В сведениях, которые сообщаются актами относительно области митрополии, есть один непонятный для нас пункт. В числе епархий митрополии поименовывается епархия туровская; а так как область туровская в государственном отношении несомненно принадлежала тогда Литве, то из сего несомненно следует, что и литовская или принадлежавшая Литве Русь входила в область митрополии. Между тем в числе епархий митрополии не упоминается другая литовско-русская епархия полоцкая. Вероятнейшей причиной умолчания представляется нам следующее. В канцеляриях императорской и патриаршей не было известно, какие епархии входили в состав митрополии галицкой, открытой в. 1337—1338-м году; но в них известно было, какие епархии входили в состав митрополии галицкой, открытой в первый раз, в 1303-м году. Предполагая, что состав епархий митрополии, открытой в 1337—1338-м году, был тот же, чти» митрополии, открытой в 1303-м году, канцелярии и перечисляют в актах те епар-

1) После великого князя галицкого Юрия Львовича, погибшего в конце 1315-го года при обороне города Владимира от Гедимина, остались два сына Андрей и Лев, из которых первый занял престол великокняжеский во Львове (составлявшем тогдашнюю столицу великого княжения), а второй сел на уделе в Луцке. Льву Юрьевичу, умершему до 1320-го года, как принимают—в 1319-м году, наследовал на уделе луцком зять его, муж его дочери, Любарт, сын Гедимина. После Андрея Юрьевича, умершего в 1324-м году, остался сын Юрий, который, быв бездетным, занимал престол до 1337-го года и на котором кончился ряд или пресекся род князей галицких. Юрию Андреевичу наследовал Болеслав Тройденович, сын польского мазовецкого князя Тройдена, мать которого, а жена Тройдена, была дочерью или Юрия Львовича или Андрея Юрьеевича. После смерти Болеслава, за приверженность к католичеству, а, может быть, и за другое что отравленного галицкими боярами 25-го Марта 1340-го года, собственною Галицией овладел король польский (в продолжение 9-ти лет до 1349-го года боровшийся с упорными возмущениями,—Длугош), Волынью Любарт Гедиминович с своими братьями (cfr договор сыновей Гедимина с королем польским, напеч. в Акт. Западн. Росс. т. I, № 1), а западною Русью, так сказать, надволынскою, насколько она еще не была покорена великими князьями литовскими, овладели эти последние.—В Литве на престоле великокняжеском до конца 1341-го года сидел Гедимин; Гедимину наследовал сын его Евнутий, который в 1345-м году согнан был с престола своим братом, знаменитым Ольгердом.

160     

хии, которые составляли митрополию 1303-го года. А так как епархия полоцкая не входила в состав митрополии 1303-го года, то по сей причине ее и не значится в числе епархий митрополии 1337—1338-го года.

В актах сообщается нам нечто и из внутренней истории митрополии, именно—патриарх в своем постановлении об ее закрытии разрешает и соборне снимает церковное запрещение, которое произнесено было против епископов и других лиц, не хотевших, повиноваться митрополиту 1). Затем узнаём, что митр. Феогност и прежде закрытия митрополии и при самом закрытии взводил на бывшего митрополита какие-то, к сожалению, остающиеся вовсе неизвестными, обвинения, — что вследствие сих обвинений император и патриарх решили по закрытии митрополии подвергнуть бывшего митрополита соборному суду последнего и что патриарх призывал его на свой соборный суд. Император пишет в своей грамоте к митр. Феогносту: «Относительно галицкого митрополита мое царское величество определило, чтобы он прибыл сюда на суд по возводимым, на него обвинениям, которые ты и прежде возбуждал против него и теперь опять возбуждаешь», и приглашает митрополита для предъявления обвинений патриаршему собору или явиться самому лично или. прислать уполномоченных 1). Патриарх в своей грамоте к бывшему галицкому митрополиту пишет: «Против твоего святительства предъявлены обвинения, требующие соборного расследования, посему предписываем тебе предстать и явиться на наш священный и божественный собор, дабы по соборном исследовании тех обвинений состоялось, что признано будет канонически справедливым 3).

1) В Памятниках Павлова col. 38. Постановление говорит в данном месте не совершенно ясно, так что не видно, кем именно произнесено было отлучение—митрополитом или патриархом. Подлинные слова постановления суть: «Мы (патриарх с собором) отменяем недавно состоявшееся, во время смут, при бывшем перед нами патриархе (Иоанне Калеке, который низложен был -го Февраля 1347-го года) соборное деяние о галицкой (митрополии), разрешая и снимая соборне произнесенное тогда против епископов и других лиц, не повинующихся галицкому митрополиту, церковное запрещение, как неправильно учиненное».—Епископ владимиро—волынский Даниил, который жил в Переяславле Залесском и который в 1344-м году поставил в игумены преп. Сергия Радонежского, должен быть считаем одним из епископов, подпавших церковному запрещению митрополита или патриарха, и из-за вражды с митрополитом удалившимся в северную Россию.

2) У Павлова col. 24.

3) Ibid. col. 40. Весьма подозревается нам, что обвинение, которое взводил Феогност на митрополита галицкого до закрытия и после закрытия митрополии со-

161

Имеем некоторые сведения и о закрытии митрополии. В Никоновской летописи читается под 1347-м годом: «Того же лета пресвященный Феогнаст, митрополит киевский и всея Русии, посоветова нечто духовне с сыном своим великим князем Семеном Ивановичем, и тако послаша в Царьград к патриярху о благословении» 1). Под благословением, которое желали получить митрополит и князь от патриарха, вероятно, надлежит разуметь благословение 3-го брака Симеона Ивановича, в который он вступил, отослав от себя вторую жену 2); но вместе с просьбой к патриарху о благословении брака обращена была к императору с патриархом и просьба о закрытии галицкой митрополии. Об этой последней просьбе император в своем хризовуле о закрытии митрополии говорит: «Тамошние (русские) христиане не терпят нарушения своего обычая (состоящего в том, чтобы быть им под паствою одного митрополита); вот и теперь об

стояло в том, что митрополит галицкий, при содействии Гедимина, осваивал у него—митрополита всея России главный кафедральный город его митрополии Киев. Очень вероятно, что в 1337—1338-м году, когда открыта была митрополия галицкая, Киев в государственном отношении уже принадлежал Литве, т. е. уже был завоеван Гедимином; но если еще и не принадлежал Литве, то во всяком случае находился в такой вассальной от нее зависимости, которая делала возможным для митрополита галицкого его освоение у митрополита всея России, ибо в подобной вассальной зависимости, как это видно из рассказа Новгородской летописи о путешествии новгородского архиепископа Василия в волынскую землю к митрополиту для посвящения, Киев находился еще в 1331-м году. К подтверждению нашего подозрения между прочим служит то, что вовсе нет известий, чтобы Феогност хотя один раз был в Киеве.

1) III, 186.—У Татищева вместо читаемого в Никоновской летописи читается следующее неожиданное: «Преосвященный Феогност митрополит име собор о делах духовных ко исправлению монастырского служения и служителей церковных; и уставиша начало года от Сентемврия 1-го числа (что есть совершенная неправда), и списавше список посла князь великий Симион Иванович со архимандритом Рожественским в Царьград к патриарху, о благословении прося»,—IV, 163, см. также I, 67, (из Татищева московский собор 1347-го года и в Истории иерархии,—I, 264).

2) Первой женой Симеона Ивановича была княжна литовская Августа или Айгуста, нареченная в крещении Анастасией, с которой он был венчан зимой 1333-го года и которая умерла 11-го Марта 1345-го года; второй женой его была Евпраксия, дочь смоленского князя Федора Святославича, с которой он венчался летом 1345-го года и которую отослал назад к отцу в следующем 1340-м году; третьей женой его была Мария, дочь тверского князя /Александра Михайловича «с которой он венчался в 1347-м году.

162   

этом деле доносит моему царскому величеству благороднейший великий князь Руси кир Симеон и вместе с другими тамошними князьями просит, чтобы моим царским хризовулом (отделенные в особую митрополию) епископии снова подчинены были святейшей митрополии киевской, как было и прежде» 1) Современный греческий историк Никифор Григора сообщает, что вел. кн. Симеон Иванович вместе с другими русскими князьями прислал импер. Иоанну Кантакузину большую сумму денег на возобновление упавшей в 1345-м году восточной апсиды константинопольской св. Софии 2). Принимая, что деньги были посланы именно в 1347-м году или около 1347-го года, не невероятно будет думать об их отношении к закрытию галицкой митрополии одно из двух, именно—или что они составляли благодарность за это закрытие или что закрытие последовало отчасти в благодарность за них 3).

Подобно трем своим после-монгольским предшественникам, Феогност предпринимал путешествия по своей митрополии: кроме посещения им Новгорода в 13 2 9-м году и кроме двух его путешествий в волынскую землю, мы знаем еще из летописей и из сохранившихся исторических актов, что в 1340-м году он был в Брянске, что в 1341-м году он во второй раз посетил Новгород, что в 1348—1349-м году во второй раз путешествовал в волынскую землю (возвращенную ему в 1347-м году) и что когда-то он был в Костроме (принадлежащей к его собственной епархии 4).

1) У Павлова col. 16.

2) Hist, Byzant. lib. XXVIII, cap. 35, и lib. XXXIV, cap. 31, ed. Bonn, pp. 192 lin. и 516. О падении апсиды св. Софии см. у Византия в Κωνσταντινουπολις’ е, I, 511. О возобновлении ее говорится в одном акте конца 1348-го года,—Acta Patriarchat. Constantinop., I, 275.

3) В грамоте императора к Любарту дело представляется так, что будто епископ галичский возведен был в митрополиты помимо исканий его—князя и что если он принял его, то лишь из благопослушания и покорности святой Божией церкви,— у Павлова col. 34. Но необходимо думать, что это только греческая дипломатия: не искал-де ты—князь открытия митрополии, следовательно—нечего тебе огорчаться и ее закрытием.

4) О пребывании в Брянске, посещении Новгорода и путешествии в волынскую землю знаем из летописей; о пребывании в Костроме,—из грамоты св. Алексия на Червленый Яр, напечатанной в I томе Актов Исторических, № 3, и перепечатанной в Памятниках Павлова, № 19. В Брянске митр. Феогносту, подобно тому как это имело место с св. Петром, случилось быть во время крамолы, о чем в той же, что о св. Петре, Воскресенской летописи читается:

163

Но одно свидетельство о путешествиях Феогноста. которое мы имеем, дает нам подозревать, что они служили не столько к пользе управления, сколько к отягощению духовенства. О приезде митрополита в Новгород в 1341-м году Новгородский летописец говорит: «приеха митрополит Фегност Гремин в Новгород с многими людми, тяжко же бысть владыце и манастырем кормом и дары». Т. е. митрополит требовал от архиепископа (с белым духовенством) и от монастырей слишком дорогих кормов себе и своей многочисленной свите и как себе, так и свите, слишком больших даров.

Во время бытности в Костроме митр. Феогност держал собор. Но об этом соборе, кроме того, что им решен был спор между двумя епископами о границах епархий (рязанским и сарайским 1)), более нам ничего неизвестно. По сообщению одной летописи, в 1353-м году, незадолго до смерти Феогноста, был «снем на Москве (великому князю) Семиону (Ивановичу) и князю Константину Васильевичу (суздальскому) про причет церковный» 2). Но о чем именно был снем или съезд, остается нам совершенно неизвестным. Возможно, что собор и снем сделали какие-нибудь важные постановления, которые весьма должно было бы знать нам: но, как много раз говорили мы прежде и как не мало раз придется сказать нам и после, летописцы наши ведут себя по отношению к церковным делам так, что теперешним историкам церкви остается только плакать...

В послесловии к одной рукописи, написанной при вел. кн. Иване Даниловиче Калите в 1330-м году, утверждается, что «при его державе престали безбожные ереси» 3). Если писец рукописи, обнаруживающий в своем послесловии (пространном) наклонность к сочинительству, просто на просто не сочиняет ересей или же если он не разумеет под ересями чего-нибудь в несобственном смысле этого слова: то пока мы совершенно ничего не можем ска-

«Тое же (1340-го года) зимы, месяца Декабря 6, убита Бряньцы Глеба Святославича, выведите из церкве святого Николы; бе же в то время в Бряньсце и митрополит Феогност, и не возможе уняти их».

1) См. сейчас помянутую грамоту св. Алексия.

2) Новгородской 4-й,—Coupлетт. IV, 60.

3) Послесловие напечатано в Библиологическом Словаре Строева, стр. 2 прим., и в Сведениях и заметках о малоизвестных и неизвестных памятниках Срезневского, № LXXXVI.

164

зать об ересях, бывших при Иване Даниловиче и в первую половину правления митроп. Феогноста.

Мы говорили выше, что в правление св. Петра началась у нас обличительная проповедь против существовавшего у нас, в след за Грецией, обычая взимания епископами платы за постановления в церковные степени. В правление митр. Феогноста проповедь продолжалась. Известен в настоящее время сборник, составленный при Иване Даниловиче († 1340), который надписывается: «Книга, нарицаемая Власфимия, рекше хула на еретики,—главы различные от евангелия и от канон святых отец, в нихже обличения Богом ненавистных злочестивых духопродажных ересей». В сборнике, состоящем из 67 глав, сведены в одно место канонические постановления церкви и неканонические писания отцов против симонии или поставления на мзде. Цель сборника, как это ясно из его содержания, состоит в том, чтобы дать в нем противникам взимания платы за поставления паноплию или всеоружие для борьбы против обычая и против его защитников. К сожалению, мы не можем сообщить о сборнике ближайших сведений, потому что он известен нам только по весьма краткому описанию 1).

В правление митр. Феогноста, в 1348-м году, как сообщают наши летописи, русские наши богословы были вызываемы на международный диспут с богословами латинскими. Соседняя с нами Швеция, бывшая чрезвычайно преданною католичеству, в следствие возбуждений, деланных из Рима, решалась на такие попытки, как покорение нас - Русских латинству силою оружия. Мы говорили выше, что поход Шведов на Новгород 1240-го года, в котором они потерпели страшное поражение от Александра Ярославича Невского, был ничем иным, как крестовым их походом на нас, предпринятым с сейчас указанною целью. Через столетие с четвертью после этого поражения Шведы надумали предпринять новый крестовый поход против России. Но на сей раз, как рассказывают наши летописи, прежде чем обращаться к оружию, они вызывали наших богословов на диспут с их богословами. В Новгородской. летописи под 1348-м годом читаем: «Магнушь, король свейской земли, прислал к новогородцем, рек: пошлете на съезд свой философ, (а) аз послю свой философ, дажь поговорят (чтобы поговорили)

1) О сборнике, открыток в одной из рукописей бывшей библиотеки Соловецкого монастыря, ныне принадлежащей Казанской Духовной Академии, см. Православн. Собеседник 1807 г., ч. II, стр. 236.

165

про веру; а аз то хощу слышеть, коя будет вера лучши: а иже (если) ваша будет вера лучши, ино аз иду в вашу веру, или пакы аще наша вера лучши, и вы поидете в нашу веру, и будем вей за един человек, или не пойдете (а если не пойдете) в единачьство, и аз хощу ити на вас со всею моею силою». Швеция имела в XIV веке некоторое образование, должна была иметь ученых до некоторой степени богословов, и нет сомнения, что король шведский был совершенно уверен в победе своего философа над философом русским. В Новгороде наоборот должны были очень хорошо сознавать, что нашим богословам вовсе не выйти победителями из предлагавшейся ученой битвы. Получив от короля вызов, новгородские власти, с тогдашним владыкою Василием во главе, устроили общенародное совещание и после совещания отвечали Магнусу: «аще хощеши уведати, коя вера лучши,—наша ли или ваша, пошли в Царьград к патриарху, зане мы прияли от Грець правоверную веру, а с тобою ся не спираем про веру». После отказа Новгородцев от прения о вере король действительно пошел на них войной, но война была небольшая и имела благополучный для Новгородцев конец 1).

1) В наших летописях (Никоновск. и Воскресенск. под 1352 г.,—первая: III, 198, Степей, кн. I, 484, cfr Карамз. IV, прим. 348) читается рукописание или духовное завещание Магнуса, в котором он приказывает своим детям и своим братьям и всей земле свейекой не наступать на Русь вопреки крестного целования: «занеже—говорит король—нам не пособляется», т. е. мы в своих нападениях на Русских не имеем успеха. Рассказав об этих неуспешных нападениях, начиная с того, которое было при Александре Ярославиче в1240-м году, Магнус говорит о себе, что после двух походов на новгородскую землю он потерпел страшное кораблекрушение,—что шведскую землю после того постигли всякие бедствия, а что у него самого Бог отнял ум, так что он сидел год в палате, будучи прикован к стене железной цепью. Из палаты меня вынял—говорит Магнус—сын мой Сакун, приехав из Норвегии: но когда он повез меня в Норвегию, меня снова постигла буря и я на дне разбитого корабля плавал три дня и три ночи, пока не принесен был ветром под монастырь святого Спаса в Полную реку (Полная река есть финляндская река Аура-юки, на которой стоит город Абов, см. исследования Зерберга, русск. перев. стр. 159). В монастыре Магнус постригся в монахи и написал свое духовное завещание. В этом завещании, не знаем—насколько подлинном, под монастырем св. Спаса разумеется латинский монастырь (находившийся в Абове или выше его на реке). Но монахи нашего русского монастыря св. Спаса, находящегося на острове Валааме, любители необыкновенных преданий (посещение их

106   

Одновременно с тем, пак отказываться от прений с богословами латинскими, богословы наши имели свои прения домашние. От владыки новгородского Василия, который в 1348-м году отклонил вызов короля шведского и который умер в 1352-м году, сохранилось до настоящего времени послание к епископу тверскому Феодору о земном рае 1). Из этого послания и узнаём, что в Твери происходили распри о том, погиб или не погиб земной рай, в котором был поселен Богом Адам по сотворении и в котором он пребывал в состоянии невинности. Епископ тверской Феодор принадлежал к стороне тех, которые утверждали, что рай этот погиб, т. е. более не существует. Но архиепископ новгородский был противоположного мнения. Узнав о происходящих в Твери распрях и о том, какого мнения держится епископ, владыка Василий и написал к Федору послание, в котором утверждает, что рай не погиб, но существует и до сих пор. Свое мнение архиепископ доказывает ссылкой на апокрифы, в которых говорится о некоторых святых, будто одни из них жили близ рая, а другие были в нем самом, и наконец ссылкой на своих новгородских куп-

острова ап. Андреем), отнесли это к себе и сочинили предание, будто Магнус потерпел бурю в Ладожском озере, будто он спасся в их монастыре, будто у них в монастыре он принял православие, постригся в монахи, окончил свою жизнь и был погребен, см. Истории иерархии III, 489 fin. (Стихотворную эпитафию, вырезанную на деревянной доске и находящуюся на воображаемой могиле Магнуса, см. у А. И. Муравьева в Путешествии по святым местам русским, ч. I, 6 изд. стр. 311, также у Немировича-Данченко в Поездке на Валаам (которого не имеем в настоящую минуту под руками, чтобы цитировать обстоятельнее). Эпитафия вовсе не древняя, в чем как будто уверяли Валаамские монахи Муравьева, а сочиненная каким-то стихоплетом и деесочинителем в не особенно давнее время, см. Путешествие по озерам Ладожскому и Онежскому Н. Озерецковского, напечатанное в Петербурге, в 1792-м году, стр. 75, и указанный III том Истории иерархии, напечатанный в 1811-м году, стр. 490 нач., в которых прямо и ясно говорится, что никакой надписи на мнимой могиле Магнуса нет. Озерецковскому монахи как будто не умели назвать мифического шведского короля и по имени, ибо он говорит: «Возле монастыря находится целая кленовая рощица, в которой показывают пустынники могилу некоторого шведского государя»).

1) См. его в Степенной книге, I, 480, в Софийской 1-й и Воскресенской летописях под 1347 годом. В Твери были сряду два епископа Феодора: первый 1330 1342, второй до 1360 года. Если относить послание к 1347-му году, под которым оно помещается в летописях, то оно адресовано ко второму Феодору.

167

цов, которые, плавая по Черному или Каспийскому морю, будто бы занесены были бурею к месту святого рая. Подробнее об этом послании архиепископа Василия к епископу Феодору и об его содержании мы скажем в другом месте.

В 1353-м году, перед самою смертью митр. Феогноста, архиепископ новгородский Моисей, незадолго передо тем во второй раз занявший кафедру вместо умершего Василия, посылал послов в Константинополь к императору и патриарху, «прося от них, по свидетельству Новгородской летописи, благословения и исправлении о непотребных вещех, приходящих с насилием от митрополита». К сожалению, остается нам неизвестным положительно, в чем именно состояли непотребные вещи. Никоновская летопись дает знать, что жалоба была относительно проторей на поставлениях и относительно церковных пошлин святительских 1). Так как не могла иметь места жалоба относительно проторей, которые взимались епископами с низшего духовенства, ибо невозможно предполагать того случая, чтобы митрополит понизил размеры этих проторей: то необходимо разуметь протори, которые взимались митрополитами с самих епископов и понимать дело так, что Феогност слишком много взял или потребовал с Моисея за вторичное занятие им кафедры 2). Что касается до церковных святительских пошлин, то под ними должно разуметь те пошлины, которые взимались митрополитами с низшего духовенства всей митрополии и понимать дело так, что Феогност возвысил эти пошлины. Решение патриарха по жалобе архиепископа

1) Летопись, III, 206, говорит, что в ответном послании патриарха новгородцам, которое не дошло до нас, содержалось «о проторех на поставлениях и о церковных пошлинах святительских».

2) Архиепископ Моисей, оставив в первый раз кафедру, постригся в схиму, а правила канонические запрещают архиереям, принимающим схиму, возвращаться к прежнему достоинству,—собора в храме Премудрости пр. 2 (в позднейшее время оно понимаемо было именно о схиме, как о настоящем монашестве,—ответы константинопольского собора епископу сарайскому Феогносту): нарушение правил канонических и могло иметь своим следствием нарочитое возвышение платы. Впрочем, должно быть замечено, что на показание Никоновской летописи нельзя особенно полагаться; о грамотах патр. Антония в Новгород от 1393-го года летопись говорит, что они были «о проторех и исторех, иже на поставлениях священных»—IV, 255 fin.; между тем в этих, дошедших до нас, грамотах (в Памятнн. Павл. 37 и 38) говорится не о проторях на поставлениях, а о другом (см. ниже).

168   

последовало при преемнике Феогноста св. Алексие. В речах о последнем мы и скажем о нем.

Митр. Феогност приобрел право на величайшую благодарность Москвы не только тем, что сам был верным и усердным ее другом и сделал все, что мог, с целью содействия ее политическому возвышению, но и тем, что позаботился и успел оставить преемника по себе, который довел союз высшей церковной власти с князьями московскими до его конца и до его неразрывности. Феогност, подобно св. Петру, имел своей фактической столицей Москву; но и ото пребывание второго митрополита в Москве не создавало для третьего митрополита—его преемника непременной обязанности сделать тоже самое: преемник Феогноста, как и преемник св. Петра, мог возвратиться снова во Владимир и там под влиянием других, князей стать из друга Москвы ее врагом; а между тем князья, московские еще не находились в таком положении, чтобы совершенно, исключалась возможность подобного случая. Митр. Феогност оставил в св. Алексие преемника по себе, который имел вполне заменить для Москвы его самого. Эта услуга Феогноста Москве имеет тем большую цену, что, будучи Греком, он шел в данном случае против своих интересов греческих, ибо поставление митрополитов русских из природных Русских, каков был св. Алексий, далеко не считалось константинопольскою патриаршею кафедрою делом, желательным.

Современный Феогносту греческий историк Никифор Григора сообщает известие о нашем русском митрополите, как о богослове, именно—известие о том, как отнесся Феогност к поднявшимся в Константинополе в 1341-м году так называемым паламитским спорам (по поводу учения Григория Паламы о несотворенности Фаворского божественного света); но известие вовсе не может быть признано за совершенно надежное. Будучи ожесточенным врагом Паламы и его учения, Григора уверяет, что с решительной враждой отнесся к учению и русский митрополит. Он говорит, что приверженцы паламитской партии, желая увлечь и Феогноста в пропасть их собственной погибели, послали ему, как и всем другим, архиереям, новые тома (том или определение собора 1341-го года, которым признавалось и одобрялось учение Паламы), но что он, прочитав (присланные ему писания) и увидев (в них) тьму хулений и над всем деспотически господствующее (в них) эллинское многобожие, тотчас поверг (их) на землю и заткнув уши с великою поспешностью отскочил от злого слышания, — что он написал простран-

169

ные укоризны, с надлежащими из Священного Писания обличениями и доказательствами, и послал их патриарху и епископам, называя этих последних безбожными и многобожными и крайне бесстыдными отметниками и гонителями отеческих преданий и подвергая их подобающим анафемам 1).

Мы сказали выше, что, по свидетельству того же Григоры, вел. кн. Симеон Иванович с другими князьями русскими прислал импер. Иоанну Кантакузину большую сумму денег на возобновление упавшей восточной апсиды св. Софии. Какое бы ни было отношение этой большой суммы денег к закрытию галицкой митрополии, но со всею вероятностью нужно думать, что император обязан был ею главным образом митр. Феогносту и его греческому, в частности константинопольскому, патриотизму, ибо, по Григоре, его родиной был Константинополь.

Не особенно надежны похвалы Григоры, поелику он слишком руководился партийными взглядами и поелику мы знаем совершенную несостоятельность некоторых его порицаний, но во всяком случае он отзывается о митр. Феогносте с очень большими похвалами, называет его мужем разумным и боголюбивым и говорит, что в Константинополе, который был его родиной и которого он служил украшением, еще юношей он приобрел знание божественных канонов и законов 2). А две наши собственные летописи называют Феогноста великим наставником 3). О том, что до некоторой степени он может быть заподозриваем в страсти сребролюбия, мы говорили выше.

О систематической папской пропаганде в юго-западной Руси, которая началась со времени митр. Феогноста и несколько ранее его—

1) Hist. Byzant. lib. XXVI, cap. 47, ed. Bonn. p. 114.—В одной греческой рукописи московской Синодальной библиотеки XV века есть соборный том против Варлаама и Акивдина с именами подписавшихся под ним. По описанию греческих рукописей библиотеки архим. Владимира под томом между прочим есть подпись: Μητροπολίτης Ῥωσίου ὑπέρτιμος Θεόγνωστος,—№ 337, л. 38, стр. 497. Если Ῥωσίου не ошибка или не опечатка вместо Ῥωσίας, то тут должен был разумеем не наш русский митрополит, а греческий митрополит города Росия или Русия, в древнейшее время Топира (который находится в европейской Турции, во Фракии или Румелии, не особенно далеко на северо-восток от города Эноса, и называется теперь у Турок Кешаном или Рускиоем); если же ошибка или опечатка вместо Ῥωσίας, то—наш русский митрополит.

1) Lib. XXVI, сар. 47, и lib. XXXVI, сарр. 24—31.

2) Воскресенская в Собр. летт. VII, 217, и Типографская, стр. 96  нач.

170

с последних лет правления св. Петра, мы скажем ниже, в особом отделе, посвященном этой пропаганде.

Митр. Феогност, скончался 11-го Марта 1353-го года 1). Он. погребен в построенной им церкви ап. Петра (которая, как мы говорили выше, составляла не самостоятельную церковь, а придел церкви Успения Божией Матери или Успенского собора. Он положен был в своей церкви об стену с своим предшественником св. Петром 2).

1) По Никоновской и Типографской летописям, Феогност скончался 11-го Марта, по Воскресенской летописи—l-го Марта, по Степенной книге (I, 444) — 14-го Марта. Должно быть признано верным показание летописей Никоновской и Типографской, так как первая из них говорит потом, что вел. кн. Симеон Иванович, скончавшийся 26-го числа следующего Апреля месяца, преставился полсемы недели после митрополита, минувшим его сорочинам.

2) В московской Синодальной библиотеке сохраняется носящий имя митр. Феогноста требник, в котором весьма сильно и весьма ясно обличается неправомыслие раскольников—старообрядцев. Этот мнимый Феогностов требник представляет собою то же самое, что соборное деяние на еретика Мартына армянина,— нашей Истории русской церкви т. I, под. 2, стр. 688. Об изготовлении его,—далеко не весьма искусном, Федором Поликарповым, известным учеником Лихудов и директором типографии, см. в статье: «Ученая деятельность Евгения Болховитинова», помещенной в июньской книжке Русского Вестника 1885-го года, стр. 675 fin..