Самый последовательный материализм мы находим в учеши древних материалистов — Демокрита, Эпикура (в III в. до Р. Хр.), Лукреция. По Демокриту, истинная реальность, познаваемая только при помощи разума,—это материальные атомы, отличающиеся друг от друга лишь величиной, формой и взаимным расположением. Им нельзя приписать каких-либо внутренних состояний, т. е. сознания; им присуще свойство приходить в движение, производить толчки, т. е. ударяться друг о друга. Атомы могут соединяться друг с другом и своим соединением созидать вещи и вообще все то, что существует в чувственном мире. Душа, разумеется, тоже состоит только лишь из материальных атомов. Атомы, из которых состоит душа, отличаются от атомов, входящих в состав тела, большей подвижностью. Но хотя атомы души представляют собою как бы нечто более совершенное, чем атомы тела, тем не менее они имеют исключительно материальный характер. Процесс восприятия или вообще мышления материальных вещей, находящихся вне нас, по теории древних материалистов, объясняется тем, что от предметов отделяются частички материи. Эти частички составляют как бы материальные образы предмета; образы, проходя через пространство, отделяющее нас от предмета, попадают в органы чувств, через них проникают в душу и приводят атомы души в Движение и этим порождают ощущение, предста-

139

вление или мысль о предмете. Мысль, представление, есть поэтому движете материальных частиц души.

Таким образом, у древних материалистов мы находим формулу, по которой мышление есть не что иное, как движение материальных частиц¹).

Из последующих защитников материализма укажем на французских материалистов ΧVΙΙΙ века.

Ламметри (1706 — 1751) строил свои взгляды на природу души на основании фактов, указывающих на зависимость явлений духовных от физических. Напр., болезни тела влекут за собой болезни души, выздоравливание тела влечет за собою выздоравливание души. Тот или иной характер находится в зависимости от того или иного состояния тела. Приняв в соображение подобные факты, он пришел к тому заключению, что все душевные способности находятся в зависимости от организации мозга и всего тела, и что, поэтому, душевные способности суть не что иное, как организация тела. То, что в нас мыслит, есть только мозг. Душа есть нечто материальное; а если душа есть нечто материальное, то и человек есть существо всецело материальное. Но так как человек (существо всецело материальное) мыслит, то ясно, что это происходит оттого, что материя, из которой состоит человек, мыслит. Мы должны допустить, поэтому, что материя обладает способностью мышления: мышление есть свойство материи. В самом деле, если частицам материи присуще такое свойство, как «свойство притяжения», то отчего же нельзя признать, что частице материи, атому, присуще и «свойство» мыслить. Правда, мы никак не в состоянии понять, каким образом материя может мыслить, но ведь и других свойств материи мы не можем понять. Поэтому мы имеем все основания утверждать, что материя обладает свойством мыслить, подобно тому, как она обладает свойством притягивать²).

Гольбах в сочинении Système de la Nature (1770) внес дополнение в эту формулу. Когда материя находится вне организма человека или вообще живого существа, то она мертва, безжизненна; когда же она входит в организм,

1) Zeller, ук. соч., т. I-й, стр. 820; т. 3-й, 1-й отд., стр. 421.

2) Цитирую по изданию: «Œuvres philosophiques de М. de la Mettrie». Amsterdam. 3. 1774 Его сочинения: «Человек-машина» и «Трактат о душе».

140

то приобретает новые свойства, между прочим способность ощущения или способность мышления. Материя обладает способностью мышления только в том случае, когда она организована, т. е., когда она составляет часть организма. Мышление есть свойство материи, но только материи организованной. Таким образом, мы получаем вторую формулу материализма, именно, что мысль есть не что иное, как свойство организованной материи¹).

У французских же философов XVIII века мы находим и третью формулу, именно, что мысль есть выделение мозга. К этому выводу пришел Кабани рассмотрением отношения между деятельностью мозга и мыслью; он нашел, что мысль находится в таком же отношении к мозгу, в каком желчь находится к печени; подобно тому, как печень выделяется желчь, так и мозг «выделяет» мысль. Взгляд, который защищал Кабани, заключался, по-видимому, в том, что для мышления так же необходим мозг, как для выделения желчи необходима печень, но его утверждение было понято так, как если бы под мыслью он понимал какое-нибудь материальное выделение²).

В материалистической философии XIX века мы не находим чего-либо больше, чем мы видели до сих пор. У наиболее известных представителей ее (Молешотта, Фохта, Бюхнера) мы находим те же рассуждения, что и у материалистов XVIII века.

Существенная черта учения Молешотта заключается в том, что он восстает против понятия силы, именно, против того взгляда, что сила есть нечто такое, что существует вне материи. Молешотт провозглашает: «нет силы без материи, и нет материи без силы». Если нет силы независимо от материи, то нет н души независимо от нашего тела. То, что мы называем душой, сводится лишь к деятельности материи, к движению материальных частиц; эти частицы, соединяясь между собою, дают то, что мы называем мыслью, сознанием. Мысль есть не что иное, как движение материальных частиц, так как, кроме материаль-

1) См. соч. Système de la nature ou des lois du monde physique et du monde morale. Londres. 1770.

2) Его сочинение: «Rapports dn physique et du morale de l’homme» 1802. Есть русский перевод: Кабанис. Отношение между физическою и нравственною природою человека. 1865—66.

141

ных частиц, обладающих способностью движения, в мире ничего нет. Процессы сознания и жизни могут быт объяснены только лишь свойствами материи. В жизненных процессах нет ничего больше того, что имеется в материальных процессах. Жизнь возникает в тот момент, когда вещество достигает определенной степени сложности¹).

У Фохта мы находим выражение, что мысль есть функция мозга, при чем он это выражение понимает, между прочим, в том смысле, в каком обыкновенно понимали Кабани, именно, что мысль есть выделение материального характера²).

Самые различные, часто несогласные друг с другом, определения психического мы находим у Бюхнера³).Он отрицает вообще существование души. «Душа» есть не что иное, как собирательное понятие или вообще выражение для всей совокупности деятельности мозга и его отдельных частей и органов совершенно так, как слово «дыхание» есть коллективное понятие для деятельности органов дыхания, или слово «пищеварение» для деятельности пищеварительных органов. Мысль материальна в том смысле, что опа является обнаружением материального субстрата, от которого она так же мало отделима, как сила от материи, или как мало отделимы теплота, свет, электричество от их субстратов. Для Бюхнера, таким образом, мысль есть обнаружение материального субстрата. Но у него же мы находим определение, по которому «мысль есть движение». Психическая деятельность, говорит он, есть не что иное и не может быть ничем иным, как распространение движения, происходящего от внешних впечатлений, между клетками мозговой коры. Или вот еще определение Бюхнера. «Слова: дух, душа, ощущение, воля, жизнь не обозначают никаких сущностей, никаких действительных вещей, но только лишь свойство, способности, деятельности живой субстанции или результаты деятельности субстанции, которые обоснованы на материальных формах существования». Если мысль есть движение, то чем же психическое отличается от физического? Ничем. Так

1) Его сочинение «Kreislauf des Lebens» (Круговорот жизни) вышло первым изданием в 1852 г. Книга эта выходила в нескольких изданиях и на русском языке, но с очень большими пропусками. Напр., «Вращение жизни в природе». Спб. 1863.

2) См. Физиологические письма. Спб. 1863.

3) Его сочинение Kraft und Stoff (Сила и материя) первым изданием вышло в 1855 году. Затем вышло до 20 изданий этой книги.

142

называемая психическая сила — это то же самое, что физические силы, существующие в природе. Всякий психический процесс мы можем вывести из общих источников сил природы. Мысль есть лишь одно звено в общей цепи сил природы. Далее, Бюхнер находит, что так как нет особой силы, которая могла бы созидать мысль, то мысль созидается движением вещества.

Новейшим представителем материализма считается Э. Геккель в сочинении Welträthsel (1899), но его бесспорно материалистические воззрения так тесно переплетаются с воззрениями других направлений, что они не представляют ничего типичнаго¹).

Таким образом, из этого краткого обзора истории материалистического учения мы получаем следующие пять основных выражений или формул материалистического учения:

Βο-1-х) «Мысль есть движение материальных частиц».

Βο-2-х) «Мысль есть свойство материи» и «мысль есть свойство материи организованной».

В-3-х) «Мысль есть выделение мозга». Вместо этой формулы часто употребляют формулу: «мысль есть функция мозга».

В-4-х) «Мысль есть продукт движения материальных частиц»·

Из всех этих определений ясно, что характерной чертой материализма является признание, что истинною реальностью обладает только материя; что же касается духовного, то его существование является производным, зависящим от материи. Существование психического или совершенно им отвергается, или психическое отождествляется просто с материальным, или, наконец, оно считается продуктом материального²).

Рассмотрим, в чем заключается ошибочность материализма.

Мы только что видели, что, по материалистическому учению, собственно психического, как чего-то, отличающегося

1) Критику взглядов Геккеля см. у Паульсена, Philosophia militans Gegen Klericalismus und Naturalismus. 1901 и y Adickes'a. Kant contra Haeckel. 1902.

2) Историю материализма см. в моей книге: «Мозг и душа», лекции 2-я и 3-я.

143

от физического, нет. Все свои доказательства материализм основывает на отождествлении физического с психическим. Всякий, кто поймет, что это отождествление неправильно, тотчас поймет решительную несостоятельность материализма. Кто обратит внимание на то, что, например, мысль о дереве не то же самое, что самое дерево; что чувство голода не то же, что физиологические процессы, которые совершаются в нашем организме в то время, когда мы испытываем чувство голода, тот поймет существенное различие между физическим и психическим, между внутренним и внешним. Различие между психическим и физическим должно просто сделаться ясным; здесь ничего доказывать не приходится. Кто это различие усмотрит, для того больше не существует материализма, тот поймет, что кроме того, что называется материальными вещами, существуют еще и отличные от них психические реальности. Для того, чтобы это различие сделать ясным, мы сравним психическое с материальным с точки зрения пространственной протяженности.

О всех материальных вещах мы должны сказать, что они имеют известную пространственную форму, что они занимают известное место в пространстве, что они протяженны: всякой пространственной вещи мы можем приписать такие предикаты, как «большой», «малый», «толстый», «тонкий», «широкий», «узкий», «находящийся вправо», или «влево», «ниже», или «выше»; о всех материальных процессах можно сказать, что они совершаются в пространстве, и т. п. Что же касается психических процессов, то ни об одном из них нельзя сказать, что они имеют форму, протяженность, что они совершаются в пространстве и т. п. Самая попытка приложить эти признаки к какому-либо психическому процессу тотчас покажет, насколько она нелепа. В самом деле, пусть всякий, кто сомневается в этом, попробует, можно ли сказать, что известная мысль, например, о доме, есть нечто широкое, толстое, высокое, низкое, находится направо и т. и. То обстоятельство, что эти предикаты протяженности не могут быть к ней применены, показывает, что мысль в отношении протяженности коренным образом отличается от материальных вещей. Разумеется, это также справедливо относительно чувств, желаний, волевых процессов, вообще относительно всех психических состоя-

144

ний. Обобщая, мы можем сказать, что все психическое отличается от материального тем, что к нему не приложимы предикаты протяженности, в то время как к материальному приложимы. В этом заключается коренное различие между ними.

Если это различие сделается для нас понятным, то тотчас же сделается ясной несостоятельность первой формулы материализма, по которой «мысль есть движение вещества». Мысль не может быть движением вещества, потому что движение вещества есть нечто, совершающееся в пространстве, между тем как мысль, психическое, совершенно чуждо какой бы то ни было протяженности. Как же можно соединить то, что не имеет никакой протяженности, с тем, что протяженно? Всякий согласится с тем, что это абсолютно немыслимо. Но отчего же однако утверждают, что «мысль есть движение материальных частиц мозга»? Это происходит оттого, что, когда произносят эту фразу и говорят «мысль», то обыкновенно думают не о мысли, а о материальных частицах мозга. При ясном различении мысли от мозга нельзя утверждать, что, напр., мысль о доме есть движение частичек мозга. Мысль, как мысль, непротяженна. Мы можем, конечно, сказать, что когда у нас в сознании бывает мысль о доме, то в это время в мозгу совершаются какие-нибудь материальные движения, но это утверждение не тождественно с положением, что мысль есть движение материальных частичек мозга. Правильнее было бы, если бы материалист, утверждая тождество физического и психического, хотел выразить ту мысль, что психическое может быть сведено к физическому, подобно тому, как, например, теплота сводится к движению мельчайших частиц материи; но в виду того коренного различия между физическим и психическим, на которое только что было указано, о такой сводимости психического к физическому не может быть и речи.

Возьмем второе утверждение материализма, что мышление есть свойство материи, что, подобно тому, как свойство непроницаемости, свойство притяжения скрыты в материи, так и свойство мышления скрыто в той же материи. Эта формула имеет то преимущество в сравнении с предыдущей, что, по крайней мере, не производит отождествления психического с чем-либо материальным. Ошиб-

145

ка этой формулы заключается в том, что в ней понятие «свойство» является чем-то реальным, находящимся в вещах, подобно тому, как в вещах могут находиться, например, цвета, твердость, шероховатость и т. п. Но свойство не есть что-либо реальное. Когда мы употребляем понятия «свойство», «способность», «сила», то в действительности это суть только лишь слова для обозначения мыслимых отношений между вещами; они реальны только в нашей мысли; они только форма нашего мышления, они — закон, который наша мысль созидает, а фактически существует только движение материальных частиц или тел. Если, например, мы усматриваем, что два тела притягиваются друг другом, и утверждаем, что телам присуща «способность» притяжения, то это нужно понимать не таким образом, что эта способность или свойство в вещах находится реально. Мы этой фразой желаем только выразить, что всякий раз, когда тела находятся в известном положении, то будет происходить то или другое. Это есть отношение в нашей мысли; в указанных материальных частичках, кроме материального, ничего не существует. Да и вообще, по современным естественнонаучным представлениям, в тех пли иных материальных процессах, кроме движения или перераспределения частичек материи, ничего не имеется. Если это так, то спрашивается, можно ли в этом отношении свойства материи сравнивать с мышлением, с мыслью? Конечно, нет; между ними есть очень существенное различие. Свойство материи не есть какая-нибудь реальность, это есть отношение, установленное нашим познанием; что же касается «мысли», то это есть реальность, непосредственно нами воспринимаемая. Следовательно, нельзя сказать, что мысль есть свойство материи. Кроме того, если материалист сделает попытку считать мысль первоначальным свойством материи, то он перестанет быть материалистом, в строгом смысле слова, потому что он допускает существование материи, которая одарена сознанием; между тем как, на самом деле, он должен вывести сознание из материальных атомов, которым присущи только протяженность и способность движения.

Разберем, далее, то материалистическое положение, по которому мысль есть функция мозга. Если это выражение понимать в том смысле, в каком его понимали

146

Кабани и Фохт, т. е., что мысль есть нечто в роде материального «выделения», такое понимание можно отвергнуть в силу того положения, что мысль есть нечто непротяженное. Для популярного сознания. кажется самым неоспоримым, что мозг представляет из себя железу, которая «выделяет» мысль, как это делает всякая другая железа. При таком понимании отношения между мыслью и мозгом для него исчезает то затруднение, которое связано с необходимостью допустить, что мысль есть что-то бестелесное. На критике материализма этого типа не следует останавливаться, потому что сами материалисты считают его нелепым. Если выражение «мысль это функция мозга» понимать в том смысле, что мысль есть такой же физиологический процесс, как и всякий другой, то такого отождествления нельзя допустить, потому что к мышлению нельзя применять предикатов протяженности, тогда как к физиологическим процессам они применимы. Наконец, это выражение можно употреблять в том смысле, что мышление находится в определенном отношении зависимости от деятельности мозга; но при таком понимании эта формула утрачивает свой чисто материалистический характер и может быть допущена и другими учениями.

Нам остается рассмотреть то положение материализма, по которому мысль есть продукт движения материальных частиц. Обратим внимание на истинный смысл этого утверждения. Первоначально существует только материя, материальные частички. Из движения их возникает психическое. Необходимо предварительно дать отчет относительно того, каким образом возникает это психическое. Как можно мыслить себе это превращение и что такое психическое, которое является результатом превращения: есть ли оно что-либо материальное, или же оно отлично от материального. Допустим, что это психическое имеет характер физический; тогда указанное превращение нужно мыслить по аналогии превращений в мире физическом, например, по аналогии превращения одного вида энергии в другой. Психическое должно будет существовать в форме какой-либо известной нам уже энергии и т. п. Но ведь если это признать, то психическое будет совсем не психическим, а физическим; следовательно, не может быть и речи о происхождении психического из

147

физического. Может быть, материалист хочет сказать, что психическое, которое возникает из движения материальных частичек, есть нечто иное, действительно не материальное. Тогда такого рода превращение является совершенно непонятным, потому что превращение материального в нематериальное было бы равносильно совершенному уничтожению материального. С другой стороны, следует признать, что из материального может возникнуть только материальное, движение материальных частичек может дать начало только движению материальных же частичек, а так как мысль не есть движение частичек, то очевидно, что она и не может являться результатом движения материальных частичек.

Таким образом, если допустить, что первоначально существовала только материя и ничего больше, то нельзя было бы объяснить существования сознания, психического, потому что из материи нельзя вывести психического.

Ту же самую мысль можно выразить иначе, если мы прибегнем к закону сохранения или превращения энергии. Известно, что все процессы мира физического могут быть сведены к энергии потенциальной и кинетической. Кроме того, существуют энергии тепловая, электрическая и т. п. В современном естествознании признано, что один вид энергии может превращаться в другой, при чем количество превращающейся энергии не изменяется. Кроме того, предполагается, что вообще количество энергии в мире постоянно и неизменно, и что энергия не может возникнуть из ничего и превратиться в ничто. Само собою разумеется, что всякий вид физической энергии может превратиться только в какой-либо вид физической же энергии; всякий вид физической энергии, в свою очередь, может получиться путем превращения какой- либо физической же энергии. Теперь на основании только что сказанного рассмотрим утверждение материалистов, что мысль есть продукт движения материальных частиц. Если сказать, что известное количество материального движения превращается в психическое, то это значит в действительности признать, что известное количество энергии превращается в нечто, что не есть физическая энергия; а это равносильно признанию, что известное количество физической энергии перестает существовать, как энергия, или превращается в ничто; утверждение это противоречит закону сохранения энер-

148

гии. Следовательно, и с этой точки зрения делается ясною невозможность выведения сознания из движения материальных частичек.

Таким образом, из того факта, что явления психические теснейшим образом связаны с явлениями физическими, что явления психические не могут возникнуть, если не возникают эти последние, нельзя делать вывода, что явления физические вызывают, порождают, производят, созидают явления психические тем, что они превращаются в явления психические. Такого рода превращения, как мы только что видели, признать нельзя. Можно, разумеется, употреблять выражения: физические изменения «вызывают», «порождают», «производят», «созидают» психические процессы, но было бы неправильно, если бы мы сказали, что физические изменения в мозгу порождают, вызывают и т. д. психические процессы, превращаясь в них. Другими словами, можно сказать, что между процессами психическими и физическими есть отношение зависимости, или, как это теперь принято выражать, есть отношение функциональной зависимости.

В связи с утверждением материалистов, что материальные движения суть причины психических состояний, находится взгляд, по-видимому, подтверждаемый биологией, что сознание возникает из материи. Из истории земли мы знаем, что первоначально существовали чисто материальные процессы, что только впоследствии возникла жизнь вообще и психическая жизнь в частности. Из этих данных, по мнению материалистов, можно сделать вывод, что в мировом развитии вообще появление материи предшествует появлению духа. Духовная жизнь является продуктом известной материальной организации. Но в этом рассуждении материалист допускает несомненное petitio principii. Чтобы сделать из указанных фактов вывод, что духовное получается из материального, нужно признать, что вообще материальное выводимо из духовного. Но ведь можно допустить, что та материя, из которой материалист хочет вывести жизнь и сознание, изначала обладает сознательностью; между тем материалист исходит из положения совершенно недоказанного, что первоначально существует только безжизненная материя. Доказательство материалиста оказывается абсурдным потому, что, если какая-нибудь одна материальная частица не имеет внутреннего состояния, то представляется

149

непонятным, каким образом это внутреннее состояние получится, если частиц будет много. Если отдельный атом не обладает способностью мыслить, то эта способность не приобретается в том случае, если атомы составят сложное соединение.

Наконец, последний аргумент против материализма — это т. н. гносеологический аргумент. Материалист доказывает правильность своей точки зрения тем, что существование материи очевидно, несомненно, между тем как существование духовного лишено очевидности, нуждается в доказательстве. По его мнению, реальность материальных вещей, реальность· того, к чему можно прикоснуться руками, несомненна, а реальность того, что имеет совершенно бесплотный характер; как, например, духовные процессы, должна быть доказана. Когда. из очевидности реального существования материальных вещей материалист переходит к признанию реальности материи, то йод этой последней понимает материальные атомы.

Это рассуждение материалистов несостоятельно потому, что существование духовного так же очевидно, как и существование материальных вещей: наши «чувства», «желания», «мысли» имеют такое же несомненное существование, как и мир материальный. Притом же связь между миром материальным и миром духовным такова, что мы не можем признать существования материальных явлений без того, чтобы не признать в то же время существования и психических явлений. В этом смысле мы можем сказать, что реальность данных сознания так же непосредственно очевидна, как и реальность материальных вещей.

В самом деле, если я, например, вижу это дерево, которое находится передо мною, то я в то же время сознаю, что у меня есть мысль об этом дереве. Мысль эта для меня имеет такую же реальность, как и дерево. Мысль эта возникает, исчезает и снова возвращается. Моей мысли присущи все признаки реальности. А разве реальность чувств радости, страдания и т. п. может быть подвержена сомнению? Скажите человеку страждущему, что у него нет чувства страдания, и посмотрите, согласится ли он с вами?

Далее, можно показать, что то, что мы знаем о материальных вещах, имеет исключительно психический

150

характер, хоть и обусловливается чем-либо имеющим исключительно материальный характер. Возьмем в пример представление какой-либо материальной вещи, например, представление куска железа. Оно складывается из таких признаков, как цвет, протяженность, тяжесть, твердость и т. п. Но что такое тяжесть, которую мы приписываем данному куску железа? Это есть определенное ощущение. Что такое цвет, который мы приписываем железу? Цвет есть ощущение, а ощущение есть нечто психическое. Ему, как мы уже знаем, в объективном мире соответствует нечто совершенно от него отличное, именно определенные колебания частиц эфира. Таким образом, только что указанные признаки, которые мы приписываем материальной вещи, суть известные психические состояния, представляют нечто духовное. Это, разумеется, справедливо не только относительно указанных признаков, но относительно всех вообще свойств материальных вещей. Следовательно, все то, что мы знаем о теле, есть наше субъективное состояние, есть нечто духовное. Само же материальное, если таковое существует, само по себе остается для нас непостижимым. Тело остается для нас суммой признаков, имеющих субъективный, духовный характер. Таким образом, материальные вещи мы познаем не непосредственно, а через посредство психических состояний; а то, что более непосредственно, то имеет более очевидную реальность.

Итак, из двух непосредственно нам данных родов явлений: материальных и психических, психические обладают более очевидной реальностью. То, что мы называем материальным, в конце концов есть наше представление. Наши представления, мысли, чувства и желания даны нам непосредственно; мы воспринимаем их так, как они есть, между тем, как так наз. материальные вещи даны нам только как представления. Основа материальных вещей, тот х, который вызывает в нас те или другие представления, является для нас только лишь предметом умозаключения; оно не дано нам непосредственно.

Но в чем заключается эта неизвестная основа материальных вещей? Это, по предположению материалистов, материальные атомы. Что же такое атомы?

Материалисты под атомами понимают нечто вполне опре-

151

деленное·—это частицы материи, занимающие известную часть пространства. Но это едва ли так. Как мы видели, в физике есть тенденция утверждать, что атом представляет собою нечто качественно совершенно безразличное т. е., другими словами, не имеющее никаких чувственных качеств¹). Если так определять атом, то ясно, что ему нельзя приписать реальности в обыкновенном смысле слова. Атом является только «образом», «вспомогательной гипотезой», при помощи которой можно мыслить явления, но отнюдь не реальность.

Таким образом, в опровержении материализма с точки зрения гносеологической нам нет никакой необходимости становиться на точку зрения гносеологического идеализма, как обыкновенно поступали очень многие, которые опровергали материализм с этой точки зрения. Именно некоторые опровергают материализм, исходя из предположения, что сознание созидает материю, что без сознания не могло бы быть материи, что сознание своим существованием обусловливает существование материи. По этой аргументации выходит, что, если уничтожить субъект, то уничтожится и материя. «Если так, то можно ли утверждать, что только материя реальна и что из нее возникает сознание», говорят они. Но их доказательство было бы правильным только в том случае, если бы материя была только нашим представлением. Мною было выше указано, что материя есть нечто большее, чем только представление.

Мы, стоя на реалистической точке зрения, можем опровергнуть материализм. Мы видели, что 1) как только мы допускаем существование материальных вещей, то мы тотчас же допускаем и существование духовных состояний или сознания. Следовательно, сознание обладает по меньшей мере такой же очевидной реальностью, как и материальные вещи. 2) Психические состояния познаются нами непосредственно, между тем как материальные явления становятся нам известными через посредство психических состояний. 3) Материалист утверждает, что истинной реальностью обладают только материальные атомы, что от них мы должны исходить при объяснении действительности. Но атомы есть, как

1) Как мы видели, такие качества, как цвет, твердость, звук и т. п., являются результатом взаимодействия между атомами, самим же атомам они не присущи.

152

мы видели, только лишь гипотезы для объяснения различных изменений и превращений, совершающихся в материальном мире.

Исходным пунктом нельзя брать и материальное вообще, потому что и он не является чем-нибудь непосредственно данным. В нашем непосредственном восприятии то что мы называем духовным, и то, что мы называем материальным, в действительности есть абстракция из одного общего содержания, которое мы могли бы назвать просто «переживанием». Таким образом, материя не представляет собою непосредственного содержания, а представляет абстракцию. Материалист, следовательно, вместо того, чтобы в качестве основного принципа брать непосредственно данное содержание опыта, берет нечто гипотетически данное, но при этом употребляет его не в качестве гипотезы, но в качестве единственно истинной реальности.

Литература.

Челпанов. Мозг и душа (критика материализма и очерк современных учений о душе), м. 1912.

Külpe. Einleitung in die Philosophie. Русск. пер. Введение в философию. Спб. 1901.

Paulsen. Einleitung in die Philosophie. Паульсен. Введение в философию. М. 1904.

Ланге. История материализма. Спб 1898.

Busse. Geist und Körper. Seele und Leib. 1903.

Adickes. Kant contra Haeckel. 1901.

Wartenberg. Das idealistische Argument in der Kritik des Materialismus. 1904.

Eisler. Leib und Seele. 1906.

Eisler. Geist und Körper. 1911.

Деннерт. Гэккель и его «мировые загадки» по суждениям специалистов. М. 1909.

153