Кирилл (Гундяев), патр. Крест — средоточие христианской веры

Мы особо поклоняемся Кресту Христову в середине Великого поста для того, чтобы напомнить себе о страданиях Господа. Обычно к середине поста многие люди начинают утомляться от воздержания, постной пищи, длительных богослужений; наступает некая духовная слабость. Для того чтобы преодолеть ее и продолжить великопостное поприще, мы и взираем на Крест Господень. Мы делаем это еще и для того, чтобы памятование о страданиях Спасителя дало нам возможность еще раз почувствовать и осознать, чтó означает для нас спасительная Голгофская жертва.

Кроме глубочайшего онтологического значения Голгофская жертва явила нам образ страдания — страдания незаслуженного, несправедливого. Каждый человек в своей жизни сталкивается с незаслуженными обидами, оскорблениями, интригами, коварством. Как же больно мы уязвляемся, как глубоко переживаем, когда нас обижают или оскорбляют! Нередко эти переживания связаны с жизненными потрясениями: лишением работы, срывом карьеры и многими другими болезненными для человека обстоятельствами. И тогда мы, теряя терпение, зачастую ропщем на Бога: «Господи, ну где же Ты? Почему не видишь, как меня обижают, как я страдаю? Где же справедливость?» Как часто приходится

111

слышать такие слова, особенно нам, священникам, на исповеди, когда люди приходят не столько, чтобы покаяться, сколько для того, чтобы излить свою боль, и нередко даже пред крестом и Евангелием ропщут на свою жизнь, судьбу, а значит, на Бога.

Крест Христов износится на середину храма для того, чтобы каждый из нас, подойдя к Кресту, осознал, что на нем пострадал Невинный. Иисус Христос постиг всю глубину страданий, с Его крестными муками никакие человеческие муки и скорби не могут сравниться. Поэтому никогда и ни при каких обстоятельствах мы не должны роптать на Бога, ибо жертвой Сына Своего Он закрывает всякие ропщущие уста. Для нас Бог — это не громовержец, как для древних язычников, не всемогущий царь, как в других религиях. Для нас Бог — это Сын Божий и Сын Человеческий, пострадавший от человеческой неправды и искупивший всю бездну наших грехов. И если Господь попускает нам скорби, если приходится страдать, то мы должны помнить, что нет человеческой жизни без креста.

Крест Христов напоминает нам о том, что каждому человеку дан свой крест. Страданий нет только в глянцевых журналах, а в обыденной жизни страдания настолько органично включены в само бытие, что вырвать их, исключить из жизни невозможно. Памятование о Кресте Господнем помогает нам нести наш собственный крест, а в молитве пред Крестом мы просим Господа о даровании нам силы, мужества и терпения, об укреплении нашей веры, чтобы несение своего креста было для нас таким же спасительным, каким спасительным был Голгофский Крест Господа.

112

Замечательно, что мы вспоминаем Крест Христов в воскресный день, и Евангелие читается воскресное (см. Ин. 20, 1–10). В нем нет ни одного упоминания о Кресте — только о Воскресении. И это не случайно: через совмещение прославления Воскресшего Спасителя и распятого Господа мы еще и еще раз свидетельствуем себе, что за Крестом — Воскресение. Будучи послушным Отцу даже до смерти… крестной (Флп. 2, 8), Господь воскрес в третий день и победил всякое зло, всякую неправду и всякий грех. Так же и мы: если будем с терпением нести крест, не теряя веры, но укрепляя ее в этом крестоношении, то и в нашей жизни Господь нам дарует воскресение как победу над страданием, над теми испытаниями, через которые Господь нас проводит.

Крест пребывает в центре наших религиозных убеждений, в центре нашего христианского мировоззрения, но он должен также быть и в центре нашего мироощущения. Однако добиться этого очень тяжело. Умозрительно, философски, богословски мы знаем, почему крест должен быть в центре, но испытать на собственном опыте, что́ означает иметь в центре своей жизни скорбь, страдания, очень тяжело. Ведь человек призван к счастью, к полноте жизни, тогда как страдание есть некая ограниченность этой полноты Богом предназначенной жизни. Поэтому и приходит иногда в смятение ум, не говоря уже о чувствах, когда мы испытываем на себе крестоношение, проходя через страдания, опустошение, скорби.

В этот момент немногие вспоминают о Кресте Христовом, потому что собственный крест заслоняет

113

все: он становится величиной во всю жизнь. Все остальное оказывается на периферии, в центре же — собственное страдание. И как часто несение своего креста сопровождается непониманием, ропотом на Бога, а нередко озлоблением, осложнением отношений с ближними и даже потерей веры!

Для того чтобы мы могли легче нести свой крест, нам надлежит очень ясно уразуметь одну истину: именно Крестом Бог возжелал спасти мир. И как замечательно звучат слова апостола из его Первого послания к Коринфянам: Когда мир своею мудростью не познал Бога… благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов — добавим, и для всего мира — Христа, Божию силу и Божию премудрость (1 Кор. 1, 21–24).

Богу было угодно юродством проповеди, то есть безумными словами о Кресте, спасти мир. Апостол Павел не стесняется называть христианскую проповедь юродством, в переводе на обыкновенный язык — безумием. Безумно говорить человеку, что через страдания он спасается. Ведь все мы бежим от страданий, как бежали и древние; ни одна философия, ни одна религия не предлагали людям путь Креста, путь страданий для обретения спасения.

Как сказал апостол Павел, мир своею мудростью не познал Бога. Апостол знал, о чем говорил. Он был гениальным человеком. Обладая обширными познаниями, он хорошо знал обо всех путях рода человеческого, на которых люди пытались познать Бога.

114

И ужасные древние культы, связанные с человеческими жертвоприношениями, и так называемые великие естественные религии, и, наконец, философия греков и римлян, которая в то время олицетворяла собой наивысшие достижения в области знаний и образованности, — все это не дало человечеству познать Бога.

Бывало, что на путях богопознания в разные эпохи появлялись личности вдохновенные, гениальные, слова которых завораживали тысячи и тысячи людей. Мы знаем, что некоторые из религий, которые появились в результате попыток человека познать Бога, существуют до сих пор, и миллионы людей по-прежнему их исповедуют, пытаясь обрести Бога. Но апостол Павел говорит, что мир своею мудростью не сумел познать Бога. Вся мудрость была исчерпана, так что появилось и такое особое учение, как атеизм. Ведь отрицание Бога тоже появилось в процессе богоискательства; и те, кто называют себя атеистами, даже не подозревают, что и для них главный вопрос — это вопрос о Боге, хотя они и называют себя людьми, отрицающими Творца.

Все эти прозрения, порой гениальные, все это творческое напряжение, работа ума, воли, чувств так и не привели людей к познанию Бога. Весь человеческий интеллектуальный потенциал был использован, а цель не достигнута. Вот об этом и говорит апостол Павел. Когда мир своею мудростью не познал Бога, то Ему было благоугодно не человеческой мудростью, не человеческой силой, не человеческой властью, а безумством проповеди спасти мир. В этой проповеди есть величайшее покаяние за всю человеческую

115

историю, констатация того факта, что разум не сумел взять и никогда не возьмет высот богопознания, ведь путь к Богу лежит не через разум, хотя он, несомненно, всегда сопутствует человеку, даже в этом новом открывшемся во Христе пути Божественного познания.

Что же это за путь? Это путь, которым Христос повел людей ко спасению. Христос пришел и по любви Своей пострадал ради нас. Он не стал ни великим философом, ни великим политиком, ни царем, ни императором, Он даже не стал богатым человеком. Он был в самом низу социума — там, откуда ничего значимого не могло произойти. Вот почему первосвященники, книжники и Пилат не могли принять мысль о том, что от Человека, стоящего перед ними, может исходить истина. Истина в их понимании связывалась с усилиями людей, которые были образованны, обладали обширными знаниями, занимали высокое положение, были наделены властью, — а перед Пилатом стоял Человек поверженный, не имеющий никакой власти, и говорил об истине! Но мы знаем, что из этой поверженности, из этого уничижения произросло древо спасения. Господь не случайно отказался от силы человеческой, но для того, чтобы каждый из нас понял: послание, которое Господь принес всем нам, не есть человеческое послание, ибо оно входит в логическое противоречие со всем, что было до Христа, с мироощущением, с философией жизни людей. Все это доказывает Божественное происхождение Евангелия, и мы должны с доверием относиться ко всему, чему учит нас Господь, — именно потому, что спасение наше не от человеческой силы, а от полного человеческого бессилия, ведь спасение

116

не от человеков, а от Бога (см. Мф. 19, 26; Мк. 10, 27; Лк. 18, 27).

 Наверное, невозможно представить себе бо́льшие уничижение, скорбь, слабость, чем при распятии на кресте. Это знак полного поражения, отсутствия всякой силы. Неслучайно тогда все отступились от Христа; и те, кто еще недавно кричал «Осанна!», пораженные воскрешением Лазаря, также отошли в сторону, потому что произошедшее со Спасителем ясно всем показало, что никакой силы за Ним не стоит. Вот таким юродством проповеди Бог спасает мир. Он говорит, что послание, которое Он принес, послание, наполненное величайшим нравственным и духовным смыслом, не от человеков, а от Бога.

Чтобы мы осознали эту истину, Господь предлагает нам взять свой крест и следовать за Ним (см. Мф. 16, 24). Он призывает не прятаться, не бояться скорби, а воспринимать ее так, как Он Сам примером Своей жизни воспринимал всякую скорбь. И мы знаем, как в глубине человеческих скорбей происходит воскрешение человеческой личности. Нам, русским людям, знакомым с творчеством Достоевского, известно, что как раз эту мысль великий писатель хотел донести до читателя — это было лейтмотивом его творчества. И слова его не от философствования, а от опыта жизни. Христианство есть великая сила, способная преобразить человеческое общество, род человеческий, потому что это не сила человеческая, а сила Божия, и мы должны, не мудрствуя, в юродстве, в простоте сердца принять это послание, откликнуться на него не только мыслью, но, главное, сердцем своим, пытаясь осуществить то, к чему

117

Господь нас призвал, и следовать тем путем, каким шел Он. И мы знаем, что это путь победы, путь воскресения.

И разве некогда закрытые и поруганные храмы, ныне возрождаемые (и не потому, что кто-то приказал их возродить, а потому что такова была воля народа) не являются свидетельством того, как из распятия нашего народа, из распятия Русской Церкви на страшной исторической голгофе произрастают ростки новой жизни? Очень многое в истории доказывает безусловную силу и правоту Евангелия и укрепляет нас в вере в то, что человек спасается силой Божией.

118