Василий Великий, свт. Слово о подвижничестве (Слово подвижническое 13)

Разбивка страниц сделана по: Святитель Василий Великий. Творения. Том II, М., 2009 г.

Свт. Василий Великий

Слово о подвижничестве

(Слово подвижническое 13)

1. Человек сотворен по образу и по подобию Божию (Быт. 1:26), а грех, увлекая душу в страстные пожелания, исказил красоту образа. Но Бог, сотворивший человека, есть истинная жизнь; потому кто утратил подобие Божие, тот утратил и общение с жизнью, а кто вне Бога, тому невозможно быть в блаженной

138

139

жизни. Итак, возвратимся к первоначальной благодати, которой отчуждились мы чрез грех, и снова украсим себя по образу Божию, бесстрастием уподобившись Творцу. Ибо кто в подражании сам, насколько возможно, достиг бесстрастия Божия естества, тот и в душе своей восстановил образ Божий. А кто уподобился Богу указанным способом, тот, без сомнения, приобрел и подобие Божией жизни, постоянно пребывая в вечном блаженстве. Поэтому если бесстрастием снова восстановляем в себе образ Божий, а уподобление Богу дарует нам непрекращающуюся жизнь, то, вознерадев о всем прочем, употребим попечение свое на то, чтобы душа наша никогда не была обладаема никакой страстью, а мысль наша в приражениях (ἐν ταῖς προσβολαῖς) искушений оставалась непреклонною и непоколебимою и чтобы чрез то соделались мы причастниками Божия блаженства. Но пособником в таковом попечении служит девство — у тех, которые разумно притекают к сему дарованию. Ибо дарование девства заключается не в одном только воздержании от деторождения, но вся жизнь, и быт, и нрав должны быть девственны, во всяком занятии безбрачного показывая нерастленность. Можно и словом соблудить, и оком прелюбодействовать, и слухом оскверниться, и в сердце принять нечистоту, и неумеренностью в пище и питии преступить пределы целомудрия. А кто чрез воздержание во всем этом соблюдает себя под законом (ὑπὸ τὸν κανόνα) девства, тот действительно показывает в себе совершенную и во всем преуспевшую благодать девства.

2. Посему если желаем, чтобы облик души нашей по Божию подобию украсился бесстрастием (διὰ τῆς ἀπαθείας), а чрез сие приобрели мы и вечную жизнь, то будем внимать себе, чтобы, поступая в чем-нибудь недостойно обета, не подпасть одному суду с Ананиею. Ибо Анании вначале можно было не обещать имения своего Богу. Но поскольку, имея в виду славу человеческую, в обете посвятил уже свое имение Богу, чтобы удивить людей щедростью, а цену утаил, то возбудил на себя такой гнев Господень (служителем же его был Петр), что не обрел даже двери покаяния (см. Деян. 5:1-5). Посему, не дав еще обета строгой жизни, можно желающему, согласно с дозволением и законом, вступать в житейские связи, предаваться брачному союзу. Но кто произнес уже свой обет, тому надобно соблюдать себя для Бога, как одно из священных приношений (τῶν ἱερών ἀναθημάτῶν), чтобы, тело, посвященное

140

Богу обетом, осквернив опять служением обыкновенной жизни, не подпасть суду за святотатство. Говорю же это, имея в виду не один род страсти (как думают некоторые, поставляя подвиг девства в одном хранении тела), но страстные расположения всякого рода, чтобы намеревающийся соблюдать себя для Бога не осквернил себя никаким мирским пристрастием. Гнева, зависти, памятозлобия (μνησικακία), лжи, гордости (ὑπερηφανία), парения мыслей (μετεωρισμὸς), разговоров не вовремя (ἀκαιρολογία), лености в молитве, пожелания иметь, чего нет, нерадения о заповедях (ἐντολών ἀμέλεια), нарядных одежд, украшений лица, собраний и бесед, противных приличию и ненужных, всего этого столько нужно остерегаться посвятившему себя Богу обетом девства, [потому] что ему почти (μικροῦ δεῖν) равно опасно как пребывать в грехе, от которого он отрекся, так и предаваться чему-либо одному из сказанного. Ибо все делаемое по страсти вредит некоторым образом душевной чистоте и препятствует божественной жизни. Поэтому отрекшийся от мира должен то иметь в виду, чтобы себя, Божий сосуд, не осквернять никаким страстным употреблением. Особенно же надобно ему рассудить, что он, избравши жизнь ангельскую, преступив меры естества человеческого, подчинил уже себя уставам жития бесплотных. Ибо ангельскому естеству свойственно быть свободным от брачного союза, не развлекаться никакою другою красотою, но непрестанно взирать на лицо Божие. Посему вступивший в ангельский чин, если оскверняется человеческими страстями, подобен коже рыси, у которой шерсть не совершенно бела и не вовсе черна, но испещрена смесью разных цветов и не причисляется ни к черным, ни к белым. Это пусть будет некоторым общим правилом для избравших жизнь воздержную (ἐγκρατή) и чистую.

3. Поелику же надобно подробно разобрать и частные случаи, то необходимо и о них оставить краткое напоминание. Удалившиеся от жизни обыкновенной и подвизающиеся для жизни божественной пусть подвизаются не сами по себе и не поодиночке. Ибо для таковой жизни нужно засвидетельствование, чтобы избыть ей лукавого подозрения. И как закон духовный требует, чтобы вкушающих таинственную пасху было не менее десяти, так и здесь надобно, чтобы лучше увеличивалась, нежели умень-

141

шалась десятерица совокупно подвизающихся в духовной жизни. Началовождем в благообразии жизни да будет поставлен один, избранный из прочих по испытании его жизни, нравов и благоустроенного во всем поведения и по принятии во внимание, при этом предпочтении, лет его жизни. Ибо в естестве человеческом что старее, то и почтеннее. И он над братством, добровольно повинующимся из одной благопокорности и смиренномудрия, да имеет такую власть, чтобы никому в этом обществе (συνοδία) не дозволялось противиться воле его, когда приказывает что-нибудь способствующее благообразию и строгости жизни. Но как, говорит апостол, не должно противиться от Бога учиненным властям, ибо осуждаются противящиеся Божию повелению (Рим. 13:1, 2), так и здесь прочее братство должно иметь убеждение, что не случайно, но по Божию изволению дана настоятелю такая власть, чтобы преуспеяние (προχοπὴ) по Богу совершалось беспрепятственно, когда один предлагает все душеполезное и пригодное, а прочие с благопокорностью принимают благие советы. Поелику же надобно, чтобы общество было совершенно благопокорно и подчинено настоятелю, то прежде всего необходимо избрать такого вождя для сего жития, чтобы жизнь его для взирающих на него была образцом всего доброго и чтобы он, как говорит апостол, был трезвенным, целомудренным, честным (κόσμιον), учительным (1 Тим. 3:2). И мне кажется, что надобно испытать его жизнь не в том одном отношении, старее ли он летами, ибо при седине и морщинах можно иметь юные нравы, но преимущественно в том отношении, убелены ли его нрав и поведение благолепием, чтобы все, что он ни говорит и ни делает, могло быть для общества вместо закона и правила. Проходящим же подобную жизнь прилично придумать такой способ пропитания, какой предлагает апостол, да своими руками делающе, благообразно (εὐσχημόνως) свой хлебядят (2 Фес. 3:12). А работа их должна быть в распоряжении какого-нибудь старца, засвидетельствованного по честности жизни, который распределит дела рук их на нужные потребности, чтобы исполнялась и заповедь, повелевающая в поте и труде добывать пищу (см. Быт. 3:19; 2 Фес. 3:10), и благопристойность их поведения оставалась безукоризненною и безупречною, когда не будет им никакой нужды показываться в народе ради жизненных потребностей. А самым лучшим пределом и правилом воздержания пусть будет

142

следующее: не стремиться ни к неге, ни к злостраданию плоти, но избегать неумеренности и в том и в другом, чтобы плоть, утучнев (πολυσαρκοΰσα), не мятежничала, а став болезненною, не лишилась сил к исполнению заповедей. Ибо равный вред душе в обоих случаях и когда плоть непокорна и от избытка здоровья предается неистовым порывам, и когда от недугов изнурена, расслаблена и неподвижна, потому что душа при таком состоянии тела не имеет времени свободно возводить взоры горе, но по всей необходимости бывает занята ощущением боли и ослабевает, подавляемая злостраданием тела.

4. Поэтому употребление пусть будет соразмерно потребности: и вином гнушаться не должно, если принимают его для врачевания, и не должно домогаться его без нужды; равно и все прочее пусть служит потребностям, а не прихотям подвизающихся. Вся жизнь да будет лучше временем молитвы. Но поскольку напряженности псалмопения и коленопреклонения надобно давать отдых некоторыми перерывами, то должно соображаться с часами, которые определены для молитвы святыми. Так, великий Давид говорит: полунощи востах исповедатися Тебе о судьбах правды Твоея (Пс. 118:62). А ему, как видим, последуя, Павел и Сила в полунощи хвалят Бога в темнице (Деян. 16:25). По том тот же пророк говорит: вечер и заутра и полудне (Пс. 54:18). Но и пришествие (ἡ παρουσία) Духа Святого совершается в третий час, как знаем из Деяний, когда фарисеям, которые смеялись над учениками за разнообразное действие языков, Петр говорит, что не пияни глаголющие сие: есть бо час третий (Деян. 2:15). Девятый час напоминает страдание Господне, совершавшееся нашей ради жизни. Но поскольку Давид говорит: седмерицею днем хвалих Тя о судьбах правды Твоея (Пс. 118:164), а упомянутые времена молитвы не наполняют собою седмеричного числа молитв, то полуденную молитву надобно разделить на молитву пред принятием пищи и на молитву по принятии оной, чтобы и нам при каждом круговращении дня служило образцом сие правило: седмерицею днем хвалить Бога. В обители подвижников да заключены будут входы женщинам, и мужчины не все пусть входят, а разве кому дозволен вход настоятелем, потому что без разбора входящие нередко оставляют в сердцах ряд неблаговременных речей и бесполезных рассказов,

143

а с пустыми словами влагают суетные и бесполезные мысли. И потому пусть будет общий закон, чтобы приходящие, о чем надобно быть слову, спрашивали одного настоятеля и от него получали ответы, а прочие не отвечали бы любителям суетных бесед, чтобы не увлечься в ряд праздных слов.

5. У всех пусть будет одна общая кладовая, и ничто да не называется чьею-нибудь собственностью: ни одежда, ни обувь, ни другое что, служащее к необходимой потребности тела. А употребление пусть будет во власти настоятеля, чтобы по его распоряжению каждый, что ему прилично, тем и пользовался из общего. Но в этом общежитии (τῇ κοινῇ συσκηνίᾳ) закон любви не дозволяет частных содружеств и товариществ. Ибо частные пристрастия, по всей необходимости, много вредят общему согласию. А теперь надобно, чтобы все смотрели друг на друга с равномерным расположением и чтобы всем обществом владела одна мера любви. Если же найдется кто, под каким-нибудь предлогом расположенный с большею любовью к монаху-брату, или родственнику, или к кому другому, то да уцеломудрится, как делающий обиду обществу. Ибо избыток расположения к одному лицу обличает великое оскудение любви к другим. А наказания осужденному в каком-либо прегрешении да будут, по мере греха, таковы: воспрещение стоять вместе с другими при псалмопении, недопущение к общению в молитве, удаление от вкушения пищи. Причем по важности проступка наказание согрешающему определит поставленный наблюдать за общим благочинием. Прислуживание общему собору да будет поочередно, и пусть двое попеременно в продолжение одной недели имеют все попечение, требуемое нуждою, чтобы и награда за смиренномудрие была общая и никому невозможно было даже и в прекрасном иметь преимущество пред братством, чтобы и отдохновение давалось всем равно. Ибо попеременное утомление и отдохновение делают труд нечувствительным для трудящихся. Настоятель обители имеет власть по усмотрению дозволять необходимые выходы, а кому полезно, приказывает заниматься домашними делами и оставаться дома. Ибо нередко в юном теле при всем усилии изнурять его воздержанием никак

144

не увядает доброцветность возраста, и для встречных делается сие поводом к страсти. Поэтому если кто по цвету тела представляется молодым, то да не показывает такого благообразия, скрывая до тех пор, пока наружность не придет в приличное состояние. Ничто да не будет в них признаком гнева, или памятозлобия, или зависти, или упорства: ни вид, ни движение, ни слово, ни пристальный взгляд, ни выражение лица или что еще обыкновенно возбуждает ко гневу живущих вместе с другими. Если же кто впадет во что-либо подобное, то к извинению прегрешения (εἰς ἀπολογίαν τοῦ πλημμελήματος), в каком он пребывает, недостаточно того, что сам он потерпел прежде нечто оскорбительное, потому что худое, в какое бы время ни отваживались на него, равно худо. Всякая клятва да будет изгнана из общества подвижников; вместо же клятвы и говорящим и слушающим да приемлется помавание головой или согласие, подтвержденное словом. Если же кто не поверит простому подтверждению, то произнесет обличение собственной совести, что не достиг еще нелживости в слове, и за это настоятель включит его в число согрешивших и вразумит врачующим наказанием. По прошествии дня и по приведении к концу всякого дела, телесного и духовного, прежде упокоения совесть каждого должна быть подвергнута испытанию собственного его сердца. И если что было противное долгу или помышление о запрещенном, или слово неприличное, или леность к молитве, или нерадение к псалмопению, или пожелание мирской жизни, — да не скрывается проступок, но да будет объявлен обществу, чтобы немощь увлеченного в таковое зло была уврачевана общею молитвою.