Акоминат Михаил Письма

Τίς εἰμὶ ἐγῶ κύριε, κύριέ μου βασιλεῦ ὅ γὰρ πρὸς τὸν Θεὸν ὁθεῖος ἔφη Δαυὶδ, τοῦτο καὶ

Кто я, Господи, Господи мой Царю! Я обращусь к божественной твоей державе с

αὐτὸς ἐρῶ πρὸς τὸ ἔνθεον κράτος σοῦ. Ὅτι καὶ τὰ καθ’ ἡμᾶς ἐν καλῷ μνήμης θάλπουσα ἡ πολύφρόν τις ἁγία βασιλεία σοῦ διὰ προσκυνητῶν αὐτῆς γραμμάτων, πρώτου τὲ καὶ δευτέρου πρὸς ἐαυτὴν ἐφέλκεται καὶ διαναπαύσειν ἡμᾶς ἐπαγγέλλεται. Μᾶλλον δὲ τις καὶ ποταπός ἐστι ὁ βασιλικὸς νοῦς, ὁ καὶ τὰ πόῤῥω καὶ οὕτω λεπτὰ καὶ κρυπτόμενα διορῶν; ὅσον δὲ καὶ τὸ πλάτος τῆς βασιλικῆς καρδίας, ὅτι καὶ κόσμον ὅλον χωρεῖ ἐν σπλάγχνοις.... Ταῦτ’ ἄρα ἐν ὑψηλοῖς κατοικῶν τῆς βασιλείας ὑψώμασι καὶ τὰ καθ' ἡμᾶς ταπεινὰ ἐφορᾶς... καὶ πρὸς πάντας ἐςαπλοῖς ὡς θάλψιν ἡλίου τὴν ὁλικωτέραν προμήθειαν καὶ κοινώς ὑετίζεις τὸν ἔλεον. Σαφὲς δ’ αὐτόθεν τεκμὴριον οὐκ ἀπέχρησε τῇ περὶ τὸ εὖ ποιεῖν ἀκορέστῳ προθυμία σου ἡ τῶν πόλεων βασιλίς. Παρὰ μὲν τῆς βαρβαρικῇς ἐπικλύσεως ἐκβεβρασμένη τῶν τοῦ Βυζαντίου περιβόλων ἐπὶ τὰς ἀκτὰς τῆς Ἀσίας ἐλεεινὸν ναυάγιον, ὑποδεχόμενη δὲ παρὰ σου καὶ ξεναγουμένη καὶ σωζομένη, ἀλλὰ καὶ τοῖς ὁποίποτε ἐξωσμένοις κατὰ ζῆλον Χριστοῦ ἀνέκραγας δεσποτικῶς εἴτ’ οὖν πατρικῶς δεῦτε πρὸς με πάντες κὰγὼ ἀναπαύσω ὑμᾶς.

теми же словами, которые сказал Богу божественный Давид, ибо, держа нас в своей памяти, святое царство твое уже дважды приглашало нас к себе своими покланяемыми письмами, обещая дать нам успокоение. Что за ум царя, который видит так далеко и замечает ничтожное и скрытное, что за глубина царского сердца, которое вмещает целый мир!... Обитая в вышних селениях царства, ты взираешь и на наше смирение и, как солнце теплоту, распространяешь попечение обо всем мире и дождишь елей милости. Ясное доказательство твоей неослабной любви к благотворительности представляет столица. В следствие варварского наводнения быв выброшена из стен Византии, как жалкий обломок, на берега Азии, она воспринята тобой и спасена. Ревнуя о Христе, властно или лучше отечески ты взываешь ко всем изгнанникам: идите ко мне, и я успокою вас. Как в евангелии птица собирает птенцов своих, так и ты печешься привлечь к себе повсюду рассеянных чад церкви. Ибо, как во всемирном

Κατὰ γὰρ τὴν ἐν εὐαγγελίοις εἰκόνα, ὡς ὄρνις ἐπισυνάγει τὰ νοσσία ἑαυτῇς, οὕτω καὶ αὐτὸς τὰ τέκνα τῆς ἐκκλησίας ἀλλο ἀλλαχού διεσκεδασμένα ἐπὶ σεαυτὸν ἀθροίζειν ἐκ σπουδῇ πεποίησαι, ἀνάλογον γὰρ τῷ οἰκουμενικῷ κλυδωνίῳ καὶ λιμένα σεαυτὸν οἰκουμενικὸν ἀναπέτασας, μᾶλλον δὲ ἅλλην ἐτεκτήνω κιβωτὸν τὴν Ἀσίαν κατὰ θεῖον δήπου ἐπίταγμα, ἐν ἧ τὰ τῆς ῥωμαικῆς πολιτείας ὑπολείμματά τε καὶ δευτέρου κόσμου σπέρματα αὐτῇ Ἀσίᾳ διέσωσας. Ὄντως γὰρ πολλάκις ὁ Ἰταλόθεν ἀναρβοιβδήσας στρατὸς καὶ τὰ τῆς Εὐρώπης ἐπιθαλαττίδια ἐπικλύσας ἐξεκύμηνε κατὰ τῆς Ἀσίας καὶ δι’ Ἑλλησπόντου καὶ Προποντίδος ὑπερχυθῆναι διεφιλονείκησεν. Ἀλλ’ ὡς ὁ θεὸς τῇ θαλάσσῃ τὴν ψάμμον ἔθηκεν ὅριον οὐκ ἐπιβαίνειν τῆς χέρσου τῆς γείτονος οὕτω καὶ αὐτὸς τὰ τῆς Ἀσίας ἁλιτενῆ κράσπεδα ἐπιτειχίσας τῷ τῶν ὅπλων σου διαφράγματι, ἄβατα τοῖς Ἰταλοῖς πάντα πεποίηκας. Καὶ ὡς τὸ ὑπερέκεινα τῶν Ἡρακλείων στηλῶν οὐ βατὸν, οὕτω καὶ τοῖς ἀλάζοσι τούτοις ὁ τῆς ΙΙροποντίδος Βόσπορος. Πλὴν δι’ εὐχῆς μοι, μὴ τὴν Ἀσίαν μόνην ἀστιβῆ τοῖς Ἰταλοῖς διατηρῆσαι

потопе, ты представил собой всемирное пристанище, или лучше, по божественному повелению устроил из Азии второй кивот, в котором сохранил для самой Азии останки ромэйского государства и семя второго мира. Часто Италией изрыгаемое войско, затопив приморские европейские области, подступало и к Азии, угрожая разлиться по Еллиспонту и Пропонтиде. Но как Господь положил в предел морю песок, чтобы оно не переходило на ближайшую сушу, так и ты, укрепив азиатские береговые области оградою своего оружия, сделал их недоступными для итальянцев. И как непроходимо море за Иракловыми столбами, так Воспор пропонтидский для этих хвастунов. Но я бы желал, чтобы не только Азия была недоступна и неприкосновенна для итальянцев, но, чтобы и Цареград был освобожден от насилия их, и чтобы они как бешенные псы были прогнаны от нашего Иерусалима. И тебе бы называться во веки строителем и населителем Константина града, царицы всеблаженной. Ибо не

καὶ πάντη ἄβατον, ἀλλὰ καὶ τὴν βασιλίδα τῶν πόλεων ἀπαλλάξαι τῆς αὐτῶν ὅβρεως, καὶ ὡς κύνας λυσσητῆρας ἀπελάσαι τῶν ἱερῶν περιβόλων τῆς καθ’ ἡμᾶς Ἰεροσολὴμ... νέον πολιστὴν καὶ συνοικιστὴν ἢ ἀνοικιστὴν ὀνομάζεσθαι δι’ ἀιῶνος τῆς πόλεως Κωνσταντίνου, τῆς βασιλίδος τῆς πανευδαίμονος. Οὐκ ἔλαττον γὰρ εἰς φιλοτιμίαν τοῦ πόλιν ἐκ ῥηπίδων αὐτῶν δείμασθαι τὸ πεσοῦσαν αὐτὴν ἀναδείμασθαι. Ναὶ μὴν καὶ τοῦ χρόνου ἐκείνου εἰς γῆν καταῤῥαχθέντος ἀνορθωτὴν γενέσθαι καὶ κληρονόμον αὐτοῦ καὶ διάδοχον γνήσιον καὶ τῶν ἐκείνου πολιτῶν αὐτοκράτορα ἔννομον, ὧν γὰρ σὺ ξεναγὸς καὶ συναγωγεὺς καὶ τροφεὺς καὶ σωτὴρ, πῶς οὐχὶ καὶ βασιλεὺς τούτων ἔνθεσμος. Βασιλείας δὲ ἥν πίπτουσαν ἀνέστησας καὶ συνεστήσω λυομένην καὶ οἰχομένην ἐπελάβου, πῶς οὐ πάντων ἄλλων σὺ ἀξιώτερος; ὁ δὲ καὶ τῶν καθ’ ἡμᾶς μικρῶν καὶ ἐν καρδίαις θαλασςῶν κατεπτηχότων οὐδενὸς καταφρονῶν ἀλλὰ προνοίας ἀξιῶν...—Ταῦτα καὶ μὴ δυνάμενοι ἐλθεῖν εἰς προσκύνησιν τῆς ἁγίας βασιλείας σοῦ διὰ σωματικὰς ἀσθενείας ἐπευχόμεθα μὲν ἡμεῖς διηνεκῶς.

меньше чести восстановить падший город, чем построить его. И в особенности теперь, когда и самое время низверглось на землю, быть восстановителем и наследником, и любезным его преемником, и законным императором его граждан. Как в самом деле не быть законным царем тех, кого ты соединил и собрал, и питал и сохранил? Не ты ли достойнее всех того царства, которое поддержал от падения, предохранил от разрушения и уничтожения. Ничем не пренебрегая, ты удостоил своим попечением и наше ничтожество, спрятавшееся в сердце морей.—Благожелания.—По причине телесной немощи не имея возможности прийти и поклониться святому твоему царству, мы постоянно воссылаем Богу мольбы обо всем этом.

Τολμήσας ἀναφέρω, κράτιστε αὐτοκράτορ καὶ βασιλεῦ εὐσεβῶν θειότατε πρὸς τῷ τέλει μὲν εἰμι τοῦ βίου, πλήρης γεγονὼς ἡμερῶν, ἐλπίζω δὲ καὶ εύχομαι μὴ πρότερον ἰδεῖν θάνατον πρὶν ἅν ὄψομαι ἵλεων ἡμῖν τὸν θεὸν γενόμενον καὶ πρὸς τὴν ἀρχαίαν εὐδαιμονίαν τὸ ῥωμαικὸν πολίτευμα ἐπανάγοντα διὰ τῆς ἀρίστης ἡγεμονίας τῆς σῆς βασιλείας καὶ δαυιτικοῖς μακαρισμοῖς στεφανῶσαι τὴν θεοστεφῇ κεφαλὴν, ὅ ἀνταποδοῦσαν τῇ λατινικῇ ἀπονοίᾳ, ὅ ἀνταπέδωκεν ἡμῖν ἀνταπόδομα. Ὅς καὶ νῦν μακαρίζω ὡς εὐλογημένον τῷ θεῷ σπέρμα βασίλειον τεταμιευμένον ἡμῖν, ἵνα μὴ πάντα τοῖς πολεμίοις ἐνάλωτον γένηται μεγαλύνω δὲ καὶ τὸν θεὸν τοιαύτην περιζιόννυντα τὸν σὸν κράτος δύναμιν, ὥστε καὶ παρὰ πάντων ἐθνῶν σχεδὸν τι κυκλοῦσθαι καὶ πάντα γενναίως ἀμύνεσθαι, μέγας ὁ ἐνισχύων σὲ κύριος, καὶ οὐκ ἐῶν ἀποκνάειν ἐπὶ τῷ ἐνδελεχεῖ τῶν κακῶν, ἀλλ’ ἀφ’ ἑτέρου ἀγῶνος εἰς ἐτέρον μεταβαίνειν ἀκμῇ τ ῷ (τε?) ὥσπερ θερμοῖς ἱδρῶσιν ἔτι σταζόμενον.... ταῦτα τεκμήρια ποιούμεθα τοῦ μὴ εἰς τέλος ἐπιλησθήσεσθαι

Державный император и царь! я приближаюсь к концу жизни и полон дней; но надеюсь и желаю не прежде умереть, как увидев исполненную на нас милость Божию, возводящую ромэйское государство к прежнему благополучию чрез отличное водительство твоего царства и давидскими похвалами украсить боговенчанную главу, которая отдала латинскому безумию воздаяние, возданное нам. И ныне ублажаю как семя, Богом благословенное, сбереженное для нас царство, чтобы не все досталось в руки врагам; величаю же и Бога, опоясавшего такою силою твою державу, что ты мужественно защищаешься против всех окружающих врагов и не допустившего пасть под непрерывными бедствиями, но переводящего от одного подвига к другому, когда с тебя еще каплет горячий пот. — В этом мы видим доказательство, что не в конец забыл Господь наследие свое, это есть залог будущей совершенной и чистой свободы ромеев. Такими соображениями

τὸν θεόν τῆς κληρονομίας αὐτοῦ, ταῦτα τῆς ἐσομένης ὁλοσχεροῦς καὶ καθαρὰς τῶν ῥωμαίων ἐλευθερίας ἐνέχυρα. Τούτοις ψυχαγωγεῖται πὰς ὀδυνώμενος καὶ χρησταῖς ἐλπίσιν ἀναζωπυροῦνται οἱ νενεκρωμένοι ταῖς συμφοραῖς σὲ μόνον σωτῇρα καὶ κοινὸν ἐλευθερωτὴν εἰδόχες καὶ ὀνομάζοντες καὶ ὡς εἰς γαλήνιον λιμένα τὸν σὸν κρὰτος καταφεύγουσιν οἱ τοῦ οἰκουμενικοῦ κλυδῶνος ναυαγοὶ ὥσπερ καὶ ὅ ἀπ’ Εὐρίπου ὁρμώμενος ἅρχων θεματικὸς Χαλκούτζης ὁ σεβαστὸς, ἀνὴρ μισολατίνης εἴπέρ τις ἄλλος καὶ τῇ ῥωμαικῇ πολιτείᾳ εὐνούστατος. Ὅς οὐχ οἷος τε ὢν καὶ εἰσέτι τῆς λατινικῆς τυραννίδος τὴν ὕβριν βαστάζειν, χαίρειν έάσας κτῆσιν παντοίαν, τέκνα, πατρίδα, συγγένειαν, εἵλετο μεταναστεῦσαι καὶ παραῤῥιπτεῖσθαί που ἐν ἀνακτόροις ῥωμαικῆς βασιλείας ἤ μένειν ἐν πατρίδι τυραννομένῃ καὶ ὕπο χειρὶ κεῖσθαι λατινικῇ. Διὰ ταῦτα ἐθελοντής φυγόπατρις γεγονὼς πρὸς τὴν σὴν ἀνέπλευσε βασιλείαν, τὴν πανδοχεύτριαν οὐ μόνον τῶν Κωνσταντίνου πολιτῶν, ἀλλὰ καὶ τῶν λοιπῶν πάντων τῶν ὁθενοῦν προσφευγόντων αὐτῇ....

утешаются все удрученные, эти добрые надежды оживотворяют всех оцепеневших в бедствиях. Смотря на тебя одного как на спасителя и общего освободителя, потерпевшие крушение во всеобщем потопе прибегают как в тихое пристанище под твою державу, и все желают греться под твоими крыльями. Таков я уроженец Еврипа, севаст Халкуца, архонт темы, латиноненавидец более всех и благорасположенный в ромэйскому государству. Не будучи в силах долее выносить насилия латинской тирании, он бросил все имущество, детей, отечество, родство и предпочел выселиться и пресмыкаться где-нибудь во дворце римского царства, чем оставаться в порабощенном отечестве и быть под рукой латинян. Посему, добровольно оставив отечество, он направился к твоему царству, которое с радушием принимает не только граждан Константинополя, но и всех других, откуда бы ни прибегали к нему. Надеюсь, что и он воспользуется твоею милостью и человеколюбием.

Τολμηρῶς ἀναφέρω, δέσποτα, κύριέ μου καὶ βασιλεῦ, εἰς τοὺς αἰῶνας ζῆθι.... Σὺ γὰρ ἐταμιεύου παρὰ τῆς ἀνωτάτου προνοίας ἐπὶ τὴν καθ’ ἡμᾶς γενεὰν τὴν ἐκ χειρὸς Κυρίου πιοῦσαν ποτήριον θυμοῦ, ἵνα τὸ σὸν κράτος ὑπερασπίζηται καὶ ὑπερμάχηται τοῦ αὐτόθι κόσμου, ὅνπερ ἐφύλαξε διὰ σοῦ ἐλεύθερον δουλείας ἰταλικῆς. Καὶ μακάριος συ ὅτι ἀνταπέδωκας τὸ ἀνταπόδομα, ὅ ἀνταπέδωκεν ἡμῖν ἥτε ἰταλικὴ σύγκλυς πανσμερμία, καὶ πρὸς τούτοις ἡ περσικὴ εἰτ’ οὖν ἀποικία σκυθικὴ, ἥ τοῖς ἀσιανοῖς κακὴ παρενάσσατο γείτων, ὡν οὐδετέρᾳ μοίρᾳ προσέβαλον εὐθαρσῶς οἱ πρὸ σοῦ βασιλείς, ἀλλ’ οὐ μόνον λέγω τοὺς προσεχῶς πρὸ σοῦ βασιλεύσαντας ἔνα ἢ δύο.... οἱ παρέλαβον μὲν ὅλην τὴν ἐπικράτειαν τῆς ῥωμαικῆς ἀρχῆς μεθ’ ὅπλων μυρίων καὶ συγγενείας ἀμυθήτου καὶ στρατοπέδων ἀναρίθμητων καὶ θησαυρών ἀποκρύφων, οὐδὲν δὲ τῆς τοσαύτης παρασκευῆς ἅξιόν τι κατώρθωσαν, ἀλλ’ ὥσπερ ὑποτελεῖς καὶ τοῖς ἐτησίοις φόροις τὴν εἰρήνην ὠνούμενοι ἐν τῇ Κωνσταντινουπόλει ἐπανηγύριζον

Владыко мой и царь, во веки живи! В высшем совете суждено было сберечь тебя для нашего рода, испившего от руки Господней чашу гнева, дабы твоя держава прикрыла и защитила здешний мир, сохраненный тобой от итальянского порабощения. И блажен ты, за то, что отдал воздаяние, которое воздала нам итальянская разнородная толпа (смешанная сволочь) и с нею персидская или скифская колония, которая втиснулась злым соседом между азиатами. Бывшие прежде тебя цари никогда не выступали против них с мужеством, разумею не только тех, которые незадолго до тебя царствовали, одного или двоих, но и более ранних. Они приняли всю область римской империи с бесчисленным вооружением, с богатым родством, с безмерными военными силами и с сокровищами, и ничего не совершили, соответственно таким богатым средствам. Но подобно вассалам, покупая мир каждогодною данью, проводили длинные годы в

μακροῖς ἔτεσι καὶ ἱπποδρομίαις ἀνεπόμπευον. Ὓστερον δέ ποτέ ὁ μακαρίτης κῦρ Μανουὴλ ἐτόλμησεν εὐθὺ τῆς πρὸς τὸ Ἰκόνιον φερούσης ἅψασθαι, καὶ τἱ λέγειν τὰ ἐντεῦθεν συμβάντα; Ἐκεῖνο γὰρ καὶ μόνον εἰπεῖν ἀρκεῖ, ὅτι ὅν ἐπεσύρετο μύριον ὄχλον ἐν τῇ ἐκεῖ που φάραγγι κατέστρωσε, καὶ αὐτὸς ἀντεστράφη μετ’ αἰσχύνης οὐ φορητῆς. Ὅθεν δοκῶ μοι καὶ χάριτας ὁμολογεῖν σοι τὴν ἁγίαν ἐκείνου ψυχήν, ὅτι πλείους τῶν τότε πεσόντων οὐ μόνον διὰ τῶν σῶν χειρῶν ἀντεκατέστρωσας πολεμίους, ἀλλὰ καὶ αὐτὴν τοῦ δυνάστου τὴν κεφαλήν ἀπέκοψας, καὶ μοι ἔπεισεν ἐλευθέρως εἰπεῖν ὅ φρονῶ καὶ παραιτοῦμαι τὴν νέμεσιν.... Οὗτοι γὰρ μόνοι μέχρι μακροῦ τοὺς πολεμίους κατηγωνίσαντο καὶ τὰ μέγιστα τῶν ἐθνῶν δουλωσάμενοι ἀήττητοι διαμεμενήκασι.... Οὐκ Ἰταλοὺς μόνους, ἀλλὰ καὶ Πέρσας, ὡς εἰς μίαν γὰρ ὁμαιχμίαν ἐληλυθότας κατὰ σοῦ τοῦ Χριστοῦ κυρίου καὶ ὡς ἐν δικτύῳ μέσον περιειληφότας αὐτὸς οὐκ ἐδειλίασας.... Ταῦτα τὰ θαυμαστὰ κατορθώματα καὶ διηγήματα καὶ ἔτι τὸ παρὰ πάντων ἐλπιζόμενον καὶ εὐχόμενον, τὸ ἐγκαταστῆσαι διὰ σοῦ τὸν θρό-

Константинополе и забавлялись конскими ристалищами. Напоследок, как-то блаженный царь Мануил осмелился коснуться дороги, ведущей в Иконий. Зачем и говорить о том, что из того вышло? Достаточно сказать одно то, что, положив в одном ущелье, следовавшее за ним бесчисленное войско, сам возвратился с невыносимым позором. Я думаю поэтому, что святая его душа воссылает тебе благодарность, что ты не только погубил значительно большую массу неприятелей, чем сколько он потерял тогда, но и отсек голову самому султану.— Никого из Царей не могу приравнять к тебе, разве Василия Болгаробойцу и Ираклия.—Одни они поразили всех неприятелей и, поработив величайшие народы, сами остались непобежденными ... Но ты начал дело без всяких средств и не пал духом не перед итальянцами только, но и перед персами, вошедшими как-бы в союз и опутавшими тебя точно сетью. Такие удивительные подвиги и повествования, равно и то, на что все надеются и чего желают, т. е. утверждение трона

νον χοῦ μεγάλου Κωνσταντίνου ἐν τῷ τόπῳ άρχῆθεν ἐξελέξατο κύριος καὶ τὴν πόλιν ὅλην ἐπανασώσασθαι.... καὶ οἶδ’ ὅτι πολλοὶ συγγραφείς τὰ παρὰ σοῦ γενησόμενα συγγράψονται καὶ ταῖς μετὰ ταῦτα γενεαῖς παραπέμψουσιν. Ἐγὼ δ1 ἐγγὺς τοῦ θανάτου εἰμὶ καὶ οὐκ ἄν ὄψομαι ὅ ἔργον ποιησῃ θεὸς ἐν ταῖς ἐσχάταις ταύταις ἡμέραις, ὅς τὰς πέριξ τῶν Ἀθηνῶν νήσους εἰς μάτην διατρίψας χρόνον μακράν ὡς οὐδὲν ἔγνων ἐπ’ ὠφελείᾳ τῆς ἐμῇς ποίμνης γενόμενος, ἄρας ἐκεῖθεν εἰς τὴν μονὴν τοῦ Προδρόμου τοῦ οἰκοδομηθέντος παρὰ τοῦ μακαρίτου Κομνηνοῦ κῦρ Ἀλεξίου κατεσκήνωσα. Καὶ ὁ Θεὸς ὡς ἔοικε διὰ τὰς ἁμαρτίας μου τὰς πολλὰς, ἀπορφίψας με εἰς καιρόν γήρως καὶ ἐν τῷ ἐκλείπειν τὴν ἰσχόν μου ἐγκαταλείψας με, περιέβαλε δεινῇ ἀῤῥωστίᾳ ἡμιθανὴς γὰρ γέγονα, ὅπερ οἱ ἰατροὶ ἡμίξηρόν φασι. Καὶ τὶ χρὴ λέγειν τ’ἄλλα; μόνον ἡ ὑπερβολὴ τοῦ ψύχους θανατοῖ με καθ’ ἑκάστην, ἥν οὔτε ἀλωπῶν οὔε λαγωῶν δέρματα, οὔτε ὅσα ἄλλα ἐπιτηδεύουσι οἱ ἄνθρωποι εἰς θάλψιν, παραμυθοῦνται, εἰ μὴ μόνον ἡ θηριακὴ, δι’ ἥντινα ἀπέστειλα πρὸς τὴν

великого Константина на месте, из начала избранном Господом и восстановление всего города—опишут многие историки и передадут грядущим поколениям. А я уже близок к смерти и едва ли увижу, что Господь соделает в последние сии дни. Тщетно проведя долгое время на островах по близости от Афин и не принеся никакой пользы моей пастве, я переселился оттуда в обитель Продрома, построенную блаженным Алексеем Комннном. И мне кажется, что Господь за моя великие грехи, отвергнув меня во время старости и покинув в недостатке сил, наказал маня страшною слабостью. Я едва жив, полусухой, как говорят врачи. И что говорить о прочем? Сильный озноб убьет меня, против него не помогают ни лисьи, ни заячьи меха, ни другие средства, способствующие согреванию людей, действует только фириак, за которым я и послал сего отрока и нашего раба.—Ибо ты истинный Богоданный антидот; послав мне известный фириак, оживишь меня находящегося в опасности. Если же бы

ἁγίαν σου βασιλείαν τὸν παρόντα παῖδα καὶ ἡμέτερον δουλευτὴν, ὡς ἄν δι’ αὐτοῦ ἐπιπέμψης μοι. Σὺ γὰρ ἀντίδοτος θεοδώρητος ἀληθῶς. .. κὰμοὶ γοῦν τὴν λεγομένην θηριακὴν ἀποστεῖλας, ζωώσεις μὲ κινδυνεύοντα. Εἰ δὲ καὶ λαγὼν λευκὸν, ὁποίους ἡ Ῥωσία κατάγει εἰς τὴν Μεγαλόπολιν σὺν τῇ θηριακῇ ἐπιστείλης μοι, ταύτῃν γὰρ λέγουσιν οἱ ἱατροὶ διαφερόντως θερμαίνειν, μέγα ἄν βοήθημα ἐπορέξῃς μοι...

благоволил прислать и белого зайца, каких Россия доставляет в Константинополь и фириаку, о котором врачи говорят, что он отменно согревает, ты оказал бы мне большую помощь.

Καὶ νῦν ἐπὶ τὴν καθ' ἡμᾶς ταύτην καθῆκας ἐσχατιὰν,  οὐδ’ ὑπό τι δεσποτικὸν ἢ πατρικὸν γοῦν, ἀδελφικόν δὲ καὶ τὸ ὅλον

Ныне и в нашу даль ты послал свое слово, не властительное или отеческое, но братское и вполне дружествен-

φίλιον, βρύον ταῖς ὑπὸ τῶν ἀρίστων νοημάτων καὶ ὀνομάτων χάρισι μελιχραῖς, μακρᾶς τὲ ἀγάπης οὐ ζώπυρον θάλπον, ἀλλὰ πυρσὸν ἐκκαῖον τηλεφανῆ, δ’ οὗ τὸν ναυαγὸν ἐμὲ καὶ κατὰ μέσον τὸν Αἰγαῖον κλυζόμενον ἐπὶ σεαυτὸν προεκαλέσω, τὸν κοινὸν λιμένα καὶ πᾶσιν εὐγάληνον. Ὑφ’ οὗ τοσοῦτον ἁν ἐπτέρωμαι, ὥστε πλοιάρια καὶ πορθμεῖα χαίρειν ἐάσας ἔβαλον ἐμαυτὸν εἰς τὴν θάλασσαν καὶ πρὸς τὸ μέγα καὶ οἰκουμενικόν φῶς ἐφερόμην διανηχόμενος καὶ τῇ πίστει ὑπανεχόμενος ὅσα καὶ φελλὸς ἀβάπτιστος κατὰ Πίνδαρον, καὶ μάλιστ’ ὅτι ὁ κράτιστος αὐτοκράτωρ καὶ βασιλεὺς ἐτέρωθεν καὶ αὐτὸς φιλάθρωπον χεῖρα ὀρέγων προσεφέλκεται. Οὕτως τοῦ προσδραμεῖν τοῖς καλοῦσιν ἐγενόμην τὸ μὲν οὐχ οἷος τε ὢν δυσὶ καὶ τοιοῖς δε ἀντιβαίνειν πρὸς οὕς οὐδ’ ἄν Ἡρακλῆς φασί, τὸ δὲ καὶ ἐρασθεὶς ὡς ’Οδυασεὺς πεποίηται τῆς ἐνεγκαμένης καὶ καπνὸν ἀποθρώσκοντα θεάσασθαι, οὕτως καὶ αὐτὸς τῆς κοινῆς πατρίδος σχῇμα γοῦν καὶ σκηνὴν ἰδεῖν κατὰ τὸν τύπον τὸν δεδειγμένον ἐν τῷ ὅρει τῆς οὐρανοπόλεως, ἀλιθηνὴν καὶ αὐτὴν καὶ πεπηγυῖαν παρὰ Κυρίου καὶ οὐ παρ’ ἀνθρώπου τινός,

ное, веющее сладкими харитами прекрасных мыслей и имен и возбуждающее не теплоту, но сильное пламя давней любви. И меня несчастного, омываемого волнами Эгейского моря, ты призвал к себе, в общее пристанище, для всех успокоительное. Это так меня обрадовало, что охотно, оставив лодки и перевозы, я бросился бы в море и понесся бы вплавь, как нетонущее пробковое дерево по Пиндару, к великому и вселенскому свету, поддерживаемый верою; в особенности же, когда державный император и царь приглашает, простирая и сам с другой стороны человеколюбивую руку. Так прибыл бы я на зов: ибо с одной стороны нельзя было бы противостоять таковым двум мужам, с которыми не стал бы состязаться и сам Иракл; с другой, как Одиссей, я привязан к родине и желал бы взглянуть на дым отечества. Посмотрел бы на вид и скинию общего отечества, по образу, указанному на горе небесного града, истинную и утвержденную Господом, а не человеком каким-либо, и

κἀντεῦθεν ἀποστολικῶς παρακληθῆναι διὰ τῆς ἐν ἀλλήλοις πίστεως. Ἀλλ’ ὢ τί πάθω; Ἀνίπταμαι μὲν οὕτως ὑπὸ τῆς ἄγαν προθυμίας, μάτην δὲ ἄλλως πτερυγίζω ὡς οἱ ἄπτιλοι τῶν ὀρνίθων καὶ κόλουροι ἢ καὶ μηρίνθω τοὺς πόδας ξυνδεδεμένοι καὶ παρὰ τοῦτο τῆς ἐς τὰ πάτρια καθόδου εἰργόμενοι. Τοῦτο δέ ἐστι, τοῖόν δέ τι. Ἀλλ’ ὅπως μὴ ἀπιστήσης μοι ἢ κατὰ τὴν πόῤῥωθεν εἰωθυῖαν σοι ἀστειοσύνην χαριεντιζόμενος ἐρεις ἡμᾶς καὶ ταυτὶ σκηνικεύεσθαι· λόγος τὶς ἐστι ἀρχαῖος, παιδίαν σπουδῇ παραμιγνὺς, ἐκάστω τῶν ἀνθρώπων γεννωμένῳ τὴν φύσιν δανείζειν τὰ ἐξ ὠν σύγκειται. Ἀπερ ὁ μὲν θᾶττον ἀποδιδοὺς, ἀναμέσητος παρ’ αὐτοῦ, ὁ δὲ μέλλων καὶ τὴν ἀπότισιν ἀναδυόμενος εὐθύνεται, καὶ ἄλλοτε ἄλλό τι τῶν μελῶν ἀφαιρούμενος ἐνεχυράζεται. Ἀτάρ τοι κἀμὲ ἀναβαλλόμενον ὁρῶσα τὴν καταβολήν, ὧν ἔχρησε περὶ που τοὺς ἐβδομὴκοντα ἐνιαυτοὺς, τῶν τε γομφίων ἔχει πολλοὺς ἐνεχυράσασα καὶ πρὸς γε τῆς ὀξυδερκείας οὐκ ὀλίγον παρείλετο, ναὶ μὴν καὶ τῆς κόμης λαβομένη καὶ πρὸς βίαν ἕλκουσα, ἕως καὶ εἰς φαλάκρωμα ἀκριβὲς ἀπεψίλωσε, τέλος ἔγνω καὶ συμποδίσαί

здесь бы апостольски соутешился во взаимной вере. Но увы, что со мной? Я на воздух уже поднялся от чрезмерного волнения, но тщетно махаю крыльями, как безперая и бесхвостая птица, или как связанная по ногам, а потому и не могущая подняться в привычную ей среду. Но чтобы у тебя не было сомнения, или чтобы по своему обычному остроумию ты не сказал в шутку, что я и теперь играю роль, напомню старое изречение, в котором к поучению примешано и предостережение: каждому рожденному из людей предстоит уплатить природе дань составными элементами. Тот, кто скорее отдал (ἀναμέσητος παρ’ αὐτοῦ?), кто же медлит и уклоняется от уплаты, подвергается ответственности и, теряя употребление того или другого члена, платит тем рост. Замечая, что я замедлил удовлетворением того, чем должен уже почти семьдесят лет, природа отняла у меня как залог много коренных зубов и в добавок не мало убавила мое зрение. Наложила руку и на волосы и, насильно

με ποδοκάκην ἐπιβαλοῦσα μοι. Τοσούτων πρεσβυτικῶν κακῶν ὑπέραντλος γέγονα, ὥστε καὶ τοῦ κοιτωνίσκου προκύπτειν ἐκβιαζόμενος, οἷον ἀσκωλιάζω καμπύλαις βακτηρίαις διερειδόμενος. Aἱ δέ γε τῆς ψυχῆς δυνάμεις, ἀλλ’ οὐδὲ αὐταί μοι ἔῤῥωνται, ὅπο τῶν κοινών καταβεβλημένοι καὶ ἰδίων δυσπραγιῶν, ἢ καὶ ταῖς τοῦ σώματος συμμεταβαλοῦσαι σαθρότησι. Πῶς οὖν ἔχων οὕτως τῆς ψυχῆς καὶ σώματος ἀπὸ τῆς ἐσχατιάς τοῦ κατ’ Αἰγαῖον πελάγους ἐπὶ Βιθυνίαν μεταβήσομαι, ὅς οὐδὲ τὰς ἀντιπόρθμους νήσους οἷός τέ εἰμι μεθορμίσασθαι, Εὔβοιαν λέγω ἤ Ἄνδρον ἢ Νάξον αὐτὴν, ἤν καὶ χηρεύουσαν κατεγγυῆσαι μοι ἐςεβιάσατό σε ἡ παςῶν τῶν ἐκκλησιῶν μέριμνα, ἵνα τῆς ἐμῆς νύμφης, ᾗ συνεβίωσα ἐπι μακρὸν μοιχευομένης παρ’ ἀσελγών καὶ ἱπποπόρνων ἐπιβητόρων, μηδ’ αὐτὸς ἅγω σχολὴν κλάειν τὴν ἐμὴν ταύτην ἐφύβριστον συμφορὰν, ἀλλὰ πρεσβύτης ὢν καὶ ἔξωρος νυμφίος ξυνευνω γραῒ, καὶ αὐτῇ χήρᾳ παρευνάζωμαι οὐκ εἰς παιδουργὸν ἀλλὰ ψυχρὸν καὶ ἄγονον παραηκάλισμα. Πλὴν σοῦ κατὰ θεσμοὺς πατρικοὺς μνηστεύοντος ἀνάγκη μὲν στέργειν τὴν κατεγγύησιν, οὐχ ὅπως τῆς

вырывая их, образовала на голове светлую лысину. Наконец, решилась сковать меня, наслав онемение ног (ποδοκοίχη) старческие немощи сокрушили меня, так что, принужденный выходить из спальни, я прыгаю, опираясь на костыли. Не лучше душевные мои силы, удрученные моими и общественными бедствиями или соответствующие телесным недугам. Как же мне при таком состоянии души и тела перебраться из дальних мест Эгейского моря в Вифинию, когда я не в состоянии переправиться и на соседние острова, на Евбею, Андрос или Наксос, вдовствующую кафедру которого заботливая попечительность о всех церквах побудила тебя обручить со иной, чтобы мне не иметь досуга оплакивать свою горькую судьбу, когда моя невеста, с которою я жил долгое время, предается разврату с бесстыдными наездниками, но чтобы как устарелый и запоздалый жених сожительствовал с ней, старою вдовой, не для производительной, но для холодной и бесплодной любви. И так как ты обручил по

χηρευούσης τῆςδε, ἀλλὰ καὶ εἴτινα ἄλλην ἔκβλητον ἢ καὶ μοιχάδα λαβεῖν ἐκέλευσας, ὡς τῷ θεσπεσίῳ Ὠσήε ὁ θεός. Πλὴν ὡς εἴτομεν οὐδὲ τῇ νήσῳ ταύτῃ προσχεῖν καὶ ὅψεσθαι καὶ ὀφθῆναι δεδυνήμεθά που, ἀλλ’ οὐδὲ δυνησόμεθα, ὥστε ἑτέραν τινὰ τῆς τοιαύτης ἐκκλησίας ποιησάτω ἡ μεγάλη ἁγιωσὐνη σου πρόνοιαν. Δέομαι δὲ τῆς ἀποστολικῆς σεβασμίας κορυφῆς μητ’ αὐτὴν χαλεπῆναι μοι οὐχ ἐτοίμως προσδραμόντι διὰ τὴν ἐμποδοστατῆσασάν μοι ἀσθένειαν καὶ τὸν κράτιστον αὐτοκράτορα διαπραΰναι, εἴπερ τυχὼν ἐπὶ τῇ παραιτήσει δεινοπαθησει, ὡς ὁ ἐν εὐαγγελίοις δειπνοκλὴτωρ καὶ βασιλεύς. Οὐ γὰρ δι’ ἀγρὸν ἣ ζεύγη βοῶν ἤ παρὰ τὸ ἐπιγῆμαι τὴν ἐν Νάξω ἐκκλησίαν, ἧς πρὶν συζυγῆναι διέζευγμαι παρητησάμην τὴν κλὴσιν ἤδη τοῦ δεύτερον, ἀλλὰ δι’ ἣν εἶπον ἀναγκαίαν ἀσθένειαν.

отеческим заповедям, то нужно бы любить обручницу и не только эту осиротелую, но, если бы ты повелел, как Бог пророку Осии, взять отверженную или блудницу. Но как сказал, я не мог и не буду иметь возможности быть и показаться на этом острове; так что великая святость твоя благоволит сделать какое-нибудь другое распоряжение относительно этой церкви. Умоляю же апостольскую главу не огорчиться на меня, что я не прибег к ней поспешно по причине связавших меня немощей, и успокоить державного императора, если бы случилось, что он рассердился как евангельский царь, зовущий на пир. Ибо не ради поля, или пары волов и не по причине брака с церковью наксосскою, с которою развелся прежде чем соединился, я устранил уже вторичное его приглашение, но по причине тех болезней, о которых сказал выше.

Τὶς εἰμι ἐγὼ κύριέ μου, ὅτι τὸ μεγαλεῖον τῆς σῆς ἀντιλήψεως περιστοιχιζόμενον παρὰ τῶν κύκλῳ ἐφεδρεύοντων πολεμίων καὶ μυρίαις φροντίσι τε καὶ ἐκστρατείαις ἀνθελκόμενον... ὅπως τὸν θεόθεν αὐτῷ πεπιστευμένον κόσμον διατηροίη Ἰταλικῆς τυραννίδος ἐλεύθερον, ἔπειτα καὶ ἐμοῦ φιλανθρώπως ἐπέστραπται καὶ μνείας πεποίηται καὶ γράμμασι προσφωνεῖ καὶ εἰς ἑαυτὸν προσκαλῆ, ἄνθρωπον πάλαι μὲν βίω τεθνηκότα καὶ ἀπὸ καρδίας

Кто я, господин мой, что твоя высокая милость, стесняемая врагами, со всех сторон окружающими и развлекаемая бесчисленными заботами и походами и не знающая отдыха в попечении о том, как сохранить вверенный ей Богом мир свободным от латинской тирании, вспомнив, человеколюбиво обратилась ко мне и взывает письмом, приглашая меня к себе—меня, человека давно уже умершего для жиз-

μικροῦ πάντων ἐπιλελησμένον ὡσεὶ νεκρὸν, ὅς ἐξ οὗ δήτα τῶν Ἀθηνών ἀπελήλαμαι, δέον ἀναλαβέσθαι προφητικῶς τὰς πτέρυγάς μου... Μὴ πρωτάτω τοῦ ποιμνίου διὰ τοὺς ἐπίπεπτωκόχας θῆρας ἀποδράναι ὡς μισθωτὸς ἅντικρυς, ἀλλὰ περὶ τὰ ἀντίπορθμα τῆς Ἀττικῆς νησία διαπαροικῆσαι καὶ ἀπ’ αὐτῶν ὡς ἀπό τινων σκοπιῶν ἡλιβάτων ἐπισκέπτεσθαι τὸν παναθηναϊκὸν ὄλεθρον καὶ ὡς οἷόν τε προσβοηθεῖν. Καὶ μὲν δὴ καὶ παροίκησα ἔτος τουτί δωδέκατον ἐν γειτόνων ταῖς Ἀθήναις, ἔλαθον δὲ οὐδὲν ὀνάμενος ἐντεῦθεν, ὅτι μὴ ὀδύνας καὶ σφακέλους, οἰμωγὰς γὰρ καὶ κοπετοὺς τῶν δαπανωμένων τέκνων μόνον οὐχ ἐώρων καὶ ἤκουον καὶ τὰ σπλάγχνα ἐσπαρασσόμενα συμπαθαινόμενος... ὅπερ καὶ αὐτὸς παθεῖν παρὰ βραχὺ κεκινδύνευκα. Πέρυσι γὰρ τολμὴσας ἀφικόμην Ἀθηναζε, καὶ εἰ μὴ θᾶττον ἐκεῖθεν ἀπέπτην, τοῖς Ἰταλικοῖς ἀν ἂδοῦσιν ἐγεγόνειν κατάβρωμα καὶ αὐτός. Ὡς οὖν ἔγνων ὀψὲ μήτε τοὐμῷ κλήρω ὄφελός τι γινόμενος καὶ ἐμαυτῷ διακενῆς παρέχων πράγματα, ἐμάκρυνα φυγαδεύων ἐκεῖθεν καὶ δεῦρο ἐκκομισθεὶς ὡς ἔν τινι σωρῷ τῷ ἱερῷ τῷ δε φροντιστηρίῳ οἶον ἐν-

ни и погребенного в сердце почти всех с тех пор, да, с тех пор, как я был изгнан из Афин. И мне следовало бы нестись на крыльях на твой зов. Почему же я так не сделал? — Дабы не удалиться, подобно наемнику, на большое расстояние от стада по причине нападения зверей, но, пробивая на ближайших к Аттике островах, смотреть отсюда, как-бы с некоторой скалистой башни, на всеафинское истребление и оказать помощь, если представится возможность. И вот уже двенадцать лет я провел вблизи от Афин, но пользы отсюда не вышло никакой: только вопли и в ужас приводящие стоны и крики изводимых детой пришлось мне слышать, и видеть и терзаться муками от сострадания. Да и самому мне едва не случилось перенести подобные же бедствия. За год перед сим я осмелится прибыть в Афины; и если бы со всею поспешностью не удалится оттуда, то попался бы на зубы итальянцам. Увидев потом, что не могу принести никакой пользы моему клиру, да и себе до-

τέθαμμαι καὶ συνδιάγω τῷτε πανοσιωτάτῳ καθηγουμένῳ καὶ αὐτὸν ἀδελφότητι.

ставляю тщетные хлопоты, я покинул все это и нашел приют в сей священной обители, где как погребенный провожу жизнь с всечестнейшим игуменом и его братией.

Ὅτε ἐξ Εὐβοίας ἀφικνούμην δεῦρο συμβέβηκεν εἰς τἀυτὸ κεφαλὰς τῆς Ἑλλάδος ἀθροίζεσθαι, οἶς καὶ ἡ ἡμετέρα μετάβασις ἀκουστὴ γενομένη ὑπόνοιαν ἐνέβαλεν ὡς οὐχ ἐτέρωσε, ἀλλ’ εὐθὺ τῆς σῆς ἀντιλήψεως φέρομαι δήπουθεν, καὶ οὐ μικρῶς ἐμπικραινόμενοι τῷ ἀκούσματι ὡς οἱ παρατυχόντες δεδηλώκασι, δῆλοι ἦσαν κακόν τι μέγα ἀνταποδοῦναι τοῖς τε συνοδεύσασιν ἐμοῖς ἀνεψιοῖς καὶ τῇ ὑποδεςαμένῃ με ταύτῃ εδαγεστάτῃ μονῇ. Ἐντεύθεν δειλαινόμενοι οἵτε ἐμοὶ προσγενεῖς καὶ ὁ πανοσιώτατος καθηγούμενος μήποτε ἐκ τῆς καχυπόπτου ταύτης ὑπονοίας τὴν ἀμυναν εἰς αὐτοὺς ἐπενέγκωσι, προχειρότατοι γάρ εἰσιν ἁπάντων βαρβαρών ἀνασκολοπί-

Случилось, что, когда я прибыл сюда из Евбеи, здесь же собрались главари Эллады, которые, когда разнесся слух о моем перемещении, возымели подозрение, что я направляюсь не в другое какое место, а именно к твоей милости. И не мало досадуя из-за таких слухов, что и заметили мимоходом, они не скрывали намерения сделать какое-то большое зло и сопутствовавшим мне, моим племянникам и приютившей меня сей священной обители. Мои родственники и всечестнейший игумен перепугались, как бы в следствие такого ложного подозрения не стали им мстить. Ибо эти люди без всяких

ζειν καὶ συμφοράς ἐσχἄτας «τέρας ἐπιτρίβειν καὶ διὰ μόνην ὑπόνοιαν, παρενέβαλον ἑαυτοὺς ἐγγυητὰς ὡς οὐ ποῤῥωτέρω τῆς μονῆς τοῦ Κομνηνοῦ μεταβήσομαι καὶ οὕτω τὸ ἀγριαῖνον αὐτοὺς σκάνδαλον διεπράϋναν. Ἐπεὶ γοῦν ταῦτα τρόπον δὴ τοῦ τὸν διαπέπρακται, εἴπερ κατὰ τὸ ἐπίταγμα τῆς αὐθεντείας σου ἐνθένδε μεταχωρήσω, αὐτόθι τῷ μὲν μεγαλείῳ τῆς σῆς ἀντιλήψεως εἰς οὐδὲν ὄφελος ἔσομαι, τοῖς δὲ προσγενέσι παραίτιος ὀλέθρου γενήσομαι. Οὐ μὴν δὲ ἀλλὰ καὶ τῇ σεβασμίᾳ τῇδε μονῇ ὅχλησιν προξενήσας, οὐκ ἀγαθὰς τῆς εἰς ἐμὲ φιλοφροσύνης καὶ παντοίας δεξιώσεως ἀποδώσω χάριτας, λαβὰς διαβολῆς δεδωκὼς κατ’ αὐτῆς τοῖς Ἰταλοῖς, οἵ καὶ ἄλλως ἀεὶ ἐνεδρεύουσι ταύτῃ καὶ διψῶσι πρὸς τὸ κακοποιῆσαι ὁποιασοῦν λαβέσθαι προφάσεως. Ἅπερ δὴ φυλαττόμενος πρὸς ἀνάγκης μὲν ἔχω προσμένειν ἐνταῦθα, ἕως ἄν εἰ καὶ τῷ θεῷ δοκεῖ τὰς ὑπολοίπους ὀλίγας καὶ πονηρὰς ἡμέρας ἐκμετρησαι μοχθηρὰς μου ζωῆς....

объяснений готовы взять под стражу и по одному подозрению причинить самые крайние несчастия. Они предложили себя в поручители, что я не уйду далее обители Комнина и таким образом укротили бешеный напор их. В следствие этих обстоятельств, если бы по твоему приказанию я переселился отсюда, то, не имея чем быть полезным твоей милости, я оказался бы виновником гибели моих сродников. Мало того, причинил бы вред и сей честной обители и не хорошо бы отплатил ей за благорасположение и за всю приязнь, подав итальянцам повод к наветам на нее. А они и без того всегда злорадствуют ей и ждут только какого-нибудь предлога причинить зло. Боясь этого, я по необходимости должен оставаться на месте, пока Господу угодно будет измерить остальные, немногие и злые дни тяжкой моей жизни.

Πολλῶν ἀντίδοσις ἀγαθῶν ἀπόκειται παρὰ τῷ θεῷ τῇ ὄντως

Многие блага уготованы Богом твоей по истине бла-

εὐγενεῖ σοῦ ψυχῇ.. ὅτι τοῦ χρυσοῦ γένους μόνος ὑπολειφθεὶς εἰς πολλῶν ἀντάξιος τὰ πάντα γενέσθαι τοῖς πὰσι πολίταις τῆς Κωνσταντίνου, τοῖς χθὲς μὲν εὐδαίμοσι, νυνί δε τλήμοσιν ἀποστολικῶς ἐσπούδασας. Καὶ πρόγε πάντων τῷ λοιπῷ λύχνῳ τῆς βασιλείας προεδρεύων ἐπιχέεις τροφὴν κατάλληλον. Πλὴν οὐκ ἀλλην ἔχεις ἐκδεξάμενος... πλὴν ἀλήθειαν καὶ πραότητα καὶ δικαιωσύνην καὶ τοῦ πάντα δὴ τρόπον εὖ ποιεῖν τὸ ὑπῆκοον,.. διὰ τὸ σῶν δὲ βασιλειῶν καὶ τῆς ἐν μέσῳ τυραννίδος ἐληλυθότος πολιτευτικῶς καὶ πείρᾳ μακρᾷ τὴν ἀρίστην ἀρμονίαν τῆς μοναρχίας ἀκριβωσάμενον καὶ τῆς ὑπ’ ἀυτὴν πολιτείας τὰ κράτιστα. Οὔκουν ἡ μεγαλόπολις ὡς ἐκ Βυζαντίου ἀνάοτατος ἅπολις τὸ ἐπί σοι ἧκον οὕτω νομοθετοῦντι καὶ περὶ τῶν πρακτέων ἀποθεσπίζοντι. Ὅτι μηδὲ κατὰ τὸν ἀρχαῖον λόγον πόλις ἄν εἴη ἀληθῶς ἐρυμνὰ τείχη καὶ ὑψιρεφεῖς οἴκοι, τεκτόνων ἔργα, καὶ ἀγοραὶ καὶ νεώσοικοι.... Οἴον δὲ κἀκεῖνο τὸ ὑποθέσθαι τῷ βασιλεῖ κεφαλὴν ἐπιθεῖναι τῇ καθ’ ἡμᾶς ἱερωσύνῃ, καὶ μηκέτι περιορὰν τὸ ἱερατικὸν χρῖσμα κινδυνεῦον ἐκλιπὲς γενέσθαι, ἀλλὰ τῆς ἐκ τοῦ διπλοῦ

городной душе. Оставшись один из золотого рода, но равный многим, ты потщился быть все для всех граждан Константинополя, которые вчера были благополучны, ныне же апостольски несчастны. И впереди всех, сопутствуя остальному светильнику царства, раздаешь каждому потребную пищу, не иную какую, но самим заимствованную: истину и кротость, и справедливость, и всякий род благотворительности. Подвластные народы не могли делать выбора между твоими чертогами и наступившей тиранией; и продолжительным опытом оценив прекрасную гармонию монархии и лучшие качества монархического государственного устройства, не Константинополь-ли, изгнанный из Византии и лишенный прав, идет к тебе законодателю и лучшему устроителю? Ибо не крепкие стены и высокие дома—произведения плотников, и площади и арсеналы составляют истинный город, по древнему изречению... Не малая заслуга, что ты посоветовал царю поставить главу для священного сана и не пренебрегать свя-

μύρου εὐοδμίας ἀπολαύειν τὸ βασίλειον ἱεράτευμα. Ἀπέχρη μὲν οὖν σοὶ τε τῷ κρατίστω βασιλεῖ πρὸς ἐπίδειξιν φιλανθρωπίας ἡ δυστυχής ἀποικία τῆς πόλεως, ἡ ποτὲ τρυφῶσα, νῦν δὲ οὐκ εὖ πράττουσα .. . κατὰ τὸ πλήθος μέντοι τῶν ὀδυνών αὐτῆς αἱ παρ’ ὑμῶν παρακλήσεις εὐφραίνουσι τὴν καρδίαν αὐτῆς. Ὑμῶν δὲ ἀλλ’ ἡ συμπαθείας φιλοτιμία οὐκ ἠγάπησεν ἐπαρκοῦσα μόνῃ τῇ ἐπὶ τὴν Ἀσίαν ἐκκεχυμένῃ Μεγαλοπόλει, ἀλλὰ καὶ τοὺς ὁποίποτε γῆς καὶ θαλάττης φυγάδας, ἐφ’ ἑαυτοὺς ὡς ἐπὶ κοινὸν ἐστίαν ἡ πρυτανεῖον οἰκουμενικὸν ἡ μακάρων εὐωχίας καὶ ἀναπαύλας μεταπέμπεσθε, ὥσπερ ἄρα κἀμὲ παροικοῦντα τὰ ἔσχατα τῶν κατ’ Αἰγαῖον κυκλάδων νήσων μετεκαλεσασθε καὶ ἅπαξ καὶ δεύτερον. Ἀλλ’ ἐμοὶ κἀνταῦθα τὸ πλημμελὲς τῆς ψυχῆς προσίσταται καὶ κατέχει σπαργῶντα πρὸς τὴν μετάκλησιν. Τί δέ ἐστι τούτο εἰ καὶ κρύπτειν ἅμεινον, ἀλλ’ ἔγωγε οὐκ ἀποκρύψομαί σε τὴν θειοτάτην καὶ τοῦ παντὸς τιμωμένην μοι κεφαλήν. Τί οὖν φημί; νομίζω, σοφώτατε ἀνορῶν, κατὰ θείαν ψῆφον Ἀθὴνηθεν μὲν ἀπεληλάσθα: μὲ, φυγαδευ (τήριον) δὲ κεχρῆσθαι

щенным помазанием, которое уже было близко к истощению: царское священство пользуется теперь двояким миром благоухания. Уже одна несчастная колония того города, некогда жившая в роскоши, а ныне жалкая и поруганная, достаточна была для человеколюбия твоего и державного царя: ваши утешительные воззвания радуют сердце ее удрученное скорбями. Но ваша сочувственная благосклонность не удовлетворилась одной столицей, перенесенной в Азию; вы посылаете за всеми, где бы кто ни скрывался, на суше или на море, приглашая к себе, Как-бы на общий пир, или во вселенскую пританию, или на трапезу и покой блаженных, так что и меня, живущего на отдаленных Кикладских островах Эгейского моря, пригласили уже два раза. Но душевные немощи удерживают меня здесь, хотя я и горю нетерпением на зов. Что же это такое? Лучше было бы это скрывать, но я не потаюсь от тебя, божественная и почтеннейшая моя глава. Я вижу волю Божию в том, что, изгнанный из Афин,

τῆδε τῇ νὴσῳ ἔτος τουτί τρίτον τῇ λυπρᾷ μὲν ὡς αὐτὸς ἄν εἴποις, ἐγὼ δὲ οὐδὲν φλαῦρον ἐρῶ, αἰδούμενος ὡς ξεναγὸν ἐμὴν ἀγαθὴν καὶ ἄσυλον ἱερὸν καὶ φυγαδευτήριον ἐρυμνὸν, καὶ εἰς τὸ δὲ χρόνου τοῖς ἐχθίστοις Ἰταλοῖς ὡς οὐκ εὐέφοδον ἄβατον. Ἐπεὶ γὰρ ἁπόγονός εἰμι τοῦ γενάρχου καὶ πάντα πατρὡζων τὴν αὐτὴν ἐκείνω συμφορὰν κεκλήρωμαι, οὗ μὲν πεπίστευμαι θείου κὴπου δικαίως ἐκβέβλημαι. Ἐνταῦθα δὲ κατωκισμαι ἐκ γειτόνων τῆς Ἀττικῆς, ὡς Ἐδὲμ ἄλλης ἀπέναντι, οὐχ ἵνα ψυχαγωγίαν ἐντεῦθεν ἥντινα οὖν ἔχω, ἀλλὰ ἵνα μᾶλλον διᾶ τῆς ἐνδελεχοῦς ὄψεως ὑπομιμνησκόμενος τὀυμὸν ἅλγος ἀνακαινίζω, ἐπιξαίνων ὥσπερ διὰ τῇ; ἀναμνήσεως, κἀντεῦθεν τὴν αἰτίαν τῶν τοιούτων κακῶν ἀμαρτίαν φιλεχθρῶν καὶ μνησικακῶν διὰ μνησικακίας ἀμύνωμαι. Ταῦτα λογιζόμενος ὡς ἀπὸ θεοῦ λαχὼν σπάρταν, στέργω τὴν ἐνταῦθα παροίκησιν καὶ δοκῶ μοι παρόψεσθαι θείαν καὶ αὖθις κέλευσιν, εἴπερ τοῦ θεοῦ μοὶ παρεχομένου τόπον μετανοίας κἀπὶ τὴν στενὴν ἐκ τῆς πλατείας συνάγοντος, αὐτὸς ἐπὶ τὴν προτέραν ῥαστιόνην ἀναδράμοιμι καὶ τὴν παρ’ ὑμῶν ψυχαγωγίαν ἁρπά·

вот уже третий год пользуюсь убежищем на этом острове Печальный остров, скажешь ты: я же стыжусь произнести дурное про мой добрый приют и священное убежище и крепкое пристанище, недоступное в такое ужасное время для отвратительнейших итальянцев. Будучи потомком прародителя и усвоив все его обычаи, я унаследовал и его судьбу. Я справедливо изгнан из вверенного мне божественного сада, и поселился здесь, в соседстве с Аттикой, как против другого Эдема, не с тем, чтобы иметь чрез то какое облегчение, но, чтобы постоянным напоминанием себе подновлять мою скорбь и таким образом памятью о зле отражать причину всех зол: грех любящих вражду и памятозлобивых. Рассуждая, что Богом назначена мне спарта (рассеяние), я люблю это место и думаю, что и опять бы презрел волю Божию, если бы, когда Бог предоставил мне место раскаяния, и свел с широкого на узкий путь, сам я возвратился к прежнему покою и принял предлагаемое

σαιμι. Εἷς μὲν δὴ καὶ πρῶτος δεσμὸς οὗτος ἐκ τοιῶνδε λογισμῶν διαπεπλεγμένος ἄντικρυς ἐπέχων ἐπιφωνεῖ μοι μένε ἀτρέμας ταλαίπωρε, δεύτερον δὲ τὰ προσόντα τῷ γὴρᾳ πάντα κακὰ, ἅ μετὰ τῶν κοινῶν καὶ ἰδίων δυσπραγημάτων ἐπιθέμενα οὐχ ὅσον τῆς νήσου ποῤῥώτερον παραχωρεῖ μὴ μεθορμίζεσθαι, ἀλλ’ οὐδ’ αὐτοῦ τοῦ δώματος προβαίνειν ἐφίησι. Διὰ ταῦτα δέομαι τῆς θεσπεσίας κεφαλῆς, πρώτα μὲν παρ’ αὐτοῦ δοθῆναι μοὶ συγγνώμην οὐ δυναμένω τοῖς καλοῦσιν ὑμῖν προσδραμεῖν, εἰτα καὶ τὸν θειότατον αὐτοκράτορα ἐκμειλίξάσθαιοὐ γὰρ ὡς αὐτογνὡμων καὶ ἀτελὴς ἀπειθῶ... ὅμως ὑφ’ ὧν εἴρηκα βιαίως ἐπέχομαι. Οὐ παύομαι μέντοι καὶ δεῦρο καθημενος τοῦ δεῖσθαι τοῦ ἀγαθοῦ θεοῦ ὑμᾶς ἡγεμόνας γενέσθαι πρὸς τοῖς ἅλλοις καλοῖς καὶ τῆς ἐπὶ τὸ Βυζάντιον ἐπανόδου ἢ καθόδου τῆς Μεγαλοπόλεως δίκαιον γὰρ τοὺς ἐπὶ τῆς ἀλλοδαπής συναγαγόντας αὐτὴν καὶ ἐπαναγαγεῖν οἴκαδε...

вами утешение. Из таковых соображений составился первый узел, который удерживает меня и взывает: «несчастный, не шевелись!» Второе же обстоятельство — это присущие старости немощи, которые в соединении с моими собственными и общественными бедствиями не только не позволяют мне пуститься в отдаленный путь, но даже оставить свой дом. Посему умоляю тебя извинить меня, что не могу прибыть на ваш зов, и объяснить божественному императору, что я не самовольно и не без причины оказываю неповиновение, но вследствие тех обстоятельств, о которых сказал. И здесь оставаясь, не перестаю, однако, просить милость Божию, чтобы она дозволяла вам совершить и другие лучшие дела, и особенно возвратить столицу в Византию. Ибо справедливо, чтобы те же возвратили ее в отчизну, которые устрояют ее на чужбине.

Τέλειος μὲν γὰρ λόγιος ὁ τὴν γνώμην μὲν καταπυκνώσας ἐπιστημονικοῖς θεωρήμασι, τὴν δὲ γλῶτταν εὖ ἀσκήσας, ἐξαγγελέα λιγύφωνον, εἰ δέ τις ἀποπίπτειν τοῦ τελείου κινδυνεύει, μὴ τὴν γλῶτταν γοῦν ἔστω τὸ παράπαν ἀπαίδευτος, ἀγαπάτω δὲ καὶ εἰδωλον μορίου πολιτικοῦ κατέχων καὶ μάλιστα νῦν, ὅτε τῶν καθ’ ἡμᾶς ἄρχειν πόλεων ἡ πάλαι θρυλλουμένη ἀποβαρβάρωσις· καὶ οὐδ’ ἐν εἰδώλοις ἀμυδροῖς τὰ τῶν χριστιανῶν ἀληθῆ πολιτεύματα φαντάζονται, οἴχονται δὲ ὡς ἐξεγειρομένου ἐνύπνιον. Φεῦ τῆς κοινῆς διαφθοράς, φεῦ τῆς δευτέρας τοῦ παντὸς κατακλύσεως! Πῶς ἐγένοντο εἰς ἐρὴμωσιν ἐξάπινα πόλεις φιλόχριστοι, πόλεις ἐν αἷς χάριτες σοφίας παντοδαπῆς ἐχωροβάτουν καὶ μοῦσαι καὶ θέμιδες; πῶς εἰς οἰκίδιον λεόντων μετεσκεύασθησαν, μᾶλλον δὲ ἐχίνων καὶ ὀνοκενταύρων κατὰ τοὺς προφητας;  Καθότι καὶ γλὡττῃ ἐκοσμεῖτο τὸ Ἐλλην καὶ οὐχ ὡς οὗτοι ἀξύνετα ἡμῖν βατταρίζουσιν, οἷα κανθήλιοι ἐννεάμυκλοι ὀγκώμενοι καὶ βρωμώμενοι; Ἀλλ’

Совершенно образованным называется тот, кто обогатил свой ум научными теоремами и кто хорошо образовал свой язык, этого громкого вестника; в противном же случае есть опасность не достигнуть совершенства. Итак, не оставляй в совершенном нерадении язык, настойчиво будем любить и тень политического организма, в особенности ныне, когда и наши города впали в издревле пресловутое варварство, и когда истинные христианские политии (государства) не представляются воображению даже в тусклых образах и исчезают как сновидение при пробуждении. Увы, какое общее растление! увы, второй всемирный потоп! Как могло случиться, что вдруг запустели христолюбивые города, в которых водились хоры харит воякой мудрости и музы и фемиды? Как они превратились в жилище львов, лучше—змей и онокентавров, как говорят пророки?.... Украше-

οὐ χρὴ παρὰ τοῦτο ὥσπερ ἀπ’ ὄνου πεσόντας μόνον θρηνεῖν καὶ τοῦ λόγου καταμελεῖν παρασυμβαλλομένους τοῖς κτήνεσι, μήτε μὴν σοφίας ἐπιλαθέσθαι, κἂν οἱ δοκοῦντες ἄρχειν ἡμῶν οὕτως αἱσθάνωνται λόγων ἀρμονίας, ὥσπερ καὶ λύρας ὄνοι τὸ παροιμιαζόμενον, ἀλλὰ μᾶλλον ἀρετῇ καὶ λόγῳ ἐπικοσμεῖσθαι, τοῖς οἰκείοις τοῦ κατ’ εἰκόνα χαρακτῇρσιν. Οὕτω γὰρ ἅν παρ’ ἀληθείᾳ δικαζούσῃ ὄντως ἡμεῖς μᾶλλον ἄρχειν τῶν κατεξουσιαζόντων ὡς καὶ τῶν θηρίων κριθείημεν. Εἰ γὰρ καὶ φρούρια κατειληφότες καὶ ἐρυμνὰ, οἴονται ἄρχειν οἴς ἀδικοῦσιν ἁρπάζοντες χρήματα, βρώματα, ἀλλ’ οὐ κυρίως ἄρχοντες παρὰ τοῦτο, ὡς οὔτε φυσικῶς οὔτε χειροτονητῶς προεδρεύοντες, ὅτι μηδὲ λέοντες ἢ παροάλεις ἤ λύκοι ταῦτα δρῶντες ὀνύχων καὶ ὀδόντων ἀκμῇ ἄρχειν ἀνθρώπων δικαίως ἄν νομίζοιντο. Ὁσον οὖν αὐτοὶ εἰς τὴν παρὰ φύσιν θηριωδίαν φυσιοῦνται, τοσοῦτον ἡμεῖς εἰς τὴν κατ’ εἰκόνα φυσικῆν ἀρχὴν ἐξευγενιζώμεθα, καὶ οὐκ ἄν ἡμῶν ὄντως ἄρξωσι, κἄν τὰ ἡμῶν πάνθ’ ὁμοῦ χρήματα ἐξιδιωσάμενοι, γυμνωτέρους ὑπερκαταλίπωσιν ἤ καὶ τῆς δορᾶς αὐτῆς τῶν σαρκῶν ἡμῶν ἅψωνται....

нием эллина был его язык; что же такое они, которые барабанят на непонятном нам языке, как ослы—девятилетки ржут надуваясь? Но нам не следует поэтому плавать подобно тем, которых лягнул осел, и презирать слово, как животные; нельзя забыть и мудрость, хотя бы те, которые считают себя нашими господами, также чувствовали гармонию слов, как ослы музыку, по пословице. Более же будем украшать себя добродетелью и образованием,—нашими собственными первообразными качествами: так мы по справедливости и по сущности будем властвовать над нашими повелителями, как над зверями. Захватив крепости и замки, они думают повелевать посредством насилия, похищая имущества и пищу. Но в этом то и заключается непрочность их господства, так как они не имеют ни природных, ни от других (собственно от народа) унаследованных прав. Никто же не скажет, что львы, пантеры или волки властвуют над людьми, хотя бы они когтями и зубами делали тоже, что и

наши повелители. Итак, сколько они надмеваются своим противоестественным зверством, столько же мы облагораживаемся в натуральную первообразную власть. И никогда не удастся им по существу господствовать над нами, хотя бы они присвоили себе все наши стяжания, хотя бы оставили нас нагими или коснулись бы самой плоти нашей!

Ὥν ὁ μὲν ἡγούμενος ἀπὸ τοῦ ὑστερήματος αὐτοῦ ὠνησάμενος δέκα μελισςῶν κυψέλια παρέοωκε τῇ σῇ ὁσιότητι ὥστε ἐν τῷ κατὰ σὲ ὑμηττῷ νέμεσθαι καὶ ἐπιδιδόναι εἰς ἀὔξησιν, λαμβάνειν τε τὸν ἡγούμενον τὴν αὐτῶν ἐτησίαν πρόσοδον. Σὺ δὲ τεσσάρων ἤδη παρελθόντων ἐνιαυτῶν οὐ μόνον οὐκ ἀποδέδω-

Из них игумен, владевший при своей бедности десятью ульями пчел, уступил их твоему благочестию на тех условиях, чтобы пчельник стоял в твоем саду и умножался, игумен же пользовался ежегодно приростом (доходом) с него. Ты же, в течение вот уже четырех лет,

κας καρπόν τινα, ἀλλὰ καὶ αὐτὸν τὸν μελισσῶνα λέγεις διαφθαρῇναι. Καὶ τῷ μὲν συνηγουμένω σοὶ τούτῳ τοιαύτην ἀγάπην καὶ πίστιν τετήρηκας, Τά δέ γε παρ’ ἡμῶν ἀνατεθέντα μοναστήρια.... τῷ τε Βαρδάνῃ καὶ τῷ μοναχῷ Πέτρῳ εἰς μικρὰν αὐτῶν ψυχαγωγίαν αὐτὸς καὶ ταῦτα ὁλοκλὴρως ᾠκειώσω τοῦ φίλου καιροῦ κατεμφορούμενος. Περὶ ὧν καὶ διὰ γραμμάτων καὶ διὰ μέσων ἀνδρῶν ἀξιοῦντες ποιὴσαι τινὰ οἰκονομίαν, ὥστε παρανοσφίζεσθαί τι ἀπ’ αὐτῶν τοὺς δηλωθέντας οὐδ’ ἀποκρίσεως ψιλῆς ἠξιώθημεν καὶ θαυμαστὸν οὐδέν. Ἴσως γὰρ καὶ σὺ τὰ καθ’ ἡμᾶς ἀγνοεῖς καὶ νομίζεις ὥσπερ καὶ τῶν Λατίνων καὶ Ῥωμαίων τινὲς, ὅτι τὸν τοσοῦτον χρόνον, ὅν ἐν Ἀθὴναις ἀρχιερατεύειν διεγενόμην πλεῖστα ἐταμιευσάμην ἀποθησαυρίζων χρήματα, ἅ καὶ φεύγων αὐτόθεν ἑπεφερόμην ὑπερορίας ἐφόδια, ὼν καὶ οἱ μεθ’ ἡμῶν παραπολαύσουσι πλουτοῦντες καὶ τρυφῶντες. Ἀλλ’ εἴπερ τοιαῦτα καὶ σὺ διαλογίζη περὶ ἡμῶν, εὖ ἴσθι ὡς πεπλάνηκας, ἄδελφε. Οἶδε γὰρ ὁ καρδίας καὶ νεφροὺς ἐτάζων κύριος ὡς ἀργύριον ἢ χρυσὸν οὐκ ἐπεθύμησα ἀποθησαυρίσαι ὥστε ἔχειν εἰσέπειτα,

не только не дал никакого приплода, но говоришь, что погиб и самый пчельник. Так ты сохранил любовь и верность относительно своего соигумена. Пользуясь благоприятными обстоятельствами, ты всецело присвоил себе те пустыни, которые мной даны были Вардану и монаху Петру на скудное прожитие. Мы пытались и письмами и чрез посредство некоторых мужей принимать меры к удовлетворению названных лиц, ты же не удостоил нас и простого ответа. В этом нет, впрочем, ничего удивительного. Ибо и ты, как некоторые из латинян и ромэев, также не знаешь моих обстоятельств и думаешь, подобно им, что, проведя столько лет на афинской кафедре, я накопил много средств, которые и унес с собою в изгнание и которых с излишком хватит на моих спутников. Если таковое и ты думаешь об нас, знай, брат, что обманываешься. Ведает Господь, испытующий сердца и нервы, что и не имел страсти откладывать на запас золота или серебра, но тратил церковные доходы

ἁλλ ἅμα τῷ εἰσκομισθῆναι πολλάκις καὶ πρὶν εἰσκομισθῆναι τὰς τῆς ἐκκλησίας εἰσόδους εἰς τὰς δέουσας χρείας ἀνήλισκον. Ὅτε δὲ τῶν Ἀθηνῶν ἐξήειμεν ὅσα δαπάνης ἔνεκα ἐκομιζόμεθα, ταῦτα ἐπαναπλεύσαντες εἰς Θεσσαλονίκην παρὰ τὸν καρδιν(άριον ?) καὶ πάλιν κατελθόντες εἰς Εὔριπον, κἀκεῖθεν δεῦρο διαπλωϊζόμενοι ἀνηλώσαμεν πάντα ἐντὸς ἐνιαυτοῦ. Ἔκτοτε δὲ εἰς τοὺς ἀκενώτους καὶ θείας προνοίας θησαυροὺς ἀπείδομεν καὶ οὐδενὸς τῶν ἀναγκαίων ἅχρι τοῦ δεῦρο καιροῦ ἐστερὴθημεν.

на текущие нужды часто даже и прежде поступления их. А те средства, какие взял я с собой из Афин на путевые издержки, все истрачены были в один год на путешествие в Солунь к кардиналу, потом на обратный путь в Еврип, и наконец на переезд сюда. С тех пор, положившись на неиссекающие сокровища божественного промысла, доселе мы не терпели нужды ни в чем необходимом.

Ἀποδεξάμην τὴν ἐν τῷ προτέρῳ γράμματι συμβουλήν σου ὑποτιθεμένην στήσαι τὰς ἀσκέπτους καὶ ἀδοκιμάστους χειροτονίας, καὶ οἷος ἦν τῇ ἀγαθῇ βουλῇ πείθεσθαι. Ἐπεὶ δὲ καὶ διὰ τοῦ ὑστέρου γράμματος ἠξίωσας προβολὴν ποιήσασθαι ἡγουμενείας καὶ τῆς Μάκρης παράδοσιν, ἐπῆλθε μοι πρὸς σὲ τὸ ποιητικὸν ἐκεῖνο ὑποφθέγξασθαι ἀνὴρ ὅδ’ οὐκέτ’ αὐτὸς ἐχνεύει...  καὶ τὸ γραφικὸν εἰ γὰρ ἅ ᾠκοδόμησα ταῦτα καθαιρῶ. Καὶ μοι

Принял к сведению даваемый тобою в прежнем письме совет — приостановить поспешную и без установленного искуса хиротонию, и желал бы быть в состоянии следовать доброму совету. Но так как в последующем же письме ты изволишь делать избрание на игуменство и предлагаешь заместить новым лицом монастырь Мавру, мне пришло на ум обратиться к тебе с тем поэтическим

ἔδοξας τῇ μὲν δεξιᾷ χειρὶ ἐπέχειν τὴν χεῖρα μου μὴ πρὸς χειροτονίαν ἐκτείνεσθαι τῇ δὲ λαιᾷ συστελλομένην βιάζεσθαι αὖθις εἰς ἔκτασιν. Τοῦτο δὲ πέπονθας οὐχ ὡς ἐλαφρός τις καὶ πρὸς τοὐναντία εὐμετάβολος, ἀλλ’ ἀξιώσεσι φίλων παραβιασθεὶς καὶ μαλακισθεὶς, ἵνα καὶ ἡμῖν ὡς ταυτοπαθὴς συγγινώσκῃς ἐπείσθην τοίνυν καὶ αὖθις. Πῶς γὰρ εἶχον ἀντέχειν πρὸς τὴν ὑμῶν τοσούτων καὶ τοιούτων ὅντων ἀξίωσιν, καὶ ἀνεθέμην τῷ Κομμολάρδῳ τὴν ἡγουμενείαν τῆς Μάκρης διὰ σιγιλλίου. Πλὴν τί ἐστι τὸ μονίδιον τοῦτο τοῦ ἐρήμου νησυδρίου πρὸς τὸν θαυμάσιον Κομμόλαρδον, ᾧγε οὐδὲ κτηματικὸν (—κὴ?) ἀποχρὴσει μονὴ καὶ σφόδρα πίων καὶ φερωνύμως αὐτῷ Λαρδούχαινα. Δέδοικα γοῦν μὴ τὴν αὐτὴν τῷ ἐν τῷ Κεραμεϊκῷ μεγαλομάρτυρι Γεωργίῳ πάθει (πάθῃ ?) ἐν βραχεῖ καὶ ὁ ἐν τῇ Μάκρῃ ἐξερήμωσιν. Εἰ γὰρ ἐκεῖνος καὶ ταῦτα τοῦ τιμιωτάτου καὶ αὐτοῖς τοῖς Λατίνοις αἰδεσίμου κῦρ Λουκᾶ προεστῶτος αὐτοῦ οὐ διέφυγε τὸ ἀφανισθῆναι, πῶς ὁ ἐν Μάκρῃ διαφεύξεται παρὰ μαθητου τοῦ κυροῦ Λουκᾶ εἰς νομὴν κατεχόμενος.... ἀμέλει τοι μετόχων ὁ ἐν τῇ Μάκρῃ ἁγίου Γε-

изречением... и с выражением писания; разрушу ли я сам, что построил? Ибо мне кажется, что правой рукой ты удерживаешь мою десницу, чтобы она не простиралась для хиротонии, а левою насильно опять выпрямляешь ее. Не из легкомыслия и не по непостоянству ты делаешь это, но из слабой угодливости в друзьям.... И я снова убедился, что в этом ты выдаешь свое сходство со мной. Ибо как было устоять и мне, чтобы не сделать угодное вам, таким и стольким и не утвердить указом игумению Макры за Коммолардом? Но какое значение имеет этот маленький монастырь на пустынном острове для Коммоларда дивного, которому недостаточна и богатая и доходная обитель, равная самой Лардухене? Я боюсь, чтобы обитель Макры не постигло вскоре тоже опустошение, как монастырь страстотерпца и великомученика Георгия в Керамике. Ибо если этот монастырь подвергся разорению, хотя в нем начальствовал честнейший и самими латинянами уважаемый господин Лука, то как из-

ωργίου ἔσται τοῦ ἐν τῷ Κεραμεϊκω τρόπον ἔτερον ὡς τῆς αὐτῆς δηλονότι συμμεθέξων παντελοῦς ἐξερημώσεως. Ἀλλ’ οἶον ἐν τῷ μεταξὺ ἀνεμνὴσθην ἅκουσον πάλαί ποτέ πολλῶν ἐνοχλησάντών, ἠβουλήθην τοὺς ἐν τῷ νὴσῳ τούτῳ (?) προσκαθημένους μοναχοὺς ἐξῶσαι καὶ πανέρημον καὶ πάντη ἀοίκητον ἐᾶσαι, καθότι τοῖς πειραταῖς θαλασσοκρατοῦσι τηνικαῦτα φίλιον ἦν ἐνδαίτημα καὶ λόχος ἐπὶ τοῖς παραπλέουσι δέξιος καὶ κατὰ τῶν παραλίων τῆς Ἀττικῇς ὁρμητήριον ὑπερδέξιον. Ἀλλὰ τότε μὲν οὐκ ἐπηκολούθησε καὶ ἔργον τῇ βουλῇ, νῦν δὲ ὅτε βουλόμεθα σώζεσθαι ἴσως ἀπολεῖται εἰκότα στοχαζόμεθα, τὰ δὲ εἰκότα οἷα τέ ἐστι καὶ γενέσθαι καὶ μὴ. Ὅθεν ὑμεῖς οἱ μεσιτέυσαντες ὀφείλετε παρεγγυὴσασθαι καὶ νουθετῆσαι τὸν Κομμόλαρδον τὰ εἰς σύστασιν τοῦ μονιδίου διαπράττεσθαι ... Παραπλησίως οἷμαι ταύτῃ καὶ τὸν Κομμόλαρδον ἀπολογίαν ποιήσασθαι, εἴποτε ἐξερημώσας τὴν Μάκρην ἐγκληθείη παρὰ τίνος. Οὐκ ὀκνησει γὰρ ἡ τροχαλὸν ἀγορεύουσα γλῶσσα θρασυστομῆσαι καὶ ἐρεῖν, ὡς οὐ μοναχικὸν ἀλλὰ πειρατικὸν ἐνδιαίτημα διέφθειρα, οὐδὲ μοναστήριον ἀλλ’

бежит подобной участи Maкра, управляемая учеником господина Луки. В Макре находится другая обитель св. Георгия, чем в Керамике, так что оба монастыря могут подвергнуться одному и тому же опустошению. Но выслушай, что я вспомнил между тем. Прежде как-то, в трудных обстоятельствах, я хотел выселить находящихся на этом острове монахов и оставить его совсем пустынным и необитаемым. Ибо господствовавшие тогда на море пираты излюбили его, как место стоянки и удобную засаду для мимо проходящих судов, и как прочную опору в нападениях на береговую область Аттики. Но тогда не приведен был в исполнение этот проект. Ныне же, когда ищем на нем спасения, погибает: так удачны наши планы! Это ваше дело—переговорить с Коммолардом и внушить ему меры для поддержания монастыря».— следуют две басни, нравоучение которых состоит в том, что нравы не переменяются с переменой обстановки.— «Я думаю, что Коммолард всегда найдется прине-

ὁρμητήριον ἀφ’ οὗ πάντες οἱ κατὰ θάλατταν λησταὶ τῶν τε νήσων καὶ τῶν παραλίων κατέτρεχον — Συνεύχεσθε καὶ ἄλλως δὲ συναγωνίσασθέ μοι ὡς ὑμῖν ἔξεστι ἀπαλλαγῆναι με τῆς παπαοικῆς τῶν Ἀθηναίων μοχθηρίας, ἥτις μετὰ τὰς τόσας χειροτονίας κληρικῶν, ἱερέων, διακόνων καὶ περὶ ὀφφικίων τῶν χηρεύοντων παρέχει μοι πράγματα, καὶ οὐκ ἐμοὶ μόνῳ ἀλλὰ καὶ τῷ ἐπισκόπω καὶ τοῖς ἅλλοις τοῖς ἐπὶ δυσὶν ἢδη ἐνιαυτοῖς ξεναγοῦσιν ἡμᾶς προσθήκη γὰρ τοῖς ἀνδράσι τοῦ ἡμετέρου βάρους γίνονται. Καὶ οἱ καθ’ ἐκάστω διαπεραιούμενοι διὰ χαριστικα(τα) καὶ κληρικάτα καὶ ὀφφίκια οὐ μόνον ἐν καίρῷ τούτῳ τρεφόμενοι παρ’ αὐτῶν ἀλλὰ καὶ μεσιτεύειν ἐπὶ τοῖς αὐτῶν ψυχροῖς θελὴμασι....—Εἴπερ ἐδυνάμην μετέβην ἅν ἐντεῦθεν, ἵνα καὶ οὗτοι οἱ ἄνθρωποι ἀνέπνευσαν τῆς περὶ ἡμᾶς καὶ δι’ ἡμᾶς ὀχλὴσεως καὶ ἡμεῖς τῆς παρὰ τῶν μοχθηροτέρων κληρικῶν.

сти оправдание, если кто будет его обвинять за опустошение Мавры. Ибо увертливый и дерзкий язык не преминет сказать: я разрушил не монашескую обитель, но пристанище пиратов, не монастырь, но операционный базис, откуда все морские разбойники, нападая на острова и на прибрежные селения. — Помолитесь со мною и помогите мне всеми, зависящими от пас средствами, освободиться от разнообразной назойливости афинян, которые слишком надоедают мне с хиротонией клириков, священников, диаконов и с определениями на вакантные должности. Они обременяют не меня одного, но епископа и других, которых гостеприимством вот уже два года я пользуюсь. Они отягчают для названных мужей бремя, которое мы на них возложили. Каждый раз, как прибывает толпа, ищущая или клириката или других должностей, они не только должны кормить ее в это время, но еще удовлетворять ее капризам. — Если бы мог, переселился бы отсюда, дабы и этим людям дать возможность

вздохнуть от беспокойства, которое причиняют им из-за меня, да и самому отвязаться от надоедливых клириков.

Ἣκω νεκρῶν κευθμῶνα καὶ σκότου πύλας λιπὼν εἰ γὰρ καὶ παῖδες ἱατρῶν ἡμιπλεξίᾳ πεπληγέναι μέ φασιν, ἀλλὰ τῷ ὄντι ὅλος ἐπλήγην ὡσεὶ χόρτος καὶ ἐξηράνθη ἡ καροία μου. Τἱ γὰρ τῶν ζώντων διχασθὲν καὶ ἡμίνεκρον γεγονός ἔτι ζῆν ἀνέχετας... τοῖς γὰρ πολλοῖς τέθνηκεν πάλαί ποτε. Σὺ δὲ εἴπερ τῇς κατὰ Θεὸν φιλεῖς, πῶς ἐκ γειτόνων οἰκῶν οὐκ ἤκουσας ἤ ἀκοῦσας οὐκ ἐπέστραψαι θνησκόντων ἡμῶν; ... Ὁ δε ἡμέτερος θρεπτὸς καὶ μαθητὴς καὶ συναπόδημος τὴς ἐνεγκούσης αὐτὸν καὶ λαχούσης ἐμὲ καὶ οὐκέτι μεθ’ ἡμῶν οἴος τε ὢν συζῆν ὧδε συνεσταλμένων, ἥτε πατρὶς ἀσεβῶν χώρα ἀπετελέσθη βαρβαρωθεῖσα; ἔγνω πάλαι μεταναστεῦσα. ἐπ’ ἀλλοδαπὴν, βουλῇ γοῦν ἡμετέρᾳ πρὸς τὸν ὑμέτερον κόσμον ἐλεύθερον ἔτι Χρίστου χάριτι διατηρούμενον μετασκηνῶσαι. Καὶ ἀξιῶ τὴν ἐν Χριστώ ἀγάπην σου συστῆσαι τῷ ἐν Κυρίῳ ἠγαπημένῳ κυρίῳ μου αὐθέντι τῷ μεγαλουργῷ Λούκᾳ εἰ τέως ἐγγύς που τῆς

Я оставил жилище мертвецов и двери тьмы. Ибо если врачи говорят, что я поражен гемиплексией, то в сущности я поражен весь как трава, и иссохло сердце мое. Ибо что удерживает меня в жизни разделенного от живых и полумертвого? Для многих умер я уже давно. Ты же, если любишь меня в Боге, живя по соседству как не слыхал, или, услыхав, как не обратил ко мне свои взоры, когда я боролся со смертью? — Мой воспитанник и ученик, разделявший со мной изгнание из его родины и с моей кафедры, не имея более возможности жить здесь со мной, прикованным к месту, так как отечество, страна нечестивых, в конец сделалось варварским, давно уже решился переселиться на чужбину и по моему совету хочет идти в ваш мир, милостью Божией сохранивший еще свободу. Прошу любовь твою представить его возлюбленному

κατὰ σε τύχοι σκηνούμενος, εἰ δ’ οὖν ἀλλ’ ἐν γράμματι σῷ ὐπερλαλῆσαι, ὡς ἐμοῦ φοιτητοῦ καὶ ἀξίου τυχεῖν τόπου καὶ προσπαθείας ὁποίας δεῖ.

в Господе господину моему славному Дуке, если он еще находится недалеко от тебя. Если же нет, то обратись к нему с письмом, чтобы благоволил дать моему спутнику место, какого он достоин.