Ближайшая цель предлагаемого исследования состоит в разъяснении обстоятельств образования второго болгарского царства. Утратив политическую свободу после отчаянной и продолжительной борьбы с Византией, болгарский народ нес чужеземное иго в течение 167 лет (1018—1185). Смутные обстоятельства, сопровождавшие последние годы правления Комниных и вступление на императорский престол рода Ангелов, внушили болгарам смелость сделать попытку к возвращению потерянной свободы и независимости. Восстание, начавшееся в малых размерах, в следствие неоднократных ошибок византийского правительства, скоро разлилось и на соседние с Болгарией земли; за тем, подкрепленное дикой отвагой хищнических союзников из-за Дуная, оно разрослось до грозных размеров: вожди движения начали оспаривать власть византийского императора в его собственной земле. В борьбе, начавшейся с 1185 года и имевшей результатом восстановление политической свободы болгар, сохранившиеся известия предоставляют важное значение не только славянскому элементу, но также турецко-татарскому и романскому. Роль последнего тем любопытнее, что именно в этой борьбе впервые выступают на сцену румыны, народ мало заметный и ничем не за-

являвший о себе до тех пор. Роль турецко-татарского элемента (половцы=куманы) также имеет право на внимание историка: куманы оказали болгарам весьма ценную услугу, подкрепив быстрыми наездами, сопровождавшимися грабежом и опустошениями, весьма слабо на первый раз поставленные предводителями движения требования в. Византии. Не совсем ясно еще, в какой народности принадлежали вожди Петр и Асень. Историки производят их от прежних царей болгарских, опираясь в этом предположении на акты дипломатических сношений папы Иннокентия III с болгарским царем Иоанном; но, если уже ссылаться на латинские акты в вопросе о происхождении Асеней, тогда последовательнее, но нашему мнению, признать за ними латинское т. е. валашское происхождение, Ибо папа, часто упоминая о происхождении болгарского царя от римлян, как будто старается тем оправдать особенную к нему приязнь и внимание. Для освещения и правильной оценки участия папы в деле признания болгарского царства следует вникнуть в политическое положение и взаимные отношения тогдашних европейских государств; появление на Балканском полуострове нового политического организма не могло не обеспокоить великие державы и вызвало сложные политические затруднения и целый ряд переговоров, запросов и уступок. Кроме Византии, в судьбах народов Балканского полуострова главнейше были заинтересованы папское правительство и угорский король. Указанным вопросам уделено более или менее значительное место в изложении обстоятельств происхождения второго болгарского царства.

1. Половцы или куманы.

Еще задолго до нашествия татар, южная степная полоса нынешней России до Дуная и Карпатских гор на западе, побережье Черного моря и долины Дона и Урала на востоке заняты были кочевыми ордами азиатского происхождения. Со

второй половины XI в., в течение более полутораста лет, южнорусские князья — киевские, черниговские и волынские главнейше заняты были обереганием русской земли «от диких и поганых половцев». Печенеги и половцы, татары и турки, привнося в Европу грабеж и насилие, всякий раз наносили свой первый, а потому самый тяжкий удар славянам, которым принадлежит также незавидная доля усвоить себе оседавшие по соседству с ними орды азиатских хищников. Этим путем между прочим славяне служили европейской культуре, предохраняя западную Европу от многих невзгод непосредственного соприкосновения с восточными соседями.

Новые исследования, в особенности лингвистические данные ¹) заставляют принимать, что половцы находятся в бли-

¹) Roesler, Romanische Stadien; Leipzig 1871, S. 338 squ … Die Meinung als wäre Rumänisch nur dialektisch vom Madjarischen verschieden gewesen, kann nicht länger verfochten werden, sobald der türkische Charakter des Rumänischen linguistisch feststellt.—Und er steht fest. Das Wörterbuch in einer venezianischen Handschrift, welche Petrarca der Bibliothek von Venedig geschenkt hat, liefert den Beweis dafür. Этот куманский словарь, подаренный поэтом Петраркой в библиотеку венецианскую, издан Клапротом в III томе Mémoires relatifs à l'Asie (1822 г.). B. Г. Васильевский, Византия и Печенеги (Журнал Минист. Нар. Просвещения. 1872, декабрь), посвятил куманскому словарю приложение I, где можно изучать также сходство грамматических форм и словаря куманского и турецкого языков. В недавнее время г. Блау поместил в Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft, B. XXIX, Leipzig 1876, весьма интересную статью о куманах: Über Volksthum und Sprache der Humanen, SS. 556—587. Еще г. Васильевский указал на несколько слов в куманском языке, которые не могут быть объяснены иначе, как заимствованием из русского, напр.: samola — смола, sinduc — сундук, ухbа — изба; г. Блау, подвергнув новому филологическому пересмотру куманский словарь, пришел также и выводу, что почти все вокабулы объясняются из турецкого. Nur ein ganz geringer Bruchtheil der Vocabeln sind nicht türkisches Sprachgut und als Lehnwörter zu betrachten, deren Vorhandensein sich eben aus der localen Heimath des Glossars erklärt (s. 570). Между заимствованиями указывает он, между прочим, несколько немецких слов, в особенности же признает значительное влияние на куманский персидского и арабского языков. Заключение его то, что куманский язык всего ближе стоит к восточно-турецкому. Здесь г. Блау ссылается на известный труд Раулинсона (The Sixth greath oriental monarchy, p. 25), который высказал догадку о генетическом сродстве между

жайшем родстве с татарами и турками. Пределы распространения их на востоке во всяком случае не ограничивались рекою Доном, ибо родственные половцам кочевые орды занимали значительную часть Азии. В одно и тоже время имя половцев или куман встречаем в летописях русских, западнославянских и латинских, византийских и восточных. Половцы являлись везде, где представлялся случай в наживе и составили себе известность, как лучшие метатели стрел и наездники. В то время, как одна часть половцев грабила южнорусские княжества, другая, обходя угорскую землю, придвинулась к Дунаю, где ее услугами воспользовались сначала византийские императоры, а потом болгары, начавшие войну с империей. Сердоболи и сродники наших половцев составляли вспомогательный отряд в войске Саладина, который в 1187 году одним ударом лишил христиан всех почти владений в святой земле ¹). Когда, в половине XIII в., татары заняли степи и населенные области юго-восточной Европы, обитаемые доселе половцами, Кумания долго еще оставалась обычным географическим и этнографическим термином для обозначения земель между Доном и Дунаем. Миссионеры, направляемые европейскими государями в глубь Татарии и путешественники начинают свои донесения с описания именно Кумании. Путешественники XIII в. (Рубруквис, Плано-Карпини) и второй половины XII (Рабби Петахия и географ Едризи) дают возможность, при сопоставлении их с хрониками и летописными заметками той эпохи, составить некоторое понятие как о распространении куманского племени, так и об роли, которую привелось ему сыграть в конце XII века ²). Рус-

парфами и куманами, и рядом некоторых сближений приходит к выводу, что наши половцы или куманы суть знаменитые парфы: Mit einem Worte, die Polowcer sind die Parther des Mittelalters (s. 587).

¹) Prutz, Quellenbeiträge zur Geschichte der Krenzzüge, Danzig 1876; I. p. 60 (Anonymi Chronycon Terrae Sanctae s. Libellas de expugnatione): Convenerant autem ex omni parte Turei, Cordini, Siri, Arabes, Alani, Cumanni, Caffechaki, Idumei, Turcomanni, Beduini, Sarraceni, Egipcii it illi, qui habitant in terra Beman......

²) Об образе жизни куман говорят современные восточные и запад-

ские летописи занимают здесь первое место. Не проходило ни одного почти года, чтобы половцы своими набегами и опустошениями не напомнили о себе русским. Уводя большой полон в степи, половцы не редко и сами попадались в плен и жили между русскими. Так, нашим предкам пришлось хорошо изучить этих соседей. Половцы не имели определенного, раз на всегда выбранного местопребывания, но переносили свои кибитки с места на место по мере надобности в новых пастбищах. Князья русские не редко должны были оставаться в поле в течение целых месяцев, разыскивая половецкие улусы. Половцы делились на многие орды, из которых каждая повиновалась своему хану; мир, заключенный с одним ханом, не обеспечивал спокойствия со стороны другого; выкуп, данный одной орде, разжигал корыстолюбие другой. Бывали, однако, примеры, что русские князья вступали в брачные связи с дочерями ханов, встречаем также частные случаи обращения половцев к христианству; позволительно наконец думать, что половцы могли дойти до сознания преимуществ оседлого быта пород кочевым, и что половецкий элемент мог постепенно оседать на нашей южной границе.

Путем непосредственных впечатлений и личных сношений могли удержаться в русской летописи не только сравнительно подробные известия о половцах, но и целые сказания. Лучшую эпоху в истории борьбы русских с половцами представляет время Владимира Мономаха, который «пил золотом шоломом Дон, приемши землю их всю и загвавшю окаяньныя Агаряны». Об этом времени существовали сказания, следы которых сохранились в русской летописи ¹). В по-

ные писатели. Известия их можно находят в статье В. Г. Васильевского, стр. 119 и след. Следует еще присоединить весьма оригинальное описание Роберта де Клари (Hopf, Chroniques Gréco-Romanes, p. 52), Вильгардуэна, ed. Natalie de Wailly, Paris 1871 и арабские свидетельства, собранные в книге Хвольсона, Известии о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Ибн-Даста, стр. 46 и след СПБ. 1869. Некоторыми из свидетельств мы воспользуемся ниже.

¹) Полное собрание Русских летописей II, стр. 155 (6709 г.).

вествование о великом князе Романе Мстиславиче († 1205) летописец вставляет следующую весьма интересную быль. «Ревноваше деду своему Мономаху, погубившему поганые Измаилтяны, рекомые Половци, изгнавшю Отрока во Обезы за Железная врата, Сърчанови же оставшю у Дону, рыбою ожившю.... По смерти же Володимере, оставшю у сырчана единому гудьцю же, Ореви, посла и во Обозы, река: Володимер умерл есть, а воротися, брате, пойди в землю свою; молви же ему моя словеса, пой же ему песни Половецкия; оже ти не восхочет, дай ему поухати зелья, именем евшан. Оному же не восхотевшю обратитися, ни послушати, и дасть ему зелье; оному же обухавшю и восплакавшю, рче: да луче есть на своей земле костью лечи, нели на чюже славну быти. И приде во свою землю, от него родившюся Кондаку, иже снесе Сулу, пешь ходя, котел нося на плечеву». Вынесено ли это сказание из половецких улусов, составилось ли на Руси, во всяком случае оно отличается оригинальным колоритом стопного происхождения. Что половцы не чуждались заимствований, вводя у себя некоторые усовершенствования в способах ведения войны, на это есть прямые указания в летописи: «Пошел бяше окаяньный и безбожный и треклятый Кончак, со множеством Половець на Русь, похупся яко пленити хотя грады рускые, и пожещи огньм: бяше бо обрел мужа такового бесурменина, иже стреляше живым огньм, бяху же у них луци тузи самострелнии, одва 50 мужь можашеть напрящи ¹)».

После Мономаха, отдавшего ближайшие в русской границе степи торкам и берендеям, половцы снова усилились, овладев течением Днепра и угрожая набегами волостям переяславской, волынской и курской. Скоро за тем не только южная Русь, но и вся полоса от Дона до Дуная сделалась достоянием половцев. Неукротимые хищники на границе русской земли, всегда представляли собой готовый разрушительный элемент, которым пользовались обиженные старшими и недовольные своими областями русские князья. Загородив Русь от

¹) П. С. Р. Летописей II. стр. 128, (6892 г.).

Дуная, и оторвав ее от Черного моря, половцы заняли все пути, которыми сносилась Русь с Византией и держали первую в постоянном страхе. То было время, «когда по земле сеялись и росли усобицы, и в княжих крамолах сокращался век людской, когда в русской земле редко слышались крики земледельцев, но часто каркали вороны, деля себе трупы, часто говорили свою речь галки, сбираясь лететь на добычу».

Русские князья XII века, предпринимавшие более или менее удачные меры против половцев, не только помятуты добрым словом в летописи, но и становились не редко любимым сюжетом оказаний и песен. Походы северского князя Игоря Святославича в 1179—1185 гг. доставили ему почетную ставу между современниками. После того, как великий князь Святослав Всеволодович блистательной победой над половцами в 1184 году стяжал себе славу и похвалу, князь северский, не рассчитав сил врага, предпринял несколько смелое движение в глубь степей, где и был окружен полчищами ханов Кончака и Гзака. Поражение северских князей в 1185 г. и плен самого князя Игоря произвели весьма тяжелое впечатление на остальных князей и русский народ. Сочувствие современников к судьбе смелого, но нечастного князя выразилось в известном произведении слово о Полку Игореве, поэме, (доставляющей бесценный остаток раннего творчества и достойную гордость древней русской литературы.

Если бы русская летопись и не отметила того факта, что в ближайшее за тем время половецкий напор, минуя русские пределы, направился к юго-западу, мы имели бы несомненное право сделать вывод об ослаблении движения на Днепре и Дону из рассмотрения событий, которые происходили, или собственно подготовлялись на Дунае. Но летопись несколько раз объясняет успех русских в степи именно так: «Половцы были на Дунае, половецких веж не нашли». «Тое же зимы (6695 г.) сдумав Святостав со сватом своим с Рюриком, посласта Черны Клобук на вежа за Днепр,

и Романа Нездиловича воеводою, и взяша вежа за Днепром и возвратишася во свояси, со славою и честью великою: Половци бо бяхуть шли в Дунай, и не бе их дома в вежах своих ¹)». Если сами русские князья не могли иметь точных сведений о том, что делается в степи, то давние соседи их, кочевники торки и берендеи, не менее русских терпевшие от половцев, могли дать им знать об уменьшения вражеских кибиток в степях, между Доном и Днепром.

О распространении половецких улусов за Днепром: по Бессарабии, при-Карпатской Руси, Молдавии и Валахии, а также о движении половцев за Дунай и поселениях в Болгарии несомненные и точные данные представляют западнославянские, латинские (немецкие) и византийские летописи, равно как показания путешественников XII и XIII вв. Мы не берем на себя задачи последовательно приводить краткие летописные заметки о набегах половцев на польские и угорские земли; из них можно вывести несомненное заключение о сильном движении этого племени по направлению к Дунаю во второй половине XII в. ²). Обращаемся прямо в более полным и подробным источникам, которые непосредственно вводят нас в сущность вопроса.

Во второй половине XII в., приблизительно между 1170 и 1180 гг., по южной России сделал путешествие рабби Петахия³) из Ратисбонны (Регенсбург). Он ехал из Киева до Крыма и составил описание природы посещенной им

¹) Там же, II. Стр. 136 (6695): сравни стр. 141 (6700): «Тое же осени сдумаша лепшии мужи в Черных Клобуцех, и почата просити у Рюрика сына Ростислава на Половце, ехали бо бяху Половци на Дунай».

²) Более ранними свидетельствами нужно признать те, по которым куманы являются в Польше и в Угрии уже в первой половине XII в., Pertz, SS. XIX p. 589, а. 1135: Wislicia cede Plancorum sive Comanornm destruitor. Само собой разумеется, в настоящее время могут быть значительно увеличены места, приведенные Цейссом, Zeuss, Die Deutschen und die Nachbarstämme, München 1837, SS. 743—745.

³) Benisch, Travels of Rabbi Petachia of Ratisbon, London 1856.

страны и ее населения. Спустившись из Киева по Днепру, через 6 дней он вступил в землю Кедар, занятую половцами.

«Жители этой страны не строят судов для переправы через реки, но сшив вместе десять больших лошадиных кож, помещаются на них сами и берут с собой телеги и пожитки. Потом привязывают ремень, что остался у краев кож, к хвосту лошади, которую пускают вплавь; так они переправляются через воды. В земле Кедар не сеют хлеба, едят рис и просо, сваренное в молоке, а также молоко и сыр. Куски мяса кладут они под седло лошади, на которой сидят и, погоняя животное, приводят его в пот: мясо делается теплым, и они едят его. Только они одни пользуются безопасностью в земле Кедар. Вот как сыны Кедара уверяют в своей верности. Проколов иголкой палец, приглашают спутника пить кровь из проколотого места, два эти лица становятся с тех пор как бы одной плотью и одной кровью ¹) … У них нет короля, есть много князей и знатные роды. Они помещаются в кибитках, очень дальнозорки, имеют прекрасные глаза, замечают и распознают предметы на расстоянии дня пути; хорошие стрелки, бьют птицу на лету. Гор нет в их земле, но все равнина. За землей Кедар залив, находящийся на границе с Хазарией (Крым)».

Арабский географ Едризи, путешествовавший по южной Европе также во второй половине XII в. ²), сообщает весьма ценные этнографические данные о населении этого края. Его описание начинается с Крыма. Земля половцев или куман идет от Крыма на восток и запад, отделяясь от Хазарии

¹) Та же самая черта отмечена у куман французским историком Жуанвилем, Jean de Joinville, ed. Natalis de Wailly, Paris 1874, p. 271 и след. (chap. 496); в chap. 497 — о погребения живого слуги и любимой лошади с умершим.

²) Géographie d’Édrisi, traduite par Amédée Jaubert, Paris 1836, дватома (Recueil de voyages et de mémoires, publié par la Société de Géographie, TT. Vи VI).

утесистой и труднодоступной горой. Ближайшая в Хазарин Кумания слывет под именем черной ¹). Затем следует белая Кумания, в которой арабский географ насчитывает много важных и населенных городов и которая, как можно судить по его описанию, простирается на востоке до Каспийского моря и Урала, на западе до Днестра или Прута. Эта часть описания Едризи имеет весьма важное значение для наших целей. Правда, в географических терминах и в числовых данных встречается много еще не ясных, иногда даже странных обстоятельств, например, значительные и населенные куманские города. Но нельзя не согласиться с г. Блау ²), что известия Едризи заслуживают большего внимания, чем сколько им посвящали до сих пор. Именно, нельзя не придавать значения, что куманские кочевья простирались по южной Европе от Урала и Дона до Днестра и Прута и что, кроме кочевого, было еще в земле куман оседлое население, сидевшее по городам. Первое обстоятельство не может возбуждать никаких сомнений, ибо подтверждается другими фактами из конца XII в.; что же касается до оседлого населения по городам, то требуется еще предварительно определить систему расположения географического материала в труде Едризи, без чего терминология его представляет много путаницы и сбивчивости ³).

¹) T. VI, р. 400: parce que son territoire, montueux et boisé, est traversé par une rivière dont les eaux, avant d'arriver à la mer, sont noires comme de la famée; ср. еще p. 434, 435.

²) Über Volksthum und Sprache der Humanen (Zeitschrift d. Deutsch. Morgenl. Gesellschaft, B. XXIX, 1876). Он пытается объяснять показания Едризи, сближая арабскую величину для измерения пространства с английскою и русскою, S. 559.

³) Отметим одно место, которое, при иных условиях состояния текста Едризи, могло бы иметь весьма важное значение. Quant an paye de Badjnak, il n’y existe, da moins à notre connaissance, qu'une ville da nom de Banamouni. Les peuplades de cette contrée sont nombreuses et de race turque. Toujours en guerre avec les Russes et avec les habitants, leurs voisins, du pays romain, elles habitent des montagnes et des forêts où personne ne peut les atteindre. Les Badjnaks ont les mêmes mœurs et suivent les mêmes

В конце XII в. не только некоторые передовые отряды куман переправляются за Дунай, делая набеги на области империи, или же поступая на службу к императору, но и целые орды этого племени придвинулись уже к Дунаю, готовые по первому призыву подать помощь тому, это предложит большую плату. Крестоносцы в 1189 г. имели дело с куманами, как с союзниками византийского императора ¹), хотя в то же самое время болгарский вождь Петр предлагал доставить Фридриху 40,000 валахов и куман, если он согласится принять сторону болгар против греков ²). Во время IV-го крестового похода Кумания представляется уже землей сопредельной с Болгарией, занятие куманами Молдавии и Валахии и части Трансильвании может в этому времени считаться уже оконченным. Более или менее многочисленные орды переходят Дунай и Балканы и делают опустошительные набеги на Фракию и Македонию. В это время южнорусские князья еще раз, по собственному ли почину, или по просьбе византийского императора, предпринимают счастливые походы в степь, следствием чего было, как признает это с благодарностью Н. Акоминат, ослабление напора куман на юге ³). Участник IV-го крестового похода, пикардийский дворянин Роберт де Клари, дает весьма живое описание характера и образа жизни куман, выше которого стоит разве характеристика Евстафия. У Клари именно находится свидетельство, что за Болгарией начиналась в то время Кумания ⁴). Предполагая говорить ниже

coutumes que les Russes. Ils brûlent leurs morts; quelques-uns se rusent, d’autres se tressent la barbe см. впрочем, попытку объяснить местные имена Едризи у Блау, S. 56) и след.

¹) Ansbert, Scriptores rerum Austriacarum V, p. 36, 40: post haec Timoticon, urbem munitissimam a fortioribus et animosioribus Cumanis et Qraecie possessam, bellica virtute aggreditur.

²) Ibidem, p. 44.

³) Nicetas Acom. p. 691—692 ed. Bonn; ср. Карамзин, История Гос. Российского, прим. 106 (т. III. гл. III); Соловьев, История России II, прим. 459 истр. 364.

⁴) Hopf, Chroniques Gréco Romanes, Berlin 1873, p. 52. Or est Commaino une tere qui marchist a Blakio. Более редкое издание графа де Риана

о значении половцев в событиях болгарской истории, мы переходим прямо к половине XIII в., чтобы бросить взгляд на Купанию тотчас после татарского нашествия.

Татарским вторжением в Европу положен был конец господству куман. Это нисколько не значит, однако, что племя куман было уничтожено татарами; хотя значительная часть первых легла в неравной борьбе, но много куман оттеснено было на запад в Угрию и Болгарию, на юг в Крым, наконец военнопленные куманы остались на прежнем месте в качестве рабов или оброчных людей татарских завоевателей. Перед фактом смены одной народности другою историку всегда следует быть несколько недоверчивым к известиям летописцев и путешественников. Если придавать буквальное значение словам Плано-Карпини, то после татарского погрома южная Русь представилась бы страной, не имеющей русского населения ¹), что конечно преувеличено. Но относительно Кумании остаются точные известия, не подвергающие сомнению вопрос о том, что куманы пережили татарское завоевание и оставались в степях южнорусских в период татарского в них господства. Плано-Карпини и Рубруквис ²), первый по поручению французского короля Людовика IX, второй по приказанию папы, около половины XIII в. Совершили путешествие в Азию, к великому хану татарской орды, часть которой господствовала тогда в Европе. Оба ети путешественника весьма наглядно знакомят с состоянием степей, занятых татарами. Для Плано-Карнини татарские владения в Европе остаются еще известны под именем куманской земли.

(Li estoires de chiaus qui conquirent Constantinople, de Robert de Clari en Aminois, chevalier) p. 51.

¹) Recueil de voyages et de mémoires, T. IV, p. 736; et quia major pars hominum Ruseiae a Tartaris fait occisa vel in captivitatem deducta, idcireo eis resistere potenter minime possent, a Ruthenis tamen per servientem praedictam eramus securi.

²) Таковоболее общее произношение (Guillaume de Rubruk, Rubroc, Risbrouc, Ruyebrok, Ruysbrock, Risbrucke идруг.). Тот и другой изданы в IV томе Recueil de voyages…

«Мы прошли через всю землю куман, которая имеет степной вид и орошается четырьмя большими реками: Днепром, Доном, Волгой и Яиком ¹)». Правда, во время татарского нашествия куманы много потерпели: часть их была перебита, другая спаслась бегством и искала поселений в соседних землях; но многие остались на месте, приняв подданство татарских завоевателей ²), которые и сами не могли пренебрегать трудом и доходами, доставляемыми им прежними властителями степей. Рубруквис совершил тоже путешествие несколькими годами поздней Плано-Карпини. На его терминологию оказали значительное влияние политические обстоятельства, совершившиеся в Болгарии и в южной России в конце XII и в начале ХIII в. По его воззрению, вся земля от Дона до Дуная, и за Дунаем до Константинополя, принадлежит Асеню, слывет под именем Валахии и платит дань татарам ³). Кумания заменена в этом известии Валахией, — обстоятельство, оправдываемое действительным ходом исторических событий, ибо скоро затем, по крайней мере часть области, указанной Рубруквисом, оказывается занятой румынским элементом. У того же писателя находим еще одно любопытное замечание, что куманы, потесненные татарами, оставили степь и спаслись в Крым, защищенный от южнорусских степей лесами и горами ⁴). Таким образом, не говоря уже о многочисленной орде куман, под предводительством хана Кутяна, поселившейся в Угрии в 1241 г. ⁵) и мало

¹) р. 742-743; ср. 747—748.

²) Ibidem р. 719. Istos autem Comanos Tartari occiderhut; quidam etiam a facie ipeorum fugerunt, et alii sunt in eorum servitutem redacti; plurimi tamen ex eis qui fugerunt revertuntor ad ipsos.

³) Ibid. p. 218. Ab orificio Tanais versus Occidentem usque ad Danubium versus Constantinopolim, Blakia, que est terra Assani Не следует ли поставить в связь с этим известием приведенные выше слова Едризи об обитателях земля Badjnak?

⁴) Ibid. p. 219.

⁵) Endlicher, Rerum Hungaricarum monumenta Arpadiana, Sangalli 1849, p. 257. Вопрос о куманских поселениях в Трансвльванив будет разобрав в связи с вопросом о румынах.

по малу смешавшейся с мадьярами, остатки куманского племени должны были сохраниться и в южной России и в Крыму и, как увидим далее, на Балканском полуострове. Значительный процент куманской крови должен оказаться и в населении Молдавии и Валахии. Начавшееся в конце XII в. движение куман к Дунаю благоприятствуемо было редкостью населения в Болгарии, особливо между Дунаем и Балканами и поощряемо тем воинственным, но слабым без постороннего вмешательства движением на полуострове, которое привело к возрождению Болгарии.

Укажем, в заключение, на одно восточное свидетельство о куманах, которое хотя и относится к сравнительно позднейшему времени, но имеет для нас особенное значение потому, что говорит об восточной ветви этого племени. Имеем в виду рукопись Истории востока, составленной Гаитоном, из рода царей Армении ¹). Место о куманах приведено у Потье, в примечании к книге Марка Поло ²). «Комания есть одно из величайших царств в мире. Она плохо населена по причине суровости климата в этой стране. Ибо некоторые области так холодны, что ни люди, ни животные не могут жить в них по причине стужи, а некоторые так жарки летом, что никто не может выносить жару и комаров. Земля представляет равнину, но почти совсем не растут деревья, не из чего построить хижину, не чем отоплять ее. Лишь в некоторых местах посажены деревья, чтобы развести сады. Большая часть обитателей этой страны живет в палатках, курится огонек, поддерживаемый навозом от животных ³). Эта страна, Комания, идет на восток до цар-

¹) Pauthier, Le livre de Marco Polo. Parie, 1865, 1. p. 19 n. 2: C’est un autre Науthon, mais de la même famille royale, qui écrivit l’histoire rédigée primitivement en français, sous sa dictée, par Nicole Falcon avant 1307, sous le titre de: Le Livre des Histoires des parties d'Orient, composé par le frire Haython, de l’ordre de Prémonstré, jadis Seigneur de Core, cousin du roi d’Armenye. Рукопись находится в Париже, в Национ. Библиотеке, FR. N2810.

²) Ibid. I. р. 41, n. 5.

³) Стоит сравнить наблюдение Роберта де Клари: ains ont unes tentes

ства Коразм (au royaume de Coraeme), на запад до великого моря, на север до России, а на юг до самой большой реки, какую только знают в мире. Эта река называется Волгой (Etil). Она замерзает каждый год и иногда целый год бывает покрыта льдом, так что мужчины, женщины и животные ходят по ней как по земле».

2. Румыны (Валахи). Происхождение династии Асеней.

Чтобы оценить участие румынского элемента в борьбе, предпринятой болгарами с 1185 года, необходимо войти в некоторые подробности вопроса о происхождении румын. Трудно сказать, разъяснены ли новейшими исследованиями ¹) древности румынские, или еще только положено основание будущего здания. Лингвистические наблюдения Копитара, Миклошича и Томашека над составом румынского языка не дали твердых оснований, чтобы с уверенностью отвечать на неизбежный запрос: где родина нынешних румын. Юнг, внесший новые материалы в исследование об этом вопросе, принужден был сознаться, что от лингвистики пока нельзя ожидать разрешения проблемы о родине румын. Что касается до летописных и других указаний, на основании которых может строиться история народа, и в этом отношении румынские древности не счастливее, чем памятниками языка. За самыми

de feutre, une habitacles ou il se mâchent..... Si y a en este tant de mouskes et de mouskerons, que il n’osent issir bore de leur tentes waire preu devant en l’iver …

¹) Литературу вопроса о румынах можно находить так в нижеприводимом сочинении Юнга, так еще у Krones, Handbuch der Geschichte Österreichs, 8 Lieferung, S. 51. (сочинение еще не оконченное). Мы ограничиваемся кратким изложением теорий Реслера (Roesler), Romanische Studien, Leipzig 1871 (Die Wohnsitze der Romanen im Mittelalter S. 65—145); Юта (Jung), Roemer und Romanen in der Donauländern, Innsbruck 1877 (литература вопроса S. 235 и след); наконец, Томашека (Tomaschek), Zeitschrift für die österreichischen Gymnasien, XXVIII Jahrgang 1877, S. 445; его же рецензия на книгу Реслера в том же журнале, ХХIII Jahrgang1872, S. 141.

незначительными исключениями, до XI века почти нет упоминаний о румынах. Конец XII в. для этого народа представляется еще весьма ранним периодом; к идее образования государства румыны пришли только в конце ХИП в. Обстоятельства образования второго болгарского царства выдвинули их на историческое поприще, сплотили потом в народность и образовали зерно будущих княжеств в Молдавии и Валахии. Это именно обстоятельство, что занимающие нас события на Балканском полуострове имели одинаково важное значение для болгар и румын, хотя те и другие не одинаково ими воспользовались, оправдывает наше решение посвятить румынскому вопросу отдельную главу.

Научное любопытство в настоящее время довольно сильно возбуждено расследованием обстоятельств происхождения румын Трансильвании, Молдавии и Валахия. Оно питается мастерскими работами, опубликованными в самое последнее время и приходящими в более или менее противоположным заключениям относительно первоначальной родины нынешних румын. Право давности и авторитетности принадлежит теории Реслера. Он подверг повой проверке за долго до него выставленную гипотезу о переселении румын из южно-дунайских областей и пришел к тому же результату, что Сульцер и Энгель: родина нынешних румын может быть указана только на юге от Дуная, откуда в начале XIII в. румыны переселяются на север и основывают затем государство. Его доказательства кратко состоят в следующем. Траян вел ожесточенную войну с даками, в следствие которой страна была истощена и лишена населения. После войны Дакии сделалась римской провинцией, которую стали заселять рижские колонисты. Но так как римляне владели Дакией не больше полутораста лет, а потом в 274 г. должны были отказаться от нее и вывести оттуда свои гарнизоны и колонистов, то римский элемент, не успевший вполне ассимилировать туземцев, как лаковая покрышка, должен был споро стереться в Дакии. С конца III в. эта земля, бывшая театром борьбы

разных народностей, попеременно переходила в руки готов, гепидов, аваров, болгар, угров, печенегов и половцев. Во все это время ни один писатель не упоминает о румынах на севере от Дуная, и только в 1222 г. в первый раз говорится о валахах в Трансильвании. Напротив, румыны на юг от Дуная: в Балканских горах, в Македонии, Албании и Фессалии гораздо ранее выступают на историческое поприще и играют довольно важную роль. Следовательно, тогда (в начале XIII в.) или несколько ранее последовало переселение румын на север, чем и объясняется то любопытное явление, что усиление их на севере сопровождалось постепенным ослаблением на юге. Филологические аргументы, которыми пользуется Реслер для доказательства той же гипотезы, не менее убедительны. На румынском языке должны бы оказаться значительные следы влияния северных языков, если бы румыны непрерывно жили к северу от Дуная от III до XIII вв., между тем в нем не оказывается ни малейших признаков древненемецкого или древнегреческого. Точно также следы турецкого влияния следует приписать новейшему времени. Наконец, топографическая номенклатура в Румынии и Трансильвании также говорит против беспрерывного пребывания там румынского элемента. Не сохранилось ни одного значительного местного имени на римском языке, и другие топографические названия могут быть объясняемы из всякого другого, только не из румынского языка. Следовательно, не румыны дали эти имена, они переселились сюда тогда, когда уже были в употреблении существующие топографические термины. Между тем, по всему Балканскому полуострову, от берегов Дуная до гор, спускающихся к Эгейскому морю, встречаем народ валашский в гораздо более раннюю пору, чем та, к которой относится появление румын на север от Дуная. Эти южные валахи должны быт признаны рассадником румынского элемента. Во время борьбы болгар и валахов с Византией (в конце ХII в.), принуждаемые иногда спасаться за Дунай, в равнины Кумании, валахи должны были понять, как благоприятны

эти земли для скотоводства; с этого времени должно начаться распространение румын к северу от Дуная (в Трансильвания и Румынии).

В 1876 г. другой немецкий ученый, г. Юнг, пытался поколебать теорию Реслера новыми фактами и наблюдениями, в особенности из области надписей. Его положения против книги Реслера повторяются в улучшенном и более распространенном виде в сочинении: «Римляне и Румыны в дунайских областях», появившемся в 1877 г. Главнейшие достоинства этой книги заключаются в весьма интересном и оригинальном разборе римской колонизационной и военной системы, который направляется к тому, чтобы доказать возможность непрерывного сохранения римского элемента в Дакии и после очищения ее римскими легионами в 274 г. Юнг думает, что Дакия не была скудно населена, что под господством римским расцвела городская жизнь и даки оправились, вскоре после подчинения. Вместе с тем, под разнообразным влиянием римского элемента, они теряли мало-помалу национальное самосознание и переменили свой язык на латинский. Эта романизованная масса удержалась в Румынии и доселе. Трудно, конечно, найти доказательство на это, но Юнгу представляются блистательные аналогии быстрой романизации южной Паннонии, Галлии и других западных провинций, которые подтверждают возможность его заключений и по отношению к Дакии. Чтобы восполнить недостаток наших знаний о румынах на север от Дуная до XIII в., он ссылается на судьбы римлян в Норике и Реции. Здесь также римский элемент, не смотря на подчинение страны баварцами, удержался до конца XII века, как он мог пережить штурм варварских передвижений и в Дакии. Варварские набеги рисуются преувеличенно, варвары не сметали всего и не уничтожали, но подчиняя местное население, пользовались его трудом и искусством.

Таким образом, теории Реслера и Юнга могут быть рассматриваемы, как две крайние противоположности. Среднее

место между ними занимает остроумная теория г. Томашека, который высказался по этому вопросу в рецензиях на труды первых ученых, помещенных в Журнале для австрийских гимназий, в 1872 и 1877 гг. Существенные положения Томашека заключаются в следующем. После вторичного зрелого обсуждения, говорит он во второй статье, всех относящихся к вопросу исторических и филологических данных, я пришел к убеждению, что вся масса народов, называющих себя румынами, как рассеянная повсеместно на Балканском полуострове, так и сплошно живущая в старой Дакия, принадлежит, по своему происхождению, в одному и тому же источнику. Прежде всего, одинаковый язык, свойственный всем румынам, не позволяет нам думать, чтобы македонские румыны образовались иначе, чем дакийские. Место происхождения румын нельзя, однако, указывать ни в Траяновой Дакии, ни в Мизии, но по преимуществу и даже единственно в центральных областях Балканов, там, где сидел старо-фракийский автохтонный народ боссы, единственное значительное племя, которое, после падения Рима, еще долго сохраняло свое имя и чрез постепенное поглощение остальных фракийских племен распространилось на обширную область. Из римских надписей можно видеть, что боссы владели большею частью Балканского полуострова … Βῆσσος, Βεσσὸς эквивалентно имени Θρᾷξ, пока это имя к концу VI в. не перешло в родовое Romanus, Romaniscus и в болгарско-славянскую эпоху в имя влах старые боссы был народ, занимавшийся горным делом; под именем metallarii, aurileguli, они оставляли часто, подобно нынешним цинцарам и седмиградским цыганам, свою родину и селились на чужих землях, чтобы разрабатывать металлические богатства. Как далеко могли уходить влахи со своими стадами от племенных мест обитания, об этом свидетельствует название в Старосербии влашских пастухов меропхами, название, указывающее на Родопскую область Μερόπη, которая еще в XIV в. обитаема была влашскими номадами.

Если мы, таким образом, говорим о предках румын, то не имеем нужды восходить в римским поселенцам Дакии, нам нисколько не важно известие об очищении этой провинции и переселении колонистов в Аврелианову Дакию — эти пришельцы, много ли, мало ли было их, могли только увеличить собой массу фрако-романских сельчан—мы имеем на юг от Дуная, на целом фронте Иллирика и Македонии на столько распространенный и значительный романизованный элемент, что он может быть признан родоначальником всех влахов. Так превосходно объясняется и то обстоятельство, что албанский и румынский имеют общие элементы в языке. На всем западном фронте фракийских румын жили, за исключением греков по берегам и в македонских городах, иллирские племена, напр. дарданы и лабеаты, национальность которых совсем отлична от фракийской. Фракийский был иранский диалект, мы повторяем это решительно и привели на то неопровержимые доказательства (Brumalia und Rosalia 382); напротив, иллирский была ветвь близкая к этрусско-латинскому и именно греко-пелазгическому языку. Между фрако-дакийским и иллирским нет никакого диалектического сродства. На обе эти совершенно различные национальности романизация действовала неравномерно … Мой взгляд отличается теперь от теории Реслера и всех других исследователей только в одном, что я почти совсем игнорирую дакийских провинциалов и ставлю романизованных боссов на передний план, как предков всех валахов. Румынский элемент коренится единственно и только в центральных областях Балкана; он вывел отсюда две ветви, из которых одна населила области по направлению к Элладе, другая пошла на северо-восток, за Дунай. Совокупность романского населения около Балканских гор была очагом, откуда валашские номады постепенно отступали под напором славяно-болгарского движения и почти незаметно укрылись во все горные части полуострова. Что касается в частности румынского элемента к северу от Дуная, происхождение его Томашек объясняет постепенным

передвижением валахов с юга на север, которое началось в более раннее время, чем говорят о том сохранившиеся и более или менее известные исторические факты. При этом он делает указания, которые должны иметь в вопросе о румынах, действительно, первостепенное значение. Реслер, говорит он, относит переселение валахов в Карпатскую область к началу ХIII в; но валахи жили на далеком севере, близь русского Галича, уже в 1164 г. Мы должны таким образом принять, что уже в гораздо более раннюю эпоху толпы валахов показывались и селились в разных местах на север от Дуная, в соседстве печенегов и куман. Вообще, со времени поселения болгар на Балкане история обоих берегов Дуная не может быть строго отделяема, так как известно, например, что в 805 г. Крум подчинил своей власти остатки аваров, выгнанных франками за Тиссу, что в 813 г., по взятии Адрианополя, тот же хан перевел тысячи пленных на левый берег Дуная и что перед своею смертью, желая нанести Византии решительный удар, он собрал в поход на греков своих аваров и все славянские племена севера. Отсюда объясняется употребительный с тех пор термин Βουλγαρία ἐκεῖθεν τοῦ Ἴστρου, факт, который не удалось ослабить Реслеру. Что болгары в седмиградской области восходят к отдаленнейшей, чем ХIII в. эпохе, это подтверждается неоспоримыми фактами. Так, в 1231 г. одно лицо, доказывая свои права на поместье, находившееся тогда в области, занятой валахами, утверждало, что этим поместьем владели его деды и прадеды в то отдаленное время, когда теперешняя валашская земля была еще землей болгарской ¹). Далее, Томашек находит в говоре славян Трансильвании известные архаистические особенности, которые относятся к тому времени, когда славяне, подчиненные болга-

¹) Fontes rerum Anstriacarom, Diplomata et Acta XV Band, S. 50: eadem terra (вТрансильвании) a tempore humanam memoriam transeunto per majores, avos, atavosquo ipsius Trulh filii Choru possessa est a temporibus jam, quibus ipsa terra Blacorum terra Bnlgarorum exstitisse fertur. Ниже мы будем говорят об этом и других актах, упоминающих о валахах.

рам, владели землями на север от Дуная. Как в собственной Болгарии, вместе со славянами каждый раз являются валахи, которые сообщили некоторые особенности болгарскому языку; так с IX и X вв., вместе с переселявшимися за Дунай славянами, переходили и валахи, которых число умножалось новыми пришельцами, потому что карпатские отроги, благоприятствуя номадному хозяйству, могли поощрять такие переселения.

Как можно видеть, вопрос о происхождении нынешних румын не может считаться поконченным. За двумя крайними мнениями Реслера и Юнга находится еще несколько не так решительных теорий, между которыми высказанная Томашеком занимает самое видное место. Не смотря на блистательную защиту, теории непрерывного пребывания валахов к северу от Дуная в период от III до ХIII в. едва ли оказана услуга трудом Юнга. Параллель, проводимая им между судьбами румын в Дакии и Тироле, где, не смотря на господство германцев, удержалось древнее римское население, не может быть убедительной и потому, что римское господство в Норике и Реции с одной стороны и в Дакии с другой не было одинаково продолжительно и не могло иметь одинаковой энергии и сопровождаться теми же результатами ¹). Весь-

¹) смотри VIII главу у Юнга, Ladiner oder Welchen, S. 206 и след. Нaэту слабейшую сторону обратил внимание и Томашек и другие критики. См. между прочим Zeitschrift für Romanische Philologie, II Band, 3 Heft 1878, SS. 470—473. Рецензентэтого журнала (M. Gaster) говорятпоповоду сообщенногоЮнгом словарярастений (вконцекниги): Der Verf. hätte viel besser gethan an Stelle desselben «die alphabetische Zusammenstellung der sächsischen, ungarischen, walachischen und deutschen Trivialnamen in Siebenbürgen wild wachsender oder allgemein cultivirter Pflanzen» mit Erlaubniss der Redaction aus dem Archiv des Vereins für siebenbürgische Laddeskunde, Hermannstadt 1848 Bd III, p. 177 — 208, mitzutheilen, da deren Werth viel bedeutender für die Frage über die Wohnsitze der Rumänen ist. Четыре страницы посвящено современному состоянию вопроса о румынах в книге Кронеса, Handbuch der Geschichte Österreichs, VII Bach, SS. 62—05. Cp. Romania, octobre 1878, № 28, p. 608 — 619. Le raisonnement de Roesler m’a paru plus solide encore qu’avant, après la lecture du livre de M. Jung, parce que celui-ci l’a attaqué aussi vivement que possible sans réussir à l’ébranler (G. P.=Gaston Paris?).

ма трудно допустить, чтобы римское население удержалось в местности, которая столько раз подвергалась прибою народных движений. Важно также следующее обстоятельство. В летописи и актах чаще заменяли географические термины этническими: Скифия, Готия, Гунния иди Авария, равно Кумания живут в литературном языке гораздо долее, чем продолжалось господство одного из упомянутых этнических терминов в данной географической местности. Давно уже нижняя Мизия и обе Дакии представляли сплошное славянское население, но термин Болгария употребляется не охотно. Совершенное отсутствие в литературном языке VI—XII вв. этнографического термина Валахия или Румыния в приложении к предполагаемому румынскими патриотами рассаднику их народности и совершенное забвение валашского элемента к северу от Дуная почти до XIII в.—эти обстоятельства, и после исследования Юнга, остаются нимало не ослабленными возражениями против теории непрерывного пребывания румын в Траяновой Дакии.

Понятна поэтому наша склонность отдать сравнительное предпочтение теории Реслера в том измененном ее виде, как она представлена исследованиями Томашека. Родину нынешних румын следует искать не в седмиградской области, но на юге от Дуная. Распространение валашского элемента с юга на север должно относить не в XIII веку, но к более раннему времени. Оно могло быть вызвано частью колонизационной системой императора Мануила, частью мероприятиями угорских королей, стремившихся населить свою страну всяческими инородческими элементами ¹). В этом отношении мы придаем особенную цену мысли, высказанной Томашеком, что исторические факты далеко не говорят за то, чтобы считать правый и левый берег Дуная слишком чуждыми: они имели, напротив, одинаковую этнографическую окраску и разделяли одну и туже историческую судьбу. В самом деле, за неимением пока прочных филологических

¹) Roesler, SS. 96—100, 117—121; Krones, S. 63-64.

данных, едва ли не было бы полезнее перенести исторические исследования на определение способов и времени колонизации южно-дунайскими валахами северных областей, ибо вопрос о том, могло ли остаться и сохраниться романское население в Траяновой Дакии, может уже считаться довольно исчерпанным. Пусть будет доказано, что оно сохранилось в весьма слабом количестве, в более населенных местах,—это еще не разрешало бы проблемы о происхождении румынского населения, господствующего в восточной части Угрии и в княжествах Молдавии и Валахии ¹).

Исследование может отправляться в этом отношения от фактов, достоверность которых не подлежит сомнению. Именно, дарственные грамоты угорских королей, упоминающие о давних и довольно значительных поселениях валахов в Трансильвании, и притом в первой четверти XIII в., не могут подкреплять теории Реслера о начале движения валахов на север от Дуная и о постепенном занятии имя Молдавия и Валахии в период борьбы болгар с Византией. Те места, которые приводит Тунманн и которые Реслер признал неудовлетворительными ²), должны быть снова подвергнуты рассмотрению и поставлены в связь с другими, мало-помалу накопляющимися наблюдениями. Главнейшее затруднение представляется здесь в недостаточной ясности терминологии у византийских писателей. Под 1087 г. Анна Комнина сообщает о нападении на Византию угорского короля Соломона, в союзе с печенежским ханом Челгу, объясняя, что войско его было набрано из савроматов, скифов и из дакийского ополчения ³). Одни исследователи видят в даках валахов и

¹⁾ В нашем очерке румынского вопроса мы обходим молчанием румын, живших на юг от Дуная. Кроме вышеназванных сочинений можем указать еще специально до последних относящееся исследование Пико (Μ. Е. Picot), Lee Roumains de la Macédoine. Paris 1375 (Extrait de la Revue d’Anthropologie. 1875 № 3).

²) Thunmann, Untersuchungen Aber die Geschichte der östlichen europ. Völker. 1774·, cp. Roesler, SS. 87—88.

³) Anna Comnena, p. 331 (ed. Bonn): Ἔαρος δὲ ἐπίφανέντος διελθὼν

ссылаются на это место в доказательство теории непрерывного господства румын в Дакии; другие утверждают, что даки здесь значит угры. Мы думаем, что этим местом следует поступиться в пользу защитников теории, так как с понятием о даках византийцы XII в. соединяют мысль о другом народе, а не об уграх. Более употребительный термин для угров был: οἱ Οὔννοι, Οὖγγροι, Παίονες; в поэтическом языке иногда называли угров гипедами, Γήπαίδες¹), хотя не всегда возможно с уверенностью сделать замену, то есть не всегда Γήπαιδες=Οὔννοι, Οὖγγροι, Παίονες. Можно указать несколько мест, где рядом употребляются имена пеонянин и гипед, как представители двух народностей. В похвале императору Мануилу, Евстафий говорит, например: «И пеонянина и гипеда и скифа, и многих таковых привели к нам страх и ужас и искание помощи ²)». В особенности же обращаем внимание на одно место еще неизданной речи Н. Акомината, сказанной им по случаю бракосочетания императора Исаака Ангела: «И дак порабощен тобою, далмат же и иллириец унижен, подчинен пеонянин и примирен алеманн ³)»! Эти и подобные места иметь по крайней мере то значение, что не позволяют видеть в даках византий-

ὁ Τζελγοὺ τὰ ὑπερκείμενα τοῦ Δανούβεως τέμπη, σύμμικτον ἐπαγόμενος στράτευμα ὡσεὶ χιλιάδας ὀγδοήκοντα ἔκ τι Σαυροματῶν καὶ Σκυθῶν καὶ ἀπὸ τοῦ Δακικοῦ στρατεύματος οὐκ ὀλίγους.

¹) Таково употребление этого термина у Никиты Акомината и у Киннама (но есть и исключения II. С. 13), Σίρμιον ἡ νῦν Οὐγγρίαоἱ δὲ Οὖγγροι οὗτοι ἐλέγοντο τὸ παλαιὸν Γήπαιδες (Parthey, Hieroclis Synecdemon, Berollni 1866, S. 315. 76). Сэтим согласна и терминология русской летописи: Видевши же Пиони, глаголемии Угри..... такоже и ближная их языки, и Уны, и Пиды (то есть Гипеды), и Немцы и Поляне (К. Н. Бестужева-Рюмина, О составе русских летописей, Приложения стр. 35).

²) Manuelie Comneni laudatio funebris, c. 21 (Eustathii Opuscula p. 201).

³) Этойцитатоймыобязаны любезностиг. МиллеравПариже, который сообщилнам некоторыекорректурные листы имеющего вскорепоявиться II томаего Historiens Grecs;относящееся сюда место находитсяна 617 стр.: Καὶ Δάκης μὲν σοι δουλαγωγεῖται, Δαλμάτης δὲ καὶ Ἰλυριός θαπεινοῦταί σοι, ὑποπίπτει δ’ ὁ Παίων, ὁ δ’ Ἀλαμανὸς σπένδεται.

свих писателей непременно угров. Затем, имеются точные известия о валашском элементе на север от Дуная из времени царя Мануила ¹). Первое известие, не совсем удачно заподозриваемое Реслером, говорит, что император Мануил в 1164 г. поднял против угров валашское население Молдавии ²). Может быть, Реслер не решился бы ослаблять этого места, если бы ему было известно другое, почти современное первому, известие о влахах, захвативших будущего императора Андроника на границах Галиции и представивших его в Константинополь ³). Нам желалось бы здесь же дать место известию Едризи о земле Бадинак, «где живут народы турецкой расы, которые находятся в постоянной войне с русскими и с другими своими соседями романской земли и которые следуют тем же обычаям, что и русские ⁴)». Совокупность свидетельств такого рода, как бы ни были они малозначительны, если взять каждое из них порознь, приобретает уже достаточную степень положительности и может служить основанием для вывода, что писателям XII века не неизвестны валахи на север от Дуная. Этим нисколько, однако, не предрешается вопрос о господстве румынского элемента в Трансильвании, Молдавии и Валахии. Известно уже, что формально эти области находились во власти куман, которые могли, по всем вероятиям, уживаться со старым оседлым населением, о чем ясно говорят путешественники того времени. Кроме валахов, а также болгар, на левом берегу Дуная были и русские поселения. Часть русских принимала участие в борьбе болгар с Византией⁵).

¹) Cinnamus VI. 3 (=р. 260 Parie.); Nicetas, p. 171. (IV. 2).

²) Καὶ δὴ καὶ Βλάχων πολὺν ὅμιλον, οἱ τῶν ἐξ Ἰταλίας ἄποικοι πάλαι εἶναι λέγονται, ἐκ τῶν πρὸς τῷ Εὐξεἴνῳ καλουμένῳ πόντῳ χωρίων ἐμβαλεῖν ἐκέλευεν εἰς τὴν Οὐννικὴν, ὅθεν οὐδεὶς οὐδέποτε τοῦ παντὸς αἰῶνος ἐπίδραμε τούτοις. Roesler, S. 85.

³) Nicetas p. 171.

⁴) Recueil de voyages et de mémoires. T. VI. p. 437

⁵) О русских на Дунае см. Приложение V.

100

Изложенные здесь факты и наблюдения подтверждаются относительно Трансильвании документами, относящимися к первым годам ХIII века ¹). Угорские короли, пригласив к себе немецкий орден Госпиталитов, жаловали его и населенными и необитаемыми землями и открыли Трансильванию поселенцам всех вер и наций. Обыкновенная формула пожалований следующая: «дарим страну, находящуюся за лесами» к Кумании (ultra sylvas versus Cumanos), пустынную и необитаемую, для мирного заселения, в вечное и свободное владение... и разрешаем строить замки и города для ограждения царства нашего от куман.... даем права, дабы эта новая плантация, терпя беспрестанные набеги куман, не страшилась подвергать себя смерти как твердая защита Царства» ²). Важнейший интерес грамот угорских королей заключается в том, что они показывают, из каких элементов состояло население Трансильвании и части Валахии в первой четверти XIII в. Первое упоминание в них о румынах находится под 1222 г.; но что румыны были уже здесь не новые поселенцы, a сравнительно давние, можно видеть из следующего: в 1223 г. подтверждался за монастырем св. Михаила прежний дар, состоявший в земле, отнятой у валахов *); затем, румыны (влахи) упоминаются уже как оседлое население, живущее в Трансильвании и Кумании не в одиночку, но большими поселками. Рядом с ними в тех же грамотах говорится о саксах, печенегах и куманах, наконец о русских, известных там под именем Бродников. В 1247 г. назван воевода валашский Всеслав или Станислав, во всяком случае носящий славянское имя. ⁴). Последнее указание могло бы приводить нас к заключению, что румыны к северу от

¹) Teutsch und Firnhaber, Urkundenbuch zur Geschichte Siebenbürgens (Fontes rerum Austriacarum, Diplomata et Acta XV Bd.).

²) Акты 1211, 1212 и 1213 гг.

³) XXIII, 1223. (p. 21); сравни XLIX. 1231 (p. 50).

⁴) Ibid. p. XXXVIII (147. 1247). Король Бела дарит ордену Иоаннитов totam Cumaniam... excepta terra Szeneslai woiavode Olahorum.

101

Дуная сделали первый шаг к образованию государства под воздействием русских. Известна тесная связь румын с южными славянами по части церковного устройства, также относительно языка богослужебных книг и официальных актов ¹).

В борьбе болгар с греками валахи принимали деятельное участие. По всему видно, что Асени нашли между валахами первый и дружный отклик на свои воззвания к борьбе и что земледельческое население страны, дорожа и теми малыми благами, какими оно пользовалось под византийским господством, неохотно бралось за оружие и не сразу вступило в отряды, организуемые Асенями. Признавая, таким образом, за южными валахами (балканскими) значительную долю участия в событиях, сопровождавшихся освобождением Болгарии от власти Византии, мы все же считаем необходимым оспаривать мнение румынских патриотов об области и характере участия румын в образовании второго болгарского царства. Движение преследовало не румынами поставленные задачи, а болгарами, точно также как результатами борьбы пользуется болгарская, а не румынская народность ²). Разложим этот

¹) Не касаясь вопроса о времени привития румынами христианства, заметим, что в начале XIII в. они представляются еще необращенными; см. Teusch und Firnhaber p. 45 (anno 1228): Nonne in ecclesia Christi D. lupum et agnum una pasci convenit; Quidni etiam Siculum cum Comano et Olachoque! ... Любопытно позднейшее сказание о безуспешной попытке апостола Павла просветить валахов проповедью о христианстве; Fontes rerum Austriacarum, Scriptores III, Хроника Kpayso, anno 1611. Речь идет о походе Гавриила Батория на Валахию и о разорении им знаменитого монастыря Ardisch: undt ist zu wissen dass der hocherlenchtete Apostel Paulus, wie gesagt wird, in seiner Nicopeler reise, biss ihn diesses Klöster kommen sey, welches von Nicopol meillwegens sein soll, undt weill er aldo wenig lent, undt grosse Waldnues undt rauhe gebürgo, dazzu eine fremde Sprach funden, soll er etliche seiner Schrifften ihn Griechischer Sprach aldo gelassen haben, undt zurück auf Nikopel zu gereist sein, davon den dass gemeine Sprichwort soll erwachsen sein: Er hat sie gelassen, wie S. Paul die Blachen.

²) Еслинестранностью, по крайнеймере неуместнойоравою представляютсяисловаРеслера, S. 110: beide Nationen bildeten darin (вборьбеза освобождение) ein Ganzes; doch во, dass in dem gemeinschaftlich auf ein Ziel wirkenden Organismus die Romänen mehr den Kopf, die Slaven den Arm reprteentiren.

102

вопрос на несколько простейшие части: местность, где началось восстание и откуда оно распространилось по Болгарии, исключает ли предположение об участии болгарского элемента в самом начальном движении? Была ли новая болгарская династия Асеней чужеземного, тο-есть не славянского происхождения?

Преимущественное значение, приписанное валашскому элементу в борьбе за освобождение, не опирается на бесспорные и точные факты, даже более—не соответствует ходу событий. Если между валахами созрел замысел искать самостоятельности и самобытности, не странно ли, что, в результате продолжительной борьбы с Византией, достигают свободы и образуют независимое политическое тело не валахи, а болгары? Притом, не достойно ли удивления, что Петр и Асень, мнимые влахи, ни разу в период своей политической деятельности не подняли вопроса о обоих соплеменниках, которые, с освобождением славянского элемента, вновь подверглись ничем не более легкому рабству болгарского преобладающего населения? Удачная борьба, какова была веденная славянами и валахами в конце XII века, способна была вызвать в счастливых борцах смелые притязания, должна была поднять чувство народности и воскресить давно забитую память о прошлом; — так можно подметить, как время от времени росли притязания болгарской народности, начавшей с выражения неудовольствия на поборы, и после первых удачных военных дел прямо поставившей вопрос о политической и церковной самостоятельности. Как ни бедны известия из того временя, тем не менее, при сравнительно ясно замечаемых стремлениях болгарского народа, довершенное пренебрежение к интересам валашского населения и полное незнание этих интересов, по меньшей мере странны. Валахи нашли заботливого радетеля о своих делах в лице совершенно постороннем, именно в папе Иннокентии III. Но уже то обстоятельство, что румынский вопрос в первый раз заявлен через канцелярию папы, наводит на мысль об ис-

103

кусственности его постановки. Зная тогдашние обстоятельства и взвесив условия, при которых действовал папа, мы смеем заключить, что поднятие валашского вопроса обязано и своим происхождением папе.

Первые вспышки движения, зерно восстания образовалось, по всем вероятиям, в самом сердце Болгарии. Не в Македонии, не по соседству с Фессалией и Эпиром организуются враждебные Византии отряди, но в северо-восточном углу Болгарии, близ Добруджи. Оттого-то, после первой неудачи, ослабнувшей повстанцев, не между валахами набираются свежие отряды, но из куманских кочевников Валахии и Бессарабии, с которыми Петр и Асень имели сношения и прежде. Правда, с трудом можно указать местность, где обнаружились первые признаки восстания, но во всяком случае легко доказать, что рост владений болгарских вождей идет с северо-востока к юго-западу, а не наоборот. Во время похода Фридриха I через Болгарию к Константинополю, византийская власть в западной Болгарии никем еще не была оспариваема. Если бы там были признаки движения, константинопольскому правительству легко было бы оправдаться перед германским императором, сославшись на враждебные болгарские отряды. Но юго-западная Болгария находилась в это время в совершенно благоприятных условиях мира, была управляема византийскими чиновниками и не имела пока сношений с тою частью, которая находилась во власти Асеней ¹). Мы уже ранее высказали предположение, что пером византийских писателей руководила тенденция, когда они касались событий на Балканском полуострове. С тех пор, как Болгария потеряла свою независимость при императоре Василии II, эта страна, ослабленная продолжительной борьбой и лишенная половины населения, на долгое время стала открыта полонизации с юга и севера. Нет сомнения, что славянское

¹) Высказанные нами соображения будут подкреплены ниже, при изложении первых событий борьбы за независимость. Решающее значение имеют здесь известия Ансберта.

104

население Македонии и Фракии стало уступать перед наплывом инородческих элементов. В интересах византийской политики было—как можно менее позволять говорить о болгарах. Вследствие того, имя болгар не упоминается больше у писателей XII века, а если и встречается, то не в политическом и не в этническом смысле ¹). К концу XII в. географический и этнографический термин Болгария у византийских писателей готов был уступить место термину Валахия. В официальном языке последний принят был уже ранее. Н. Акоминат старательно обходит имя болгар, заменяя его выражением: обитатели Балканских гор, мизийцы или валахи, также загорцы. Тоже видим в терминологии Киннама и Анны Комниной; последняя, впрочем, замечает, что поводом к названию Болгарии Валахией был ἡ κοινὴ διάλεκτος, заимствованный у пастушеского населения ²). Путешественники XII в. согласно уже называют Валахией страну, входившую прежде в область державы болгарского царя Симеона. Таким образом, нет ничего удивительного, что византийские летописцы начавшееся на Балканском полуострове движение назвали валашским и предводителям Петру и Асеню прямо или косвенно приписали романское происхождение. Папа Иннокентий III в своих сношениях с болгарским царем Иоанном (Калоян) лишь воспользовался этим обстоятельством, дабы с одной стороны склонить Иоанна к единению с римскою церковью, с другой же, чтобы оправдать свой образ действий в глазах угорского короля, возлюбленного сына римского престола, который всеми мерами препятствовал осуществлению болгарских притязаний, угрожая враждой и неисполнением уже ранее того данных папе обещаний. В XIII в., когда Болгария счастливо окончила начатую с Византией борьбу, этнографический и географический тер-

¹) Как напр. у западных писателей, Chron. mon. Altissiod. а. 1180. haeresis Bulgarorum ... haereticos quos Bulgaros vocant.

²) Anna VIII. 3 (p. 395 Bonn.). Сравни Engel, Geschichte der Nebenländer des Ungr. Reichs. Bulgarien, S. 384—385.

105

мин Болгария снова приобретает утраченное прежде значение. В официальных византийских актах, равно у летописцев, без колебания болгары называются болгарами, а не влахами.

Что касается до происхождения династии болгарских царей —принадлежность их к романской народности нимало не вероятна. Едва ли также можно считаться с мнением, будто братья Петр и Асень были просто пастухи. Нужно заметить, что и сами современники событий, как Н. Акоминат и Г. Акрополита не согласны в передаче известий касательно отношений, в каких стоят между собой Петр, Асень и царь Иоанн. Но что это не были пастухи, а пастыри народов (жупаны), к такому мнению приводят (следующие факты. Асени не являются в истории с тем характером, каким отличаются искатели приключений. Рядом с теми Асенями, имена которых сохранила история, остается еще ряд их родичей, пользовавшихся влиянием в стране и высоким положением при дворе. Родичи Асеней, упоминаемые историками, частью были жертвою византийской интриги и подкупа. Таков Иванко, погубивший Асеня и перешедший на службу византийского императора; таков Хриз, которого родство с Асенями, правда, не доказано, но который также был не простой болгарин; он перешел на византийскую службу тогда, когда для него были потеряны виды на господство в некоторой части Болгарии. Вообще заметно, что Петр и Асень начали борьбу с Византией при средствах, доставляемых не пастушеским родом жизни; не пользуясь значительным влиянием в своей земле, Асени не могли подвинуть болгар на рискованную борьбу. Если первое движение у болгар началось образованием отрядов повстанцев, если предположить даже, что все подобные отряды имели отдельных вождей, и тогда Асени должны представляться не только пастухами, но и вождями, получившими перевес над всеми другими предводителями отрядов. С таким характером выступают они в самом начале движения, и сами византийцы признают за ними известного рода первенствующее в народе значение. Мы укажем мотив, при-

106

водимый Никитою в объяснение начавшегося в Болгарии движения; Петр и Асень явились к императору Исааку, бывшему в Кинселах, и просили зачислить их в военные списки и вместе с тем пожаловать малодоходное поместье в Балканских горах, но не получили согласия императора на свою просьбу ¹). Факт весьма возможный и в том освещении, какое дал ему историк Никита. Военные силы империи составлялись тогда, кроме иностранных отрядов, еще из особого класса охотников, которые записываемые были в военные списки, получали участок земли и должны были наследственно отправлять военную службу. Каждый, внесенный в военные списки (στρατιώτης), соответственно доходности участка отправлял военную службу пешим или на коне. Это остаток военной системы римского периода, когда целые отряды варваров поселяемы были в областях империи с обязательством к постоянной военной службе. Участки стратиотов в XII в. не были, однако, охотно разбираемы; напротив, одни стратиоты передавали их в другие руки, а кто не успевал этого сделать, хлопотал об облегчении повинности. Правительство с охотой раздавало желающим военные участки, едва ли даже некоторые проступки не наказывались зачислением виновного на участок стратиота ²). В таком виде представляет Н. Акоминат притязания Петра и Асеня. Но мы думаем, что в его рассказе следует искать другого смысла. Просьба быть зачисленным в ромэйские военные описки не заключала в себе ничего оскорбительного для правительства, получение же участка подразумевалось при этом само собой. И здесь, как в других местах, Никита маскирует истину, обидную для национального самолюбия. В похвальном слове Исааку Ангелу, сказанном Ми-

¹) Nicetas, p. 482: Πέτρος τις καὶ Ἀσὰν.... προσίασι βασιλεῖ... αἰτούμενοι συστραλογηθῆναι Ῥωμαίοις καὶ διὰ βασιλείου γράμματός σφισι βραβευθῆναι χωρίον τι βραχυπρόσοδον κατὰ τὸν Αἴμον κείμενον, ἀλλ’ ἀπέτυχον τοῦ αἰτήματος.

²) О военной системе, Zachariae, Jus GraecoromanumIII, S. 261.; сp. еще S. 289. Есть основания предполагать, что эта система удержалась до конца империи.

107

хаилом Акоминатом, есть одно место, едва ли не подходящее к указанному выше известию Никиты¹). Михаил восхваляет бескорыстие и нелюбостяжательность Исаака Ангела, и делает несколько неясных намеков на дары, полученные Петром и Асенем от императора. По словам Михаила, это было после первой победы Исаака над валахами; эпизод же, описываемый Никитой, относится к событиям, предшествовавшим началу движения. Примирит эту хронологическую рознь довольно, впрочем, легко. Составитель похвального слова, который, по выражению Евстафия ³) «должен соображать, что ему полезно и черное одевать, смотря по надобности, в светлые одежды», не говорит ли здесь о предложениях иного рода, сделанных Петру и Асеню самим императором, т. е. не была ли им поручена военная и административная власть в некоторой части Болгарии. Несомненно, что прежде чем византийское правительство приняло военные меры против болгар, оно пробовало войти в сношения с предводителями и делало им, вероятно, такие же предложения, как позднее боярину Ивану или Хризу. Простые пастухи, без сомнения, не устояли бы против покушения, у Петра же и Асеня была уже определенная задача, от которой они не хотели отступать, не смотря на лестные предложения. Этим ослабляются известия, рисующие Асеней как искателей приключений.

Отнюдь не настаивая на царском происхождении рода Асеней и, вопреки мнению новых историков Болгарии, не стараясь поддерживать весьма шаткое положение о непрерывном продолжении независимости одной части Болгарии в период от 1018 до 1186 года, мы, однако, считаем необходимым обратить особенное внимание на подкладку тех летописных известий, по которым болгарское движение представляется не скажем в ложном свете, но бесспорно с значительной примесью пренебрежения и брезгливости. Раз в официальном язы-

¹) Panegyricos Issacio Angelo, с. 38. (ed. Tafel, Tübingae. 1846).

²) De Thessalonica a Latinis capta (Enstathii Opuscula, p. 370).

108

ке того времени собственное имя болгарского народа подверглось остракизму, начавшееся движение не могло ни привлечь должного внимания, ни получить соответствующего сущности дела официального выражения. Чувством пренебрежительного отношения должно объяснять и те места, где речь идет о предводителях восстания и о мотивах, обусловивших движение. «Поднялись мизийцы и влахи; но влахи были пастухи, у пастухов отогнали стада и тем раздражили пастушеское население». Презрительно-комическая окраска с самого начала была придана византийскими писателями всему болгарскому движению.

Странное для славянина имя Асени или Асаны, которое носила новая династия, и в связи с этим участие турецкого элемента в главнейших актах борьбы болгар с Византией, нередко наводили автора на мысль — не куманского ли происхождения Асени? Догадки и домыслы позволительны, особенно если они ведут к объяснению и лучшему пониманию каких-либо фактов, но подобная указанной догадка, опирающаяся на имени Асан, которое встречается и в памятниках турецко-татарской истории, ни к чему не ведет и ничего пока не объясняет для нас¹). Почти с первых же лет господства в Болгарии, династия Асеней соединила частью свою судьбу с судьбами византийской империи. Некоторые из Асеней были приняты на службу греческим императором, породнились с императорским домом Кантакузинов и Палеологов и зажимали в Византии высшие придворные и военные должности в XIII, XIV и ΧV вв. В истории этой ветви рода Асеней также нельзя найти следов не славянского происхождения фамилии ²).

¹) Укажем между прочим: Anna Comnena p. 318, 421 ed. Parie. Сравнитакже Bulletin de la Société de Géographie 1864, juillet-décembre p. 11,22

²) Du-Cange, Familiae Byzantinae, p. 248. Список имен Асеней у Дюканжа может быть увеличен несколькими новыми.

109

3. Разбор известий о начале движения в Болгарии.

Как началось движение, то есть кем и когда брошены первые семена недовольства, об этом сохранившиеся известия не позволяют сделать несомненных заключений. Те факты, на которые указывают писатели, по нашему крайнему разумению, не могут считаться первостепенными: «сборщики податей отогнала табуны скота у пастухов, ибо византийскому правительству потребны были значительные запасы мяса, чтобы отпраздновать брак императора с дочерью угорского короля». Не может же такой маловажный факт сопровождаться поднятием населения целой страны против центрального правительства, у которого были в распоряжении значительные военные силы и средства. «Вожди болгар: Петр и Асень просили зачислить их в военное звание и домогались за то небольшая поместья около Балканских гор; не получив желаемого, они начали войну с императором Исааком». Подобные мотивы не только не объясняют движения, перешедшего в борьбу за независимость, но и не находятся в соответствии один с другим. Первый ведет к предположению, что начало движения обнаружилось между валахами, которые имели свои счеты с правительством; второй переносит зерно движения к болгарам и пытается объяснить начало борьбы личными счетами Асеней с правительством Исаака Ангела. В предыдущей главе мы высказали догадку, что переговоры между императором и Асенями действительно могли иметь место, но только уже после того, как замыслы последних стали известны в Византии. Если бы византийское правительство в самом начале придало надлежащее значение болгарским волнениям, оно имело все необходимые средства потушить их. Восстание началось образованием малых шаек в гористых и лесистых местностях и имело сперва ведома скромный характер, ограничиваясь небольшим пространством и выражаясь в неожиданных набегах и грабежах, — явления, не прекращавшиеся вероятно, в Балканских горах во все вре-

110

мя замирения Болгарии. С течением времени, когда отдельные отряды инсургентов соединились для общего, более успешного и более прибыльного набега, болгарское восстание получило определенное направление и цель. Можно полагать, что среди преданного мирным занятиям населения не много нашлось таких, которые бы с готовностью решились пожертвовать теми, хотя бы и малыми благами, какие обеспечивала за ним власть византийского императора. Предводители, не имевшие пока политической власти и не располагавшие значительными силами, нашла нужным не только принимать в свои отряды валахов, но и завязать сношения с половцами, пригласив их к участию в набегах на греческие и болгарские селения. Половецкие наезды оказали предприятию Асеней и ту еще услугу, что, перепугав земледельческое население и разогнав его в горы и леса, пресекли колебания болгар и побудили массы бездомных и разоренных крестьян пристать к Асеням. Половцы привели под власть Асеней северо-восточную Болгарию и помогли из местного движения создать дело освобождения страны из-под византийского господства.

Сведения о болгарских делах черпаются из истории Никиты Акомината. Но этот писатель сообщает не о зачаточном и подготовительном состоянии восстания, а берет его уже в полном развитии, когда к событиям в Болгарии стали обращаться взоры всех. Весьма натуральное в византийском государственном деятеле, к тому же придворном лице, высокомерие и полное пренебрежение к историческим правам болгарского народа должно было придать особенный, то комический, то презрительный оттенок и тем сведениям, и фактам, которые сохранились у Никиты. Отсутствие хронологии общий и коренной недостаток этого писателя. События на Балканском полуострове он рассказывает в связи с фактами и отношениями, которые не имеют никакой связи с первыми; в следствие чего весьма трудно понять и определить действительное значение и, что еще важ-

111

нее, последовательность событий. К счастью, новые поиски в иностранных архивах и библиотеках увенчались несколькими находками, которые могут уже быть введены в круг изучения нашего вопроса и поставлены рядом с известиями, заимствованными из истории Никиты Акомината. Факты, относящиеся к движению в Болгарии, должны быть разделены на две категории: те, которые предшествовали походу Фридриха I через Болгарию в святую землю и те, которые следовали за ним. Ниже мы надеемся показать, что прошествие крестоносного ополчения через Болгарию и многократные личные сношения германского итератора с великим жупаном Сербии и с разными вождями болгарских повстанцев не остались без влияния на дальнейший ход борьбы за независимость; теперь же устанавливаешь дату похода Фридриха I (1189 г.), чтобы с точностью выделить факты, относящиеся к первым трем годам болгарского движения. Некоторый свет на эти события бросают похвальные слова и речи, сказанные в первые годы правления Исаака Ангела и имеющие таким образом характер современного событиям источника.

По времени происхождения, первое место между ними принадлежит слову Н. Акомината, составленному по случаю бракосочетания Исаака Ангела с угорской принцессой. Это едва ли не первая публичная речь будущего историка Византии, только что получившего тогда место операторского секретаря ¹). Бракосочетание, простужавшее поводом в этой ре-

¹) Мы уже имели случай говорить ранее, что академик Миллер (в Париже), издающий, по поручению Французской академии наук, византийских историков о крестовых походах (особая серия общего издания — Historiens des Croisadee) и приготовляющий теперь к изданию второй том серии Historiens Grecs, имел просвещенную любезность сообщить нам несколько отпечатанных листов из II тома. С глубокой признательностью к почтенному Французскому византинисту, мы пользуемся в своем исследовании двумя, в первый раз им изданными, ораторскими произведениями, относящимися к болгарским делам, Historiens Grecs, II, p. 615—619: Τοῦ αὐτοῦ ἐπιθαλάμιος, ὁπηνίκα ὁ βασιλεὺς Ἰσαάκιος ὁ Ἀγγελος ἠγάγετο εἰς γυναῖκα τὴν θυγατέρα τοῦ ῥηγὸς Οὐγγρίας τοῦ Βαλᾶ, ἡ καὶ ὠνομάσθη Μαρία. ἐγράφη δὲ βασιλικοῦ γραμματικοῦ ἔτι ὄντος, (Cod. Venet. fol. 95 verso).

112

чи, имело место в конце 1185 или в самом начале 1186 г.; как известно, основная историческая традиция ставит в связь этот брак с волнениями в Болгарии. Постараемся передать содержание слова и объяснить весьма осторожные намеки оратора на современные обстоятельства. Начав, как и прилично было молодому оратору, с того, что он чувствует себя несколько стесненным на брачном торжестве, не имея вышитой мантии и дорогого хитона и не обладая славой и достоинствами (образы взяты из притчи о брачном пире), Никита переходит постепенно к восхвалению красоты и доблестей царской невесты. «О, счастливый день, в который обручается новый царь с юною, прекрасный с прекрасною, цветущий с цветком, ведущий род от древних царей с тою, которая происходит от кесарей Юлиев.... Думаю, что и враждебный нам варвар, досадуя на наше торжество и огорченный брачным союзом, негодует на обновление порфиры, которое вскоре предстоит нам праздновать ¹), и восплачет, подобно лягушкам в Эзоповой басне: ибо когда солнце торжествует брав свой и высушит болото своими жаркими и сильными лучами, очистятся и они (лягушки), не имея более стоячей воды ²). В союзе же двух таковых великих сфер и хоры звезд,—пусть это будут малые династы земли и правители незначительных племен³), поведают величие, какое Господь совершил на нас, преклонятся перед светилами, превосходящими их своим блеском, и воздадут смиренное поклонение Подобно древним царям, занимав-

¹) Οἰμαι γοῦν ὡς τὸ διάφορον ἡμῖν βάρβαρον ταῖς ἡμετέραις ἀχθεσθήσεται τελεταῖς, καὶ ταῖς νῦν ἐμπικρανθὲν νυμφεύσεσι κόψεται τὸν τῆς πορφύρας ὑφοῥώμενον καινισμὸν, ὃν μικρῷ ὕστερον ἐορτάσομεν ἡμεῖς.

²) Οἰμώζεται δ’ ὡς ἔφθην εἰπεῖν, καθὰ δὴ καὶ τοὺς βατράχους ὁ μῦθος εἴρηκεν ὁ Αἰσῶπειος, ἡλίου γάμον ἀγάλλοντος ὡς αὐτίκα τῶν τελμάτων ἀποξηρανθησομένων θερμοτέραις ἀκτῖσι καὶ πλείοσι, σὺν αὐτοῖς δὲ καὶ αὐτῶν ἀπολονμένων ὡς μηκέτ’ ἐμφιλοχωρεῖν ἐχόντων τενάγεσιν.

³) ’Εν δὲ τῇ συνόδῳ τῶν δυοῖν τούτων μεγάλων σφαίρων καὶ οἱ τῶν ἀστέρων χοροὶ, οὗτοι δ’ ἄν εἰεν οἱ μερικοὶ δυνάσται τῆς γῆς, καὶ βραχέα γένη διέπειν λαχόντες, διηγήσονται....

113

шимся военными делами и приблизившим в себе философию, и сей, в том и другом лучший и знаменитый, умел разорванные члены тела империи соединить в одно стройное целое и воздвигнуть трофеи частью посредством оружия, не мало же при помощи убеждения¹), доказав таким образом всем, какое непобедимое и многолюбезное дело —слово и рука! Римская империя ничем не отличалась от той девицы, которая оставлена была на пожрание юрского чудовища, и скоро бы она погибла вконец, попав в необъятную пасть и прошедши в желудок этого зверя—я говорю о том кровожадном и немилостивом тиране — если бы он, подобно Персею, не прибыл благовременно и мгновенно не спас ее, низвергнув этого жадного, невыносимого и неумеренного зверя ²). Итак, обручившись с нею по воле Божией, ты освободил ее от всех забот и неожиданно дал увидеть красные дни вместо той печальной и мрачной жизни или подобно тому итакскому герою, несчастному и многоумному, удалившись из отечества и набравшись ума и опыта в делах, сносясь со многими народами, явился потом снова на родину и нашел принадлежавшее тебе по старинному праву царство под злой тиранией, бесстыдно насилуемое многими искателями, как тот Пенелопу, осаждаемую женихами. Ты страдаешь в душе об ее участи, но ждешь и притворяешься бесстрастным, наконец благовременно пользуешься мечем против жалкого скопища: одних прогоняешь, других убеждаешь, укрощая и устыждая; на всех же преимущественно действуя человеколюбием, ты очистил дворец как бы от навоза и предал

¹) Καὶ οὗτος ἐν ἀμφοτέροις κρἀτιστος ὤν καὶ μεγακλεὴς, ἐπιστὰς τὰ διεῤῥωγότα καὶ διεσπαςμένα μέλη τοῦ τῆς βασιλείας σώματος, εἰς μίαν συναγήοχεν ἀρτιότητα, στήσας μὲν καὶ μεθ’ ὅπλων τρόπαια, οὐκ ὀλέγα δὲ καὶ πειθοῦς ἀνεγείρας ἀριστεῖα ἀναίμακτα.

²) Εἰ δὲ δεῖ τι καὶ τῶν θύραθεν ἐπισυνεῖραι τῷ λόγῳ, οὐδὲν ἡ τῶν Ῥωμαίων ἀπεῷκει βασιλεία τῆς παρθενικῆς ἐκείνης νεάνιδος, ἥτις κήτει θαλασσίῳ ἐξέκειτο πρὸς καταποσιν, καὶ τάχ’ ἄν ἠφάντωτο τέλεον καὶ ὤχετ’ ἄϊστος ἄπυστος ὑπὸ τὴν πολυχανδεστάτην καταδῦσα γένυν ἐκείνην καὶ δι’ αὐτῆς εἰς τὴν γαστέρα προχωρήσασα τοῦ θηρὸς, λέγω δὴ τὸν ὠμηστὴν ἐχεῖνον καὶ δυσπρόσιτον τύραννον.

114

позорной казни исчадие ромэйского племени ¹). Приведши же внутренние дела в прекрасную гармонию, переходишь к соперникам, собравшимся вокруг нее и, как блистательное солнце разгоняет туман, рассеял латинский союз и неожиданно переменил наши дела в ясное утро. И дикий тифон, появившийся из сицилийских пещер и повеявший на нас губительным дыханием, легко утишен тобой и принужден прекратить свой порыв; он еще страшно шумит, но понуждаемый силой неожиданных обстоятельств, не может уже изрыгать огонь гнева ²). И дав служит тебе, далмат и иллириец унижается, склоняется пэон, примиряется алеманн, проще говоря, наши дела возвратились в состоянию славных, старых золотых дней».—Опускаем далее похвалы императору и его невесте, которые частью составляют повторение предыдущего. Возвеличение рода угорских королей— один из важных мотивов слова: как увидим далее, на союзе с уграми Византия основывала широкие планы своей европейской политики ³).

Мы привели все, более или менее важные места из этого слова. В нем встречаются указания на следующие современные факты: 1, на восстание болгар, которое началось, по всем вероятиям, с прекращением династии Комнинов (Андроник низвержен 11 или 12 сентября 1185 г.); 2, на

¹) Последняя часть приведенного места не оставляет более сомнения, что здесь идет речь о царе Андронике Комнине.

²) Καὶ ὡς μὲν φεραυγὴς ἥλιος, οἶάν τινα ὀμίχλην τὴν λατινικὴν ὁμαιχμίαν διασκεδάζεις καὶ εἰς λαμπρὰν αἰθρίαν ἐξαίφνης μεταποιεῖς τὰ ἡμέτερα, καὶ τὸν ἐκ τῶν Σίκελικῶν ἄντρων ἀναδύντα ἄγριον τυφῶνα, καὶ ἡμῖν ἐξ ὀλεθρίων ἐπιπνεύσαντο παρὰ δόξαν κατασιγάζεις καὶ εἰς ἑαυτὸν συντριβέντα συστραφῆναι ποιεῖς, κἄν ἔτι βρέμων δεινὸν ἀσθμαίνῃ πῦρ θυμοῦ τῇ βίᾳ τῶν φθασάντων θλιβόμενος.

³) Ἡ δὲ μνηστευομένη σοι... περίφανὴς δὲ καὶ τὸ γένος καὶ τῶν εὖ γεγονότων ὅτι περ κρατιστον μετά γε σὲ τὸν ἀμύμονα ἄνακτα. Ἀναφέρει γὰρ τὰς πρώτας τοῦ γένους καταβολὰς ἐς Καίσαρας Ἰουλίους καὶ Αὐγούστους τοὺς μοναρχήσαντας, καὶ εἰ τι τῆς εὐδαίμονος ἐκείνης φύτλης περιβόητον. Τὸ δὲ προσεχὲς ταυτησὶ γένος τῇ βασιλείᾳ ταυτῃ προσευγενισθὲν ἐπεκτήσατο πλείω τὴν εὔκλειαν καὶ δόξης μετέλαχε μείζονος. Далее указание на брачный союз Мануила с угорским домом.

115

некоторые обстоятельства времени Андроника и низвержение его Исааком Ангелом; 3, на отношения к германскому императору (брачный союз императорского дома с королевско-норманнским); наконец, в 4, на успешные дела с норманнами, сделавшими при Андронике вторжение в европейские провинции империи. Так как ораторское произведение Н. Акомината должно быть признано первым между всеми сохранившимися литературными памятниками времени Исаака Ангела и притом оно написано в первые месяцы по вступлении на престол этого императора, то, не говоря о прочем, понятна важность того обстоятельства, что составитель слова знает уже о болгарском движении, которое тогда не достигло крупных размеров и не внушало еще опасений правительству. По-видимому, оно рассчитано было на междуцарствие и на замешательства в империи, связанные с падением Андроника Комнина ¹). Бракосочетание, или лучше обручение византийского императора с десятилетним ребенком, дочерью короля Белы, вызвано было политическими соображениями, в виду опасного для Византии союза германского императора с королем сицилийским. Ближайшее рассмотрение этой части вопроса не лишено интереса и оправдывается тою причинною связью, в которую ставят византийское брачное торжество с обнаружением волнений в Болгарии. Как в слове, так и в стихотворном произведении Н. Акомината останавливают на себе наше внимание намеки на некоторых династов и незначительных властителей, которым брачный союз с угорским королевским родом должен причинить если не вред, то затруднения ²). Под этим, частью презрительным, частью

¹) В Приложении VI читатель найдет еще одно произведение того же Н. Акомината, написанное по тому же случаю, в первый раз нами издаваемое.

²) Cod. Baroccianus (В Оксфорде) № 110, fol. 336:

Ἄν γοῦν τοῖς γάμοις ἥλιος ἐφόβει τοὺς βατράχους,

Ἀπάρτι τί ποιήσουσιν οἱ τῶν ἐθνῶν δυνάσται,

Γάμους τοὺς σοὺς μανθάνοντες καὶ τὰς παστοπηγίας

Καὶ προσδοκῶντες ἀπ’ αὐτῶν ἀκτῖνας φαιδροτατας;

Ὡς εἰ κηρὸς τακήσονται καὶ πάντες ἀπολοῦνται.

116

не совсем верным, но приличным случаю и обстоятельствам наименованием придворный оратор разумеет западного императора и сицилийского короля, которые в тоже самое время заключили брачный союз между своими домами. Именно, Фридрих I достиг того, что за сына его, Генриха VI, была помолвлена Констанция, наследница сицилийской и неаполитанской короны. Через этот брак, которого домогался еще император Мануил, южная Италия и Германия соединялись в страшном для Византии предприятии,— в отыскании традиционных прав на Далмацию. В Константинополе очень хорошо поняли намерение германского императора и поспешили противопоставить им свой родственный союз с угорским домом, также имевшим притязания на упомянутую страну. Известно, что Фридрих I питал честолюбивые замыслы соединять Италию с Германией; попытка Вильгельма II внести войну в области византийской империи, хотя и не удавшаяся, открывала, однако, глаза всем тогдашним политикам. Состояние Византии оказалось таким бедственным, что положить конец ее существованию не было трудной задачей. Попытка Вильгельма II лишь могла подстрекнуть более сильного и честолюбивого претендента, чем сицилийский король; германский император на его месте мог бы не только взять Драч и Солунь, но дойти до самого Константинополя. Вот почему Фридрих I употребил все старания соединить браком наследницу сицилийской и неаполитанской короны с сыном своим, будущим императором Генрихом VI ¹). Вместе с этим притязания норманнских королей на византийские области, равно как и все старые счеты с Византией переходили на германский императорский дом, и император Генрих VI нередко, как увидим далее, предъявлял эти притязания к Византии. Брак Генриха с Констанцией праздновался 27 января 1186 г.²).

¹) Otto S. Blasii, 28, (ар. Pertz SS. XX): per hoc regnum Sicilie cum ducatu Apulie principatuque Capue Henrico regi dotis nomine post mortem suam a socero delegato recipiens Romano imperio restituit.

²) Toeche, Kaiser Heinrich VI, Leipzig 1867 (Jahrbücher der Deutschen Geschichte), 1, 8. 66 и Beilage II, 8. 615.

117

Итак, Исаак Ангел, ища руки дочери угорского короля Белы, лишь отстранял удар, который наносили Византии, он преследовал этим союзом политические задачи того же рода, что Фридрих I брачным союзом с наследницей сицилийской короны. В Константинополе праздновали свой брак, может быть ранее, чем в Милане свой, то есть в конце 1185 г. Мы склонны принять именно конец 1185 г. на том основании, что в слове Н. Акомината, имеющем намек на все крупные события временя, нет ни одной фразы, которая бы могла быть отнесена к возмущению известного победителя сицилийцев, Алексея Враны. Возмущение же его, как сейчас увидим, падает на первые месяцы 1186 г.

По всей вероятности, весьма незначительный период времени отделяет брачное торжественное слово от панегирика, произнесенного афинским митрополитом Михаилом Акоминатом¹). Афиняне отправили его депутатом в Константинополь, чтобы принести новому императору поздравление от города и вместе с тем испросить для себя некоторых облегчений ²). Здесь красноречивый архипастырь сказал похвальное слово в честь императора Исаака, в котором сделал блестящий очерк событий временя Андроника и с полным доверием приветствовал новую эру, созданную правительством Исаака. Рассмотрение содержания панегирика дает нам возможность ознакомиться с тем, что произошло в империи в начале 1186 года, до времени произнесения похвального слова М. Акомината. «Мы были свидетелями низвержения первой и

¹) Tafel, Michaelis Acominati Athenarum Metropolitae Panegyricas Jsaacio Angelo, Tübingae 1846. Это превосходное произведение византийского ораторского искусства, изданное всего один раз, по-видимому, совершено затерялось, оставаясь известным весьма небольшому числу специалистов. Минь (Migne) также опустил его из внимания и не поместил в 140 т. Патрологии на ряду с другими произведениями М. Акомината. Автор сожалеет, что не мог иметь под рунами панегирика, когда писал эти строки.

²) Καὶ ἄλλως δὲ λειτούργημα τοῦτο τῶν ἐμοῖν Ἀθηνῶν ἐκπληρῶ. ’Εκεῖναι γὰρ με στέλλουσι δεῦρο προσπτυξόμενον ὑπὲρ αὐτῶν τὰ πέλματα τῶν ὥραίων ποδῶν σου, εἰρήνην εὐαγγελιζομένου καὶ ἀγαθά, p. 18, c. 4.

118

второй тирании и не могли удержаться, чтобы не прибегнуть и не преклониться перед мечем-тиранобойцей и не облобызать великую и спасительную десницу». За прекрасным обзором событий времени Андроника (первая тирания), которых мы не имеем нужды излагать здесь¹), оратор касается второй тирания: «Три дракона угрожали империи в одно и тоже время. Один ползал по материку, другой качался на волнах морских, а третий и самый ужасный стоял в угрожающем положении над головой» ²). Из чего видно, что оратор в первой части имеет в виду главнейше два события: низвержение Андроника и победу над сицилийским войском. Глава 34 составляет переход в других, более важным для нас указаниям. Здесь, сначала без резких характеристик, сообщаются данные об отступничестве и восстании, последовавших одно за другим³). «Отдал лукавый раб, поднявшись на крыльях безумия к недоступным горным вершинам, он пытался свергнуть господство и освободиться от ярма власти. Другой же, почтенный царем выше всех и, как милое дитя, любимый подобно Авессалому, собирает сильный отряд и восстает на нас. Ибо, поставленный во главе войска, которое было назначено против отпавшего лукавого раба Петра (столько был расположен к нему царь в простоте сердечной!), одно скрывал он в глубине своего коварного сердца, другое же обнаруживал. Притворно показывая, что отступник непобедим, так как ведет войну с высоких гор и из-за облаков, он требовал снаряжения более значительных сил; но сколько ни назначалось в его стан но-

¹) Отметим одно место из главы 6. Ὡς γὰρ ἐπὶ τῆς ἀρχῆς ὑβριζοὐσης καὶ λόγους ἤ τυραννούσης καὶ οἱ λαλίστατοι σιωπᾶν ἐβιάζοντο, μᾶλλον δὲ εἰς τὰ ταμεῖα τῶν ταμιείων καταδυόμενοι ἀπεκρύπτοντο, ἕως ἡ ὀργὴ κυρίου παρελήλυθεν.

²) Глава 17 и след. Что под второй тиранией разумеется морское и сухопутное войско норманнов, это ясно доказывает гл. 33.

³) Καὶ πιστοῦν τῷ λόγῳ τὰ τε ἄλλα καὶ ἡ τολμηθεῖσα πρώην ἀποστασία καὶ ἡ ἐπ’ αὐτὴν ἐπανάστασις, ἅς Τελχίν τις, ὡς ἔοικε, μισορώμαιος ἐξηρτύσατο γενέσθαι, μὴ φέρων τὴν ἐκ τοιαύτης βασιλείας εὐδαιμονίαν χριστιανῶν.

119

вых отрядов, он продолжал снова просить подкреплений, как бы в сильном страхе перед Петром, который с минуты на минуту должен показаться в виду. Истинное же намерение его было — привлечь в себе все военные силы и восстать против твоей державы.—Ты еще не отер пот с боговидного лица твоего, обращается оратор в Исааку Ангелу, после этого подвига¹), как пошел против отступника-раба, чтобы сокрушить его мятежную силу. Он же, раздутый безумием, укрылся в горных пещерах; за рвами, непроходимой чащей и скалистыми утесами, считая себя безопасным, он заградил притом железными воротами и укрепил всякую удобопроходимую тропинку в горах. Император, хотя и мог прорвать этот узкий путь и железные запоры, пользуется, однако, военною хитростью и изобличает недальновидность, отступника. Ибо, взяв другое направление и покровительствуемый непроглядной тьмой, он прошел по непроходимым местам, как по проезжей дороге, неожиданно явился перед повстанцами и разогнал их скопище. Ты подверг наказанию и самую гору, вырубив растущий на ней лес и предав все огню». В заключительной, 38 главе, оратор в довольно темных и оставшихся для нас не ясными выражениях, распространяется о доброте и бескорыстии царя, которые были причиной, что восстание не потушено вполне на этот раз. «Любостяжательность никогда не поработит такое благородное сердце и не будет неправда в руках, которые совсем не умеют удерживать богатство; оно течет из царской десницы и переходит ко всякому желающему, и помрачает не телесное, но душевное зрение этому второму тирану, более дерзкому и горькому, чем тот первый и ослепленному золотом, которое жжет как огонь, по словам Пиндара. Ибо дары, как говорится, ослепляют глаза». Слово М. Акомината вращает-

¹) Дело с Алексеем Враной, которое мы не считали за нужное приводят, так как об нем подробно говорят Никита в истории, р. 491 ed. Bonn. Значение заговора Враны для болгарских дел выясняется из прекрасной речи брата нашего историка.

120

ся в кругу следующих фактов: 1, падения Андроника Комнина; 2, победы над сицилийским войском; 3, волнений в Болгарии; 4, возмущения Алексея Враны и 5, первого похода против болгар императора Исаака Ангела. В сравнения с предыдущим словом Н. Акомината, оно знает о двух новых событиях: о деле с Враной и походе в Болгарию. Мы знаем из других указаний, что первый поход на болгар был предпринять весной 1186 г.; слово М. Акомината, с другой стороны, представляет несомненное доказательство, что Исаак принял на себя лично ведение войны после подавления восстания Алексея Враны. Итак, неудачная попытка византийского генерала вырвать власть из рук Исаака падает на первые месяцы 1186 года. Происхождение слова относится в лету того же года, ибо, как увидим, осенью был новый поход в Болгарию, о котором М. Акоминат еще не знает.

Панегирик дает еще один намек на некоторые факты болгарских отношений того времени. Именно, в заключительной главе оратор позволяет себе довольно явственный намек, что относительно предводителей болгарского восстания испытано было обыкновенное в византийской политике средство, то есть подкуп. Но дары, заключает он, омрачают зрение тем, кто на них смотрит. Это можно понимать или так, что предложения византийского правительства не были приняты, или дарами его воспользовались не так, как оно того ожидало. Если это действительно правда, тогда бы ясно была доказана вся слабость мотивов ¹), приводимых Никитой в объяснение болгарского восстания; один из них почти уничтожается уже брачным словом, ибо восстание в Болгарии началось еще прежде бракосочетания Исаака с дочерью короля Белы (объяснение ex eventu); второй просто сводится на перестановку факта и на неправильное объяснение его. Петр и Асень, может быть, были приглашены в Кипселы и полу-

1) Nicetas, р. 183.

121

чили лестные предложения от Исаака. Но, во-первых, это было после того, как началось уже движение, может быть даже во время первого похода; во-вторых, весьма вероятно, предложения, сделанные Петру и Асеню, не понравились некоторым из приближенных царя, имевшим свои виды содействовать беспорядкам в этой части империи. Можно указать, например, на то, что севастократор Иоанн, по приказанию которого был обесчещен Асень, находился в свойстве с Алексеем Враной ¹) и что первый сочувствовал и принимал участие в заговоре последнего. Уступки, обещанные правительством болгарским вождям и простиравшиеся, может быть, на изъятие некоторой части Болгарии из-под ведомства центральной администрации, должны были сопровождаться потерями, в особенности для тех родов византийского дворянства, которые владели поместьями и влиянием в областях, сопредельных с Болгарией.

Третий документ, относящийся уже прямо и непосредственно к болгарским делам, есть известительное послание патриарху и синоду, составленное историком Никитой, сопутствовавшим императору Исааку, в качестве секретаря его, в походе на болгар ²). Оно составлено еще до возвращения в столицу и имеет за собой все достоинства памятника, современного событиям и написанного под первым впечатлением очевидца. Мы не будем приводить здесь содержания этого важного для болгарских отношений источника, ограничиваясь лишь кратким повторением сказанного нами в другом сочинении³). Известительное послание занимается двумя походами на болгар, отделенными один от другого некоторым

¹) Незадолго до восстания Враны дочь его вышла замуж за сына севастократора Иоанна; Nicetas, р. 502.

²) Καθα, Μεσαιωνικη Βιβλιοθηκη, Τομος Α, ἐν Βενετιᾳ 1872, p. 77. Τοῦ αὐτοῦ ἐπαναγνωστικὸν εἰς τὸν πατριάρχην καὶ τὴν σύνοδον, ἐγράφη δὲ ἔτι ὄντος αὐτοῦ γραμματικοῦ βασιλικοῦ καὶ συνεκστρατεύοντος βασιλεῖ.

³) Византийский писатель Никита Акоминат из Хон, СПб. 1874 стр. 184—193.

122

промежутком времени. Составителю представлялось возможным обобщить оба эти похода, упомянув об них зараз, потому что в том и другом случае на стороне византийцев был сравнительный успех. Ему нужно было нарисовать бьющую в глаза картину, для чего потребовалось позаимствоваться красками, рисовавшими первый поход. Обстоятельствам, изложенным в первой части послания, соответствует то, что читается у Никиты в первых главах царствования Исаака о возмущения в Болгарии¹). Отправившись в поход против Асеней, Исаак нашел их в укрепленном стане, в неприступных горах, куда отрезан был всякий доступ неприятелю. Пользуясь, однако, темным и сумрачным временем, Исаак сделал обход и явился перед повстанцами с той стороны, с которой они не ожидали его. Отряд Асеней был разогнан, а сами вожди убежали за Дунай к половцам просить их помощи. Много возложив надежды на притворное раскаяние болгар, император спокойно возвратился в столицу и не принял самых обыкновенных мер предосторожности против беспокойной страны. Через несколько времени половецкая орда, приведенная Петром и Асенем, рассыпалась по Фракии, угрожая самой столице. Исаак во второй раз стал во главе войска, назначенного действовать против болгар и куман. Занимающий нас документ составлен после удачного для греков дела при Ларден. Поход не окончился, впрочем, этим, делом, как видно из истории Никиты и затянулся до поздней осени, или до начала зимы. Сшибки происходили в разных других местах, и успех перевешивался то на ту, то на другую сторону. Общий результат похода был неблагоприятный скорей для Византии, чем для болгар и их союзников. На следующую весну предполагалось снова продолжать войну, для чего приказано было не распускать войска, а расположить их на зиму в филиппопольской теме¹).

¹) Nicetas, p. 481—482, 485, и след.

²) Nicetas, р. 521.

123

Что касается хронологии, вполне достоверного можно сказать весьма немного: второй поход начался в октябре и кончился в суровую зиму ¹). Принижая же в соображение внешние и внутренние признаки, мы ранее сделали предположение, которое повторяем и теперь: первый поход должен падать на весну 1186, второй на осень и зиму 1186/1187 гг.

Этот ряд поисков за датами и за мелочными намеками и указаниями не нуждается в оправдания. Излагать события, касающиеся болгарских отношений, в том свете и в той последовательности, в какой они представлены в истории Н. Акомината, до последнего времени бывшего единственным источником для истории борьбы за независимость, значило бы приниматься за труд ненужный и бесполезный. Расположив же данные в том порядке, в каком они рисуются в приведенных нами новых документах, мы много выигрываем в ясности и натуральности, каковыми качествами должна отличаться правильно понятая история.

4. Первые годы борьбы за независимость. 1186—1189 гг.

В предыдущей главе мы пытались определить ход и связь событий первых лет императора Исаака Ангела с тем, чтобы указать хронологию главнейших фактов, относящихся к болгарским делам. Ближайших и непосредственных причин, объясняющих восстание болгар, мы все-таки не нашли, хотя получили несколько указаний, при которых является возможность расположить факты иначе, чем это сделано в истории Н. Акомината. Непосредственные обстоятельства как вызвавшие, так и поддерживавшие болгарское движение, кроются в общем строе империи того временя и в перемене династия. Политический организм византийской империи, лишенный многих условий для правильного развития,

¹) Nicetas, ibid.; Sathas, p. 80: τῇδ’ ἐπιούσῃ, ἦγε δὲ τότε ὀγδόην ὁ παρὰν ὀκτώβριος μήν.

124

не разлагался лишь в следствие того, что в разных частях империи постепенно образовались свои малые центры, дававшие жизнь этим частям. Потеряв связь со столицей и утратив доверие к центральной власти, они таили в себе зародыш политической самобытности Административная система империи, несмотря на реформы и коренные в ней изменения, помогала пробуждению роковых для существования империи элементов—местных интересов. Знатные дворянские роды, имевшие такие же притязания на власть и значение, как и царствовавший, подготовляли из самодержавной монархии феодальное государство в провинциях, где они владели обширными землями и поместьями и где были органами соединенной иногда административной и военной власти. Отделяется Кипр, строится в самобытное тело Трапезунт с округом, подготовляется деспот Лев Сгур в Греции, образуют почти самостоятельные деспотства в Македонии некоторые из вождей болгарских, перезванных к себе византийским правительством,—в чем другом, как не в этих явлениях следует искать нам объяснения болгарских событий? «Представители знатных родов, но прекрасному выражению современника, не тратя сил на образование и приготовление к общественной деятельности, с завистью посматривали на прения украшения, соображая время, когда и им можно будет протянуть за ними руку. Некоторые же, сговорившись с иноземцами, наводили на отечество пиратов, разбойников, утеснителей и грабителей». В конце XII в. не одна Болгария отделяется от Византии: это только часть картины общего разложения, цельный вид которой слагается из кипрских, трапезунтских, греческих и других болезненных обнаружении.

Императоры Комнины, более двух сот лет занимавшие трон, едва ли могут нести ответственность за состояние, в котором они оставили империю. Они ее только создавали главнейшие причины, парализовавшие центральную власть, ослаблявшие связь провинций со столицей и истощавшие произво-

125

дительные силы государства, но и предпринимали к устранению зла ряд полезных мер. Но иногда помимо воли они принуждены были другою рукой воссоздавать то, что разрушили ранее одною. Последний из Комнинов, старик Андроник, в два года пытался исправить ошибки предшественников и с лихорадочной поспешностью переходил от военных планов к социальным, от церковных преобразований к экономическим. Не успев уничтожить целое поколение родовой знати и целые общины привилегированных иностранцев, он пал жертвой реакции со стороны высшего дворянства. Общее недовольство, отсутствие доверия к правительству и мятежные элементы в разных концах империи оставил он в наследство сменившим его императорам. Преемник же его, Исаак Ангел, основатель новой династии, возвратившись к традиционной политике по отношению к внутренним делам, не имел ни достаточного политического смысла, ни силы воли, чтобы поправить натянутые внешние отношения и умиротворить недовольство в провинциях. Время было весьма тяжелое и нелегкие задачи предстояли новому правительству. «Власть творила насилие и над самым словом и самые бойкие языки принуждены были смолкнуть, люди попрятали свои думы в сокровенные тайники сердец. Три дракона в одно и тоже время терзали империю; один ползал по материку, другой качался на волнах морских, но самый свирепый был третий, он находился у головы и охотился на лучших сынов Византии, выкалывая им глаза и уродуя всякими иными способами» ¹). Уничтожив третьего дракона, то есть свергнув Андроника (11—12 сент. 1185), Исаак должен был направить свои силы на мореное и сухопутное войско Вильгельма, короля сицилийского, которого поход на Византию стоит в прямой связи с позорным изгнанием из Константинополя итальянских купцов и ра-

¹) Panegyricus Isaacio Angelo, ed. Tafel, Tübingae 1846, с. 6, 17.

126

зорением всего латинского квартала в 1182 году¹). Не новое, конечно, правительство организовало те военные силы, которыми уже к 7 ноября 1185 г. материк был очищен от иноземного нашествия. В деле с сицилийскими норманнами предводителем византийских войск был Алексей Врана, «небольшого роста, но глубокого ума и разнообразных дарований человек, лучший между всеми тогдашними военными людьми» ²). Он имел счастливое дело с одним отрядом при Мосинополе, потом одержал решительную победу над норманнами при Димитрицах.

Нашествие норманнов не могло не сопровождаться разнообразными потрясениями установленного строя не только в тех областях, которые подверглись временному занятию, но и в сопредельных. Население сел и деревень разбежалось в горы и леса, куда не могли проникнуть неприятели; городские жители частью последовала примеру первых, частью перебрались в столицу или в отдаленные города. Землевладельцы и рабовладельцы оказались без рабочих рук, вследствие чего поля остались не засеянными. Подобные результаты иноземного нашествия нам хорошо знакомы по письмам архиепископа Феофилакта. Авторитет власти так ослабел, и идея патриотизма, очевидно, так не ладила с представлением о константинопольском правительстве, что бежали даже из таких крепких городов, как Солунь. Когда нужно было принять меры к защите этого города, оказалось, что негде было взять способных носить оружие и годных для работ по укреплению ⁵). Бежавшие из южной Македонии славяне были первыми вестниками той молвы, которая облетела Болгарию и которою

¹) De Thessalonica а Latinis capta с. 28 (Enstathii Opuscula, p. 275): Καὶ σπέρματα ἐκεῖνα προκαταβάλλονται, ἀφ’ ὧν ἡμεῖς καὶ πολλοὶ ἕτεροι σὺν ἡμῖν τεθερίκαμεν λειμῶνος Περσεφόνης, οὓτω φάναι, δράγματα. ’Εκεῖθεν γὰρ ἡμὲν καθήκει τὰ παρόντα κακά (т. е. поход норманнов 1185 г. и взятие ими Драча и Солуни); о связи этих событий см. также у Вильгельма Тирского кн. XXII, гл. 12—13.

²) Nicetas Acomin., p. 467, 490 подстрочный текст.

³) De Thessalonica, с. 61 (Enstathii Opuscula, p. 286).

127

воспользовались предводители болгарского движения, что великомученик Дмитрий покинул Солунь и переселился к болгарам, дабы, по повелению Божию, быть им помощником и сотрудником в борьбе с ромеями, оставленными божеством¹).

Уже большее значение для болгарских дел имело восстание Алексея Враны против императора Исаака, последовавшее за очищением полуострова от норманнов и отвлекшее в другую сторону заботы и попечения правительства. Не можем еще сказать с уверенностью, была ли прямая и причинная связь между волнениями в Болгарии и предприятием А. Враны; но что последнее было весьма полезно для Асеней, парализовав на некоторое время назначение военных сил, которыми располагала империя во Фракии и Македонии и расшатав авторитет правительства на полуострове, об этом ясно свидетельствует панегирик М. Акомината, с содержанием которого мы ознакомились выше²). Мы полагаем, что выяснение роли, какую играли в административном и политическом отношении крупные поземельные собственники, было бы весьма плодотворно для понимания внутренней истории Византии занимающего вас периода. Враны не принадлежали к первым дворянским фамилиям, над ними стояли более значительные роды, как Комнинов, Ангелов и Дук, хотя и первый род бесспорно был в большой силе. Он происходил из Адрианополя, имел поместья во Фракии: не случайно же с этой провинцией соединяются главнейшие моменты политической деятельности рода Вран. Так, Михаил Врана был губернатором Ниша в 1147 г.; Алексей Врана командует военными силами империи, назначенными против норманнов, потом против болгар, и направляет эти силы на Константинополь (1185—1186 гг.). Неудача, постигшая Алексея Врану и сопровождавшаяся, без сомнения, некоторыми лишениями для всего

¹) De Thessalonica, с. 128 (Enstathii Opuscula, p. 302). На связь этого сказания с соответствующим известием Никиты Акомината, р. 485, еще не было обращено внимания.

²) Panegyricos с. 34; см. в предыдущей главе.

128

рода, была исправлена Федором Враной, сторонником Алексея Ангела и одним из главных деятелей катастрофы, лишившей престола императора Исаака в 1195 г. Восстание против него было подготовлено во Фракии. Федор Врана упоминается затем в качестве губернатора Фракии. В ΧΙV в. один Врана управляет префектурой Фракии ¹). Нужно представить себе, как часто сменялись династии и как легко поднимались из неизвестности новые роды, чтобы оценить в должной мере устойчивость Вран во Фракии ²).

Итак, Алексей Врана, стоявший во главе военных сил, действовавших против норманнов, еще прежде чем войска были распущены, задумал отложиться и объявить себя императором. Мы знаем, что очищение полуострова от иноземного нашествия могло считаться оконченным в ноябре 1185 г.; но в это время уже заметны были признаки волнений между болгарами, почему тому же Вране поручено было направить оружие против беспокойных подданных. Искусно прикрывая свои замыслы, Врана не предпринимал наступательных действий против болгар и ограничивался донесениями, что без новых и значительных подкреплений он не может надеяться на успех. Так он успел соединить под своею властью почти все военные силы, которыми располагала империя и дал Асеням время распространить враждебное к Византии настроение среди болгар. В таком свете представляет ход дела панегирик М. Акомината, сказанный летом 1186 г. В истории же Н. Акомината это обстоятельство совершенно упущено из внимания, вместо того здесь перечисляется ряд неудачных назначений в должность стратига, между которыми Вране отведено последнее место Путаница у Никиты простирается еще

¹) Da Cange, Familiac Byzantinae, p. 214

²) Не вполне выскаканная нами мысль исходит из предположения, что значительнейшие землевладельцы содержали собственные военные отряды. Как объяснить известие Киннана, кн. VI, гл. 3 (ар. Migne, t. 133, p. 824): μάλιστα μέντοι ἄμφω τὼ Μιχαήλ, ὃς τε Γαβρᾶ; ἐπεκέκλητο δοὺξ τῆς τῇδε χώρας τελῶν, καὶ ὁ Βρανᾶς στρατεύματος ἰδίᾳ κατάρχων καὶ αὐτὸς, ἀμφοτέρω μὲν πολεμικωτάτω, ἀλλ’ ὁ Βρανᾶς ἐκράτει μᾶλλον.

129

дальше в том, что он предпосылает поход самого Исааке назначению в главнокомандующие для болгарской войны Алексея Враны. Вообще обстоятельства, относящиеся к началу болгарского движения, изложены у него весьма слабо и вызывают в читателе различные недоумения. Один из важнейших советников Исаака и его близкий родственник, севастократор Иоанн, незадолго перед тем женил своего сына на дочери генерала фракийских войск, А. Враны ¹); но он же, будто бы, стоял некоторое время во главе имперских войск, следивших за движением у болгар, и удален был с этого поста по подозрению в измене ²). Точно также и Врана, назначенный затем стратигом, уже раз, во время латинской, то есть норманнской войны, заявил свой мятежный дух ³). Трудно понять, каким образом Исаак Ангел, которого никак уже нельзя укорять в чрезмерном доверии, решился отдать войско человеку, раз заподозренному в измене. Единственный путь к разрешению подобных недоумений заключается в том предположении, что Врана оставался во главе фракийских и македонских войск помимо желания правительства. По всему видно, что заговор Враны, рассчитанный на перемену династии, опирался на симпатии к этому роду во Фракии и Македонии ⁴), на поддержку в столице и на обширные военные средства⁵), так что органы центральной администрации должны представляться совершенно бессильны·· во Фракии и Македонии за все время, пока Врана не потерял жизнь под стенами Константинополя. В числе войск, приведенных им в начале вины 1186 года под столицу, были норманны и другие иноземцы, но что для нас важнее — были славяне и

¹) Nicetas, p. 502

²) Nicetas, р. 489.

³) Nicetas, р. 491.

⁴) Nicetas. р. 490: ἔγνω καὶ αὐτὸς βαδίσαι τὴν ὁδὸν ἥν ὁ βασιλεὺς Ἰσαάκιος ἐβάδισε καὶ ἐβασίλευσεν (подстрочный текст); p. 492: καὶ δὴ συμβούλοις εἰς τοῦτο χρησάμενος τοῖς ὃσοι κατὰ γένος ἐκείνῳ συνήπτοντο πατριώταις, πoλλoῖς οὐσι καὶ σύμπασι δυνατοῖς.

⁵) Nicetas, p. 499, 505.

130

союзники их против Византии, куманы¹). Хотя от этого далеко еще до тожества или прямой связи между делом Враны и болгарским движением, но одновременность того и другого факта и участие однородных элементов в войске Алексея Враны и болгарских вождей не может быть более оставляема без внимания. Заговор Враны был благоприятным для Асеней обстоятельством, которое дало им возможность лучше организовать восстание и подкрепить свои силы частью приверженцев павшего генерала. Прежде чем Исаак Ангел предпринял против них весенний поход (1186 г.), болгары имели удачное дело с отрядом, предводимым И. Кантакузином. Они напали на ромэйский лагерь, расположенный в долине, перебили людей и овладели обозом. Весьма вероятно, что дорогие украшения и одежды, присвоенные сану цезарей византийских, которые оказались в числе добычи, унесенной при этом болгарами, были первыми внешними отличиями, возложенными на себя Асенями ²).

На ряду с двумя, рассмотренными фактами, находящимися в большей или меньшей связи с болгарским движением, мы не можем дать места брачному союзу Исаака Ангела с угорским королевским домом. Этот союз следовал за обнаружением волнений в Болгарии, а не предшествовал и, следовательно, не стоит в причинной связи к ним. Византийско-угорский союз, как мы говорили при оценке относящегося сюда слова Н. Акомината, вызван был не болгарскими делами, а состоявшими в это время союзом между германским императором и норманнами. Исаак Ангел, счастливо устранив опасность, угрожавшую Византии со стороны сицилийцев, должен был понимать, однако, что своими успехами он обязан больше случайным обстоятельствам, чем действительному превосходству военных сил империи и целесообразности принятых против иноземного нашествия

¹) Nicetas р. 603: ἄλλοι τε στρατηγίας εἰδήμονες καὶ ὁ Σκύθης Ἐλπούμης ibid. p. 510: πολλοὶ δὲ καὶ τῷ Ἀσὰν καὶ τῷ Πέτρω προσεῤῥύησαν.

²) Nicetas, p. 486. ₁₆.

131

мер. В руках сицилийских норманнов были Солунь и Драч, важнейшие приморские города империи, выше и значительнее которых был один разве Константинополь. Не удалась попытка на этот раз, она могла повториться снова, при менее счастливом сочетании благоприятных условий для Византии. Между тем император Фридрих I достиг в то время осуществления своих давних замыслов; сосватав за своего сына наследницу сицилийской и неаполитанской короны, он не только соединял на будущее время южную Италию и Германию, но и «возлагал на императора германского новые политические задачи по отношению к Византии. Исаак Ангел начал тогда же переговоры с угорским королем Белою о родственном и политическом союзе против общих врагов, ибо германо-норманнский союз одинаково угрожал и притязаниям угорских королей на Далмацию. В следствие чего заключен был брак между дочерью короля Белы III и императором Византии. Правда, угорская принцесса не достигла брачного возраста, но политические соображения были так важны, что император согласился дожидаться совершеннолетия невесты; договор, основанный на этом союзе, должен был обеспечить империю против опасного для нее норманнско-германского союза. Мы видели, что брачный союз состоялся едва ли не в конце 1185 г., но уже никак не позже первых месяцев следующего года. Придворный оратор, возлагая на союз Византии с Угрией радостные упования, позволяет себе в речи, посвященной этому событию, насмешливые намеки на западный союз.

С точки зрения византийских государственных людей, Исаак Ангел сделал большую ошибку, не обратив надлежащего внимания на болгарские дела в первое же время и не воспользовавшись плодами своей над ними победы ¹). Никита не раз указывает на недостаток решительности в Исааке ²), Михаил Акоминат со свойственною обстоятель-

¹) Nicetas р. 488.

²) Ibid. р. 515, 622. ₅.

132

ствам уклончивостью (в панегирике) приписывает мягкости и добродушию царя продолжение волнений в Болгарии. Мы знаем уже, что промедление было весьма незначительное и что оно обусловливалось притом восстанием А. Враны. Весной 1186 г. Исаак сам стал во главе войска и пошел против болгар, которые начали делать нападения на византийские города и поселки. По в виду византийского войска Асени предпочли отступление случайностям неравной битвы и расположились станом за Балканскими горами, преградив всякий доступ неприятелю чрез проходы искусственными сооружениями. Исаак, пользуясь темным и сумрачным временем, сделал переход через горы в другом месте и неожиданно явился перед станом болгар. Отряд Асеней был разогнан, сами вожди убежали за Дунай к половцам, чтобы просить у них помощи ¹). Собственно, здесь начинают ошибки византийских военных людей, которые, не усмотрев в предприятии Асеней народного движения и положившись на притворное раскаяние части болгар, не позаботились занять города и укрепленные места гарнизонами и поспешили возвратиться в Византию, чтобы праздновать счастливое военное дело.

Осенью того же года предпринят был новый поход против болгар ²). Петр и Асень вошли в сношение с за-

¹) Основное известие об этом походе находится в панегирике М. Акомината, глава 36. Менее полное, но так же современное (от конца 1186 г.) в известительном послании и патриарху и синоду, изд. у Сафы, Μεσαιωνικη Βιβλιοθήκη I. p. 77, которое мы оценили в сочинении Византийский писатель Н. Акоминат, стр. 184—193. Уже за этими двумя свидетельствами следует Nicetas, р. 487. На результаты этого похода делается указание в одном из мелких сочинений Евстафия солунского, In magnam quadragesimam oratio praeparatoria (Opuscnla, p. 86) c. 45, или вернее на тот документ, который издан Сафой и который назначен был дли прочтения по церквам.

²) О втором походе имеются также довольно подробный сведения. Будущий историк Н. Акоминат сопутствовал на этот раз императору Исааку. Обстоятельства до половины октября изложены в известительном послании, последующий ход дела в истории Никиты, р. 518 и след.

133

дунайскими половцами, которым уже не была незнакома дорога к Константинополю и убедили их принять военное братство против Византии. «соглашение состоялось на том, чтобы половцы-заняли одну крепость около Балканских гор, за что была им обещана условленная плата и дано позволение переправиться через горный проход или железные ворота, сделать набег на византийские города и селения, забирать и уводить в полон все, что могут; болгары же обещали бесплатно снабдить их проводниками». Куманы охотно приняли предложение и, подобно весенним пчелам, рассеялись по долинам, спускающимся от Балканов. Известно, что ужасная сила этих хищников заключалась в быстроте. Они вели с собой по нескольку лошадей и могли делать неимоверно быстрые переезды. Не встречая сопротивления, половцы показывались уже вблизи Адрианополя и угрожали самой столице. Император, выступив в поход, надеялся через четыре дня встретиться со врагами. Сборным местом назначен был Адрианополь, куда потянулся тяжелый обоз, между тем как сам император с приближенными шел вперед усиленными переходами. В Таврокоме ¹) явились разведчики, которые донесли, что неподалеку находится отряд куман (близь Лардеи). Отделив часть войска Андронику Кантакузину и Мануилу Камизе, с тем чтобы они следили за другими партиями, сам Исаак двинулся по дороге к Верое, где, как доносили ему, медленно направлялся к горам обремененный добычей отряд. «Прошедши около 50 стадий²), и встретил варварское войско, расположившееся на одном месте и окруженное добычей. Одних пленников было до 12 тысяч, животных же было такое множество, как звезд на небе. Когда мы сошлись лицом к лицу, часть куман погнала вперед добычу, другая вступила с нами в сражение. Они

¹) Nicetas, р. 516. 4. κτησεἰδιον δέ ἐστιν οὗτος οἰκούμενον κωμηδὸν καὶ μὴ πάνυ τῆς Ἀδριανοῦ κείμενον, но cp. Sathae, p. 80.

²) Дело при Лардеи мы передаем по описанию его в известительвом послании.

134

на бегу делают нападение, таков их обычай сражаться. Но скоро обращенные в бегство, они были преследуемы и избиваемы на пространстве 60 стадий. Когда наши рассеялись в преследовании, варварам неожиданно явилась помощь, человек в 1000 или более. Войско царства моего, испуганное криком врагов, обратилось в бегство; варвары понеслись за нами и убивали отстававших. Дело могло бы кончиться величайшим несчастьем, если бы я не приказал крикнуть немногим, следовавшим за мной, и не напугал варваров звоном щитов. Заметив царское знамя и узнав о моем присутствии, они не выдержали нашего нападения, обратились в беспорядочное бегство, рассеялись в разные стороны и сделались легкою добычей наших наездников.» Дело при Лардеи, описанное весьма сходно с этим и в истории Никиты и подавшее случай к победному манифесту, в сущности не имело решительного значения; трофеи императора заключались в небольшой части отбитой у куман добычи и никак не оправдывали его решения—прекратить погоню и возвратиться в Адрианополь. Пока он предавался здесь покою, то там, то здесь появлялись конные отряды половцев, направляемых Асенями с умом и знанием местных условий. Южный склон Балканов был, по-видимому, недоступен для императорских войск: куманы держали в страхе всю линию от Филиппополя до Агафополя, хотя Исаак находился в центре этой линии, в Верое (Эски-Загра). Общий результат осеннего похода, в котором дело при Лардеи, очевидно, было самое счастливое, должен быть назван по меньшей мере неудачным. В весенний поход византийцы нашли еще некоторые проходы или совсем не занятыми болгарами, или слабо защищенными. Теперь же император не отваживался идти в Болгарию, ограничившись обороною больших городов, как Филиппополь, Адрианополь, Вероя и Агафополь. Поздней уже осенью или зимой, когда куманы, вообще не зимовавшие в чужих областях, ушли на север, в военном совете решено было начать наступление, то есть двинуться за Балканские горы и

135

разорить гнездо Асеней. Что болгарское движение распространялось от северо-востока к юго-западу и что в это время Асеням принадлежал только восточный угол за-Балканской Болгарии, об этом свидетельствует, между прочим, и относящееся сюда место Никиты. «Итак царь решился снова отправиться в Загорье и во что би то ни стало смирить болгар. Поэтому из Филиппополя он двинулся к Софии, ибо получил известия, что там проход через горы не очень затруднителен, а по местам и совершенно открыт, есть и источники с достаточным количеством воды и подножный корм для скота, если только вовремя воспользоваться всем этим (т. е. предполагается, что ближайшие восточные проходы были заняты болгарами). Но так как солнце сделало уже поворот на зиму и реки покрылись льдом по суровости тамошнего холодного климата, и снег, выпав в огромном количестве, наложил покрывало на лицо земли и завалил не только долины, но и двери домов; то царь отложил предприятие до следующей весны, расположив войско на зиму в этой области, сам же поспешил в столицу» ¹).

Весной 1187 г. Исаак действительно продолжал поход. По всей вероятности, византийцы и на этот раз шля через Балканские горы на Софию (Этрополь). Так как ближайшая цель их должна была заключаться в завладении Терновом и Преславой, то дорога на Софию и Ловеч во всяком случае не может быть названа прямой для этой цели. Безуспешной осадой с одной стороны и защитой с другой города Ловеча ограничились, невидимому, результаты этого похода с этого времени, однако, византийское правительство должно было покинуть надежды на замирение Болгарии; в его отношениях в Асеням уже замечаются следы договора. Младший брат Асеней, Иоанн, был выдан императору в качестве заложника, причем между враждующими сторонами установлен был некоторый modus viveudi. Скоро затем

¹) Nicetas, р. 520—521.

136

дела на Балканском полуострове усложнились вмешательством Сербии и Угрии.

5. Болгарские дела со время похода Фридриха I на востоке (1189—1190 гг.). Сербы и Угры по отношению к болгарскому движению.

В системе полузависимых и только частью обнаруживавших зачатки политической жизни славянских народностей Балканского полуострова угры во многих отношениях издавна занимали первостепенное положение. Угорский король, как владетель страны, лежавшей на пути в святую землю, во время крестовых походов был весьма значительным членом в ряду европейских государей, голосом и расположением которого они не могли пренебрегать. Не меньшим значением пользовался угорский король и на Балканском полуострове. Сербы, болгары и хорваты представлялись весьма незначительными и слабыми подле угорского короля, который был весьма беспокойным соседом и для византийского императора. Императору Мануилу Комнину удалось, после продолжительных, однако, усилий, обеспечить себя со стороны Угрии тем, что он помог Беле III удержать за собой власть, оспариваемую родичами. Заключив потом брачный союз с угорским королевским домом, Мануил ни разу не имел случая жаловаться на неблагодарность Белы. Когда Андроник Комнин, признанный соправителем Алексея II, выказал явное намерение устранить от власти вдову Мануила, императрицу Марию, она искала заступничества у угорского короля. Было даже дознано на следствии, наряженном Андроником, что Мария вызвала Белу III на военные меры против Византии. По крайней мере она судима была по статье за государственную измену¹). Бела III действительно отвоевал у

¹) Nicetas, р. 347. ₁₅: καὶ ἐρώτησιν προτεινάμενός, ὁποία τις ἐχ τῶν νόμων ἐπήρτηται ποινὴ τοῖς προδόταις πόλεων καὶ χώρων, καὶ ἀπόιρααιν ἕγγραφονθανάτῳ ὑποδικάζουσαν τοὺς οὕτω δρῶντας ἀνὰ χεῖρας δεξαμενος.

137

Византии в 1182 г. важные крепости на Дунае: Белград и Браничево, равно как, в союзе с сербами, город Ниш, на границе Сербии и Болгарии. Известнейшие генералы того времени, Андроник Лапарда и Алексей Врана, посланные против Белы, не имели, да и не желали, вероятно, военных успехов, так как их больше занимали константинопольские события¹) и крутые внутренние реформы Андроника Комнина. Эти завоевания Угрии на счет Византии были возвращены последней при восшествии на престол Исаака Ангела, в следствие родственного и политического союза, который заключен был между новым византийским правительством и королем Белой. Когда Асени завоевали независимость Болгарии, и права Византии на означенные города тем самым были уже устранены, начались счеты между уграми и болгарами из-за тех же городов и областей. Претензии той и другой стороны ясно высказаны в дипломатических сношениях того времени, в которым мы будем иметь случай возвратиться ниже.

Угры XII в., также, как и нынешние, всеми мерами препятствовали образованию независимого славянского государства на юге от Дуная. С другой стороны, нужно принять во внимание притязания Сербии, которая в это время обнаруживает стремление распространить свои границы частью на счет Византии, частью же Болгарии. Современником Асеней болгарских в Сербия был основатель династии Неманичей, Стефан Неманя. Он соединил Сербию, раздробленную на мелкие уделы, под одну власть и с 1159 г. Сделался великим жупаном. При царе Мануиле Сербия находилась в некоторой зависимости от Византия, и своим возвышением над другими родичами Стефан Неманя обязан был частью императору ²). Со смертью Мануила, великий жупан сербский вступает сначала в

¹) Nicetas, р. 347. 2; сравни р. 359. 3.

²) Для истории Сербии в XII в. рекомендуем статью В. Г, Васильевского, помещенную во II томе славянского сборника: «Из истории Византии в XII веке»; разбору известий о Стефане Немане посвящено в ней приложение III.

138

союз с уграми, с которыми и участвует в войне против Андроника Комнина. Город Ниш, по всей вероятности, был наградой сербов за этот союз. Когда же сделался императором Исаак Ангел, заключивший, как известно, родственный союз с угорским королем против врагов империи, великий жупан Сербии, натурально, должен был искать себе друзей между врагами императора и короля. Союз сербов с болгарами должен был состояться еще в первые годы борьбы Болгарии за независимость, хотя распространение сербской власти на пограничные с Византией города несомненно последовало уже после 1187 года. Известный нам поход Исаака в этом году направлен был именно через Софию (и Этрополь), чего нельзя было бы сделать, если бы сербы стояли тогда в открытой войне с империей ¹). Стефан Неманя довольствовался пока завоеванным у Византии городом Нишем; наступательное движение его в восточном и южном от Сербии направлении начинается позже 1187 года. До этого же времени он занят был не менее важными делами на западной границе Сербии, в Далмации, где преобладание византийского или норманнского влияния одинаково подвергало Сербию опасности. Сохранившийся до настоящего времени договор с Дубровником от 1186 г. хорошо поясняет планы Стефана Немани. В 1189 г., в переговорах с императором Фридрихом 1, сербский жупан домогался соединения Далмации с Сербией, для чего предлагал сосватать за его сына наследницу далматинской короны ²). На эти последние пере-

¹) По сказанию Евфимия, Житие св. Иоанна Рыльского (Гласник XXII) король Бела возвратил тогда в Софию мощи св. Иоанна, увезенные им в 1183 году.

²) Miklosich, Monumenta Serbica, № 3. Брак сына Немани, по имени Тогу, с дочерью герцога Далмации и Мерана Бертольда, участвовавшего в этом походе, не состоялся. В дополнение к прекрасному исследованию В. Г. Васильевского (слав. Сборник II, стр. 286—287), для выяснения западных отношений Сербии за это время, имеет значение один текст, приводимый Енгелем, Geschichte y. Serwien, S, 201: Rittor in Ms. Servia illustrata: Exploratam est, Narentanam quoque provinciam anno 1171 in eine potesta-

139

говоры мы должны смотреть как на неудавшуюся попытку Немани вступить в германо-норманнский союз в качестве равноправного члена.

Таким образом, дело освобождения Болгарии Петром и Асенем в 1189 г. перешло в общее движение славян Балканского полуострова. С одной стороны, были сербы и болгары, с другой византийский император и угорский король. Последний должен был озаботиться положить конец движению славян не только потому, что он был союзником и другом империи, но и в интересе целости и спокойствия своего королевства. Фридриху I предстояло разрешить весьма важную задачу: стать ли на стороне славян, или угодить уграм. Отношения угорского короля к возрождению болгарской народности составляют любопытнейший эпизод в истории событий, которыми мы занимаемся.

Третий крестовый поход предпринят был с соблюдением всех мер предосторожности, обеспечивавших возможно меньшую потерю сил на пути через византийские владения¹) Фридрих заключил предварительно с византийским императором договор, в следствие которого ему предоставлялся свободный проход через имперские земли, и обеспечивалась доставка съестных припасов по установленным заранее ценам. Нет сомнения, что новое движение латинского

tem venisse, dam principes Narentani Eles, Zvesdodrag et Istok se matuis bellis lacessant; et mox etiam Serviae partem illam, quam a morte Dobrusi Venceslava vidua, mulier Pannonia tenebat. Sic, ut postquam enb annum 1185 Nissa cum regione Nissea snb eius concessit imperium, in fide graecorom manserit omnino nihil fere Serbicarum terrarum, praeter tractum illam Danubii, qui а Branisova Belgradum usque porrigitur, urbes nunc dictas includit, quas novo jure Hungari, veteri vero Bulgari arrogabant. Röhricht, Beiträge zur Geschichte der Kreuzzüge II, Berlin 1878, S 140—141 не сообщает нового о переговорах между стефаном Неманей и Фридрихом; сын великого жупана у него назван Tscheja.

¹) О предварительных посольствах на восток: к султану иконийскому, к византийскому императору, угорскому королю, великому жупану Сербии, наконец о сношениях с Саладином—см. исследование Рерихта, S. 134 -135, прим, 22—23 (S. 187).

140

запада на восток не мало тревожило византийское правительство; в виду неспокойного состояния Балканского полуострова, Исаак Ангел заинтересован был в точном соблюдении договора. Еще крестоносцы не двинулись в поход, как в Византии получено было секретное донесение из Генуи о приготовлениях к походу на восток. «Я уже известился об этом, писал в ответ Исаак, и принял свои меры. Поблагодарив Балдуина Гверцо (Γέρτζος) за эти известия, император продолжает: и на будущее время имей радение доводить до нашего сведения что узнаешь и что нам важно знать»¹). Само собой разумеется, несмотря на внешние дружественные отношения, Исаак не доверял искренности крестоносцев, и в этом нельзя винить его. Сербы и болгары не только были в то время на пути к освобождению от власти Византии, но угрожали уже византийским провинциям; нескрываемые сношения с ними Фридриха были во всяком случае нарушением данной верности, хотя и не предусмотрены были нюренбергскими условиями ²). Для Византии весьма хорошо известны были намерения Фридриха овладеть далматинским побережьем и соединить его с землями сицилийской короны ³). Хотя Фридрих отверг, будто бы, предложения славян безопасно провести его по Болгарии и не вступил с ними в наступательный против Византии союз, но византийцам вполне естественно было сомневаться в чистоте его намерений; притом, едва ли справедливо, что предложения славян были вполне отвергнуты ⁴).

¹) Miklosich et Müller, Acta et Diplomata Graeca III. Vindobonae 1865, p. 1. (1188, mense decembri).

²) Рейхстаг в Нюрнберге был в декабре 1188 г. Во главе греческого посольства здесь был логофет дрома Иоанн Дука. Исаак требовал через него гарантий, что крестоносцы не имеют злого умысла против империи. Тогда же отправлены были в Константинополь знатные лица, неизвестно, в качестве заложников или для наблюдения за исполнение договора.

³) Pertz SS. XVIII. p. 510: quod extinctis et extirpatis Grecis regnum illud in potestatem filii sni ducis Sveviae vellet transfundere.

⁴) Pertz XVII. p. 510: tota Macedonia usque ad muros Constantinopolis titulis nostris subjecta est. - Blaci nobiscum sunt, Armeni fideles nostri sunt.

141

24 мая 1189 года император Фридрих I Барбаросса вступил в пределы Угрии ¹). Хотя король Бела III лично не решился участвовать в крестовом походе, но оказывал Фридриху знаки искреннего расположения. Не говоря уже о ценных подарках, предложенных императору, он снарядил отряд в 2000 человек, который оказал не малую пользу крестоносцам знанием местных условий и выбором путей. Через пять недель крестоносцы были уже на границе владений византийского императора. Прибыв в Браничево 2 июля, они в первый раз вступили с чиновниками императора в прямые сношения, которые сначала казались, впрочем, удовлетворительными²). Из Браничево лучшая дорога к Константинополю шла по долине Моравы к Нишу, потом на Софию и Филиппополь. Греки, будто бы, не хотели вести латинян этим путем и умышленно испортили его; но люди из угорского отряда, хорошо знавшие пути сообщения, убедили крестоносцев настоять на выборе именно этой дороги, которую они взялись исправить и сделать проезжей, вопреки желанию греков. Заметим здесь, прежде всего, что крестоносцы держали путь по землям, едва ли тогда вполне принадлежавшим Византии. Течение Моравы, всего вероятней, было уже спорным между греками и сербами, иначе говоря, здесь не было тогда ни византийской, ни другой администрации. Шайки разбойников на собственный страх нападали на мелкие отряды крестоносцев и без подстрекательства византийского правительства. Нужно, с другой стороны, иметь в виду, что крестоносцы и сами не церемонились с теми, кто попадал в их руки: на страх другим, захваченных

¹) Главный источник Ansbert, Historia Peregrinorum, Scriptores rerum Austriacerum V. При объяснении местных названий нужно иметь ввиду статью, повещенную в Jahrbücher der Literatur, Band 42, 1828 г., p. 27—64 (написана по поводу виданной Добровским Historia de expeditione Friderici Imperatorie). Иречек. История Болгарии, географический обзор.

²) Ansbert, р. 20. VI nonas Julii pervenimus ad Brandiz, — dux de Brandiz quantum ad oculum bene suscepit imperatorem.

142

с оружием в руках они подвергали страшным истязаниям и тем вызывали этих других на возмездие¹).

Около 25 числа июля к Фридриху явились послы Стефана Немани, а по прибытии в Ниш, 27 числа, император принимал и самого великого жупана Сербии. Здесь же, в Нише, велись переговоры с болгарами. Ясно, что в Нише не оставалось уже византийских властей, иначе они не допустили бы Стефана Неманю до личных объяснений с германским императором, которые во всяком случае не клонились к пользе Византии. И если крестоносцы на пути от Браничева до Ниша и потом до Софии подвергались неожиданным нападениям и терпели урон в людях и обозе, то, по справедливости говоря, византийское правительство едва ли должно нести за это ответственность. Нужно только удивляться, почему оно ни разу не сделало соответствующего заявления Фридриху I и не обратило его внимания на положение дел на полуострове²). Сербы и болгары предлагали крестоносцам в сущности одно и тоже — союз против византийского императора, но в награду за то требовали признания нового порядка вещей на Балканском полуострове. Мало того, славяне готовы были признать над собою протекторат западного императора, если он согласится обеспечить за сербами сделанные ими на счет Византии завоевания и присоединить Далмацию и если Асеням предоставлена будет Болгария в бесспорное владение. В частности, великий жупан Сербии просил согласия императора на брак своего сына с дочерью герцога Бертольда, владетеля Далмации. Хотя не было тайной, что с этим брачным проектом соединя-

¹) Quippe cum uno die et nuo patibulo 32 more lupino suspeusi vitam indecenter terminarunt...; innumerabiles variis tormentorum generibus ab exercitu nostro vicissim miserabiliter sunt cruciati. Martene et Durand I. p. 909 (Epistola Frederici ad Henricum regem Romanorum).

²) Айсберг p. 22. понимал впрочем это положение: idem preterea comites (magnus Neam an ac germanus suus Crazimerus) cum tertio fratre suo Mercilao occupaverant in gladio et arcu suo Nisam et circa eam... usque ad Straliz (София) ex ditione Grecorum.

143

лись виды на перенесение владетельных прав над Далмацией на дом Немани, тем не менее согласие Фридриха было получено. Это обстоятельство, в соединении с новыми переговорами, имевшими место между германским императором и славянскими вождями, позволяет выставить некоторые сомнения против показания Ансберта, будто ответ Фридриха в Нише был положительно отрицательного свойства. Имея действительной целью крестовый поход, Фридрих, может быть, из осторожности и по нежеланию впутываться в новые сложные отношения уклонялся от прямого и решительного ответа на предложения славян. Но мы увидим далее, что славянский вопрос не раз еще заставлял его задумываться и колебаться. Будь на месте Фридриха Роберт Гвискар, Боэмунд или Рожер, события приняли бы совершенно иной оборот и предложения славянских князей, вероятно, были бы оценены.

Нет причины не доверять словам Никиты Акомината, который обвиняет в недальновидности и обычной небрежности тогдашнего логофета дрома (Иоанн Дука)¹) и Андроника Кантакузина, на ответственности которых лежало провести крестоносное ополчение. Взаимное недоверие и подозрения питались не только тем, что крестоносцы не получали иногда подвоза припасов, но и слухами, что опаснейшая клизура, (Sancti Baeilii или Траяновы ворота) ведущая через Балканские горы на Софию к Филиппополю занята вооруженным отрядом. Конечно, нельзя не видеть нарушения нюренбергского договора в тех мерах, какие принимало византийское правительство, чтобы задержать движение крестоносцев: порча дорог, запор клнзур и снаряжение наблюдательного отряда ²); но оно старалось объяснить свои предосторожности и выража-

¹) Nicetas, р. 526.».

²) Письмо Фридриха к сыну: Porro praefatus Imperator Constantinopolitanus... sub interminatione paenae concambinm et forum nobis subtraxit. Arcta quoque viarum succisis arboribus et snxis ingentibus obvolutis jussit praecludi, et quaedam antiquae clausuras vetustate collapsas.... praecepit communiri.

144

ло открытое неудовольствие на сношения Фридриха с возмутившимися сербами и болгарами. Так, когда еще крестоносцы были около Ниша, к ним явился Алексей Гид, который высказал строгое порицание губернатору Враничева и обещал все устроить по желанию Фридриха, если только сам он запретит войскам грабить окрестные селения, прибавляя, что германцы не должны иметь никаких подозрений относительно вооруженного отряда, стерегущего клизуры, ибо это мера предосторожности против жупана Сербии ¹). Когда крестоносцы подвигались в главнейшей клизуре, ведущей в филиппопольскую равнину, трудности путешествия увеличивались для них более и более. Мелкие отряды беспокоили их неожиданными нападениями в опаснейших местах; в следствие чего крестоносное ополчение шло медленно и в боевом порядке. Германское посольство, отправленное в Константинополь, по слухам, принято было недостойнейшим образом. Чем ближе крестоносцы подходили к Македонии, тем сильнее росло неудовольствие их против греков. Полтора месяца шли они от Браничева до Софии (Средец); как натянуты были отношения между греками и германцами, можно судить из того, что когда последние 13 августа достигли Софии, то нашли город оставленным жителями; само собой разумеется, здесь не было ни византийских чиновников, ни обещанных припасов.

20 августа крестоносцы держали путь через последнюю клизуру, которая была занята греческим отрядом; последний, однако, отступил, когда крестоносцы обнаружили покушение проложить дорогу с оружием в руках. К Филиппополю подошли крестоносцы уже в качестве врагов империи, и с тех пор до конца октября отдельные вожди делали нападения на города и села и вели себя в греческой земле совершенно как неприятели. Если нельзя оправдывать правительство Исаака Ангела за недоверие к крестоносцам, то и поступки последних не могут быть названы благовидными»

¹) Ansbert, р. 25; Nicetas, р. 526.₁₃, 527. ₄.

145

Не доверяя грекам, Фридрих пользовался услугами угорских проводников и сербского отряда. Как бы крестоносцы ни желали доказать свою правоту, нельзя опускать из виду и показаний лиц, для которых не было повода скрывать настоящее положение дел. Фридрих не прерывал сношений со славянами, которые служили ему во все время перехода через Болгарию, хотя он не мог не знать, что это питало подозрительность Исаака Ангела ¹).

Осенью 1189 года, со времени занятия крестоносцами Филиппополя, еще более должно было усилиться взаимное раздражение, так как византийский наблюдательный отряд имел неоднократно столкновение с крестоносцами, а последние занимали вооруженною рукой города и селения. Тем не менее, и к концу осени положение не разъяснялось, между тем Фридриху опасно было пускаться в дальнейший путь через Малую Азию, не заручившись точными и верными обещаниями со стороны греческого императора. Для разъяснения отношений отправлено было в Константинополь новое посольство, которому поручено было сказать, приблизительно, следующее: «Напрасно греческий император не позволяет нам идти вперед; никогда, ни теперь, ни прежде мы не замышляли зла против империи. Сербскому князю, врагу греческого императора, который являлся к нам в Ниш, мы никогда не давали в бенефицию ни Болгарию, ни другую землю, подвластную грекам, и ни с одним королем или князем не замышляли

¹) Выписываем прекрасное место Ансберта, р. 24. Preterea Bulgaris in maxima parte ac versus Danubium quousque mare influtt, quidam Kalopetras Flachus tyrannizabat. In ea fluctuatione regni Grecie profati comites de Servie et Crazzia eo tempore, quo exercitus crucie transmeabat, occasione accepta partem Balgarie sue ditioni subjugaverant, fodere inito cum Kalopetro adversus Imperatorem Conetantinopolitanum, qui scilicet Kalopetrus dominum imperatorem scriptis et nanciis officiose salutavit debita reverentia et fldolie auxilii contra hostes sponeione majestati eius inclinabat.—Сравни ap. Pertz, SS. XVII, p. 509: In tertia Clausura... exploratores ducie Serviae pluequam quingentos armatas Grecos ibi viderunt.

146

ничего против греческой империи» ¹). Этому второму посольству удалось выручить, не без больших, однако, хлопот, первое, ранее того отправленное в Константинополь. Все послы возвратились в Филиппополь 28 октября. На следующий день, в торжественном собрании вождей, послы делали донесение о том, что они испытали в Константинополе и рассказывали обо всем, что они там видели и слышали. «Император не только весьма дурно обращался с ними, но безо всякого стеснения принимал посла от Саладина и заключил с ним союз. А патриарх в своих проповедях, говоренных по праздничным дням, называл псами Христовых воинов и внушал своим слушателям, что самый злой преступник, обвиненный даже в десяти убийствах, получит разрешение от всех грехов, если убьет сотню крестоносцев ²). Собрание выслушало такое донесение перед тем, как введены были послы византийского императора. Нет ничего удивительного, что переговоры не могли быть дружелюбны и не кончились ничем: на высокомерные требования крестоносцев греческие послы отказались отвечать. До чего могли доходить греки и крестоносцы в чувстве взаимного раздражения и подозрительности, показывает, между прочим, следующий случай. Значительный отряд крестоносцев, сделав нападение на Градець (Lidscha—Hissar), поражен был странными изображениями, найденными и в церквах, и в частных домах: на картинах изображены были латиняне с сидящими у них на спинах греками. Это так ожесточило крестоносцев, что они предали огню и церкви, и дома, перебили население и без сожаления опустошили всю эту область ³). По всему вероятию,

¹) Nicetas, р. 528; Ansbert, р. 35. Röhricht, Beiträge zur Geschichte der Krenzzüge, II, S. 147.

²) Ansbert, p. 37. О сношениях с Саладином любопытные указания у Рёрмхта, S. 190. Anmerk. 55. Письмо Фридриха к своему сыну, ар. Martene I. р. 909.

³) Ansbert, р. 42. In regione Graditz dicta, in manu forti visitantes invenerunt in pictorie ecclesiarum et aliarum aedium Graecos cervicibus peregrinorum insidentes et more inimicorum eos infraenantee, quapropter nostri efferati...

147

латиняне рассвирепели при взгляде на картины страшного суда, в которых местные живописцы, для известных целей, могли пользоваться и западными типами. Обычай во всяком случае извинительный, если бы ненависть и нетерпимость латинян к грекам и без того не достигла крайних пределов. Мы не будем следить за переговорами, которые велись между крестоносцами и греками в осень и зиму 1189 и 1190 года, так как наше намерение—лишь обозначить положение, в котором находился в это время славянский вопрос. Византийское правительство имело полное основание предполагать, что сербский князь действует в союзе с Фридрихом, и было бы весьма трудно доказать то, что Фридрих не обнадеживал Стефана Неманю в его честолюбивых замыслах. В то время, когда крестоносцы угрожали уже самой столице греческой империи (Адрианополь и Димотика были в руках крестоносцев), тыл их, защищенный сербскими войсками, был в полной безопасности, так что они нашли возможным перевести филиппопольский гарнизон в Адрианополь ¹).

Ансберт много раз упоминает о послах сербского великого жупана и о сношениях крестоносцев со славянами. Известно, что труднее всего было удовлетворить притязания Стефана Немани на Далмацию,—обстоятельство, которое могло вовлечь Фридриха в неприятные столкновения с норманнами и уграми. Не лишено значения, что каждый раз выдвигается в переговорах с сербами герцог Бертольд, тот самый, которого дочь обещана была за сына Стефана Немани²). В трудные минуты, когда терялась всякая надежда на соглашение с византийским императором, помощь славян была для крестоносцев истинным благом, которым они не могли пренебрегать на случай окончательного разрыва с греками. Но так как все же оставались некоторые признаки, что гре-

¹) Ansbert, р. 42: tam ut magno comiti de Servia in introitu clavsarum Bulgariae familiariter loquerentur pro exercitu nobis in adjutorium adversus Constantinopolim transmittendo, si bellum forte ei indicaretur.

²) Asnbert, p. 46. Röhricht, S. 151, 153.

148

ческий император также опасается разрыва, то славянские посольства выслушивались по обычаю милостиво, принимаемы были на службу небольшие отряды из сербов, в решительным же мерам Фридрих опасался прибегнуть во все время своего пребывания на Балканском полуострове. И самые мелочные факты, и указания этого рода весьма любопытны. В начале ноября, когда крестоносцы приближались к Адрианополю, король Бела III потребовал возвращения своего отряда назад, и 19 ноября угры заявили решительно, что не могут более оставаться с крестоносцами¹). Не нужно искать других объяснений этому поступку со стороны угорского короля, кроме недовольства на переговоры со славянами. Ясно, что Фридрих, попав в Болгарию, задался новыми планами, и что сношения его со славянскими вождями совсем не входили в соображения угорского короля, который относительно славянского вопроса стоял конечно на стороне Византии. На тогдашнее положение дел проливает свет донесение клирика Эбергарда, посла императора Фридриха к угорскому королю, возвратившегося, между прочим, с письмом от этого последнего для Исаака. Письмо, правда, не заключало в себе ничего важного: в нем Бела выставлял на вид Исааку, какие опасности может навлечь на империю его строптивость с крестоносцами. Но посол мог личными наблюдениями иллюстрировать содержание письма и дать ему совершенно новое объяснение: «Король, говорил он, весьма смущен и поражен победоносными успехами крестоносцев и внесенным ими в греческую землю опустошением. Когда получена была весть об опустошении крестоносцами округа Димотики—король совсем переменился в обращения с послом. С тех пор он уже не был так добр и милостив, как прежде: посол не получал более ни кормовых, им карманных из королевской камеры»¹). Между другими но-

¹) Röhricht, S. 149 и Anmerk. 60 (S. 192).

²) Ansbert, p. 46, 47.

149

востями тот же клирик Эбергард сообщил, что, проходя Болгарией, он нашел разрытыми все могилы крестоносцев, умерших на пути и что трупы вытащены из гробов и валяются по земле.

Весьма неясное известие Ансберта о каком-то жупане или сатрапе Болгарии, который господствовал не там, где образовалось зерно второго болгарского царства, а в юго-западной части Болгарии, около Охриды, Струмицы или Просека ¹) только дополняют и подтверждают наш взгляд на отношения, какие установились между крестоносцами и славянами в 1189—1190 гг. Место это не стоит, однако, совершенно отдельно. Никита Акоминат также знает о независимых славянских властителях в юго-западной Болгарии (Иванко, Хриз). Сатран Ансберта есть, может быть, одно и тоже лицо с Хризом Никиты. Образование этого малого славянского княжения совпадает, таким образом, с происхождением княжества Петра и Асеня. Владетель Просека и Струмицы, признанный Фридрихом в этом достоинстве, по удалении крестоносцев из Болгарии, домогается того же самого и от византийского правительства. Мы будем еще иметь случай говорить об этом полунезависимом славянском княжении. Если можно где искать потомка болгарских царей, то не там, где действуют Петр и Асень, а около Струмицы и Просека, где выступает сатрап Ансберта.

К началу 1190 г. крестоносцы продолжали еще пересылаться посольствами с греческим императором, но никакого соглашения не могли достигнуть. Фридрих, кажется, серьезно думал воспользоваться услугами Петра, вождя болгар, который предлагал выставить в весне сорок тысяч болгар и куман, с каковым подкреплением можно было бы сделать попытку проложить путь в Малую Азию и помимо со-

¹) Ansbert, р. 43... obviam habuerunt quemdam juppanum vel satrapam Bulgariae, qui quodam devictus milite in Bulgarie violenter latronum captivato duci reddito pacem sibi terraeque suae ab ipso et ab advocato impetravit.

150

гласия греков. Но германский император должен был за это не только признать свободу Болгарии, но и обеспечить за Петром императорский титул ¹). Понимая важность положения и ответственность за подобный шаг, Фридрих все-таки не отказывался от предложения Петра и старался предварительно оценить все средства, какие ему могли бы доставить славяне. Так, 21 января 1190 года, с одной стороны он ведет переговоры с послами византийского императора, с другой осведомляется чрез посредство герцога Далмации о намерениях и расположении Стефана Немани. На последнего нельзя было возлагать много надежд, так как он начал в это время вести войну на собственный страх и занят был предприятиями на границе Сербии и Болгарии ²).

Есть возможность объяснить до некоторой степени мотивы, по которым Фридрих и в январе 1190 г. колебался еще принять на себя задачу разрешения славянского вопроса, на которую наталкивали его обстоятельства. Для него оставалась еще надежда, устранив помощь славян, которая сопряжена была с неприятными и тяжелыми обязательствами, получить в весне вспоможение из Европы. В этих соображениях он писал к своему сыну Генриху известное послание, которым мы частью пользовались уже выше. «Поелику я не надеюсь совершить переправу через Босфор, разве только получу от импера-

¹) Ansbert, р. 44. Dum hec aguntur Kalopetrus, Blacorum et maxime partis Bulgarorum in hortis Fracie dominas, qui se imperium et coronam imperialem regni Grecie ab eo sibi imponi efflagitabat seque ei circa initium veris quadraginta millia Blacorum et Comanornm tenentium arcus et sagittas adrersus Constantinopolim transmissuram constanter asseverabat. Quem nuntium dominos Imperator benigne a se pro tempore remisit et Calopetro placentia rescripsit.

²) Ansbert, p. 46, p. 47: quousque Dalmatiae dux a colloquio magni comitis Serriae cum sociis suis reverteretur. Quem cum grandi labore et bello in Bulgaria intentum idem dax condicto in loco non invenisset, nuntio ad eum directo et recepto rerersus est... с этому времени нужно отнести начало наступательной войны сербии против Византии, следствием которой было завоевавие мля разрушение сербами следующих городов: Софии, Перина, Стоба, Вельбужда, Скопье и Призрена.

151

тора Исаака избраннейших и родовитых заложников или подчиню своей власти всю Романию; то я прошу твое королевское величество послать нарочитых послов в Геную, Венецию, Антиохию и Пизу, и в другие места и отправить на кораблях вспомогательные отряды, чтобы они, подоспев к Цареграду в марте месяце, начали осаду города с моря, когда мы окружим его с суши». К половине февраля отношения, однако, уладились: 14 февралям Адрианополе, подписаны были Фридрихом условия, на которых византийский император соглашался дозволить крестоносцам переправу в Малую Азию¹).

В записках Ансберта находим о славянах еще несколько любопытных данных относящихся к весне 1190 г. Нужно думать, что Петр и Асень сдержали свое слово и действительно пришли со вспомогательным отрядом на помощь крестоносцам. Так как услуга их оказалась уже не нужною, то болгары и куманы начали враждебные действия против Византии на собственный страх.

Вскоре по заключении договора с крестоносцами, греческий стратиг сделал Фридриху предложение соединить греческие и латинские войска против влахов, т. е. против болгар и куман. Положение германского императора было довольно затруднительное, потому что в тот же самый день пришли послы от Петра с предложением идти вместе на греков¹). Но те и другие послы безуспешно возвратились восвояси, заключает Ансберт.

Пребывание Фридриха I в Болгарии во всяком случае было не бесполезно для болгар и сербов. Первые, поощряемые германским императором, нарушили мир, заключенный

¹) Ansbert, р. 49—51; Nicetas, р. 538.

²) Ansbert, р. 54. Ео tempore dapifer magnus Coaetantinopolilani imperatoris, qui exercitum pergrandem adunaverat, ut Blachorum hostium publicorum agmina proturbaret, transmissa legatione supplicavit domino imperatori, ut.. gloriosum exercitam poregrinorum Christi sibi transmitteret in adintorium ad dimicandam contra Blachos. Ipsa nickilominus die Kalopetrus Blachorum dominus, itemque a suis dictas imperator Graecie, literis directis auxilium... expoposcit.

152

прежде с греками, и, хотя обманулись в надежде теснить греков за одно с немцами, тем не менее не без выгоды для себя воспользовались замешательствами в Константинополе, и в последующей борьбе с Византией приняли решительно наступательные действия. Сербы, значительно распространив в тоже время свои владения к северо-востоку до Моравы и к юго-западу до Софии, пришли к сознанию важности одновременных действий с болгарами: они заключили союз с Петром и Асенем и вели с тех пор одно и тоже с ними дело. Как бы уклончивы ни были обещания Фридриха I, все же он не прерывал переговоров со славянами и питал в них враждебное к Византии настроение. Пусть он не заключал ни с болгарами, ни с сербами договора, который бы обязывал тех и других выставить в весне 60.000 войска (со стороны болгар сорок и от сербов двадцать тысяч); но войска были собраны и без участия крестоносцев начали отвоевывать у Византии города и области. Прошествие крестоносцев сопровождалось всеми последствиями неприятельского вторжения, вызвав в Болгарии новые элементы недовольства византийским правительством: беглые, голодные, лишенные домов и достатков поселяне должны были пристать к болгарским или сербским вождям. Рядом с зерном второго болгарского царства в Преславе и Тернове закладывается еще новое независимое княжение в Струмице или Просеве. Все эти элементы, возбужденные в борьбе, действуют не независимо один от другого и не в одиночку.

Переправа крестоносцев через Босфор началась 25 марта 1190 года.

6. Движение на Балканском полуострове ото 1190 по 1196 г. Общий взгляд на первое десятилетие борьбы за независимость.

Следствием войны 1187 года было то, что Исаак Ангел признал за болгарами некоторые права. Энгель считает

153

эпохой для истории Болгарии события этого года, приписывая особенно важное значение договору, заключенному между болгарами и византийцами. Но мы знаем об этом только один факт: Исаак получил в заложники одного из Асеней, по имени Иоанна. Странно было бы делать догадки о том, к чему обязались по отношению к Византии Петр и Асень и в обеспечение каких обещаний они должны были дать заложника. Но некоторые соображения могут быть здесь высказаны на основании последующих за этим миром отношений: 1, византийское правительство перестало уже смотреть на Асеней как на частных лиц; 2, не претендовало лишить их приобретенного ими значения в стране, ибо в противном случае пригласило бы их на службу; 3, едва ли не признало самостоятельность северной Болгарии от Ловча до Черного моря. Наши соображения находят себе подтверждение в том воззрения, какое имеют на эту страну писатели о III крестовом походе, в особенности Ансберт. Как бы, однако, ни думать об условиях мира или перемирия, они не удовлетворяли притязаний болгарских вождей. Правда, в 1189—90 году болгары едва ли стояли в открытой войне с Византией. Но Петр и Асень были в союзе со Стефаном Неманей, который, не без согласия болгар, отвоевал у Византия западную часть Болгарии. Сношения болгар с Фридрихом I также не могут быть рассматриваемы как продолжение мирных отношений с греческим императором. Мы видели, как боялось византийское правительство общего нападения славян и иноземцев, и какое недоверие поселили в йен известия о переговорах между славянами и крестоносцами.

Младший из Асеней, Иоанн, успел к тому временя ускользнуть из-под стражи и возвратился на родину. Наблюдательные византийские отряды, беспокоившие крестоносцев, могли иметь назначением своим также следить за движением в Болгарии. В начале 1190 г., когда Исаак подписал условия, на каких крестоносцы могли переправиться через

154

Босфор, все заботы византийского правительства обращены были снова к славянским делам, которые, в следствие затруднений, причиненных Византия крестоносцами, приняли вполне угрожающий для империи характер. Весной 1190 г. Сербы начали уже опустошать и подчинять византийские города на юго-восток от Сербии, между тем как болгары со своими союзниками из-за Дуная готовы были вторгнуться в Македонию, с противоположной стороны ¹).

Новый поход Исаака Ангела против болгар состоялся тою же весной. Установить хронологию этого похода позволяют похвальные слова, сказанные около того времени. Первое место между ними занимает напутственное слово, произнесенное Н. Акоминатом перед открытием похода²). Историческое значение его не велико, так как оратор должен был ограничиться изложением сладостных надежд и упований, какие возлагали при дворе на этот поход: «Тебе как Давиду обещано, что ни враг не оскорбит тебя, ни сын беззакония не наложит руки. Мы уже привыкли торжествовать победы: знаем, что и предпринимаемая война украсится триумфом. И начало, и конец каждого предприятия твоего мы сопровождаем радостями и песнями. — Надеемся, что ты возвратишься к нам с гор Балканских блистательный и лучезарный, как Моисей с горы Синая». Вскоре за тем, тот же оратор имел повод произнести несколько похвальных слов; правда, в них нет упоминания о походе, о котором ведем мы речь, так как он кончился позорной неудачей, но есть некоторые

¹) Ansbert, р. 54. Ео tempore dapifer magnus Constantinopolitani imperatorie и проч. (место проведено выше). Не названный по имени dapifer был Константин Аспиет, главнокомандовавший греческими войсками, назначенными тогда против славян, Nicetas, р. 560. 7. В каком состоянии находилось военное дело, в следствие истощения казны, свидетельствует тот же Никита: οὐ φέρειν ἔχουσιν oἱ στρατιῶται λιμῷ καὶ Ελάχοις διαμιλλᾶσθαι, δυσὶ δυσαπαντήτοις κακοῖς...

²) Оно издано Сафой, Μιααιωνικη Βιβλιοθήκη p. 73—76. Анализ его содержания в моем сочинении, Византийский писатель Н. Акоминат из Хон, СПб. 1674, стр. 181-184.

155

указания на другие обстоятельства, из которых можно делать выводы к хронологии¹).

Поход на болгар был первым военным делом, предпринятым после переправы крестоносцев в Малую Азию. «Еще не успел ты отдохнуть от забот, которые доставили возни немцев, как повторяющиеся набеги из-за Дуная, со стороны скифов (Куманы), заставили снова избрать лагерную жизнь и взять в руки оружие. Скоро Пропонтида покроется военными судами и река Дунай, рассекаемая римскими веслами, понесет стоны и крики варваров. Струи Дуная, окрашенные кровью врагов, разгласят о твоих подвигах народами через земли которых потекут»²). В другом похвальном слове, сказанном уже после похода на болгар³), факты упоминаются в такой последовательности: «Было бы желательнее для общего блага, если бы ты сделался царем немного ранее, но промыслу угодно было, чтобы мы сначала прошли сквозь огонь и воду и вынесли тяжкие страдания, виновником которых был Андроник. Ты хотел положить за нас жизнь, когда вооружился против тирана. А вот и другой тиран, владетель алеманнов: это старик, сведущий в злых кознях, как и первый любящий клятвопреступление, одно говорящий, другое думающий, под обманчивой наружностью скрывающий старую вражду к нам, подобно хамелеону, принимающий всякий цвет кроме белого.» Хотя это слово было произнесено уже после похода, но оратор не сделал на него никакого намека. Правда, он не мог обойти

¹) Это ряд еще неизданных речей Никиты, которые перечисляет I. Müller, в Byzantinische Analekten, 1852, S. 338, Anmerk. 3 и которые находятся в Венеция (Codex Nanianus). Знакомством с ними мы обязаны редкой сообщительности и любезности г. академика Миллера в Париже, который, сделав с них вопию, позволил нам не только прочесть ее, но и отметить для себя некоторые места. Свое ученое право г. Миллер гарантировал, впрочем, взятым с нас обещанием «не приводить в оригинале приготовляемых им к изданию речей Никиты». Эта строки были уже напечатаны, когда мы получили от г. Миллера копию с некоторых особенно важных для вас мест.

²) Σαθα, I. р. 74.

³) Разумеем слово, находящееся на листе 103 рукописи: Τότε δὲ καὶ εἰς Παλαιστίνην ἀπήρχετο ὁ τῶν Ἀλαμανῶν ῥὴξ Φρεδέριχος.

156

молчанием болгарские дела и говорит о некоторых подвигах, но легко заметить, что краски для картины взяты им из предыдущих событий. Поражение, нанесенное болгарам в 1186 г., когда византийцы, под прикрытием тумана или темной ночи, напали неожиданно на стан болгарских вождей, делается общим местом, так что эта картина вводится во все почти похвальные слова в честь императора Исаака. «Твои подвиги, начавшись в городе, распространились по всем областям. Запад видел сицилийские трииры, но только не нанесшие нам вреда, но и потерпевшие несказанные бедствия: голодом и жаждой и жарким боем они лишены были экипажа.—И этот северный отступник, который подобно дикой козе бегает по вершинам высоких гор и спасается за стеной и железными воротами.... ты разрушил его твердыни, одетый облаком, посланным Богом»… Похвальные слова, позволяя нам отнести поход на болгар в 1190 г., хранят глубокое молчание о том, чем он сопровождался и как кончился. Лишь события последующих годов заставили забыть поражение, испытанное тогда греками и дали некоторый благодарный материал для ораторов, которым выпадала незавидная доля говорят о подвигах Исаака Ангела. В самом деле, на поход возлагалась великие надежды: «Пропонтида покроется военными судами и река Дунай, рассекаемая римскими веслами, понесет стоны и крики врагов. Ты уже совершил много военных подвигов, но гораздо величественнее те, что ожидают тебя впереди». Между тем, он кончился полным поражением, доказавшим все бессилие империи бороться с болгарами. По всей вероятности¹), Исаак принял восточный путь в Болгарию: войска шли через Анхиал на Варну сухим путем, либо перевезены были на судах; во всяком случае на флот возложена была не маловажная часть военных задач. Цель была поставлена определенная: сухопутное войско

¹) В истории Никиты рассказано об этом походе довольно обстоятельно, р. 561 и след.

157

должно было вести осаду городов Болгарии, флот же, вступив в Дунай, прервать сообщение правого берега с левым. Ни та, ни другая задача не была выполнена.

Петр и Асень оказались лучше приготовлены, чем прежде. Они имели защиту не только в природе страны и труднодоступных проходах, но и в укрепленных селениях и городах Болгарии. Греки были неожиданно изумлены новыми сооружениями, каких они не предполагали найти в этой стране¹). Медленная осада (города Тернова, как видно будет ниже) как будто не входила в планы Исаака, надеявшегося без жертв стяжать лавры. Между тем дошли ложные ли, справедливые ли слухи, что куманы переправляются за Дунай. Греки боялись быть отрезанными от южной Болгарии и вообще должны были подумать не о наступательной, но об оборонительной войне, в виду хорошо им известных качеств куманской конницы. В Болгарию они прошли одним из самых восточных проходов (на Анхиал в Варне); теперь же, когда греки удалились на запад, к Тернову, чтобы не делать большего обхода и не потерять времени на возвращение по старому пути, положено было избрать другой, хотя и труднейший, но более близкий и краткий проход через Балканы, ведущий к Верое (Эски-Загра) ²). Если не ошибаемся, это была Шипка. Она сделалась могилой византийского войска.

¹) Nicetas, p. 561. ₁₂. Tὰ γὰρ ἐκεῖσε φρούρια καὶ πολίχνια ίσχυροτέραν πολλῷ τῆς προτέρας εὗρε περιβεβλημένα ἰσχὺν καὶ τείχεσι νεοδμήτοις καὶ ἀρτιστεφέσι προσδιειλημμένα βάρεσι, καὶ τοὺς ἔξωθεν ἀμυνομένους ὡσεὶ καὶ ἐλάφους ἐπὶ τὰ ὑψηλὰ τοὺς πόδας ἱστῶντας καὶ δίκην αἰγῶν κρημνοβατοῦντας. Что действительно дело происходи до под Терновом, находим подтверждение этому у Г. Акрополиты, ар Migne, t 140, p. 1008 (гл. 11), где сообщается также несколько других подробностей о поражении греков. Город здесь назвав Στρίναβος. Но любопытней мотив отступлении Исаака: τῶν τις Βουλγάρων γὰρ προσωπεῖον ὑπενδὺς φυγάδος ἀφικνεῖται παρὰ τὸν βασιλέα καὶ μηνύει αὐτῷ Σκυθῶκ ἔφοδον...

²) Nicetas, p. 562. οὐκοῦν μὴ δι’ ἐκείνης ἀναχωρρήσειν προθέμενος δι’ ἧς εἰσελέλυθεν, ἀλλ’ ἐπιτομωτέραν ἄλλην μεταλλῶν καὶ ἥν τέμνων εἰς Βεῤῥόην διὰ τῶν ἐκεῖσε τεμπῶν ὑποκαταβήσεται. Следует взять хорошую карту, чтобы привить вместе с нами, что обратное движение византийского войска было имен-

158

Мы приведем здесь довольно подробное и наглядное описание историка Н. Акомината. «К сожалению, он не захотел отправиться в обратный путь тою же дорогою, которою пришел, a стал искать другой, кратчайшей, рассчитывая спуститься по ней, через тамошние долины, прямо в Верою, и тем погубил большую часть своего войска, и если бы не Господь был с ним, то и сам вселился бы во аде. Вместо того, чтобы идти по дороге, в некоторых местах расширяющейся и представляющей возможность пользоваться ею даже коннице, он попал со всеми войсками в непроходимые теснины и в горные ущелья. Протекал по этому проходу и небольшой ручей. Впереди шли протостратор Мануил Камиза и Исаак Комнин, зять царствовавшего потом Алексея; позади отряда шел севастократор Иоанн Дука, дядя императора. Среднюю же фалангу, в голове которой были снаряды и продовольствие, а в хвосте нестроевые частя, вел сам император Исаак и брат его севастократор Алексей. Варвары, показываясь один за другим в этом узком проходе, явно замышляли нечто ужасное. Авангард прошел, однако, спокойно, не встретив в теснинах сопротивления со стороны валахов (болгар), которые рассудили за лучшее позволить первым перевалить переход, напереть же и ударить на фалангу, в которой был император и его свита и сановитые его родственники. Расчет был верен. Когда император довольно уже прошел по страшной теснине, варвары сделали на него нападение. Но и римская пехота не была застигнута врасплох. Чтобы не быть совсем запертыми, римляне сами бросались на окружающие вершины и задержали спускавшихся варваров, хотя и терпели при этом большой урон. Но стесненные возрастающим числом врагов и терпя от скатываемых с вершин гор камней, обратились наконец в бегство, — сначала осмотрительное,

но от Тернова и направлялось через знаменитый Шипкинский перевал. Сравни подстрочный текст, стр. 561 Никиты: ἠθέλησε διὰ τοῦτο συντομώτερον στραφῆναι.

159

сдержанное и не в большом количестве. Враги же все возрастали в числе, и с большей отвагой делали нападения; тогда началось беспорядочное бегство отряда. В это время, когда всякий заботился лишь о собственном спасении, враги окружили отряд и избили его как скот, запертый в хлеве. Сам император, теснимый точно в тисках, безуспешно отбивался от наступавшего на него неприятеля и потерял при этом свою шапку. Знаменитейшие лица, окружавшие его, стали колоть вьючных животных, даже, говорят, и римских воинов, запиравших возможность движения вперед: так-то прочищен был путь, которым спасся один, пожертвовав многими. Соединившись с передовым отрядом, царь принес благодарение Богу, прикрывшему главу его в этой войне. Севастократор же Дука, не надеясь спастись по этому пути, проведен был другой дорогой при помощи хорошего проводника, который перезван был к нему из неприятельского стана. Добравшись до Верои, царь узнал, что в передовом отряде, без урона прошедшем через ущелье, были распространены об его судьбе самые зловещие толки, будто он погиб со всем остальным войском. Для уничтожения неприятной молвы, царь провел там несколько дней и потом возвратился в столицу. Тогда дурные вести сменились новыми: царь приказал объявить по городам о победе.... Но ему не пришлось долго наслаждаться славою победителя, ибо многочисленная потеря убитыми наполнила все города плачем и была причиною того, что поля, оставаясь необработанными, представляли дикий вид»¹). Возвратившись в столицу, Исаак «нахмурил брови» и чувствовал упреки совести за случившееся.

Мы сопоставляем этот поход Исаака с напутственным словом Н. Акомината и думаем, что означенное слово произнесено было именно перед этим несчастным походом. Доказательство на то видим в той части описания, где Никита говорит о самонадеянных планах

¹) Nicetas, р. 562-565.

160

и высокомерных мечтаниях императора, когда он предпринимал поход. В похвально-напутственном слове оратор был лишь выразителем тех чувств, какие питал тогда царь¹). Удачное дело подняло дух болгар. Мы замечаем, что в ближайшее затем время они не удовлетворяются набегами, но угрожают самым укрепленным византийским городам. У них оказывается достаточно знаний и военных средств вести осады и возводить укрепления. Так была взята Варна, последний оплот власти императора за Балканами, также Анхиал. Хотя эти города были еще раз отняты византийцами, но ясно, что болгарское движение вступало на новый путь и принимало более обширные размеры: начинаются уже не набеги, но правильная война, веденная противниками почти с равными средствами.

Краткий и сухой рассказ нашего историка ²) о дальнейших событиях болгаро-византийских отношений частью разъяснен также памятниками ораторского искусства, относящимися к 1191 и 1192 годам. Это, во-первых, речь митрополита солунского Евстафия, сказанная по случаю одного удачного дела с куманами, касающаяся также и сербских отношений; во-вторых, неизданное слово в честь Исаака, составленное Н. Акоминатом и рассматривающее болгарские и сербские дела приблизительно в 1193 г.²). Но прежде чем продолжать о событиях 1192 и 1193 гг., находим нужным сделать следующее замечание. С течением времени выступают в Болгарии другие предводители, кроме Петра и Асеня, таков, например, Хриз. Он стремится образовать независимо княжение в юго-западной части Болгарии, и в большей или меньшей мере достигает этого при посредстве самих же византийцев. Именно, преемник Исаака, Алексей

¹) Nicetas, р 565. ₁₄.=Σαθα Iр. 74.

²) Nicetas, р 568-569.

³) Первое издано Тафелем, Eustathii Opuscula, p. 41—45; на второе указывает между прочим Иосиф Мюллер, ByzantinischeAnalekten: Fol. 94. Τοῦ αὐτοῦ λόγος εἰς τὸν βασιλέα κυρὸν Ἰσαάκιον τὸν Ἄγγελον. Ἐγράφη δὲ καὶ οὐτος προσεχῶς καὶ ὀπηνίκα τοῦ βήλου γέγονε κριτὴς. С содержанием его мы знакомы по любезному сообщению г. Миллера в Париже.

161

Комнин-Ангел, вошел в соглашение с одним болгарским вождем, по имени Хризом, предоставив ему в управление часть Болгарии со Струмицей и Просевом. Попытка Хриза образовать самостоятельное княжение должна быть рассматриваема как реакция против Асеней. Прежде чем Хриз вошел в соглашение с византийским императором, он должен был вести одно и тоже дело с Асенями и стоять в союзе с ними. Вероятно, в следствие раздоров с ними и из опасения потерять в их пользу свое маленькое княжение, Хриз предпочел союз с византийцами. Для нас весьма важно установить то, что деятельность Хриза или другого лица, как вождя в одной части Болгарии, заметна в история и раньше временя императора Алексея Ангела. Еще в 1189 г. Ансберт говорит об одном жупане, явившемся к Фридриху и изъявившем покорность. Когда византийское правительство приняло серьезные меры против славянского движения на Балканском полуострове, этот жупан первый должен был испытать тяжесть ударов, ибо его страна не была защищена теми клизурами, которые спасали болгар Петра и Асеня. В 1190 и последующих годах, то есть при Исааке Ангеле, он мог действовать лишь в союзе с Петром и Асенем. Движение к Нишу, Стобу и Софии предпринято было если не сербами, то болгарами Хриза¹). Движение сербов с одной стороны, восточных и южных болгар с другой требовало напряжения всех сил, какими могла еще располагать империя, дабы сохранить по крайней мере южную часть полуострова, славянское население которой не могло не сочувствовать борцам за свободу. Не удивительно поэтому, что независимо от усиления пограничных гарнизонов и от увеличения оборонительных средств, данных в распоряжение местным стратигам, Исаак Ангел и сам принужден был снова становиться во главе войска.

¹) Имеется ввиду странное известие Никиты, что болгары под предводительством Асеней дошли в это время до Софии, Стоба и Ниша; по крайней мере два последние города захвачены были сербами еще в начале 1190 г.

162

Обращаемся к анализу содержания речей, произнесенных по поводу военных дел со славянами, о которых упоминает Никита в нескольких словах: «Император осенью отправился в Филиппополь и сдержал набеги валахов и куман; потом пошел на сербского великого жупана и победил его на Мораве». В то время, когда Исаак находился в Филиппополе, куманы, расположившиеся, вероятно, зимовать в Болгарии, производили опустошения почти в окрестностях этого города. Два отряда хищников были прогнаны византийскими войсками, при чем в деле принимал участие сам император. Обстоятельство не так важное и не блистательное, но Евстафий старается придать ему значение великого подвига. «Едва ты услышал звук воинской трубы, как в тот же час надел вооружение и сел на коня. Я был поражен ужасом в ту ночь, когда ты, восстав от сна, сражался во спасение наше с неприятелями, которые, пользуясь темнотой ночи, разбойнически опустошали страну по ту сторону реки (конечно Марица). Я не мог еще выйти из оцепенения, в которое был погружен, и не прошло еще полных четырех дней, как тебя призвал новый и тяжкий подвиг. Ибо скифский (куманский) отряд, переправившись через реку в другом месте, замышлял сделать нечто страшное. Он воспользовался таким же временем, что и прежде, то есть темною ночью с проливным дождем и ужасным ветром... И на этот раз ты одел вооружение и стал во главе отряда. И я не могу тиснить даже теперь, в каком страхе все были: и было чего страшиться! Боялись все те, которые размышляли о несчастиях войны; но были и спокойные,—это те, которым известна была царская распорядительность, сила и мужество». За описанием филиппопольских подвигов, оратор делает намек на сербские дела ¹). «Чего же теперь ждать им (врагам империи) когда они знают, как недавно попрана импе-

¹) Enstathii Opuscula, p. 42; филиппопольские дела в главах 3—6; сербские в гл. 10 и след.

163

ратором сербская сила и надменность? Стоило бы им взглянуть на эту землю, за год перед тем снесненную ¹) великим народом, теми тяжкими бедствиями, причиненными алеманнами, суровым народом, полчищем непобедимым и коварным¹)..., ныне же освобожденную от него царским промышлением и многообразным смыслом, и мужеством, и всеми другими способами, какие или доставляет тяжкая война, или устрояет вожделенный мир. Не принял ли бы все меры искать собственного спасения этот народ, страшно дикий по нравам, который хотя не вполне обуздывается страхом царской руки, все же невольно смягчается. Продолжая так поступать, не угодят ли они в ров погибели, который приготовляют сами себе? Да, давно бы постигла их эта участь, если бы они не уклонялись от боя лицом к лицу. Но они, когда сойдутся с нами, сразу же изменяют намерение и обращаются вспять ²). Племя, не имеющее прочного и постоянного пребывания, не привыкшее к оседлой жизни и потому не гражданственное. Всякою землей оно стремится завладеть, но ни одной не может заселить, посему это народ кочевой (многоблуждающий). Это летучие люди, почему их нельзя поймать. Они не имеют ни городов, ни сел: оттого за ними следует зверство. Не таковы даже коршуны, плотоядный род и всем ненавистный; таковы разве грифы, которых благодетельная природа удалила в места необитаемые, подобно как и скифов. Волчьи обычаи воспитали таких людей. Дерзкий и прожорливый волк легко обращается в бегство, если появится что-нибудь страшное. Точно таков и народ скифский; если он встретит мужественное сопротивление, то озирается

^*) Так в тексте, возможно опечатка. Ред. электрон. изд.

¹) Читатель видит важность этого места для хронологии; Enstathii Opuscula, p. 44: Εἰ δὲ καὶ γῆν ταύτην βλέπουσιν ἔναγχος μὲν ἔτους τὸν πέρυσιν ἔθνει μεγάλῳ βεβριθυΐαν τῷ κατὰ τοὺς Ἀλαμιινοὺς πολυμόρφῳ κακῷ ἐκείνῳ, βαρεῖ λαῷ, στρατῷ δυσαντήτῳ, ὑπούλῳ μὲν τὴν κακίαν, δυσμἀχω δε, εἴπου αὐτὴν ἐκφήνωσι θρασυνάμενοι, ἄρτι δὲ ἀπηλλαγμένην... и проч.

²) Далее следует превосходная характеристика куман, на которую уже обратил внимание В. Г. Васильевский, Византия и Печенеги (Журн. М. Н. Просвещения, ноябрь 1872 г.) стр. 120.

164

назад и обращается в бегство. В один миг—он близко, и вот—уже нет его! сделал наезд—и стремглав, с полными руками, хватается за поводья, понукает коня ногами и бичом, и вихрем несется далее, как бы желая перегнать быструю птицу. Его еще не успели увидеть, а он уже скрылся из глаз! Эти быстрые номады, эти скифы, которых нельзя представить себе на определенном месте, эти звери из породы людей или люди в зверином виде, никак не позволяют совладеть с ними и постоянно ускользают из рук царских. По частям, по отрядам, по целым ордам и легионам они падают от оружия императора, покрывая землю, на которую они сделали набег: только этим путем они прикрепляются к земле, массами расположенные в одной ж той же области! И так не перестанут они терпеть, пока не возьмутся за ум и не пожалеют о своих потерях и уменьшении.—Близок день погибели этого злого семени, заключает оратор. Если бы по малодушию мы соскучились ждать этого времени, то нужно привести себе на память те продолжительные годы, когда с нами случались еще худшие бедствия. Не в первый раз и не в нынешнее только царствование мы обречены на тяжкие испытания... А пока лучше постараемся себя исправить, ибо бедствия происходят не отвне, но от нас самих» ...

Слово Евстафия, как показывает заключение, не сполна нами приведенное, было произнесено в филиппопольском храме. Оно имеет официальное значение и должно быть рассматриваемо как манифест о победе, разосланный по всем городам империи¹). Выше мы отметили одно место, которое может служить основанием отнести дела в окрестностях

¹) Глава 2: Οἴκοι τε γὰρ àἐμὸς ἐχεινος λαὸς, ὁ τῷ θεῷ περιούσιος ᾠδαῖς τοιαύταις περιλαλεῖται, οὐ μόνον ἐξ ἔτους εἰς ἔτος, ἀλλὰ καὶ συχνότερον καὶ ὅσους δέ μοι ἀμφέπει φιλουμένους ἡ μεγίστη τῶν πόλεων... Ἰδοὺ δὲ καὶ τόπος οὗτος Θρᾴκιος (ὁ θρυλλούμενος Φίλιππος) ἔχει με λαλοῦντα ἐφ’ ὁμοιοις καὶ αὐτοῖς, ἀπερ αὐθημερὸν ὁ παρὼν καιρὸς τοῖς ἐνταῦθα ἐξέφηνε, καὶ ἐμοὶ διὰ θαύματος ἤγαγε.

165

Филиппополя к концу 1191 г.; именно, оратор вспоминает о господстве крестоносцев в этой области как о событии слишком недавнем,—год тому назад. А известие историка Никиты, относящее пребывание Исаака в Филиппополе на осень, может быть легко дополнено присоединением найденного года. Поход 1191 г. предпринят был не против болгар, а против сербов, и филиппопольские события служат лишь прологом к самому действию, видными картинами которого были: победа над Стефаном Неманей и свидание с угорским королем. Евстафию предстояла весьма трудная задача — построить всю речь на восхвалении филиппопольских подвигов. Правда, его выручила превосходная характеристика куманского племени, которой посвящена главнейшая часть речи. Но талантливый оратор не стал бы столько трудиться над восхвалением в сущности незначительных дел, — двукратное отражение, может быть, одного и того же отряда хищников было обязанностью и не превышало силы местных гарнизонов. Нет, оратор не имел тогда в виду продолжения похода, на Сербию, хотя и упоминает раз об унижении сербской надменности. По всей вероятности, император и не желал в ту зиму продолжать похода, будучи весьма доволен, что филиппопольским событиям сделана такая блистательная оценка. Таким образом, речь Евстафия произнесена непосредственно за описанными в ней событиями, когда император мог принять некоторые дипломатические меры против сербов, но не военные и когда поход едва ли был делом решенным и всем известным.

Военные действия императора Исаака в Сербии вызвали похвальное слово Н. Акомината. Хотя они не имели решительного значения, все же могли представлять материал для слова более благодарный, чем каким располагал Евстафий. Было уже упомянуто, что в истории Никиты этому походу посвящено всего несколько строк, и притом в связи с отражением куман при Филиппополе ¹). Из истории видно толь-

¹) Nicetas, р. 569.

166

ко, что «Стефан Неманя дошел тогда до Скопье, что византийские и сербские войска сошлись на Мораве, при чем сербы потерпели значительный урон. На реке Саве император имел свидание с угорским королем, потом возвратился на Филиппополь, минуя Балканские проходы». Похвальное слово представляет не много фактических данных, но богато образами и картинами, не лишенными значения, между которыми схватка на реке Мораве и свидание с Белою III составляют самые выдающиеся фигуры. «Как жених, исходящий из чертога своего, светлыми лучами ты разогнал алеманнскую силу, вытеснив ее из ромэйских пределов; обратившись затем к северу, ты оживил наши тамошние дела, как бы оцепеневшие от варварских нападений. Бросив свой жгучий луч на балканских отступников, ты ослепил их. Племя отступническое, поднявшее на тебя руки, и скифы, полагающиеся на свой лук, как змеи или мыши попрятались в подземные пещеры¹). Затем ты прошел на запад, нигде не встречая сопротивления и, как огонь всепожирающий, явился перед несчастным далматинцем. Неманя, склонный на всякую злобу, растаял как воск и просил на конце пальца утолить его жажду. Сложив с себя символы власти и обнаженный от господства над далматами, он пришел коснуться прекрасных ног твоих и пытался ослабить удары неумолимой секиры твоей, насланной на него с неба». Следует пространное восхваление подвигов в Далмации, которую опустошили императорские войска. Но как осторожно следует относиться к этой напыщенной речи Никиты, можно заключить из следующего. Свидание между угорским королем и императором, состоявшееся тогда

¹) Указание на поход 1190 г., кончившийся страшным поражением, нанесенным грекам в Шипке. Таков любимый поэтический оборот по отношению и болгарам как в XII, так и в последующих веках. Сравни ар. Boissonade, t. V. р. 159—160, на рождение императора Михаила Палеолога:

Οἱ χηραμοὺς εἰσδύοντες Αἴμον τοὺς μυχαιτάτους

Ὡς μῦες ἄθλιοι, Μυσοὶ παράφρονες, τολμᾶτε

Πρὸς τοῦτον ὅλως ἀντωκεῖν τὸν μέγιστοт φωσφόρον.

167

на Саве и имевшее результатом союз греков и угров против славян, передано в таком, очевидно уже не верном освещении: «Еще так недавно устрашавшие нас своею надменностью иноязычные племена теперь получили возмездие; страх и трепет напал на них при быстронесущейся молве о том, сколько бедствий нанесла далматам твоя рука. Сам король гипедов, подчиняясь необходимости, под благовидным предлогом родства и как бы по доброй воле, на самом же деле только предупреждая жребий, явился в тебе. Перешедши Истр и отложив в сторону приличные королевскому сану отличия, он отдает тебе поклонение как вассал и затем возвращается в свои владения. Гипеды же, сошедшись на берегу реки, превозносили твое имя и провозгласили тебя своим господином; тогда совершилась неслыханная вещь — гипеды мирно переходили Истр и склоняли колена!»

В похвальном слове нет ни одного указания, когда происходили описанные в нем дела. Но любопытно, что оратор совсем опустил из виду филиппопольские подвиги, которые в история его соединены с рассказом о походе в Сербию. Наше ближайшее заключение отсюда то, что историк не верно поместил под одним годом два события, случившиеся не в одно время. Дело с куманами в окрестностях Филиппополя было в конце 1191 года; тогда поход на Сербию, по всей вероятности, был отложен и возобновлен в следующем году. Принимая во внимание еще то обстоятельство, что свидание с королем Белой имело последствием новое предприятие против болгар весной 1195 г., мы охотней допускаем для похода на Сербию 1193, чем предыдущий год.

Рассматривая состояние, в котором находились славянские дела к концу десятилетия, нельзя не признать вместе с историком того времени, что Исаак Ангел целым рядом ошибок и неблагоразумных мероприятий способствовал развитию славянского движения в Сербии и Болгарии. Становясь сам во главе войск, он ни разу не доводил до конца экспедицию; часто переменяя генералов, командовав-

168

ших византийскими войсками в филиппопольской теме, он лишал тем военные операции правильности и последовательности. Частью оправдываемая самими обстоятельствами подозрительность к лицам, имевшим в своем распоряжении значительные военные силы, вела в тому, что главнокомандующие не редко нуждались в средствах и не имели чем кормить и из чего оплачивать служилых людей. Такова была судьба Константина Аспиета, который был лишен зрения за то, что смел выразить такое мнение: «войско не в состояния выносить борьбу с двумя страшными врагами, с голодом и валахами» ¹). Само собой разумеется, болгарские дела шли хуже тогда, когда филиппопольские войска находились в опытных руках. Таков был период управления этим краем двоюродного брата императора, именем Константина, когда болгары не могли продолжать наступательных действий ²). Соображения, приписанные Никитой Петру и Асеню по случаю ослепления и этого стратига, весьма любопытны: император, по мнению болгарских вождей, оказал им неоцененную услугу, приказав ослепить Константина. Ибо, если бы этот овладел царством, тогда пришел бы конец и болгарской независимости. Поэтому Асени молили Бога, чтобы Он дал долголетнюю власть роду Ангелов, ибо, при таких императорах Византии, не угрожало бы никакой опасности и болгарской державе; напротив, расширялись и увеличивались бы владения валахов, приобретали бы они чужие страны и города и ставили бы над ними сбоях властителей и начальников ³). При нерадивом же отношении к делу Исаака, болгары с половцами производили набеги не только на филиппопольскую область, но доходили до Софии, иногда даже до Адрианополя. Но-

¹) Nicetas, р. 560: φήσαντα μόνον, ὡς οὐ φέρειν ἔχουσιν оἱ στηατιωται λιμῷ καὶ Βλάχοις διαμιλλᾶσθαι, δυσὶ δυσαπαντήτοις κακοῖς.

²) Nicetas, p. 570—571. Обращаем внимание на одно место в этом рассказе Никиты: ἣρξατο ὐποποιεῖσθαι τοὺς συνόντας αὐτῷ στρατηγοὺς, κάκ τῶν ἐγχωρίων στρατιωτὼν ὁπόσους τὸ γένος αἰδεσίμους.

³) Nicetas, р. 572—573.

169

вый начальник византийских войск на западе, Василий Ватаца, погиб в битве с болгарами при Аркадиополе; помогавший ему доместик восточных войск Алексей Гид спасся от плена бегством, лучшая же часть войска его была погублена. По всем вероятиям, это было в 1194 году ¹).

Опять обстоятельства вызывали Исаака Ангела на поле сражения. Постоянная неудача в войне с болгарами должна была отозваться некоторым движением в Константинополе. Против Исаака составился заговор, который приведен был в исполнение во время весеннего похода на болгар в 1195 году. Еще ни разу византийское правительство не делало таких приготовлений для войны с болгарами, как в этот раз. Сделан был новый набор войска, приглашены отряды наемников, угорский король Бела III послал из Видина вспомогательный отряд на помощь греческому императору. Нашлись и значительные денежные средства, в которых так часто нуждалось расточительное правительство. Словом, император шел с твердым намерением положить конец славянскому движению на полуострове.

Во главе заговора против Исаака стоял брат его Алексей. Он успел прикрыть маской любви и расположения свои чувства, и, хотя Исааку не раз доносили о зреющем против него замысле, но имя родного брата, показываемое в числе заговорщиков, всегда служило для него достаточным доказательством, что доносы были ложны ²). Переворот, в следствие которого Исаак Ангел лишился престола, произведен был в Кинселах (Ипсала). Здесь была назначена остановка, потому что сюда должны были собраться отдельные части войск. С обычною легкомысленностью Исаак собрался на охоту, в его отсутствие войско провозгласило императором брата его Алексея. Между лицами, принимавшими ближайшее

¹) Nicet. р. 588.

²) Eἰ δὲ τὸ ὕδωρ πνίγει, τί καὶ πιώμεθα ἀνθρωποι, замечает Никита, p. 598. ₁.

170

участие в заговоре, упоминаются: Феодор Врана, Георгий Палеолог, Иоанн Петралифа, Константин Рауль и Михаил Кантакузин. Новому императору следовало позаботиться об утверждении власти, потому, отложив поход на болгар, он поспешил в столицу, чтобы принять присягу и короноваться¹).

Алексей Комнин—Ангел желал покончить дело с болгарами путем переговоров²). Но болгары заявили такие широкие требования, что, при всем мирном настроения нового правительства, переговоры не привели к соглашению: предложения болгар не соответствовали чести и достоинству империи. В самом деле, если уже Исаак упустил время подавить болгарское восстание, то новые замешательства в империи, сопряженные со вступлением, на престол Алексея совсем лишали Византию средств совладеть со славянским движением. Внимание Алексея Ангела обращали на себя еще и восточные дела. «Божественное провидение, говорил современный оратор ³), прекрасно устроило, вручив тебе ромэйскую империю тогда, когда наши дела находились в дурном состоянии. Подобно евангельской жене, которую в течении 18 лет одержал сатана, ромэйская империя почти такой же период времени вела печальное существование, склонившись долу. Со времени переселения в лучшую жизнь блаженной памяти императора Мануила, мы очутились как кольцом окруженные вражескими силами: с востока неудержимо стремятся турки, с запада как звери напустились на нас алеманны, питая враждебные замыслы; со стороны Европы, с одной стороны отступническое племя влахов с высот Балканских гор, с другой—бесчисленная скифская конница, эта пешая стая

¹) Nicet. р. 600. ₅ διαφίησιν ἔπειτα τὰ στρατεύματα εἰς ἤθη τὰ οἰκεῖα ἐπανελθεῖν, μηδένα θέμενος λόγον εἶ τὰ ἐν ποσὶν οἱ Βλάχοι ληΐζονται μετὰ Σκυθῶν ἐπιόντες.

²) Nicetas, p. 612, глава 4.

³) Неизданная речь Никиты к императору Алексею Ангелу. Она любезно сообщена нам г. Миллером в корректурном листе имеющего появиться II тома Historiens Grecs (p. 496). Подробный анализ речи будет в следующей главе.

171

крылатая, налетающая на нашу землю и опустошающая ее чище саранчи ¹). В таких и еще худших обстоятельствах принял ты власть, когда гармония империи, подобно натянутой струне, готова была оборваться».

Алексей Комнин, потерпев неудачу в переговорах с болгарами, обратился в другим средствам, какие доставляла Византии многовековая политическая практика и опыт в сношениях с малоцивилизованными народами. Последовавшие затем события весьма любопытны и вызывают исследователя на некоторые сближения и комбинации. Болгарское движение несомненно возрастало в напряжении и распространялось на все области, где жили славяне. Мы заметили, что при Исааке Ангеле зерно движения было в северо-восточной части Болгарии и направлялось из Тернова и Преславы, при чем не опустили из виду весьма слабых, правда, признаков соответствующего явления в юго-западной Болгарии. И здесь заметны те же стремления, но они исходят от других вождей и направляются в другим целям, чем движение, во главе которого стояли Петр и Асень. Болгары и половцы Асеней ведут борьбу из северо-восточной Болгарии, мало по малу распространяя свои набеги и притязания на юго-запад: угрожают городам Варне, Анхиалу, Агафополю и Софии, и иногда доходят во Фракии до Адрианополя. Если же мы читаем известия, что влахи и скифы появлялись в сере, на реке струме и у Амфиполя, то есть на большой дороге, ведущей из Драча к Цареграду (путь нормандского похода), то мы не можем отрешиться от предположения, что эти набеги исходили из другого центра движения и не были направляемы Асенями. В то время, как род Асеней утвердился в северо-восточной Болгарии, другой род или несколько вождей, не желая повиноваться им, начали независимо от Асеней вести борьбу с Византией. Струмица и Просек—

¹) Πῆ δὲ καὶ ἡ πολλάκις μυρία ἵππος ἡ Σκυθικὴ τὸ πεζοπόρον τοῦτο πτηνὸν ἀγεληδόν ἐφιπτάμενον τὴν καθ’ ἡμᾶς ἀκρίδος ἔκειρεν ἀκριβέστερον.

172

были центром этого отдельного движения. В самом деле, менее правдоподобия в том, что Асени основали династию и достигли всеобщего признания без совместничества и борьбы, чем в обратном предположении, что другие жупаны и родовые старшины пытались оспаривать права Асеней и делали попытки, по примеру их, основать независимые княжения. Им доступны были те же средства для борьбы, которыми пользовались Асени, то есть они могли также пригласить на помощь половцев. Рознь, появившаяся в славянском деле освобождения, была замечена и питаема византийским правительством. Оно не только могло поддерживать южное движение, но и поселить вражду в самом доме Асеней, привлекая на свою сторону некоторых приближенных к Петру и Асеню лиц. Таким образом, со времени Алексея Комнина, болгарский вопрос является в новой фазе развития: 1, образуется независимое славянское княжение в юго-западной Болгарии, которое поддерживают византийцы, дабы тем ослабить княжение Асеней; 2, в собственной земле Асеней греки отыскали недовольные элементы среди приближенных в Асеням лиц. Обещая недовольным содействие и лаская их почетными обещаниями, греки достигли того, что оба старшие Асени погибли от руки убийц. В 1195 году болгарские и половецкие наезды простирались даже до Сера в долине Струмы и до Амфиполя. В этом году захвачены были в плен византийские стратиги Алексей Аспиет и севастократор Исаак¹). Первое десятилетие борьбы за независимость может быть рассматриваемо как отдельный период болгарской истории. Факты этого периода, все еще довольно темные и отрывочные, относятся в деятельности первоначальных вождей, братьев Петра и Асеня. К 1196 году оба они падают под рукой убийц в следствие интриги, искусно сплетенной в Константинополе. Тогда начинается второй период борьбы с Византией, связанный с именем царя Иоанна Асеня, который выводит Болгарию на новый путь государственного развития. Существенный исторический интерес

¹) Nicetas, р. 612.₂₂, 610 ₂.

173

второго периода заключается в дипломатических сношениях болгарского царя с римской курией, также в признаках некоторого движения среди самих славян против преобладания Иоанна: ибо самостоятельность Болгарии была уже довольно обеспечена в теми событиями, которыми сопровождался IV-й крестовый поход.

Мы видели, что военные меры против болгар начаты были византийским правительством весной 1136 г. Преимущества империи заключались в организованном войске и в осадных орудиях, выгоды болгар в условиях местности. Что последние не имели ни оружия, ни войска, это весьма понятно; сила их была в летучей коннице, неоцененную услугу оказали им в этом отношении куманы. Почти каждый год они предпринимали наезды в населенные области империи, опустошая города и селения и уводя в плен людей и животных. В большинстве случаев византийское войско не успевало предупредить набег и редко находилось в состоянии перехитрить хищников и перенять у них полон. Продолжительных походов и правильной войны не предпринимали ни греки, ни болгары: с той и другой стороны ограничивались неожиданно нанесенным неприятелю искусным ударом, за которым почти всегда следовало отступление. Можно думать, что византийцы могли вести такого рода войну и не десять лет. С другой же стороны и болгары, не нанесши решительного удара, не получали от Византии признания их прав на полную самостоятельность. Это не была, по справедливости говоря, правильная война. Скудны и бедны красками дошедшие до нас известия об этом периоде. Лишь в последнее время явилась до известной степени возможность привести в некоторую связь отрывочные факты, благодаря вновь издаваемым памятникам византийского ораторского искусства, при чем получают новое освещение и факты, бывшие до сего времени известными. Самыми важными событиями в первом десятилетии борьбы нужно признать движение крестоносцев через Болгарию в 1189 году и поражение, нанесенное византийцам в Ханкиойском проходе в следующем году.

174

7. Новые вожди болгар: боярин Иван, Хриз, или Стрезь (Добромир) и царь Иоанн (Калоян), 1196—1201 гг.

Братья Асени¹) разделили между собой северо-восточную Болгарию таким образом, что в Тернове сидел Асень, в Преславе Петр и, вероятно, в Проваде (Овеч) Иоанн²): система удельного управления, неизменно являющаяся у всех славянских народов. Власть князя подвергалась ограничениям со стороны родовитых лиц, старшин или жупанов, состоявших у него на службе. Образование княжеской власти и усиление династии Асеней, без сомнения, сопровождаемо было внутренней борьбой рода Асеней с другими родовыми старшинами. Во всяком случае, в Тернове не все были довольны новым порядком вещей, на что и обратили внимание византийские политики. Севастократор Исаак, назначенный главнокомандующим в войне с болгарами, вошел в сношения с недовольной Асенями партией в Тернове, привлек на свою сторону боярина Ивана и обещал ему содействие именем императора, на случай, если он решится произвести переворот в Болгарии. Хотя известия Никиты весьма сухи и темны, все же они дают понять мотивы того переворота, который задумала произвести боярская партия³). Иван со-

¹) В славянских источниках старшие братья названы: Асень=Белгун, Петр=Феодор. См. г. Иречка, История Болгар, в русском переводе Ф. К. Брува и В. Н. Палаузова, Одесса 1878, стр. 299. Мы не имели еще случая сослаться на почтенный и полезный труд г. Иречка, задавшись расследованием весьма небольшого и темного периода История Болгарии, которому он и не мог посвятить более нескольких страниц. В некоторых частях его труд уже теперь может быть или дополнен, или исправлен, но в целом он бесспорно представляет много достоинств, которые обеспечивают за ним заслуженную славу. Русский перевод, во многих частях дополненный и исправленный самим автором, не только заменяет, но и превосходит чешский и немецкий оригинал. За достоинство перевода ручается имя такого знатока этнографии, географии и истории Балканского полуострова, как профессор Брун.

²) Georgii Acropolitae (ар. Migne, t. 140) p. 1012 (гл. 12).

³) Nicetas, p. 618. ₁₈. κοινοῦταιτοῖς καθ’ αἶμακαὶ φίλοιςτὸποιητέον ὁἸβαγκός.... 619. ₁₁ παραχρῆμαπρόσεισι τοῖςτοῦ ἔργουσυνίστορσι... μηδὲ γὰρἠρεμήσειν τοὺςτοῦ πεσόντος ὁμαίμοναςκαὶ ὃσοναὐτῷπρὸς γένουςκαὶ φίλων.

175

бирает около себя всех недовольных Асенями, а это недовольство кроется в крутых мерах, которые новая династия позволяла себе против вельмож. Причем не встречается ни малейшего намека на иностранное происхождение новой династии, напротив—весьма ясно указаны родовые счеты. Это не анти-валашское, национально-болгарское движение, каким бы оно должно было оказаться, если бы на Асеней смотрели как на пришельцев, но движение крупных поземельных собственников против стремлений княжеской власти—ограничить преобладающее значение и влияние бояр. Поэтому Иван обещает своим сообщникам известного рода права и неприкосновенность, чего они, очевидно, не имели при Асене ¹). Но так как дело ниспровержения Асеней могло кончиться неудачно для заговорщиков, то им поставлена была Иваном на вид поддержка со стороны византийского правительства.

Убив Асеня в его дворце, боярин Иван овладел Терновом, что дало ему возможность некоторое время держаться против Петра, который имел более справедливые притязания на власть в Болгарии. В то же время дано было знать о состоянии дел греческому императору, от которого уже и зависело воспользоваться обстоятельствами, передававшими Терново в руки греков. Но севастократор Исаак, владевший нитью интриги, умер в плену у болгар; император же и на этот раз не оценил в должной мере важность событий. Правда, он послал в Болгарию отряд войска, но византийцы не отважились пуститься в балканские проходы, хорошо оберегаемые болгарами. В следствие чего положение Ивана, запертого Петром в Тернове, оказалось так безнадежным, что он предпочел бежать в Византию. Но враждебная Асеням партия, имевшая, вероятно, широкие разветвления, не успокоилась и после перехода Ивана на ви-

¹) Nicetas, р. 619. ₁₅. κἄν μὲν προχωροίη τὰ κατὰ σκοπὸν, καὶ χώρας ἐκείνους καὶ Μυσίας ἄρξειν αὐτῆς τοῦ Ἀσὰν δικαιότερου τε καὶ ἐννομώτερον. Καὶ μὴ τῷ ξίφει τὰ πάντα ὡς ὁ πεσὼν διοικεῖν, καὶ ὃπερ ἄν ὑποβάλλῃ θύμος, τοῦτο καὶ διαπράττεσθαι.

176

зантийскую службу. В Тернове снова составился заговор на жизнь Асеней, жертвой которого был князь Петр. Но заговорщики опять не нашли поддержи в стране, а византийское правительство промедлило посылкой им вспоможения. Тогда овладел всеми частями Болгарии Иоанн, живший некоторое время в Византии в качестве заложника д. принёсший с собою весьма смелые политические и государственные задачи, которые приводил в исполнение с умом и настойчивостью.

Первые годы правления Иоанна не были благоприятны для роста болгарского движения. Двукратная попытка боярской партии вырвать власть из рук Асеней не могла не вызвать со стороны Иоанна некоторых строгих мер, в следствие которых часть бояр передалась на сторону Византии. Болгарские служилые люди внесли в византийское войско знание военных сил и оборонительных средств Болгарии и доставили императору такие выгоды для борьбы, каких он не имел до сих пор. Знатный болгарин, перешедший на службу Византии, оставлял в родной стране связи и значение, которые могли быть полезны для правительства, доставившего ему не только приют, но и почет. Таков был боярин Иван, в котором Алексей Комнин—Ангел нашел лучшего генерала, каких когда-либо видела империя во главе войск, назначенных для борьбы с болгарами. Вероятно, не без надежды видеть Ивана на престоле болгарском, император отнесся к ному с тем радушием и даже угодливостью, какую в Константинополе оказывали только знатным иностранцам. Ивану даны были поместья, предложены почетнейшие звания и отличия, при чем он был возведен в члены высшего византийского дворянства. Император простор к нему свое расположение до того, что захотел породнить болгарского выходца со своим домом, женив его на одной из принцесс, и позволил ему носить с тех пор царское имя Алексея ¹). В довершение

¹) Nicetas, р. 633 ₁₇. ὁ δὲ πρὸς τὁ κατηγγυημένης αὐτῷ θυγατρόπαιδος τοῦ βασιλέως ἀτελὲς όρῶν....

177

всего, Иван-Алексей получил главное начальство над войсками, действовавшими против Болгарии и сделан губернатором филиппопольского округа. Это назначение имело весьма важные последствия для болгарско-византийских отношений. Располагая военною и гражданскою властью в провинции по соседству с Болгарией, Иван держал в обоих руках судьбы той и другой страны. Занявшись укреплением городов и мест на южном склоне Балканских гор и на время обуздав хищнические набеги куман, он усыпил тем бдительность византийского правительства, в интересах которого было—сосредоточить значительные силы и возвести укрепления на границе Болгарии. И современный историк Византии признает, что Иван некоторое время был вожделенной защитой греков против набегов болгар и куман. В походах и в делах с ними он обнаруживал изумительные военные способности¹). Весьма яркими красками рисовал отношения, в которых находился в это время при византийском дворе боярин Иван, Н. Акоминат в одной из речей, относящихся к позднейшему времени. «Этот раб по доброй воле и иноземец, отпрыск дикой маслины, облагороженный прививкой прекрасного побега из царского сада, прежде как свинья питался желудями, ныне же, упитанный и разжиревший, до сытости наслаждается лучшим пшеничным хлебом. Беглый раб по своему состоянию, оставив отечество, он со всем расположением был принят царем, удостоен лучшей доли и внесен в списки наших граждан. Но ни во что вменяя награды, он снова обратил взоры на холмы и горы, перешел к обычному роду жизни и, получив подкрепление от своих сородичей, как сатана пытается утвердить свой трон рядом с престолом Бога, и мечтает о богато-вышитом одеянии и красных сапогах тот, кто не дальше как вчера одевался в овечью шубу и на ногах носил обувь из бычачьей ножи. Воистину по-

¹) Nicetas, р. 614._2—3.

178

рождение ехидны: ты изливаешь яд на того, кто отогрел тебя на своей груди! Тщетно император изливал море благодеяний и, облагородив тебя чистотой своего семени, сообщил тебе полный свет, как солнце луне. Не держал в отдалении, но принял в брачный союз¹)...

Прошло довольно времени, прежде чем в Константинополе поняли действительна намерения Ивана; в сущности, он не был ангелом хранителем византийского императора. Хитрый и остроумный, решительный и смелый в своих предприятиях, он сумел вполне усыпить императора, который, во всем полагаясь на его преданность, не доверял доносам близких лиц, старавшихся обратить его внимание на некоторые, не совсем согласные с пользами империи, мероприятия Ивана. Почему, например, он приникал к себе на службу много болгар, чрезвычайно щедро награждая иноземцев и раздавая им лучшее вооружение? Зачем он прилагает так много старания к возведению крепостей по сю сторону Балканских гор? Правда, все это чрезвычайно хорошо, но что будет, если из своих, почти неприступных крепостей, Иван-Алексей начнет действовать не против болгар, а против лишенных всякой защити ближайших областей империи? Не лучше ли, говорили императору, отозвать его от чрезвычайно важного поста, пока еще не ушло время. Не совсем вероятное дело, чтобы варвар, незадолго перед тем питавший неумолимую вражду к ромэям, так неожиданно изменил свои чувства возводя укрепления на важных местах, увеличивая болгарские отряди новыми охотниками и вместе с тем ослабляя ряды войска римского происхождения, не питает ли он замысла на тиранию? Около трех лет, однако, Иван-Алексей оставался на своем месте. Патриотические чувства, действительно, одержали в нем верх над соблазнительной приманкой почестей, расточаемых ему при дворе итератора. Всем своим влиянием и значением он вос-

¹) Historiens Grecs II. p. 499.

179

пользовался лишь для того, чтобы нанести решительный удар Византии. Со временем он оставил даже честолюбивые замыслы спорить с Асенями о власти и передался на всю волю болгарского царя Иоанна. Но об этом будет речь впереди.

В истории отношений этого времени следует выяснить еще характер деятельности Хриза. Весьма вероятно, что начало ее совпадает с первым движением болгар, то есть относится в 1186 году. Мы замечали уже, что сохранившиеся известия, уделив весьма мало внимания к движению в северо-восточной Болгарии, совсем опускают из виду такого же рода движение против Византии в юго-западной Болгарии, правильнее в Македонии, к северу от Солуни. Ансберт, оставивший превосходный дневник похода Фридриха I через Болгарию, сделал мимоходом весьма любопытное замечание, которое и позволило дам предпринять несколько поисков за другими указаниями на одновременное с северным южное болгарское движение. Когда уже Филиппополь и Адрианополь находились во власти крестоносцев, отдельные отряды их рыскали по долине Марицы. Один отряд удалился в гористую местность на западе, за Родопские горы. Здесь он наткнулся на неожиданное сопротивление в горах, вошел в богатую область, называемую Валахией и, при выходе из нее, вел переговоры с некоторым болгарским властителем, который согласился признать над собой власть крестоносцев ¹). Сатрап или жупан болгарский, имевший пребывание во Влахии, неподалеку от Солуни, заключает отдельный договор с крестоносцами, на основании которого удерживает за собой власть в стране!... Пусть при-

¹) Ansbert, р. 42—43. Praeterea huc Fridericus advocatae de Perge cum sociis suis—ulterias progrediens per ascensum cuiusdam alpis ab hostibus praeclusae saxaque insuper ac et jacula in eam devolventibus, devictis eisdem in conflictu imperterritus invasit regionem opulentam Flachiam dictam, non multum a Thesealonica distantem.... Et dum exiu procedere etatnerent obviam habuerunt quemdam juppanum vel satrapam Bnlgariae, qui.... pacem sibi terraeque suae ab ipso et ab advocato impetravit.

180

веденное место Ансберта не уполномочивает нас к дальнейшим выводам; остановимся на том, что в 1189 году крестоносцы встретили стремящихся к независимости и стоящих в войне с Византией славянских вождей не только к северу от Балканских гор, но еще в Македонии. У Никиты, писателя совсем независимого от Ансберта, находим дальнейшие следы этого движения на юге. В то время, как боярин Иван-Алексей оберегал филиппопольскую тепу от набегов болгар и куман, посылаемых царем болгарским Иоаннов, в тылу у губернатора филиппопольской тепы другие влахи и скифы опустошали византийские области, угрожая серу и свирепствуя в долине реки Струмы. Здесь мы встречаемся с загадочной деятельностью болгарского вождя Хриза.

Также как и Иван-Алеасей, Хриз принадлежит к числу тех старшин или вельмож болгарских, которые имели притязание разделять с Асенями власть. Права Хриза были даже выше, чем права Ивана. Последний все же состоял на службе у Асеней, хотя и находился в родстве с ними. Хриз же почти одновременно с Асенями начал движение на юге и имел вполне справедливые притязания основать независимое ни от Византии, ни от державы Асеней славянское княжение в Македонии. Но его средства не соответствовали его замыслам: в Македонии власть византийского императора менее подвергалась колебаниям и скорее могла быть поддержана, чем в Болгарии, за Балканами. С одной стороны, не желая служить Асеням, с другой, не располагая средствами для борьбы с Византией, он передался на сторону императора с дружиной своей из 500 человек. По всем вероятиям, за ним оставлено было гражданское управление и военная власть в округе струмы. Через несколько времени, весьма правдоподобные подозрения заставили византийского императора лишить Хриза прежнего положения. Затем, имев случай оправдаться в обвинениях, взведенных на него, Хриз отправлен был в Струмицу, где собственно и начинается

181

его историческая деятельность. Сделав этот город неприступным и снабдив его оружием и запасами, Хриз начал враждебные действия против императора¹). Вести дело против него было весьма трудно, потому что осада Струмицы представляла непреодолимые неудобства. Хриз же скоро овладел и другим городом Просеком. Здесь он устроил себе гнездо, еще более безопасное, чем в Струмице и мог смеяться над тщетными усилиями византийского войска взять приступом эту крепость. Никита дает весьма картинное описание этой норы змея—Хриза²). «Природа издавна наделила это место несравненными преимуществами. Высокие утесы, почти соприкасаясь один с другим, представляют один только доступ к местечку, притом узкий, трудный и скалистый. Круглое же сплошная и недоступная скалистая масса, окруженная притом глубокой рекой Аксием. Искусство же в последствии придало этим природным преимуществам значение почти недоступной крепости. Несокрушимая стена, защищая единственно доступный вход, создала из этого убежища превосходное место для обороны. И римляне не обратили внимания на такое положение Просека, не придавая значения болгарскому движению, и оставили его незанятым! Хриз же, овладев им, создал в нем безопасное от римлян местопребывание. Он собрал здесь охочих людей, расставил кругом метательные снаряды, сделал значительные запасы для удовлетворения жизненных потребностей, стада овец и быков паслось у него по вершинам гор. Ибо крепость эта занимала не малое пространство в окружности, значительно распространяясь в ширину и длину; она обиловала тенистыми рощами и лесистыми местами. Местечко лишено было лишь одного, правда, выравненного и лучшего изо всех благ: не было здесь ни ключа, ни колодца; за водой нужно было ходить на реку и черпать ее ведрами.» Владея таким превос-

¹) Nicetas, р. 643-644.

²) Nicetas, р. 666—667.

182

ходным положением, Хриз смело делал вылазки из своего гнезда с целью опустошительных набегов в окрестности, но спокойно держался на месте, если император посылал против него отряд или сам шел во главе войска. Хриз действовал во всяком случае независимо от Асеней; он стремился основать независимое славянское княжение в Македонии. В истории образования второго болгарского царства деятельность Хриза имеет, как увидим далее, глубокий интерес и значение.

За теми фактами и отношениями, которые ближайше касаются названных нами вождей, первые годы царя Иоанна остаются совсем в тени. Славянское движение перешло на южный склон Балканских гор и угрожало принять самые широкие размеры, отразившись в Албании, Фессалии и собственной Греции, когда на стороне славянских вождей стал влиятельнейший византийский вельможа, протостратор Мануил Камиза. Тогда (к 1200—1201 г.) оказалось, что и южным движением заправляла рука болгарского царя, который вскоре затем выступил с притязаниями на господство и в южной Болгарии. Чтобы выяснить положение славянского движения к началу XIII в., мы остановим предварительно на анализе и оценке новых материалов, остававшихся до последнего времени неизвестными. Разумеем два ораторские произведения, принадлежащие Н. Акоминату. Одно из них еще не издано, другое напечатано в Греческой Библиотеке г. Сафы ¹).

Оглавление неизданного слова не вполне соответствует его содержанию. Оно составлено по возвращении императора Алексея Комнина-Ангела из второго похода на сла-

¹) Первое нам сообщено г. Миллером. Оно должно появиться во II томе его издания Historiens Grece, p. 496—502. Τοῦ αὐτοῦ λόγος εἰς τὸν αὐτοκράτορα Ἀλέξιον τὸν Ἄγγελον ἐξελθόντα κατὰ τοῦ Ἰβαγκοὐ, εἰθ’ οὕτως εἰς τὴν ἀνατολὴν διαβάντα, ὃτε καὶ τὸ περὶ τῶν θείων μυστηρίων ἐλαλήθη δόγμα. Второе, изданное Сафой, I. p. 90—97, было уже нами поставлено в связь с другими известиями этого времени, в сочинении Византийский писатель Н. Акоминат, стр. 198—205.

183

вин ¹), но главнейше имеет в виду не то движение, которое произведено Иваном-Алексеем, а обстоятельства, касающиеся Хриза, владетеля Просека и Струмицы. Правда, оратор бросает взгляд и на предыдущие факты, даже из времени Исаака Ангела, но это обгоняется недостатков крупном фактов, которые бы заслуживали похвалы и давали материал для слова.

«Всегда пекущийся об нас Промысл мудро устроил, вручив тебе власть тогда, когда наши дела находились в дурном состоянии. Империя склонялась к падению и сей царственный город, подобно евангельской жене, которая в течении осьмнадцати лет была одержима сатаной, в такой же точно период времени с расслабленными членами лежал на земле и не мог подняться (тο-есть со времени переселения в лучшую жизнь блаженнейшего пожду царями Мануила ²). Извне нас окружали враги в доспехах и вооружении: с востока дерзко стремились турки, с запада с страшною яростью напирали алеманны, питая против нас злые умыслы; со стороны Европы — то отступническое племя валахов с вершин Балканских гор, уничтожавшее и разорявшее все, встречающееся ему на пути, то многочисленная куманская конница, — эта сухопутная стая крылатая, налетающая на нас и пожирающая все как саранча. В такие времена ты принял царство, когда гармония римской империи готова была порваться, подобно натянутой струне. Справедливо поэтому и начать слово с того, как ты, после царского венчания, посвятил себя на труды и подвиги Иракловы, желая соединить пошатнувшееся и скрепить ослабевшее. Никто не оспаривает твои прежние подвиги, содеянные до получения царской власти: они, как говорится, яснее солнца. Красный

¹) Χρεὼν γὰρ ἐπὶ βραχὺ στηοίξαντα ζώνῃ τῇ καθ’ ἡμᾶς ἐκ μόχθων τῶν ἑσπερίων (первый поход на запад) καὶ πρὸς τὴν ἕω πάλιν εὐθὺς (восточный поход)... καὶ νῦν ἐκεῖθεν αὖθις ἕσπερον ὁμοῦ καὶ ἑῷον ἐπαναλύσαντα συνοργιαστὴν Ἄρεως (второй поход на славян).

²) Указание на главу 13, стих 11 евангелия от Луки. Это место служить для нас основанием пометить эту речь 1199 годом.

184

цвет твоей порфиры еще почтенней в следствие того, что он обагрен кровью варваров,—об этом знают восточные города: Тарс и Аназарв, и Антиохия и Александрия. Ты обозрел и области, орошаемые рекою Нилом, помогая царю-родственнику, увлеченному в пасть Андроника как в зияющее жерло ада и выносившему тяжкие страдания ¹). И приняв венец, ты не изменился против прежнего, но для всех стал отрадой; и с самого начала власти никому не причинил огорчения: никого не подверг изгнанию и не казнил смертью, как поступали почтя все прежние цари при вступлении на царство, и нисколько не переменил свою мягкость и доступность.—Мало тебя сравнить с Давидом, ты уподобился Христу.—Империя уже не находится в опасности и не качается из стороны в сторону, как корабль во время бури или как дом при землетрясении; она не чувствует более недостатка в денежных средствах, довольствуясь ежегодными доходами; ты не любишь подписывать смертные приговоры своих стилем; из-под своего драгоценного венца не бросаешь сожигающий взор и не бываешь причиной горячих слез. Ни одна женщина не облеклась печальную одежду по твоей вине, оплакивая мужа, которого покрыла черная смерть. Не найдешь такого, кто бы потерпел членовредительные наказания: отсечение рук, лишение глаз, выпущение внутренностей. И как награду за эти подвиги, ты получил падение и обращение в бегство и конечное исчезновение всякого племени отступнического и иными способами злоумышляющего,—ибо не попустит Господь долго тяготеть жезлу грешников над жребием праведных,—внутри же смирение и уничижение всех людей гордых и замышляющих тиранию.

Прежние цари все старание прилагали уничтожать злодеев и поражать лукавых; ты же, уповая на Бога, отринул

¹) Указание на ближайшие события по смерти Мануила Комнина; здесь разумеется сын его Алексей II.

185

эти способы и смиряешь более любовью, успокаиваешь благорасположением. В особенности ты обнаружил эти качества, когда имел дело с отступниками, будучи Ираклом по отношению к родному тебе царю. Если же и против тебя питают тщетные замысли, то в этом ничего нет удивительного: всегда порок сопутствует добродетели. Напротив, было бы достойно удивления, если бы кто, поднявшись до Бога, укрылся от всевидящего она, или если бы отступник, не имеющий качеств богоравного, избежал руки императора,— о чем и вчера и недавно мы приносили Богу благодарение и пели радостные песни о твоем победоносном возвращении.... Этот Кеанфий и Карион, низкий раб по доброй воле, чужеземный отпрыск дикой маслины, облагороженный прививной прекрасного побега из твоего сада, прежде как свинья питавшийся желудями, ныне же упитанный и разжиревший от лучшего пшеничного хлеба—вдвое ужасное и невыносимое дело—злая и неблагодарная природа! И так, по состоянию беглый раб, давно повянувший отечественную землю, он со всем расположением был принят царем, удостоен лучшей доли и внесен в списки наших граждан. Но ни во что вменяя награды, он снова обратил взоры на холмы и горы, перешел к прежнему и сродному ему роду жизни и, получив подкрепление от своих сородичей, как сатана питается утвердить свой трон рядом с престолом Бога. Безумнейший и неблагодарнейший человек! Тебе ли звуками военной трубы призывать на бой с императором, который образовал тебя в такой прекрасный вид, тебе ли, не умеющему взяться и за пастушеский рожок! Тебе ли, не дальше как вчера одевавшемуся в овечью шубу и носившему на ногах обувь из бычачьей кожи, мечтать о богато вышитом одеянии и красных сапогах! Убежав на горы и держась на вершинах, как не убоялся ты находиться близь громов!.... Порождение ехидны, излившее яд на грудь, отогревшую тебя. Тщетно император осыпал тебя благодеяниями, наполнил тебя своим семенем, сообщив свой свет как солнце лу-

186

не, и не держал тебя в отдалении, но принял в брачный союз. Ты же, безумно поднявшись со своего места, пал с высоты и обратился в ничтожество, подобно блудящему огоньку. Ты еще умственно приготовлял себе и только воображал трон на горах, и вот как молния свержен с высших сфер и подобно той отступнической силе погрузился в самые пропасти земли; еще не вступил на колесницу, и вот уже покатился стремглав! Подобно евангельскому лукавому рабу, когда господин и царь медлил идти на тебя по причине болезни в ногах¹), ты воспользовался этим для осуществления коварных замыслов и подвергал истязаниям своих сорабов; а он, явившись против всякого ожидания, уничтожил твои замыслы.... Только еще завидел он тень твою, божественный самодержец, как потерял присутствие духа и, боясь ожидающего его наказания, возвратился к прежней доле и сознал свое положение. Удивляясь началу этого величайшего подвига, мы не знаем как похвалить то, что было потом.

Нужно сказать правду, мы отчаивались в надежде и думали, что твоя держава предпринимает почти недостижимое дело, воображая в нашем уме отвесные горы и отчаянных мужей. Но ты пришел и победил: взял местечко и смирил надменность варваров, скала уступила ударам стенобитных машин и варвары удалились с высот, по которым они прыгали как дикие козы. В этом деле мужество и благоразумие оспаривали друг у друга первенство. Ибо мужество мечем и войной преследовало врага, подступало к стенам и делало недоступные места удобопроходимыми; благоразумие же, спешившее перехитрить врага, предлагало превосходные способы и, принимая обманчивую внешность, не выходя из палатки, коснулось высоких холмов и напугало

¹) Τοῦ κοινοῦ δεσπότου καὶ βασιλέως κατὰ σοῦ χρονίζοντος ἐπελθεῖν διὰ τὴν καχεξίαν τῶν βάθρων τοῦ σώματος, p. 499 D.

187

врага без выстрела и без крови ¹). Одно обратило неприятеля в бегство ржанием коней и звоном оружия, и густыми рядами воинов, другое подошло к отступнику в молчаливой силе и как гомерическая богиня наступило на его голову и повлекло его к смерти.

Ты возвратился от этих западных трудов и подвигов любезный нам и приятный.—Церковь, как Вирсавия в царю Соломону, вошла к тебе и, поклонявшись до земли, просила царствования мирного и невозмущаемого, ибо ее достояние расхищал другой отступник... Правда, тебе сопутствовали (во втором походе) стратиги и лохаги и вспомогательные фаланги, с тобою были и военные отряды, но едва ли был один или двое таких, которые помогали тебе в совете ²). Уже не буду говорить, что были такие советники, которые отговаривали тебя от состязания с варваром и всячески охлаждали твою ревность, и из многих весьма небольшое число захотело идти в поход,—самые ромэйские войска, стоявшие на западе, колеблющиеся и нерешительные, по своему военному духу, могли считаться скорей отсутствующими, чем присутствующими, ибо всякий раз при встрече со врагом они терпели поражение ³). Подобно евангельскому царю, празднующему брак сына своего, ты неоднократно приглашал азиатские отряды, как на готовый пир, на борьбу с отступником. И они, не взирая на новоприобретенные поля и «супруг

¹) Ἡμὲν γὰρ ἀνδρεία ξίφει καὶ πολέμῳ μετήρχετο τὸ πολέμιον καὶ τείχεσι προσέβαλλε καὶ εὐπόρευτα ἔτίθετο τὰ δυσπόρευτα, ἡ δὲ καταστρατηγῆσαι σπεύδουσα τὸ ἀντίπαλον ἡγεμονικὰς ὑπετίθετο μεθόδους, καὶ τῆς σκηνῆς μὴ προιέναι παρέχουσα δόκησιν, τῶν ὓψεων ὕπτετο τῶν βουνῶν καὶ διεθρόει τὸν παλαμναῖον, ἄτερ βέλους, ἄνευ αἰματος.

²) Εἰ γὰρ καὶ συνωμάρτουν σοι στρατηγοί τε καὶ λοχαγοὶ καὶ φάλαγγες συνεξεδήμουν ἐπίκουροι, καὶ στρατιῶτιδες ἴλαι συνείποντο, ἀλλ’ οἱ μὲν πρὸς βουλὴν συμπνοοῦντές σοι καὶ συγκάμνοντες, βασιλεῦ, καθ’ ἕνα που καὶ δύο μόλις ἐξηριθμοῦντο, p. 500. D.

³) Αὐτὰ μὲν γὰρ τὰ ‘Ρωμαικὰ ἑσπέρια τάγματα, ἀμφίβολα ταῖς γνώμαις καθίσταντο, καὶ ἀπόντα μᾶλλον ἤ παρόντα ταῖς προθυμίαις ἐκρίνετο, τοσαντάκις ὑποπεσόντα τοῖς ἀντιπάλοις, ὁσάκις αὐτοῖς συνεπλάκησαν.

188

волов», все дружно сошлись и обратились в день брани на метающих стрелы сынов Ефрема. Окончив предприятие, одних как недостойных участвовать в победном пире, оставил в нерадении, других же, из земледельцев, приказал внести в военные списки как способных для военного дела и принял их в сообщники победной радости¹).

Возвратившись в столицу и не успев еще сказать милое приветствие, ты отправился тотчас же на восток. А те, что отличаются буйством и дерзостью во время мира, робки же на войне, задумали в это время восстание. Ты же, составил мудрое решение, многообразно подверг их бесчисленных ударам ²). Ибо зная, что для любостяжательных ничто но может быть так тяжко и больно, как лишение ж потеря несправедливо присвоенного, и понимая, что давнишние беспорядки и неспокойное состояние ромэйской империи придали войску жалкий дух стяжательности, приучив военное сословие к легкой наживе и сделав его робким и боящимся жертвовать жизнью, так что не на то обращены его усилия, чтобы обогащаться добычей от варваров, но чтобы удержать за собой неправильные приобретения, — ты приказал записать всех, которые отказались идти в поход на варваров, так что они имели с тех пор общественный приговор, опозоривший их лица ³). И эти жестокосердые не только подчини-

¹) Ἐκ δὲ γεωργικῶν ὄχλων ἑτέρους αὐτοματίσας εἰς στραπώτας καὶ μεταμείψας εἰς ἀγαθοὺς τὰ πολέμια, κοινωνοὺς τοὺς ἐπὶ τροπαίῳ σου χαρᾶς προσειλήφεις...... p. 501 Β.

²) Место не совсем для нас понятное: оἱ μὲν αὐθάδεις οὗτοι καὶ φυγοπόλεμοι καὶ θρασεῖς μὲν ἐν εἰρήνῃ, ἐν δὲ πολέμῳ δειλοὶ, δίκας ὤοντο γενναίας ὑφέξειν τῆς ἀπειθείας καὶ διαγραφήναι τῆς βίβλου σου... βουλεύματι δὲ σοφῷ καὶ μικρῷ θεοπλόκῳ χρησάμενος ἐννοήματι, καὶ μὴ στήσας αὐτοῖς τὰς ποινὰς ὧν ἐπλημμέλησαν, μέρίων αὐτοὺς μαστιγώσεων πλειόνως ἐκόλασας.

³) Εἰδὼς γὰρ οὐδὲν οὕτω τοῖς πλεονεκτοῦσι θυμαλγὲς καὶ ἀφόρητον ὡς τὴν ἀκούσιον τῶν ἀλλωτρίων ἀπόθεσιν καὶ ἀπόκτησιν, ἐπιστάμενος δὲ καὶ ὡς ἡ τῶν Ῥωμαικῶν πραγμάτων χρόνιος ἤδη διαφορά τε καὶ σὐγχυσις μοχθηρόν εἰργάσατο καὶ φίλοκτἡμον τὸ στρατιωτικόν, καὶ ἐμπορικόν τὸ ὁπλιτικον καὶ δεἴλανδρον όμοῦ καὶ φίλόψυχον οὐ γὰρ ὡς κτήσωνται τὰ τῶν βαρβάρων ἀνδρίζονται, ἀλλ’ ὡς μήπως ἀφαιρε-

189

лись воле твоей державы, но и радовались, что имели счастье получить царя, который не из палатки отдает военные распоряжения и не чрез дозорщиков осведомляется о том, как расположен неприятель и это обратил в бегство врага, но как впереди всех идет и устремляется, и метает копье и едет на коне. Блистательный тому пример самые недавние подвиги. Ибо, беседуя с нами подданными в своем дворце и приветствуя любящих зрелища граждан в цирке, вдруг ты очутился по ту сторону пролива и отсюда какою-то по естественною силою перенесен был к персам и как привиднее предстал перед ними¹). Не так царь зверей одним рыканием приводит всех в трепет, как ты своим появлением напугал персов...

Так, богоравный царь, возвеличились дела твои; ты соделал все в мудрости, соединив с благочестием мужество и благоразумие. Ты имеешь помощницей в трудах истинное мужество между женщинами, госпожу нашу и царицу, которая, не только занимает место по правую твою сторону с приличным женщине видом, одетая и украшенная золотым убором, то есть боголюбезными делами, и склоняя к тебе полный внимания слух; но как Афина вела борьбу с гигантами, так и она ополчилась на беспокойных и любящих смуты. От нее не укрылся тайный заговор злых людей; оставаясь во дворце се слугами во время твоих походов на варваров, она не бывает безучастною к твоим трудам на войне ²). Ты приготовляешь стрелы и машины про-

θεῖεν τὰ μὴ δικαίως κτηθέντα δεδίασί τε καὶ τὴν ἀντιμέτωπον μάχην ἐκκλίνουσιν, ἀπογράφεις πάντας ἐνσημηνάμενος μέλανί τε καὶ δόνακι τοὺς μεθ’ αἰματος καὶ δόρατος συμπλακἡναι τοῖς βαοβάροις ἀπειπαμένου», καὶ ψῆφον ἐντεῦθεν κληρωσαμένους, τὰ τούτην ἀχρειοῦσαν πρόσωπα.

¹) Τοῖς γὰρ ὑπηκόοις ἡμῖν εἰς προὺπτον διομιλούμενος, καὶ τῶν ἀνακτόρων ἔνδοθεν αὐλιζόμενος, καὶ ἵππων σταδιοδρόμων ἀμίλλαις τὸ θεατρομανοῦν τῆς πολιτείας πλήρωμα δεξιούμενος, αἰφνης πρὸς τὴν ἀντιπέραν ἐγένου, κάκεῖθεν ὡς ἐκ μηχανῆς καὶ τάχιον ἐννοήματος, τοῖς Πέρσαις ἐπικατέπτης κακὸν ὀναρ ταῖς τούτων ἐπιστησόμενος κεφαλαῖς.

²) Ἥτις (царица) οὐ μόνον ἐκ δεξιῶν σου παρίσταται μετὰ τοῦ πρέποντος τῷ θήλει σχήματος ἐν κροσσωτοῖς χρυσοῖς περιβεβλημένη πεποικιλμένη, ταῖς

190

тяв варварских крепостей, она же подобно Соломоновой жене, устроительнице дома, крепкой стражей оградила царство и, еще более того, — управляя и устрояя все ко благу, умом обращена к тебе, духовно содействуя тому, что та закашлял на поле брани; ее молитва как стрела устремлялась к Богу и привлекала его содействие»...

Приведенное нами слово касается по преимуществу славянских дел. Оно позволяет окинуть одним взглядом отрывочные замечания о славянском движении, разбросанные в истории Н Акомината и если не дать им точную дату, то поставить их в преемственную связь. Анализируя содержание слова, мы находим в ней указание на три факта, именно на походы: 1, против Ивана Алексея; 2, против Хриза; 3, и на восток; между описанием второго и третьего похода находится вставка о движении в Цареграде, случившемся в отсутствие царя. Далее, есть одно место, позволяющее приурочить это слово в 1199 г. Таким образом, переходя к изложению славянских дел, как они представлены в истории Н. Акомината, мы имеем возможность, руководясь фактами, почерпнутыми из похвального слова, выделить из них то, что бесспорно случилось до 1199 года и что последовало позже. Славянские отношения в действительности были далеко не такие, как они представлены в похвальном слове, а главное — в истории упомянутые три факта помещены как раз в обратной последовательности, чем в слове.

Бежавший из Болгарии боярин Иван, получив в управление филиппопольский округ, обманул доверие императора тем, что назначенные для войны с болгарами военные

θεοτερπέσι δηλαδὴ πράξεσι καὶ πρὸς σοὶ θυμήρη τὴν ἀκοὴν ἀνακλίνουσα, ἀλλ’ ἐν πολλοῖς καὶ ὡς ἐν Φλέγρᾳ ἡ Ἀθηνὰ τοὺς γίγαντας, οὕτως καὶ αὐτη τοὺς φιλοταράχους καὶ στασιώδεις χειρωσαμένη κατηγωνίσατο, καὶ οὔτε πονηρῶν ἀνδρῶν σύστρεμμα κρύφιον καὶ ἐνδόμυχον ταύτην διέλαθεν, οὔτε τοῖς οἰκοπέδοις τῶν βασιλείων προσμένουσα κατὰ τοὺς καιροὺς τῶν σῶν ἐκστρατεύσεων καὶ τῶν κατὰ βαρβάρων ἀπάρσεων ἀσυντελῆ σου τῇ ἀρχῇ τὴν οἰκουρίαν καὶ τὴν ὡς ἐν τόπῳ διάστασιν δείκνυσι, μὴ πυνιφαπτομένη σοι καὶ ἀπόντι τῶν κατὰ πόλεμον... — p. 502. Α.

191

силы и средства обратил против самой Византия. Слух об измене Ивана-Алексея чрезвычайно встревожил императора. Сделав распоряжение о сборе войска, он отправил между тем к своему зятю¹) доверенное лицо, не теряя еще надежды возвратить себе его расположение. Болезнь ног, по-видимому, препятствовала ему тогда же идти в поход. Но посол дурно повел дело и не только не убедил Ивана-Алексея бросить замысел, но и дал ему знать, что скоро будут царские полководцы и что ему следует спасаться в горы. Иван Алексей действительно оставил равнинную местность и ушел за Балканы, где греки не могли его преследовать: «можно ли гоняться за орлом, перелетающим с гор на скалы, говорили благоразумнейшие, как искать следов змея на скале или раздражать единорога, пренебрегающего стрелами, пускаемыми в его грудь»?²) Царское войско удовлетворялось тем, что овладело укрепленными местами и городами при подошве Балканских гор, главнейшим из которых и потребовавшим больше усилий была крепость Кричим. Первая часть похвального слова основана именно на этом мотиве: отступление Ивана-Алексея в горы и взятие византийцами укрепления Кричим ³). Но она осторожно обходит молчанием, что этот болгарин не терял из виду греческого войска, но приготовил ему засаду, в которую лопался отряд, предводимый протостратором Мануилом Камизой, при чем взят был в плен этот вельможа. Тогда византийцы снова должны были начать оборонительную войну, в которой не раз находился в опасности самый Филиппополь, так как Алексей, получив помощь от царя Иоанна,

¹) За него сосватана была малолетняя внучка императора Алексея, Феодора, рожденная от дочери его Анны и севастократора Исаака, умершего в плену у болгар; Nicetas, р. 623, ср. р. 709. ₉.

²) Nicetas, р. 677—678.₁₅.

³) Nicetas, р. 678: καὶ διδάξας οἷς εἴρηκεν ἀποσχέσθαι μὲν τῶν πεδινῶν ἐπιλαβέσθαι δὲ τῶν ὸρεινῶν... τῷ φρουρίῳ προσβάλλουσιν ὃ καθ’ ὑπὀβασιν ὄρους ἐν τόπῳ Κριτζιμῷ λεγομένῳ ἐδομήσατο ὁ Ἀλέξιος.

192

распространил стой набеги до Мосинополя и овладел темой смолян. С пленными греками обращался он весьма сурово и беспощадно: редких отпускал за выкуп на свободу, больше убивал, славянам же позволял оставаться на прежних местах, если они без сопротивления ему сдавались¹).

Византийский император обнаружил в это время крайний упадок духа и бессилие. Странная мучительная болезнь не давала ему покою. Избегая советов с докторами, он прикладывал раскаленное железо к ранам, чтобы утолить невыносимую боль, при чем запирался один в спальне и никого не принимал к себе на глаза. Болезнь продолжалась всю зиму; к весне он не мог еще стоять на ногах, но решился отправиться в Кипселы, сборное место войска, имеющего отправиться против славян. Опасность грозила не от одного Ивана-Алексея, против которого действовали зятья царские. Царь болгарский Иоанн двинул к весне летучие отряды куман и болгар во Фракию. Никогда еще эта стая не отваживалась на более смелый и опустошительный набег: почти в окрестностях столицы появлялись куманы, 23 апреля они опустошили Чорлу и напали на беззащитных постлан, собравшихся в этот день на ярмарку в местечко Куперий. Правитель области Феодор Врана послал предписание по селам и деревням, предупреждая сельское население о близости куман и запрещая собираться на ярмарку; но один монах из корыстолюбивых соображений разубедил поселян, что опасности нет и что слухи о куманах преувеличены²).

Не против Ивана и не для отражения дерзкого набега куман собраны были войска в Кипселах. Владетель Струмицы и Просека, болгарин Хриз, заняв неприступное положение, угрожал набегами в Македонии и овладел уже многими местами. Экспедиция против Хриза представляла боль-

¹) Nicetas, р. 680—681.

²) Nicetas, р. 659, 663—664.

193

шия затруднения в природе местности. Бывшие с императором старые и опытные военные люди советовали не предпринимать пока осады Просека, а подступить к нему тогда, когда будут заняты менее важные места, находящиеся под властью Хриза. Этим бы можно было поднять дух в византийском войске и с другой стороны—приготовить Хриза к уступчивости и миролюбивым предложениям. Неблагоразумно, говорили, начинать дело с атаки недоступного пункта и вести войско на скалистые утесы, что во всяком случае сопряжено с кровавым потом, потребует многих усилий и будет стоить громадной траты военных сил¹). На военном совете одержал, однако, верх голос людей, не имевших военного опыта, но пользовавшихся личным расположением государя. Эти последние были того мнения, что нужно идти прямо на Просек, что от сдачи этого места зависит исход экспедиции. Если будет взят Просек, говорили они, мы не встретим сопротивления в стране. Решено было идти на Просев и разорить самое гнездо Хриза.

Следует здесь припомнить вторую часть похвального слова, где речь идет о походе на другого отступника, не названного по имени. Эта часть построена на двух мотивах: участие восточного отряда в осаде неприступной крепости и смелое решение императора и его любимцев, которое не согласно было с робкими и нерешительными мнениями старых и опытных генералов. Из истории Н. Акомината мы узнаем, что именно в деле под Просеком участвовал вспомогательный отряд, посланный анкирским эмиром²), и что осада этого места была предпринята действительно вопреки мнению большинства присутствовавших на военном совете. Таким образом, сходство в этих чисто формальных признаках, позволяет нам сблизить вторую часть похвального

¹) Hicetas, р. 667.

²) Nicetas, р. 668. ₁₄. καὶ παρὰ Περςῶν ἐάλωσαν Βλάχοι δορύπτητοι, οὐς ὁ τῆς πόλεως Ἀγκύρας σατράπης ἐπικούρους ἀπέσταλκε βασιλεῖ.

194

слова с рассказом Никиты о походе на Хриза—оговорка, которую поймет всякий, потому что в похвальном слове мы имеем дело не с лицами и фактами, но с риторическими фигурами, с библейскими именами и с темными намеками. Слово обходит вопрос о результатах похода императора. В трех военных событиях того временя оратор нашел довольно материала, чтобы умолчать о постыдных сторонах в «подвигах» императора, но эти последние сохранялись нам и труде историка.

Попытка осадить Просек и принудить Хриза к сдаче действительно не соответствовала тень средствам, который располагал император. «Ромэи совершали чудные и достойные удивления дела. Одни со щитами и с мечами наголо, другие с луками и стрелами взбирались на утесистые вершины укрепления и бешено бросались на гарнизон, защищавший стену и крепость. После многих усилий и резни они прогнали варваров с укрепления, недавно возведенного для защиты входа. Были и такие, которые как дикие козы пробирались по утесистым склонам, чтобы попасть за стены и сделать нападение на самую крепость. Когда же они почти уже совершили блистательный подвиг, обратив в бегство защитников стен и принудив их запереться в цитадель, тогда только обнаружилась тщетность их невероятных усилий. Ибо не нашлось никого, кто бы мог доставить им орудие, чтобы сделать пролом в стене. Тем не менее, не теряя присутствия духа и горя негодованием против начальника царской артиллерии, они действовали вместо кирок руками и щитами, разбивая связь между камнями. Дело шло весьма медленно, и они много страдали от врагов, занимавших высоты. Наконец прибыл заведывающий осадными снарядами и принес несколько кирок в одной связке. Нужны были еще лестницы, чтобы взобраться на самую стену, но и их не скоро могли доставить. В следствие этого, не упорствуя далее в невозможном предприятия, с неохотой они сошли оттуда. В самом деле, валахи говорили потом, что ри-

195

мляне могли бы взять крепость и захватить в ней Хриза, если бы они приготовили стенобитные орудия и своевременно доставили их на место¹)». На следующий день болгары отлично пользовались своими метательными машинами и убили многих греков спускаемыми с высот камнями. Они имели прекрасного механика, который заведовал метательными снарядами: сначала он служил в византийском войске, но потом ушел к Хризу, когда греки перестали исправно платить ему жалованье²). Ночью болгары сделали вылазку, испортила снаряды, расставленные византийцами на высотах и напали на ночную стражу. Напуганные греки побежали к палатке протовестиария Иоанна, который тоже обратился в бегство. Болгары поделили между собой добычу, найденную у протовестиария; цветные сапоги, отличие сана, доставили гарнизону Просева много поводов смеяться над византийцами. Этим собственно и кончаются подвиги императора под Просевом. Он вступил в переговоры с Хризом и заключил с ним мир, весьма постыдный для империи. Именно император признал Хриза независимым князем Струмицы и Просева и других окрестных городов. Для скрепления союза Хриз обязался жениться на принцессе Феодоре, которая если не была еще женой, то считалась невестой Ивана-Алексея³). Феодора отправлена была в Просек, где и совершено бракосочетание.

¹) Nicetas, р. 669—670.

²) Nicetas, р. 671. ₁₅. Не на этого ли артиллериста негодует оратор, говоря о корыстолюбии военного сословия?

³) Nicetas, р. 673, сравни 709. ₁₂. Рукописи Никиты представляют много особенностей в истории Алексея Ангела. Так, во многих списках недостает всего того, что находится на 637—653 стр. Боннского издания; многие отделы изложены в большинстве виденных нами списков гораздо короче, чем и изданном тексте. Заметна вообще некоторая небрежность в самой отделке произведения, зависящей уже не от издателей, но от самого автора. Укажем для примера на следующее: брачные союзы со славянскими князьями конечно не были особенно лестны дли византийских принцесс. Только важные политические соображения могли побудить Алексея Ангела выдать свою внучку Феодору за Ивана-Алексея. Этой молодой, может

196

Можно удивляться искусству, с каким оратор выполнил весьма неблагодарную задачу—сказать похвальное слово императору по возвращении его из бесславного похода. Спасением для него была форма, которою он владел в совершенстве, равно редкая начитанность и уменье брать подходящие образы из библии, из новозаветной церковной истории, из мифологии и древней истории. Как бы то ни было, дело с Хризом казалось улаженным, и славянскому движению в

быть малолетней принцессе (которая происходила от Исаака севастократора, руководящего заговором против Асеней и умершего в плену у болгар и дочери Алексея Ангела Анны) пришлось служить приманной не для одного Ивана. Славянский вождь Хриз, завоевавший себе у Византии независимое княжение, заключает с императором мир и получает вместе с тем руку Феодоры: Nicetas, р. 672.₂₀ τὴν τοῦ πρωτοστράτορος θυγατέρα τοῦ συνοικοῦντος ἀπέζευξε καὶ τῷ Χρύσῳ ταύτην ἐκπέπομφε. Имея в виду, что о возмущении Ивана-Алексея рассказывается в истории ниже, чем о брачном союзе Хриза с Феодорой, мы сначала просто думали видеть здесь обмолвку, или недосмотр Никиты. Недосмотр действительно есть, но совсем другого рода. Восстание Ивана-Алексея предшествовало событиям, вызнавшим признание за Хризом самостоятельности. Хриз как бы должен был возместить убыль: Иван изменил, на его место приняли Хриза. Феодора могла считаться совершенно свободной после того, как муж ее был объявлен изменником, и рука ее предложена Хризу. На этом родстве Хриза с одним из знатнейших византийских родов (Мануил Камиза—был второй муж Анны, дочери Алексея, и отчим Феодоры), основывались дальнейшие факты распространения славянского движения на полуострове. История Никиты выдает себя именно в этой части недостатками, происходящими от спутанности, слабой отделки всего труда и поспешности. Сказав, на стр. 672—673, о бракосочетании Хриза с Феодорой, Никита снова говорит об этом, после рассказа о возмущении Ивана-Алексея и о плене Камизы, на стр. 709. ₁₁ ὁ γὰρ βασιλεὺς ἄλλαις τε μέθοδοις ἐχρήσατο μεθ’ ὐπουλίας μετιὼν τὸν Χρῦσον, καὶ δὴ καὶ τὴν θυγατρόπαιδα Θεοδώραν, ἤν τῷ Ἰβαγκῷ κατηγγῦησεν, ἐμνήστευσεν αὐτῷ εἰς εὐνέτιν ἐκ Βυζαντίου μεταπεμψάμενος. Другое доказательство сбивчивости системы Никиты видно из следующего: на стр. 658. ₁₈ он говорит о сборе войск в Кипселы, разумеется, с целью направить их к северу, против болгар. Но затем, как бы забыв сказанное, историк занимается совсем другим: болезнью Алексея, устройством судьбы дочерей его, набегами скифов и влахов, и только на стр. 665 начинает рассказывать о походе на Хриза, для чего собственно и собрано было в Кипселах войско. Но было бы ошибкой думать, что событии, рассказанные на 659—664 стр. случились и период между объявлением похода и самым походом.

197

Македонии был положен предел. Не уменьшалось лишь движение, виновником которого был Иван-Алексей. Напротив, оно с новою силой отозвалось в Македонии, Фессалии и Греции, когда во главе этого движения встал протостратор Мануил Камиза. Мы говорили, что этот богатейший и знаменитейший вельможа, двоюродный брат императора, имел несчастье быть захваченным в плен Иваном-Алексеем. Болгарский царь Иоанн, в которому отправлен был Камиза ¹), соглашался дать ему свободу за весьма ценный выкуп,—в два кентинария золота. Дело не состоялось лишь из-за жадности императора, который, конфисковав имущество протостратора, не расположен был делать никаких расходов в его пользу. Тогда М. Камиза обратился с подобной же просьбой к своему зятю, владетелю Просека и Струмицы, который и уплатил за него выкупную из плена цену. Получив свободу и живя у своего зятя, М. Камиза еще раз просил императора уплатить за него выкуп, но также и на этот раз его просьба не была уважена. Тогда зять и тесть начали мстить Алексею враждебными действиями: они взяли Пелагонию (Битоль) и Прилеп, прошли в Фессалию и возмутили Пелопоннис²).

В то время, не находя более средств бороться с Иваном-Алексеем, император решился образовать еще независимое княжение на полуострове, уступив болгарскому боярину города и области между Филиппополем и Балканами³),

¹) Nicetas, р. 707. Для характеристики отношений, в которых стоял Иван-Алексей к царю болгарскому, важно следующее место, р. 679: После победы над греками этот вождь πλεῖστα γὰρ ὃσα τῶν ἀγελαίων ζώων.. παραδοὺς τοῖς πρὸς Αἷμον ἀπάξουσιν ὸμοφύλων μετὰ καὶ μοίρας αἰχμαλώτων Ῥωμαίων ώσπερ τι σκύλων ἀφαίρεμα καὶ ἀπὸδασμα τῷ ἄρχοντι τῆς Ζαγοράς Ἰωάννῃ καὶ χάριν ἀμοιβὸν ἐσόμενα, ἐπεὶ καὶ σπεισάμενος Ἀλεξίῳἐκεῖνος κατὰ Ῥωμαίων διαθήκας διέθετο.

²) Nicetas, p. 708—709.

³) Ibid. p. 686. ἀλλὰ μηδ’ ἄν ἑτέρως σπείσασθαι διετείνετο, εἰ μή χωρῶν. καὶ πόλεων ἐγγρόφως αὐτῷ βασιλεὺς ὑπεκσταίη ὁπόσας αὐτὸς ἐχειρώβατο.

198

согласившись даже возвратить ежу бывшую его невесту, принцессу Феодору. Уже подписано были условия договора и произнесена обычная священная клятва, как коварная византийская политика нашла средство отделаться от докучливого врага. Ивана-Алексея пригласили на свидание с императором; легковерно положившись на клятву и честное слово итератора, боярин явился в назначенное место, но его взяли под стражу и заключили в оковы. Брат его Митя бежал в Болгарию; города и села, имевшие составить княжение Ивана-Алексея, без труда были занята императорскими войсками.

Изложенные события частью не известны составителю похвального слова, отнесенного нами в 1199 г.; в особенности окончательное падение Ивана-Алексея случилось уже после произнесения этого слова¹). То, что последовало на Балканском полуострове в ближайшие затем годы (1200—1201), может быть проверено анализом другого ораторского произведения Н. Акомината, изданного г. Сафой 2). Происхождение его относится к 1201 году.

«Богоподобный император! и во многом другом ты сравнялся с царем Давидом, представляя в себе образец его добродетелей, и уподобился ему по новым тяжким случайностям. Там жестокосердый сон вооружился против отца, здесь один из кровных твоих родственников: я не хочу, да и не имею нужды называть его по имени. С дерзостью мальчишки нанеся тебе удар, он поступил преступнее, чем тот бунтовщик против отцовской власти.... Попавши в плен и будучи заключен под стражу, он не выждал времени, пока император освободит его, но покупает себе свободу ценою всех нас и продает

¹) Что касается третьей части похвального слова (о походе на восток) и вставки о движении в столице,— эти обстоятельства, не имеющие прямого отношения и славянским делам, мы не будем здесь подвергать подробному разбору. Достаточно сослаться на сочинение: Византийский писатель Н Акоминат из Хон, стр. 193, где предложен анализ похвального слова, трактующего специально о походе на восток,

²) Μεσαιωηχη Βιβλιοθηκη I. p. 99, перевод в комментарий в моем сочинении Византийский писатель Н. Акоминат, стр. 198.

199

все ромэйское государство, чтобы искупить свои безграничные ошибки на войне; наконец соединяется с врагами, решившись вести против нас войну. Ты предпринял поход против одного изменника, а их восстало двое, трое и еще более!

Один из них подобно гомерическому коню,—и теперь еще не удержишь его,—раз сорвавшись с привязи, бешено несется по равнинам и, почти не касаясь земли, стремится в источникам Аксия и Пинея, чтобы вымыться в тамошних водах и на свободе гулять на тех лугах, или может быть, как скале, с вершин Балканов упавшей в наши долины, ему суждено лечь во главу угла. Приняв на себя вид Моисея, он получил пагубные повеления от того варвара на Балкане как заповеди на горе Синае и, руководствуясь исходящими оттуда наставлениями и объяснениями, мечтал о самой широкой димагогии ¹). Ты же едва только дал вид, что имеешь намерение двинуться на него, едва только обнажил свой меч, уже сделал его робким и негодным как ворону. И вот, он стал теперь как сор перед ветром и как пыль, поднимаемая бурей.

Второй отступник был в свойстве с первым, но происходил из другого народа: легко изменчивый и как хамелеон многообразный по злодействам. Подобно скорпиону и жабе он засел в каменистые и недоступные места; потом, когда ему наскучило оставаться за безопасными твердынями, как раковина или устрица понемногу выползает из-за сводов своего жилища, открывая каменные затворы. Сначала заботясь о спокойствии своего родственника, он ратовал про-

¹) Прекрасное место, точно и ясно показывающее, что М. Камиза действовал не только в союзе с царем Иоанном, но прямо исполнял инструкции, полученный из Болгарии: μᾶλλον μὲν οὐν εἰς Μωσέα προσκοιῶν ἑαυτὸν, καὶ καθάπερ πυξία οὐκ οἶδ’ ὁποῖα καὶ φράσαιμι, ὡς ἐκ Σιναίου τοῦ Αἳμου τὰς ὁλεθρὰς ἐντολὰς τοῦ βαρβάρου καὶ τὰς ἐκεῖθεν ἐνδόσεις ὡς ἐμφάσεις κρείττους ἐγχειρισάμενος, δημαγωγίας ἐφαντάζετο μείζονα, ἄλλοτε ἄλλοις τῶν δρωμένων παραπετάσμασι φαντασιώδεσι χρώμενος.

200

тив его врагов, но потом варварски презрел его и коварно обманул твою державу. Прежде же всего, прикрываясь двоицей связи, душевной и телесной, он подходит неслышно, в обуви богини мщения, и быстро производит рассечение того, что, однажды разделившись, не может более вступить в связь и единение. — Намек на то обстоятельство, что притворная привязанность Хриза была причиной выдачи за него замуж царской родственницы.— Конечно, чада веры воздвигаются и из тех камней, которыми он покрывается и на которые всегда полагается, при том же он уверял: пусть горы падут на него и пусть холмы покроют, если он отстанет от державы твоей или склонится на другую сторону. Он бережется перемены места и как каменотес на свале или камень, обделанный в человеческий образ, не хочет двинуться вперед. Окаменел как мифическая Ниоба и не трогается с места, связанный узами рабства¹): вниз головой он пустил корни, простирая голову к твоим ногам, посему находится без движения. Воображаю себе, если бы этот варвар с высоты нагнулся к реке Аксию, протекающему близь Просека и в воде его увидел в слабых чертах свой образ — вверх ногами, тогда он смирился бы и издал жалобный вопль.— Чего же не сделал бы он, не говорю увидев тебя, царь, собственными глазами, но если бы только твое копье блеснуло перед ним? Но обманываемый разными стратегическими твоими движениями и попадаясь как рыба на живчик на твои глубоко обдуманные мероприятия, убоясь наконец определенной ему смертной казни, он поступается теми селами и городами, которые отдал ему за союз против нас тот безумный враг своей отчизны. Трудно остановить солнце, неуто-

¹) Оратор без сомнения имеет здесь в виду упорное несогласие Хриза явиться в Константинополь. Судьба Ивана-Алексея была известна Хризу, и он настоял, чтобы принцесса Феодора, предложенная ему в невесты, приведена была в Просев, Nicet, р. 673, 709. В сочинении Визант. писатель Н. Акоминат, стр. 199 мы отнесли эту характеристику на счет Ивана-Алексея; теперь не знаем, что судьба этого вождя была решена ранее произнесения разбираемого нами слова.

201

мимое по природе, иди на долго связать крылья орлу и привыкшего к надземным пространствам сделать низколетающим. Когда этот варвар заметил, что ты обратился к другим делам, он принял это за роздых и успокоение от трудов. Но ты всегда был изобретателен на средства и опять возвращаешься туда же, куда ходил незадолго перед тем, показав самыми делами, что ничто не может сравняться с твоим благоразумием. Что скажу тебе? Обдуманный ли твой план похвалю, стратегический ли подвиг, или буду прославлять возвращение в город после долгого отсутствия, потом второй поход и сражение, приготовившее другие трофеи?

А кто это тот, который поднимает на нас оружие и питает против нас бешеный гнев? Положив в свое седалище заоблачный Балкан, как небесную твердь, и восстав на тебя, он пускает оттуда искусственные громы как псевдокронион Салмоней и провел в этом бесстыдстве уже целые годы. Но и он, заметив, что кожаный громовый снаряд долго не выдержит и разорвется, простирает тебе руку и заключает союз ¹). И тот, кто прежде в глупых замыслах поднимался вместе с тамошними горами и кого надменность заносила выше горных вершин, ныне познал свою прежнюю долю и вспомнил о рабстве, своем сверстнике и воспитателе. Из надменного преобразовавшись в униженного и подчинившись твоей державе, каким-то чудным образом он нашел возвышение в смирении и честь в подчинении, и еще крепче связал себя узами рабства, обязавшись быть в числе твоих союзников и друзей²). Да позволено мне будет сказать и следующее: подражая созвездию Большой Медведицы, которая где-то обращается, изгибаясь и как бы подстерегает созвездие Ориона, и сей испуганно посматривает

¹) Эта превосходная картина посвящена царю болгарскому Иоанну.

²) Καὶ μᾶλλον ἄρτι τὴν δουλείαν ἀνέλυσε τοῖς σοῖς ἐνσπόνδοις ἐγγραφεὶς καὶ συμμάχοις, ἤπερ πρότερον αὐτὴν ἀπεσείσατο Σατάν σοι καὶ ἀντάρτης φαινόμενος; Σαθα Ι, p. 95. Указание на условия мира с болгарами в 1101 г.

202

на тебя героя и на твою силу и державу¹). На короткое время и как бы мимоходом захватив тиранию в Мизии, вот уже он идет против себя и дает разуметь о последнем переходе в худшему. Так думать и говорить внушает мне не безотчетная ревность души и не тщетная сердечная боль, но глубокая уверенность, что Господь не попустит на долго жезл грешных на жребий праведных, равно как и убеждение в том, что всегда подчиняется часть целому и что отделившееся от согласия никогда не может быть страшно и пользоваться успехом. Хотя этот варвар, получив в обитание северный полюс, перед тамошними звездами разыгрывает роль вечно блистающей и как бы недоступной власти; но твоя царственная ось, содержащая почти весь мир, сорвет его с северной сферы и уведет с собой на запад и небожителя низвергнет в тартар.

Итак, ты возвратился к нам, совершив не один только подвиг, но уничтожив широкий замысел наших врагов как многоглавую гидру Ираклову. Одного, как льва, рыкающего на нас (он происходит из царского рода), отогнал прочь; другого, как змея, гнездящегося на скале и не оставляющего следов после себя, принудил к рабству. Вместе с ними укротил того, который напускает жгучий пламень огня и дополняет троякое свойство того чудовища и который могущественнее обоих первых... Но здесь, я знаю, у меня недостает того Платоновского: один, два, три: где же четвертый? К трем указанным изменникам по нужде я мог бы присоединить и четвертого, того маленького, на Ферсита похожего человечка, если бы настояла необходимость указать в этом слове и сосуд для

¹) Неискусное применение прекрасной саги Пиндара. Плиона с дочерями шла по Виотии и повстречала Ориона, которому понравились молодые девицы, так что он пожелал овладеть ими. В испуге они бросились бежать и были в бегстве в течение пяти лет. Наконец, Зевс сжалился над ними и дал им на небе место между звездами. Но с тех пор навсегда остался у них страх к Ориону; Pauly, Real—Encyclopédie, под словом Орион.

203

вмещения обильных твоих подвигов. Но в настоящем случае нахожу более приличным изречение Соломона: от трех трясется земля, и четырех она не может носить¹). Посему предпочитаю к трем бедствиям, волновавшим западные провинции, присоединить того домашнего ящера, который цепляется за царские твердыни²). Мудрый миф изображает спящего льва, одна только протянутая лапа которого побуждает мышь свернуть с дороги, равно описывает комара, который хотя и жужжит над царственным зверем, но легко попадается в паутинное тенето. Но этот комар, которого вывел остров Кипр, или эта мышь, которую родили Родопские горы!.... Да погибнет он бесславно и не будем произносить его имени, как некогда эллины дали зарок называть того, это поджег храм Артемиды в Ефесе».

Похвальное слово, рассматривающее славянские отношения в 1200 и 1201 годах, составлено по-видимому после двух походов императора Алексея Комнина-Ангела на запад и заключает в себе намек на обстоятельства, вызвавшие эти походы и последующие за ними. Если не много новых фактов сообщает оно в характеристике движения в южной Болгарии, во главе которого стояли боярин Хриз (Добромир), Мануил Каниза и Спиридонаки, то совершенно новы, оригинальны и весьма ценны известия его об Иоанне царе болгарском, который во все это время «пускал с заоблачных Балканов свои громы» и «давал, как заповеди, пагубные повеления Мануилу Камизе». Словом, в нем мы видим указание на факт, не отмеченный в истории Никиты, что движением в южной Болгарии заправляла та же рука, которая доставила освобождение северной.

Событиям, рассматриваемым в похвальною слове, со-

¹) Притчи соломоновы, гл. 30, ст. 31.

²) Здесь имеется в виду восстание Спиридонаки, кипрского уроженца, человека низкого происхождения и безобразного на вид, успевшего, однако, заслужить расположение Алексея-Ангела и достигнуть высоких почестей; Nicet. р. 708—709.

204

ответствуют скудные известия Никиты, помещенные всего на трех страницах¹). Взаимное отношение Хриза и М. Камизы, вошедших в союз против империи, выясняется из известных уже нам частью обстоятельств. Болгарин Иван-Алексей, полонивший названного византийского вельможу, отправил его в северную Болгарию к царю Иоанну. Находясь здесь в заключении, М. Камиза неоднократно обращался к императору с просьбой выкупить его из плена, но в Константинополе наложили уже руку на его богатые имущества и не желали возвращения его из плена. Тогда М. Камиза, не без согласия царя Иоанна, отправился к зятю своему, Хризу, владетелю Стружицы и Просека и, при его содействии, снова просил императора о выдаче суммы, какою оценена была в Болгарии его свобода. «А он, положив на одну чашку умственных весов протостратора, на другую же его имущества, и взвесив то и другое, нашел, что вторая весьма перевешивает первую, и потому не обратил никакого внимания на то, что ему писали». В следствие этих обстоятельств, которые у оратора представлены совсем в ложном свете, Хриз и Камиза заключили союз и начали вновь поднимать местное население против власти императора. Можно заметить, что Хриз продолжал завоевания по близости от Просека (Прилеп, Битол), Камиза же пошел на запад и искал себе опоры в греческом населении провинций Фессалии и Пелопоннеса. Независимо от этих двух лиц, против жалкого правительства императора Алексея, потерявшего весь авторитет на Балканском полуострове, поднялся, как бы на смену Ивана-Алексея, губернатор Смолянской области, Иоанн Спиридонаки. Из того обстоятельства, что этот последний бежал потом в Болгарию, можно совершенно основательно заключать о прямом влиянии болгарского царя и на этого заговорщика. Византийский император, возведший из ничтожества И. Спиридонаки и поручивший ему важнейшее по тому

¹) Nicet. р. 707—709, взятие Варны—р. 706.

205

времени место, не имел возможности, за болезнью ног, выступить тогда в поход. Он снарядил войско и часть его поручил зятю своему Алексею Палеологу, другую же Иоанну Инополиту. Первый успел прогнать в Болгарию Спиридонаки, второй вел не так счастливую борьбу с М. Камизой, о результатах этой последней составитель похвального слова мог сказать только: «М. Камизу ты отогнал прочь». Ко времени произнесения похвального слова (1201 г.) наступило затишье на всем Балканском полуострове, но оно не может быть рассматриваемо как следствие успехов византийского оружия, а как награда за те уступки, которые император вынужден был сделать в пользу болгар по миру с царем Иоанном. Весьма вероятно, что этот последний, в руках которого был узел всех тогдашних отношений на полуострове, перестал поддерживать Хриза и Камину, имея настоятельные побуждения жить в жире с империей.

Между письмами М. Акомината есть одно к упомянутому выше византийскому генералу, Иоанну Инополиту, посланному против М. Камизы¹). Афинский митрополит поздравляет его с успехом, но делает это в таких выражениях, которые не оставляют сомнения, что поздравление не совсем было искренно.

«Если бы Господь не оставил нам в тебе сей военное, воистину неусыпающее око ромэйского воинства, то мы обратились бы в осажденный пентаполь. Нарсес возвратил Юстиниану старый Рим, победив готов и германцев; ты воссоединил еще больший ломоть, отрезанный от ромэйской империи. Ибо того, который сначала вышел из ума, а потом потерял свою и общую всем голову, ты обличил как ворону, которая не много покрасовалась в чужих перьях, а потом лишившись их, обратилась в посмешище для

¹) Codex Lavrentianus, Plat. LIX. Cod. 12, fol. 92 verso: Τῷ παρακοι* μωμένῳ κῦρ Ιω τῷ Ἠονοπύτῃ (Ἠονοπὁντῳ), правильное чтение восстановит весьма трудно, потому что слово было написано сначала сокращенно.

206

всех ¹). Так, ты самыми делами явился первых после светлого солнца-царя светочем и спасителем, и семенем ромэйского воинства, и новым Нарсесом. Не переставай же подавлять и ослаблять всех врагов ромэйского государства, выводя в мужестве и других одержимых узами неразумия и посылая их сюда принести жертву благодарения и возвестить нам о других и новых твоих подвигах, более же всего о твоей добродетели (калокагафия). Как ты, могучий герой на войне, побеждая врага, кротко и человеколюбиво обращаешься с ним и милостиво щадишь отступников, как собственные члены ромэйской империи; больного врачуешь, а не прибегаешь к членосечению, подобно неискусным врачам, которые, не умея лечить, поражают железом и огнем больные члены. Ибо не тайна для тебя, что нынешние повстанцы не по природе враждебны ромэям, но лишь вчера взялись за оружие по подстрекательству бунтовщиков и отступников ²). Другого бы ревность и гнев довели до потери сознания и лишили бы самообладания: ты же, говорят, более милуешь, чем ненавидишь и наказываешь помрачение или безумие отступников, примиряя их с императором».

О судьбе М. Камизы после похода на него И. Инополита не сохранилось известий; весьма может быть, что в письме М. Акомината делается намек на его примирение с императором, в следствие ходатайства И. Инополита.

Из рассмотрения отдельных фактов движения на Балканском полуострове вытекает несомненное заключение, что Иван-Алексей, Хриз, Спиридонаки и Камиза стояли в бо-

¹) Место, также не лишенное значении в подтверждение того, что движение в Фессалии и Пелопоннесе начато было по плану болгарского царя: σὐ δὲ τὸ πλεῖστον τμῆμα τῆς ῥωμαικῆς ἀρχῆς ἀπεῤῥωγὸί ἐπανήγαγες, τὸν γὰρ ἀποστατήσαντα πρῶτον μὲν τῶν ἑαυτοῦ φοενῶν, εἶτα καὶ τῆς ἰδίας καὶ κοινῆς κεφαλῆς ἤλεγξας ἄντικρυς κολοιὸν, ξένοις μὲν πτερόῖς κουφισθέντα ἐπὶ βραχύ, μετὰ μικρὸν δὲ ψιλωθέντα καὶ τοῖς ὁρῶσι κείμενον γέλωτα.

²) Οὐ γὰρ ἠγνόησας ὡς τὸ νῦν στασιάζσν οὐ φύσει Ῥωμαίοις ἐστὶ πολέμιον, ἀλλ’ ὑπὸ τῶν στασιαστῶν καὶ ἀποστατῶν χθὲς καὶ πρό πεπολέμωτο.

207

лее или менее прямых сношениях с царем болгарским и в глазах самих греков были не более как исполнители приказаний этого последнего. В рассматриваемый период противовизантийское движение сосредоточилось в южной Болгарии, при чем северная оставалась вполне свободною от греков: отсюда продолжали только, выходить вспомогательные отряды болгар и куман на помощь тому или другому из южно-болгарских вождей. Весной 1201 г. Иоанн в первый раз переходит в открытому предприятию против Византии. Но здесь мы видим уже не набег «крылатой стаи»» и не поход с целью грабежа, а обширное предприятие, исполненное по всем правилам военной науки. Успешный поход 1201 года мы представляем себе результатом внутренней деятельности болгарского царя в первую половину его царствования. Первый удар нанес он грекам в южной Болгарии, взяв укрепленный город Констанцию, на большой дороге между Филиппополем и Адрианополем. Весьма может быть, что движение его в Родопским горам прикрывало другое—в Варне. Только в этом приморском городе продолжали еще держаться греки к северу от Балканов, укрепив его сооружениями и снабдив сильным гарнизоном из иностранцев. Осада Варны и взятие ее приступом—это уже бесспорно дело правильно организованного войска, ибо для исполнения предприятия требовалось знание военного искусства и запасы осадных снарядов. «Так как осажденные, большею частью храбрейшие из латинян, оказали ежу сильное сопротивление, то он построил квадратную машину, по длине равную широте рва, а по высоте стенам города, и поставив ее на колеса, придвинул к самому рву. Затем, поворотив ее, одновременно достиг двух целей: та же самая машина послужила ему и мостом, и лестницей, достигавшей до высоты городских стен. Так, в три дня он взял Варну. Не побоявшись и не постыдившись ни святости дня (это было в страстную субботу), ни Христова имени, которое этот варвар произносил устами, но подстрекаемый кровожадными демонами, он всех, взятых

208

в плен, заживо похоронил во рву, сравняв его с землей. После этого, разрушив стены Варны, возвратился в Болгарию, ознаменовав священнейшую субботу такою кровавою тризной и такими позорными жертвами ¹)».

Вот при каких условиях заключен был между Болгарией и Византией мир, которого касается между прочим и вышеприведенное похвальное слово. Трудно конечно входить в догадки о том, какими областями поступился Алексей Ангел в пользу болгарского царя ²): едва ли все части южной Болгарии, объятые движением, тогда же отошли от Византии. Верно только то, что мир заключен был на равных условиях: Болгария и Византия обязались иметь одних и тех же врагов и друзей. Южно-болгарский вождь Хриз, в дальнейшей судьбе которого мы еще возвратимся ниже, был кажется совсем забыт в мирном договоре.

В заключение, упомянем еще о походе на половцев русского князя Романа Мстиславича, о котором с теплою благодарностью упоминает Н. Акоминат. О сношениях византийского императора с галицким князем сохранилось и русское известие, могущее служить подтверждением византийцу³). Движение русских в половецкие вежи, без сомнения, могло приостановить новых охотников из куман переправляться за Дунай для грабежа греческих областей в южной Болгарии. Но нет никакого основания приписывать походу Романа Мстиславича то или другое влияние на болгарско-византийские отношения, и в особенности ставить в связь с этим походом мир 1201 года⁴). Движение Галицкого князя не было известно составителю похвального слова, который, не

¹) Nicetas, р. 706—707.

²) В истории Никиты, р. 709. ₃₁ сказано только: καὶ τὰς πρὸς Ἰωάννην σπονδὰς ἐξεπέρανεν. В похвальном слове, Σαθα I. p. 95: καὶ μᾶλλον ἄρτι τὴν δουλείαν ἀνέλυσε τοῖς σοῖς ἐνσπόνδοις ἐγγραφεὶς καὶ συμμάχοις.

³) Nicet. p. 692. Π. Саввантова, Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград, СПБ. 1872, стр. 89: в мае 1200 г. находился в Константинополе посол галицкого князя.

⁴) Вам это делает Иречек, История Болгария, стр. 311.

209

раз касаясь северного полюса, не преминул бы в противном случае сделать намек хоть одной фразой или картиной на этот факт. Таким образом, больше оснований относить этот поход в 1200 году.

8. Попытка унии с католической церковью. Вопрос об участии богомилов в событиях борьбы за независимость.

Еще в 1189 году обстоятельства передавали окончательное разрешение не только болгарского, но и вообще славянского вопроса на Балканском полуострове в руки германского императора. Фридрих I не имел, однако, решительности ни воспользоваться предлагаемою славянами помощью, ни принять на себя ответственности за выполнение условий, на которых возможен был союз славян с крестоносцами. С тех пор, как болгарские дела перестали быть вопросом внутренней политики Византии, тогдашние европейские государства не могли не вмешаться в события, в следствие которых на Балканском полуострове появился новый политический организм. Мы уже видели частью, как недоброжелательно отнесся к Болгарии угорский король, для которого было делом чрезвычайной важности—иметь ли соседом за Дунаем византийского императора или болгарского царя. Но и Болгарии, так или иначе, нужно было формально определять свое положение в числе других европейских народов. Обычай времени и народная честь требовали церковного благословения и признания новой династии и нового государства. Хотя болгарское царство восстановлялось, а не строилось вновь, это не освобождало, однако, болгарского правительства от обычая, усвоенного христианской Европой, искать покровительства, признания и церковного благословения высшей светской и духовной власти в Европе. Выбора здесь почти не было при тех отношениях, в которых стояла Болгария к Византии. Вместе с освобождением от политического рабства, она свергла и зависимость церковную. Разрыв с константиноноль-

210

ским патриархатом относится к тому же времени, с которого начинается борьба за независимость. Итак, Болгарии предстояло искать у главы католической церкви признания за ней того положения, которого она достигла в борьбе с Византией. Трудно, впрочем, сказать, откуда сделан первый шаг в этом направлении, из Тернова или из Рима. Для римской церкви болгарские дела представляли прекрасный случай возвратить в свои недра схизматический народ и нанести тем удар константинопольскому патриархату, отношения с которым начали принимать весьма острый характер именно со времени обращения болгар к христианству (в IX в.).

Спустя десять лет после неудачной попытки завязать сношения с западом при посредстве германского императора, болгарский царь вступил в прямые переговоры с папой, или лучше сам рижский престол, со свойственным ему тактом и редким пониманием политических отношений, раскрыл перед болгарским царем выгоды и преимущества, какие он может извлечь из прямых и непосредственных с ним сношений. Переписка между папой Иннокентием III и болгарским царем Иоанном сохранилась до нашего времени и представляет в высшей степени любопытные черты ¹). Она начинается с конца 1199 г. и служит также немаловажным подспорьем для политической истории Болгарии, так как Иннокентий III не раз должен был сказать свое слово по поводу тех отношений, в которых болгарский царь стоял к Угрии, Сербии и крестоносцам, подчинившим себе западные провинции византийской империи.

Первое, что бросается в глаза при чтении переписки, это мотив ее: римское происхождение Асеней, указанное в

¹) Theiner, Vetera Monumenta Slavoram meridionalium historiam illustrantia I. Romae 1863. Предмет, которому посвящена первая часть этой главы, разработав в русской исторической науке с достаточной подробностью. См. г. Голубинского, Краткий очерк истории православных церквей, Москва 1871, стр. 364, прим. 75.; г. Макушева. Болгария в конце XII и в первой половине XIII в. (Варшавские Университетские Известия 1872, № 3), стр. 18 и след.

211

первый раз в письме папы. Для римского престола оно служит основанием напомнить болгарскому царю об его родстве и вызвать в нем чувства преданности католической церкви; в дальнейших последствиях тоже кровное родство между итальянцами и Асенями должно было оправдать действия папы в глазах угорского короля. Что касается до Асеней, они охотнее желали бы доказать свое родство с прежними царями Болгарии, чтобы на нем основать притязания на титул и церковную самостоятельность страны; но на первых порах с благодарностью воспользовались и теми видами, которые для них открывались в родстве с римлянами. В переписке весьма прозрачно замечается эта двойная игра, первый ход в которой бесспорно принадлежит политическому такту и дипломатической тонкости наместника святого Петра ¹).

¹) Письмо XVIII (14 дек. 1199): Nos autem quod de nobili urbis Romae prosapia progenitores tui originem traxerint, et tu аb eis et sanguinis generositatem contraxeris et sincere devotionis affectum, quem ad apostolicam sedem geris quasi hereditario jure...— В ответном письме Иоанна к папе (XXVI, 21 ноября 1202)... Unde multas egimus gratias omnipotenti Deo, qui—reduxit nos ad memoriam sangninis et patrie nostre, a qua descendimus. В другом письме (XXVII, 27 ноября 1202) папы—римское происхождение Асеней представляетса уже фактом, защищаемым как бы в Болгарии: Hoc igitur attendentes— maiores ad te nuntios postmodnm mitteremus, qui tam te, qui ex nobili Romanorum prosapia dicerit descendisse, quam degentem sub te populum... XXVIII (письмо архиепископа Василия)... quis ipse ac totam imperium eine bonam devotionem ad ecclesiam Romanam habent, tamquam heredes descendentes a sanguine Romano. В письме к архиепископу Василию (XXIX): Nos ergo—ut paterne dilectionis affectum circa Bulgarorum et Blacorum ecclesiam, que a Romanis etiam secundam carnem et sanguinem descendisse dicitnr.. В первый раз ближайший вывод из этого родства делается в письме XXXVII от 10 сент. 1203, на имя болгарского архиепископа: optamus etiam, ut sicut descendit ex nobili prosapia Romana, sic etiam eeclesie Romane instituta sequatur, et аb ea magisterium catholice fidei et honoris sui suscipiat incrementum. Наконец, жалуя болгарскому царю корону и скипетр, папа еще откровенней высказывает свои мотивы (XL, 25 февр. 1204): populis Bulgarorum et Blachorum. qui multo iam tempore ab uberibus matris sue alienati fuerant... Любопытно, что тот же самый мотив, то есть происхождение от римлян, играет роль в сношениях римского престола с молдаванами и валахами, тогда нужно было польстить их национальному самолюбию. В конце XVI в., желая поднять эти народ-

212

Мы передадим главнейшее содержание переписки, чтобы показать, каковы были намерения папы и к чему стремился болгарский царь. «Призрел Господь на твое смирение и преданность, которую ты обнаруживал к римской церкви, и не только могущественно защитил среди военных смятений и опасностей, но дивно и милосердо ущедрил. Мы же, услышав, что предки твои произошли из благородного племени римского и что ты заимствовал от них как чистоту крови, так и искреннюю преданность, которую как бы по наследственному праву питаешь к римскому престолу, еще прежде вознамерились навестить тебя нашими грамотами и послами. Но развлекаемые разными заботами о церкви, доселе не могли исполнить нашего намерения. Ныне же отправляем лично в тебе нашего сына, архипресвитера греческого из Бриндизи Доминика, дабы ты мог вполне изъяснить твою преданность к нам. Когда же мы в точности узнаем через него о твоих намерениях и о мере привязанности твоей, мы решили отправить в тебе ваших легатов». Значение этого письма определяется в самом тексте: «ощупать почву» то есть узнать, нельзя ли будет начать дела о подчинении Болгарии римской церкви¹). По всем вероятиям, болгарский царь долго колебался, что отвечать на вызов папы. Ответное его послание относится к ноябрю 1202 г. «Мы получили ваше священное письмо, которое вам дороже всех сокровищ в мире, и воссылаем благодарение всемогущему Богу, который привел нас к памятованию крови и, откуда мы происходим. Блаженной памяти братья мои пытались отправить послов к вашей святости, но они не могли

ности против турок, папа внушает своему послу сказать им между прочим и следующее:... riducendo loro anco à memoria che esso sono colonia d’ Italiani, et che non devono volontariamente intrare in gaurra ove possono spargere il sangue de proprii parenti, (Instruttione al R. D. Alessandro di Comolo, Рим, библиотека князя Киджи (Chigi) Q. I. 13 fol. 58—75, приведенное место—л. 69).

¹) Theiner, ер. ХVIII. ut per legatos et litteras nostrae te in laudabili foveamus proposito et in devotione sedis apostolice sondemus.

213

достигнуть вас по причине многих наших врагов. И мы трижды уже делали подобную же попытку, но все безуспешно. Теперь же отправляю нарочитое лицо, пресвитера Власия и прошу от апостольского престола как от матери почтить нас достоинством и дать корону, как это было при древних царях наших; Петре, Самуиле и других, которые предшествовали им, как значится в наших летописях». Вместе с царем писал к папе и архиепископ терновский Василий о том же самом предмете.

В Риме очень хорошо понимали стремления болгарского царя—получить церковное благословение на царский титул и не желали сделать этот важный шаг, не заручившись наперед более пряными и определенными обязательствами со стороны царя Иоанна. Во втором письме ¹) папа ставит условия, на каких возможно исполнить просьбу о царском венце и делает первую попытку вмешательства в церковные отношения Болгарии посылкой паллия архиепископу Василию и некоторыми полномочиями, данными легату, Что же до царского венца, этот вопрос оставался до времени неисполненным. «Мы приказали тщательно пересмотреть наши регесты и убедились из них, что в подчиненной тебе земле действительно носили венец многие короли. Из них же ясно, что при папе Николае царь болгарский крестился со всем народом и получил архиепископа из Рима. Но при папе Адриане болгары отстали от латинской церкви и перешли в греческую, будучи подкуплены и обмануты греческими дарами и обещаниями. Хотя воспоминание об этом непостоянстве побуждает нас к осторожности, тем не менее мы решились отправят любезного сына нашего, капеллана Иоанна, которому доверили нашу собственную власть—относительно посвящения в церковные чины и в епископы. Мы приказали ежу также, чтобы он тщательно расследовал о венце, который был даваем твоим предкам римскою церковью, как по древним летописям, так

¹) XXVII, 27 ноября 1202 г.

214

и по другим документам, и чтобы обо всем переговорил с тобой, дабы мы, по получении от него и от твоих послов обстоятельных сведений, могли прийти к зрелому и обдуманному решению. Для твоей земной славы и ради вечного спасения полезно, чтобы ты, будучи римлянином по происхождению, стал таковым и по образу жизни, и чтобы твой народ, доказывающий, что в жилах его течет римская кровь, следовал институтам римской церкви и в самом божественном культе давал бы обонять отеческие обычаи». Еще яснее желания римской церкви тогда же выражены были в письме к болгарскому архиепископу: «Увещаваем братство твое, признавая господство и примат апостольского престола, твердо стоять в преданности нам и церкви римской, дабы те, которые произошли от римлян, следовали и учреждениям римской церкви ¹)».

30 апреля 1203 г. царь Иоанн отвечал папе с достоинством и дал понять, что цена, за которую предлагали ему в Риме царский венец, довольно высока и что ему открываются виды получить желаемое непосредственно из Константинополя. Упомянув о переговорах своих с папским легатом, продолжает: «Как скоро узнали об этом греки, послали ко мне своего патриарха с таким предложением: «иди к нам, мы венчаем тебя в императоры и дадим тебе патриарха, ибо без патриарха не бывает империи». Но я не согласился на такое предложение, а прибегаю к твоей святости, ибо хочу быть рабом св. Петра. Да ведает святость твоя, что я послал моего архиепископа со всяким устроением и с деньгами, и с китайскими тканями, с лошадями и мулами, да поклонится твоей святости от меня, раба твоего ²)».—Просит короновать его в императоры и на-

¹) XXIX, Monemus igitur fraternitatem tuam... quatenus Magisterium et Primatum sedis apostolice recognoscens in nostra et ecclesie Romane devotione persistas... ut qui a Romanis traxerunt originem ecclesie Romane instituta sequantur.

²) XXXVI, ... cum omni ordinatione et pecunia, et paunis sericis, cera et argento, equis et mulis, ut adoret sanctitatem tuam pro me servo tuo.

215

значить в Болгарию патриарха. Это посольство не достигло, однако, своей цели, ибо архиепископ Василий был задержан в Драче греческими властями, которые угрозами лишить его свободы и отобрать бывшие при нем сокровища, заставили его отказаться от намерения сесть на корабль. Архиепископ Василий отправил, однако, в Рим двух доверенных лиц с поручением передать святому отцу вышеприведенное письмо и поблагодарить от себя лично за присылку паллия ¹).

Сношения Рима с Терновом затруднялись частью тем, что за ними зорко следили греки и угры, частью же тем, что с той и другой стороны было мало искренности и прямоты: там и здесь притворялись в непонимании взаимных предложений и требований и никак не могли, по-видимому, договориться до полного разъяснения дела. Более оживленными и решительными сношения эти сделались в 1204 г., когда весь прежний строй на востоке неожиданно изменился с завоеванием латинянами Цареграда. Из содержания приведенных выше писем можно видеть, что главнейшая причина недоумений касалась присылки царского венца, о чем просили и царь болгарский и архиепископ терновский. Папа не хотел спешить с этим делом, да и не мог вполне удовлетворить просьбу, ибо хотя было до сих пор два императора—западный и восточный, но в теории считалась действительною единая императорская власть. Почему, откладывая посылку венца, хотя бы и королевского, папа прежде всего заботился о подчинении Болгарии престолу св. Петра, видимым знаком чего было пожалование паллия архиепископу Василию и важные полномочия, данные послу, капеллану Иоанну. И дальнейшие распоряжения папы касались также церковного

¹) В ответ на распоряжение болгарского царя отправить в Рим торжественное посольство, папа, уже получивший известие о неудаче, постигшей архиепископа Василия, рекомендовал ему 10 сент. 1203 г. отправиться без свиты и без торжественности и пристать к Апулии, где обещал его встретить а потом препроводить обратно морем или сушей sub securo conductu; ар. Theiner№ ХХXVII; сравни ХLIV.

216

устроения и ограничивались привилегиями, данными архиепископу Василию и подчиненным ему епископам: первый возведен был в звание примаса, некоторые же из епископов получили высшие церковные звания и паллии. Но все это было не то, чего желалось царю Иоанну. Он называл себя и в письмах в папе императором болгар и валахов; империя же, как сказали ему и греки, не бывает без патриарха: следовательно, он нуждался в признания за новым государством этих двух привилегий и в освящении их церковным актом высшей власти на земле. «Прошу и умоляю твое святейшество, да исполнено будет желание Царства моего: пошли жезл пастырский для собирания рассеянных овец и другое, что обычно иметь патриарху, и возведи настоящего примаса в патриархи. И да имеет Церковь терновская, и по смерти его, патриарха во веки. И как по причине дальнего пути и бывающих войн затруднительно по смерти каждого патриарха прибегать к римской Церкви, то да будет предоставлено Церкви терновской право избирать и посвящать себе патриарха, дабы в его отсутствие не осталась земля наша без благословения и не было бы греха на твоей святости. Еще просим, чтобы в великой и святой Церкви города Тернова было освящаемо миро, ибо когда узнают в Константинополе, что мы сносимся с твоей святостью, откажут нам в мире. Прошу также, пошли к Царству моему кардинала и дай диадему и скипетр, по благословению апостольского престола, и прикажи приготовить золотую грамоту на эти привилегии, чтобы экземпляр ее сохранялся во веки в церкви терновской. Если все это будет исполнено, то я с потомством моим и со всеми грядущими поколениями болгар и валахов буду считать себя возлюбленным сыном святой римской церкви¹).

1) № XLVI. Архиепископ просит между прочим пожаловать паллии для двух вновь назначенных митрополитов: преславского а вельбуждского, ibid. № XLV.

217

Получив эти письма и заручившись личными объяснениями посла болгарского, папа Иннокентий III отправил кардинала—пресвитера Льва для довершения дела присоединения Болгарии в римской церкви. Легат прибыл в Терново в ноябре 1204 г. Он привез с собой те привилегии, о которых хлопотал царь болгарский и имел полномочие венчать Иоанна в короли и взять от него и от высшего духовенства Болгарии письменную запись и присягу на верность и послушание Риму. Относящиеся сюда факты заимствуются из тех писем и документов, которые привез с собой кардинал Лев. В письме на имя болгарского царя папа говорит ¹). «Посылаем тебе скипетр и королевский венец..., с своей же стороны ты дашь клятвенную запись, что останешься преданным и послушным святой римской церкви и сохранишь в подчинении святому апостольскому престолу все земли и народы, подчиненные твоей империи. По просьбе епископа браничевского Власия, твоего посла, разрешаем тебе чеканить монету с твоим изображением. Достопочтенному брату вашему, архиепископу терновскому, жалуем привилегию приматии надо всеми землями твоей державы. Он и его преемники нашею апостольскою властью будут короновать твоих преемников». Извещая о том же архиепископа Василия, папа присовокупляет: «эти два имени—примас и патриарх означают почти одно и тоже, и имеют одинаковое достоинство». Архиепископу разрешено было кроме того варить и освящать миро и пожаловано право являться во всех областях Болгарии с преднесением креста. Но так как, по воззрению католической церкви, болгары все же были схизматики и не могли быть приняты в лоно церкви без предварительного очищения, то папа рекомендует архиепископу совершить миропомазание надо всеми лицами духовного сословия, «ради полноты таинства». Последнее предложение смягчалось посылкой

¹) Theiner, № XL.

218

облачения, назначенного специально для архиепископа Василия¹). Обряд венчания Иоанна происходил 8 ноября 1204 года. В записи, данной папе, царь делает обязательство за себя и за все духовенство, и за князей земли своей—подчиняться римской церкви и блюсти ее законы и обряды, и какие бы земли христианские или языческие ни были потом присоединены к Болгарии, все они должны быть обращены в католичество²). Вне всякого сомнения, последняя часть обязательства направлена была против византийской империи и имела в виду главнейше славян и греков Балканского полуострова. Это обстоятельство выясняется из тех благожеланий, которыми папа сопровождал досылку знамени болгарскому царю³). 15 ноября легат папы выехал из Тернова, с ним отправлено было благодарственное письмо царя Иоанна, в котором он с крайним, по-видимому, простодушием и искренностью благодарил папу за присылку царского венца и настойчиво продолжал называть себя императором, а своего архиепископа патриархом.

Таким образом, следствием пятилетних довольно оживленных сношений Болгарии с Римом была уния болгарской церкви с латинскою, окончательно объявленная в ноябре 1204 г. Излишне было бы говорить, что эта уния не обещала долговечности: в рассмотренных нами документах, с первого до последнего, легко заметить странную уклончивость и намеренно прикрываемые недоразумения, которые в ближайшее же время могли служить поводом для болгарского царя отказаться от обещаний относительно папы. Политические обстоятельства побудили царя Иоанна искать сближения с Ри-

¹) № XLI—XLII. Mittimus autem tibi per Cardinalem praedictum pontificalia ornamenta, caligae et sandalia, amictum et albam, cingulum et succinctorium, orarium et manipulum, tunicam et dolmaticam,

²) Theiner, ep. XLIII.

³) Ep. LIV: preter regie dignitatis insignia, que tibi per dilectum filium.... dirigimus per eundem vexillum, quo contra illos utaris, qui honorant labris Crucifixum, cor autem eprum est longinquum ab ipso....

219

мом; но, когда миновала в том надобность после завоевания латинянами Константинополя, натурально, болгарскому царю, представились высшие планы и задачи не в унии с Римом, но в защите православия против латинства. Носителем таких задач, в качестве императора болгар и греков, Иоанн является в последние годы своей жизни (1205—1207) ¹).

В связи с рассмотренными фактами, здесь же находим мы возможным высказаться об участии вероисповедного элемента в движении против Византии. Иными словами, воспользовались ли Асени тем противо-ортодоксальным воззрением, которое было тогда весьма распространено на Балканском полуострове и которое, по общепринятому мнению, выражалось в учении богомилов? Точных сведений по этому вопросу имеется еще весьма мало, хотя большинством ученых богомильскому учению приписывается весьма значительная роль как в распространении власти Асеней за пределами северной Болгарии, так и во многих других событиях на полуострове. Отделив прежде всего теоретическую и практическую часть учения богомилов, мы замечаем, что последняя заключала в себе правила и положения, которые не были удобоприменимы к установившемуся строю общественных отношений. В применении в общественной жизни и социальным отношениям, богомильство проникнуто строго проведенным принципом братства и взаимного равенства, которого ближайшим выводом было отрицание существующей церкви с ее иерархией и государства с его сословными различиями. Во все время богомильство считалось враждебным для государства и церкви элементом и распространялось по преимуществу среди низших классов населения. Бывали, впрочем, случаи, когда учители богомилов находили доступ и ко двору императоров, склоняли на свою сторону некоторых высокопоставленных греков, равно как славянских князей (в Боснии) и достигали таким образом некоторых послаблений крутых мер,

¹) см. у г. Голубинского, История православных церквей, стр. 275.

220

принимаемых правительствами против этой секты. Не приводя хорошо уже известных фактов ¹), ограничимся напоминанием, что Феофилакт болгарский нашел в монахе-богомиле такого сильного соперника, который не только подорвал на время его авторитет в Константинополе, но и возбудил против него настоящее восстание сначала среди церковных париков, а потом в целой области. В житии Илариона Могленского ²) сообщается любопытное известие, которое можно поставить рядом с письмами Феофилакта, что в XII в. ересь получила большую силу, так что царь Мануал едва не отпал от православия. Эти указания никак, однако, не предрасполагают принимать широкого участия религиозного элемента в занимающих нас событиях. Богомильство не было дозволенным учением в областях византийской империи, духовенство вело с ним постоянную борьбу и обращало иногда к господствующей церкви значительные массы богомилов. Если бы Асени вошли в союз с богомилами, то, по всей вероятности, демократический принцип мировоззрения последних нашел бы себе применение в организации второго болгарского царства. Между тем не только не сохранилось указаний на такой характер организации церкви и государства, но—что также весьма важно—папа Иннокентий III, суровый гонитель секты на западе и востоке, ни разу не нашел нужным предупредить болгарского царя против опасности сношений с богомилами.

В известиях, относящихся к периоду борьбы за независимость, правда, встречается несколько указаний на то, что Асени не оставили без внимания и нравственных мотивов для утверждения и распространения своей власти. Так, первым делом их, в 1186 г., было избрание архиепископа в Тернове, независимого от Константинопольского патриарха ³).

¹) Гильфердинг, собрание сочинений, I. СПБ. 1868, стр. 227; Иречек, История Болгар, стр. 229 и след.

²) Starine I. р. 81.

³) Иречек, стр. 301, примечание.

221

Почти несомненно, что он не был болгарин по происхождению; известно, что высшие духовные лица назначались для Болгарии из Константинополя, и на епископских кафедрах в XII в. едва ли были не греки. Между тем, избрание Василия в архиепископы могло состояться при участии епископов северо-восточной Болгарии, которые этим актом разрывали связь с охридской архиепископией и соединяли свою будущую судьбу с успехами борьбы за независимость. Интересы светской и духовной власти в борьбе с греками были вполне солидарны; но идеалы той и другой власти, равно как мероприятия в организации церкви и государства имели своим источником Константинополь. Не говоря уже о другом, болгары уносят из областей, подчиненных грекам, мощи чтимых в народе угодников «большие ради чести и утверждения своего царства ¹)», строят церкви и украшают их, окружают блеском и величием двор царский и архиепископский. Не надеясь, наконец, достигнуть полной чести чрез посредство константинопольского патриарха, царь и архиепископ обращают взор к западу и получают в церковном акте, властью римского папы, утверждение в притязаниях на права, которыми уже формально пользовались. Но никак нельзя терять из виду того обстоятельства, что богомильство, в конце XII и начале XIII в. имевшее уже прочную организацию, по своим принципам и по своему устройству было враждебно в такой же мере новому строю Болгарии, как и старому Византии²).

Таким образом, устраняя вопрос о том, на сколько богомильство участвовало в распространении власти Асеней в южной Болгарии, мы ограничиваемся лишь рассмотрением

¹) Этот вопрос выясняется из болгарских источников, собственно из жизнеописаний свитых, и отмечен в история г. Иречка, стр. 305, 308. Таковы жития: Иоанна Рыльского, Илариона Могленского, св. Филофея, Михаила Потукского, св. Петки.

²) Reinarus Sachoni, Bibliotheca Maxima Patrum Τ. XXV, p. 269. Codex Nanianus, fol. 123—124 (между мелкими сочинениями H. Акомината: τοῦ αὐταῦ εἰς τὴν εἴσοδον τῆς νηστείας).

222

тех случаев из эпохи борьбы за независимость, где последователи этого учения выступают с их политическими тенденциями. Ибо бесспорно, для изучения умственного движения на востоке в XI и XII вв. недостает еще точных фактов и указаний, и то, что известно, едва ли вполне верно оценено. Между многим другим стоит обратить внимание на противоречия, которые при настоящем состояния вопроса почти обходятся молчанием. С одной стороны, богомилы участвуют в походах византийского императора, с другой—война будто бы противна вероучению и морали богомилов; с одной стороны, у них нет церкви и епископского сана, с другой—являются и церкви и духовная иерархия.

Ничего больше нельзя видеть в той картине, в которой Н. Акоминат рисует общее одушевление болгар, возбуждаемых в войне с греками пророчествами и воззваниями бесноватых с налитыми кровью и дикими, как весьма простой факт действительно очень сильного волнения в Болгарии, произведенного частью беглецами из южной Македонии, частью проповедями в церквах терновских. Слух о том, что великомученик Дмитрий оставил Солунь перед взятием ее сицилийскими норманнами, родился в южной Македонии и отсюда перенесен был в Болгарию¹). Во всяком случае, в этой довольно грубой и полной презрения к болгарам сказке, которая объясняется из того же чувства, с каким наш писатель говорит о ближайших причинах движения, нельзя усматривать связи с нижеприводимыми фактами, действительно обнаруживающими участие сектантов Балканского полуострова в политических событиях. Первый факт этого рода относится ко времени III-го крестового похода и касается занятия императором Фридрихом I Филиппополя ¹). «Вступивши в Филиппополь, он нашел его почти совершенно пустым, так как звать вся разбежалась. Если же

¹) Nicetas, р. 485; De Thessalonica а Latinis capta, с. 128.

²) Nicetas, p. 527.

223

кто и остался, то разве какой-нибудь бедняк, у которого все имущество состояло в том, что он имел на себе, или кто происходил из армян. Ибо одни только армяне считали прибытие алеманнов не нашествием врагов, а проходом друзей, так как армяне с алеманнами имеют связи и согласны в весьма многих еретических учениях. Так, те и другие равно отвергают почитание святых икон, пользуются опресноками при богослужении и, уклонившись с правого пути, соблюдают как закон и другое, что отвергается православными». Приведенное место Н. Акомината находит себе подтверждение в событиях, относящихся в 1206 г. Именно, филиппопольские сектанты, называемые, передали тогда город царю болгарскому Иоанну ¹). Этим, можно сказать, исчерпываются указания на участие еретиков, без достаточного основания называемых богомилами, в событиях, относящихся к борьбе за независимость. Легко заметить, что указания вовсе не так значительны и важны, чтобы из них делать широкие заключения о социальных и политических тенденциях болгарских богомилов.

Так как вообще сведения о богомилах весьма скудны, то неудивительно, что встречается иного неясности в вопросах, имеющих то или другое отношение в этой секте. Родиной ее считается Армения, откуда еще в VIII в. императоры переселили значительное число армянских павликиан во Фракию. Здесь ересь начала распространяться между славянами, рассадником ее был Филиппополь. В XII в. богомилы изгнаны из Сербии Стефаном Неманей и нашли приют в Герцеговине и Боснии, в 1211 г. болгарский царь Борис II созвал в Тернове собор на богомилов и начал их преследовать в своем царстве. Любопытнейшие вопросы

¹) Natalie de Wailly, Geoffroi de Ville-Hardonin, Conquête de Constantinople, Paris 1874, XCII. chap. 400—401: Une grande partie des gens, qui étaient Popelicans, s’en allèrent à Iohannis et se rendirent à lui, et lui dirent: «Sire, chevauche devant Finepople on envoi ton armée; nous te rendrons tonte la ville».

224

о том, почему славяне так легко усвоили учение армянских еретиков и в каком направлении изменялось оно, распространяясь на Балканском полуострове, остаются совсем открыты. Мало того,—заметна некоторая путаница в самых терминах: армяне, павликиане, богомилы. В самом деле, когда писатели говорят об армянах на Балканском полуострове — необходимо ли разуметь здесь наших богомилов?— Что касается вышеприведенных мест Н. Акомината и Вильгардуэна, говорящего, весьма вероятно, о тех же армянах, то в этих случаях, по нашему мнению, нельзя подразумевать богомильских сектантов ¹).

Армяне или павликиане, жившие в филиппопольской теме, а равно и в других областях, пользовались терпимостью в империи и имели· правильно организованное церковное устройство и иерархию. Они имели церкви и монастыри, священников и епископов и распространены были по всему полуострову: в Филиппополе, Деволе и Софии. Господствующая церковь относилась к ним снисходительно и едва ли употребляла к привлечению их в православие понудительные меры. В письмах архиепископа Феофилакта не раз упоминается об обращении армян, из них же можно познакомиться и с той практикой, которой следовала господствующая церковь при переходе армян в православие. При этом

¹) Лучшим комментарием и приведенному месту Н. Акомината слушать известия латинских хроник. Крестоносцы были сочувственно приняты не только армянами филиппопольской колонии, но и малоазийскими, см. Pertz, 88. XVII. (Chronic. Magni Preebit.) p. 510; сравни p. 279 и 514. Историк Никита остается также верен себе в последующем изложении, Micet, р. 544. м. Этим можно было бы удовлетвориться для объяснения места Никиты о филиппольских армянах, ибо все исследование об участии богомилов в борьбе за независимость приводит собственно к отрицательному результату. Автор считал нужным, однако, дать место этому вопросу в виду того, что новые историки Болгарии приписывают богомилам безусловно важную роль в борьбе за независимость. Иречек, История Болгар, стр. 329; рецензии г. Манушева, в Журнале Мин. Нар. Просвещении, апрель и май 1878; Манушева, Болгария в конце XII и начале XIII и. (Варш. Унив. Известия 1872, № 3), стр. 52—53.

225

армянские церкви передавались православным священникам, и в них продолжали совершать богослужение по тем же самым книгам, какие употребляемы были прежде армянами. Самые священники, хотя и низводимы были, при обращении, в миряне, но могли также получать посвящение в духовный сан от православного епископа ¹). Что касается вероучения армян, в византийской обличительной литературе есть не мало трактатов, посвященных этому вопросу ²). В 1170 г. при царе Мануиле велись переговоры об унии армян с православными, при чем отправлен был с царским письмом уполномоченный со стороны Византия, магистр Феориан, который имел прение о догматах веры с армянским католиком Норсесом или Нерсеем. По возвращении в столицу, он сделал подробный отчет о своем посольстве, по которому также можно изучать существенные разности в вероучении православных и армян ³). Прежде чем привести доказательства на то, что под филиппопольскими армянами Н. Акомината и Вильгардуена разумеются не богомилы, а действительно армяне, сделаем одно небезынтересное дополнение в записке Феориана. В издании Леунклавия недостает при этой записке письма Мануила Комнина, которое мы имели случай прочесть в Ватиканской библиотеке. Из него узнаем между прочим, что магистра Феориана сопровождал в Армению игумен армянского монастыря в Филиппополе, по имени

¹) См. в этом сочинении стр. 48—49. (Письма к епископу Софии).

²) Между прочим, в сочинении об ересях Н. Акомината, Orthodoxiae Thesaurus, книга ΧVΠ.

³) Записка Феориана вошла в 17 книгу обличительного сочинения Н. Акомината, но эта книга не была еще вполне издана, см. Migne, Patrologia Τ. 140, p. 90. Мы имели ее под руками в отдельном издании (Базельское 1578 г.): Legatio Imperatori Caesaris Manuelis Comneni Aug. ad Armenios, sive Theoriani cum Catholico disputatio, qua imago pii de religione colloquii repraesentator. Adjunximus Leonis Magni Graecolatinam epistolam, rectae fidei columnam, Io. Damasceni contra Manichaeos dialogum, Leontii Byzantini sectaram historiam, Const. Harmenopuli de iisdem, Fidei confessiones Harmenopuli, Augustini, Hilarii. Omnia nunc primum deprompta ex Io. Sambuci V. C. Bibliotheca, de Graecis Latina faciente Leunclavio.

226

Оталн, который был таким образом посредником в деле унии между православными и армянами¹).

Главный вопрос, разделявший греков и армян, касался учения о лице И. Христа: доказательствам истинности православного учения по этому догмату посвящена большая часть записки магистра Феориана. Хотя в сохранившихся источни-

¹) Codex Graecus Reginae № 67, fol. 192 verso.

Γράμματα τοῦ βασιλέως κῦρ Μάνουὴλ πρὸς τὸν καθολικὸν τῆς Ἀρμενίας. Ἡ βασιλεία μου πολλάκις ἀναμαθοῦσα παρ’ ὑμῶν, ὃτι ἀγαθὸς ἐστὶν ὁ ὑμέτερος σκοπὸς καὶ τὸ θέλημα περὶ τὴν τῶν χριστιανῶν ὀρθοδόξον πίστιν, καὶ ὃτι ἕτοιμοι ἐστὲ ἀναδίδαχθέντες τὰ παρὰ τῆς ἀγιωτάτης ἐκκλησίας αἰτιώμενα, δι’ ἅπερ οὐ προσδέχεται ὑμᾶς, ὡς μὴ ὁμοφρονοῦντας αὐτῇ... καὶ κοινωσαμένη περὶ τοῦτου τῷ ἀγιωτάτῳ πατριάρχη καὶ τῇ θεία συνόδῳ καὶ ἕτοιμον εὐνοοῦσα τὸ μέρος ἅπαν τῆς ἅγιωτάτης ἐκκλησίας πρὸς τὴν ὑμετέραν ὑποδοχὴν, εἴπερ ύμᾶς ὀρθῶς διαγνοίη φρονήσαντας, ἐπὶ τοῦτο τὸν παρόντα λίζιον τῆς βασιλείας μου τὸν Μαΐσιορα Θεωριανὸν πρὸς τὴν ὑμετέραν εὐλάβειαν ἐξαπέστειλεν ἡ βασιλεία μου, συνάμα τῷ καθηγουμένῳ τῆς ἐν Φιλιππουπόλει ἀρμενικῆς μονῆς, τῷ Ὀτάλνῳ, ἐφ’ ᾧ ἐπαγγεῖλαι σοι τὰ δοκοῦντα περὶ τῆς τοιαύτης ὑποθέσεως τῇ τε ἁγιωτἀτῃ ἐκκλησίᾳ καὶ τῇ βασιλεία μου....

Письмо царя Мануила к католику Армении. Царство мое, неоднократно извещенное вами, что вы имеете добрую цель и хотение относительно православной христианской веры и что вы готовы рассмотреть обвинения, предъявленные святейшею церковью, ради которых она не принимает вас к единению как несогласных с ней, сообщив об этом святейшему патриарху и синоду и нашедши всю свитую церковь благорасположенною к принятию вас, если окажетесь правомыслящими, отправило на сей конец к вашему преосвященству вассала царства моего, магистра Феориана, вместе с игуменом армянской обители в Филиппополе, по имени Оталном, дабы они сообщили вам наше мнение и определение святейшей церкви по этому вопросу,

Εἰχε τοῦ μηνὸς νοεμβρίου ἰνδ. ҃Γ, δι’ ἐρυθρῶν γραμμάτων τῆς βασιλικής χειρὸς, ἡ ἐπιγραφὴ βασιλικὸν εἰς τὸν τιμιώτατον καὶ εὐλαβέστατον καθολικὸν τῆς Ἀρμενίας, ἔτει ἀπὸ κτήσεως 6678 (1170), ἔτει κ̅η (28) τῆς αὐτοκρατορίας τοῦ ἐν βασιλεῦσιν εὐσεβεστάτου καὶ φίλοχρίστου καὶ θεοστέπτου κῦρ Μανουὴλ. ἰνδικτιῶνος τρίτης κατὰ τὴν δεκάτην πέμπτην τοῦ μαΐου μηνὸς κατελάβομεν σὺν θεῷ τῶν Ῥωμαίων κουλᾶ, и проч. как читаетсяв изданном тексте записки Феориана. В изданном тексте имя католика Νορσέσις, в рукописи Νερσέης. В том же кодексе, fol. 187, есть указание на последующие сношения империи с армянами. Πρὸς τὸν θεῖον τοῦ βασιλέως κὺρ Βασίλειον τὸν Καματηρὸν μέλλοντα ἀπελθειν εἰς Αρμενίαν ἐπὶ τὸ ἀποκομίσαι νύμφην τῷ Λεβονῃ τὴν θυγατέρα τοῦ βασιλέως κῦρ Φεοδὼρου τοῦ Λασκάρεως. Можно предполагать, что сборник статей об армянах, Περὶ τῆς αἱρέσεως τῶν Ἀρμενιων, находящийся в Ватикане, сделан был именно в Никее, для руководства В. Каматиру, отравлявшемуся в Армению.

227

ках не имеется указаний на то, были ли особенности в вероучении армян малоазийских и европейских, живших в разных областях Балканского полуострова; но обычная практика принятия армян в православие, засвидетельствованная в письмах Феофилакта, равно как участие филиппопольского армянского игумена в переговорах об унии в 1170 г. могут служить пока достаточными доказательствами, что под армянами на Балканском полуострове нельзя понимать сектантов богомильского учения. Самое важное доказательство нашей мысли находится в неизданном слове Н. Акомината¹), определяющем ясно и бесспорно, что филиппопольская тема была очагом армянского национально религиозного элемента. Оратор восхваляет здесь архиепископа филиппопольского за успешную борьбу с еретиками в таких приблизительно выражениях: «Ибо ревнитель благочестия, замечая, что филиппопольский округ и его митрополия находится в бедственном состоянии по причине распространяющейся ереси армян

1) Между неизданными мелкими сочинениями Н. Акомината есть слово, сказанное в Филиппополе: Τοῦ αὐτοῦ εἰς τὴν εἴσοδον τῆς νηστείας. Оно знакомо нам по списку г. Миллера. Мы можем сообщить теперь относящееся сюда место речи о посте в оригинале, по копии. присланной г. Миллером: Συναγαγῶν γὰρ τοὺς ἐκ τῆς αἰρέσεως λογίμους, καὶ οἶς ἡ κλεὶς τῆς ἀπατης, οὐδὲ γὰρ εἴποιμι τῆς γνῶσεως, ἐγκεχείριστο, διαλέγεται τὴν εύσέβειαν, διδάσκων ἔνα ὑἱὸν καὶ κύριον τὸν Χριστὸν, ἐν δυσὶ ταῖς φύσεσι καὶ μιᾷ τῇ ὑποστὰσει θεολογεῖν τε καὶ προσκυνεὶν, παθητὸν σαρκὶ, ἀπατῆ τῇ θειότητι, ἀόρατον καὶ ὁρώμενον, ἐπίγειον καὶ οὐράνιον καὶ ἄλλο μὲν καὶ ἄλλο δογματίζειν τὰ ἐξ ὧν καὶ ἐν οἷς ὁ σωτὴρ, οὐκ ἄλλον δὲ καὶ ἄλλον οἴεσθαι αὐτὸν. Τὰ γὰρ ἀμφότερα ἕν τῇ κράσει, θεοῦ μὲν ἐνανθοωπήσαντος, ἀνθρῶπου δὲ θεωθέντος, μηδὲ συγχέειν τὰς φύσεις, ὥστε καὶ πάθος περιάπτειν τῷ ἀπαθεῖ, καὶ ἄνωτέρω πάθους, ἀλλ’ ἀσυγχύτως ἥνωμένας τηρεῖν, εἴπερ μέλλον αὐτοῖς εὐσεβεῖν, καὶ ἅμα λέγων ὥσπερ ἀγχεμάχοις ὅπλοις ταῖς ἐκ τῶν θείων γραφῶν μαρτυρίαις ἔπληττε... (fol. 124, verso). Вообще же, что касается тех мест, где находим указание на симпатии филиппопольских армян к латинянам, объяснение их можно видеть в тогдашних полемических и церковных стремлениях Армении. См. Baronii, Annales ecclesiast. t. XIX, p. 713, где помещено письмо армянского католика к папе. Et nos rogamus vos, ut oretis Deam pro nobis, quia nos enmus in ore draconis, et in medio inimicorum crucis, et inter eos, qui sunt naturaliter inimici nostri ... Quia postquam nos enmus vestri, et vos estis memores nostri, efficiatis tantum erga nos, quod nos gratiae referamus Deo.

228

и что рядом с чистыми посевами зреют злые семена, что еретики живут рядом с православными и имеют своих епископов, дерзостно исповедующих нелепые, боля об этом сердцем, созвал лжеучителей, беседовал с ними о природе божественной и обратил тысячи еретиков».

Таким образок, мы приходим к отрицательному выводу по вопросу об участии богомилов в борьбе Болгарии за независимость, относя известные места Н. Акомината и Вильгардуэна не к богомилам, но к армянам. Само собой разумеется, этим нисколько не ослабляется важность других исторических свидетельств, по которым секта богомилов представляется весьма распространенною в Болгарии ¹). Но при настоящем состоянии вопроса мы лишены возможности делать заключения о роли, какую играла эта секта в политической судьбе Болгарии. Гонение, воздвигнутое на нее царем Борисом, во всяком случае, должно быть поставлено в связь с распространением власти болгарского царя на Южном склоне Балканов, во Фракии и Македонии, и с теми политическими планами, которые сами собой вошли в расчеты болгарского царя посте завоевания латинянами Цареграда. Когда не стало на Балканском полуострове власти греческого императора, царь Иоанн находил весьма натуральным выступить в роли императора болгар и греков. Преемник его, следуя той же внешней политике, нашелся в необходимости защищать господствующую церковь против еретиков.

¹) Theiner, Vetera Monumenta Historica Hungariam illustrantia I. p. 160 (a. 1238) № 281: Et ut melius et efficacius induci possit ad tantum negotium assumendum, terram dicti Assani, que tota heretica pravitate infecta dicitur et repleta. Другое свидетельство относится к собору на богомилов при царе Борисе II (Временник Имп. Общ. Истории и Древностей Российских, XXI, Москва 1855): «душевнымъ желаниемъ раждегся, посла събрати ихъ по всеи области своей якоже некия плевелы в снопы.... в иже не покоришуся православному сбору преданы бышу различьнымь казнем и заточенiоу».

229

9. Следы антиболгарского движения на Балканском полуострове: угры, сербы и князь Просека, 1202—1205 г.

Ближайшими союзниками болгар в борьбе за независимость были сербы, но союз их прекратился со смертью Стефана Неманя. Тогда на внешнюю и внутреннюю политику княжества Сербии стала оказывать влияние Угрия, с беспокойством смотревшая на быстрые успехи славянского движения на полуострове. Поводом к вмешательству угорского короля во внутренние отношения Сербии были споры за великокняжеский стол между сыновьями Стефана Немани, Стефаном Первовенчанным и Волканом: в 1195 г. Стефан Неманя отказался от власти, передав ее старшему сыну, сам же удалился на Афон, где и умер в глубокой старости в 1200 г. Очевидно, в Сербии происходила также борьба между двумя партиями: католическо-угорской и православно-болгарской. Первая тянула князей к унии с Римом и к союзу с Угрией; вторая держалась национально-исторических начал и склонялась к продолжению политики Стефана Немани. В тоже самое время, когда происходили сношения Рима с болгарским царем Иоанном, в Сербии получила перевес католическо-угорская партия в лице второго сына Стефана Немани, Волкана; при помощи угорского короля он завладел великокняжеским столом и вступил в сношения с папой¹). Князь Далмации и Диоклеи, приветствуемый титулом короля еще в 1199 г., обнаруживает в своем ответе на это приветствие полную преданность престолу св. Петра, «лучи сияния которого коснулись и его

¹) Theiner, Vetera Monumenta Slavorum meridional, historiam illustrantia I. №№ IX, X, XI. Сербские источники для истории этого периода — суть жизнеописания первых Неманичей, чтимых сербской церковью: Život sv. Simeona (ар. Safařik, Památky dřevniho písemnictví, Живот светога Саве, составленный Доментианом (у Биограду 1860); также несколько летописных заметок. Исторический материал, сообщаемый в них, мало еще проверен. См. г. Васильевского, Из истории Византии в XII в. (слав. Сборник II, стр. 277); также в книге г. Голубинского, История православных церквей стр. 430, 540 к др.

230

земля» и высказывает горячую ревность по случаю распространения ереси в Боснии. В это время не Волкан был великим жупаном, но брат его Стефан ¹). Переворот в пользу первого случился, вероятно, в 1202 г., причем Волкан обязался признавать над собою зависимость угорского короля, который с тех пор присоединял к своему титулу добавление: Rex Serbiae. Политическая важность этого обстоятельства скоро обнаружилась не только в упорстве, с которым угорский король ставил преграды прямым сношениям болгарского царя с папой, но и в вооруженном вмешательстве в пограничные споры между сербами и болгарами. В качестве верховного владыки великожупанских земель, преемник Белы III, король Эмерих принял на себя задачу приостановить болгарское движение на полуострове я, если возможно, противопоставить притязаниям болгарской народности права сербской, иначе говоря—не допустить образования крупной славянской державы на юге от Дуная. Эти любопытные в истории образования второго болгарского царства отношения не могут быть, однако, восстановлены во всей полноте и ясности за недостатком источников: приходятся удовлетворяться не многими указаниями.

В изложении борьбы за независимость мы остановились ²) на мирном договоре греков с болгарами в 1201 году, который едва ли не стоит в связи с сербско-угорский отношениями того же времени. Еще Стефан Неманя нарушил союз с Болгарией, сосватав за старшего своего сына дочь императора Алексея Ангела, Евдокию. Этот брак во всяком случае был признаком разрыва Сербии с Болгарией, в особенности—когда Стефан, женатый на византийской царевне, сделался великим жупаном. Не иначе, как сильным влиянием католической партии и выгодами, сулимыми ею от союза с Римом, можно объяснить решение Стефана развестись со своею женой Евдокией, которая позорно изгнана была из

¹) К великому жупану Сербии есть другое письмо папы от 2 январи 1109 г., Theiner № 11.

²) Выше, глава 7.

231

Сербии¹). Около 1201 г. папские легаты усердно хлопотали в Сербии и Болгарии, и славянские князья склонялись вступить в унию, под условием получения из Рима—один императорского, другой королевского титула. Но как в Болгарии, так и в Сербии желали этого отличия лишь для себя, но не для соседа. Первым признаком внутренней борьбы в Сербии нужно принять захват Волканом Далмации и Диоклеи, важнейшим следствием—вмешательство угорского короля Эмериха и устранение от власти Стефана Первовенчанного. Последнее случилось в 1202 г.: участие Эмериха в низвержении Стефана засвидетельствовано в письме папы Иннокентия III к угорскому королю от 5 дек. 1202 г. ²). Из этого же письма можно видеть, что угорский король желал прервать прямые сношения римского двора, с сербским князем, видя в них ущерб для собственных политических планов. Нужно думать, что в связи с возведением Волкана в великие жупаны Сербии и одновременно с тем стали подвергаться опасности границы владений болгарского царя Иоанна. В 1202— 1203 гг. происходили враждебные столкновения между болгарами и сербами, сторону последних держали и угры. В славянских источниках об этом времени сохранилось несколько темных указаний в письме Стефана к Саве, о перенесении мощей св. Симеона (Стефан Неманя) в Сербию³). Более подробные сведения имеются в переписке папы Иннокентия III, который пытался уладить споры, соединив всех в послушания католической церкви. Во время переворота, сопровождавшегося низвержением Стефана, Иоанн болгарский

¹) Nicet. р. 703—704.

²) Theiner, № XXIV. Изъявив свое удовольствие по случаю подчинения великожупанских земель угорским королем, папа продолжает: credimus autem serenitatem regiam meminisse, qualiter etsi olim ad instantiam ejusdem Meganipani disposuerimus legatum nostrum mittere in Serviam, tandem tamen, voluntate tua plenius intellecta, a proposite desistentes magnificentie tue duximus deferendum.

³) Гласник, VIII, стр. 177.

232

напал на Сербию, может быть, предупреждая готовившийся против него удар, в следствие чего должен был стать во вражду с королем угорских¹). Отношения к последнему выясняются более или менее к 1204 г.

Можно заметить, что здесь поводом к войне служили притязания на старые византийские, теперь же болгарские города по Дунаю и Мораве, как Белград, Браничево и др. Известно, что в 11.93 г. отец Эжериха, Бела III, отнял у греков эти города и, хотя потом уступил их опять Византии, но, когда власть греков за Балканами уничтожена была восстанием болгар, снова предъявил на них притязания. Болгарский же царь указывал на старинные права, восходящие ко времени первого царства, когда спорные области входили в состав Болгарии ¹). Не в этих, однако, пререканиях заключается исторический интерес занимающих нас отношений, ибо царь болгарский, решившись восстановить старые границы Болгарии, рассчитывал более на свою силу, чем на посредничество Иннокентия III, и в 1204 г. держал уже в своей власти Ниш и Браничево. В письмах угорского короля к папе выясняется другая сторона дела: именно, Эжерих выставляет на вид политические соображения, по которым сношения римского престола с Иоанном болгарским представлялись ему частью оскорбительными для себя, частью унизительными для папы. В той готовности, с которою Иннокентий III отзывался на просьбу болгарского царя помазать его на царство, угорский король видел измену традиционной политике римского престола, который, во вред католической угорской державе, освящает церковным благословением акт восстания, насилия и захвата. Дабы предупредить такой опасный и, по-видимому, неожиданный для него поступок Инно-

¹) Theiner, V. М. Slavor merid. М XXXVII (письмо папы к Иоанну): nobilitatem tuam monemus, quatinus cum dilecto filio nobili viro Wlco pacis studeas federa reformare., сравни Fessier, Die Geschichten der Ungern und ihrer Landsaasen II 8. 163 (Leipzig 1815).

²) Ibid. № XLVI.

233

кентия III, угорский король решился пряно объясниться с ним. Письма Эмериха не сохранилось, но есть ответ на него из Рима, в котором по главам разбираются претензии его к св. престолу. «На третье твое возражение отвечаем ¹): ты написал, что означенный Иоанн не имеет собственно права владеть никакой землей, так как он есть узурпатор, временно захвативший часть твоих и других, не принадлежащих ни тебе, ни ему, областей; что поэтому ты удивлен, как мы, не посоветовавшись с тобой, так поспешно решились короновать столь открытого твоего врага. Ты не знаешь надлежащего положения дела, а потому выслушай нас. Издревле в Болгарии были короли, которые венчаемы были апостольскою властью... но под сильным напором греков болгары потеряли королевское достоинство и принуждены были служить под тяжким константинопольским игом. В самое последнее время два брата, Петр и Иоанн, происходящие из поколения прежних царей, не столько захватили, как возвратили себе отеческое достояние. Не отрицаем, может быть какую область они держат несправедливо, но не перестанем удостоверять, что большую часть земли они возвратили себе по отеческому праву. Почему мы вознамерились венчать его в короли не чужой, но его собственной земли, по примеру наших предшественников, дабы восстановлена была за ним несправедливо отнятая область. Когда, не смотря на протест угорского короля, папа решился послать корону Иоанну болгарскому, кардинал Лев, на которого было возложено это дело, испытал на границе Угрии и Болгарии затруднения, весьма живо рисующие отношения угорского короля к славянскому движению.

Кардинал направляла в Болгарию через владения угорского короля, который, не зная всех полномочий его, обошелся с ним ласково и проводил до самого Дуная. Здесь, в замке Кеве (Кубин, у Панчева), кардинал вместе с сопровождавшим его болгарским епископом был неожиданно

¹) Ibid. № LVII.

234

задержан, по приказанию Эмериха, заключен под крепкую стражу и лишен всех сообщений с внешним миром. Причины, побудившие угорского короля к этой решительной мере, также выяснены в переписке Иннокентия III. Король узнал тогда, что вопрос о венчании болгарского царя решен уже окончательно. Правда, он не мог воспрепятствовать в этом папе, но никак не желал отказаться от надежды приобрести для себя хотя некоторые выгоды из такого важного обстоятельства. И вот, чтобы замедлить исполнение церковного акта венчания, который поставит Иоанна болгарского в одинаковое с ним положение в глазах Европы и узаконит сделанный им захват даже в областях угорской короны, Эмерих, заключив легата, поспешно отправляет посольства в Терново и в Рим, с одной стороны предлагая болгарскому царю прибыть на нейтральное место для переговоров о спорной области, с другой—прося папу повременить с венчанием Иоанна, пока им удастся уладить взаимные недоразумения ¹). Ответ папы был довольно резкий и внушительный. Он требовал безусловного освобождения кардинала, угрожая в противном случае церковным отлучением; король Эмерих должен был подчиниться авторитету папы и ждать решения, какое последует после переговоров кардинала Льва с болгарским царем. «Что касается до твоего четвертого пункта, в котором ты высказываешь побуждения, заставившие тебя задержать легата, то мне достаточно было бы ответить словами Соломона: напрасно расставлять сети перед глазами пернатых. Но считаю необходимым ответить на твою просьбу о том, чтобы мы или совсем покинули намерение короновать его, или по крайней мере подождали до того времени, пока уладится ваш спор, так как ты уверяешь, что готов подчиниться решению нашего легата. Чтобы не слишком взволновать тебя,

1) Из изложенного вытекает с полной достоверностью, что в столкновениях между болгарами и уграми 1202—1203 гг. перевес оказался на стороне первых, которые в 1204 г. владели устьями Моравы; см. письма №№ 66, 57.

235

отвечу весьма кратко. Означенный кардинал, долго пребывая в твоем царстве и пользуясь милостями и ласкою, никак не может быть посредником между вами и беспристрастным судьей в разрешения спора, если не будет принят равным образом в его земле, чтобы не оставалось повода к подозрению (имеется в виду Иоанн болгарский). Кроме того, его нельзя понудить к заключению мира или к исполнению справедливости, пока не примет иго апостольской дисциплины и не подчинится нашему управлению. На твое пятое возражение, что по случаю взятия крестоносцами Зары (Jadera) ты не мог доселе получить через римскую церковь никакого удовлетворения в столь чувствительной потере, и что, позволив означенному Иоанну короноваться прежде, чем улажены ваши споры, ты потерял бы уже всякую надежду когда-нибудь достигнуть своего права при посредстве римского престола,—доводим до твоего сведения, что венецианцы и франки подвергнуты уже церковному отлучению. Равным образом и этот Иоанн не избежит наказания, если после принятия королевского венца не захотел бы подчиниться определению легата по поводу ваших раздоров». Легко понять, что спорный вопрос в принципе решен уже был в пользу Болгарии, и возлюбленный сын, вознегодовавший на расточительность отца по случаю возвращения блудного сына, принужден был помириться с тем, что кардинал Лев присудил спорные области не в его пользу. Болгарский царь, благодаря папу за присылку короны, касается между прочим и отношений к угорскому королю. Здесь уже он не ссылается на свои древние права, но ограничивается просто замечанием: «с угорским королем и не имею ничего общего и не владею его землями; напротив, он не оказывает мне должного уважения и наносит вред областям моей империи¹)».

Основная нить событий, относящихся до споров с сербами и уграми на Мораве и Дунае, может еще быть

¹) Ibid. № LX.

236

распутана при помощи латинских документов. Далеко хуже стоит вопрос об отношениях в южной Болгарии за тот же период (1201—1204). Нам желательно, однако, и здесь указать некоторые следы антиболгарского движения, проводником которого был боярин Хриз или Стрезь (Добромир). Судьба славянского княжения, которое основал этот боярин болгарского происхождения в Струмице и Просеке, остается совсем неизвестною со времени 1201 г. Так как мы достоверно уже знаем, что Хриз был союзником царя болгарского Иоанна, то было бы естественно предполагать существование особой статьи в договоре болгар с греками в 1201 г., которая бы касалась Хриза. На деле же произошло тогда нечто другое. Царь болгарский едва ли не пожертвовал интересами своего союзника, на которого правда он мог смотреть как на своего подданного, бежавшего к грекам. Хриз потерял Струмицу при заключении союза между Болгарией и Византией ¹); через несколько лет потом он был лишен и Просека, который занял воевода, посаженный болгарским Царем. Можно предполагать одно из двух: или Хриз, лишенный княжения в 1201 году, перешел на службу к болгарскому царю, или же, оскорбленный его притязаниями и боясь лишения всех выгод, тогда же присоединялся к врагам его, приняв участие в антиболгарском движении, начавшемся из Сербии. Правда, в известном синодике Царя Бориса помянут севастократор Срезь²), что могло бы указывать на сан, которым почтили его при дворе болгарского царя; но мы не можем остановиться на предположении, что Хриз примирился со скромной долей севастократора на службе у Иоанна, вводившего у себя и дурные и хорошие обычаи двора византийского ³). Нам кажется весьма вероятным,

¹) Nicetas, р 709.».

²) Временник, кн. XXI, Москва 1855.

³) В переписке с папой Иннокентием III упоминаются важнейшие из сподвижников болгарского царя, носившие из Византии заимствованные титулы, между прочим: Comestabularios Sergius (ер. XXXVI); князь Беллота

237

что Хриз после 1201 г. искал закрепить союзок с великим жупаном Сербии то положение, которого хотел его лишить царь болгарский.

О Стрезе существует несколько сербских сказаний. Они заслуживают тщательной проверки и сличения между собою, так как в основе всех этих сказаний кроется бесспорной исторический факт: связь южно-болгарского княжения с сербским княжеством, и совместная борьба сербского и просекского князя с широкими притязаниями болгарского царя. Частью на эти сказания, хотя не на все, было уже обращено внимание г. Макушевым; но он напрасно, по нашему мнению, старается проверить сербские сказания действительно вполне достоверным, но относящимся в первой половине деятельности Хриза, свидетельством Н. Акомината. Сербские жизнеописатели не знают ничего почти о первой половине уже рассказанной нами истории Хриза, а начинают повесть переходом его к союзу с Сербией и оканчивают неблагодарной изменой и постигшим его за то наказанием. Житие князя Стрегана ¹) представляет более спутанности между другими сказаниями и носит очевидные следы или забвения, или намеренного искажения фактов. Так, в нем успехи болгарского оружия, поставившие Византию в затруднительное положение, заменены сербскими и спутаны притом отношения, имевшие место при Алексее Ангеле с событиями времени IV-го крестового похода. В житии опущен также важнейший мотив, объясняющий связь Хриза со Стефаном: забыто о том, что была оказана помощь последним первому — для удержания власти в южной Македонии. По всем этим причинам, житие Стре-

(ер. XXX—XXXI, ХХХVП), под которым всего вероятней разумеется Борис, Burillas (Pertz, SS. XXIII, p. 886); omnes principes imperii mei (ер. XLVI). В синодике упоминаются: севастократоры Александр и Срез, деспот Слав; ср. в Истории Болгар г. Иречка, стр. 499 (русский перевод). В истории Никиты названы куман Коча (Κοτζᾶς) и воевода Шишман (Ἐτζνϊαμένος) р. 813. 818.

¹) Гласник Дружства Србске словесности VIII (1866), стр. 144—146.

238

гана должно быть поставлено ниже других сербских сказаний, в которых сообщаются сведения о Хризе ¹). В жизнеописании св. Симеона есть уже лучшие места, прямо вводящие в сущность занимающего нас вопроса ²). Стрезь, по смыслу этого сказания, терпя насилие от брата своего, царя болгарского ³), прибег под защиту князя Стефана, который не выдал его болгарскому царю, не смотря на все угрозы и требования последнего. Затем, отняв от Болгарии несколько городов, отдал их в управление Стрезю и утвердил его в городе Просеке. Далее, рассказана измена и неудачные переговоры с Хризом св. Савы В обеих редакциях жития св. Савы также уделено значительное место известиям о Хризе⁴). В особенности заслуживает внимания редакция, изданная в 1860 г.⁵)—Некоторый Стрезь, хотя и злоумный, но благородный, происшедший из болгарской страны, «ужика сы Калояна цара загорскаго», бежав в Сербию, гонимый болгарским царем. Благочестивый Стефан не только оказал ему защиту, но и способствовал образовать из болгарских земель княжение, на которое и посадил Стрезя. Для чего он «некоих властитель загорских, иже тогда граде они предержаху, к сему Срезю яко к сроднику цареву и себе брату привештав, иже и с градовы к нему присвоише се».—

¹) Мы близки даже к предположению, что составитель этого жития не незнаком был с описанием войн византийской империи с Хризом, Nicetas, р. 669-670, переделан на свой лад греческого историка.

²) Šafařík, Рamátkу dřevního Písemnictví Iihoslovauûv, стр. 22—23, глава XVII.

³) В главе XVI идет речь о вражде к сербскому князю царя Бориса преемника Иоанна: «завида бысть оть близь живущего законопреступьнаго цара бльгарьскаго, рекомаго борила»....

⁴) существует два издания итого жития, первое сделано в 1860, второе в 1865 г. Оба издания принадлежат Даничичу; во втором жизнь Савы находится вместе с жизнеописанием Симеона. Места, касающийся Стрезя, совершенно различны по содержанию и достоинству в той и другой редакция.

⁵) Даничич, Живот светога Саве, написао Доментиjаи. У Биограду 1860, стр. 103—107.

239

Последнее сообщение, не находящееся ни в одном из других сказаний о Хризе, совершенно оригинально; по самому свойству своему, оно не может быть объяснено обыкновенными приемами агиографии и, по нашему мнению, предполагает в авторе знакомство с некоторыми фактами, не известными составителям первых сказаний. Есть и еще в этом изводе черта, не находимая в других житиях. Все они глухо говорят о причине вражды между Стефаном и Стрезом, не объясняя, в чем же заключалась неблагодарность и сатанинская гордость последнего. В рассматриваемом оказании говорится: «он примирился с греками и сговорился со своими готфами и пошел на сербов с большою силою, набранною из греков и готфов»¹). При сопоставлении с этой, другая редакция житья св. Савы не имеет никакого значения²). В ней просто оказано, что Стрезь отвергся Стефана, попрал заповедь Божию и евангельское братотворение и воздвиг на него брань великую, собрав тьмы тем всяких народов на погубление отечества его. Св. Сава, прибывший к Стрезю, также напоминает «вся предь речена на светомь евангелии о братотворении и о завештании клетвы предь богомь». Из последит слов можно вывести, что сербский князь хотел напомнить Хризу о дружеском или братском союзе, скрепленном присягой.

В связи с сербскими сказаниями и в прямой от них зависимости находятся известия о том же предмете в русской летописи ³). Передав сказание об убиении Калояна великомучеником Дмитрием, летописец продолжает: Был у них и другой царь, именем Борил, он искал убить Стрезя сродника Калоянова, а этот убежал в Сербию, к деспоту Стефану. И Стефан сделал его братом своим и оказал ему помощь и

¹) Стрезь назван готфом на стр. 104 и 107.

²) Даничич, Животъ светога Симеуна и светога Саве. У Биограду 1865, стр. 206 и след.

³) Русская летопись по Никонову списку. СПБ. 1767. II. Стр. 281 и след.

240

дал град Просек. Далее, повторяется любопытная черта, уже указанная нами в житии Савы: «и елицы властели Калуяна царя держаху грады греческия, сих Стефан к Стрезе и зграды приити сотвори, и учинив его Самодержца и яко брата себе». Но он по времени собрал войска свои и пошел на Стефана, забыв благодеяние его. Наконец, повторяется известный рассказ о посольстве св. Савы. Как сказание о Стрезе, так и другие известия из сербской, болгарской и византийской истории того же времени, очевидно, вошли в русскую летопись из сербских жизнеописаний и потому разделяют с первыми одни и те же недостатки.

Рассмотрение сербских известий, касающихся Хриза, приводит в следующим выводам. Этот южно-болгарский князь, в следствие неудовольствий с болгарским царем, искал себе помощи в Сербии, которая также находилась тогда во враждебных с Болгарией отношениях. Стефан Первовенчанный нашел для себя выгодным поднять, при помощи Хриза, славянское население южной Македонии против болгарского царя, что ему легко удалось, так как Хриз был уже прежде владетелем Струмицы и Просева и пользовался известностью в стране. Трудно гадать, как долго Стефан и Хриз оставались в союзе; потом обстоятельства изменились, и Хриз нашел более полезным для себя, опираясь на греческую и болгарскую народность, начать вражду с Сербией. Мы не беремся определить хронологию этих не лишенных интереса в истории образования второго болгарского царства движений; но думаем, что появление латинян на Балканском полуострове, вызвав временное примирение славян и греков для успешнейшей борьбы с западники рыцарями, произвело и то противосербское движение в Македонии, о котором говорят сербские источники. При таком объяснении, все известия о дружественных отношениях Хриза к сербскому князю должны бы были относиться к периоду от 1202 до 1205 г.

241

10. Положение болгарского царя между греками и латинянами по завоевании крестоносцами 1205—1207 г.

Завоевание латинянами Цареграда в 1204 г. (12 апреля) совершенно изменяло отношения между славянской и греческой народностью на Балканском полуострове. Для некоторой частя поместного дворянства, равно как для сельских жителей, в особенности же для греческого духовенства не оставалось более выбора, как примкнуть к болгарской державе и тем указать царю Иоанну на новые политические задачи. Высший интерес этого последнего периода в истории образования второго болгарского царства, обнимающего два года борьбы с латинянами, заключается в выяснении положения болгарского царя между греками и крестоносцами: на сколько он понял свою роль и был ли в состоянии стать на высоту действительно широких исторических задач. В виду того, что IV-й крестовый поход сопровождался весьма существенными изменениями в самой постановке задач, которые с тех пор представились болгарскому царю, необходимо было бы дать этому походу в специальном исследовании об образовании второго болгарского царства гораздо больше места, чем какое уделено нами. Мы устранились от подробного изложения вопросов, связанных с историей IV-го крестового похода, на основании следующих соображений. На IV-й крестовый поход обращено глубокое внимание западных историков. С особенною любовью занимались и занимаются французы восточной историей XIII века, в которой влечет их похвальная пытливость—не менее, чем чувство национальное. В господстве на востоке, по берегам средиземного моря, равно как в разработке истории этого господства, французы имеют блистательнейшую страницу своей прошлой истории и современной науки. Точно также и немецкая ученая литература представляет исследования, посвященные специально IV-му крестовому походу. Научное любопытство не только питается здесь, но и породило в свою очередь ряд вопросов, связанных в

242

особенности с разъяснением крайне интересных обстоятельств: как, когда и по чьему почину поход, предпринятый в св. землю, направлен был на разрушение византийской империи. В настоящее время ключом к литературе IV-го крестового похода владеет граф Риан, ему же принадлежит и последнее слово по главнейшим вопросам, связанным с изучением этого похода¹). Результаты, добытые совокупными усилиями французских и немецких ученых, следовало бы в полноте и подробности перенести в русскую историческую литературу, чего мы не можем предпринять в нашем сочинении.

Прежде всего обращает на себя внимание то впечатление, которое произвело на греков завоевание Константинополя. Нужно иметь в виду, что само константинопольское правительство при императорах из дома Ангелов перестало мечтать о реформах, которые пытались провести Мануил и Андроник Комнины. Иностранцам снова даны были торговые права, и в числе высших лиц при дворе и в администрации нередко встречаются иностранцы ²). Таким образом, национальная греческая партия снова должна была разделять с латинянами власть и значение в Константинополе. Эта партия, к которой можно относить как высшие роды, родственные императорам, так и поместное дворянство, сидевшее по провин-

¹) Назовем самый новые наследования о ΙV крестовом походе. Klimke. Die Quellen zur Geschichte des vierten Kreuzzuges, Breslau 1875; Riant, Innocent III, Philippe de Sonabe et Boniface de Montferrat (Revue des Questions Historiques, Avril et Juillet 1875); Streit, Beiträge zur Geschichte des vierten Krenzzuges I. Venedig und die Wendung des IV Kreuzz. gegen Konstantinopel, Anklam 1877. В 1877—78 г. граф Риан издал два тома частью новых материалов дли истории IV-го крестового похода, Exuviae Sacrae Constantinopolitanae, Genevae, где он снова возвращается и основному положению и делает оценку трудам других ученых. Кроме специальных наследований, вопросам, связанным с изучением IV-го крестового похода, посвящены прекрасные страницы у гг. Mas Latrie, Histoire de l’île de Chypre, также в статье, помещенной в Revue Historique. Mai—Juin 1877; y Natalis de Wailly, превосходного издателя Вильгардуэна; у Winkelmann, Philipp von Schwaben und Otto IV von Braunschweig, Leipzig 1873; у Röhrieht Beiträge zur Geschichte der Kreuzzuge, Berlin 1878 и у других.

²) Albrici mon. ap. Pertz, SS. XXIII. p. 870, 881.

243

циям, за немногими исключениями, с нашествием латинян не потерпела значительных лишений. Во многих местах образуются независимые от латинян господства, как в Транезунте, в Эпире, в Греции и Никее. Около Комнинов, Ангелов, Ласкарисов, Сгуров и др. собираются бежавшие из занятых латинянами местностей дворяне и устраивают себе более млн менее сносное существование¹). Другие же старались заручиться расположением новых повелителей Византии, давая им полезные советы, клонившиеся к принятию лучших мер для подчинения разных областей империи. Наконец, часть дворянства, также городское и сельское население на Балканском полуострове охотней искало приюта во владениях болгарского царя и помогало ему всеми средствами одерживать перевес над латинянами. Куски громадной империи, не сумевшей ассимилировать разнородные элементы населения и потушившей чувство патриотизма, которое способно сделать чудеса в трудные годины нашествия иноплеменников, отделялись, по-видимому, без особенного усилия на долю латинских рыцарей и честолюбивых искателей власти из греков, или входили в болгарское царство. В истории Н. Акомината, одного из немногих тогдашних греков, согретых самым благородным патриотизмом и дышавших чувством негодования против своих соотечественников, которые думали в это тяжелое время лишь о личной выгоде, во многих местах отмечена занимающая нас черта. В ней нужно искать объяснения той сравнительной легкости, с которою латиняне завоевали империю²).

Переходим к разъяснению положения, которое занял между латинянами и греками болгарский царь. Нет сомнения, что как крестоносцы, так и болгары на первых же порах поняли, что им придется оспаривать друг у друга власть на

¹) В приложении VII мы помещаем новые материалы, относящиеся до образования Никейской империи.

²) Отметим лучшие места: р. 785.₃, 795. ₂; 800. _2; 808 ₁₂; 827. ₁; 840. ₂₀.

244

Балканском полуострове. Между мотивами, побуждавшими греческое правительство еще в 1204 г. желать опоры в крестоносцах, немаловажное значение имел страх, внушаемый ему болгарами ¹). С другой стороны, крестоносцы, овладев столицей византийской империи, считали своим правом предъявлять притязания на все части, отторгнутые в следствие борьбы за независимость, и готовы были смотреть на Иоанна все еще как на бунтовщика, даже по получении им короны из Рима. Что касается последнего, был один момент, когда он питал надежду войти в соглашение с крестоносцами и полюбовно разделить греческую империю. Но ему дали весьма оскорбительный ответ и сделали намек, что он не может относиться к повелителю византийской империи как равный к равному, но как раб к господину и что в противном случае его заставят оружием вспомнить о том состоянии, из которого он вышел ²). Скоро, впрочем, сами обстоятельства дали понять болгарскому царю, как он должен держать себя по отношению к крестоносцам. Латиняне нисколько не щадили в греках чувство самолюбия, осмеивали их веру и обряды, нравы и обычаи, намерены были вводить в занятых землях чуждые греческим понятиям порядки, посягая на свободу и совесть греческого духовенства³). Бонифаций и Балдуин с презрением устранили предложения многих знаменитых греков поступить к ним на

¹) Wille—Hardouin (ed. Natalis de Wailly, Paris 1874), chap. 202; Robert de Clary (ed. Hopf, Chroniques Oreco Romanes, Berlin 1873) p. 51. Это лучшие западные историки о IV крестовом походе, сообщающие не мало важных известий и о болгарских делах.

²) Nicetas, р. 800. ₁. Намек на эти предварительные недоразумения сохранялся в письме Иоанна и папе (Theiner, V. М. Slav. meridion. № LX): De latinis quoque scribo sanctitati vestre, ut eis scribatis quatinus dislent ab imperio meo, et sic imperium meum nullum malum eis facit, neque ipsi nobis parvipendunt. Si forte ipsi conati fuerint contra imperium meum et parripenderint eum, non habeat sanctitas vestra imperium meum suspectum, sed sint universa libera. Сюда же относится прекрасное место Роберта де Клари, р. 52, упрекающего крестоносцев за дурное решение, оскорбительное для Иоанна и обошедшееся им потом весьма дорого.

³) Письмо патриарха Германа, в приложении VIII.

245

службу и тем решительно ослабляли свои средства—держать в повиновении провинции Балканского полуострова. Здесь уместно привести известие Н. Акомината¹). «Ромеи знатного происхождения из фракийских городов, сведущие в военном деле, обратились к маркизу Бонифацию и предложили ему посильные услуги; но он ответил, что не имеет нужды в греческих воинах и отказал им. Потом они вошли с просьбой о принятии на службу к императору Балдуину; но так как и здесь не имели успеха, то дошли к Иоанну, который опустошил и сокрушил своими вторжениями почти все западные области ромэйской державы, разорил их скифскими набегами и изнурил всякого рода бедствиями. Этот охотно принижает их услуги. Иоанн боялся высокомерных замыслов латинян и опасался их копья как меча огненного. Ибо в ответ на его дружеское посольство они повелевали ему относиться к ним не как царю к равным себе, но как рабу к господам, грозя в противном случае поднять против него оружие и опустошить Болгарию, которою он владел не по праву, восстав на повелителей своих греков, и обратить его в прежнее состояние. Посему он распускает перешедших к нему греков, каждого в отечественный его город, приказав им всеми средствами подготовлять движение и вредить сколько можно латинянам, пока он сам примет свое решение. Возвратившись на родину, при содействии болгарского населения, они успели поднять Фракию и Македонию. Следствием этого было, что латиняне, занявшие эти места, большею частью были истреблены, или принуждены искать спасения в Константинополе. Так случилось с владетелями Димотики и Адрианополя».

Народное движение во Фракии и Македонии против латинян не было таким образом случайностью, но подготовлено болгарским царем. Этим разрешались колебания Иоанна и определялся план его будущих действий. Выступить защитником православия и греко-болгарской народности против

¹) Nicet. р. 808 —809.

246

католическо-латинского преобладании и с тем вместе принять на себя задачу оживления оскудевшего в Византии императорства—стало с тех пор главнейшим мотивом предприятий Иоанна против крестоносцев.

Между тем крестоносца далеко не догадывались на счет планов болгарского царя. По занятии Константинополя, Балдуин предпринял довольно удачную, по-видимому, экспедицию во Фракию и Македонию, легко овладел некоторыми городами и поставил в них свои гарнизоны. В тоже время Бонифаций монферратский также легко занял Солунь и некоторые города Эпира и Фессалии. Затем почти все военные силы их двинуты были в восточные провинции империи; запад же оставался почти без прикрытия. Это был благоприятный момент для греков и болгар поднять общее движение против латинян. Бесспорно, оно имело роковое значение для судьбы латинской империи на востоке, так как вожди крестоносцев, начавшие тем временен действовать против Никеи и Трапезунта, напуганные событиями в Европе, принуждены были снова стянуть свои силы на запад и дали тем время усилится на востоке Ф. Ласкарису, который без этого обстоятельства едва ли основал бы свою Никейскую империю. О размерах движения во Фракии и Македонии лучшие известия сохранились у Вильгардуэна, они ценны для нас потому особенно, что подтверждают приведенное выше место Н. Акомината о греческо-болгарском союзе ¹). К Балдуину со всех сторон приходили известия—одно хуже другого: греки поднялись везде, где латиняне основали начатки господства и на всех концах крестоносцы были избиваемы. Остатки рыцарей переходили постепенно из Филиппополя в Аркадиополь, Адриано-

¹) Wille—Hardouin, chap. 311—о болгарской партии в Филиппополе; chар. 333—о посольстве к Иоанну греков из Пелопоннеса: Ils prirent des messagers secrètement de tontes les cités du pays, et les envoyèrent à Iohannis qui était roi de Blanque et de Bogrie... et ils lui mandèrent qu’ils le feraient empereur et qu'ils se rendraient tous à lai...; chap. 335—болгарская партия в Димотике.

247

поль и Цурул (Чорлу); но и в последнем, ближайшем к Константинополю городе, они не смели остановиться, «так как жители дали присягу болгарскому царю и поклялись истреблять латинян¹)».

Весной 1205 г. поспешно собрались вожди крестоносцев в Константинополе и положили идти со всеми имеющимися в наличности силами во Фракию. Города Визия, Чорлу и Аркадионоль принуждены были покориться. Дошла очередь до Адрианополя, который был сильно укреплен греками и славянами, на стенах его и на башнях развевались болгарские знамена. Осада началась 29 марта. Но здесь крестоносцам пришлось в первый раз стать лицом к лицу с болгарским царем, который пришел на помощь к осажденному Адрианополю. У Иоанна был вспомогательный отряд куман, который и решил участь главного сражения, бывшего 15-го апреля 1205 года. Куманской коннице, под начальством Кочи, поручено было сделать наезд на латинский стан, чтобы завязать легкую перестрелку и тем привлечь рыцарей в погоню. Куманская тактика, хорошо знакомая грекам, не была еще известна латинянам. Они легко поддались на обман, погнались за куманами, которые позволили себя преследовать до места, назначенного царем Иоанном, а потом обратились против латинян и, вместе с болгарами, скрытыми в засаде, окружили их плотным строем. Военная хитрость исполнена была так удачно, что рыцарях не оставалось ни места, ни времени принять оборонительное положение. В этом деле погиб цвет западного рыцарства, и спаслись весьма немногие из тех, это принимал участие в погоне за куманами. Император Балдуин попался в плен. Часть крестоносцев, остававшаяся под Адрианополем, напуганная исходом дела, едва могла отбиваться от болгар и куман. Не имея надежды удержаться под Адрианополем, она в ту же ночь, преследуемая болгарами, отступила к морю и с трудом нашла безопасное убежище в Родосто. В Константинополе

¹) Wille—Hardouin, chap. 339.

248

назначен был правителем империи брат Балдуина Генрих, который не принял, однако, титула императора, в ожидании известий о судьбе Балдуина.

Ближайшие события в след за адрианопольским поражением, поставившим крестоносцев в отчаянное положение в Европе и в Азии, частью выясняются из письма регента константинопольского к папе, от 5 июня 1205 года ¹). «Вскоре после отправления послов к вашему святейшеству случилось, что греки, всегда склонные к измене по врожденному злонравию и обычному вероломству, начали против нас открытое восстание. Узнав об этом, брат мой император отправился с небольшим отрядом, какой мог собрать в то время (ибо большая часть наших сил занята была укреплением и гарнизонной службой в провинциях) к Адрианополю, дабы наказать этот главный притон восстания. Адрианополь—укрепленнейший греческий город, его отделяют от Болгарии только горы. Болгарский владетель Иоанн, которого греки тайно призвали на помощь, неожиданно напал на нас с бесчисленным множеством варваров: болгар, куман и других.—Далее следует описание поражения. — Доподлинно не известно еще, это убит, кто взят в плен. Получили, однако, известие от лазутчиков, которое подтверждается и достоверными слухами, что император жив и здоров и пока содержится, говорят, в чести, с некоторыми другими, имена которых точно еще не знаем. Сделав смотр нашим войскам, мы начали укреплять города ²) и замки, в которых можно еще держаться против греков. Итак, хотя потеря людей причиняет нам тяжкое огорчение, но надеемся о Господе, что можем еще держаться против козней и нападений наших врагов и ожидать прибытия помощи. Но

¹) Litterae Henriei moderatoris imperii Constantinopolitani, ap. Theiner, Vetera Monum, slavorum meridion. № LXIII.

²) Во власти крестоносцев оставались только: Константинополь, Родосто и Силиврия.

249

вот еще что случилось, чего мы опасались и о чем доходили до нас слухи: из письма самого болгарина, перехваченного нами вместе с послом его, видно, что он заключил союз с турками и прочими врагами креста Христова. Мы послали к вашему святейшеству это письмо на том и другом языке».—В заключение, Генрих просит объявить новый крестовый поход по христианским землям Европы и принять меры в освобождению из плена императора Балдуина.

В письме Генриха есть одно место высокой исторической важности—о сношениях болгарского царя с востоком. Оно оставалось до сих пор частью непонятым, частью совсем не оцененным¹), между тем из него выясняется роковой для латинской империи в Константинополе факт — основание никейской империи. Если бы болгарский царь замедлил своим походом к Адрианополю и не отвлек бы этим силы крестоносного ополчения на запад, никейская и трапезунтская империя оказались бы попытками, подобными многим другим в это же время и в том же роде. В свою очередь, никейская империя должна была иметь роковое значение и для болгарского царства. Движение греческого населения на Балканском полуострове, так успешно поднятое и умно руководимое болгарских царем в 1205 году, должно было принять прямо антиболгарское направление, когда для греческих патриотов с основанием никейской империи явилась возможность сосредоточить на ней национальные надежды и ждать из Никеи освобождения от латинских завоевателей. Можно видеть, что в сношениях Иоанна с Ф. Ласкарисом скрывается весь-

¹) Ессе tamen, quod verebamur, hoc accidit, et quod fama canebat publica quodque per litteras ipsius Blachi confederationem ipsius eum Turcis et ceteris Crucis Christi inimicis continentes edocti fuimus, quas etiam a nobis cum nuntiis ipsius interceptae apostoiatui vestro in utraque lingua transmisimus... Г. Макушев, Болгария в конце XII в. (Варш. Унив. Известия 1872, № 3), стр. 41 приводит это место, но не сделал из него тех выводов, какие следовало.

250

ма крупный исторический факт, который нельзя оставлять без внимания; бесспорно, здесь же политическая и военная деятельность царя Иоанна достигает своего высшего развития. Участь латинской империи в Константинополе некоторое время была вполне в руках болгарского царя. Ближайшим образом судьба крестоносцев зависела от того обстоятельства, как долго продержится союз между Никейским императором, иконийским султаном и Иоанном. Все усилия политики направлены были к тому, чтобы ослабить этот союз. Притязания болгарского царя, несовместимые не только с интересами, но и с самым существованием латинской империи, натурально, склонили крестоносцев к некоторым уступкам в пользу никейского императора, который выказывал готовность предоставить латинянам спокойное обладание тем, что они имеют в Европе и Азии, если они с своей стороны признают новый порядок вещей, созданный им в Азии. Так, нанесен был решительный удар планам Иоанна, для проведения которых прошло удобное время, как скоро никейская империя обратила на себя внимание греческих патриотов и вошла в соглашение с крестоносцами.

Возвращаясь еще раз к любопытному месту из письма Генриха к папе, на основании которого сделаны вышеприведенные выводы и соображения, мы должны присовокупить, что это место не стоит совсем одиноко. О союзе Ф. Ласкариса с царем болгарским весьма ясно говорит Вильгардуэн. Правда, он помещает известия об этом союзе под 1207 годом, но тогда сознание взаимных интересов у того и другого союзника выступает уже фактом совершившимся; сношения между ними, таким образом, должны были основываться на более раннем соглашении, о котором Вильгардуэн не счел за нужное упомянуть ¹). Наряду с приведенными местами не лишено зна-

¹) Wille—Hardouin, chap. 453, 459: Th. Lascaris, qui guerroyait avec l’empereur Henri, prit ses messagers, et les envoya à Iohannis le roi de Blanque et de Bogrie. Et il lui manda que tontes les gens do l’empereur Henri étaient de sou côté., et que l'empereur était on Constantinople avec

251

чения замечание Н. Акомината о некотором славянине Варине, оказавшем Ласкарису услугу при взятии крепости Пиги ¹). Между тем, события на Балканском полуострове после адрианопольского поражения шли с ужасающей быстротой. В ответ на письмо Генриха, папа советовал болгарскому царю помириться с латинянами и пригрозил ему, что в противном случае с одной стороны угры, с другой крестоносцы могут сделать вторжение в его земли. Точно также рекомендовал и регенту константинопольскому искать союза и дружбы с болгарским царем, «ибо это весьма полезно для той и другой стороны²)». Мы уже видели, однако, что для латинской империи было полезней вступить в сделку с Ф. Ласкарисом, чем с болгарским царем.

Соединенные болгарские и куманские войска наводнили затем Фракию и Македонию, куманские отряды доходили почти до Константинополя. Одинаково страшными бедствиями сопровождались эти набеги для греческого населения и для латинян. Сам болгарский царь, уступая веками накоплявшейся

peu de genes; et que maintenant il se pourrait venger de lui; que il ferait d’uno part, et que lai Iohannis vînt de l’autre, et que l’empereur avait si peu de gens, qu’il ne se pourrait défendre contre eux deux. В главах 487—488 сообщается о том, что Ф. Ласкарис просил перемирия на два года.. or l'empereur tint conseil avec ses hommes, et ils dirent qu'ils ne pouvaient soutenir les deux guerres ensemble, et que mieux valait souffrir ce dommage (т. e. мир с Ласкарисом на невыгодных условиях) que la perte d'Andrinople et de l’antre terre; et puis ils auraient séparé leurs ennemis ( Iohannis le roi de Bloquée et de Bogrie, et Théodore qui étaient amis et s’entr’ aidaient par la guerre. При этих весьма прямых указаниях не будет слишком смелым, если мы отнесен к тем же, между прочим, отношениям следующий слова из Силениума, изданного г. Сафой (Bibl. Grаeca I р. 97): ἴστε γὰρ, ἴστε πάντες τοὺς κόπους, τὰς ἀγρυπνίας, τὴν ἐκ τῶν δε τῶν τόπων εἰς ἑτέσους ἄμειψιν, τὰ ἔνεδρα τινῶν καὶ πονηρὰ διαβούλια, τὴν εἰς ἔθνη τὰ πρόσοικα πολλάκις ἄφίξιν, τὴν ἐκεῖθεν σύναρσιν. Оценка этого произведении сделана в ноем сочинения, Визант. писатель Н. Акоминат, стр. 205-211.

¹) Nicet. р. 846; τῶν γοῦν Πηγαϊτῶν τινὰς ὑποκλέψας καὶ διαφθείρας, λάθρα καὶ κατὰ βραχεῖς τοὺς οἰκείους ταῖς Πηγαῖς ἐπεισάγει, πολυωρουμένους παρὰ Σθλάβου τινὸς Βαρηνοῦ καὶ τῶν τοῦτου συνωμοτῶν.

²) Theiner, Monum. Slavor. Meridion. № LXIV—LXV.

252

ненависти славян к грекам, дал полную волю чувству мести, обращая в развалины греческие города и селения между Адрианополем и Константинополем. Куда не доходили или что щадили болгары, то в свою очередь уничтожали латиняне—за коварную измену, за сочувствие к болгарам и восстание. Между мерами, которые были приняты болгарским царем против греков, следует отметить одну неумолимую меру возмездия. Мы знаем, что, подчинив Болгарию, византийское правительство употребляло искусственные средства, чтобы ослабить славянское население в южной Болгарии. Теперь болгарский царь, в свою очередь, находил полезным дать место болгарам в Македонии и Фракии, для чего переселил на север к Дунаю огромные массы греческого населения и перенес разрушенные на юге города, села и деревни в самое сердце Болгарии¹). Учителями и советниками его были тогда византийские выходцы ²).

Употребив некоторое время на осаду Адрианополя, который не хотел ему сдаться, Иоанн пошел к Солуни, чтобы, заняв этот город, ввести болгарские гарнизоны в менее значительные города Македонии. Дорогой он подступил к Серу, оберегаемому крестоносцами. Не смотря на мужественное сопротивление, город был взят, причем латинский гарнизон попал в плен. Еще до прибытия Иоанна, Солунь была занята болгарским воеводой Шишманом (Ἐτζυϊαμένος), но Бонифаций монферратский поспешил к Солуни и заставил Иоанна отступить Куманская конница, подобно рою пчел, налетела

¹) G. Acropolitae, ар. Migne t. 140 р. 1017 (гл. 13): Τὸν δὲ λαὸν ἀπάрας ἐκεῖθεν περὶ τὰς παραόῤῥοίας καθίζει τοῦ Ἴστρου, ἐκ τῶν ἰδίων ἠνδραποδισμένων κωμῶν καὶ πόλεων τὰς κλήσεις ἐπιθεὶς ταῖς οἰκήσεσιν. Cp. Nicetas, p. 831— 834. Для подробного ознакомления с фактами того времени, которых мы не излагаем здесь, можно указать на сочинение Гопфа (Krach and Gräber, Allgemeine Encyklopüdie, T. 85), стр. 216 и след. В указанном выше сочинении г. Макушева также рассмотрены эти события подробно, стр. 42 и след.

²) Таков между прочим логофет дрома Константин Торник, Nicetas, р. 848.

253

на македонские города, которым Бонифаций не имел смелости помочь. Пользуясь этим, Иоанн с полной свободой утвердил в стране свое господство: тогда он занял Охриду и смежные с ней города ¹). Ближайший удар готовился теперь Филиппополю. Очевидно, в городе была анархия и борьба партий болгарской и латинской. Первая обратилась к Иоанну с просьбой, чтобы он пришел и занял Филиппополь ²). Но часть жителей была на стороне латинского вождя, Ренье де Три, некоторые же филиппопольские греки держались Алексея Аспиета. Иоанн решился примерно наказать этот город, на страх другим: он умертвил знатных жителей, остальных выгнал, самый город разрушил до основания. Суровое обращение с филиппопольскими греками произвело весьма сильное впечатление на союзников и друзей Иоанна между греческим населением. Во всяком случае, разрушение Филиппополя было ошибкой, следствия которой не замедлили обнаружиться.

Мы не будем следить за подробностями этой опустошительной войны в Македонии и Фракии, продолжавшейся больше двух лет. Она не редко принимала ужасающий и истребительный характер, направляясь не против латинян, но против греков. В это время Иоанн приобрел себе прозвание Грекобойцы, как известный император-Болгаробойцы. Под его властью находилась вся почти Фракия и Македония, только в Адрианополе, Димотике и Солуни держались еще латиняне. В 1206 и 1207 г. главнейшие военные дела были именно около упомянутых городов. Но скоро Иоанн потерял существенную опору, которую находил в греческом населении. Частью его жестокие меры против греков, частью возвышение никейской империи, привлекшей в себе лучших из тогдашних греков, было причиною, что союз последних

¹) Иречек, История Болгар, стр. 322, прим. 15.

²) Wille—Hardonin, chap. 399: Une grande partie de gens, qui étaient Popelicans, s’en allèrent à Iohanuis et se rendirent à lui, et lui dirent: «Sire, chevauche devant Finepople ou envoie ton armée: nous te rendront tonte la ville».

254

с болгарами потерял силу. Помогавшие болгарскому царю оружием и советом греки предпочли перейти на службу к латинянам и способствовать ни в борьбе с болгарами ¹). В 1206 г. греки были уже на стороне латинян, но тем ожесточеннее велась война. В этом же году латиняне перешли в наступление, при чем города переходили из рук в руки. Самыми крупными событиями были осада Димотики и Адрианополя, после взятия которых ничто уже не отделяло бы болгарского царя от Цареграда. Он отвел реку Марицу, снабжавшую водой Димотику, стеснил город крепкой осадой и постепенно разрушал его стены метательными снарядами. Жители предлагали сдаться на всю волю Иоанна, ставя лишь одно условие, чтобы он не входил в город. Но он не соглашался на это условие. Неожиданная помощь, посланная осажденным из Константинополя, на этот раз спасла город, но скоро Иоанн опять явился во Фракии с решительным намерением довести до конца подчинение ее. Счастье все еще не покидало его: в одной схватке убит был владетель Солуни, Бонифаций монферратский, таким образом два главнейших деятеля IV-го крестового похода погибли в борьбе с болгарским царем ²). Димотика была взята и страшно опустошена.

¹) Wille —Hardouin, ehap. 422. Quand les Grecs qui étaient à l’armée arec Iohannis virent cela (опустошительную войну, обратившую в пустыню цветущие области, и несоблюдение им условий), alors ils se tinrent pour morts et trahis. Et ils parlèrent ensemble, et dirent, qu’autant en serait-il d’Andrinople et du Dimot quand il retournerait et que s'il abattait ces deux-là, la Romanie était perdue à toujours. Et ils prirent leurs messages en secret, et les envoyèrent en Constantinople au Vernas.

²) Император Балдуин погиб в плену у болгар. Известия о судьбе его собраны в книге г. Иречка, стр. 321—322. Кроме прекрасного изложения борьбы царя Иоанна с латинянами в истории Гопфа, можем еще сослаться на не лишенную значения книгу г. Гурмузаки (Hurmuzaki), Fragmente zur Geschichte der Rumänen, I^erB. Bucurescĭ 1878. Достоинство книги, если не обращать внимании на известную патриотическую тенденцию, от которой не может освободиться ни один румынский ученый, заключается в умном и живом пересказе летописных известий, основанном на старательном научении их.

255

1207 годом заканчивается деятельность Иоанна предприятиями против Адрианополя и Солуни; осенью, во время осады последнего города, его постигла насильственная смерть. К этому времени крестоносцы заключили на востоке мир с Никейским императором и могли выдвинуть на Балканский полуостров значительные военные силы. Во Фракии и Македонии господствовало сильное недовольство против болгар. Греки не находили для себя уже так опасным латинское господство, как за два года перед тем. Никейская империя сделалась в их глазах очагом свободы и независимости, и они решились спокойно ждать, когда пробьет час восстановления византийской империи в Константинополе. Для национальных стремлений греков было опаснее видеть в Константинополе болгарского царя, чем латинского императора. Таким образом, попытка Иоанна основать греко-болгарское царство на Балканском полуострове со столицей в Константинополе должна быть названа неудавшеюся. Вина этой неудачи частью лежит на нем самом, или, что вероятнее, неудачу нужно объяснять вековой враждой между греками и славянским населением на полуострове. За Иоанном остается та заслуга, что он упрочил существование второго болгарского царства. Лучшие преемники братьев Асеней не раз возвращались к широким политическим планам Иоанна, в чем нельзя не усматривать исторически верной, хотя и вредной для болгар традиции.

Царь Иоанн умер под Солунью. Обстоятельства его смерти скоро сделались предметом народных сказаний и переданы памяти потомства, как и все почти, что известно об нем, через посредство греческих книжников. Основная сага зародилась, вероятно, в Солуни, откуда, соединившись со сказаниями о чудесах патрона греков, великомученика Дмитрия, распространилась довольно скоро по летописям и жизнеописаниям ¹). Припомним, что та же самая сага ставит великомуче-

¹) Robert de Clary, ар. Hopf, Chroniques Gréco-Romanes, cap. CXVI (p. 83—84) ; Albricus mon. ap. Pertz, SS. XXIII p. 886; G. Acropolitas ap.

256

ника Дмитрия в связь с началом движения в Болгарии. В 1185 г. он будто бы покинул Солунь и пришел на помощь к болгарскому народу. Теперь он снова выступает с тем, чтобы сказать болгарскому царю; «стой! пора поставить предел честолюбивых притязаниям!» Источником сказаний о поражении царя Иоанна св. Дмитрием нужно признать Солунь по ясным указаниям на то в приписках на истории Н. Акомината. В Ватикане удалось нам ознакомиться с некоторыми неописанными еще рукописями этого историка, богатыми разнообразными дополнительными статьями. В них указывается между прочим на чудеса св. Дмитрия как на источник, из которого можно черпать сведения о смерти царя Иоанна¹). В тех списках жизни и чудес великомученика Дмитрия, которые находятся в Ватикане, нам не удалось, однако, отыскать чуда, относящегося к обстоятельствам смерти болгарского царя²).

Migne t. 110 p. 1017; затем в сербских жизнеописаниях св. Симеона и Савы.

¹) Укажем для примера на Cod. Gr. Vaticanus № 163, любопытный и во многих других отношениях и по следующих прибавкам: Fol. 201, где идет речь о взятии болгарами Варны: ἀσεβέστατε ἀνθρώπων Ἰωάννε· εἰκότως ἐκλήθης ὑπὸ τῶν τότε χριστιανῶν σκυλοϊωάννης, οὐδεὶς γὰρ σου πλέω κακὰ τοὺς ἀθλίους ‘Ρωμαίους διέθετο. Κἂν ἐσύστερον μετὰ τὴν ἅλωσιν τῆς πολυπαθοῦς Κωνσταντινουπόλεως κατὰ Θεσσαλονίκης ἐπιστρατεύσας, προφανῶς ὑπὸ τὸν μεγάλου Δημητρίου ἐσφάγης, ὦ ἀθεώτατε (ἆθέσφατε ?), ὡς ἐν τοῖς ἐκείνου θαύμασιν ἐμφέρεται. Fol 215: οὐτος ἐστὶν ὁ ἀσεβὴς σκυλοϊωάννης ἐπικληθεὶς ὕστερον, ὅν ἀνεῖλεν ὁ μέγας Δημήτριος προδήλως κατὰ τῆς Θεσσαλονίκης ἐπιστρατεύσαντα, ὡς ἐν τοῖς ἐκείνου θαύμασιν ἀναγέγραπται. Fol. 219, где идет речь о смерти Балдуина: ἀσεβέστατε ἀνθρώπων, σκυλοϊωάννε Βούλγαρε, καὶ ποῖος θὴρ ἀγριώτατος τοιαῦτα εἰργάσατο, μὴ εὗροι ἡ μιαρὰ σου ψυχή τὴν τυχούσαν ἄνεσιν ποτέ.

²) С этою целью мы пересматривали: Codd. Gr. Vaticanus №№ 1190 pars I, 797, 821; Cod. Palatinus № 211, 364 pars II.

Страница сгенерирована за 0.28 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com