Николаевский П. Ф., прот. Обстоятельства и причины удаления патриарха Никона с престола

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Христианское чтение. 1883. № 1-2.

Прот. П. Ф. Николаевский

Обстоятельства и причины удаления патриарха Никона с престола.

С половицы XVII века установленный в русской церкви праздник положения ризы Господней, в память принесения ее в 1625 г. из Персии в царствующий град Москву, перенесен был на 10 число июля месяца ¹). В московском успенском соборе этот праздник отправлялся с особенною торжественностью; богослужение совершал сам патриарх в присутствии государя, когда последний был в столице. Накануне праздника за вечернею патриарх с сослужащим духовенством выносил ковчег со святою ризою, из-под медного шатра, стоящего и до ныне на юго-западной стороне успенского собора, и открывал его для поклонения; после вечерни пел пред ним молебен, на всенощном бдении выходил на литию и величание и после литургии относил ковчег на прежнее место под шатер на поставец, который в то время назывался «гробом Господним» ²).

¹) Праздник положения ризы Господней установлен был в 1625 г. и за первое время отправлялся 27 числа марта (Никон. летоп. VIII, стр. 250. Древн. рос. вивлиоф. изд. 2, ч. VI, стр. 193. Акты арх. экспед. III. № 168. Первое свидетельство о перенесении праздника на 16 число июля относится к 1646 г. (Выходы государей, Строева Л. 1844, стр. 138).

²) В записях церковных служений и облачении патриарха Никона за 1656 и 1657 годы о службе на 10 число июля находим следующие сведения. В 1656 г. благовест к вечерне был в половине пятого часа дня по тогдашнему счету; патриарх вошед в собор, во время пения стихир настиховных облачался в алтаре; потом со властями пошел к Спасовой ризе, кадил пред нею, взял ковчег с ризою и понес его на главе; пред ним кадили архидиакон и протодьякон; поставив ковчег на налой

— 156 —

В 1658 году патриарх Никон думал отправить праздник положения ризы Господней с такою же торжественностью; царь Алексей Михайлович тогда был в Москве. Но, к величайшему сожалению, праздник 10 июля в этом году ознаменовался тогда горестным событием, повлекшим за собою печальные последствия лично для патриарха Никона и для всей русской церкви. В этот день патриарх Никон неожиданно для всех отрекся от престола и удалился от управления делами русской церкви. Удаление его от патриаршего престола произвело смущение в русском обществе и большие замешательства в делах церковных. По поводу его возникло обширное следственное дело над патриархом Никоном. Для разбора этого дела и суждения о нем сознана была необходимость обратиться к мнению и суду

на степени против святительского места, распечатал и открыл его; сам патриарх стал среди церкви на ковре и пели молебен о победе над врагами, во время которого патриарх читал молитву о победе. Благовест ко всенощному был в половине второго часа ночи; патриарх облачался на благословение хлебов и на величание; святая риза была поставлена среди церкви. Благовест к литургии был в половине третьего часа дня; перед обедней в соборе протопоп святил воду; службу отправлял сам патриарх и по окончании ее взял ризу на голову и отнес ее на гроб Господень; после разоблачался в алтаре. Государя в этом году на службе не было, он был в походе. В 1657 г. праздник отправлялся с большей торжественностью по случаю пребывания государя в Москве. На вечерне патриарх ходил за святой ризой с колокольным звоном, с рипидами, ослопными свечами и со крестами; поставил ковчег среди церкви; на молебне протопопы пели на распев канон Богородицы: воду прошед яко сушу... На молебне присутствовал и царь. Звон ко всенощному начался в час ночи; церковные власти, духовенство и певчие в стихарях провожали патриарха в собор и из собора в кельи; у всенощного были царь и царица (Рукописный сборник московской синодальной библиотеки № 93, л. 37 об—39. О присутствии царя Алексея Михайловича на богослужении в соборе 10 июля имеются записи с 1646 г. по 1649, также за 1652, 1653, с 1662 по 1671, за 1674 и 1675 годы (Выходы государей, стр. 138. 162, 183, 210, 260, 291, 333, 381, 402 — 403, 422, 443, 464 . 498, 515, 528, 554, 599 Дворцовые разряды т. III, стр. 960—961, 1523—1525. Доп. к акт. истор. V. стр. 109 и 131). В 1660 г. государь жил в Москве и богослужение на 10 июля слушал не в соборе, а у Благовещенья на сенях (Выходы госуд., стр. 333); в 1654, 1655 в 1656 г. он был в походах (Дворц. разр. стр. 434, 483).

— 157 —

восточных патриархов. Дело Никона, перенесенное на суд вселенской церкви, в разные времена под влиянием различных обстоятельств принимало то или другое направление, ту или другую окраску и чрез это становилось вопросом общеисторическим, характеризовавшим собою взаимные отношения русской и греческой церкви. В этом заключается важность удаления патриарха Никона от престола и интерес в раскрытии обстоятельств этого события для историка.

Описать подробно и со всею фотографическою точностью обстоятельства удаления патриарха Никона с престола невозможно вследствие односторонности и недостатка относящегося сюда исторического материала. Ближайших и современных этому событию подробных письменных свидетельств о нем мы не имеем ¹). Русское правительство под давлением совершившегося факта сочло возможным приступить к расследованию обстоятельств этого события только чрез полтора года, в феврале 1660 года, когда многие частности могли или забыться, или получить особую окраску в глазах следователей и свидетелей; правительство для своих целей подбирало свидетельские показания не о всех обстоятельствах удаления Никона, а только о тех, которые ему были нужны. Односторонность таких показаний и сделанных на основании их выводов легко усматривается при чтении подлинных списков этих указаний и при сравнении их с теми данными, которые изложены в докладе о них царю на соборе 1660 года

¹) Известие о жизни п. Никона, написанное клириком Иваном Шушериным, составлено уже после 1680 года. Сочинение это в печати имеет три издания: первое было сделано О. И. Козодавлевым в 1784 г. и ныне составляет библиографическую редкость; второе перепечатано с первого в 1817 г.; третье издание принадлежит воскресенскому (нового Иерусалима) монастырю (М. 1871 г.) и составлено архимандритом Леонидом по сличении прежнего печатного текста с тремя списками воскресенского монастыря. Мы цитуем это последнее издание, как лучшее, хотя и в нем не указаны разности, касающиеся самого содержания в сочинении Шушерина по спискам его в других библиотеках.

158 —

и в определениях этого собора. Односторонность таких показаний тогда же замечена была главным заинтересованным в деле лицом, патриархом Никоном, и опротестована им в его письмах, в письме к газекому митрополиту Паисию Лигариду; в «Возражении или разорении» против вопросов Симеона Стрешнева и ответов на них Паисия Лигарида и в письме Никона к цареградскому патриарху Дионисию. Указанные сочинения патриарха Никона значительно восполняют недостатки сведений об обстоятельствах удаления его с престола ¹). На основании этих данных удаление п. Никона с престола представляется в следующем виде.

9 июля, накануне праздника положения ризы Господней, перед самою вечернею, патриарх Никон по установленному издавна порядку отправил во дворец одного из священников с приглашением государя к вечернему богослужению, так как в прежнее время всегда было «собрание благочестивейшему царю со всем синклитом на вечерню и утреню». Но государь отказался присутствовать при соборном богослужении, и патриарх совершил вынос ковчега с святою ризою и отправил молебен перед ним без государя ²). После полуночи, когда начали благове-

¹) Источниками для настоящей статьи служили: 1) Подлинные документы следственного дела над патриархом Никоном, сохранившиеся за особым счетом в двенадцати свитках московской синодальной библиотеки; показания свидетелей об удалении Никона за их собственноручной подписью помещены в свитке № I. 2) Рукописи, относящиеся к делу п. Никона в государственном архиве в С.-Петербурге и просмотренные нами. Начало более полного издания этих рукописей положено в сочинении Н. Гиббенета под заглавием: «Историческое исследование дела п. Никона» ч. I. Спб. 1882. 3) Рукописный сборник новгородской софийской, ныне с.-петербургской духовной академии библиотеки за № 1371, писанный полууставом в начале XVIII в., где помещено «Возражение или разорение» п. Никона (л. 52—290) и письмо его к п. Дионисию (л. 301—309, в редакции несколько отличной по языку от изданной в «Записках отделения русской и славянской археологии русского археологического общества» (т. II. Гиб. 1861, стр. 510—530).

²) Письмо п. Никона к п. Дионисию (Соф. рук. № 1371 л. 302 об. 303. Зап. археол. общ. 515).

— 159 —

стить ко всенощному бдению, церковная власти и соборяне, назначенные служить в успенском соборе с патриархом, вместе с певчими по обычаю собрались в патриаршую крестовую палату и ожидали выхода патриарха из внутренних келий для торжественных провод его в собор к богослужению; на этот раз патриаршего выхода они принуждены были ждать долгое время ¹). Замедление произошло по следующему поводу: Перед всенощным бдением, патриарх согласно установившемуся церемониалу вновь отправил своего священника во дворец приглашать государя к утреннему богослужению в соборной церкви; царь опять отказался от выхода в собор и прислал своего спальника, князя Юрья Ивановича Ромодановского, известить патриарха, что «царское величество (на него) гневен, от того к заутрени не будет, не велел ждать себя и к литургии»; князь Ромодановский объявил Никону от царского имени и причины государева гнева: «ты-де царское величество преобидиш, сам назвал себя великим государем, а ты-де не великой государь; один у нас великий государь—царь».

Никон был поражен таким заявлением царской немилости к нему, по собственным его словам, хотел показать неосновательность такой причины царского гнева и объяснял Ромодановскому, что «у него и желания не было называться великим государем, а изволил так назвать его и писать в грамотах сам великий государь царь; свидетельством чего служат и сохранившиеся у него (патриарха) собственноручные грамоты царского величества». Но Ромодановский продолжал говорить Никону: «царское величество почитал-де тебя, как отца и пастыря, и ты-де не узнался (не понял); отныне он не велел тебе писаться и называться великим государем; об этом велено объявить тебе, и почитать тебя впредь не будем» ²).

¹) Сказки крутицкого митрополита Питирима и тверского архиепископа Иоасафа (Синод. свитки и сочинение Гиббенета, стр. 180).

²) Письмо к Дионисию (Соф. рук. л. 3?3. Зап. археол. общ. стр. 515). В

— 160 —

Прямое объявление от царского имени немилости и гнева государева к патриарху, высказанное в такой резкой форме, в такое неурочное время, почти в полночь, пред самым началом праздника, когда патриарх готовился идти к богослужению, естественно должно было сильно смутить патриарха Никона. Никон увидел, что царь сильно гневается на него, из-за этого гнева уклоняется от церковной службы, от выполнения церковных церемониалов, издавна уже освященных народными обычаями, что из-за этого смущается и народное религиозное чувство и нарушается торжество самого праздника; Никон хорошо сознавал, что гнев государя на него основан на клеветах окружавших его царедворцев, будет поддерживаться ими долее, может принять и другие не менее резкие формы, может и в самом обществе и в народе вызвать события, нежелательные для Никона и церкви. Поэтому, чтобы избавиться от царского гнева, уничтожить причины уклонения государя от участия в общественных церемониях и богослужении, предотвратить общественное смущение в церкви я обществе, Никон решился на крайнее средство, решился сам удалиться от царских очей, из Москвы, от своего престола. Мысль об этом удалении, по словам патриарха, явилась у него сряду же по объявлении ему князем Ромодановским царского гнева, и сряду же была высказана этому князю для передачи государю: «И то говорено, что от немилосердия его государева иду из Москвы вон, и пусть ему государю просторее без меня; а то на меня гневался к церкви не ходит» ¹). Князь Ромодановский вышел из келий патриарха. Смущенный духом, Никон не мог сам спокойно отправлять церковную службу; к ожидавшим его долгое время в крестовой палате церковным властям выслал своего ризничего дьякона Иова с объявлением,

письме к Паисию Лигариду Никон, касаясь присылки к нему Ромодановского, говорит, что царь «прислал к нам в келию единого от своих со многими неправедными словами поносными» (Гиббен. стр. 223).

¹) 17 «возражение» Никона (соф. рук. л. 91 об).

— 161 —

что патриаршего выхода в собор ко всенощному не будет. И власти пели всенощное без патриарха и государя ¹).

Патриарх Никон решил оставить свой престол в тот же день, наперед отслужив литургию в успенском соборе и объявив народу о своем решении. Об этом он заявил своим приближенным вскоре по уходе князя Ромодановского и церковных властей из патриаршей крестовой. Когда весть об этом намерении патриарха разнеслась на патриаршем дворе, приближенные к патриарху Никону дьяки сряду же начали убеждать и просить его отказаться от своего намерения. Дьяк Иван Калитин говорит патриарху: «не ходи из Москвы и не оставляй своего престола»; но патриарх не захотел слушать его. Калитин сряду же побежал рассказать о решении патриарха другу его, известному в следственном деле Никона, Никите Зюзину, рассчитывая через Зюзина повлиять на патриарха, и передал ему свой разговор с Никоном. Зюзин не посмел сам идти на двор к патриарху и лично убеждать его—не оставлять патриаршества; но велел тому же Калягину «говорить патриарху, чтобы он от такова дерзновения престал и с Москвы не ходил и церкви Божии не возмутил и великого государя не прогневал; а будет пойдешь не разсудно и не размысля дело сие, и впредь и хотящу ти внити (на патриарший престол), не леть ти будет. А мне к тебе нельзя быть, опасаюсь великого государя гневу, видя твое такое дерзновение». Такие слова Зюзина, переданные Калитиным патриарху, подействовали на патриарха и заставили его призадуматься над своим решением: «он де усумнелся было от твоих слов»,—передавал потом Калитин Зюзину, — «и стал было писать письмо к государю, в котором отказывался от своего решения оставить патриаршество; но, немного написав, разодрал написанное и сказал: иду-де» ²). Утром же, за чте-

¹) Сказки м. Питирима и архиепископа Иоасафа.

²) Собственноручная сказка Никиты Зюзина, поданная им государю на

162 —

нием церковного правила пред причащением патриарх Никон сказал и своему поддьякону Ивану Тверитину о том, что он оставляет сегодня патриарший престол, и приказал ему купить «ключку», простую однорожную палку, какую обыкновенно носили тогда приходские священники ¹). Кроме «ключей» Никон приказал приготовить себе и простое монашеское платье с черным клобуком и простую телегу, в которой он мог бы уехать из московского Кремля после службы.

В третьем часу дня, когда начали благовестить к обедне и власти пришли в патриаршую крестовую палату, чтобы провожать Никона в собор к богослужению, патриарх приказал своему ризничему, черному дьякону Иову принесть себе из собора посох Петра митрополита, а поддьяконам и певчим дьякам прийти в новых лучших «больших» стихарях, и при этом заметил, что теперь его провожать будут в последний раз. Совершив торжественный вход в успенский собор и приложившись к св. иконам, Спасовой ризе и мощам чудотворцев, патриарх стал облачаться; ему подали рядовое облачение; но патриарх велел переменить его и принесть саккос св. Петра митрополита и омофор известный под именем омофора 6 вселенского собора. Так как этот саккос и омофор не были заранее приготовлены к служению и находились развешанными в палатах на царевоборисовском дворе, то в облачении произошла остановка; поддьяконы много времени ходили за назначенным облачением, впопыхах принесли не тот саккос и омофор; принуждены были снова бежать на царевоборисовский двор; патриарх ожидал их долгое время, и потом уже облачившись приступил к совершению литургии ²). На этот раз с патриархом слу-

допросе 22 декабря 1664 г. после приезда п. Никона и Москву (из 10 свитка подлинного следственного дела над п. Никоном в моск. синод. библиотеке).

¹) Об этом приказании поддьякон Зверитин тотчас же сообщил и своему товарищу, другому поддьякону Матфею Кузмину (Сказки этих поддьяконов на соборе 1660).

²) Сказки м. Питирима и архиепископа Иоасафа.

— 163 —

жили: два митрополита—крутицкий Питирим и сербский Михаил ¹), архиепископ тверской и кашинский Иоасаф, пять архимандритов— чудовской Иосиф, Спаса-нового монастыря Иосиф, спасо-андрониковский Дионисий, богоявленский из-за торгу Киприан, и хутынский из Новгорода Тихон; три игумена — знаменский Иосиф, златоустовский Мисаил и домового патриаршего новинского монастыря Боголеп; три протопопа—большего успенского собора Михаил, архангельского собора Кодрат и сретенского собора Андрей, три священника успенского собора—Киприан, Василий Федоров и Федор Терентьев, два соборных дьякона — Михаил и Петр, четыре подьякона— Петр Федоров новгородец, Иван Васильев, Матвей Кузмин и Иван Тверитин, причетник Гаврилка Се-

¹) Сербский колосийский митрополит Михаил два раза приезжал в Москву. Время первого его приезда неизвестно; он был на московском соборе 1654 (См. предисловие к служебнику 1655 г.); после пасхи 1654 г. был отпущен в Иерусалим помолиться, выехал на волосскую и мутьянскую землю, отсюда ехал сербской землей на Афон, минуя Царьград, и жил на Афоне два года из-за войны турок с венецианской республикой, из Афона поехал во святую землю морем в октябре 1656 г., прибыл в Иерусалим на первой неделе великого поста, прожил здесь до пасхи (в своем показании сообщает весьма интересные сведения о сошествии огня на гроб Господень); в четверг на пасхе отправился из Иерусалима в Царьград, сюда прибыл 15 июня; застал здесь смуты в патриархии после казни константинопольского патриарха Парфения III; в июне же выехал из Царьграда, 18 сентября 1657 г. прибыл в Путивль и 11 декабря давал показания в посольском приказе (Рукоп. в моск. главном архиве министерства иностранных дел, «Греческие дела» 7166 г. № 3 Картон 52). В библиотеке воскресенского (нового Иерусалима) монастыря находятся две книги, привезенные им п. Никону: 1) рукописный сборник сербского письма в 8° на 90 листах, в котором на л. 1—32 содержится подробный чин архиерейского освящения престола и антиминса, послуживший для п. Никона образцом при исправлении этого чина во время приезда в Москву антиохийского патриарха Макария (по официальной описи библиотеки монастыря в 1875 г. сборник этот значится под № 47) и 2) печатанный в Венеции в 1538 г. сборник 12 месяцев со службами в праздники и дни святых (Амфилохия «Описание воскресенской новоиерусалимской библиотеки». М. 1875 г. стр. 171 и 206).

— 164 —

менов. На клиросе пели патриаршие певчие дьяки и поддьяки ¹). Церковь бала переполнена народом. Литургия отправлялась обычным порядком. Во время причащения патриарх целовал властей и служащих всех в уста ²). Но причащении патриарх, сев на стуле пред престолом, стал писать на столбце бумаги письмо ³), которое сряду же и отправил к государю с своим ризничим иеродиаконом Иовом, хотя не участвовавшим в служении, но стоявшим тогда в алтаре в облачении. Письмо это до нас не дошло в подлинном виде, но содержание его передает сам Никон; он извещал в нем государя о своем удалении от патриаршества и в таких словах определял причины этого удаления: «Се вижу на мя гнев твой умножен без правды, и того ради и собор святых во святых церквах лишавши. Аз же пришлец есмь на земли, и се ныне, поминая заповедь Божию, дая место гневу, отхожу от места и града сего. И ты имаши ответ пред Господом Богом о всем дати» ⁴). Государь, просмотрев это письмо, отослал его назад с тем же иеродиако-

¹) Предлагаем список этих певчих, так как они давали показания н соборе 1660 г. об удалении Никона с престола. Певчие дьяки: Федор Константинов, Иван Тверитинов, Денис Федоров, Исак Андронников, Федор Кузмин, Игнатий, Василий Канонов и Павел Иванов. Певчие поддьяки Симон Федоров, Дмитрий Ярославец, Василий Новгородец, Иван Логинов, Федор Трофимов, Григорий Иванов, Сергий Петров, Семен Иванов, Алексей Сергеев, Филимон Максимов, Матвей Степанов; Дмитрий Леонтьев, Кирилл Сергеев, и Павел Терентьев. Кроме означенных лиц в соборе присутствовали, но не участвовали в служении: соборный ключарь Иов (он «был в стряпне» т. е. наблюдал за порядком при службе), патриарший ризничий иеродиакон Иов, патриарший казначей старец Тихон Обанин, соборный поп Маркиан; при служении были и патриарший боярин Борис Иванович Пелединский, патриаршие дворовые дьяки Иван Калитин, Осип Еремеев, Парфений Иванов и Иван Щепоткин.

¹) Сказка протопопа Михаила.

²) Сказки архимандритов Новоспасского Иосифа и хутыпекого Тяхопа..

³) «Возражение. 5 «26-е рук. соф. л. 60. об. 275 об.); письма к Паисию Лигариду (Гиббен. стр. 223—221) и к п. Дионисию (соф. рук. л. 303 и зап. арх. общ. стр. 515—516).

— 165 —

ном ¹). Возвращение этого письма государем еще более смутило патриарха. Можно думать, что Никон, посылая это письмо, в котором повторял переданное им на словах князю Ромодановскому, думал тем самым если не вызвать государя на личные объяснения с собою по поводу заявленного им желания оставить патриаршество, то по крайней мере узнать мнение государя на этот счет, узнать, что государь будет говорить по поводу оставления им патриаршего престола, будет ли просить его остаться на престоле или нет. Можно думать, что Никон несколько еще сомневался в полной справедливости заявления о силе царского гнева, объявленного ему князем Ромодановским; царский гнев мог быть преувеличен в устах этого боярина, нерасположенного к патриарху; может быть, еще оставался выход к примирению его с государем. Патриарха могли тревожить и те печальные последствия его удаления от патриаршества, о которых ему было передано утром от приятеля его Никиты Зюзина. Теперь же обратно получив свое письмо от государя, Никон ясно видел, что царь действительно и сильно гневается на него; царь не только не просит его остаться на престоле, но не хочет даже принимать письма об отречении его. И вот патриарх Никон твердо решил объявить теперь народу свое намерение удалиться с патриаршего престола. Подозвав соборного ключаря Иова, он приказал ему поставить сторожей у всех входных церковных дверей, чтобы они не выпускали никого из церкви, в церковь же пускали бы народ и объявляли всем, что патриарх будет говорить поучение к народу ²). По окончании литургии ³), па-

¹) Там же. В одном месте «Возражения» Никон пишет, что он не знает, читал ли государь это письмо (л. 275).

²) Сказка ключаря Иона.

³) Во время суда над п. Никоном в числе обвинений против него значилось и то, что он в день оставления патриаршества начал разоблачаться и ушел из собора не окончив литургии. Разбор этого обвинения и подливных сказок, рассмотренных на соборе 1660 г. весьма поучителен и для верного восстановления самого факта, и для характеристики обвинений Ни-

— 166 —

триарх вышел из алтаря, стал на приступе амвона против

кона. Прямые и первые указания, что Никон удалился из собора не окончив литургии находим в сказках митрополита Питирима и архиепископа Иоасафа; они говорят, что патриарх пошел на подворье «не отпусти обедни». Сербский же митрополит Михаил в своей подлинной сказке от 14 февр. показывал другое, он говорил, что патриарх чел поучения «после литургии и после отпуску». Когда на соборе допрашивали митрополита Михаила о разности его показания со сказкой м. Питирима, то Михаил смягчил свое показание: «тово де он подлинно не усомнит». Когда собору приходилось делать окончательный вывод из представленных сказок и новых допросов, то в бумагах собора вносится такое заключение: «В сказке м. Михаила сербского написано подобно той же митрополита Питирима сказке… а в евож сказке написано — патриарх, пошел после обедни». В подлинных сказках трех архимандритов — новоспасского Иосифа, богоявленского Киприана и андрониковского Дионисия, отобранных 14 февраля, прямо говорится, что патриарх чел поучение и разоблачался «после литургии», «после службы», последний прибавлял, что патриарх «после писма отпустил отпуст и чел поучение всему народу и прочет поучение почал с себя платье скидывать»; когда же этих архимандритов позвали на собор и напомнили им о разности их показаний со сказкой м. Питирима, то они все отказались дать определенный ответ и отозвались запамятованием: «а про отпуск сказали — того подлинно не помнят же». Только один хутынский архимандрит Тихон прямо писал в сказке, что патриарх оставил престол «не отпуста литургии», но он писал уже в марте месяце, когда взгляд правительства на дело Никона вполне выяснился и был ему известен; мы увидим много доказательств тому, что архимандрит Тихон писал под влиянием этого взгляда. В собственноручной сказке знаменского игумена Иосифа от 14 февраля вовсе не говорится об отпуске литургии при уходе Никона из церкви; на словесном же допросе в присутствии членов собора игумен говорит, что «пошел де Никон не отпустя литургии»; и в официальном докладе государю неумелой рукой записано: «после литургии патриарх чел поучение и… пошел из соборной церкви не отпустя обедни». Другой игумен — златоустовский Мисаил в сказке от 14 февраля показывал, что патриарх после литургии говорил проповедь и разоблачался; в соборных же актах записано о нем: «в его же сказке написано: по отпусте п. Никон пошел, в допросе сказал: а подлинно де не упомнит». В сказках от 14 февраля протопопов Михаила, Кодрата и Андрея тоже не говорится, чтобы в день удаления Никона с престола не было отпуска соборной литургии; напротив отмечено, что патриарх чел поучение после обедни; на соборе же эти протопопы заявляют, что «патриарх ушел не отпустя обедни» и «отпуста де обедни того дни не было». Из других же сказок, данных после 17 февраля, когда происходили допросы

— 167

царских дверей и начал читать печатное поучение, из бесед св. Иоанна Златоустого на послания апостола Павла, беседу двадцать девятую и нравоучение этой беседы об учителях церков-

свидетелей на соборе и когда мнение членов собора по делу Никона было известно многим, показания свидетелей об уходе Никона и окончании им церковной службы тоже раздваиваются и большинство этих показаний клонится в пользу патриарху Никона, именно, что он оставил собор после полного окончания службы. Против Никона показывали трое—соборный священник Федор Терентьев, певчий дьяк Федор Константинов (сказки их даны 20 февраля) и патриарший казначей чернец Тихон Обанин (сказка его от 22 февраля). Остальные же лица или вовсе отказывались от ответа, или заявляли, что Никон ушел из собора после литургии, а один дьяк, Алексий Сергеев, прямо заявляет, что патриарх ушел «после отпуска». Таким образом показание м. Питирима было главным основанием для обвинения Никона в удалении его из собора до окончания службы; показание его не подтверждается массою других свидетельских показаний, начиная со сказки серб, митрополита Михаила и доходя до сказки певчих дьяков; все же показания против п. Никона, данные на соборе 17 февраля и после этого числа, составлены под влиянием соборного мнения по делу Никона, и самая большая часть из них или противоречат первым показаниям, данным теми же лицами при письменных допросах или даны с сомнением в их верности: «а подлинно не упомнят». Составленное на основании таких показаний обвинение п. Никона в оставлении им престола до окончания литургии считается недоказанным и несправедливым. Признать несправедливость этого обвинения побуждают и следующие соображения. 1) Служба в соборе 10 июля соединялась с торжественным выносом ризы Господней и отнесением ее на прежнее место после литургии. Невозможно допустить, чтобы патриарх Никон не исполнил этого главного обряда, составлявшего особенность самого праздника. Между тем в сказках очевидцев оставления патриархом Никоном престола об исполнении этого обряда не говорится ни слова, не сделано даже ни одного намека; и если бы Никон не исполнил этого обряда, совершаемого всегда по окончании литургии, то его непременно обвинили бы и в нарушении этого обряда; но такого обвинения против Никона никогда не раздавалось. 2) Невозможно допустить, чтобы такой строгий ревнитель чистоты и правильности в совершении церковного богослужения, каким был Никон, не сделал церковного отпуска после литургии; если бы он находился под сильным впечатлением от задуманного им оставления патриаршества и прощания с народом и забыл сделать этот отпуск, то ему всегда могли напомнить об этом окружавшие его духовные лица, и он всегда мог исправить свою ошибку; времени на это было слишком много. 3) Многие из свидетелей отказывались давать свои показания о речи Никона к народу и об отречении его от престола потому, что они не слыхали этой речи и отречения и были заняты

168 —

ных, каков должен быть пастырь и учитель ¹). Окончив чтение печатного поучения, Никон обратился с собственною речью к народу.

Восстановить не только полный текст этой замечательной речи Никона, но даже все главные мысли ее и самый порядок, в каком излагались эти мысли, невозможно. Почти все лица, дававшие после показания об обстоятельствах удаления п. Никона с престола, прямо заявляли, что они не помнят и не слыхали многого из речи патриарха вследствие разных обстоятельств, препятствовавших им слушать Никона ²). К тому же, от допрашиваемых лиц и не требовали подробных показаний о всем происходившем в соборе во время удаления Никона с престола и в частности восстановления всей его речи к народу; особенное внимание свидетелей обращалось только на известные места в этой речи, которые особенно интересовали правительство; некоторые собственноручные показания свидетелей, весьма драгоценные для характеристики речи Никона, впоследствии были переде-

другим делом, сами разоблачались в алтаре; если они сами считали возможным разоблачаться, значит, служба была уже окончена вполне.

¹) Сказки м. Питирима и архиепископа Иоасафа, игумена Иосифа, протопопа Михаила, причетника Гаврила и дьяка Щепоткина. Патриарх Никон читал беседу по печатной книге киевского издания 1623 года; московское же издание бесед Златоустого на послание апостола Павла было 1709 г. (Сопикова Опыт российской библиографии ч. I, стр. 111, № 457 и 458). Двадцать девятая беседа в этой книге об учителях церковных содержат толкование из XV главы послания к римлянам стихов 14—23: нравоучение же этой беседы давало обильный материал Никону для тех сопоставлений и обращений к своим слушателям, которые он потом развил в импровизированной речи.

²) Боярин Нелединский в допросах показал, что «иных слов он не дослышал, шум был большой от людей в церкви; а что тут же он, святейший патриарх, от книг говорил к народу, и тово не упомнюж, что многолюдно было, и теснота от людей». Певчий Иван Тверитин показал: «в то время в тесноте великой иных речей нельзя было слышать, никово до него близко не допустят». Архимандрит Дионисий многого «не слыхал, затерла его народом у столпа, что у ризы Господни». Архимандрит Киприан «иного не слышал, потому что стоял далеко». То же говорится в подлинных сказках многих других свидетелей.

— 169 —

ланы по известным образцам и в первоначальном виде не вошли в официальный доклад собора государю. Патриарх Никон резко протестовал потом против составленного на основании таких данных определения собора 1660 г. о характере удаления его с престола ¹) и указывал на такие стороны своей речи в соборе, о которых в письменных свидетельских показаниях сделан только небольшой намек. На основании этих подлинных свидетельских показаний, объяснений самого Никона и других данных можем указать следующие более или менее главные пункты, в речи Никона, произнесенной им в соборе.

Дочитав до того места в печатной проповеди, где говорится о беспорядках в церковной жизни, происходящих от небрежности пастырей, патриарх Никон прямо переносит речь к описанию своего личного управления русскою церковью и указывает в этом управлении много личных недостатков, опущений, беспорядков, отразившихся и в жизни его паствы. «Ленив-де я был учить вас и не стало де меня столько; из-за своей лености я окрастовел, и вы де, видя мое к вам неучение, от меня окрастовели» ²); «как неискусный пастырь, не умеющий пасти свое стадо, губит это стадо и бывает крастоват от того и овцы коростовеют, так и я не умею вас пасти ни в чем; только де погубил вас, сам окрастовел и вас смутил и никакому добру не научил» ³). «Шесть лет был я патриар-

¹) Никон писал, что на соборе 1660 г. все делали по цареву указу, как он хотел; допрашиваемых лиц «многими пытками стращали, велели сказывати, как ему государю годно; и всем архиереем свое государево жалованье давал для того, чтобы на меня подписались к его годности»; «все ему государю годно, собрав написа скаски готовыя посла на собор и оных своею милостию жаловал, инех же страхом, всех к своему государеву хотению принуди» («Возражение» 9, 17 и 19 и л. 68, об. 91—92. 95 об. 96). То же самое говорит Никон и в письме к Паисию Лигариду (Гиббен. стр. 224).

²) Сказки м, Питирима и архиепископа Иoacaфa.

³) Сказки священников Василия Федорова и Федора Терентьева и поддьяка Ивана Логинова.

— 170 —

хом и с вас брал волну, брал, а о стаде не пекся ¹). «Я де согрешил, недостоин святительства» ²). «Взял де на себя корабль великий, правил и править не возмог; у корабля кормило згнило и корабль опровержеся» ³). «Как де я приял церковь Божью и я шесть лет патриархом был, и чисту ее в вере Христовой соблюл, и ничево де я без совету вселенских патриархов не чинил; и по ныне де за согрешение свое пред Богом, понеже на пути расслабленна, гнойна не посетил; ни из сицевых и подобных сим добрых дел не показал, и за сие не хощу быти патриархом» ⁴). Описывая далее свои отношения к пастве, патриарх просил прощения себе у лиц недовольных им и указывал на следующие стороны этих отношений и недовольства: «у кого де я село отнял, возми назад ево; или де полуценою или малою ценою купил, возврати де малую цену мне. а село свое возми; или де у ково вещь какую насиловал и изнурил ее, отдать нечево, прощения прошу» ⁵). В речи патриарх коснулся и главной своей деятельности по исправлению церковных книг и обрядов церковных и описал отношение паствы к этой своей деятельности. «Как я ходил с государем царевичем и великим князем Алексеем Алексеевичем в Калязин монастырь, и в ту де пору на Москве многие люди к лобному месту збирались и называли меня иконоборцем, что многие де иконы я имал и драл, и за то де меня хотели убить; а я имал иконы латинския, которым нельзя кланятися; а вывез тот перевод немчин из немецкия земли». Указав при этом на Спасов образ греческого письма, патриарх продолжал: «мощно де сему верить и поклонятись. А я де не иконоборец. И после

¹) Сказки певчих Дмитрия Леонтьева, Федора Трофимова и Семена Иванова.

²) Сказки сербского митрополита Михаила.

³) Сказки поддьякона Петра Федорова новгородца, сретенского протопопа Андрея и архимандрита Тихона.

⁴) Сказка соборного дьякона Петра

⁵) Сказка казначея Тихона Обанина.

— 171

того времени называли меня еретиком; новые де книги завел. И то ради моих грехов чинился. И я вам предлагал многое поучение и свидетельство вселенских патриархов, и вы в непослушании окаменением сердец своих хотели меня камением побить. А нас единою Христос кровью искупил; а меня вам камением побить, и мне никово кровью своею не избавить. И чем вам камением меня побить и еретиком называть, и я вам от сего времени не буду патриарх, а предаю вас в руце Богу живу; той вас да упасет» ¹). В речи Никон коснулся и дру-

¹) Сказка патриаршего ризничего дьякона Иова. Справедливость исторических указаний, приводимых в этой сказке, и самой сказки несомненна и подтверждается другими свидетельствами. О том, что п. Никон в речи своей даже подробно описывал дело исправления им церковных книг и обрядов, говорит и расколоучитель дьякон Федор («Материалы для истории раскола» П. И. Субботина, т. VI. стр. 158). Между тем приведенная выше собственноручная сказка ризничего Иова имела свою историю, наглядно рисующую характер допросов, сделанных очевидцам удаления Никона с престола. Она дана им 20 Февраля 1660 г. и в таком виде представлена собору. При сличении ее со сказками других лиц оказалось, что «таковых речей не в чьей сказке не писано». По этому случаю, говорится далее в соборных актах, «преосвященный собор преосвященных митрополитов Михаила и архиепископа Иоасафа и всего освященнаго чину, которые люди священнаго чина сказки подали, всех тут допрашивали и в допросе пред преосвященным собором преосвященные митрополиты Питирим и Михаил и архиепископ Иоасаф и архимандриты и игумены и весь священный чин, которых сказки есть, вся единогласно сказали, святители по святительству, прочие по священству, что отнюдь таковых речей никто из них не слыхал». Позван был к допросу на соборе ризничий Иов, и «в допросе сказал по священнодьяконству: я де в своей сказке сказал, как помню». 21 февраля Иов принужден был дать другое краткое показание: «168 года февраля 21 день, ризничий патриархов Иев сказал, как де Никон патриарх в прошлом 166 году июля 10 день служил литургию Божию, и по заамвонней молитве чел поучение, и после поучения пред народом сказал, что я впредь вам не буду патриарх; а клятвенных никаких слов от него Никона патриарха не слыхал». Когда эта вторая сказка была подана собору и здесь рассмотрена, то об ней в актах собора отмечено: «В другой сказке евож Иова ничего вышеписанного не написано, а написано коротко, что патриарх патриаршество оставил». По поводу такой краткости второго показания и несходства его с первым Иов давал замечательные объяснения на соборе, за своею подписью: «Иев ризничий сказал: сказку де другую дал потому, приходил ко мне дьяк Александр Дуров и говорил, сказку де твою не

— 172 —

гого важного пункта, личных отношений к нему государя. Он упомянул о своем избрании на патриаршество по просьбе и умолению государя, об обещании, торжественно данном государем и синклитом при этом избрании, слушаться патриарха; затем перешел к описанию настоящих отношений к нему государя и открыто пред всем народом засвидетельствовал о царском на него гневе. «И мы, пишет Никон, видев царский гнев, того же дни до совершении святые литоргии засвидетельствовали о том пред Господом Богом и Спасом нашим Иисусом Христом и пред святою Богородицею, и святыми ангелами, и всеми святыми, пред бывшими в то время архиереями, пред освященным собором, пред множеством народа, пред небом и землею; известили напрасный гнев царский, что царь, напрасно без правды гневается на меня и от того на общее собрание не ходит» ¹).

Речь патриарха Никона отличалась сильным одушевлением и носила патетический характер. Под конец ее патриарх возвысил голос и со слезами на глазах во всю великую церковь молвил» ²): «От сего времени не хочу быть вам патриархом, и вы не называйте меня московским патриархом» ³).

правят потому, что ни в чей сказке таких речей нет; скажи-де ты вновь сказку другую. А никто меня о той другой сказки, не понуждал, сказал ю Иев сам ту сказка; а что многия речи в первой сказке перед другою лишне написаны, и то де патриарх чаю в иных местех говорил, а того де в поучении говорили ли или нет, товоде подлинно не упомню, потому что вскоре заскорбел и по ся мест болю». В докладе царю члены собора не удовольствовались и второю сказкой ризничего Иова и внесли некоторые показания его из первой сказки.

¹) Возражение 5 и 17 (л. 60 и об. 91, об. 92); письма к Лигариду (Гиббен. стр. 223) и к п. Дионисию «Зап. археол. общ. стр. 515),

²) Сказки причетника Гаврилы, певчего Филимона Максимова и архимандрита Тихона.

³) Вопрос о том, какой характер имело отречение Никона от патриаршего престола, отрекался ли он навсегда от управления церковными делами, от патриаршего сана и чести, говорил ли он при этом клятвенные слова, вопрос об этом существенно важный в деле п. Никона и имеет свою историю. В настоящий раз, в виду восстановления подлинной речи

173 —

Окончив речь к народу, преподав в ней мир и благо-

патриарха при отречении, находим в бумагах следственного дела п. Никона следующие показания. Слова из речи Никона «отселе не буду вам патриархом» приводятся почти во всех сказках, представленных собору 160 года, и по большей части стоят в них одиночно без всяких пояснений и дополнений. Другие слова «не буду зватися патриархом московским» встречаются во многих из этих сказок. Собор 1660 г., обращавший особенное внимание на клятву при отречении Никона от престола, в своих бумагах оставил нам обзор и оценку указаний об этой клятве. 17 февраля, говорится в актах собора, «слушали сказок. В сказке преосвященного Питирима митрополита сарскаго и подонскаго написано: как Никон патриарх оставлял патриаршество и в те поры говорил: анафема де буду, аще буду патриарх; а Михаила митрополита в сказке тово не написано, что патриарх себя анафема писал. И Михаил митрополит сказал, тово де я подлинно не слыхал… Тверскаго архиепископа Иоасафа в сказке написано: говорил де патриарх с клятвою не бы ему патриархом; а как клялся, тово не написано. И преосвященный собор допрашивали, и архиепископ Иоасаф сказал: не помнит; тогда же говорил де так: аще возвращуся, и я де аки пес на свою блевотину, а анафемы не помнит. Разбирая сказки других лиц, собор прямо замечает, что в них «анафемы» и «клятвы» п. Никона не написано; лица, давшие такие сказки, снова допрашиваются на соборе и снова заявляют, что этой клятвы не слыхали. Только два человека из массы допрошенных свидетелей, священник Федор Терентьев и хутынский архимандрит Тихон, дали показания о клятве Никона, согласные с показанием митрополита Питирима. Записано в соборных актах: «В сказке большаго собора попа Федора Терентьева написано во всем подобно митрополита Питирима сказке и в допросе пред преосвященным собором сказал по священству — сказку де он писал в правду». В бумагах собора мы не нашли особой собственноручной о том сказки попа Федора, а нашли только краткую запись: «большаго собору поп Федор сказал по священству, сказку я писал так, как слышал». В сказке же, которая внесена в официальный доклад собора государю, слова Федора о клятве Никона передаются в нерешительном тоне: «Да и то де ему помнится, что он (Никон) примолвил и ту речь: аще де вменюсь впред вам быти патриарх, да буду анафема» (Гиббен. стр. 186). Показание же архимандрита Тихона, данное уже в марте 1660 г., относительно клятвы Никона и во многих других отношениях не отличается беспристрастием; он так передавал слова Никона: «Я впредь не пастырь и не учитель вам, ей ей отселе да не буду патриарх, сказал с заклинанием». Показание Тихона с сокращениями внесено и в доклад собора государю (Гиббен. стр. 184). Таким образом, рассказ о клятвенном отречении патриарха Никона от престола, внесенный потом в соборные определения и послуживший одним из главных оснований для обвинения Никона, опирается главным образом на показании митрополита Питирима и показаниями боль-

— 174 —

словение предстоявшим и сам испросив себе у них прощения ¹), патриарх Никон сряду же на амвоне начал снимать с себя святительское облачение, митру, омофор, панагию, саккос и передавал их на руки своим поддьяконам и дьякам ²), В это время поднесли ему мешок с простым монашеским платьем. заранее приготовленным для него; но церковные власти, бывшие с ним в служении, не дали ему надеть этого платья, мешок у него отняли, передали его священнику Федору Терентьеву, а сами стали просить патриарха остаться на своем престоле; они молили патриарха: «кому де ты нас сирых оставляешь»? Но патриарх оставался непреклонным: «не буду де я вам отселе патриарх и пастырь; престол же оставлю тому, кого де вам Бог и пресвятая Богородица изволит дать в пастыря и отца» ³). В одном стихаре он вошел в алтарь ⁴) и направился к ризнице, чтобы там надеть черное платье; но свя-

шинства других лиц не подтверждается. По этому поводу патриарх Никон писал впоследствии, что «Питирим по указу царского величества собирал о нас множицею соборы и свидетельствовал о нас ложно, что будто мы отходя от Москвы проклиналися, что вам впредь не быть патриархом, покамест мы живы есмы» (Письмо к п. Дионисию соф. рук. л. 303 об. 308 об. 309). В другом месте, отвечая на вопросы Стрешнева, патриарх Никон отрицал и другие слова, приписываемые ему, при отречении: «будто аз говорил, не достоин я быти и впредь не патриарх… Аз егда отходя от Москвы говорил не тако, якоже ты глаголеши… Я свидетельствовал пред Богом царский неправедный гнев на меня и, дав место гневу, свидетельствовал а не клятвою клялся» (Возражение 5 рук. л. 61).

¹) Сказка архимандрита Тихона.

²) Сказки архимандрита Дионисия, знаменского игумена Иосифа, дьякона Михаила и певчих Дениса Федорова, Исаака Андронникова. Что патриарх разоблачался на амвоне, об этом говорится в сказках митрополита Михаила, протопопа Андрея, попа Федора Терентьева, только в одной сказке новоспасского архимандрита Иосифа говорится, что патриарх пошел в алтарь и стал переменять там свою одежду.

³) Сказки м. Питирима, архиепископа Иоасафа, новоспасского архимандрита Иосифа, протопопов Михаил и Кондрата, казначея Тихона Обанина.

⁴) Сказка м. Михаила.

175

щенник Федор Терентьев мешок с этим платьем уже успел спрятать в соседнем алтаре во имя апостолов Петра и Павла ¹). Сняв в алтаре стихарь и надев ряску, патриарх опять направился к ризнице; митрополит Питирим хотел загородить ему туда дорогу, во патриарх «сильно от него урвался», вошел в ризницу, надел на себя черную байберековую мантию с источниками и черный клобук, в руки взял простую деревянную однорожную ключку, и без панагии на груди вышел из алтаря; святительский посох Петра чудотворца поставил на месте и, помолясь перед иконами, направился к выходу из собора.

Понятно то великое смущение, какое произвели в присутствующих сильная энергическая речь патриарха Никона, открытое сознание им своих немощей, обличение им народного протеста против тех его распоряжений и действий, которые составляли главную заботу во всей его жизни, смелое заявление о перемене добрых отношений тишайшего государя к своему собинному другу, на которого царь положил всю свою душу, наконец — решительное настойчивое желание патриарха оставить патриаршество. Многолюдная масса стоявших в церкви заколыхалась и двинулась к месту, где говорил патриарх; в народе образовалась давка и поднялся шум, из-за которого невозможно было хорошо расслышать речи патриарха даже тем лицам, которые стояли возле него; многие из служивших с патриархом были сдвинуты с своих мест к образам, а некоторые принуждены удалиться в алтарь. Но среди этого шума и давки не слышно было никаких отдельных резких возгласов, которые бы свидетельствовали о каком-либо непочтительном и недружелюбном отношении столпившейся массы к обличавшему ее патриарху. Масса на первых порах была поражена неожиданностью; ее охватывал трепет от сильных речей Никона; служившее с ним духовенство, заранее слышавшее о намерении патриарха, оставить пре-

¹) Сказка попа Феодора.

— 176 —

стол и знавшее уже приготовления к тому, настолько было поражено случавшимся, что в полном почти составе растерялось, не помнило, что делает, и потом на допросах отзывалось запамятованием всех подробностей происходившего пред его глазами. Только немногие из зрителей, обладавшие некоторым хладнокровием и расчетливостью, по собственным их словам, ужаснувшись задуманного патриархом дела, заранее поспешили выйти из церкви ¹). Когда прошли первые минуты испуга и душевного волнения, доброе русское сердце наполнилось умилением, всепрощением и любовью к тому человеку, один вид которого прежде вызывал робость и распоряжения которого считались тяжелыми и вызывали недовольство и протест. Об удалении Никона от престола стали сожалеть и плакать те, которые прежде боялись его и тяготились им. Плакали в алтаре лица, из которых многие считали страшным подойти и ко вратам его крестовой. Плакали в ризнице его поддьяконы и за своей работой «плачучи убиралися» ²). Плакали церковные власти, когда просили Никона не оставлять патриаршества. «Плакал зело» и Никон, когда читал поучение, когда прощался с духовенством и с народом и, прося у них себе прощения, во время речи постоянно поднимал свои руки и благословлял присутствующих ³); плакал и народ, слушая речь патриарха и принимая его благословение и прощение ⁴). Особенно же сказалось доброе чувство народа тогда, когда Никон хотел выйти из собора. Православные христиане всяких чинов люди, говорится в показаниях очевидцев, соборную церковь заперли и из церкви вон патриарха не пустили;

¹) Сказки попа Порфирия и певчего Сергия Петрова.

²) Сказки поддьякона Матфея Кузмина.

³) Связки поддьяков Ивана Логинова и Матвея Степанова.

⁴) Архимандрит Тихон писал в своей сказке: когда патриарх чел слово об учителем и испустил слезы и многие ведущие православные крестьяне, имея в сердцах своих страх Божий, такожде прослезитися смотря на него патриарха».

— 177 —

он сел за своим местом среди церкви на последней ступени амвона лицом к западным дверям и сидел долгое время ¹), окруженный народом, который не хотел расстаться с своим архипастырем. Несколько раз Никон порывался было вставать, чтобы выйти из собора, во народ загораживал ему дорогу и не допускал до дверей ²).

В это время произошли следующие обстоятельства. Церковные власти, близко заинтересованные происходившим в соборе, сочли долгом доложить о том государю. С докладом отправились во дворец оба митрополита, служившие с патриархом Никоном, наперед распорядившись и с своей стороны не выпускать патриарха из церкви до государева указа ³). Выслушав донесение церковных властей, царь был поражен поступком Никона и свое впечатление выразил в таких словах к окружавшим его лицам: «Я точно сплю с открытыми глазами и все это вижу во сне» ⁴). После непродолжительного совещания с церковными властями и случившимися во дворце боярами, государь отправил в собор для объяснений с патриархом своего ближнего боярина князя Алексея Никитича Трубецкого, околь-

¹) Сказки митрополита Михаила, архимандрита Тихона и ключаря Иова.

²) Известие И. Шушерина о жизни п. Никона, стр. 32.

³) Сказки обоих митрополитов и князя Алексея Трубецкого.

⁴) Сведение об этом впечатлении царя по получении известий о действиях п. Никона в соборе находится в особом сочинении Паисия Лигарида о соборе против патриарха Никона, в 7 главе первой части этого сочинения, трактующей об отречении Никона от престола. Греческий список этого сочинения Паисия Лигарида находится между греческими рукописями московской синодальной библиотеки, по указателю Саввы за № 469, Современный нам перевод этого сочинения на русский язык не полный, с выпусками многих мест, рисующих обычное красноречие Паисия Лигарида и без перевода последней третьей части сочинения, находится в рукописях московского главного архива министерства иностранных дел в собрании бумаг князя Μ. А. Оболенского и по «каталогу рукописям, относящимся до церковной истории», составленному И. О. Токмаковым (Москва, 1880 г.) значится за № 55.

— 178 —

ничего Родиона Стрешнева с другими боярами ¹). Прибыв в собор, князь Трубецкой подошел к Никону за благословением; но патриарх отказался благословлять его: «Какое мое благословение! прошло оно; я теперь простой чернец, а не патриарх, и недостоин быть патриархом». Трубецкой спросил: «в чем твое недостоинство? что ты сделал?» Никон ответил: «буде надобно, я стану тебе каяться». Трубецкой на это заметил: «мне какое дело слушать твою исповедь; это не мое дело; не кайся, но скажи, зачем оставляешь патриаршество? живи, не оставляй своего престола; великий государь наш жалует тебя и рад тебе.» Патриарх стал объяснять причины своего удаления от патриаршества: «даю место гневу царского величества, что бояре царского синклита и всякие люди без правды творят многие обиды церковному чину, а царское величество не дает на них сыску и управы; а о чем мы пожалимся, и он гневается на нас». Боярам, присланным от государя, конечно не могла правиться такая речь Никона; они сряду же вступились за свою честь и стали обвинять патриарха пред народом: «Ты сам назвался великим государем, вступаешься во многие государственные дела; и тебе бы впредь великим государем не называться и в государственные дела не вступаться.» Никон отвечал: «Самовольно так мы не назывались и в государственные дела не вступались; а что кому говорили о неправде и бедных от напастей избавляли, так, мы архиереи, на то и поставляемся.» При этом патриарх передал Трубецкому письмо, которое пред тем посылал государю с своим ризничим; просил князя вновь передать это письмо государю и бить челом, чтобы государь пожаловал, велел дать ему келью для жительства. Князь Трубецкой отправился во дворец с письмом Никона и с донесением о своих переговорах с патриархом. Но государь опять не принял этого

¹) Письмо п. Никона к п. Дионисию (Зап. археол. общ. стр. 516); в подлинных сказках, отобранных на соборе 1660 г. не говорится о присылке в собор Стрешнева вместе с Трубецким.

— 179 —

письма и велел возвратить его патриарху и объявить, чтобы он не оставлял патриаршего престола и жил в Москве по-прежнему, что келей у него на патриаршем дворе много, в какой захочет, в той пусть и живет. Князь Трубецкой возвратился в собор и передал слова государя патриарху; но Никон оставался непреклонным: «Уже-де я слова своего не переменю; да и давно у меня было обещание, чтобы не быть патриархом.» И с этими словами направился вон из соборной церкви; бояре не велели его более задерживать

^*) Сказки митрополитов Питирима и Михаила, архиепископа Иоасафа, князя Трубецкого и показание самого Никона в письме к п. Дионисию (Зап. арх. общ. стр. 516). Между означенными сказками и показанием Никона в одном пункте есть существенное различие. Когда Трубецкой спрашивал патриарха о причине удаления его с престола, то Никон, по собственному признанию, причиною этого удаления выставлял гнев царский на него и насилия от царского синклита; эту причину он указывал и в письме к государю и в речи своей к народу, и после во многих своих письмах и показаниях. Между тем это открытое заявление Никона о царском на него гневе более всего не нравилось правительству; из-за этого и письмо патриарха к государю не было принято последним; из-за этого и церковные власти в своих сказках старались обходить это показание патриарха и оставляли в них явные пробелы. Для правительства и бояр нужно было показать, что патриарх удалился от престола добровольно «своею волею», без всякой видимой причины, без всякого повода со стороны государя. Поэтому князь Трубецкий в своей сказке не дает подробного сообщения о своих переговорах с патриархом в соборе, не ставит всех сделанных им вопросов патриарху, о которых единогласно говорят церковные власти в своих сказках, переставляет порядок своих вопросов, переделывает ответы на них патриарха, неверно сообщает, будто бы патриарх говорил, что патриаршество оставляет «собою, а ни от чьего и ни от какого гонения, и государева де гневу никакого на него не было». Такое показание князя Трубецкого, денное им 16 февраля 1660 г., уже после сказок, данных накануне церковными властями, весьма стесняло других лиц при допросах; в сказках других лиц, допрашиваемых после 15 числа февраля, нет уже не только подробных показаний, во и простых упоминаний о присылке Трубецкого и собор и о переговорах его с патриархом. Только в одной сказке хутынского архимандрита Тихона говорится о двукратной присылке князя Трубецкого в собор, но и Тихон отказывается сообщать о том, что говорено было князем патриарху: «а что говорил и те речи он боярин князь Алексей Никитич в своей

— 180 —

У собора ждал патриарха извозчик с колесницей; патриарх хотел в нее сесть; но столпившийся около него народ помешал ему исполнить свое намерение: коня распряг, упряжь разрезал и колесницу разломал. Патриарх отправился пешком по ивановской площади, покрытой в то время большою грязью. На дороге подали ему карету, по Никон отказался сесть в нее. Окруженный толпою народа, он подошел к спасским воротам; но народ не хотел пропускать его, запер ворота, так что патриарх принужден был сесть в одной нише под башнею, в ожидании, пока ему отворять; многие плакали, зачем патриарх оставляет свою паству. Вскоре прибыли царские сановники и приказали отворить ворота. Никон, в сопровождении толпы, постоянно преграждавшей ему путь, прошел Красную площадь, ильинский крестец, дошел до подворья воскресенского монастыря и, благословив народ, направился в свои кельи ¹). Сюда прислал царь Алексей Михайлович того же князя Трубецкого и окольничего Родиона Стрешнева с наказом, чтобы патриарх не уходил в воскресенский монастырь, наперед не увидавшись с государем. Такого свидания давно желал и Никон, надеясь в личных беседах с царем объясниться подробно; тогда может умириться и царское величество и церковь. Но приглашения ему от государя явиться во дворец для объяснений и вестей никаких не было. Прождав, их около трех дней, патриарх утром 12 числа июля взял в Новодевичьем монастыре две коляски плетенных из прутьев, киевской работы, в одну из них положил свои вещи, в другую сел сам и выехал из Москвы в свой воскресенский монастырь. Из имущества он взял с собою митру, саккос и по одной одежде другого архиерейского

сказке написал». Значит, содержание сказки Трубецкого, данной в Москве, через две недели было уже хорошо известно архимандриту в Новгороде и Тихон мог свободно на нее ссылаться при допросе.

¹) Известие Шушерина, стр. 33.

— 181

облачения и то из недорогих тканей. Узнав об отъезде Никона из Москвы, государь послал за ним вдогонку того же князя Трубецкого с своим дьяком Ларионом Лопухиным и отправил с ними в дар патриарху свою царскую карету; но догнать его не могли. Патриарх Никон был уже в своем монастыре; присланную ему в дар карету не принял; она отвезена была в монастырское село Чернево, первую станцию по дороге из Москвы в город Воскресенск, где и оставалась долгое время ¹).

Священник И. Николаевский.

(Продолжение будет).

¹) Там же и в письме п. Никона к Дионисию (Зап. арх. общ. стр. 516-517).