Тертуллиан Прещения против еретиков

СТАТЬЯ ЧЕТВЕРТАЯ.

ПРЕЩЕНИЯ

ППРОТИВ ЕРЕТИКОВ.

(Praescriptiones Haereticorum) (*).

I. Настоящие обстоятельства налагают на меня обязанность посоветовать читателям нисколько не удивляться ни тому, что существуют ереси, для того что они были предсказаны, ни тому, что они у некоторых людей испровергают веру, для того что Бог допускает ереси на тот конец, чтоб испытать веру нашу. Напрасно многие соблазняются успехами ересей. Что бы было, если бы их вовсе не существовало?

II. Как скоро вещь существует: то она по необходимости должна иметь определительную причину или цель своего существования, равно как и собственную свою превозмогающую силу или твердость, которая составляет сущность ее, и без которой ей существовать нельзя. Мы не удивляемся, что лихорадка, зародыш болезней и смерти человека, существует и изнуряет тело человеческое: таково ее качество. Если мы страшимся, чтоб ереси не поколебали и даже не искоренили веры: то должны объяты бытьo:p>

(*) Сочинена в 209 году по Р. X.

150

сим страхом со времени их появления, потому что существуя единственно для произведения сего действия, они приемлют силу свою с тех пор, как начинают существовать. Мы знаем, что лихорадка есть зло как по окончательной своей цели, так и по своему качеству; а потому она хотя нас и устрашает, но не удивляет. Не имея возможности ее истребить, мы всячески стараемся освободиться от нее. Чему же тут удивляться, что ереси, пожирающие нас гораздо сильнейшим пламенем, и приносящие нам вечную смерть, могут производить подобное use действие? Почему не стараться нам лучше воспрепятствовать, чтоб они не имели действия сего ни сначала, ни в последствии? Вот единственный предмет, который от нас зависит.

Впрочем, ереси не более имеют силы, как сколько допустим мы их поселять в нас страх. Смущаясь сим страхом, мы соблазняемся, а соблазняясь, уверяем себя, что сила сия происходит будто бы от истины. И подлинно было бы удивительно, если бы зло имело силу на других, а не на таких только людей, которые слабы в вере. В сражениях атлетов и гладиаторов не тот побеждает, кто храбр и непобедим, а тот, кто имеет слабого против себя соперника. Тогда противоставится ему храбрейший, и победитель взаимно бывает побежден. Так и с ересями: будучи сильны от нашей слабости, они не могут устоять против твердой и крепкой веры.

III. Слабые души увлекаются часто падением известных особ. Как, говорят, могли впасть в заблуждение такие умные, твердые и испытанные в вере люди? Кто так говорит, тот сам себе мог бы отвечать, что люди сии вероятно совсем не та-

151

ковы, как о них слух носится, потому именно, что заразились ересью.

Но, впрочем, чему тут дивиться, что люди испытанной добродетели в последствии себя унижают и надают? Саул, из всего народа избранный, вскоре предается весь зависти. Давид, царь по сердцу Божию, оскверняется двойным преступлением прелюбодеяния и убийства. Соломон, осыпанный дарами Божиими, исполненный премудрости, вовлекается в идолопоклонство своими женами. Одному Сыну Божию предоставлено было пребыть до конца безгрешным. Как! Если Епископ, диакон, вдовица, дева, учитель, мученик, впадут в ересь: то разве от того ересь сделается более истинною? Станем ли мы судить о вере по особам, или же об особах по вере? Нет мудреца, кроме верующего; нет великого человека, кроме Христианина; нет Христианина, кроме того, кто устоит до конца.

О человек! Ты знаешь другого человека только по наружности; веришь тому, что видишь; видишь то, до чего зрение твое простирается. Одно око Божие все проникает. Человек зрит на лице, Бог же зрит на сердце (I. Цар. XVI, 7). Позна Господь сущыя своя (2. Тим. II, 19). Всяк сад, его же не насади Отец Мой, искоренится. Мнози будут перви последнии и последни первии. Ему лопата в руце Его, и потребит гумно Свое (Матф. XV, 13. XIX, 30. III, 12). Пусть плевы уносится первым дуновением искушений: тем чище будет пшеница в житницах Господних.

Не было ли даже и многих учеников Господних, соблазнившихся о Нем и оставивших Его? [*Напротив, те, которые знали, что Он есть Слово жизни и пришел от Бога, пребывали спутниками Его до конца, хотя Он кротко предлагал удалиться и им, если они того желают. И не так уж важно, если апостола Его покинули некто Фигелл, и Гермоген, и Филит, и Гименей: ведь и сам предатель Христа был из апостолов. Мы дивимся, если кто-то покидает Его церкви, а ведь то, что мы терпим по примеру Самого Христа, и показывает, что мы — христиане. Они вышли от нас, — говорит апостол, — но были не наши; ибо, если бы они были наши, то остались бы с нами (1 Иоан, 2,19).

IV. Будем же лучше помнить и речения Господа, и писания апостольские, ибо они и предвозвестили нам будущие ереси, и определили избегать их. И поскольку мы не страшимся их существования, то не удивимся, что они способны на то, из-за чего их нужно избегать. Господь учил, что много хищных волков придет в овечьих шкурах (ср. Матф. 7,15). Что это за шкуры овец, как не внешний облик имени христианского? Что такое хищные волки, как не коварные чувства и мысли, таящиеся внутри на расхищение стада Христова? Что суть лжепророки, как не ложные проповедники? Что суть лжеапостолы, как не поддельные благовестники? Что суть антихристы, — ныне и всегда, — как не мятежники против Христа? Ныне ереси не меньше терзают церковь превратностью учений, чем тогда антихрист будет преследовать ее жестокостью гонений: но гонение создает и мучеников, а ересь — только отступников: А потому надлежит быть и разномыслию между вами, дабы открылись между вами искусные (1 Кор. 11, 19), — как те, кто устоял в гонениях, так и те, кто не отклонился к ересям. Поэтому и не приказывает апостол считать людьми искусными тех, кто меняет веру на ересь. Ведь они все толкуют по-своему, — ибо апостол в другом месте сказал: Все испытывайте, хорошего держитесь (1 Фесс. 5, 21); но разве нельзя, плохо все испытав, выбрать по заблуждению какое-нибудь зло?

V. Далее, если апостол порицает разногласия и раздоры, которые без сомнения суть зло, то следом присоединяет и ереси [10]. Что он причисляет к злу, то, конечно, и объявляет злом, и даже большим, ибо говорит, что поверил [словам] о несогласиях и раздорах, зная, что надлежит быть даже и ересям. Он объявляет, что легче поверил в меньшее зло, имея в виду большее. Разумеется, он уверился в зле не потому, что ереси благи, но, чтобы предостеречь: негоже удивляться искушениям еще худшего свойства, которые, говорил он, обращены к выявлению искушенности тех, кого они не смогли совратить. И если вся глава исполнена духом сохранения единства и усмирения разделений, — а ереси не меньше удаляют от единства, чем расколы и раздоры, — то, без сомнения, он и ереси подвергает такому же порицанию, как расколы и раздоры. А потому он не считает искусными тех, которые обратились в ересь, ибо особенно порицает такого рода уклонение, поучая: Чтобы все говорили и разумели одно (1 Кор. 1, 10), — чего ереси как раз и не позволяют.

VI. К чему дольше говорить об этом, когда тот же Павел, который и в другом месте причисляет ереси к плотским преступлениям, — в послании к Галатам [11], — внушает Титу *]

* В связи с тем, что в книге отсутствуют страницы 152 и 153, соответствующий текст взят из «Тертуллиан, О прескрипции против еретиков», Москва, 1994. — ред. электронного издания.

154

отрицатися еретика человека по первом и втором наказании, ведый, яко развратися таковый, и согрешает, и есть самоосужден. Во всех почти своих посланиях св. Павел намекает, чтобы мы убегали от всякого ложного учения. Под сим именем разумеет он ереси, которых плод есть ложное учение.

Ересь происходит от греческого слова, означающего выбор, потому что еретик действительно выбирает то учение, какое вымышляет или приемлет. Посему-то Апостол и говорит, что еретик есть самоосужден. Наши Авторы, наши Писатели, суть Апостолы Господни, которые сами собою ничего не выдумывали и не выбирали, но предали верно всему миру то учение, какое прияли от Иисуса-Христа. А потому, когда бы и ангел с небесе благовестил другое Евангелие (к Гал. 1, 8), анафема да Судет. Дух Святый предвозвестил нам, что сатана преобразуется во ангела светла (2. к Кор. XI, 14). Его-то обаяниями Апеллес подвигнут был изобрести новую ересь.

VII. Еретическое учение есть человеческое и бесовское, внемлющее духовом лестным (I. к Тим. IV, 1). Господь обуй премудрость мира сего, и избра буяя мира, да премудрые посрамит (1. к Кор. 1, 20 и 27). Философия, предприемлюшая дерзновенно исследовать естество Божества и судьбы Его, послужила орудием сей мирской мудрости. Она произвела все ереси. Отсюда истекли Эоны и другие странные вымыслы. Отсюда Валентин почерпнул свою человеческую троицу: он был Платоник. Отсюда явился мнимо-добрый и беспечный бог Маркиона, который был Стоиком. Эпикурейцы учат, что душа должна быть смертная. Все философские школы отрицают воскресение, тел. Учение, смешивающее материю с Богом, есть учение Зеноново. Кто говорит об огненном боге,

155

тот последует Гераклиту. Философы и еретики рассуждают об одних и тех же предметах, путают себя одними и теми же вопросами. Откуда зло, и для чего оно? Откуда взялся человек и как произошел? В недавнем времени Валентин еще предложил вопрос: какое есть начало бога? Слушая его, выходит, что это какая-то мечта, какой-то недоносок.

Как жаль, что Аристотель изобрел для них диалектику, искусство спорить, искусство равно способное и поучать и испровергать: это настоящий Протей в своих системах, весьма странный в своих догадках, и в выборе своих предметов, противоречащий самому себе, непрестанно разрушающий то, что творит.

Отсюда басни и родословия бесконечные (I. к Тим. 1, 4), праздные вопросы и разговоры, распространяющиеся, как аптонов огонь, против которых предостерегает нас Апостол, увещавая в послании к Колоссаем (II, 8) блюстись от философии: блюдитеся, говорит, да никто же вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христе. Он был в Афинах, где лично узнал сию мирскую философию, тщеславящеюся тем, что учит истине, повреждая ее, и разделяющуюся на многие секты, которые, подобно ересям, суть заклятые враги между собою.

Но что общего между Афинами и Иерусалимом, между Академией и Церковью, между еретиками и Христианами? Наша секта возникла с портика царя Соломона, научившего нас искать Бога прямым и чистым сердцем. О чем помышляли люди, мечтавшие составить Христианство Стоическое, Платоническое и диалектическое?

VIII. Мы не нуждаемся ни в любопытстве по-

156

сле Иисуса-Христа, ни в изысканиях после Евангелия. Веруя им, мы не хотим ничему другому верить: думаем даже, что более и верить нечему.

Приступаю к такому возражению, которым Христиане пользуются для удовлетворения своего любопытства и которое еретики употребляют для приведения нас в замешательство. Сказано, говорят они: ищите и обрящете (Матф. VII, 7). Вспомним, в какое время Иисус-Христос сказал слова сии: это было в начале Его проповеди, когда весь свет сомневался еще, Христос ли Он, когда Петр Апостол не объявил еще, что признает Его сыном Божиим, когда Иоанн Креститель, который в Нем был уверен, предан был уже смерти, или по крайней мере сидел в темнице. Таким образом Иисус-Христос имел причину сказать: ищите и обрящете. Никто еще не знал Его: надлежало по необходимости Его искать. Впрочем, все сие касалось более Иудеев, долженствовавших Его искать. Он сам сказал: имут Моисея и пророки: да послушают их (Лук. XVI, 29). В другом месте еще яснее говорил: Испытайте Писании, яко вы мните в них имети живот вечный, и та суть свидетельствующая о Мне (Иоан. V, 39), то есть, ищите и обрящете.

Последующие слова текста: толцыте и отверзется вам, очевидно относились также к Иудеям. Прежде один они составляли церковь Божию, из которой за неверие изгнаны. Язычники были из нее исключены, кроме малого числа, которое сравнить можно с каплею воды или с пылинкой праха. Может ли же тот толкать, стучаться, кто всегда удалец был? Знал ли он двери, к которым не был допускаем, и из которых никогда не выходил? Но тот, кто

157

входил ими и потом изгнан, конечно знал двери и мог в них стучаться.

Слова: просите и дастся вам, приличествуют тем, которые знали, Кого им просить, и Кто им дал обетования, я хочу сказать, Бог Авраамов, Исааков и Иаковль: язычники не знали ни Его ни обетований Его. Посему-то Спаситель и сказал: несмь послан, токмо ко овцам погибшим дому Израилева (Матф. XV, 24). Он еще не повергал псам крупиц сыновнего хлеба, не приказывал еще идти к язычникам.

Не прежде, как по воскресении уже Своем, послал Он Своих учеников крестить все языки (Матф. XXVIII, 19), после того, как обещал даровать им Святого Духа, долженствовавшего научить их всему (Иоан. XIV, 26), как то и действительно случилось. Если сами Апостолы, на которых возложено было учить языки, должны были иметь учителем своим Святого Духа: то кажется верно то, что слова; ищите и обрящете, не относились к нам, к нам бывшим язычникам, которых Апостолы должны были искать, чтоб учить, будучи уже сами научены Духом Святым. Конечно все слова Господни принадлежат всем: от иудеев, слышавших их, они перешли и к нам. Но как они обыкновенно относились прямо к ним: то и составляют для нас не столько урок, сколько пример.

IX. Не хочу я пользоваться преимущественными моими выгодами. Положим, что слова: ищите и обрящете, относились и ко всему свету. Но нельзя же не согласиться, что надобно прибегнуть к совету разума, дабы открыть настоящий их смысл. Чтобы проникнуть божественные глаголы, не должно оста-

158

навливаться на букве: надлежит углубляться в дух, в энергию их.

Постановляю первое весьма ясное правило. Иисус-Христос всем народам преподал точный и неизменные символ веры, которому весь свет обязан верить, и которого следственно надлежит искать, чтобы найти его и ему поверить. Но сей единственный и неизменный символ не требует бесконечных изысканий. Ищите, пока не найдете; верьте, когда нашли. Тогда остается вам только хранить то, чему поверили, лишь бы вы уверены были, что вам не должно уже ни искать, ни верить, как скоро нашли, а верить единственно тому, чему научил нас Тот, кто запрещает более чего-либо искать.

Кто не уверен в том, чему научил Иисус-Христос, тому будет доказано, что учение божественного нашего Учителя находится единственно у нас. Будучи удостоверен в силе моих доводов, и опасаясь, чтоб известные люди не перетолковали своевольно и безрассудно слов: ищите и обрящете, я предваряю их, что им нечего искать более того, что они за долг себе поставляли искать.

X. Впрочем, разбор сей может быть проведен к трем главным пунктам: первый заключает в себе самое дело, или предмет искании; второй время, или когда должно искать; а третий предел, покуда искать надобно. Надлежит искать того, чему учил Иисус-Христос, пока не найдете, и до тех пор, как найдете. Вы нашли, когда уверовали, потому что не уверовали бы, когда бы не нашли. Как вы искали для того, чтоб уверовать: то и нужно вам найти для того, чтоб уверовать; уверовавши же, вы должны прекратить все ваши искания. Самый плод ваших исканий, когда вы получите его, ука-

159

жет вам, где должно остановиться. Вот предел, назначенные вам от Того, кто повелел вам верить только тому, искать только того, чему Он вас учил.

Но если потому только, что одни учили одно, а другие другое, захотим мы вечно искать, дабы найти: то мы в опасности всегда искать и никогда не уверовать. Какой же после сего будет предел моих исканий и открытий, какая будет постоянная цель моего верования? Искать у Маркиона? Но Валентин с своей стороны кричит: ищите и обрящете. Искать у Валентина? Но Апеллес повторяет тоже самое. Эвион, Симон, все другие, употребляют тоже ухищрение, чтобы привлечь меня в свою партию. И так мне невозможно будет нигде стать твердо, доколе я последую всем тем, которые говорят: ищите и обрящете, подобно как нельзя будет мне ни в каком месте и ни в какое время найти того, чему учил Иисус-Христос, чего должно искать, и чему верить следует.

 XI. Неосновательно поступает тот, кто таким образом блуждает из стороны в сторону, не пропуская ничего. Каждый имеет право упрекнуть его, что он скитается по-пустому. Но если я уверовал в то, во что действительно должен был уверовать, и если после того воображаю, что мне еще искать должно: то стало быть я надеюсь найти еще что-нибудь; а надеяться могу только потому, что под личиною веры действительно не верил, или же перестал верить. Но отрекшись от веры, я отступник. Одним словом, если я все ищу: то это знак, что еще не нашел или уже потерял. Евангельская жена погубила драхму едину, и прилежно ищет се; обретши же, перестает искать (Лук. XV, 8—9). Человек просит у друга своего три хлебы взаим, пришедши

160

к нему за тем в полунощи; но как скоро получил желаемое, то перестает стучаться в двери (Лук. XI. 5—8). Вдова просит судию выслушать ее; умолив же его на сей счет, остается спокойною (Лук. XVIII, 3—5). Так-то справедливо, что всему должен быть предел, ищет ли кто, стучится ли, или просит. Для сего Иисус-Христос и говорит: Всяк проспи приемлет, и ищай обретает, и толкущему отверзется (Матф. VII, 8).

Вы, ищущие всегда и не находящие ничего, обратите внимание на то, что вы ищете чего-то там, где ничего найти нельзя. Вы, стучащиеся всегда, и никто вам не отворяет, знайте, что вы стучитесь там, где никого нет. Вы, просящие всегда и ничего не получающие, убедитесь, что вы просите у того, кто дать ничего не может.

XII. Что касается до нас: то если бы нам надлежало искать еще, искать всегда, где бы мы стали искать? Не у еретиков ли, у которых все чуждо, все противно истине Христианской, и с которыми запрещено нам сообщаться? Да не будет! Какой служитель ожидает пищи от чужого господина или лучше сказать от врага господина своего? Какой воин, исключая разве кто беглец, предатель, возмутитель, станет требовать жалованья или вознаграждения у государя, который не в союзе, а во вражде с его государем? Евангельская жена искала драхмы, но в своем доме; человек, просивший хлеба, стучался, но у дверей своего друга; вдова умоляла выслушать се, но такого судию, который не был ее врагом. Чему научиться от тех, которые не умеют ничего иного делать, как разрушать? Какого света ожидать там, где все тьма? Поищем у себя

161

и у своих, но поищем только того, что служит к разрешению вопроса, не нарушая правила веры.

XIII. Вот правило или символ нашей веры. Мы исповедуем его всенародно. Мы веруем, что существует единый Бог. Творец мира, извлекший его из ничтожества Словом Своим, рожденным прежде всех век. Мы веруем, что Слово сие есть Сын Божий, многократно являвшийся патриархам под именем Бога, одушевлявший Пророков, снизшедший наитием Бога Духа Святого в утробу девы Марии, воплотившийся и рожденный от Нее: что Слово сие есть Господь наш Иисус-Христос, проповедовавший новый закон и новое обетование царствия небесного. Мы веруем, что Иисус-Христос сотворил многие чудеса, был распят, в третий день по своей смерти воскрес, вознесся на небо, где воссел одесную Отца Своего; что Он вместо Себя послал Духа Святого, дабы просвещать и руководить Церковь Свою; что наконец Он приидет с великою славою даровать Святым Своим жизнь вечную и неизреченное блаженство, и осудить злых людей в огнь вечный, воскресив тела как наши так и всех других человеков.

XIV. В сем состоит правило веры, преподанное нам Иисусом-Христом, как-то мы ясно докажем. Против него нет между нами споров, кроме разве тех, которые возбуждает ересь и производят еретики. Нет! Никогда правило сие не потерпит ни малейшего нарушения, сколько бы вы ни искали, ни любопытствовали, сколько бы ни делали пререканий. Но если что-либо кажется вам темным или сбивчивым: то у вас есть братья, получившие дар учения, наставленные превосходными учителями: они столько же любопытны, как вы, и не отре-

162

кутся искать вместе с вами. Наконец если вы знаете то, что должны знать: то для нас гораздо лучше не знать прочего, дабы не научиться тому, чего знать не должны. Иисус-Христос сказал: вера твоя спасе тя (Матф. IX, 22); вера, а не исследования, не состязании на счет св. Писания. Закон состоит в том, чтобы не отступать от правила веры. Закон предписывает сие решительно, и спасение наше тесно связано с исполнением закона. Споры происходят от любопытства, и ни к чему иному нас по ведут, как только, чтобы нам прославиться молвой о нашей учености. Да смирится любопытство пред верою и тщеславие пред спасением души, или то и другое да пребывает в покое, или же по крайней мере да оставляет нас в покое. Ничего не знать противного правилу веры, значит все знать.

Если бы еретики не были противниками истины, если бы даже и не было нам предписано убегать их: то чему можем мы научиться от общения с людьми, которые сами сознаются, что они еще ищут? Если ищут они действительно, стало быть ничего еще не нашли; чем самым показывают, как мало полагаются сами они на то, что выставляют, как будто нашли. Вы, ищущие с своей стороны, если станете обращаться к людям, также ишушим: то, пребывая сами в нерешимости, неизвестности и слепоте, неизбежно доведены будете до пропасти теми людьми, которые находятся в такой же нерешимости, неизвестности и слепоте.

Но когда они будут казать вид, что ищут, с намерением привести вас в беспокойство и вселить. в вас свои заблуждения, когда привлекут вас к себе подобною хитростью, и когда вы увидите, что они упорно защищают то, о чем прежде отзы-

163

вались, что надобно еще искать: то объявите им решительно, что вы скорее отречетесь от них, нежели от Иисуса-Христа. Они еще ищут, стало быть не нашли; они по верят, стало быть они не Христиане. Но хотя бы они и отзывались, что верят, а между тем станут говорить, что надобно еще искать, дабы защищать свое мнение: то выхолит, что они прежде защищения мнения своего, уже не одобряют его, признаваясь, что не могут верить, доколе ищут. Таким образом они не Христиане по собственному сознанию. Для нас также они не Христиане. Какую могут они иметь веру при таком притворстве? Они употребляют ложь, чтобы принудить нас Припять мнимую истину.

XV. По, говорите вы, они опираются единственно на священное Писание, они думают убедить нас не иначе, как священным Писанием.—Само собою разумеется, что предметов веры нельзя иначе доказывать, как святыми книгами. Но рассмотрим существо дела. Мы теперь дошли до того, что собственно составляет цель сего сочинения, к чему стремилось и все, доселе нами сказанное. Мы нападем на противников наших в том самом убежище, из которого они вызывают нас на брань. Дерзость их ссылаться на священное Писание имеет сперва некоторое влияние на известных людей; пререканиями своими они утомляют сильнейших, побеждают слабых, колеблют прочих. Мы остановим их с первого шагу, утверждая, что они не могут и не должны быть допущены к состязаниям о священном Писании. Это их арсенал; но прежде, нежели возьмут они оттуда оружие, надлежит определить, кому принадлежит Писание, дабы не овладели

164

им насильно те: которые не имеют на то никакого права.

ХVI. Можно бы подумать, что я говорю таким образом из недоверчивости к своему делу, или из опасения вступить в сражение, если бы у меня не было сильных опор, и особливо авторитета Апостола, который должен служить нам правилом в отношении к вере. Он повелевает нам уклоняться скверных суесловий и прекословии лжеименного разума (I к Тим. VI, 20), отступать буих, стязаний и рвений и сваров законных, и отрицаться еретика человека по первом и втором наказании (но не по многократном с ним состязании) (к Тит. III, 9 и 10). Он до того запрещает состязание, что нигде не велит отыскивать еретика, вероятно потому, что сей последний не Христианин, и что не следует делать ему много раз выговоров, при двух или трех свидетелях, подобно как Христианину. Посему-то самому и не должно с ним состязаться. Впрочем, состязание утомляет только голову и изнуряет легкое.

XVII. Ересь отвергает некоторые книги священного Писания, а почитаемые ею за канонические приемлет не в полноте. Она их повреждает, убавляя или прибавляя, чтобы приспособить к своей системе. Те книги, которые приемлет в полноте, она вновь искажает выдумываемыми ею толкованиями; ибо столь же противно истине искажать смысл, как и текст. Дерзкий нововводитель не боится признавать то, что приводит его в замешательство; но он приводит с напряжением сил все то, что переиначивает, приводит темные места, употребляемые им во зло. Сколько бы вы ни были опытны и искусны в писании; но чего можно вам надеяться от состязаний? Все, что вы ни скажете, он упорно отвергнет, ме-

165

жду тем как станет утверждать то, что вы отвергнете. От подобного словопрения вы ничего иного не получите, кроме усталости и негодования.

XVIII. Тот, за кого вы вступились бы при таком споре на счет Писания, и чьи сомнения желали бы рассеять, обратится ли к истине или к заблуждению? У дивясь, что вы не имели значительного перевеса, что с той и другой стороны были возражения и защищения, и что дело осталось в том же положении, в каком и было, он может быть отойдет от вас еще с большею нерешимостью, нежели в какой был прежде, не имея возможности рассудить, где находится ересь. Ничего нет легче, как опровергнуть все то, что мы говорим. Ересь не побоится уверить, что писание повреждаем мы и толкуем его дурно, и что одна она держится истины.

XIX. И так не надобно беспрерывно прибегать к Писанию и отваживаться на борьбу, где победа всегда сомнительна или по крайней мере кажется сомнительною. Но если бы и не в том состояли последствия от состязаний о Писании: то порядок вещей требует начать с того, чтобы рассмотреть, кому принадлежит Писание и вера, от кого сия последняя проистекла, кем, когда и кому даровано учение, творящее Христиан. Где мы увидим истинную веру, истинное учение Христианства, там без сомнения обретаются и истинное Писание и истинный толкования и истинные Христианские предания.

XX. Каков бы ни был Господь наш Иисус-Христос (да простит Он мне дерзкие слова сии), каков бы ни был Бог, которого Он Сын, каково бы ни было естество Богочеловека, вера, Им преданная, возмездие, Им обещанное; но Он во время Своею пребывания на земле, как в речах к народу,

166

так и в особых наставлениях ученикам, Сам поучал, кто Он есть, кто искони Он был, Сам объявлял волю Отца Своего, обязанность, Им на Него возложенную, и чего требует Он от людей. Из учеников Он избрал двенадцать, чтоб сопровождали Его, и в последствии соделались бы учителями языков. Один из них исключен из сего числа; и Христос, по воскресении Своем возвращаясь к Отцу, повелел оставшимся одиннадцати ученикам итти научать все языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мат. XXVIII, 19). В след за тем Апостолы (слово сие значит посланники), избравши но жребию Матфея на место предателя Иуды по пророчеству Давидову (Пс. LIV, 14 и 15. СVIII, 8), и прияв от обещанного ним Духа Святого дар глаголати иными языки (Деян. Ап. II, 4), проповедали веру во Иисуса-Христа, и учредили церкви сперва в Иудее, потом, раздела между собою вселенную, возвестили туже веру и тоже учение народам, и основали церкви во многих городах.

От сих-то церквей все прочие заимствовали семя учения, и заимствуют доныне по мере своего учреждения. Но сей причине сии последние считаются также в числе Апостольских церквей, которых они как бы дщери. Все истекает по необходимости из своего начала; а потому, несмотря на великое число знаменитых церквей, все они признаются за единую Церковь, за первую из всех, основанную Апостолами, за матерь всех прочих. Будучи все Апостольские, они все вместе составляют единую Церковь по общению мира, по званию братьев и по связям дружества, соединяющего всех верующих. Все нами сказанное. имеет основанием своим единство веры и учения, всеми сими церквами свидетельствуемое.

167

XXI. Отсюда извлекаем мы другое наше против еретиков заключение. Если Господь наш Иисус — Христос послал для проповеди своих Апостолов: то мы не должны принимать никаких других проповедников, потому что никто не знает Отца, креме Сына, и кому Сын открыл, и что Сын открыл сие единственно Апостолам, которых послал проповедывать о том, что им открыл.

Что же проповедывали Апостолы, или что открыл им Иисус-Христос? Я заключаю, что нельзя узнать о том иначе, как посредством церквей, Апостолами учрежденных, церквей, руководимых и наученных ими сперва изустно, а потом и чрез их писания. Если это так: то всякое учение, согласующееся с учением сих коренных Апостольских церквей, столь же древних, как и самая вира, неоспоримо есть истинное, потому что оно церквами принято от Апостолов, Апостолами от Иисуса-Христа, Иисусом-Христом от Бога, и что следовательно всякое другое учение должно Сыт ложное, противное истине, преподанной церквами, Апостолами, Иисусом-Христом и Богом.

Остается доказать, что учение наше, выше сего вкратце изложенное, происходит от Апостолов, и что по неизбежному следствию, всякого рода другое учение ложно, Мы имеем общение единственно с Апостольскими церквами, потому что наши учение ни в чем не различествует от их учения: это наше доказательство.

ХХII. Сколько ни ясно, точно и неоспоримо доказательство сие; но прежде, нежели мы его утвердим, послушаем, что противники наши могут сказать против него. Они обыкновенно делают в семь случае два возражения, одно другого безрассуднее. «Апо-

168

столы не все знали. Апостолы конечно все знали, по не всему всех научали.»

Стало быть, они обвиняют самого Иисуса-Христа, что Он избрал учеников или малосведущих, или не совсем верных. Какой благоразумный человек может подозревать в неведении Господних учеников, которых Они назначил учителями вселенной, которые сопровождали Его в течении смертной Его жизни, которым объяснял Он особо все, требовавшее объяснения, говоря, что им предоставлено ведать тайны, недоступные для других? Что могло быть сокрыто Петру, так прозванному потому, что на нем, как на основном камне, создана была Церковь, Петру, приявшему с ключами царствия небесного власть вязать и разрешать на небеси и на земли? Что могло быть сокрыто Иоанну Богослову, возлюбленному ученику, который возлежал на персях Спасителя, которому одному указал Он предателя Иуду, и которого усыновил вместо Себя матери Своей Марии! Что захотел бы Иисус-Христос сокрыть от трех учеников, которым явил славу Свою, с Моисеем и Илиею, и которых удостоил слышать глас Отца Своего, не потому, чтобы другие ученики были Ним отвергнуты, но что при устех триех свидетелей станет всяк глагол (Матф. XVIII 16.)? Наконец могли ли чего не знать те ученики, которым благоволил Он по воскресении Своем объяснять во время пути все Писание?

Правда, что Спаситель говорил прежде ученикам своим: Еще много имам глаголами вам, но не можете носити ныне (Иоан. XVI, 12). Но Он тут же прибавил: Егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину. Он ясно чрез сие постановил. что они все знать будут, когда исполнят-

169

ся обещанного им Духа Святого. Обещание в точности было приведено Им в действие Деяния Апостольские повествуют о сошествии на Апостолов Святого Духа (II, 1—36). Отвергающие книгу сию не могут похвалиться, чтобы были научены Духом Святым, потому что не признают ниспослания Его на верующих. Они даже не в состоянии защитить Церкви, потому что не могут доказать, когда и каким образом она учреждена. По им правится лучше лишать себя доказательств хранимых Церковью истин, нежели представлять неоспоримые доводы против примешанных ими тут заблуждений.

XXIII. Дабы доказать мнимое неведение Апостолов, они возражают, что Павел упрекнул Петра и сущих с ним в лицемерстве (к Гал. II, 11—14). Это бесспорное доказательство, говорят они, что первые Апостолы не все знали, и что последующие имели обширнейшие сведения, каков был Павел, упрекнувший старших себя?

Мы бы могли им отвечать; «так как вы отвергаете деяния Апостольские, то прежде всего надлежало бы вам объяснить, кто такой этот Павел, чем он был, прежде своего апостольства, и как он достиг к нему, тем более что вы и во многих других случаях ссылаетесь и опираетесь на Павла. Свидетельство самого Павла о том, что он из гонителя сделался Апостолом, не достаточно для тех, кто верит не иначе, как по основательном исследовании. Спаситель Сам о Себе говорил: Аще аз свидетельствую о Мне, свидетельство Мое несть истинно (Иоан. V, 31).»

Но я согласен, чтоб они без авторитета писания верили вопреки писанию; им однако ж ни к чему не послужит, что Павел упрекнул Петра,

170

если они вместе с тем не докажут, что Павел проповедал Евангелие иное, нежели Петр и прочие Апостолы (к Гал. I, 8). Напротив того, Павел, обращенный из гонителя в Апостолы, приводится и представляется братьям, как один из них, представляется теми братьями, которые прияли учение и веру Апостолов; потом идет в Иерусалим, как сам повествует, чтоб увидеться с Петром, соглядати Петра (к Гал. I, 18). На то имел он право и долг, как сотоварищ Петра в проповеди одного и того же Евангелия. Верующие без сомнения не изъявили бы удивления, если бы увидели, что гонитель, сделавшийся проповедником, проповедует Евангелие, противное их Евангелию. Они бы также и не прославили Бога за то, что отъявленный враг Его Павел явился между ими; не простерли бы рук к нему в знак дружбы, единения и сообразия чувствований. Когда же они разделили долг служения между Петром и Павлом: то это не значило того, чтоб два Апостола отправились проповедывать два разные Евангелия, но, чтобы они проповедывали одно и тоже Евангелие различным народам, Петр Иудеям, Павел язычникам.

Впрочем, если Петр получил упрек за то, что живя с язычниками, отделялся от них из угождения к людям: то это был проступок поведения, а отнюдь не отступление от учения. Он не возвещал иного Бога, кроме Создателя, иного Христа, кромеСына Марии, иной надежды, кроме воскресения.

XXIV. Я не хочу тщеславиться, или лучше сказать, не буду так дерзок, чтобы вводить двух Апостолов в борьбу; но как противники наши приводят нам упрек Павлов как бы для того, чтобы сделать подозрительным учение Петрово: то я за се-

171

го последнего ответствую, что Павел сам отозвался о себе, что он всем себе поработи, да множайшия приобрящет, был Иудеям яко Иудеи, язычникам яко язычник, всем был вся, да некия спасет (1 Кор. IX, 19—22), Таким образом Апостолы, движимые обстоятельствами времени и лиц, сами как бы порицали известные вещи, творимые ими при различных случаях. Петр с своей стороны мог бы упрекнуть Павла, что он, запрещая обрезание, обрезал Тимофея. Кто судит об Апостолах, тот должен соображать все подобные обстоятельства. По крайней мере то неоспоримо, что Петр и Павел соединились мученичеством.

Хотя Павел, бывши восхищен до третьяго небесе, слышал там неизреченные глаголы (2 Кор. XII, 2—4); но они не могли изменить его проповеди, потому что о них не леть есть человеку глаголати. Если же дошли они до чьего-либо сведения, и если еретики хвастают, что их держатся: то пусть сознаются, что Павел нарушил тайну, или пусть укажут другого кого, кто бы после того восхишен был на небеса, и кто бы получил дозволение открыть то, о чем Павлу повелено было молчать.

XXV. Одинакое было бы безрассудство утверждать, что Апостолы все знали и не проповедывали противоположного учения, и вместе с тем предполагать, что они не сообщали всем всего, что знали; Но известные вещи преподавали публично всему свету, а другие открывали втайне только малому числу. Еретики ссылаются в сем случае на то, что Павел сказал Тимофею: сохрани предание (1 Тим. VI, 20); и в другом месте: яже слышал еси от мене, сия предаждь верным (2 Тим. II, 2). Что ж это за предание, в котором полагают они найти новое учение?

172

Не заключается ли оно в сих Павловых словах: Сие завещание предаю ти чадо Тимофее (1 Тим. I, 18); или в следующих: Завещаваю mu пред Богом оживляющим всяческая и Христом Иисусом свидетельствовавшим при Понтийстем Пилате доброе исповедание (1 Тим. VI, 13).

Но какое ж это предание? Соображая предыдущие и последующие изречения, легко понять, что тут дело шло со всем не о новом каком-либо учении, что напротив того Апостол настаивает о непринятии иного учения. кроме того, какое преподал он своему ученику и бет сомнения публично при многих, как сам говорит, свидетелях (2 Тим. II, 2). Нет нам нужды до того, что по мнению противников наших под словом многих свидетелей, не разумел он Церкви. Для нас довольно, что говоримое при свидетелях не есть тайна. И когда Павел велит Тимофею предать слышанное от него людям вирным, иже довольны будут и других научити (2 Тим. II, 2): то тут нет какого-либо тайного учения, потому что он преподал его ученику своему при многих свидетелях. Впрочем, не без причины он тем людям, на которых возлагается проповедь Евангелия, поручает поступать с разборчивостью и благоразумием, дабы, как говорить Иисус-Христос, не давать святая псом и не пометать бисера пред свиниями (Матф. VII, G).

XXVI. Иисус-Христос говорил публично, и никогда не требовал, чтобы какой-либо член учения Его оставался втайне. Напротив того, Он повелевал ученикам Своим: Еже глаголю вам во тьме, рцыте во свете, и еже во уши слышите, проповедите на кровех (Матф. X, 27). Тоже самое дал Он разуметь и в притче, что не должно скрывать талан-

173

та в земли (Матф. XXV, 25), то есть, таить слова истины, вместо того, чтоб употребить его в пользу. Он возвещал, что не вжигают светильника и поставляют его под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть (Матф. V, 15). Надобно, чтоб Апостолы или не поняли, или не уважали всего сего, если бы справедливо было, что они утаили некоторую часть света, то есть, часть слова Божия. Они не боялись ярости ни Иудеев, ни язычников. Могли ли они не говорить свободно в церкви, когда с такою смелостью проповедывали в синагогах и во всех публичных местах? Никогда не обратили бы они Иудеев и не убедили язычников, когда бы со всею ясностью не толковали им Религии, ими возвещаемой. Нельзя также предполагать, чтоб они церквам, уже верующим, захотели скрыть догматы, которые решились вверить только малому числу лиц. Хотя бы даже были у них и особые на сей счет собеседования или конференции; но не вероятно, чтоб они тут предлагали другой, а не тот символ веры, которому поучали публично; чтобы возвещали одного Бога в Церкви, а другого дома, одного Христа публично, а другого втайне, одно воскресение для народа, а другое для избранных лиц. Апостолы в посланиях своих беспрерывно увещавали верных держаться единой веры, не терпеть распрей и разделений, потому что все учители Евангелия, Павел ли то или кто другой, преподавали совершенно одинакое учение. Они помнили наставление Господа своего: буди слово ваше ей, ей, ни, ни; лишше же сею от неприязни есть (Матф. V, 37). Господь желал, чтобы царствовало совершенное единообразие в их поучениях.

XXVII. и так невероятно, чтоб Апостолы не знали или скрывали что-либо из проповедуемого ими

174

учения: но может быть церкви не все слышали и понимали. Вот новая привязка, которую приводят против нас еретики. Известно, говорят они, что Апостол делал церквам упреки. О несмыслении Галате, восклицает он, кто вы прельстил есть не покоритися истине.... наченше духом ныне плотью скончавате (Гал. III, 1 и 3), и в другом месте: Течасте добре; кто вам возбрани не покарятися истине (Гал. V, 7)? К Коринфянам пишет: еще плотстии есте; млеком вы напоих, а не брашном; ибо не у можасте, но ниже еще можете ныне (1 Кор. III, 2 и 3).

Мы согласны, что церкви сии получили выговоры: но разве нет повода полагать, что они исправились? По крайней мере мы видим, что они теперь в общении со всеми теми церквами, которых веру, ведение и поведение Апостол выхвалял, и за которые благословлял он Бота.

ХХVIII. Положим, если угодно, что все церкви обманулись, что сам Апостол обманулся, свидетельствуя о их вере, что Дух Святый не озаботился научить истине никакой церкви, тот Дух святый, которого Иисус-Христос послал, о котором просил Он Отца Своего, чтобы был учителем церквей; положим, что служитель Божий, наместник Иисуса-Христа, совершенно забыл возложенную на него обязанность, и допустил церкви верить и внимать не тому, чему учил их, как Апостол; вероятно ли однако ж, чтобы столь многое число церквей нарочно так сказать сделали между собою заговор, чтобы последовать заблуждению? Где встречается разногласие, там не может существовать совершенного единодушия: заблуждение необходимо станет разнообразить. Нет! То, что у весьма многих бывает одинаково, есть не заблуждение, а предание.

175

Но кто осмелится заблуждение возвести до источника предания?

XXIX. Но откуда бы заблуждение ни происходило, стало быть оно господствовало, доколе ересь не истребила его. Стало быть, истина выжидала появления Маркионитов и Валентианов! Между тем люди проповедывали дурно, верили дурно, столько тысяч были окрещены дурно, столько дел веры исполнилось дурно, столько чудес совершено дурно, столько сверхъестественных даров ниспослано дурно, столько священников и служителей поставлено дурно, столько наконец мучеников увенчались дурно! Если же все сие производилось не дурно и не вотще: то каким образом могли бы существовать Религия и богослужение, прежде нежели Бог познан был Христианами, прежде нежели Иисус-Христос открыл Себя? Откуда взялась ересь, прежде чем явилось истинное учение, тогда как истина предшествует образу ее, а тень следует за телом? Какое безрассудство полагать, что ересь могла существовать прежде истинного учения, которое предуведомило нас, что будут ереси, и советовало нам их убегать?

Сказано было Церкви, иди паче самое учение сие сказало Церкви: аще Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. I, 8).

XXX. Где был тогда Маркион, кормщик Попта Евксинского, ревностный стоик? Где был Валентин платоник? Известно, что они жили недавно при Антонине, и исповедывали кафолическую веру в Римской церкви при Архипастыре Елевферии, доколе беспокойный их характер и их мнения, соблазнявшие верующих, не заставили Христиан обоих их изгнать из церкви двукратно, и Маркиона, с прине-

176

сенными им даже двумястами сестерсов. С тех пор они распространили повсюду яд своих ересей. Наконец Мартен отрекся от своих заблуждений, и изъявлено было согласие даровать ему мир, с тем условием, чтоб он взялся привести опять в Церковь отлученных им от нее; по смерть не дала ему на то времени.

Подобало быть ереси, еще повторим мы. Но чрез сие не должно разуметь, чтоб она была какое-либо благо, так как надлежало быть и злу, которое никогда благом не бывает. Не следовало ли Господу нашему быть преданным? Но горе предателю (Лук. XXII. 22)! Не должно под сим предлогом оправдывать ереси.

Апеллес жил еще позже Маркиона, который был его учителем. Совокупясь с одною женщиною вопреки воздержанию Маркиона, и не смея возвести взоров на своего целомудренного наставника, он бежал в Александрию. По возвращении оттуда чрез несколько лет, нимало не исправясь, разве кроме того, что не был уже Маркионитом, он соблазнен был другою женщиною: это Филюмена, сделавшаяся потом распутнейшею блудницею. Она до того очаровала его, что он под ее диктовку писал откровения. Есть и теперь еще люди, которые помнят, что видели обоих их: между нами есть даже и теперь их ученики и последователи, так что нельзя ошибиться на счет времени, когда они жили. Впрочем, Господь сказал от плод их познаете их (Мат. VII, 20). Маркион отделил новый завет от ветхого. То, что он отделил, существовало прежде его: следовательно, было соединено до отделения и до произведшего оное. Равным образом и Валентин, который не довольствуясь тем, что странным образом толкует Писание,

177

и мечтает его исправлять под тем предлогом, что оно было прежде повреждено, чрез сие самое сознается, что Писание существовало прежде его.

Я привел здесь только сих людей, как знаменитейших лжесплетателей. Что касается до Нигидия, Гермогена и прочих, которых все занятие состоит только в том, чтобы развращать: то пусть представят они права своей миссии. Проповедуя иного Бога, а не нашего, как могут они против Сего последнего пользоваться именем и писанием Его? Если это тот же Бог: то почему проповедуют они о Нем иначе? Пусть докажут, что они новые Апостолы, что Иисус-Христос в другой раз снизшел на землю, что Он вновь умер, распят и воскрес, что сверх того дал им власть творить такие же чудеса, как и Его: вот по каким знакам можем мы признать истинных Апостолов Христовых. Впрочем, я не должен умолчать не о чудесах, а о кудесничествах сих новых лжеапостолов, несчастных подражателей истинных Апостолов Иисуса-Христа: сии даруют жизнь мертвым, а те наносят живым смерть.

XXXI. Обратимся к основному началу, то есть, к тому, что истина существовала первоначально, а заблуждение явилось в последствии. Бог сеет сперва семя доброе; потом враг Его приходит и примешивает тут плевелы (Матф. XIII, 28). Притча сия явно знаменует два противоположные учения. Слово Божие в той же главе названо семенем. Следовательно, вникая в порядок времени, надобно заключить, что то учение, которое преподано первое, истинно и божественно, а то, которое прибавлено в последствии, ложно и чуждо. Вот что всегда приводить будет в замешательство все новейшие ереси, из которых ни

178

одна не может уверена быть, чтоб имела на своей стороне истину.

XXXII. Впрочем если бы некоторые из сих сект осмелились утверждать, что они современны Апостолам, дабы показать происхождение свое от них: то мы попросим их обозначить нам начало их церквей, порядок и преемство их Епископов, восходя до самых Апостолов или до одного из Апостольских мужей, державшихся до конца Апостольского общения. Так, а не иначе, церкви доказывают, что они истинно Апостольские. Так Смирнская церковь указывает на Поликарпа, поставленного в Епископы ее Иоанном Богословом, Так Римская церковь хвалится Климентом, посвященным от Апостола Петра, Все прочие церкви равномерно указуют на тех, кто от Апостолов поставлен им в Епископы, и посредством кого прияли они семя Апостольского учения. Пусть по крайней мере еретики выдумают что-либо подобное. После столь многих богохульств все им позволено; но какой бы подлог они ни вымыслили, не послужит им он ни к чему. Учение их в сравнении с Апостольским довольно доказывает по самому противлению своему, что оно не принадлежит ни Апостолам ни мужам Апостольским. Апостолы не могли быть противны друг другу по Своему учению. Апостольские мужи не могли противоречить Апостолам, исключая некоторых, отставших или отрекшихся от них. И так да представят еретики какое-либо сообразие их учения с учением Апостольским. Вызов сей делают им новейшие церкви, которые не могли быть учреждены ни Апостолами ни непосредственными их преемниками, или которые ныне вседневно учреждаются: они, исповедуя ту же самую веру, почитают

179

ся равномерно Апостольскими по причине единокровного учения.

Таким образом хотя церкви наши и требуют от всех ересей оправдания их в том, что они учением и происхождением своим обязаны Апостолам; но ереси не могут оправдать себя в том, чего нет. Различие учения их напротив того доказывает, что они нисколько не Апостольские; а потому никакая Апостольская церковь не приемлет их в свое общение и миролюбие. Теперь намерен я рассмотреть то учение их, которое действительно восходит ко временам Апостолов и было ими открыто и проклято. Увидим, избегнут ли они осуждения, когда им будет доказано, что они в самом деле с тех пор существуют, или что происходят от ересей, тогда существовавших.

XXXIII. Апостол Павел в первом послании своем к Коринфянам осуждает еретиков, отвергающих воскресение или приводящих его в сомнение: это было заблуждение Саддукеев, принятое отчасти Маркионом, Валентином, Апеллесом и другими отвергающими воскресение тел. В послании к Галатам восстает он против тех, которые держатся обрезания и обрядов закона: это ересь Эвиона. В поучении к Тимофею он осуждает возбраняющих жениться: Маркион и ученик его Апеллес также запрещают супружество.

Павел равномерно упрекает тех, которые утверждают, что воскресение уже совершилось: Валентиниане такого мнения. Когда Павел говорит о бесконечных родословиях: то тут нельзя не узнать Валентина, который говорит, что какой-то Эон, которому дает он странное имя и даже много имен; рождает благодатию своею мысль и истину; мысль и

180

истина производят слово и жизнь, а слово и жизнь рождают человека и церковь. Это первые восемь Эонов, от которых родились другие десять Эонов, и наконец еще двенадцать, названных самыми чудными именами, дабы пополнить баснословное сказание о тридцати Эонах. Апостол, порицая служение, воздаваемое стихиям, как бы именует Гермогена, выдумавшего вечную материю, которую ставит он наравне с вечным Богом, делая ее матерью и богиней стихий: после сего нечему удивляться, что он ее обоготворяет.

Иоанн Богослов в Апокалипсисе (II, 14) угрожает казнью держащим учение ясти жертвы идольския и любы творить; ныне есть другие Николаиты, известные под именем Каинитов. В посланиях своих он считает за антихриста всякого, кто не исповедует Иисуса-Христа во плоти пришедша и не признает Его за Сына Божия (I Ioau. II, 22. IV, 3. и 2 Иоан. 1, 7). Маркион держится первого, а Эвион второго заблуждения. Апостол Петр почитал за никоторый род идолопоклонства и осудил в Симоне волхве Магию, воздающую богослужение Ангелам.

XXXIV. Вот кажется различные роды ложного учения, которые известны были еще во времена Апостолов, как сами они нас о том извещают. Но между столь многими тогдашними превратными сектами нет ни одной, которая бы дерзнула напасть прямо на Бога, Создателя вселенной. Никто не посмел даже предположить иного Бога. По большей части все они изъявляли сомнение паче на Сына, чем на Отца, пока наконец Маркион, кроме Бога Создателя, не выдумал другого Бога под именем доброго начала; пока Апеллес не стал утверждать, что Создатель был Ангел верховного Бога, сущности огнен-

181

ной, Бог древнего закона и Иудеев; пока Валентин не посеял так сказать своих Эонов, и не заставил Бога Создателя родиться из какой-то недостаточной сущности одного из них.

Им-то, и одним им, открыты подобные таинства Божества. Диавол, тщеславный соперник Божий, просветил их до такой степени, что вопреки слову Спасителя сотворил он сих лже-учеников мудрее учителя своими ядовитыми внушениями. И так пусть ереси выбирают сами время, к какому захотят отнести свое происхождение. Никогда не докажут они, чтоб их породила истина. Те из них, о которых Апостолы не говорят, в их время не существовали; а иначе они бы непременно о них упомянули, дабы их осудить, так как они и действительно осудили ереси, существовавшие при них. Хотя бы ереси настоящего времени были в существе те же самые, а только более прикрашенные и утонченные; но они со времен Апостольских преданы были проклятию. Хотя бы заимствовали они только некоторую часть учения от прежних сект; но тем не менее, участвуя в их учении, они должны подвергаться одинакому с ними осуждению.

Относительно тех ересей, которые не имеют ничего общего с ересями, доселе опороченными, одна уже новость подвергает их осуждению. Как скоро Апостолы о них умолчали: то они без сомнения или ложны или принадлежат к числу тех заблуждений, которые Апостолами предсказаны.

XXXV. Таковым общим заключением мы устраняем и посрамляем все ереси, как современные Апостолам, так и возникшие после них: одни были Апостолами обозначены и осуждены поименно или иначе, а другие не согласуются с учением Апо-

182

столов. Те в другие, если признают учение наше не истинным: то пусть докажут неистинность его так, как мы доказали неистинность их учения, и пусть научат нас, где должно искать истины, тогда как дознано, что нет се у них.

Учение наше древнее всякого другого; а потому оно и истинно: истина везде первая, всему предшествует. Апостолы не осудили нашего учения, а утвердили его; не осудив же оного, как осудила всякое чуждое учение, они показали чрез то, что учение наше признают они за свое собственное.

XXXVI. Хотите ли удовлетворить такому любопытству, которого цель есть спасение? Посетите Апостольские церкви, где стоят еще поныне на прежнем месте кафедры Апостолов, где, слушая чтение оригинальных их посланий, вы подумаете, что видите их самих, что слышите их голос. Находясь близ Ахаии, вы узрите Коринф; в Македонии увидите Филиппы и Фессалонику; в Азии найдете Ефес. Приближаясь к границам Италии, вы встретите Рим с его церковью, к которой и мы в нужных случаях прибегаем: счастливая церковь, где Апостолы пролили и учение свое и кровь свою, где Петр был распят подобно Господу своему, где Павлу усечена была голова подобно Иоанну Крестителю, где Иоанн Богослов, изшедши из сосуда с кипящим маслом здрав и невредим, осужден был в заточение на остров!

Посмотрим, чему научена и чему учит Римская церковь, особенно в сношениях ее с Африканскими церквами. Она верует во единого Бога Творца вселенной, во Иисуса-Христа, Сына Его, рожденного от девы Марии. Она признает воскресение тел, приемлет вместе с древним законом и пророками Еван-

183

гелие и послания Апостолов. Вот источники, откуда почерпает она веру свою: она возрождает сынов своих водою крещения, облекает их Духом Святым, питает Евхаристией, увещавает к мученичеству, и отвергает всякого, кто не исповедует сего учения. Учение сие предвозвестило нам будущие ереси. Хотя они и в недрах его возродились; но как скоро восстали они против него, то к нему уже не принадлежат, От зерна сладких и полезных плодов, от наилучших оливковых и фиговых дерев, происходят иногда бесплодные и обманчивые растения, дикие оливы и смоквы: так и ереси, хотя родились на нашем грунте, но для нас совершенно чужды; семя истины в них переродилось, и ложь произвела из них как бы дикие травы.

XXXVII. Если верно то, что истина может находиться только на стороне тех, которые в точности последуют правилу веры, преданному Церкви Апостолами, Апостолам Иисусом-Христом, а Иисусу-Христу Богом: то мы с уверенностью можем утверждать, что еретики не должны быть допускаемы к состязаниям о священном Писании, потому что и без пособия Писания мы в состоянии доказать, что Писание совершенно для них чуждо: ибо они не могут быть Христианами, будучи еретиками, и не заимствуют от Иисуса-Христа того, что самовластно присвоили себе, как еретики; не будучи же Христианами, они не имеют никакого права пользоваться е книгами Христианскими.

Кто ты? может спросить Церковь всякую ересь. С каких пор и откуда ты пришла? Что ты у меня делаешь, будучи не из моих? Ты, Маркион, по какому праву рубишь лес мой? Кто позволил тебе, Валентин, совращать в сторону мои источники?

184

Тебе, Апеллес, кто предоставил власть колебать мои пределы? Как осмелились вы сеять и жать здесь своевольно? Это моя собственность, я давно его владею, владею ею первая; я происхожу от древних ее владений, могу представить на то неоспоримые доказательства; я, наследница Апостолов, пользуюсь моею собственностью согласно с их завещанием, с их душеприказством, с присягою, от меня взятою. Вам они отказали в наследстве, вас они лишили его, как чуждых им, как их врагов. Но почему еретики чужды и враги Апостолам? Потому, что учение, ими вымышленное или принятое своевольно, находится в прямой противоположности с учением Апостолов.

ХХХVIII. Где замечается таковая противоположность, там без сомнения должно быть повреждено и священное Писание. Люди, решившиеся изменить учению, вменяют себе в обязанность портить и источники его. Как ввести новое учение, не имея к тому достаточных основании?

Как повреждение учения само собою предполагает порчу книг, хранительниц учения: то нам нельзя было иначе удержать учения в чистоте и прямоте, как сохранив книги во всей их целости и неприкосновенности. Могло ли после сего священное Писание содержать в себе что-либо такое, что было бы вопреки нам? Имели ли мы нужду, чтоб устраниться от него, составлять системы, им опровергаемые, изменять его, коверкать, приписки к нему делать? Со времени бытия своего, Писание всегда было за одно с нами: посредством его мы сделались Христианами, прежде нежели возникло что-либо вопреки нам, прежде нежели еретики могли повредить Писание.

185

Всякое повреждение началом своим имеет ненависть и зависть, которые обнаруживаются в последствии, и бывают чужды поврежденному предмету. Никакой благоразумный человек не поверит, чтобы мы, рожденные вместе с Писанием, вздумали его портить, а не враги его. Один повреждает текст, а другой смысл. Хотя Валентин по-видимому и принимает весь ветхий завет; но в существе он не меньший враг истины, как и Маркион, только хитрее его. Маркион, держа в руке железо, а не карандаш, изорвал в куски все Писание, чтобы придать весу своей системе. Валентин показал вид, что щадит его, и что старается менее применить его к своим заблуждениями, нежели заблуждения свои к нему, и между тем он исказил его более, чем Маркион, отъемля у слов всю их силу и естественное значение, дабы придать им вынужденный смысл, и в тоже время выдумывая существа невидимые и фантастические.

XXXIX. Вот каковы мятежные духи, с которыми надобно нам сражаться, и которых потому должны мы познать. Они нужны для веры, чтоб отличить избранных от отверженных. Для сего-то дано им столько способностей и дарований, чтоб изобретать и утроить здание своих ересей. Впрочем, тут нет ничего удивительного и странного: мы видим, что и из мирских книг люди извлекают тоже самое, что из священного Писания. Нашли же недавно в басни Виргилия другую басню, применивши предмет к стихам, а стихи к предмету. Озидий Гета не заимствовал ли из Виргилия всю свою трагедию под заглавием Медея? У меня есть родственник, который считал забавою своею искать

186

в том же поэте изъяснение картины Цебесовой (*). Кентоны Гомеровы не иное что, как поэмы, составленные из стихов Гомера, взятых из разных мест, чтобы соединить их в одно тело.

Священное Писание представляет гораздо обширнейшее поле для всякого рода предметов. А потому я не обинуясь могу сказать, что оно по особому попущению Божию устроено так, что еретики легко могут в нем находить пищу для своих ересей. Мы в нем читаем, что подобает быти ересям. Без Писания не было бы и ересей.

XL. Если бы кому угодно было спросить, кто возбуждает и внушает ереси, я бы отвечал: диавол, который ставит себе за долг скрывать от людей истину, и всячески старается в мистериях ложных богов подражать святым обрядам Христианской Религии. Он также погружает обожателей своих в воду, и заставляет их верить, что в купели сей получат они отпушение грехов своих. Он ставит знак на челе воинов Митры, когда они посвящаются; приносит в жертву хлеб; представляет вид воскресения; предлагает вместе и венец и меч; запрещает жрецам в другой раз жениться; имеет даже своих девственниц.

Впрочем, рассмотрев введенные Нумою суеверия, должности жрецов, их украшения, преимущества, обряды, сосуды, и вообще все, относящееся к жертвоприношениям, очищениям и обетам, мы не можем усомниться, чтобы диавол не хотел перенять тут обрядов Моисеева закона. Видно также, что тот, кто применил к идолослужению, все то,

(*) Философ из Фив в Беотии, которому приписана книга под заглавием: Картина жизни человеческой.

187

что употребляется вами при совершении наших таинств, не мог не воспользоваться святыми нашими книгами для учреждения святотатственного и враждебного нам своего учения: для сего исказил он в них и смысл, и слова, и образы. Таким образом верно и истинно, что диавол одушевляет всех ересиархов, и что ересь в существе тоже, что идолопоклонство, так как и то и другое имеют одного виновника, начертавшего обоих их на одном полотне.

Если не все ереси признают Бога врагом Христиан: то по крайней мер изображают Его не таким, каков Он есть; всякая же ложь, всякая неправда, имеющая предметом своим Божество, есть род идолопоклонства.

XLI. Не могу я пропустить, чтобы не описать здесь поведения еретиков, как оно легкомысленно, земляно, человекоподобно, пошло, не имеет ни важности, ни вида власти, ни благочиния, совершенно сходно с их верою. Не известно, кто у них оглашенный, кто верующий. Они входят, слушают, молятся, как попало, и даже вместе с язычниками, если случатся. Для них ничего не значит давать святая псом, и пометать бисер (хотя и ложный) пред свиниями (Мат. VII, 6). Испровержение всякого благочиния именуют они простотой, прямотой; а нашу привязанность к благочинию считают за притворство. Они подают мир (благословение) всякому без разбора. Так как они противоположны друг другу в своем веровании: то для них все равно, все пригодно, лишь бы только поболее людей к ним присоединилось, чтобы торжествовать над истиною: все они надуты гордостью, все обещают просветить. Оглашенные считаются совершенными, прежде нежели науче-

188

ны. А жены их чего себе не позволяют? Они осмеливаются учить, иметь состязания, заклинать, обещать исцеление, а может быть и крестить.

Их посвящения (в Исреи) делаются наугад, по своенравию, без последствий. Они возвышают то новообращенных, то людей, преданных миру, то даже наших отступников, чтобы привязать их к себе честолюбием, если не истиною. Нигде люди так скоро не повышаются в чипы, как в скопищах мятежников, где мятеж почитается заслугою. Так и у них: сегодня один епископ, а завтра другой; сегодня диакон, а завтра чтец; сегодня священник, а завтра мирянин. Они мирян производят прямо в священнические должности.

XLII. Что сказать о их проповеди? У них на сердце не то, чтоб обращать язычников, но чтобы наших развращать. они ставят себе за честь повергать ниц стоящих прямо, вместо того, чтобы подымать падших. Я тому не удивляюсь: они сами держатся не иначе, как на развалинах истины; а потому и стараются испровергнуть нашу Церковь, дабы воздвигнуть свою секту. Отымите у них закон Моисеев, пророков, Бога Создателя, и вы заградите им уста. Они не умеют ничего созидать, их единственный дар разрушать: для сего они льстивы, смиренны, покорны.

Впрочем, они не имеют даже почтения к своим архиереям; а потому нет или не заметно у них и распрей. Но самый союз их есть беспрерывная распря. Они непрестанно разнообразят, отступают от своих правил. Каждый вращает по произволу учение, ему преподанное, подобно как и тот, от кого он его получил, по своей же прихоти образует его. Ересь в своих успехах не изменяет ни своей сущности, ни своему происхождению.

189

Валентиниане и Маркиониты имеют такое же право вводить новизны, как Валентин и Маркион. Все ереси, если рассмотреть их основательно, во многих пунктах отступают от мнений своих учредителей. Большая часть еретиков не имеют даже церквей: они блуждают и странствуют, не имея ни матери, ни веры, ни пристанища.

XLIII. Они равномерно обличаются в связях с Магиками, шарлатанами, астрологами. Философами, со всеми людьми, одержимыми необузданным любопытством. Они никогда не забывают слов сих: ищите и обрящете. По правам их можно судить и о их вере. Они уверяют, что не надобно бояться Бога; а потому и живут в величайшем своевольстве.

Но где люди не боятся Бога, как не там, где Его нет? А где нет Бога, там нет и истицы, и где истины нет, там должны являться подобные секты. Напротив того, где Бог, там и страх Божий, начало премудрости Божией; а где страх Божий, там и приличная степенность, и строгая точность, и бдительная старательность, и просвещенный выбор, и обдуманное общение, и заслуженное повышение, и скромность в публике, и единение Церкви, и повсеместно Бог.

XLIV Сие твердое и доблественное благочиние есть последнее доказательство истины нашей веры. Тот ненарушимо останется прилеплен к сей вере, кто помнит тот страшный будущий день, когда все мы предстанем на суд к Иисусу-Христу для отдачи отчета во всем, особенно в нашей вере.

Что вы тогда отвечать будете, вы, осквернившие блудом ереси девственную веру, вверенную вам Иисусом-Христом? Скажете ли в свое извинение,

190

что ни Он, ни Апостолы Его не предвозвестили вам о появлении сих лестчих духов и учении бесовских в последние времена (I. Тим. IV, 1), и не повелели вам их убегать и проклинать? Признайтесь прямодушно, что вам не останется иного, как обвинить самих себя, и что нисколько вы не оправдаете себя теми, которые столь заблаговременно вас о том предуведомили.

Но вы не упустите представить предлоги к поддержанию авторитета учителей ересей. Они предъявили, скажете вы, самые блистательные доказательства своей миссии: они излечивали больных, воскрешали мертвых, предсказывали будущее, так что невозможно было усомниться, чтоб они не были истинными Апостолами, как будто бы не было предвозвещено, что появятся многие соблазнители, которые сотворят чудеса для убеждения в ложном и вредном учении. Но и тут, все ли справедливо то, что вы про них говорите?

Вы вероятно помилованы будете, между тем как люди, внимавшие Господу и Апостолам Его, и пребывшие до конца в православной вере, подвергнутся опасности лишиться спасения. Вам вероятно скажет Господь: хотя Я и возвестил, что приидут лживые учители во имя Мое, во имя Моих пророков и Апостолов, хотя Я и повелел ученикам Моим повторять те же предсказания, хотя и вверил Моим Апостолам Евангелие и символ веры; но как вы отказались поверить тому: то я рассудил после сего сделать в том перемены. Я обещал воскресение тел; но побоялся, могу ли исполнить Свое обещание. Я показал, что родился от девы Марии; по теперь устыдился такого рождения. Я уверял, что Творец мира Мой Отец; но лучший отец меня усыно-

191

вил. Я запретил вам слушать еретиков; но в том ошибся.

Вот в каких безрассудствах и богохульствах могут упрекаемы быть те, которые удаляются от правила веры, и не берегутся утратить веру.

Мы представили оружие для борьбы не с одною какою-либо, по со всеми вообще ересями, мы предъявили необоримые доказательства, что еретики никогда не должны допускаемы быть к состязаниям о священном Писании. Да почиет мир и благодать Господа нашего Иисуса-Христа на всех тех, кто читать будет сие сочинение в духе веры и истинной Христианской Религии!