Искушение в пустыне

ИСКУШЕНИЯ В ПУСТЫНЕ.

Я послан только к погибшим овцам дома Израилева.

(Мтф. XV, 24).

Немедленно после крещения Иисус Христос был отведен духом 1) в пустыню для искушения от диавола. В пустыне Он провел сорок дней в полном уединении и посте. Когда он напоследок взалкал, к Нему приступил искуситель.

Искушения Иисуса Христа относились к той чудотворной силе, которую Он получил при крещении, и были вопросом о способе употребления ее. В первом искушении Ему, как Сыну Божию, предлагалось обратить камни в хлебы для утоления Своего голода. Во втором, по ев. Матфею, искушении Ему предлагалось броситься с крыла (крыши) храма в надежде, что Его, как Сына Божия, со-

1) Т. е. в пневматическом восхищении (ἀνήχθη ὑπο τοῦ πνεύματος-— Мтф. IV, 1 пар.), в полноте той вдохновенности, в которую Он вошел па берегах Иордана.

188

хранят по повелению Божию ангелы, на руках понесут Его, так что Он не преткнется о камень ногою. Наконец, в третьем искушении Иисусу Христу была показана с высоты горы слава мирских царств, и Ему предлагалось поклониться диаволу, чтобы получить от него власть над этими царствами, их славу.

Чтобы понять смысл искушений Христа, нужно иметь в виду национальные особенности еврейского народа. Евреи от самой колыбели своей были избранным народом Божиим для того, чтобы возвещать славу имени Господа другим народам. Они были хранителем божественного откровения, с ними был заключен Богом завет, им были дарованы обетования о Мессии. В соответствие с таким призванием евреи были народом в высшей степени религиозным. Их религиозность особенно выражалась в мессианских ожиданиях. Надежда на грядущего Спасителя составляла для еврейского народа во все периоды его исторической жизни основу его духовного существования: ею он собственно жил, к ней обращался в горе, в ней он полагал свою радость. Пророки воспитывали в Израиле ожидание Мессии и не давали ему успокоиться на одних внешних благах; великие бедствия сначала вавилонского плена, затем порабощения персидского, македонского, египетского, особенно сирийского, сопровождавшегося тяжелыми гонениями Антиоха Епифана, и, наконец, ненавистного римского—непрерывно обращали взоры иудеев к грядущему Спасителю, «тому пророку, которому должно прийти в мир». Время римского владычества сопровождалось частыми возмущениями, которые особенно замечательны тем, что зачинщиками обыкновенно высыпали самозванцы, выдававшие себя за посланников Божиих и всегда находившие себе доверие от народа. Это и показывает, как напряженны были мессианские ожидания иудеев ко времени Иисуса Христа. Конечно, они шли за самозванцами не в надежде на свою силу, а в надежде на помощь свыше. Каждый необыкновенный деятель вызывал в них вопрос, не Мессия ли он. Этот вопрос вызывал в иудеях Иоанн Креститель (Лк. III, 15; Иоан. I, 19—20). Самарянка в беседе с Иисусом Христом выражает надежду на близкое пришествие Мессии (IV, 25) и высказывает

189

жителям города предположение, не Он ли Христос (29). Такой же вопрос вызывает Он во всем народе, удивленном Его делами (Mф. XII, 23). В то время вся атмосфера Палестины и стран рассеяния иудейского народа была проникнута предчувствием близкого исполнения мессианских ожиданий.

Но при такой напряженности религиозных ожиданий иудеи отличались некоторыми национальными чертами, глубоко влиявшими на их религиозное чувство. И прежде всего они были, как и до настоящего времени остаются, слишком привязаны к внешним, материальным благам. Завет с Богом они понимали в смысле юридического договора, взаимного обязательства, в силу которого евреи должны были исполнять данный Богом закон и имели право за это получать от Бога внешние, временные, блага. Самое исполнение закона носило характер внешней законности, или праведности. Заботою иудея было соблюдение внешней чистоты, соблюдение таких законнических дел, которые можно было подсчитывать, внешне оценивать. Такой же чувственный характер имели и мессианские ожидания. От царства Мессии иудеи ожидали богатых вечерей, чудесного питания, необычайного плодородия земли. «Блажен,— воскликнул один из возлежавших со Христом в доме фарисея, услышав Его проповедь о воздаянии в воскресение праведных,—блажен, кто вкусит хлеба в царствии Божием» (Лк. XIV, 15)! Иудеи времен Христа помнили, что их отцы при Моисее ели манну, небесный хлеб, и они говорили Иисусу Христу: «какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели, и поверили Тебе? что Ты делаешь?» Когда Он ответил им, что хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру, они воскликнули: «Господи! подавай нам всегда такой хлеб» (Иоан. VI, 30—34). Благосостояние иудейского народа во времена мессианские составляет излюбленную тему иудейской апокрифической литературы, особенно останавливающейся на картинах необычайного плодородия земли. В Апокалипсисе Варуха и в книге Эноха плодородие земли в царстве Мессии изображается необычайным: каждый плод принесет десять тысяч плодов, каждая виноградная лоза— тысячу ветвей, каждая ветвь даст тысячу кистей, и одна

190

кисть принесет тысячу ягод, а из каждой ягоды получится кора вина.

Затем иудеи отличались чрезвычайною привязанностью к внешним, символическим, формам ветхозаветной теократии. С этими формами было связано их особое призвание, от исполнения ветхозаветного закона о внешней чистоте и обрядов они поставляли в зависимость достижение временного благосостояния, и потому они столь же дорого ценили эти формы и обряды, сколь были привязаны к внешнему благополучию. Со времени вавилонского плена они были ревностными исполнителями обрядового закона и не только до мелочности соблюдали все его предписания, но еще измыслили целый ряд дополнительных внешних правил, которые были известны у них под именем предания старцев. Так, держась предания старцев, фарисеи и все иудеи не ели, не замыв тщательно рук; пришедши с торга, не ели, не омывшись. Было и много другого, чего они приняли держаться: наблюдать омовение чаш, кружек, котлов и скамей (Мрк. VII, 3—4). Точное соблюдение закона и предания старцев служило основанием для фарисейской самоправедности и пренебрежительного отношения к тем, кого они считали грешниками. Легко понять, что при такой обрядовой мелочности иудеи оставались равнодушными к важнейшему в законе—правосудию, милости и вере, небрегли правдою и любовью Божией (Мтф. IX, 13; XII, 7; XXIII, 23; Лк. XI, 42). Для соблюдения своего предания они даже нарушали заповеди Божии (Мтф. XV, 3—6; Мрк. VII, 9—13). Так они устами чтили Господа, а сердцем были далеки от Него (Мтф. XV, 7—9; Мрк. VII, 6—7). От Мессии в рассматриваемом отношении они ждали, что Он придаст теократическому символизму универсальное и непреходящее значение, наложив иго закона на все народы и на вечные времена, и сделает его мистическим орудием ниспослания с неба иудейскому народу всяческих земных благ, видимого и непрерывного покровительства Божия.

Наконец, евреи страдали собственно национальною гордостью. Ветхозаветный закон дан был не отдельным лицам, а целому народу; ему же были даны ветхозаветные обетования. Спасение каждого иудея заключалось в при-

191

надлежности к своему народу, которая закреплялась происхождением от Авраама и исполнением обрядового закона. Посему иудей в той самой степени, в какой был привязан к теократическому символизму, как средству достижения материального благополучия, был заинтересован в существовании и благоденствии своего народа. Как для предания старцев иудеи нарушали заповеди Божии, так и для политического благосостояния своего народа они готовы были жертвовать жизнью человека, нарушая ту заповедь, к которой сводились весь закон и пророки: «лучше нам,—говорил первосвященник Каиафа, религиозный представитель иудейского народа,—лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели, чтобы весь народ погиб» (Иоан. XI, 50). Иудеи гордились своим происхождением от Авраама, гордились знанием и исполнением закона Моисеева (Мтф. III, 8—9; Лк. III, 8; Иоан. VIII, 33; IX, 28; Римл. II, 17—23). Крайнее самомнение иудейского народа ярко выражается в следующих словах автора 3-й книги Ездры: «о, Владыка Господи! Ты из всех лесов на земле и из всех дерев на ней избрал только одну виноградную лозу, из всех построенных городов освятил для Себя один Сион, из всех многочисленных народов Ты приобрел Себе один народ, и возлюбил его, дал ему закон совершенный. Для нас создал Ты век сей. О прочих же народах, происшедших от Адама, Ты сказал, что они ничто, но подобны слюне, и все множество их Ты уподобил каплям, каплющим из сосуда» (V, 23. 25. 27; VI, 55. 56). Грядущее спасение иудеи склонны были ограничивать одним своим народом: они ждали от Бога Израилева посещения Его народа и избавления только ему (ср. Лк. I, 68. 69). Иудеи являлись наследниками царства Мессии уже в силу своего происхождения от Авраама, поэтому блага этого царства ждали всех иудеев без исключения: для участия в царстве Мессии иудеи будут собраны из всех стран рассеяния их, и даже, может быть, воскреснут мертвые (книга Эноха, псалмы Соломона, Сивиллины книги). В царстве Мессии иудеи надеялись занять первые места и получить владычество над всеми языческими народами. А так как ко времени Иисуса Христа иудеи находились в политической за-

192

висимости от римлян, то ближайшим образом свободы от этой зависимости—вот чего ждали они от Мессии: они надеялись в Нем видеть своего национального царя (Иоан. VI, 15). С пришествием Мессии они соединяли грозный суд над всеми своими врагами, над всеми теми народами, которые в течение времен порабощали иудейский народ и причиняли ему страдания (ср. Лк. I, 71). Знаменательно, что язычники знали о мессианских чаяниях иудеев, прежде всего, как об их надежде овладеть миром (Suet. Vespas. IV; Tac. Hist. V, 13).

Иудеи возбужденно и упорно ждали царства Мессии, но· веру в Него они поставляли в зависимость от некоторых условий сообразно с особенностями своей национальной жизни. В Мессии они ждали человека, находящегося под особым покровительством неба, отделенного от Бога чрезвычайными силами, которых было бы достаточно для исполнения надежд Израиля, всемогущего чудотворца (Мтф. XII, 38; XVI, и; Иоан. VI, 14; VII, 31). Представлениям, иудеев о Мессии более всего чужда была мысль о Его страданиях (Иоан. XII, 34; Мтф. XVI, 21. 22; Лк. XXIV, 19—21. 45. 46). Не отрекаясь от себя, иудеи не могли принять Мессию, не покровительствуемого знамениями, подверженного общечеловеческим условиям жизни и даже страданиям. В этом последнем случае необходимо угрожала смерть или национальной гордости иудеев, или Мессии 1).

1) По указанным своим особенностям, в качестве врагов Христа, еврейский народ (Израиль) называется в евангелии Иоанна иудеями. В этом же смысле употребляется имя иудеев и в нашем исследовании. Иудеями прежде всего были начальники еврейские (в этом случае в отличие от простого народа), затем—иерусалимляне и, может быть, иудеи в этнографическом и географическом смысле (в отличие от простецов галилеян), наконец—весь еврейский народ, распявший Христа. Во всех этих границах иудеи отличались крайним презрением к тем, которые не были иудеями.

Иудеи в евангельской истории представляются преимущественно начальниками, во главе которых стоит первосвященник, книжниками, фарисеями и саддукеями.

Книжник, или законник, раввин, учитель закона — это человек, сведущий в законе, охранитель его и учитель народа. Настоящая атмосфера книжников—предания, которые объясняют смысл закона, дополняют его и применяют к разным случаям жизни, образуют, ограду около закона. После вавилонского плена иудеи особенно рев-

193

Этим и объясняется смысл искушений Иисуса Христа в пустыне. Согласно ожиданиям иудеев. Мессия должен был явиться чудесным питателем их и, конечно, лично стоять, как чудотворец, выше материальной зависимости. Это было смыслом первого искушения. Затем иудеи ожидали в Мессии человека, пользующегося особым покровительством Бога во имя святыни храма и вообще ветхозаветного символизма, а в Его царстве надеялись видеть торжество ревнителей ветхозаветного закона. Это составило содержание второго искушения. Наконец, иудеи надея-

ностно стали соблюдать закон, его обрядовые постановления; отсюда изучение закона и толкование его стали для них величайшею потребностью, а учители закона стали самыми почетными и влиятельными лицами. «Великая синагога», прототип синедриона, была собранием преимущественно книжников. Поскольку главною сферою их деятельности были предания, среди них ценилось «старейшинство», имевшее при Маккавеях правительственное значение и затем перешедшее в синедрион, во главе которого стоял первосвященник и который был высшим религиозным учреждением, главным образом с судебною властью. Главный характер книжника—любовь к почету, горделивое презрение к невежественному народу и лицемерное исполнение закона (Мрк. XII, 38—40; Лк. XX, 46—47). В объяснении закона книжники были рабами буквы и предания, существенного в законе они не могли отличать от мелочных требований предания, поэтому для них был труднейшим вопрос о наибольшей заповеди закона. Законнический режим придавал жизни еврейского народа крайнюю мелочность.

Книжник обычно выступает на ряду с фарисеем, часто он фарисей, но не всегда. Фарисеи представляли из себя братство, или союз, в который новые члены принимались с соблюдением известных обрядов. Фарисеи ставили для себя главною задачею самое строгое соблюдение постановлений закона и предания о внешней чистоте и исполнение религиозных повинностей—десятины и пр. (Мр. VII; Mф. XXIII пар.). Фарисеи отличались крайним пренебрежением к «деревенскому народу» и удалялись общества грешников. Будучи крайними ревнителями внешней чистоты, они небрегли важнейшим в законе, были сребролюбивы, исполняли закон напоказ, так что самою главною особенностью их было лицемерие.

Саддукиеи отдавали предпочтение писанию пред преданием, при чем держались буквального его понимания. Они искали главным образом свободы от крайностей фарисейства. Они отрицали воскресение мертвых и бытие духов (Мтф. XXII, 23 пар.; Деян. IV, 1—2; XXIII, 8). Это были рационалисты. Во времена Христа саддукеями являются преимущественно высшие, правительственные, зажиточные классы; вели эпикурейский образ жизни. Между собою фарисеи и саддукеи враждовали.

194

лись видеть в Мессии своего национального царя, который доставил бы господство еврейскому народу, с его теократическим символизмом, над всеми языческими народами. В этом был смысл третьего искушения. Иисус Христос отклонил и не мог не отклонить предложения искусителя. Уступить надеждам иудеев значило увековечить иудейский символизм, наложить на всех людей ярмо ветхозаветного обрядового закона, отказаться от основания духовного царства, вместо согласного с волею Божией спасения рода человеческого послужить национальным страстям иудейского народа, поклониться злому духу. На первое искушение Иисус Христос ответил смиренною покорностью естественным законам человеческой жизни, ее природной ограниченности; на второе предложение Он ответил отказом искушать Господа требованием чрезвычайного видимого покровительства; третьему искушению Он противопоставил отказ от служения злому духу национальной гордости. Он не выделил Себя из общества людей, по отношению к условиям жизни, для того, чтобы Его богосыновнее достоинство сделалось достоянием всех людей. Границы национального символизма должны быть разрушены для основания универсального духовного царства. Победа над искушениями 1) не была со стороны Иисуса Христа полным уклонением от употребления чудотворной силы, по воле Божией; но это было отречением Его от пользования ею для Своего личного благосостояния, для личной свободы от условий человеческого существования, как постоянной нормы жизни, и для служения национальным страстям иудеев. Он призывал Своих последователей к духовной жизни, к победе над привязанностью к миру. Этим отречением Иисуса Христа не исключалось, а даже предполагалось временное проявление чудо-

1) Неверующий может сказать, что самосознание Христа оказалось бы Его самообманом, если бы Он согласился на искусительные предложения,—камни пустыни остались бы камнями и ангелы не поддержали бы Его своими крыльями. Но в наличной действительности стоит выше всяких возражений как реальность искушений, искусительность мыслей, опиравшихся и на самосознание Христа и на Его пневматическую воодушевленность, так и реальность Его победы, нравственная сила Его духа, всеодолевающая мощь Его религиозного отношения к жизни.

195

творной силы в смысле, соответствующем ожиданиям иудеев, но цель таких чудотворений та же, что и постоянного смирения и постоянной борьбы с требованиями иудеев— возвести взоры людей от чувственного к духовному. Но если, таким образом, победа Христа над искушениями в пустыне была отвержением национальных чаяний иудеев, то она вместе с тем готовила Ему смерть от озлобленной иудейской гордости. Победа Христа была Его высшим самоотречением. Его готовностью принять смерть от злобы иудеев.

Чтобы даровать духовную божественную жизнь каждому человеку и, потому, всему человеческому роду, Христу надлежало претерпеть страдания и смерть от народа иудейского. Универсальные цели сталкивались с частным противодействием иудейского народа; достижение их обусловливалось борьбой с предрассудками небольшого общества, населявшего небольшую землю. Здесь мы встречаем одно из тех сочетаний противоположностей, которыми была исполнена жизнь Иисуса Христа. Имея универсальные задачи, Он был послан только к погибшим овцам дома Израилева (Мтф. XV, 24). В чем же было исключительное значение иудейского народа в отношении к призванию Иисуса Христа? Обыкновенно отвечают на этот вопрос, указывая на подготовленность еврейского народа к царству Божию: ветхозаветное время было подготовлением к принятию Мессии всего рода человеческого, преимущественно же евреев. И в этом ответе есть несомненная доля правды: первое общество последователей Иисуса Христа, Его апостолы были избраны Им из среды иудеев. Но нужно помнить, что апостолы были взяты Учителем не вполне готовыми к своему служению, но с предрассудками своего народа, от которых они были освобождены лишь Его научением и воспитанием, при чем это освобождение их сопровождалось отпадением одного из них, «сына погибели» во всяком случае, это общество учеников Христовых было малочисленно среди иудеев, это было «малое стадо»; весь же народ иудейский, в целом, именно как народ, во главе с своими начальниками, сознательно отказался от Мессии и распял Его. Несомненно, Иисус Христос был послан к иудеям потому, что это был един-

196

ственный народ, с ясным сознанием ожидавший Мессию, но эти ожидания иудейского народа были неразрывно связаны с национальными предрассудками и привязанностями: конечно, Христос нес иудеям прежде всего спасение, но этот народ во имя предрассудков и земных привязанностей не мог принять духовного царя. В своем благовестии миру Христос не мог миновать еврейского народа, потому что его мессианские ожидания были земными и чувственными, потому что он таил в своем сердце ненависть к духовному царству. Чтобы основать среди людей духовное универсальное царство, нужно было разрушить те оковы, которые ему готовила национальная гордость иудейского народа, нужно было осудить сепаратизм и самолюбие носителей ветхозаветного символизма, а для сего нужно было вынаружить это самолюбие во всей его глубине, вызвать его сознательную ненависть к духовному царству, для сего требовалось Мессии претерпеть смерть от этой озлобленной национальной гордости иудеев. Чтобы не только научить людей царству Божию, но и основать это царство в их сердцах, нужно было победить не только равнодушие незнания языческого мира, но и сознательную ненависть гордившихся знанием закона и пророков иудеев. Неся спасение Израилю, Иисус Христос нес ему и суд; но, с другой стороны, многострадальный иудейский народ, не признавший своего Мессии, осудивший Его и Им осужденный, самым этим падением своим послужил спасению язычников (Рим. XI, 11): на основе его отвержения,—на основе осуждения его материальных мессианских надежд возникло истинное духовное царство Мессии.

Иудейский народ был надлежащею средою для учения и дел Мессии потому, что его мессианские ожидания были окрашены национальною гордостью и привязанностью к земным благам. Но резко отличаясь в этом, последнем, отношении от других народов, иудейский народ по своим национальным чертам является представителем общих свойств человека, и его история служит символом каждого человека. Особенностью евреев собственно было то, что у них рассматриваемые общечеловеческие свойства были возведены на степень национальных,

197

сделались свойствами народа; помимо же этой особенности в настроении иудейского народа каждый человек, безотносительно к своей национальности, может узнать свое собственное настроение. Посему победа Христа в пустыне имеет общечеловеческое значение; Его искушения, как и вызвавшее их иудейское настроение, понятны для нас, близки нам. В виду этого представляет большой интерес вникнуть в сущность исторического греха иудеев— убийства Сына Божия. Грехом иудеев было то, что они ждали своего Мессию, хотели откровение Бога в лице Сына Божия обратить на служение себе, вместо того, чтобы себя представить орудием всемирного откровения Божия. Ожидая во Христе простого человека, они откровение Бога в Нем полагали в обнаружении внешнего божественного всемогущества, в личном обладании божественными силами, при котором человеческая жизнь становится призрачною. Напротив того, во Христе было действительное откровение истинной божественной, вечной и духовной, жизни в полноте человеческого существования, Он был истинный человек—Сын Божий (Мрк. XV, 39). Это было духовное откровение божественной жизни, полнота которого стояла в прямой зависимости от полноты человеческой жизни, — потому это было универсальное откровение Бога в человеческой истории.

В связи с этим интересно наблюсти, какое значение имело в жизни иудеев ветхозаветное пророчество. Известно, что пророки предначертали образ Христа с величайшею живостью. Известно также, что иудеи в течение веков изучали пророчества о Мессии с необычайным вниманием. И что же? По признакам, взятым из пророчеств, они не узнали во Христе своего Спасителя. В своих мессианских ожиданиях они примыкали к истинным пророчествам (напр. Ис. IX, 6. 7—о царском достоинстве Мессии; Иоил. III; Захар. XIV—о суде над язычниками; Ис. XLIX, 22,» LX, 4—9—о собрании Израиля из рассеяния), и однако их ожидания были извращением действительного смысла ветхозаветных пророчеств,—так они не хотели знать о страданиях Мессии (Ис. LIII; Пс. XXI). Даже лучшие люди из иудеев не понимали истинного смысла ветхозаветных пророчеств, были несмысленны и медлительны сердцем,

198

чтобы веровать всему, предсказанному пророками о страданиях Христа (Лк. XXIV, 25. 26 ср. ХVIII, 31—34; Мтф. XVI, 21—23 и др.). Только Сам Христос открыл Своим ученикам ум к уразумению писаний (Лк. XXIV, 45). Таким образом ветхозаветное пророчество своей прямой цели—предуказать Мессию не достигло, что у апостола возведено даже в принцип: «никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою» (2 Пет. I, 20). В деле религии внешность не имеет прямого значения: не может быть внешних признаков духовной жизни и внешнего ручательства за верность религиозного верования и ожиданий. Ветхозаветное пророчество, кроме своего воспитательного значения по отношению к «небольшому остатку», имело для иудеев смысл испытания их нравственного настроения: отношением к пророчеству вынаруживается то, что сокрыто в сердце человека. Иудеи выбрали из пророчеств о Мессии то, что соответствовало их страстям, переработали их по своим земным привязанностям. Ожидая своего Мессию и не нося Его истинного образа в своем сердце, они преимущественное внимание обратили на внешние признаки Его пришествия (Иоан. VII, 27. 41. 42. 52), и эти признаки, несмотря на исполнение во Христе пророчеств, обманули их.