Григорий Богослов, свт. Слово 15, говоренное в присутствии отца, который безмолвствовал от скорби, после того как град опустошил поля.

Для чего расстраиваете достохвальный порядок 1)?  Для чего принуждаете говорить язык, покорный закону? Для чего вызываете слово, не противоборствующее духу? Для чего, оставив главу, обращаетесь к ногам? Для чего, миновав Аарона, приходите к Елеазару? Я не согласен, чтобы источник был загражден, а ручей тек, чтобы солнце скрылось, а звезда сияла, чтобы седина уступила, а юность давала законы, чтобы мудрость умолкла, а неопытность величалась. Без сомнения, большой дождь не полезнее малого: один силен, смывает землю и во всем вредит земледельцу, а другой идет тихо, проникает в глубину, утучняет ниву, приносит пользу оратаю, питает колос во

1) Т.е. чтобы дети не учили в присутствии родителей.

231

время созревания плода. Так и обильное слово не полезнее мудрого: доставив, может быть, несколько удовольствия, оно улетает и исчезает вместе с колебанием воздуха, не производя ничего больше, и только очаровывает краснословием пленяющийся им слух; а мудрое слово проникает в ум, расширив уста, исполняет их духом, переживает свое рождение и немногими слогами возделывает многое. Не говорю еще об истинной и первой мудрости, в которой преимуществует дивный сей делатель и пастырь 1).

Первая мудрость есть жизнь похвальная, очищенная или очищаемая для пречистого и пресветлого Бога, Который требует от нас одной жертвы — очищения, — жертвы, обыкновенно называемой в Писании сердцем сокрушенным (Пс. 50, 19), жертвой хвалы (Пс. 49, 14, 23), новою о Христе тварию (Гал. 6, 15), новым человеком (Ефес. 4, 24) и тому подобно. Первая мудрость — презирать ту мудрость, которая состоит в одних словах и оборотах речи, в обманчивых и излишних противоположениях. Лучше мне пять слов сказать в Церкви с разумом, нежели тысячи одним языком (1 Кор. 14, 13) и невразумительным звуком трубы, который не возбуждает моего воина к духовной брани. Я хвалю и лобызаю ту мудрость, которой прославились незнатные, для которой предпочтены уничиженные, с которой рыбари уловили в сети Евангелия всю вселенную, победив упраздняемую мудрость словом совершенным и сокращенным (Рим. 9, 28). Не тот для меня мудрец, кто мудр на словах, у кого оборотлив язык, а душа не обучена, кто подобен гробам, которые снаружи благообразны и красивы, а внутри полны мертвых костей и скрывают в себе великое зловоние, но тот, кто хотя мало говорит о добродетели, однако же многое показывает на деле и жизнью удостоверяет в слове. Для меня лучше красота видимая, нежели изображаемая словом, лучше богатство, которое уже в руках, нежели воображаемое во сне, лучше мудрость, не словом блистающая, но свидетельствуемая делами. Ибо сказано: разум благ всем творящим и (Пс. 110, 10), а не проповедующим. Самое верное испытание сей мудрости — время, а истинный венец хвалы — старость (Притч. 16, 31). Ибо хотя не должно ублажать человека прежде смерти (Сир. 11, 28), как думаю с Соломоном, — не известно, что родит находяй день

1) Т.е. отец Св. Григория, Епископ Назианзский. К нему же Григорий и далее несколько раз обращается в своем слове.

232

(Притч. 27, 1), потому что земная жизнь наша подвержена многим переворотам и тело смирения туда и сюда порывается и изменяется: впрочем, кто провел большую часть жизни неукоризненно и близок уже к пристани сего общего моря жизни, тот не безопаснее ли и не счастливее ли других, которым предлежит далекое плавание?

Итак, не заключай уст, которые вещали так много доброго, от которых так много плодов и порождений правды. Сколько от них чад, какие от них сокровища — возведи окрест очи твои и виждь! Весь народ сей родил ты благовествованием во Христе! Не лишай нас более своих полезных, хотя и немногих слов, не полагай начала близкой уже потери. Изреки слово, хоть краткое, но для меня любезное и весьма приятное, хоть неощущаемое слухом, но познаваемое по тому духовному воплю, который Бог слышит от безмолвствующего Моисея и беседующему умно говорит: что вопиеши ко Мне (Исх. 14, 15)? Собери народ сей для меня, твоего питомца, потом пастыря, а ныне первопастыря. Научи меня пастырству, народ сей — благопокорности. Полюбомудрствуй о настоящем бедствии, о судах Божиих праведных, постигаем ли мы их или не знаем великой бездны; о том, как у Господа, по слову святого Исаии, и милость на мерилех (Ис. 28, 17); потому что благость Его не безрассчетна (хотя казалась такой начавшим ранее трудиться в винограднике и не приметившим неравенства в самом равенстве). Полюбомудрствуй о том, как гнев Божий, называемый чашей в руце Господни (Пс. 74, 9) и чашею падения испиваемою (Ис. 51, 17), соразмеряется с грехами; потому что Господь, хотя у всех убавляет нечто из заслуженного ими наказания, и нерастворенное вино гнева растворяет человеколюбием (Пс. 74, 9); впрочем, от строгости преклоняется на милость только для тех, которые вразумляются страхом, и от малой скорби приемлют во чреве обращение, и болят им, и раждают совершенный дух спасения (Ис. 26, 18); а блюдет и без остатка изливает дрождие, то есть конечный гнев, на тех, которые не исцеляются Его благостью, но еще ожесточаются, подобно тяжкосердому фараону, обременяющему горькими работами и соблюденному в показание силы Божией над нечестивыми (Исх. 9, 16). Скажи: от чего такие удары и бичи? Где их основание? Следствие ли это беспорядочного и неправильного движения вселенной, неуправляемого и неразумного течения вещей, как будто нет над ними Правителя, и дело ли это случая, как думают немудрые мудрецы, слепо

233

увлекаемые беспорядочным и темным духом? Или все с разумом и в порядке, как сначала произведено, прекрасно растворено, совокуплено и приведено в движение по законам, известным единому Приведшему все в движение, так и после движется и изменяется, управляемое браздами Промысла? Отчего неурожаи, тлетворные ветры, град, настоящее наше поражение и вразумление? Отчего порча в воздухе, болезни, землетрясения, волнения морей и небесные явления? Как тварь, созданная в наслаждение людям, сей общий и равный для всех источник удовольствий обращается в наказание нечестивых, чтобы мы тем же самым, чем были почтены и за что оказались неблагодарными, теперь вразумились и познали силу Божию в злостраданиях, когда не познали ее в благотворных действиях? Как одним воздаются от руки Господни грехи сугубы (Ис. 40, 2), и мера беззакония восполняется сим усугублением (чем и Израиль уцеломудривается), а для других грехи исчерпываются седмикратным воздаянием в недро их (Пс. 78, 12)? И что значит мера аморреев, еще не исполнившаяся (Быт. 15, 16)? Как грешник или оставляется без наказания, может быть, потому, что блюдется для будущего, или наказывается опять для того, чтобы ему уврачеваться здесь? И как праведник или злостраждет, а через сие, может быть, испытуется, или благоденствует и тем охраняется, если он беден умом и не очень возвысился над видимым, чему каждого из нас учит совесть, — это домашнее и неложное судилище! Что значит постигший нас удар и отчего он? Испытание ли это добродетели или истязание за грехи? Но хотя бы и не было это наказанием, лучше принять за наказание и смириться под крепкую руку Божию, нежели превозноситься сим как испытанием. Научи же сему и вразуми нас, чтобы и не слишком болезнен был для нас настоящий удар и чтобы нам не презреть его, впав во глубину зол (ибо и таким недугом страждут многие), но чтобы благоразумно принять вразумление и бесчувственностью к нему не навлечь на себя чего-либо большего.

Ужасно видеть бесплодие земли и погибель плодов, и притом в какое время? Когда уже плоды радовали надеждой и близки были к собранию. Ужасно видеть безвременную жатву; видеть, как земледельцы скорбят о трудах и будто над мертвецами сидят над стеблями, которые тихий дождь возрастил, а сильный пожал, с которых не исполни руки своея жняй, и недра своего рукояти собираяй, над которыми не слышно было благословения,

234

каким приветствуют земледельцев мимоходящии (Пс. 128, 7–8). Жалкое зрелище — земля поруганная, остриженная, лишенная украшения своего! Сие оплакивает и блаженный Иоиль, трогательнее других изобразивший опустошение земли и мучительность голода; оплакивает и другой пророк, противополагающий прежней красоте земли последовавшее ее безобразие. Рассуждая о гневе Господа, опустошающего землю, пророк говорит: пред ним рай сладости, и созади поле пагубы (Иоил. 2, 3). Тягостно, через меру тягостно сие, доколе печалит одно настоящее и не беспокоит ощущение другого тягчайшего удара, как и в болезнях настоящее страдание всегда болезненнее не наступившего. Но и сего тягостнее то, что заключают в себе сокровищницы Божия гнева. Да не испытаете вы сего! И, конечно, не испытаете, если прибегнете к милосердию Божию, слезами приклоните к себе Того, Кто милости хощет, и остаток гнева отвратите от себя обращением. Это еще кротость и человеколюбие, снисходительное вразумление, первые удары пестуна, образующего младенчество, это еще дым гнева, то есть начаток истязания, а не огнь воспламенившийся, то есть не самый верх гнева, не углие возгоревшееся, то есть не последние удары бича (Пс. 17, 9). Бог отчасти угрозил нам, отчасти простер на нас бич, от иного удержался силой, иному подверг нас, равно вразумляя и наказанием и угрозой и пролагая путь гневу Своему, Он по преизбытку благости начинает с меньшего, чтобы не иметь нужды в большем. Но Он наказывает и большим, если бывает к тому вынужден.

Знаю сие оружие очищенное (Пс. 7, 13), сей упивающийся меч на небеси (Ис. 34, 5), которому повелено сечь, изничтожать, обесчадить (Иез. 21, 10), не миловать ни плотей, ни мозгов, ни костей. Знаю, что Бесстрастный, аки медведица лишаема, и яко рысь, встречающая на пути ассириев (Осии 13, 7–8), не древних только, но и всякого, кто ныне ассириянин беззаконием, и что нельзя убежать от крепости и скорости гнева Его, когда Он бодрствует над нашими нечестиями и когда врагов Его преследует ревность, готовая поясти сопротивныя (Евр. 10, 27). Знаю сие истрясение, и вострясение, и воскипение, и сердца сокрушение, и разслабление колен (Наум. 2, 10), и другие подобные наказания, постигающие нечестивых. Не говорю уже о тамошних судилищах, которым предаются пощаженные здесь; почему лучше здесь подвергнуться вразумлению и очищению, нежели претерпеть истязание там, когда настанет время наказания, а не очищения.

235

Ибо как выше смерти поминаяй здесь Бога (о чем прекрасно любомудрствует Давид), так для отшедших отсюда нет исповедания и исправления во аде (Пс. 6, 6), потому что Бог ограничил время деятельной жизни здешним пребыванием, а тамошней жизни предоставил исследование сделанного.

Что мы сотворим в день наведения, которым устрашает один из пророков (Ис. 10, 3; Сир. 2, 2), или в день состязания Божия с нами (на горах ли и холмах оно будет, как мы слышали (Мих. 6, 2), или в другом каком-либо месте и каким ни есть образом), когда Бог будет обличать нас, Сам противостанет нам, поставит пред лицом нашим грехи наши, — сих тяжких обвинителей, — когда полученные нами благодеяния противоположит нашим беззакониям, будет одно наше помышление поражать другим помышлением и одно дело осуждать другим делом, когда взыщет с нас за то, что достоинство образа Его поругали и омрачили мы грехом, и, наконец, предаст нас казни, после того как обличим и осудим сами себя, и нельзя уже будет сказать нам, что страждем несправедливо? Для страждущих здесь это служит иногда утешением в осуждении; но там кто будет заступником? Какой вымышленный предлог, какое ложное извинение, какая хитро придуманная вероятность, какая клевета на истину обманет судилище и превратит суд правый, где у всякого кладется на весы все — и дело, и слово, и мысль, где взвешивается худое с добрым, чтобы тому, что перевесит, и иметь верх и с тем, чего больше, соображаться приговору, после которого нельзя ни перенести дела в другое судилище, ни найти высшего судии, ни оправдаться новыми делами, ни взять елея для угасших светильников у мудрых дев или у продающих, после которого не помогает раскаяние богатого, страждущего в пламени и заботящегося об исправлении родных, и не дается срока к перемене жизни? Напротив того, суд сей будет единственный, окончательный и страшный, а еще более праведный, нежели страшный, или, лучше сказать, потому и страшный, что он праведен. Тогда поставятся престолы, Ветхий денми сядет, раскроются книги, потечет река огненная, предстанут пред взоры свет и тьма уготованная: и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, который ныне сокровен во Христе, напоследок же с Ним явится, а сотворшии злая в воскрешение суда (Иоан. 5, 29), которым осудило уже неуверовавших судящее им слово (Ис. 12, 48). И первые наследуют неизреченный свет и созерцание Святой и Царственной

236

Троицы, Которая будет тогда озарять яснее и чище и всецело соединится со всецелым умом (в чем едином и поставляю особенно Царствие Небесное); а уделом вторых, кроме прочего, будет мучение, или, вернее сказать, прежде всего прочего, отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца.

Все это будет после. Что же теперь сотворим, братия, сокрушенные, уничиженные и упоенные не сикерой и не вином, которое расслабляет и омрачает ненадолго, но бедствием, которое навел на нас Господь, сказавший: и ты, сердце, поколеблися и сотряснися (Авв. 2, 16), и напоевающий духом скорби и сокрушения презрителей, которым говорит: видите, презорливии, и смотрите, и чудитеся и изчезните (Авв. 1, 5)? Как стерпим Его обличение? ― Или какой дадим ответ, когда сверх множества благодеяний, за которые мы не возблагодарили, с укоризной укажет нам и на сии наказания, исчислит врачевства, от которых мы не исцелели, назовет нас хотя чадами, но порочными, хотя сынами, но чуждыми и храмлющими по причине непроходимости и стропотности путей своих и скажет: «Как и чем надлежало вразумить вас, и Я не вразумлял? Нужны ли были врачевства легчайшие? Они употреблены Мной. Миновал Я первую казнь египетскую — кровь, которую египтяне пили из источников, и рек, и всякого собрания вод; миновал также и следующие казни — жаб, и скнипов, и песиих мух, начал же с пятой казни — с поражения скотов, и волов, и овец, нанес удар бессловесным, потому что щадил еще словесных. Но на вас не подействовало сие бедствие; напротив того, вы были предо Мной нepaзумнее и бессмысленнее пораженных. Удержах дождь от вас. Часть едина надождися, и часть, на нюже не надождих, изсше (Амос. 4, 7); но вы сказали: укрепимся (Иер. 18, 12). Я навел на вас град, вразумляя противоположной казнью; пожал у вас виноградники, рощи и плоды, но и тем не сокрушил вашей злобы. Вем, яко жесток еси, и жила железна выя твоя (Ис. 48, 4), — так, может быть, скажет Он и мне, которого не исправляют сии удары. Преступаяй преступает, беззаконнуяй беззаконствует (Ис. 21, 2); ничего не произвели и вразумление свыше, и небесные кары. Оскуде мех от огня, истле олово, — в чем и прежде упрекал вас через Иеремию, — всуе ковач сребро кует, лукавства бо ваши не истаяша (Иер. 6, 29). Ужели стерпите гнев Мой? — говорит Господь. Или рука Моя не сильна нанести новые удары? У Меня есть еще и гнойные струпы, горящии от пепела пещнаго (Исх. 9, 9–10), который рассыпал к небеси

237

Моисей или другой подобный ему служитель гнева Божия и наказует Египет болезнью. У Меня есть и саранча, и тьма осязяемая, и казнь, последняя в порядке, но первая по тяжести и силе, — поражение и гибель первородных».

Во избежание оной и в отвращение всегубителя лучше помазать нам праги ума, то есть созерцание и деятельность, сей великой и спасительной печатью — кровью Нового Завета, вместе со Христом распявшись и с Ним умерши, чтобы с Ним и совосстать и спрославиться ныне и в последнее Его явление, а не изнемогать, не сокрушаться и не плакать, когда безвременно и еще в этом темном житии поразит нас лукавый губитель первородных и посвященных Богу порождений и движений жизни нашей. О, если бы мне от Благого, Который идет ко мне в ярости страною (Лев. 26, 24), потому что и я ходил пред Ним страною, кроме других ударов, не получить и сего упрека: побих вы златеницею раждежением, желтяницею, и все сие ни во что; отвне обезчади вы меч, и ниже тако обратистеся ко Мне, глаголет Господь (Пл. Иер. 1, 20; Амос. 4, 9–10)! О, если бы мне не стать тем виноградником Возлюбленного (Ис. 5, 1), который был насажден и окопан, обнесен оградой, защищен башней и всем, чем только можно, но запустел, и сотвори терние, а за сие оставлен, так что и башня разрушена в нем, и ограждение отнято, и он не обрезывается и не вскапывается, а предается всем на разграбление, всякое поругание и попрание! Сего я боюсь, о сем у меня слово, о сем я болезную при настоящем поражении и такую возношу молитву (которую и присовокуплю к сказанному): Согрешихом, беззаконновахом, нечествовахом (Дан. 9, 5), потому что забыли заповеди Твои и ходили вслед лукавого сердца своего, потому что жили недостойно звания и благовествования Христа Твоего и святых Его за нас страданий и истощания, потому что сделались поношением для Возлюбленного Твоего. И священник и народ погрешили в одном: вси уклонишася, вкупе непотребни быша. Несть творяй суд и правду, несть до единаго (Пс. 52, 4). Щедроты Твои, и человеколюбие Твое, и милостивую утробу Бога нашего заключили мы для себя своими пороками, лукавством начинаний своих. Ты благ, а мы поступали беззаконно; Ты долготерпелив, а мы достойны наказания. Признаем благость Твою, при всем своем неразумии. Еще за немногие грехи свои понесли мы наказание. Ты страшен еси, и кто противостанет Тебе (Пс. 75, 8)? От Тебя вострепещут горы, и величию мышцы Твоей кто воспротивится? Если заключишь

238

небо, кто отверзет? И если растворишь водохранилища Твои, кто удержит? Удобно есть пред очами Твоими убожить и богатить, живить и мертвить (1 Цар. 2, 6–7), поражать и исцелять. Твое изволение есть уже совершенное действие. Ты разгневался еси, и мы согрешихом (Ис. 64, 5), — исповедуется некто из древних; а мне теперь должно сказать наоборот: мы согрешили, и Ты разгневался. От сего быхом поношение соседом нашим (Пс. 78, 4). Ты отвратил от нас лицо Свое, и мы исполнились бесчестия. Но престани, Господи (Амос. 7, 5), ослаби, Господи (Пс. 38, 14), очисти, Господи (Дан. 9, 19), не предай нас до конца за беззакония наши и, не нас поражая, вразумляй других, когда сами можем уцеломудриться, видя наказанными других! Кого же увидим наказанными? Язычников, не знающих Тебя, и царства, не покорившиеся державе Твоей. А мы — народ Твой, Господи, и жезл наследия Твоего; посему накажи нас, обаче в благости, а не в ярости Твоей, да не умаленых нас сотвориши (Иер. 10, 24) и да не уничижишь перед всеми живущими на земли.

Такими словами привлекаю милость. А если бы всесожжениями и жертвами можно было утолить гнев, то не пожалел бы и сего. Но вы и сами подражайте устрашенному священнику. Ей, чада возлюбленные, ей, участвующие со мной и в наказании и в человеколюбии Божием! Спасите души свои слезами, остановите гнев, исправив начинания свои, освятите пост, проповедите цельбу, как повелевает вам с нами блаженный Иоиль, соберите старейшины, младенцы, ссущыя сосцы — сей жалкий возраст, особенно достойный Божия человеколюбия (Иоил. 2, 15–16). Знаю, что то же заповедано и мне, служителю Господню, и вам, удостоенным сей же чести: внити во вретищах, битися день и ночь между степеньми жертвенника (Иоил. 1, 13; 2, 17) и в жалком виде еще более жалостным голосом неотступно вопиять о себе и о народе, не щадя ни труда, ни слова, ни всего, чем только умилостивляется Бог, взывать: пощади, Господи, люди Твоя и не даждь достояния Твоего на укоризну (Иоил. 2, 17) и так далее, тем большей предаться скорби, чем выше наше достоинство, чтобы своим примером научить народ сокрушению и исправлению порочной жизни, за которыми следует Божие долготерпение и прекращение наказания. Итак, приидите все, братия, поклонимся и припадем, и восплачем пред Господем, сотворшим нас (Пс. 94, 6); составим общий плач, разделившись по возрастам и полам. Возвысим глас моления во уши Господа

239

Саваофа вместо ненавистного Ему вопля (Быт. 19, 13). Предварим гнев его исповеданием; и как видели Его разгневанного, так пожелаем видеть умилостивленным.

Но скажешь: кто знает, что Он обратится и раскается (1 Цар. 15, 29) и оставит благословение? Достоверно знаю сие я, споручник Божия человеколюбия, — знаю, что, оставив гнев, который Ему противоестествен, даст Он место милости, которая Ему естественна. К гневу принуждаем Его мы, а к милости Сам Он стремится. И если биет принужденно, то ужели не помилует, следуя Своему естеству? Помилуем только сами себя, открыв путь праведному благоутробию Отца. Посеем слезами, да радостью пожнем (Пс. 125, 5). Будем ниневитянами, а не содомлянами. Уврачуем грех, чтобы со грехом не погибнуть, послушаем Иониной проповеди, чтобы не потопил нас огонь и жупел. И если вышли мы из Содома, то пойдем на гору, убежим в Сигор, взойдем туда с восходящим солнцем; не будем останавливаться во всем пределе, не будем озираться (Быт. 19, 17), чтобы не отвердеть в сланый столп, — столп подлинно бессмертный, обличающий душу, обращающуюся к злу.

Знаем, что вовсе не грешить, действительно, выше человека и принадлежит одному Богу (не стану говорить об ангелах, чтобы не дать повода страстям и не отверсть двери злонамеренным противоречиям); но как неисцельность свойственна злой и враждебной природе, а равно тем, которые действуют под ее влиянием, так, согрешив, обратиться свойственно людям, впрочем благопокорным и принадлежащим к части спасаемых. Хотя персть сия и влечет с собой некоторое зло, и земное жилище обременяет ум (Премудр. 9, 15), стремящийся горе, или сотворенный стремится горе, однако же образ (Божий) да очищает тину и да возводит на высоту сопряженную с ним плоть, подъемля ее на крылах ума. Хотя лучше бы нам не иметь и нужды в таком очищении и не очищаться, сохраняя первобытное свое достоинство (к которому и поспешаем из училища здешней жизни), лучше бы не лишать себя древа жизни горьким вкушением греха, однако же и обратиться, согрешив, лучше, нежели падшему оставаться без наказания. Ибо егоже любит Господь, наказует (Евр. 12, 6), и подвергать наказанию есть отеческое дело; напротив того, всякая душа, оставляемая без вразумления, делается неисцельной. Посему не то тяжко, чтобы терпеть удары, но гораздо тяжелее не уцеломудриться под ударом. Один из пророков, рассуждая об ожесточенном и не-

240

обрезанном в сердце Израиле, говорит: Господи, бил еси их, и не поболеша, наказывал, и не восхотеша прияти наказания (Иер. 5, 3); и еще: людие не обратишася, дондеже язвени быша (Ис. 9, 13); и еще: вскую отвратишася людие Мои отвращением лукавым (Иер. 8, 5), которое, наконец, сокрушит их и погубит. Итак, страшно есть, братия, еже впасти в руце Бога живаго (Евр. 10, 31)! Страшно лице Господне на творящыя злая, которое решительно истребляет зло (Пс. 33, 17). Страшен слух Божий, который ощущает глас Авелев даже в безмолвной крови (Быт. 4, 10). Страшны ноги, настигающие беззаконие. Страшно исполнение вселенной, так что нигде нельзя избежать гнева Божия: ни воспарив на небо, ни удалившись во ад, ни переселившись на восток, ни сокрывшись в глубинах или пределах моря (Пс. 138, 7–10; Иер. 23, 24). Еще прежде меня Наум, сын Елкесеев, изрекая пророчество о Ниневии, страшится Бога ревнива и Господа мстяща с яростию сопостатом (Наум. 1, 2), до того простирающего Свою строгость, что не остается и места вторичному отмщению нечестивым (Наум. 1, 9). А когда слышу, как Исаия угрожает и говорит людям содомским и князьям гоморрским: что еще уязвляетеся, прилагающе беззаконие (Ис. 1, 5), тогда весь исполняюсь ужаса, заливаюсь слезами. Он говорит: невозможно уже найти новых наказаний за умножающиеся вновь грехи, — так преступили вы всякую меру, истощили все роды наказаний, непрестанно своими пороками призывая на себя новую и новую казнь. Нет уже ни струпа, ни язвы, ни раны палящейся, все тело стало язвой, и язвой неисцельной; ибо несть пластыря приложити, ниже елеа, ниже обязания (Ис. 1, 6). Умалчиваю о продолжении угрозы, чтобы не быть для вас тягостнее настоящего наказания. По крайней мере, узнаем причину бедствия. Отчего посохли возделанные поля, истощились житницы, оскудели пастбища, умалились земные плоды, равнины наполнились не туком, но сетованием, долины не хлебом наполнены, но огласились воплем, не сладость искáпали горы, как впоследствии праведным (Иоил. 3, 18), но обезображены, обесчещены и несут на себе (в противном только смысле) 1) проклятие гор гелвуйских? Вся земля стала как вначале, пока не облечена

1) Проклятие гор гелвуйских (2 Цар. 1, 21) состояло в том, чтобы не сходили на них ни роса, ни дождь. Но здесь св. Богослов говорит, что горы несут проклятие в противном смысле, то есть проклинаются за то самое, что не сходят на них ни дождь, ни роса.

241

была своими украшениями. Посетил еси землю и упоил еси ю (Пс. 64, 10), но посещением бедственным и упоением пагубным. Печальное зрелище! Все плодородие у нас в соломе, посев заметен по малым остаткам и жатва наша, узнаваемая более по времени месяцев, нежели по числу снопов, едва плодоприносит начатки Господу. Таково богатство нечестивых, такова жатва сеющих худо, во исполнение древнего проклятия: призирать на многа и вносить мала (Агг. 1, 9), посеять и не пожать (Мих. 6, 15), насадить и не выжать соки, идеже возорют десять супруг волов, сотворити корчаг един (Ис. 5, 10), слышать о плодородии у других, а самим быть под гнетом бедности! Отчего же все это и какая причина бедствия? Не станем ожидать обличения от других, но испытаем сами себя. Великое врачевство против зла — исповедание греха и удаление от него. Как прежде возвестил я первый народу моему и исполнил должность стража (ибо, чтобы приобрести свою душу и души слушающих, не скрывал о грядущем мече), так возвещу и теперь о непокорности народа моего, признавая грехи его своими, и через сие, может быть, получу некоторую милость и отраду. Один из нас притеснил бедного, отнял часть земли, с злым умыслом, или неприметно или насильственно переступил за межу, притяжал дом к дому и поле к полю, только бы отнять что-нибудь у ближнего, употребил все усилия никого не иметь соседом, как будто намереваясь один жить на земле. Другой осквернил землю лихоимством и корыстолюбием, собирая, где не сеял, и пожиная, где не расточал, возделывая не землю, но нужды бедных. Иной от гумна и точила не воздал начатков Богу, все даровавшему, и оказался вместе неблагодарным и безрассудным; потому что и за полученное не возблагодарил, и не постарался исходатайствовать себе благопризнательностью если не другое что-нибудь, по крайней мере будущее изобилие. Другой не оказал милости вдове и сироте, не дал хлеба и малого пропитания просящему или, лучше сказать, самому Христу, питаемому в лице скудно питаемых, тогда как сам имеет, может быть, много и сверх всякого ожидания, тогда как (что уже верх несправедливости!) и многие житницы делаются для него тесными, тогда как одни он наполняет, а другие разоряет, чтобы построить обширнейшие для будущих плодов, не зная, что до исполнения надежд своих похищен будет смертью и, как худой домостроитель чужих благ, даст отчет в том, чем здесь изобиловал и величался. Иной путь смиренных совращал (Амос. 2, 7) и совратил в не-

242

правдах праведного (Ис. 29, 21). Иной возненавидел у врат наказующаго и словом праведнаго возгнушался (Амос. 5, 10). Иной приносил жертвы мрежи своей (Авв. 1, 16), собирающей много, и, имея разграбление убогаго в домех (Ис. 3, 14), не вспомнил о Боге или вспомнил худо, говоря: благословен Господь, обогатихомся (Зах. 11, 5), и замыслил беззаконие, как бы от Него имея то, за что будет наказан. Сих бо ради грядет гнев Божий на сыны непокоривыя (Ефес. 5, 6). За сие заключается небо или отверзается, но к нашему же бедствию, и еще к большему, когда и, поражаемые, не обращаемся, и к близ-сущему естеством не приближаемся (Иер. 23, 23).

Что скажем на сие мы, которые покупаем и продаем хлеб и выжидаем тяжелых времен, чтобы обогатиться, насладиться чужими бедствиями и беззаконно присвоить себе не собственность египтян (как сделал Иосиф для высшего домостроительства, ибо он умел хорошо собирать и раздавать хлеб), но собственность единоплеменников? Что скажем мы, глаголющии: когда прейдет месяц, и продамы, и субботы, и отверзем сокровища (Амос. 8, 5), мы, двоякими мерами и весами нарушающие справедливость (Второзак. 25, 14; Амос. 8, 5), мы, наклоняющие к себе свинцовую меру беззакония (Зах. 5, 8)? Что скажем на сие мы, которые не знаем предела в стяжании, поклоняемся золоту и серебру, как древние Ваалу, Астарте и мерзкому Хамосу, ставим в великое драгоценные и блестящие каменья, мягкие и пышные одежды — эту пищу моли и добычу разбойников, мучителей и татей, гордимся множеством рабов и скотов, расширяемся по равнинам и горам, одним уже владеем, другое приобщаем, а иное намереваемся приобщить к своему владению, уподобляясь упоминаемой Соломоном пиявице (Притч. 30, 15), которая ничем не может насытиться, как ад и земля, огонь и вода, — желаем другой вселенной для удовлетворения своей любостяжательности и не довольствуемся пределами, какие положены Богом, потому что они тесны для наших пожеланий и алчности? Что скажут возведенные на высокие степени чести, высоко взгромоздившие свой начальнический стул, а брови подъемлющие еще выше места своего лицедействия, между тем не помышляющие о Боге, Который выше всего, и о недоступной высоте истинного Царства, не рассуждающие, что и сами они, имея нужду в таковой же милости, должны начальствовать над подчиненными, как над сослужителями? Посмотри на сих, которые, как превосходно осмеивает их божественный Амос, ласкосердствуют на

243

одрех от костей слоновых и первыми вонями мажутся, плещут ко гласу пищалей, прилеплены к скоропреходящему, как к постоянному, а не соболезнуют и не состраждут в сокрушении Иосифове (Амос. 6, 4–6). Надлежало оказать милость тем, которые прежде впали в несчастье, надлежало милостью приобрести себе милость, надлежало плачевопльствити питису, зане паде кедр (Зах. 11, 2), надлежало вразумляться поражением ближних, чужими бедствиями врачевать свое зло и воспользоваться тем преимуществом перед предшественниками, чтобы самим через других получить спасение, а не других уцеломудривать своим примером.

О сем полюбомудрствуй с нами, божественная и священная глава, приобретшая долговременностью многую опытность, от которой происходит мудрость; в этом наставь народ твой, научи разделять алчущим хлеб и нищих бескровных собирать в дом, прикрывать наготу и не презирать единокровных, особенно теперь, чтобы наше благотворение было от скудости, а не от избытка, каковое плодоношение приятнее Богу, нежели множество приносимого и великость подаяния. А сверх сего и паче всего будь ныне Моисеем и Финеесом. Стань за нас и умилостиви, да престанет сечь (Пс. 105, 30), или духовной жертвой, или молитвой и умным ходатайством удержи гнев Господень; своим посредничеством останови последующие удары. Господь не презирает седин отца, молящегося о чадах. Помолись о прошедших согрешениях, поручись за будущее. Представь Богу народ, очищенный ударами и страхом; испроси ему телесную пищу, а паче испроси ангельскую, сходящую с неба. Если сделаешь сие, то примиришь с нами Бога, смягчишь небо, низведешь дождь ранний и поздний. Господь даст благость, и земля наша плод свой (Пс. 84, 13): сия, попираемая нами, временный, а персть наша — вечный, который и вложим в божественные точила через тебя, приносящего нас и дары наши, во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.