Я получил письмо твоего почтенства, с надписью: окружное послание, или врачебное; и тотчас же с самого начала изумился, брат; а прочитав дальнейшее, едва не потерял рассудка, что подумать или отвечать возлюбленному. Перенеси великодушно, если жестоким окажется то, что будет сказано мною, не умеющим как-нибудь иначе по надлежа-

410

щему выразить бремя на смиренном сердце своем, а высказать необходимо. Не другой-ли кто, приняв на себя твое лицо, возлюбленный, дошел до такого высокомерия, что задумал недосягаемое и совершил возмутительное? Или мы сами, потеряв рассудок, приняли за шуточное дело — писать не о шуточных, а весьма важных предметах? Что говоришь ты, почтенный? Разве позволительно нам, не имеющим никакого жребия священства, а только монахам, тогда как истина не подвергается опасности, присвоив себе священное звание, составлять окружное послание и в нем восставать против иерархов и священников, монахов и игуменов, издавать частные законы из собственного сердца, и притом подвергать укоризнами обидам, осуждениям и отлучениям все общество исповеднического братства? Они, говоришь ты, — хотя и не все поборники истины, — лицемерно принимая покаяние, подобно тому, как принадлежащие к противной стороне злоупотребляют названием благочестия, точно также весьма дурно обращаются е истиною и покаянием, уязвляя тяжкими выражениями и привнося сор жалких суждений, возбуждая распри, унижая непорочную веру, оскорбляя распорядителя, правителя и Создателя всего, враждуя друг с другом, из корыстолюбия придумывая способы получения доходов, из угождения единомышленникам нечестивых, оскорбляя исповедников и подвергавшихся опасности за истину, а тех, которые

411

особенно искажали и преследовали ее, предпочитая и уважая, подвизающимся за истину оказывая неприязнь и страдания ради Христа считая за ничто, не понимая и жестоко и несправедливо забывая, за что те подвергались опасности. Ужасеся небо о сем (Иер. 2, 12), и я несчастный крайне удивился, и если бы не слышал твоего голоса, то не поверил бы известившему, что твоим почтенством составлено послание против Церкви Божией. Ибо против нее идет тот, кто произносит такие нелепости против знаменитых мужей и исповедников, иже проидоша в различных искушениях, лишени, скорбяще, озлоблены, гоними, в пустынях скитающеся, и в горах, и пропастех земных, ихже недостоин мир, по словам апостольским (Евр. 11, 37. 38); но здесь еще не высказано более тяжкое и жестокое. Осмелится ли кто-нибудь, принадлежащий к числу воинов, составив от себя царскую грамоту, провозглашать то и то и укорять высших, будто они поступают неправильно и безрассудно? Если кто сделает это и будет обличен, то его тотчас возьмут и отведут на смертную казнь; неужели же не подвергнется наказанию по суду Церкви простой монах, осмелившийся поступить подобно этому? Разве мы не имамы архиереа, могуща сострадати немощем нашим, по словам Писания, могущаго спострадати невежествующим и заблуждающим (Евр. 4, 1 5. 3,2), от которого может

412

быть издано окружное послание по данной ему власти от Духа? Он, если бы узнал в происходящем что-нибудь незаконное и не полезное, то, конечно, изрек бы должное. Но так как он видит, что господствует ересь и обстоятельства со всех сторон стеснительны, то предоставил всем желающим врачевать приключившиеся болезни, как может каждый; и хорошо сделал он, достопочтеннейший, так что и совершаемое не есть закон, и душа, за которую умер Христос, не осталась без врачевания. Это продолжится до православного собора, когда сделанное хорошо будет одобрено, а сделанное иначе будет отвергнуто; и это есть дело весьма угодное Богу, Который желает всем спастись, — не тем ли более прибегающим к врачеству покаяния? — Который помогает простирающим братолюбиво руку помощи и содействует поднимающему лежащего. Ибо Его эти слова: утешайте, утешайте, священницы, люди моя, глаголите в сердце Иерусалиму (Исаи. 40, 1). А это утешение что иное, как не охранение сопротивляющихся и исправление покаянием заблуждающихся? Потом и к грешникам сказано: егда возвратився воздохнеши, тогда спасешися и уразумееши, где ecu был (Исаи. 50, 15). И еще: еще глаголющу ти слова молитвы, речет: се приидох (Исаи. 38, 9). Оне сть помощник обращающихся от порочного пути; Он приемлет на рамена заблудшую овцу и, дондеже днесь на-

413

рицается (Евр. 3, 15), предлагает врачевства покаяния; Он разбойника удостоил рая в одно мгновение, и великого Петра отрекшегося принял после горьких слез, и Давиду, как бы ни в чем не согрешившему, возвратил дар пророчества. Но для чего приводить много примеров и распространять речь? Он благ для добрых к сорабам своим, и грозен для несострадательных. Посему епитимии, употребляемые в настоящее время, суть врачевства, а не то, чем в насмешку представляет их твое почтенство; — да не будет злословия! — не соблазн производят эти действия, а служат доказательством истинной любви. Ибо Господь говорит: болъши сея любве никто же имать, да кто душу свою положит за друга своя (Иоан. 15, 13). Так врачи и полагают души свои за врачуемых, по слову истины, не извлекая себе прибыли от божественного домостроительства, как совершающие куплю Христову. Народ Божий ежедневно очищается и дом Саулов, изнемогая, уменьшается, а дом Давидов, возвышаясь, умножается (2 Цар. 5, 1), и здравие более и более восстановляется. А ты чего хотел бы, почтеннейший? Не того ли, чтобы, в эти времена господства ереси и гибели божественного создания, нигде не было видно врача, не были принимаемы врачебные меры, не было оказываемо руководство слепому, не доставлялось исцеление больному, не делались перевязки раненому, не был исправляем храмлющий, не

414

был укрепляем расслабленный, не был обращаем заблуждающийся и никакой болезни не противодействовал бы, сколько возможно, никто из желающих? У врачей телесных мы видим великое усердие и много средств врачевания; один берется лечить того, другой другого, и даже находящемуся в звании слуги не запрещается заниматься этим, по мере приобретенного ими врачебного знания, высшего или низшего; есть люди, ежедневно осматривающие больных, и домы, в которых они принимаются, бывают наполнены, и никто не осуждает такого усердия и не обвиняет прилежно занимающегося врачебным искусством, но и высшие и главные врачи, и посредственные, и низшие, совершают это человеколюбивое дело. Если же здесь так бывает, то тем более в душевных болезнях все должно быть сообразно усматриваемо и совершаемо. И препятствующий этому есть некоторый губитель и общий враг человеческого рода, так что его можно считать сотрудником человекоубийцы искони. Но наше дело, говоришь ты, не таково, а спрошу вот что: если Господь не осмеливался за покаяние отпускать нарушения правды и точного исполнения добродетели, прежде нежели сам понес все праведное наказание, следовавшее по мере и весу правды, то кто будет так дерзок и высокомерен, чтобы позволить себе освобождать от покаяния отрицающих страдания за нас Спасителя нашего Христа, прежде нежели они перенесут все на-

415

казание по неизменной строгости правды? Увы, какое дерзкое и безрассудное суждение! Когда Христос стал проповедывать покаяние? Когда Он сказал расслабленному: дерзай, чадо, отпущаются ти греси твои (Матф. 9, 2)? Когда блуднице, оросившей слезами божественные ноги, даровано такое же прощение, удивившее Симона, у которого в доме был Он (Лук. 7, 44)? Когда страдавшему болезнью тридцать восемь лет сказано: се здрав ecu, ктому не согрешай, да не горше ти что будет, так как болезнь произошла от греха (Иоан. 5, 14)? И прочие дела божественной силы, которые неблаговременно перечислять подробно, до страдания ли Его были совершены или после страдания? Если всем очевидно и известно, что прежде страдания, равно как и ученикам своим, посылая их, Он дал власть целити всяк недуг и всяку болезнь (Матф. 10, 1), которая была употребляема при покаянии и сокрушении просящих; то как дерзок язык, говорящий, что Христос не осмеливался на это прежде, нежели сам понес все праведное наказание, следовавшее по мере и весу правды, и таким образом осуждать распоряжения принимающих покаяние, как дерзких и высокомерных, без предварительного наказания по всей строгости правды? Не очевидно ли, что это — осуждение Фарисейскаго ума и приговор Новатианского бесчеловечия? Смотри же, муж, как бы тебе, поднявшись на высоту, не низвергнуться в

416

пропасть, и, вышедши из своих пределов, не потерять самому принадлежащего тебе достоинства. Или ты не читал, что всякий, возшедший на чужое епископское место, подвергается отлучению? Не посылах их, говорит Господь, и тии пророчествоваху (Иер. 23, 21). И еще: никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога: тако и Христос не себе прослави быти первосвященника, но глаголавый к нему: ты ecu священник во век, по чину Мелхиседекову (Евр. 5, 4 — 6). А тебя, брат, кто поставил законодателем в Церкви Божией, тогда как ты, может быть, еще не научился и повиноваться? Посему, не быв избран начальствовать над кем-нибудь, ты должен принимать законы, а не законодательствовать, руководиться, а не руководить, просвещаться, а не просвещать, учиться, а не учить, и, испытав первое, переходить ко второму, как повелевает божественный закон, прекрасно оправданный и божественными и человеческими званиями. Не будем думать, друг, будто уменье сказать что-нибудь с неразумною мудростью и составить негодную речь делает законодателем; ибо моавитянам и аммонитянам не дозволено было приступать к жертвеннику; но это принадлежит тем, которые отличались богоподобным послушанием, которые показали долговременное терпение, которых усовершило евангельское слово; если же будет притом и внешнее (просвещение), то и оно не излишне, когда

417

украшено смиренномудрием и управляется евангельским, а не хвалится собственными достоинствами, которыми хвалящиеся, какбы опирающиеся на камышовую трость, подвергаясь удару, скоро низвергаются. Но, говоришь ты, ревнуя поревновав по Господе (3 Дар. 19, 10), и усматриваемое невыносимо. А где у нас, почтеннейший, дар пророчества? Где гора Кармил? Где ключи небесные? Где милоть, разделяющая Иордан, ниспадшая на Елиссея с сугубою благодатью? Если же и есть у нас какой-нибудь дар, то кому мы оставим его, не имея даже ученика? Посему будем остерегаться, чтобы нам, стремясь к превышающему наши силы, не лишиться и малого, чтобы, отцеживая комара, не поглотить верблюда (Матф. 23, 24), чтобы стараясь вырвать спицу из глаз братий, самим не остаться не замечающими в глазах своих бревна (Мат. 7, 3); так как мы осуждаемся смотря по тому, с кем мы обращаемся и с кем вместе вкушаем пищу здесь и там. “Такой-то, говоришь ты, лживо исповедался, скрыв постыдный грех свой; другой, скрыв свое постыдное дело, раcсказывает одно вместо другого; как же врачующий может сказать, что они получили исцеление?” Нельзя верить, почтенный, а должно весьма осуждать это; никто, добровольно приступая к врачеванию, не станет скрывать своей болезни. Если же иногда и действительно так, то не нам судить об этом, а Богу видящему. Ибо говорится: явное — Богу и нам, а тайное — Господу Богу

418

твоему (I Цар. 16, 7). Ты же почто осуждаеши брата твоего? Или ты что уничижаеши врача? Вси бо предстанем судищу Христову, иже во свете приведет тайная тмы, и объявит советы сердечныя, и тогда похвала будет комуждо от Бога (Рим. 14, 10. 1 Кор. 4, 5). “Все, говоришь ты, простирают ногу выше меры, дерзают на недозволенное им и стремятся к высшему”. От собственных крыльев , как сказал некто из внешних; отсюда происходит и это суждение твое. Быв поставлен на месте ноги, ты самовластно возвел себя на место головы. Увлекшись двумя другими суждениями, доблестный, ты предлагаешь еще иное обвинение: “все присвояют себе превышающее силы их и считают других низшими себя; незаконно и без призвания стремятся разрешать и связывать и стараются всех привлечь к ногам своим; не хотят, чтобы кто-нибудь другой был или считался разрешающим и завидуют делающим это; принимают только тех, которых сами разрешили, а принявших епитимии от других отвращаются и осуждают за то, что те не к ним прибегли и не от них испросили прощения. Эти обвинения — изобретения бесовского ума и произведения завистливого сердца, над которыми иной справедливо мог бы посмеяться, как над некоторыми шутками, пустяками и забавами; или лучше, сказать правду, так как никто не прибегает к нам за получе-

419

нием епитимии по недоверию, то мы неистовствуем против врачующих по доверию приходящих к ним, страдая некоторою бесовскою страстью и оскорбляя людей почтенных на равне с иконоборцами. “Какое, говоришь ты, различие между этим заблуждением и манихейством? Разве мы не против манихейской ереси подвизались и словами и делами? Это показывают написанные сочинения ратоборствовавших против нея, в которых они доказали это неоспоримыми доводами и неопровержимыми доказательствами, хотя теперь и забывают сами себя и свои писания”. Кажется, друг, ты судишь превратно и собственными .суждениями хочешь ниспровергнуть истину, не зная, что подобия, сравниваемые с первообразами, не одно и тоже с первообразами, но они имеют столько сходства между собою, сколько предметы общие по названию, но отличающиеся в прочем. Одни называются собственно, а другие не собственно; одни называются в переносном смысле, а другие в действительном, например: икона Христова и сам Христос; Он по истине есть и называется Христос, а она (называется так) в переносном смысле или по подобию. Так и святой апостол Павел назвал лихоимство вторым идолослужением (Ефес. 5, 5), указывая на причину его и по сходственному отношению к действительному идолослужению. Но отсюда не следует, что лихоимцам надобно назначать такое же наказание, какое идолослужителям; иначе

420

мы должны были бы выйти из мира. И теперь много лихоимцев, но они остаются не наказанными. Что же несообразнаго и здесь, когда иконоборческая ересь сравнивается с манихейекою, сколько дозволяет отношение образа к первообразу? Так и никейский второй вселенский и святой собор, осуждая впадших в эту ересь, врачевал их не как манихеев; и ничего не забыли те, которые предпринимали подвиги по этому поводу, ратоборствуя против нее и словами и делами. Подлинно, сам ты не знаешь самого себя, что заслуживает великого осуждения и составляет непростительное безумство. Хотел я и другие суждения пространного и тождесловного письма твоего присоединить к вышесказанному и показать, что они совершенно несогласны с здравым смыслом; но одни из них, как бесполезные и несвязные, другие, как опровергающие сами себя, а иные, как темные и противные истине, отбросив далеко, какбы в огонь Ифеста (¹), скажу в заключение речи следующее: если мы будем просить прощения в том, что дерзко и Бога прогневали, и святых оклеветали, и исповедников осудили, и Церковь злословили, то будет хорошо; а если нет, то мы смиренные положим руку на уста и не станем вызывать твое преподобие на второе письменное объяснение.

__________________

(1) Вулкана.

421

Страница сгенерирована за 0.13 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино