Тимаков Валентин, прот. Спорт как социальное явление

Правообладателем дано разрешение на размещение материала только на сайте «Электронная библиотека Одинцовского благочиния».

протоиерей Валентин Тимаков

Спорт как духовно-социальный компонент

современного информационного мира

Поставленная для осмысления тема спорта принадлежит к богословско-социальной проблематике и является необычайно востребованной. Не будучи включенной до сего времени в фокус пристальной богословской рефлексии, она принадлежит к числу новых, практически не исследованных, разделов православного богословия в рамках российского географического пространства. По иронии судьбы, несмотря на не менее чем столетний период интенсивной психоэмоциональной диффузии общества в спортивную тематику, эта сторона жизни оказалась за границами православного внимания. Связано это с рядом особенностей, которые спорт несет в себе скрыто или явно, что, собственно, и побуждает нас обратить внимание на эту область.

К первым и важным моментам относится то, что спорт противоположен всему духовному и всем тем основаниям, на которых стоит православное богословие. В своих внешних проявлениях спорт чужд самому православному укладу жизни, предполагающему усердный, нескончаемый духовный и физический труд, после которого не остается времени и сил ничему праздному.

Ко вторым особенностям, затрудняющим богословский анализ, относится новизна в плане масштабного исторического контекста инфильтрации спорта в общественные процессы. Указанные сто лет существования спорта в современном прочтении не означают тысячелетнего опыта — он есть, но не в современном понимании спортивного феномена. В настоящее время это явление получает уникальность в связи с особенностями технологического прорыва 20–21 столетий, посредством которого осуществилась серьезная трансформация уклада жизни. Произошло перераспределение долей умственного и физического труда. Теперь общество живет по новым правилам и диктует человеку иное поведение, иной метод существования. В современных реалиях спортивная сфера проявляет себя по-другому и требует к себе иного отношения. Православное богословие в своем социальном сегменте оказалось неготовым к такому обороту, недооценив и недопоняв масштаб такого социального явления. Такая недооценка есть серьезный недостаток, который православному богословию необходимо компенсировать, поставив проблему спорта в его воздействии как на социальную среду, так и на душу человека. Необходимо понять планетарный масштаб спорта, несмотря на его кажущуюся внутреннюю незначительность, мелкость и недостойность серьезного внимания.

Также следует заметить, что из всех конфессий православие имеет в этом отношении наибольшее отставание. Западное христианство как исторически, так и в настоящее время уделяло и уделяет внимание этой области. Его наработки необходимо учесть и использовать в анализе спортивной проблематики.

Спектр вопросов спортивной темы видится в нескольких смысловых сегментах: духовном, психологическом, физическом и социальном. Все они важны и составляют целостный горизонт взглядов, обеспечивая полноту жизни человека и выявляя природу спортивного феномена.

Важной чертой вопроса является то, что спорт имеет далекие исторические корни и располагается в глубине личностного измерения антропоса, будучи, по своей сути, неизбывным. Подобная постановка вопроса кажется спорной, ибо испокон веков философская мысль относилась к физическим занятиям пренебрежительно, отводя им второстепенную роль в общей антропологической специфике, в лучшем случае, признавая за ним некоторую эстетическую ценность.

На чем же основываются положения о неизбывности природы спорта? Почему проблема должна рассматриваться как глубокая и серьезная? Ведь, при беглом взгляде, спортивная сфера представляется вторичной, мало значащей по отношению к духовным константам человека.

Разрабатывая вопрос, начнем идти от периферии к центу и спросим, какая определяющая мотивация заложена в спорте. Спортивное соревнование предполагает состязательность, т. е. соперничество с себе подобными за право оказаться лучшим. Несложно понять, что, в первую очередь, за темой соревновательности лежит мотивация быть в разных смыслах предпочтительнее других, что означает известную потребность в славе, занимающей, вместе с рядом других страстей, ведущее место во внутреннем мире человека. Обычно на этом богословские рассуждения по теме заканчиваются — мол, что рассуждать, когда за исследуемым явлением располагаются столь греховные начала. Как уже говорилось, именно поэтому православная мысль не давала себе повода двигаться в исследовании этого развивающегося направления.

Однако жизнь показала, что подобной отсылкой к очевидной поверхностности невозможно ограничиваться, ведь известно, что все фундаментальные духовные константы, подчас, могут приобретать похожую интерпретацию. Так, за явлениями доблести, любви, трапезы мы с таким же успехом найдем драчливость, прелюбодейство, обжорство и таким образом закроем очень много острых вопросов. Но наше дело — обнаружить подлинно глубинные явления, являющиеся онтологической основой. Нехитрый поиск свойств, стоящих за соревновательностью, предполагает искомое для каждого человека желание становиться совершеннее, а оно, в свою очередь, предполагает христианскую задачу преображения, за которой стоят сугубо духовные качества доброты, ума, совестливости, любви, что выводит наш умственный взор в иную плоскость.

О чем говорит приведенная последовательность качеств от соревновательности к преображению? О том, что они в известном смысле взаимосвязаны и, принадлежа к разным слоям совершенства, образуют нечто цельное. Бесспорно, спортивная мотивация быть первым далеко отстоит от сугубо духовных качеств: «так будут последние первыми» (Мф. 20:16), «не противься злому» (Мф. 5:39) и проч., – но вопрос следует поставить по-другому: можно ли в создавшейся исторической эпохе техногенной цивилизации игнорировать психофизическую сторону нашего естества? Следует помнить, что наша техническая эпоха родилась не откуда-нибудь, а из самого христианства, исповедующего мир в его бинарной составляющей: дух–материя. Они объединены в одно целое и в связи с догматом Богочеловечества Иисуса Христа являются неразрывными. Материальная составляющая обрела самостоятельность и онтологическую устойчивость, и если мы говорим о первичности наших духовных качеств, то и вторичные, имеющие важное значение, нельзя забывать.

Сказанное понуждает нас искать первичное значение соревновательности в его, пусть и вторичной, ценности, без которой в современных условиях мы обойтись не можем. Здесь без труда обретаем понятие доблести, во многом совпадающее со значением соревновательности, которую сопровождает необходимое развитие волевых и физических навыков. В цепи сходных понятий лежит представление о смелости в противовес трусости, столь свойственной малодушным людям. Противоположные тщеславию смысловые акценты необходимо обозначить, ибо они реально действуют. Картина выстраиваемых спортивных характеристик должна быть исчерпывающе объективна.

Далее следует указать на такое свойство характера, как храбрость, во многом смыкающуюся с активностью как синонимом созидательности. Это тоже весьма важное наблюдение, свойственное конструктивному личностному началу, столь акцентировано заложенному в христианстве.

В данном контексте необходимо уточнить христианское понимание добродетелей обозреваемого семантического ряда. Основной камень преткновения в предложенной логике суждений довольно натянуто связывают с одной из главных заповедей христианства о непротивлении злу силой (Мф. 5:39). Это понятная и общеизвестная истина, не предполагающая дискуссий. Но она не должна трактоваться абсурдно, до вопиющих несообразностей вроде толстовства и индуизма, в коих во всей красе проявил себя обскурантизм и узость мировоззренческого контекста. Христианское понимание этого вопроса сложнее, во многом антиномичнее. Не следует забывать, что из него вышло христианское воинство, которое только агрессией и тщеславием нельзя исчерпывать. Оно во многом глубже, что засвидетельствовано опытом как восточной, так и западной христианской истории. Вне мужества и доблести христианского воинства во многом не состоялась бы православная Эйкумена, в том числе — наше русское пространство, отстоявшее себя в клещах мусульманско-языческого ордынского Востока и католического Запада.

В связи со сказанным следует отграничить благодатную максиму Христову «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39) от мелодраматического евнухообразия. Христос был мужественен и силен, эта сила всегда чувствовалась в Нем, и, при всей выполненной заповеди о непротивлении злу в искупительной крестной смерти, Его практика жизни иногда дарила миру конкретные прецеденты, когда нужно было явить сильный, мужественный поступок. В итоге, следует сделать определенный вывод: доблесть и мужество имеют внутренние духовные основы, и они, очевидно, положительны. В связи с ними выстраиваются конструкции, давшие человечеству христианский мир с его грандиозной культурой.

Безусловно, из этих качеств часто вытекают достаточно греховные вторичные свойства духа и психологии. К ним во многом относятся соревновательность и состязательность, в коих заложены примитивные мотивы. Состязательность в буквальной своей трактовке предполагает желание одного субъекта победить другого. Согласно спортивным правилам любого вида соревнований, один должен превзойти силой всех прочих — за это его чествуют и восхищаются им. Согласимся, сообразно глубокой поступи подлинной духовности, это не очень высокая добродетель. Все так, но сказанное выше об основаниях исследуемого феномена понуждает нас вносить поправки как в основу явления, так и в его следствия, о чем скажем ниже.

Рассмотрим иной аспект нашей проблематики. Бывает затруднительно понять позицию некоторых комментаторов, которые по делу и не по делу цитируют книгу Премудростей Соломона. В частности, известный рефрен автора древнего Когелета о суете сует и всего бесконечно повторяющегося под солнцем: «суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — все суета!» (Еккл. 1:2), «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1:9).

Христианская история во многом скорректировала подобные комментаторские трактовки, предъявив миру необычайно активную созидательность, предложив нашему вниманию радикально трансформированную действительность. Относительно древней устоявшейся картины представлений — переделана карта мира, описан его полный и точный географический лик, изменено представление о материальной субстанции, что во многом связано с учением о духовно-материальном строении человека, дано совершенно новое прочтение личности, привнесен в реальность мир технологий, осуществлен прорыв в исследование космического пространства, открыта новая страница генной инженерии, учение о нравственности дополнено появлением биоэтики и комплекса связанных с ней проблем.

Все это говорит о том, что мы живем в ином мире, нежели прежняя история. Многое поменялось, и среди прочего это коснулось проблемы, ставшей в настоящее время фундаментальной, — развлечения, иначе сказать, отдыха. В прошлом это было уделом достаточно узкой прослойки людей, не занимавшихся изнурительным повседневным трудом. Соответственно, проблема досуга, избыточного веса, адинамии не стояла ни перед обществом, ни перед отдельным человеком. В настоящее время они представляют собой существенную сложность. Иное питание и иной характер работы, почти не предполагающий физической нагрузки, перераспределил общество в существенной диспропорции. Подавляющая часть человечества имеет сидячий, неподвижный способ добывания средств к жизни, что обострило вопрос здоровья. При всей изнурительной рабочей выкладке современному человеку необходимо движение и психологическая релаксация. Если офисный работник не будет компенсировать статичный образ жизни, его здоровье быстро придет в негодность. Это очевидный факт, требующий решения. Что из этого следует?

Искусственное введение упорядоченной системы физических упражнений становится необходимым. Здесь предвидится возражение — найдутся доброхоты, предлагающие после работы путь деятельного участия в судьбе немощных, больных и бедных. Это настолько же верно, насколько и бесполезно. Для такого перераспределения необходим высокий духовный уровень, которого, вынуждены констатировать, у подавляющего большинства нет. Эту данность необходимо зафиксировать в конкретных смысловых константах: либо что-то возможно, либо нет, не впадая в ни к чему не обязывающие благочестивые рассуждения, за которыми ничего не стоит. Соответственно с этими примечаниями приходится говорить о психологических компенсациях, где спортивные занятия занимают важное место. Без них современный человек вырождается. Необходимость динамической компенсации многочасовых сидений и стояний приходится с неизбежностью признать и отвести ей достаточно большое место в распорядке дня современного человека.

Сформулированный выше вывод о необходимости спортивных занятий для существенного процента урбанизированного населения ставит перед нами вопрос, насколько полезны или вредны систематические физические занятия для современного обывателя во всей полноте духовно-физического значения. При введении этого условия задача серьезно усложняется и требует более глубокого анализа в контексте всестороннего понимания личностного начала человека.

Исходя из фундаментальных христианских духовных предпосылок, приходится признать — невозможно найти хоть какую-то положительную прагматику, оправдывающую занятие спортом. Как ни разворачивай вопрос, с точки зрения православной духовности, понимаемой в системе координат средневековой аксиологической шкалы (а они были выработаны именно в тех условиях), дух не нуждается в выделении времени на физическую выкладку ради самого себя, т.е. не связанную с работой для Бога и для ближнего. После нехитрых умозаключений всякий вдумчивый изыскатель придет к выводу, что за всем этим стоит обыкновенный эгоизм и ничего больше. В самом деле, отбросив вышеприведенные оговорки и взяв к рассмотрению чисто духовные процессы, мы вынуждены признать, что кроме вреда для спасения за спортом ничего не стоит. Именно в означенной линии и развивались взгляды православия в его исторической ретроспективе вплоть до постмодерна, в коем мы находимся в настоящий момент. Однако дальше нас ожидают концептуальные затруднения. Все, так просто и ясно сформулированное, встречает поправки социально-бытового характера.

Для итоговых выводов необходимо брать историческую практику существования православного люда, которая делится на две неравные, но необходимо важные части. В периоде, условно очерченном до 50-го года прошлого столетия, все было достаточно ясно — там требования духовности органично переплетались с необходимостью борьбы за выживание, что давало соответствующую компенсацию; а вот после 50-го года 20-го столетия положение стало меняться по экспоненте. В итоге почти 70-летние упражнения на этом временном отрезке, где были слиты православная духовность, повседневный труд и новые условия существования, подарили нам крайне отрицательные результаты. Ни духовности, ни здоровья, ни соответствия требованиям современных общественных запросов православный люд мужского пола, в качестве примера работоспособного населения, предъявить решительно не смог. В конце концов получился достаточно отсталый контингент людей, мало интегрированных в современную социальную жизнь.

Спрашивается, куда подевались духовные навыки, жертвенное служение, неэгоистические образцы повседневного делания? Приходится признать, что эксперимент приблизительно 70-ти последних лет несет в себе отрицательную содержательную констатацию и касается она не только православных репродуктивного возраста, но и всего целого, т.е. всех православных людей, взятых в контексте современных общественных процессов. Уточним, речь идет об особенном периоде нашей истории, где православная агломерация находилась в условиях изоляции от общества принудительными средствами государственного давления, — и в этом есть объективная сторона ущербной социализации данного слоя общества, но это не отменяет очевидной проблемы необычайно слабых кондиций нашей среды. При таких выводах необходимо методологически определиться от противного, точнее сказать, выбирать меньшее из зол, и этим меньшим следует признать спортивные занятия, вспомнив все положительное, что мы приводили, описывая природу состязательности. Придется согласиться, что помимо эгоистических черт в спорте присутствует самовоспитание, вырабатывается дисциплина и даже аскеза. Бессмысленно отрицать за многочасовыми тренировками «до седьмого пота» известную волю к самоограничению, становлению характера и способности добиваться поставленной цели. Занятия спортом самоорганизуют и дают целеустремленность, достижение победы требует значительной концентрации психологических качеств.

Далее следует сказать о внутренних свойствах, на которые влияют спортивные занятия. Общеизвестны психологические проблемы, с которыми сталкивается современный городской обыватель — а никакого другого в настоящее время и не наблюдается: сельское население давно исчезло как класс. Речь идет о психических расстройствах с достаточно известной линейкой заболеваний: от неврозов и циклотимии до шизофрении. Это дань времени, провоцируемая формами социального бытия: скученности, быстрого ритма событий, информационного потока, множества разнообразных впечатлений, поставляемых в единицу времени необычайно интенсивно. Во многом это касается и православной среды, в которой уже давно духовная жизнь заменилась на психологическую, что порождает большие трудности, наблюдаемые в приходской и монастырской жизни. Накапливаясь в течении многих лет, они приводят к психическим патологиям. Спрашивается, какие панацеи существуют от этих болезней сегодня?

С этим вопросом самые большие трудности. Выясняется, что святоотеческое наследие занималось только духовными вопросами. Ревнителям традиции не стоит ссылаться на такие сочинения, как «Лествица» Иоанна Лествичника, «Добротолюбие» и проч. В них, как в сводах аскетических рекомендаций, речь идет о духовных вопросах, о психологическом срезе там ничего нет.

Следует признать, современная медицина предоставила нам многочисленные психологические и психиатрические методы лечения, но за последние три десятка лет (в том числе пристрастных личных наблюдений) они показали свою очевидную беспомощность, лишь несколько смягчая тяжелые патологии в агрессивной форме. При более тонких психиатрических отклонениях они неэффективны. В этом случае полезными выступают практики спортивных занятий, которые несут в себе, пусть и относительный, но оздоровляющий профилактический эффект. Есть конкретные данные по исследованию физиологии нервной системы применительно к физическим упражнениям. Так, например, «во время бега организм вырабатывает эндорфины (эндогенные, т. е. внутренние, морфины), действие которых похоже на морфин и вызывает эйфорию». «Дофамин создает ощущение удовлетворения, а серотонин — ощущение радости» [Смирнова С. Трусцой к новой жизни //Известия, 18 октября 2018 г., приложение]. Медицинские исследования указывают на то, что физические упражнения способствуют нормализации работы психики и при отсутствии действенной медикаментозной помощи могут быть использованы в оздоровительных и упреждающих расстройства целях. Биохимический компонент приходится учитывать при решении столь тяжелой проблемы, как психическое недомогание, занимающее столь большой процент среди населения развитых стран.

Еще одним важным компонентом в рассматриваемой проблеме стоит личностно-эмоциональный аспект. Какие особенности в нем прослеживаются и почему его следует рассматривать как существенный?

Дело в том, что личностно-эмоциональная особенность внутреннего мира человека предполагает некоторые разделы душевной специфики, определяющие собой необычайно важные черты. Они не являются духовными свойствами, но во многом конституируют личность в период юношеского становления, давая в период зрелости духовные плоды. Речь идет о героико-романтической особенности эмоционального мира. Спросим себя, какое место занимает романтизм в становлении психики? Во многом непереоценимый. Все привыкли пренебрежительно относится к этому фрагменту личностного развития, и напрасно. В случае недоразвитости романтического периода он начинает сказываться серьезными последствиями. Вообще говоря, мир фантазий занимает огромное место в организации юношеской ментальной конституции. Фантазии развивают воображение, усиливают чуткость и тонкость чувств, во многом определяют общую культуру эмоционального состояния человека. В дальнейшем, по мере взросления, происходит раскрытие архетипа психики, в том смысле, что заданные потенции духа реализуются через выстраивание устойчивой конфигурации врожденных и затем реализованных идеалов. Если таковые не осуществились, то происходит сначала некий поиск компенсирующих начал, а затем их реализация, подчас, в самых уродливых формах. Для многих духовно настроенных представителей православного общества необходимость этих свойств — большой вопрос, но от реализации романтических идеалов никуда не деться: они представляют собой органически дополненное состояние компонентов души и в нашем контексте обретают свои формы, как было сказано выше, в героике. Образно говоря, мальчики должны мечтать стать доблестными воинами, прославленными в битвах, а девочки — принцессами, ждущими своих принцев. Формы этих идей меняются с течением времени, но существо остается прежним. Так, в Новое время мы видим пример гигантского выброса такой романтической потребности в идеях Третьего Рейха, чуть не вывернувшего весь мир на изнанку. Сегодня эти идеи по-прежнему живут и, как бы ни стремились их задавить, судя по настроениям молодежи, они никуда не ушли и ждут своего часа. Спрашивается, почему люди стремятся в молодом возрасте к явлениям, давно себя показавшим с крайне отрицательной стороны? По той же причине — востребованности героики, в которой душа имеет потребность. В западном христианстве один из таких выходов реализовался в рыцарско-романтическом феномене, имевшем не один век своего цветения. Ему посвящена и его выражает литература, музыка и изобразительное искусство, дающие представление о размерах феномена. Как пишет М. Шелер: «Христианская аскеза — веселая, радостная: это рыцарское сознание силы и власти над физическим телом! Лишь та «жертва» мила в ней Богу, которая освящена более высокой позитивной радостью!» [Шелер М. Рессентимент в структуре моралей. Спб.: Наука, Университетская книга, 1999. С. 147]. Чтобы преодолевать и компенсировать прецеденты выбросов героики Третьего Рейха, а в российских условиях, пока куда в меньших масштабах, но вполне ощутимо, в известном неоязыческом движении «Коловрат», «Родновер» и ему подобных, необходимы христианские наработки романтизма Средневековья, с заложенными в них идеями подвига, благородства, красоты идеалов.

Все это говорится к тому, что означенные выше разделы духовно-эмоциональной специфики в большой степени реализуются в спорте, в его личностных и клубных соревновательных интригах, выражающих силу, ловкость и, в конечном счете, доблесть, игнорировать которую себе дороже станет. Напомним, это не первичные добродетели христианского аскетического духа, но вторичные душевные качества и необходимые условия органичного развития формирующейся, а затем и состоявшейся личности, которые представляются небесполезными.

Есть еще один важный раздел спортивной проблематики, который невозможно не отметить, — общественный. Вопрос в том, что обозначенная выше проблема героики, так акцентированно проявленная в становлении человека, имеет свое выражение в массово-общественных процессах. Человек — существо социальное и стремиться выразить себя, реализовать свои способности в кругу себе подобных. В перечне многообразных форм следует отметить бесконечные флюиды модных увлечений самыми разными направлениями жизни: политики, музыки, искусства, которые имеют запрос общества и, соответственно, ответ на него. Известные эстрадные певцы собирают многотысячную аудиторию, а знаменитые артисты становятся кумирами огромного масштаба почитания. Закономерно, что спортивная тема занимает, в этом плане, свое место, и оно впечатляюще внушительно. Спортивные мероприятия собирают полумиллиардные аудитории, и православному сознанию необходимо дать этому явлению соответствующую квалификацию.

Исторически мы видим подобные формы массовых собраний по поводу спортивных состязаний постоянными спутниками социальных процессов. Древний мир был характерен этим феноменом, выразившимся наиболее ярко в известном лозунге римской толпы — «хлеба и зрелищ». Начать следует с самого известного — Олимпийских игр в греческом полисе. Масштаб игр можно оценить лишь приблизительно, но очевидно, что в них вовлечена была подавляющая часть греческого общества. Как известно, зародились они в 776 г. до н.э. в Олимпии на Пелопоннесе, имели несколько видов соревнований: бег, борьбу, ипподром, метание копья, диска, — а также очень значительную, даже применительно к нашему времени, зрительскую аудиторию. Так, мы знаем, что в V в. до н.э. олимпийский стадион вмещал 40 000 зрителей. После Греции история спортивных состязаний была продолжена в римской культуре. Римляне начали принимать участие в играх после завоевания Греции и дополнили список масштабных зрелищ гладиаторскими боями в знаменитом Колизее.

Свое место в традиции спортивных состязаний заняла Византийская империя. Константинопольский ипподром вошел в историю грандиозным явлением, его вместимость составляла 100 000 зрителей — огромная цифра и для наших дней. Сформировавшиеся кланы болельщиков, например, красные, синие и зеленые димы, явились очевидными предшественниками современных болельщиков [Иванов С. В поисках Константинополя. М., 2013]. Есть основания предполагать, что их влияние на социальную среду превышало в некоторых аспектах современное положение дела. Так, есть упоминания, что они активно влияли на политическую жизнь Византии, то есть представляли собой силу, с которой приходилось считаться чиновникам высшего ранга, что говорит о многочисленности, сплоченности и силе некоторых слоев населения, собранных по признаку спортивного интереса [Там же, с. 217].

В дальнейшем мы имеем интересную страницу Западного Средневековья, подарившей миру соревновательно-физическую форму рыцарских турниров. Рыцарские ристалища есть типичный пример состязательности с целью выявить сильнейшего, ловкого, наиболее техничного в верховой езде и владением оружием. Рыцарская отвага, храбрость и смелость испокон веков являлись идеалами, формировавшими молодое поколение, являлись знаменем чести, достоинства и практической выучки. Имели атрибуты: правила, этикет, форму одежды, знамена и прочие внешние детали. Они заняли значительное место в литературе и изобразительном искусстве. В дальнейшем, с позднего Средневековья и Нового времени этот процесс постепенно трансформировался в форму спортивных состязаний, принявших современный вид с конца XIX в.

К чему этот экскурс в глубину веков? Исторический взгляд призван показать прямую преемственность, указывающую на внутреннюю потребность человека (в древности, естественно, по линии мужского пола) в физической самореализации и завязанности ее с личностными качествами эмоциональной и психологической сфер. Получается, спортивный феномен не надуман, но есть внутренняя потребность, посредством которой осуществляется становление человека, его индивидуальности. Игнорирование этого сегмента в воспитательной линии сказывается деформациями, неприспособленностью к жизни в природных условиях. Специфичность вопроса в том, что понятие социальной среды стало во многом иным, изменился характер общества в связи с количественным и качественными показателями. Вероятно, можно говорить об ином виде общества в принципиальных значениях. Общественная среда стала иной в связи с эпохой полиса в период модерна. Сейчас в городах скапливается огромный массив населения, существующий по своим законам. Условно говоря, некоторые столицы государств, например, Каир, включают в себя чуть ли не 2/3 населения страны. Психология большой массы людей относительно малой кучки — иная, не говоря об отдельных лицах, поведение которых регулируется совершенно другими правилами и принципами. Власть толпы и восприятие толпы характерны особенными признаками, образующими особенную атмосферу. Она влияет на индивидуума как в отношении инстинктов, подсознательного, биологичного, так и в смысле мышления. Говорить в этом контексте о состоянии нравственности, в какой мере она воздействует на среду, не приходится — еще Апостол сказал: «худые сообщества развращают добрые нравы...» (1 Кор. 15:33).

Что из этого следует? То, что над миром властвуют сформированные социальными энергетическими выбросами идеологии, моды, стереотипы. Одиночная звезда эстрады может непосредственно собрать 100-тысячную аудиторию, а опосредствованно, у экранов, миллионы поклонников, и будет диктовать свой метод существования, вкус, способ мыслить и жить. В этом ряду спорт занимает первое место. Он вбирает под свое влияние от мала до велика. В Северной Америке новорожденному дарят абонемент на футбольные игры, чтобы, достигнув зрелого возраста, он мог без затруднений посещать интересующие его матчи. Можно только представить, сколь важна эта сторона быта в ментальности североамериканского обывателя. Финальные матчи североамериканского и европейского футбола смотрят полмиллиарда зрителей. Финал Чемпионата мира по футболу в Москве в 2018 г. наблюдали 516 миллионов, необъятная аудитория. Теперь основной вопрос: насколько возможно современному православному богослову не замечать столь грандиозного явления?

Чтобы разбираться в духовных вопросах, необходимо иметь полноту представлений о мышлении, психике и физике человека. В противном случае картина будет ущербной. Горизонт интересов современного обывателя должен быть охвачен всецело, и на основании полноты представлений о них требуется сделать выводы о том, какие подходы к душе человека возможны в современной ситуации. Влияния и запросы сегодняшнего дня необходимо знать, а игнорирование православными этой области способствуют сокращению христианского влияния на общественную жизнь. Современное общество пронизано невидимыми, но внутренне ощутимыми, психологическими и идеологическими ментальными линиями. Они представляют собой мощный содержательный информационный массив, заточенный на ряд модусов: финансовые пирамиды, прибавочная стоимость, инстинкт потребления, требования моды, приоритетные тренды зрелищ эстрадных звезд и проч. Он обращен к запросам народной массы и стремится овладеть ими, будучи востребован средой. Вырабатывая энергетические флюиды, эти линии подчиняют общественную среду в ее среднестатистической массе и властвуют над ней безраздельно. Среди них тренды спорта занимают одно из ведущих мест и формируют метод вовлеченности мышления и эмоций в свою сторону. Теперь спросим себя: почему это настолько востребовано, почему столь актуально на сегодняшний день? Потому что обществу как воздух необходим глобальный выход эмоциональной энергии, компенсирующей психику. Следует отдать отчет в том, насколько сильны и насколько всеобъемлющи те энергии психосоматического интереса, которые притягивают к экранам в один вечер 516 млн зрителей. В чем же заключается эта астрономическая сила притяжения?

Приходится вновь обращаться к выше означенной идее героики. Ее притягательная сила заключается в манящем величии спортивных звезд, по ловкости, технике, координированности представляющих собой идеал героя. Он живет в душе каждого и требует своего выхода. Потребность в почитании спортивных звезд реализует затаенное желание идеалов и их предметную реализацию. Затем, уже на последующих стадиях, например, после какого-нибудь международного матча, эти чувства выходят наружу, порождая либо атмосферу масштабного праздника в случае победы, либо, после поражения, акты вандальной агрессии. Через сопричастность к спортивными звездам нация отождествляет себя с их силой, понимает себя как непобедимую. Согласно этой ценностной шкале, народ велик в той мере, в какой может воспроизвести могучих героев — спортивных звезд, которые в том или ином виде спорта могут все.

Здесь просматривается крупная проблема — в отсутствии подлинного вида национальной идеи начинают работать ее фрагментарные заместители, эрзацы и спортивные флюиды психическо-эмоциональной энергии, яркое выражение этого состоявшегося феномена. Картина замещения национальной идеи спортивными победами наблюдается не только в нашей, но и в других странах как европейского континента, так и Южной Америки и Африки. В нашей стране подобное значение спортивных побед имело место в ХХ в., но действовало относительно локально, придавленное мощным культом советского агитпропа о торжестве в недалеком будущем коммунизма. В последние же два десятилетия спортивные достижения у нас активно стимулируют государственные идеологические структуры, отчаянно ищущие действенную замену национальной идеи. Отсюда и попытка создавать элитные хоккейные и футбольные клубы, адекватные по уровню влияния ведущим представителям европейских стран. Одним словом, масштаб места спорта в современном обществе огромен. Его мощь влияния на жизнь человечества не может быть поставлена под сомнение как малозначащая. Вопрос можно ставить только в том смысле, что с этим делать и какую квалификацию с точки зрения христианской ему придать. В таком ракурсе вопрос получает крайнюю неоднозначность и полемичность.

Поставленная проблема имеет два неравнозначных способа разрешения: один достаточно прост, другой необычайно сложен. К первому относится практическая сторона проблемы. Она формулируется, исходя из вышеприведенного обозрения физиологической стороны жизни человека, учитывая изменившиеся условия труда по добыванию хлеба насущного. Ее решение видится как однозначное — современному православному сознанию необходимо понять положительное значение физических упражнений на периодической или систематической основе и признать отношение православной среды к этим занятиям в прошлом как ошибочное. Русское православие в своем социальном измерении отстало от жизни — это очевидный факт, и касается он не только 20-го столетия, но и второй половины 21-го, хотя не столь явно. В специфике же 90-х гг. прошлого века и в начале века XXI это отставание приобрело вид реликто-ископаемой отсталости, что способствовало очень низкой социализации православной среды в современном обществе. В результате, светский обыватель православия просто не знал, а соприкоснувшись, отшатывался, не обнаружив ни духовности, ни адекватности. В этом плане современные попытки ввести в духовных учебных заведениях и на приходах направление физической культуры как возможное и желательное следует понимать как запоздалое, но необходимое. Из-за отсутствия опыта в этом направлении и сформировавшейся характерной атмосферы на приходах эти попытки во многом искусственны и неуклюжи, но без них не будет ни здоровья, ни адекватной социализации.

Совершенно иной уровень сложности наблюдается в других модусах спортивного вопроса: духовном и идеологическом. Данные сегменты проблематики видятся переплетенными и взаимопроницаемыми, отчего сложность возрастает. Очевидно, что для духовного делания спортивные занятия вредны. Уже говорилось, что ухаживание и поддержание в порядке своего тела в условиях спектра аскетических средневековых правил: поста, измождения плоти во имя Христово, молитвенного стояния на камне (столпники) и проч. — является абсурдным.

Сходная ситуация — с идеологией, затрагивающей религиозную сторону. Учение об идеях в их системно-логической, последовательной форме есть производное от культа и веры. В эпоху ослабления влияния религии на умы человечества замещение фундаментальных мировоззренческих констант эмоциональными «кричалками» футбольных фанатов представляется резко отрицательным, не имеющим ни внутреннего смысла, ни глубокого содержания. Получается, что как в духовном, так и идеологическом плане спорт в смысле культурного феномена должен рассматриваться как вредное явление.

Представляется, что к такому сложному вопросу требуется подходить дифференцировано. Какого-то одного ясного решения, например, резко отрицательного, в современных условиях предложить невозможно.

Первое и основное, что следует сказать: образец духовного делания, связанный с конкретными людьми, предполагающий занятия подлинно монашеской жизнью, есть и всегда будет. В древности их называли анахоретами, отшельниками (пусть даже в миру) или монастырскими обителями. Они противоположны (как носители глубоких, веками апробированных традиций) всей мишуре современной социальной жизни и на них следует ориентироваться в главном и незыблемом. У представителей подвижничества предполагается могучая здоровая психика, огромная загруженность практическим и умственным трудом, и им не нужны дополнительные условия психофизических релаксаций типа плавания, бега, зрительских расслаблений у телеэкрана или компьютера. Однако про таких следует помнить — их очень мало, как и должно быть. Великого в этом мире всегда единицы. Это очень важное примечание, поскольку в обывательских представлениях часто происходят неправомерные экстраполяции, примеры которых можно усмотреть в православной русской трактовке постов и самого литургического устава. Очень давно, в связи с неописуемо мощным выбросом экстатически огненного религиозного порыва истовости и желанию занебесно высокого, совершенного, русская народная воля восприняла на себя в полной мере суровость Студийского и Иерусалимского правил богослужения и поста, конкретно — устава. Однако с течением столетий это бремя все сильнее и сильнее давило на становой хребет духовного самосознания народа, все больше трансформируя сущее в формальное. Огромной бедой это обернулось в знаменитой трагедии начала ХХ века. За формальным оказалось до обидного мало реального. Оно было, подтвердилось подлинными примерами христианского мужества и стойкости (новомученики Российские), но в достаточно малом относительно всего народного тела проценте. Вот эту особенность необходимо учитывать, в адекватной мере выстраивая цельную картину современного положения вещей. В ней ¾ православного люда нуждаются в физической терапии, как и все прочее население, и в дополнение к этому они должны быть органично интегрированы в текущую социальную жизнь, но с духовной основой.

На сегодняшний день общество построено по сложившимся психофизическим лекалам. Они давно нормативны, и если встречается агломерация, не принимающая этих правил по мировоззренческим, духовным основаниям, но никак не соответствующая уровню заявленного духовного жития, то она отторгается как несерьезная и во многом безжизненная, музейная, чудаковатая. Сказанное понуждает к пересмотру устоявшихся представлений относительно позиции православного человека к общественным институтам, не несущим откровенной зловредности, по отношению к главной теме православной жизни — спасению.

В итоге наших размышлений получаем ряд наблюдений, которые следует сформулировать в нескольких важных положениях: Русская Православная Церковь в ее социальной стороне не должна дистанцироваться от спорта как культурного феномена, но должна взять его в работу по осмыслению как глобального явления в историческом и современном контекстах жизни. Такое положение обусловлено секулярными веяниями, прочно утвердившимися в сознании человека. Они (веяния) обозначают и способствуют дефициту религиозных, смыслообразующих идей. В свою очередь, образовавшиеся пустоты духовного горизонта человека с необходимостью активно замещаются теми или иными эрзацами духовно-интеллектуального плана. В частности, они заполняются идеологией героики, наиболее адекватно выражающейся в спорте. Отсюда и гигантская спортивная индустрия: громкие имена клубов, производство спортивной атрибутики, поиск и раскручивание звезд, организация турниров.

Понятно, что все это противоположно вере, православию, духовности, и именно поэтому это необходимо смягчать, но осуществление этого возможно только благодаря глубокой и всесторонней компетенции. Есть примеры подобного пути освоения этого ментального пространства. Кульминационные моменты судьбоносных матчей, а подчас и рутина спортивной повседневности, время от времени дарят нам картины настолько глубокой молитвы участников соревнований и зрителей, что отстраненные комментаторы, иногда, роняют удивительные замечания по глубине оценки духовного состояния человека. В эти моменты становится ясно, какое место под небесами занимают все эти страсти. Подобные пути выправления необходимо разрабатывать и постепенно выстраивать подлинную картину идей и предпочтений, с тем, чтобы со временем спорт занял не высшую ступень мировоззренческого олимпа, как это имеет место в настоящий момент («мы не верим в Бога, мы далеки от храма, но мы свято верим в московское "Динамо"»), а подобающую ему роль прикладного, вспомогательного средства.

Существо всей заявленной проблематики — в соотнесении спортивных воспарений с подлинными духовными основаниями. Подлинная беда в том, что в отсутствии религии на центральном месте спорт занял доминирующее положение, не имея внутри себя сколько-нибудь серьезных содержательных смыслов. В этом видится основной корень проблемы: огромная героико-психолого-экономическая пирамида внутри себя не имеет никаких оснований. Христианство должно напомнить о том, что подлинные основания идей героики, служения прекрасной даме, доблести рыцарства, защиты и спасения от опасности слабых и проч. коренятся исключительно в христианском понимании благородства, жертвенности, доблести.

На этих путях видится продвижение социального богословия по столь масштабному вопросу, как современный спорт.

Медведково, сентябрь, 2019