Кирилл (Гундяев), патр. Интервью японским журналистам в преддверии визита в Японию, 4. 09. 2012

ЯПОНИЯ

ИНТЕРВЬЮ ЯПОНСКИМ ЖУРНАЛИСТАМ
В ПРЕДДВЕРИИ ВИЗИТА В ЯПОНИЮ

4. 09. 2012

Телерадиокомпания NHK:

— В этом году исполняется сто лет со дня кончины святого Николая Японского. Каковы цели визита Вашего Святейшества в Японию? Как Ваше Святейшество оценивает жизнь святого Николая Японского? Как Вы думаете, есть ли черты современности в его житии и в чем их смысл, если они есть? Между Россией и Японией, к сожалению, мирный договор пока не подписан. С другой стороны, Президент Владимир Путин имеет большие надежды на развитие русско-японских отношений. Ваше Святейшество, каковы, по Вашему мнению, перспективы русско-японских отношений?

— Сразу начну с конца: я верю в то, что у нас очень хорошие перспективы двусторонних отношений. Мы соседи, живем рядом, многим связаны, и одна из связей — это Православная Церковь. Сто пятьдесят лет назад святитель Николай прибыл на Хоккайдо¹, и с этого началась его замечательная миссия, которая привела к созданию Японской Православной Церкви.

Я хочу особенно отметить, что в то время отношения между Японией и Россией были очень непростыми. На время служения архиепископа Николая выпали тяжелые годы Русско-японской войны. Казалось, что хуже не бывает — две страны находились в состоянии конфликта. Воевали не на бумаге — стреляли друг в друга. Архиепископ Николай, живя в Японии, вошел в жизнь японского народа. Его никто не воспринимал как представителя враждебной державы. Он был реальным послом, который проявлял уважение и любовь ко всем японцам, несмотря на тяжелый и опасный политический контекст.

Это свидетельствует о том, что у религиозных связей между народами есть очень большой потенциал. Политики действуют с точки зрения

¹ Второй по величине остров Японии.

620

политического прагматизма. Экономисты, бизнесмены руководствуются соображениями прибыли, выгоды. А связи на духовном и культурном уровне осуществляются на уровне человеческого сердца, и поэтому настоящее примирение между народами может быть обеспечено при активном участии религии.

Я придаю своему визиту большое значение. Во-первых, потому, что это даст мне возможность помолиться вместе с японским православным народом, вспомнить замечательного человека, святого, который всю свою жизнь посвятил этой стране, отождествил себя с японцами и принес им православную веру.

Во-вторых, я смогу посетить места, которые для нас в России связаны с жизнью архиепископа Николая. Мое путешествие начнется с Хакодате¹— я приеду на Хоккайдо и пройду путем архиепископа Николая.

Кроме того, я намереваюсь быть в Сендае² — там, где японский народ принял на себя удар водной стихии. Вы знаете, что было разрушено несколько православных храмов. Сендай является центром ВосточноЯпонской епархии Православной Церкви в Японии, и я хотел бы еще раз выразить свою поддержку японскому народу, помолиться вместе с верующими, вспомнить о жертвах, поддержать тех, кто потерял родных и близких.

Полагаю, что у меня будут встречи с представителями властей на Хоккайдо и в Сендае. Также я ожидаю встречи с Его Величеством Императором Японии. В 2000 году мой предшественник встречался с Императором Японии, и это вызвало весьма положительную реакцию во всем мире, особенно в России. Я хотел бы встретиться с этим замечательным человеком, который вносит такой большой вклад в установление дружественных отношений между народами.

— В России, так же как и в Японии, по Конституции Церковь отделена от государства. В то же время очевидно, что Русская Православная Церковь оказывает большое влияние на политику Президента Владимира Путина. Церковь во времена Российской империи была государственной религией. Затем, во времена СССР, она испытывала гонения со стороны атеистического государства. Имея за плечами такую сложную историю, как Русская Православная Церковь в настоящее время определяет

¹ Центральный город Японии на юго-западной оконечности о. Хоккайдо.

² Город в Японии, административный центр префектуры Мияги.

621

свои отношения с государством? В чем, по мнению Церкви, заключается ее политическая и общественная ответственность как самой большой религиозной общины России?

— История Русской Православной Церкви очень драматична. До революции, в имперское время, она была включена — помимо своей воли, практически силой — в государственный аппарат и стала его частью. Главой Церкви был император, и все решения, которые принимались от имени Церкви, на самом деле принимались государственной властью. Статус государственной Церкви, при активном участии власти в ее управлении, нанес ей очень большой вред. Даже факт революции можно связать с тем, что в то время у Церкви не было возможности свободно обращаться к своему народу, говорить правду о политическом и экономическом положении, обращаться со словами примирения, поддержки, — это было запрещено. От имени Церкви говорил царь.

После революции Церковь была практически уничтожена. Десятки тысяч священников, епископов, монахов, монахинь, сотни тысяч верующих людей были репрессированы, а затем большей частью расстреляны. Их вина заключалась только в одном — они не соответствовали тем идеологическим стандартам, которые были установлены новой властью. Они были идеологически враждебны режиму. Такого страдания не переживала ни одна религиозная община в мире — речь шла практически о геноциде, об уничтожении православных людей в России, в бывшем Советском Союзе.

Когда Россия, так же как Украина, Беларусь, другие страны, стала свободным государством, мы поняли, что наступило то время, когда можно выстроить правильную модель отношений между Церковью и государством. Мы ясно осознавали, что не должно быть ни сращивания с государством, ни огосударствления Церкви, потому что потеря свободы в принятии решений снижает возможность влияния Церкви на жизнь общества. Мы выработали основы наших взаимоотношений с властью, которые предполагают их автономию, взаимное невмешательство в дела друг друга. Церковь свободна говорить от своего лица вне зависимости от позиции государства. По многим вопросам мнения у нас совпадают, но есть и такие проблемы, где наши взгляды сочетаются не в полной мере, а иногда совсем не сходятся. Так, недавно я обратился с просьбой внести в законодательство целый ряд положений, касающихся защиты семьи, детства, связанных с абортами, и мои

622

просьбы были услышаны не в полной мере. Поэтому, когда говорят о том, что Церковь в России тесно соединена с государством, — это неправда, этого не существует.

А что существует? Есть сотрудничество по целому ряду вопросов как на центральном, федеральном уровне, так и на местах. Мы сотрудничаем в деле восстановления культурных памятников, в области нравственного воспитания подрастающего поколения, на ниве культуры. Сейчас особенно важна наша общая социальная работа. Развиваются те направления, которые Церковь считает возможным включить в сферу церковно-государственного взаимодействия.

Мы не ставим своей целью влиять на политику власти. Но мы обращаемся к народу, к руководителям страны с нашей проповедью. Мы несем людям определенные ценности и настаиваем на том, что в основе всякой политики должно быть нравственное начало. Иначе она не принесет пользы ни государственным деятелям, ни простым людям. Поэтому влияние Церкви на политическую жизнь духовное, но не политическое.

В свое время, когда пал Советский Союз, нам активно предлагали войти в политику. Тогда наше общество искало альтернативу коммунистической партии, но ее не было, потому что не было других партий. К Церкви обратились с просьбой направить своих представителей в парламент, больше того — выдвинуть своего кандидата на пост Президента. Мы отвергли эти предложения, хотя нас нередко критиковали, утверждая, что в трудный момент истории мы бросили свой народ и не принимаем на себя политической ответственности. Но мы сказали, что не можем, исходя из своих убеждений, взять на себя подобные обязательства.

Церковь не является политической организацией. Но оказывая нравственное влияние на общественные и личные отношения, она косвенно влияет на политику, на социальную жизнь. Есть даже разработанные Церковью нравственные правила ведения бизнеса, которые мы активно пропагандируем, потому что считаем, что в ходе ведения хозяйственной деятельности недопустимо умножать неправду, совершать преступления. Церковь имеет отношение ко всем сферам общественной жизни, но она не ставит цели достичь каких-то привилегий, расширить свое влияние — она стремится нести людям слово христианской правды, основываясь на Евангелии. Вот это наша позиция.

623

Наши недоброжелатели нередко рассказывают сказки, которые усваиваются во всем мире, ведь штампы воспринимаются очень легко, над ними не нужно думать. Вам предлагают клише — Церковь в России срослась с государством. Люди повторяют это, говорят, что Церковь влияет на Путина. Дай Бог, возможно Церковь и воздействует на личность с христианской точки зрения — не знаю, никогда не замерял степень этого влияния. Мы хотим обращаться ко всем — и к государственным деятелям, и к простым людям, чтобы нравственное начало, которое мы проповедуем, усваивалось сознанием народа.

— В постиндустриальном мире из-за информатизации развивается унификация общества. На базе Интернета распространяются социальные сети, граждане стремятся сами стать источником информации. С другой стороны, в глобальном информационном обществе Америка, используя свою силу в компьютерных программах, старается расширить влияние на весь мир. Традиционные системы ценностей столкнулись с новым испытанием под названием «приход общества информатизации», когда стирается грань между добром и злом. Как Русская Православная Церковь собирается противостоять этому? В чем будут заключаться русские национальные ценности и смогут ли они сохраниться в обществе информатизации?

— Если говорить о том, что сегодня происходит в информационном пространстве, то следует отметить главную опасность для человеческой личности, которая заключается в потере способности различать добро и зло. То, что сейчас происходит, не свалилось на нас в последние годы. Это подготовлено общественным развитием в течение 200-300 лет. Но в XX веке появилось направление, которое философы назвали постмодерном, — это отказ от объективной истины. Постмодерн переносит ответственность на личность человека, которая при таком подходе является началом и концом в выработке критерия различения добра и зла. Сам человек, и никто другой, определяет, что хорошо, а что плохо, у каждого свое понимание добра и зла. Нет объективного понятия добра, а значит, нет и объективного понятия о нравственности.

К чему же привел этот подход? Он привел к тому, что традиционные связи, например, в семье разрушаются. Сегодня люди с легкостью относятся к разводам, это считается совершенно нормальным. Пропагандируются гомосексуальные контакты, которые ставятся на один уровень с традиционным браком. Понятие нравственной чистоты, порядочности

624

утрачено. Особенно большой урон нанесла сексуальная революция 60-х годов прошлого века — сегодня мы видим к чему она привела в сознании нового поколения.

Мы стоим перед трагедией разрушения нравственных основ существования общества, которое сегодня объединяет людей только на основе права. Один тип поведения разрешен законодательством, другой нет. Но хорошо известно, что люди законов почти не знают — они живут по совести, согласно своим убеждениям. Если человек действует так, как будто ему все позволено и он сам определяет, что хорошо, а что плохо, то мы приходим к тому, что можно назвать атомизацией общества, — к очень высокому уровню отчуждения людей друг от друга. Нет общей нравственной платформы.

Приведу вам пример. Ваша страна, как и наша, проходила через войны. Когда нужно защищать Родину, что заставляет людей взять в руки оружие и идти, чтобы принести себя в жертву? Закон? Вовсе нет. Нравственное чувство. Ты защищаешь свой дом, свой народ, своих близких. В экстремальных ситуациях духовное состояние общества является решающим.

Позвольте мне также сказать о трагедии, связанной с цунами в Японии. Мы восхищаемся тем, как японский народ откликнулся на эту катастрофу, явил миру высокий уровень солидарности, взаимной поддержки. Не законы определяли в тот момент поведение людей, а совесть: «Так надо поступить!» То, с чем мы сегодня сталкиваемся в информационном пространстве, разрушает понятие совести, потому что каждый живет по своему разумению. Однако общество нежизнеспособно, если оно уничтожает нравственную основу собственного бытия.

Поэтому мы не хотим уходить и не уйдем из информационного пространства. Мы сознаем, что находимся там в меньшинстве, что у нас нет таких больших денег, как у тех, кто предлагает иной образ мысли и другое устроение жизни. Но мы глубоко убеждены в том, что Церковь должна настаивать на необходимости иметь абсолютный критерий различения добра и зла, проистекающий из нравственной традиции.

Проблематика нравственности невозможна без темы Бога. Нас убеждают в том, что мораль является производной от эволюции человека, зависит от степени развития общества. Но почему убийство — злодеяние и в Японии, и в России, и в Африке? Почему обман и ложь — это преступление вне зависимости от исторического и культурного контекста?

625

Потому что эти грехи противоречат глубинной природе человека. Значит, существует некий абсолютный критерий нравственности, который жив в каждом народе и в каждую эпоху. Сегодня задача Церкви, культуры, всех людей, которые осознают опасность происходящего, — содействовать сохранению абсолютных критериев различения добра и зла, а значит, нравственного начала в жизни людей.

Я не вижу более важной цели. Я не могу сравнить эту миссию ни с какой другой — ни с политической, ни с экономической, ни с научными открытиями. От того, как мы ответим на этот вопрос, зависит, будет существовать человечество или нет. Потому что если зло воспринимать как добро, оно разрушит и человеческую личность, и общество, и цивилизацию. Соприкасаясь с современным информационным пространством, мы видим эти риски. Я глубоко убежден: настало время, когда мы должны усиливать взаимодействие всех, кто осознаёт наличие таких опасностей и готов бороться за наше общее будущее. Все свои поездки и за границу, и по России я связываю с надеждой найти таких людей. К счастью, сделать это просто, потому что их большинство. Везде — и в Японии, и в России, и в Африке, и в Америке их большинство, ведь если бы все утратили совесть и нравственное начало, мира бы уже не существовало. Поэтому я выступаю за солидарность тех, кто понимает важность сохранения моральных законов в жизни человеческого сообщества.

Информационное агентство «Киодо Цусин»:

— Ваша поездка в город Сендай, пострадавший во время прошлогоднего Великого восточно-японского землетрясения, запланирована как очень важное мероприятие. Однако нам хотелось бы узнать, каким будет посыл, месседж Святейшего Патриарха Московского и всея Руси не только жителям префектуры Мияги, но и всем пострадавшим от землетрясения японцам.

— Эта трагедия удивительным образом затронула русских людей. Многие восприняли ее как свою собственную, хотя она произошла за тысячи километров от них. Тогда мы в нашей Церкви решили собирать средства, чтобы помочь пострадавшим. Мы решили обратиться не к промышленным корпорациям или банкам, а к самым простым людям, многие из которых имеют очень небольшой достаток, и попросили их передать нашим японским братьям и сестрам то, что они смогут.

626

Мы собрали сумму в полтора миллиона американских долларов. Может быть, это не очень большие деньги, но их можно назвать лептой вдовицы. Есть такой образ в Евангелии: женщина пожертвовала Богу самую малость, но это было все, что она имела (Лк. 21, 2-4). Конечно, наши люди не отдали последнего, но они от своих скромных доходов передали в Японию сколько могли. Когда один человек делает другому добро, это отражается на состоянии его души и соединяет людей. Попробуйте сделать кому-то благодеяние — этот человек уже не уйдет из вашей памяти, он станет вам близким. Потому эта акция, несомненно, сблизила россиян с японцами, через соучастие в страдании вашего народа мы стали ближе друг к другу.

Как только произошла катастрофа, я обратил призыв к нашим людям, одновременно выражая свои соболезнования японскому народу. Наблюдая за тем, как вы боролись со стихией, многие в России убедились в том, что японцы умеют встречать беду солидарно, очень дисциплинированно, поддерживают друг друга. Это было хорошим примером для всего мира.

Поэтому образ Японии, нравственный образ народа, прошедшего через страдание, стал явственно зримым для многих людей, живущих на нашей планете, в том числе для россиян, о чем я лично могу свидетельствовать.

— Недавний визит Святейшего Патриарха Московского и всея Руси в Польшу называют еще одним шагом к примирению Православия и католицизма. В чем будет состоять значение этого примирения для всего религиозного мира?

— То, что произошло в Польше¹, имеет отношение к контактам между православными и католиками, но важнее всего было совместное послание Православной и Католической Церквей, адресованное народам Польши и России. Вы, наверное, знаете, что в Европе нет двух других народов, на современное состояние отношений между которыми так сильно воздействовало бы прошлое. То, что происходило на протяжении веков между Россией и Польшей (а было много тяжелого), до сих пор влияет на состояние людей, на их сознание

¹ 17 августа 2012 г. Святейший Патриарх Кирилл и глава Конференции польских епископов архиеп. Юзеф Михалик († 2016), митр. Перемышльский, подписали совместное «Послание народам России и Польши» с призывом к диалогу и взаимопониманию.

627

и отношение друг к другу. Каждая из сторон пытается подвести итог в свою пользу, утверждая: «Мы больше пострадали от соседей, были более справедливыми, чем они». Это делают как в Польше, так и в России. Поскольку история так сильно затрагивает умы наших современников, возникла мысль, что кто-то должен сделать первый шаг к подлинному примирению. А лучше сделать шаг навстречу друг другу сообща.

Мы договорились с представителями Католической Церкви, что вместе попытаемся сказать друг другу «прости». Это очень непросто, если люди убеждены, что историческая правда за ними. Никто из политиков, из представителей бизнес-сообщества и деятелей культуры пока не смог предпринять шагов, чтобы дать народам возможность простить друг друга.

Две наши Церкви — Католическая Церковь Польши и Русская Православная Церковь — вступили в диалог три года назад. Все это время мы готовили документ. Это была трудная, но вместе с тем благородная работа, которая создавала очень хорошую атмосферу. Мы написали текст, суть которого в следующем: пусть историки занимаются историей, но раны прошлого не должны кровоточить сегодня. Пора строить новую жизнь на том основании, что мы просим друг у друга прощения и прощаем друг друга. Призыв к примирению никто, кроме Церквей, обратить не мог, потому что Католическая Церковь Польши и Русская Православная Церковь являются Церквами большинства, а это послание работает на будущее наших народов. Мы очень хотели бы, чтобы началась новая эпоха в отношениях между двумя странами-соседями, в течение тысячелетия живущими рядом.

Что же касается связей с Католической Церковью, то сегодня у нас много общих точек зрения на вопросы, которые беспокоят людей: семья, брак, рождение детей, биоэтика, защита христианских ценностей в Европе. К сожалению, христиане становятся гонимым, притесняемым меньшинством. Появилось такое понятие, как христианофобия. Нашу религию вытесняют из общественной жизни. Это происходит в разных странах, и сегодня мы вместе отстаиваем необходимость сохранения христианских ценностей и в обществе, и в современной культуре. Мы будем поддерживать диалог, и я не исключаю возможности встречи в будущем с Папой Римским. Но мы должны пройти немалый путь для того, чтобы эта встреча стала возможной.

628

Общенациональная газета «Иомиури»:

— Ваше Святейшество, разрешите, пожалуйста, такой вопрос. Активно развиваясь экономически и усиливаясь политически, Россия расширяет свое культурное влияние в мире. Какую роль играет Русская Православная Церковь в этом процессе? Насколько активно происходит ее взаимодействие с Православными Церквами других стран, например Греческой и Сербской? Оказывает ли она помощь в реставрации храмов, восстановлении святынь в этих странах?

— Русская Церковь включает в себя православных верующих, которые живут в Российской Федерации, Украине, Беларуси, Молдове, Эстонии, Латвии, Литве, Казахстане и в среднеазиатских республиках бывшего Советского Союза. Кроме того, у нас очень большая диаспора — несколько миллионов человек, проживающих во всем мире. Для всех них мы несем свое пастырское служение.

Если говорить о диаспоре, то сейчас мы строим храмы, открываем школы, участвуем совместно с государством в культурной работе, помогая людям изучать русский язык. Во многих случаях мы способствуем эмигрантам интегрироваться в то общество, в котором они живут. Наш подход заключается в следующем — мы против ассимиляции, против того, чтобы русские, живущие в Америке, Германии или еще где-то, переставали быть русскими людьми. Мы хотим, чтобы они оставались носителями языка, православными. Но мы выступаем за то, чтобы они умели работать и жить в новых условиях, знали законы и были готовы их соблюдать, находили работу и работали по специальности. Нередко врач за рубежом не может работать медиком, многие другие работники, к сожалению, тоже не воспринимаются местным обществом как достаточно квалифицированные. Другими словами, мы стараемся заботиться о жизни наших людей в диаспоре.

Мы не связываем напрямую эту работу с усилением роли Российской Федерации в международных отношениях, потому что мы не политики. Мы занимаемся человеческими душами, сознанием людей, культурой. Мы не опускали руки даже в трудное время, когда жили в Советском Союзе, а сейчас, в условиях свободы, трудимся, может быть, более эффективно и в больших масштабах.

Что же касается взаимоотношений с другими Православными Церквами, так было всегда. Даже во время Второй мировой войны мы

629

поддерживали отношения с православными на Востоке, а сразу после ее окончания Патриарх Алексий I, мой предшественник, посетил с визитом ближневосточные Патриархаты. Мы всегда активно взаимодействовали с Поместными Православными Церквами и продолжаем эту работу сейчас. Когда где-то беда, мы стараемся прийти на помощь.

Сейчас очень страдает Сербская Церковь, особенно в Косове, — от разрушения христианских памятников, храмов, монастырей. Сербы живут во враждебном окружении, нередко рискуя своей жизнью. Поэтому мы стремимся поддержать их, собираем средства для восстановления храмов, для строительства семинарии в Косове. Есть целый ряд социальных проектов, один, например, называется «Народная кухня» — мы кормим людей, которые в этом нуждаются. Мы солидарны с православными людьми, которым трудно жить, даже если они находятся далеко от России.

То же самое я хочу сказать и о Греции. Это европейская страна, бывшая до недавнего времени благополучной, но сейчас она переживает тяжелейший кризис. Несмотря на то, что в Греции есть и богатые, и люди среднего достатка, очень многие там стали нищими. Греческая Православная Церковь кормит несчастных, бездомных людей, которые потеряли всё. Мы собираем средства, чтобы поддержать Греческую Церковь в оказании помощи обездоленным.

— В последнее время в средствах массовой информации часто говорят о клерикализации государства. Как Вы относитесь к подобным высказываниям? Насколько глубоким должно быть взаимное влияние Церкви и государственной власти в России?

— Я уже высказался на эту тему, но хотел бы добавить, что клерикализация российского общества — это миф, который не имеет под собой оснований, не опирается ни на один факт. Вы читаете в российской прессе о «клерикализации» или о «сращивании Церкви и власти», но вам никто и никогда не приведет тому реального подтверждения. Клерикализация в прямом смысле слова — это политическое влияние духовенства на ситуацию в стране, это власть духовенства. Нет примеров политического влияния Патриарха, епископов или духовенства на власть.

Православная Церковь за последние двадцать лет была достаточно успешна в своей миссии. Мы начали с того, что большинство людей не верили в Бога, они воспитывались атеистами в Советском Союзе.

630

Процент верующих был очень невысок. За эти двадцать лет ситуация коренным образом изменилась. Сегодня принимают Крещение до 80 % населения России, 65 % заявляют о своей связи с Церковью, больше 40 % посещают храм по крайней мере один или два раза в год. Увеличилось количество верующих, которые приходят в храм каждую неделю. Кроме пожилых людей, которые были в Церкви в подавляющем большинстве еще 15-20 лет назад, у нас сегодня много молодежи, людей среднего возраста. Среди них — представители власти, министры, генералы, люди самых разных профессий. Разве это плохо? Они стали православными, вернулись к вере своих отцов. Если министр, премьер-министр или даже президент приходит в храм, если он верующий, разве это свидетельствует о клерикализации? Если у духовенства есть возможность обсуждать с такими людьми какие-то жизненные проблемы, оставаясь при этом на своих позициях, разве это пример сращивания с властью?

Иногда нам говорят: «Вы приходите в армию и встречаетесь там с военнослужащими». Но это происходит во многих странах мира. В Соединенных Штатах священники участвуют в военных действиях, но не с оружием в руках, а вдохновляя свою армию. Сегодня капелланы служат в Афганистане, в других странах, в самой Америке. То же самое происходит в странах Европы. Но в Русской Церкви, в российской армии капелланов до сих пор нет. Мы не можем сдвинуть этот вопрос с мертвой точки, нас обвиняют в том, что мы занимаемся клерикализацией.

Так и по всем другим вопросам. Происходит подмена понятий: есть успехи миссии Русской Православной Церкви, которым общество должно было бы аплодировать, признавая, что мы сделали невероятное за двадцать лет, а вместо этого на нас сыплются обвинения. Речь идет не о клерикализации, а об усилении духовного влияния на жизнь нашего народа и общества. Так ведь это наша задача! Мы обязаны и будем ее выполнять. Я очень прошу вас развеять этот миф по крайней мере в Японии.

631