Кирилл (Гундяев), патр. Выступление на встрече с общественностью г. Одессы, 22.07.2010

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ВСТРЕЧЕ
С ОБЩЕСТВЕННОСТЬЮ г. ОДЕССЫ

22.07.2010

Для меня большая честь обратиться к общественности Одессы и к представителям других городов и весей Украины в этом историческом зале одного из самых лучших театров в Европе.

Я очень рад посетить Одессу. Это действительно уникальный город, сформированный культурой разных народов; в его жизни присутствуют элементы украинской, русской, еврейской, греческой, молдавской культур. Но удивительно, что при этом Одесса не кажется эклектичным городом. Совершенно очевидно, что архитектурно она не выдержана в одном стиле, что были различные влияния, сформировавшие архитектурный и культурный облик Одессы, но все эти элементы находятся в некоей гармонии, в некоей уравновешенности. Город имеет свое лицо.

Одесса — портовый город, а что такое порт? Это место, куда люди приезжают, привозят свои грузы или, напротив, откуда уезжают и увозят грузы. Порт — это символ открытости, некая дверь, которая всегда открыта. Это накладывает отпечаток как на город, так и на его жителей. Здесь совершенно особая одесская атмосфера, и ее ощущает каждый, кто посещает этот город. И может быть, именно в Одессе следует поговорить о соотношении национального и универсального, местного и вселенского, временного и вечного.

Я хотел бы предложить вам некоторые размышления на эту тему, потому что мне приходится часто задумываться о соотношении между этими реальностями. Более того, совершенно очевидно, что границы между национальным и универсальным, местным и вселенским, временным и вечным очень часто отмечены конфликтами; очень часто это не мирные границы, очень часто попытки определить соотношение этих реальностей разделяют людей, приводят в действие различные силы, разрушающие человеческие судьбы, провоцируют в том числе и кровавые конфликты. От того, как люди решают задачи, связанные с соотношением данных компонентов, во многом зависит их благополучие, устройство общества, а в нашем глобализирующемся мире от этого, может быть, зависит и будущее всей человеческой цивилизации.

534

Но вернемся к Одессе. Это многокультурный город, и здесь представлены различные конфессии, но вместе с тем стержневая основа Одессы, при всей ее многокультурности, берет начало в мощном культурном слое, уходящем в русскую старину, в Киевскую Русь.

Когда мы говорим о соотношении универсального и национального, возникает вопрос о том, предполагает ли такое человеческое общежитие наличие некоей базисной основы общего бытия, есть ли в этом национальном фундаменте какая-то несущая конструкция? Я глубоко убежден в том, что любое многообразие должно опираться на общий фундамент, на некую общую скалу, несущую конструкцию, которая поддерживала бы жизнь многих людей, имеющих разные взгляды и разные убеждения. И если мы говорим, что Одесса имеет опору в великой традиции Киевской Руси, мы имеем в виду то, что определяло облик нашего народа на протяжении столетий: духовную традицию, традицию Православия.

Мне кажется, что Православие и является такой несущей конструкцией. Кто-то, кто не принадлежит к Православной Церкви, может спросить: «Ну как же так? Вот я, допустим, иудей, какое отношение ко мне имеет Православие?» Или об этом спросит мусульманин. Неверующий человек, воспитанный в годы атеизма, тоже с удивлением скажет: «При чем тут Православие? О чем таком Патриарх говорит? Если уж культура многонациональная, если существует многонациональная реальность, то и опоры у нее разные». Однако даже в самом многонациональном обществе никогда не бывает абсолютного равенства с точки зрения удельного веса той или иной культуры. В любом обществе, даже в том, которое конституционно, законодательно провозглашает себя многонациональным, всегда присутствует доминирующая культура. Если, допустим, кто-то скажет, что в Соединенных Штатах этого нет, то я легко опровергну его доводы, поскольку там доминирующей является англо-саксонская культура — и в сфере мышления, и в сфере дискуссии, научного поиска, межличностных и общественных отношений. Если вы приедете в Нью-Йорк, то увидите там еврейский НьюЙорк, итальянский Нью-Йорк, китайский Нью-Йорк, однако при этом сохраняется англосаксонская культурная доминанта.

Если говорить о многокультурном, многонациональном мире не только Одессы, но и — шире — стран, которые мы сегодня представляем, то следует отметить, что такой культурной доминантой, главной

535

опорой, несущей конструкцией является культура, сформированная православной верой. Я не говорю о том, что институционально это сформировала Церковь, но это сформировано христианской этикой, которая в нашей православной традиции приобрела особые акценты, которые в свою очередь и отличают образ православного христианина от других образов и моделей поведения людей, которые тоже, может быть, связывают себя с христианской моралью. Другими словами, это наша самобытная христианская православная мораль. Она формировала систему ценностей нашего народа, его мироощущение. Она формировала способы межличностных и общественных отношений и определяла формы этих отношений. И вне зависимости от того, является человек православным или нет, является он русским, украинцем или принадлежит к другим национальностям, но, находясь в данном культурном контексте, он оказывается под влиянием этой огромной духовной силы.

Я как-то общался с российскими баптистами, мы с ними беседовали об одном, о другом, о третьем. Потом я не выдержал и говорю: «Слушайте, братья. Вы какие-то уж больно православные баптисты. Ведь вы обо всем говорите, как мы, православные». Один из них сказал: «А как же может быть иначе? Мы же в православной стране». И это действительно так. Баптисты остаются баптистами, у них своя доктрина, свое протестантское богословие, но они не могут исключить себя из этого общего потока исторической жизни. И поэтому очень многое, что сегодня разделяет нас, православных, с протестантским миром, так же разделяет с протестантским миром и баптистов, живущих в православной среде.

Как же получилось, что в этой мощной православной духовной культурной традиции, которая исходит из Киевской Руси, сформировалось такое многонациональное и многокультурное сообщество? Ответ на этот вопрос помогает очень многое понять. Вопреки политике и позиции сильных мира сего — как в прошлом, так, может быть, и в настоящем, — вопреки конкретным политическим заказам и разнообразным влияниям, которые оказываются на наш общий духовный мир, он продолжает существовать, обеспечивая мирную жизнь людей разных национальностей и религий. Это происходит потому, что главная ценность Православия, главная идея, которую предла-

536

гает православный мир в области этики, это доброта, незлобивость, отзывчивость и жертвенность.

Иногда, сравнивая нас, православных людей, с представителями других религий, с представителями меньшинств, говорят: «Вы какието непутевые, неорганизованные, не настойчивые. Вот посмотрите, как это меньшинство борется за свои права, какие они целеустремленные, как хорошо организованы. А у вас так не получается, вы какие-то слабые, неумелые, не очень удачные». Наверное, так и воспринимается наш национальный духовный и этический идеал теми, кто не понимает глубины того, что означает православный христианский образ жизни. Но скажите, пожалуйста, с какими людьми нам обычно бывает легко общаться в быту? Не будем воспарять и говорить об обществах, о государствах... И разве отзывчивый, незлобивый, добрый, жертвенный человек, который находится рядом, не вызывает у нас желания общаться с ним? Если, например, люди видят подобные качества в муже или в жене, то они становятся любящими супругами, происходит их сближение, соединение людей в одно целое. Нам приятно, когда мы видим рядом хорошего человека. А хороший человек — это тот, который нам не очень мешает, который не очень давит на нас, который всегда готов поделиться с нами.

Вообще, сама идея «отдавать» противоестественна с точки зрения нерелигиозного подхода к жизни: «Как это отдавать?! Ведь один раз живем! Надо брать от жизни все! Нужно добиваться своей цели, и, если какой-то человек стоит на пути, надо его убрать!»... Однако если мы учимся отдавать, то становимся притягательными для других.

Почему часто имперские центры теряли свою империю? Да потому, что переставали быть притягательными. Когда центр теряет притягательность, от него все отворачиваются. Идут же только к тому, кто отдает, кто разделяет свои ресурсы в прямом и переносном смысле этого слова, кто живет жизнью другого человека. Это азбука жизни, азбука человеческого счастья.

Многонациональные конструкции, которые базируются на несущей опоре всей нашей исторической жизни, оказались жизнеспособными потому, что эта несущая опора была правильной. И всякий раз, когда наше национальное, народное самосознание, нашу веру, нашу мораль пытались переформатировать — либо под влиянием

537

рациональных идей, которые обычно были импортированы, либо посредством власти и силы, — тогда все и разрушалось.

В нашем национальном бытии заключена не слабость, как это представляется многим сторонним наблюдателям, а сила. Вспомним образы святых угодников Божиих — разве увидим мы там нахрапистость, желание подмять все под себя, обокрасть человека, эксплуатировать его во имя достижения собственных целей?! Нет, мы находим в них прямо противоположное: человек отдает себя другому, и тогда союз этих людей несокрушим.

Межнациональная, межрелигиозная гармония — это задача универсальная, а не местная, жить вместе в мире, раздираемом противоречиями, военными конфликтами, очень трудно. Особенно это актуально сейчас, в эпоху глобализации. Мир становится тесным, мы все живем словно в одной квартире. Если человечество не научится жить так, чтобы все нуждались друг в друге, если закон любви не будет положен в основу человеческого общежития, никакие человеческие законы не удержат людей вместе. И в глобальном мире это может обернуться страшной катастрофой.

Но как нужно устраивать отношения с другими, как нужно строить отношения между нациями, народами, государствами, отдельными людьми? Сегодня есть два «светских» ответа. На мой взгляд, оба ошибочны и даже опасны. Первый из них — это национализм. Национализм как явление существует в любой стране — всегда есть люди, которые считают, что благо своего собственного народа нужно созидать, ни перед чем не останавливаясь, и, даже если оно повлечет за собой страдания других, это не играет никакой роли. Вот почему национальная идентичность, в основе которой лежат идеи национализма, никогда не бывает прочной: если вы строите свое благополучие на неблагополучии другого, если вы работаете не «за», а «против», если вы дружите с другими только для того, чтобы «дружить против врага», вы умножаете зло, умножаете ту негативную энергетику, которая будет в первую очередь губить сам народ, превращая его в монстра, опасного для других.

То, что было возможно в прошлом, когда люди жили изолированно в своих национальных, культурных «гетто», становится совершенно невозможным в нынешнюю эпоху, потому что такого рода мировосприятие является действительно нежизнеспособным. Очень

538

опасно и то, что люди, которые придерживаются такой модели устроения национальной жизни, всегда нуждаются в том, чтобы создавать образ врага, потому что если в основе формирования национальной идентичности лежит идея противостояния (не «за», а «против»), то всегда нужен противник, в борьбе с которым эта идентичность и должна развиваться. Ну, а здесь все способы хороши: можно создавать образ врага, приписывая людям то, чего они никогда не говорили и не делали, или искажая факты так, что они никак не соответствуют ни логике фактов, ни намерениям людей, которые участвовали в тех или иных событиях; можно просто все извращать, чтобы создавать образ врага, таким образом замыкая людей в узкие этнические рамки. Я думаю, что это не только нежизнеспособный, но и очень опасный подход, и не только для отношений между разными национальностями, религиями, странами, но и для отношений внутри самой общины, если она начинает управляться подобной радикальной националистической идеей.

Есть и другая «светская» идея, которая стала уже популярной в некоторых странах. Более того, она поддерживается законодательно, и некоторые видят в ней модель будущего устроения общества. В чем же заключается эта идея? Построение мультикультурного общества предлагается осуществлять на нерелигиозной основе. Известно, что религия социологически является очень важной стороной самоидентификации личности, национальной общины и общества. А сторонники такого мультикультурализма говорят, что для того, чтобы создать атмосферу, благоприятную для всех культур, нужно религиозный фактор сделать «невидимым», то есть изъять его из общества и перенести в сферу домашнего быта, в личное пространство человека, чтобы сам этот фактор не беспокоил тех, кто к нему не имеет отношения.

И сегодня мы являемся свидетелями опаснейшей тенденции, которая иногда приводит к курьезам, а иногда к трагедиям. Представьте себе, для того, чтобы не обидеть мусульман, в некоторых западноевропейских странах сейчас запрещают ставить елки и убирать их рождественскими украшениями. И когда люди обращаются к властям этих стран и спрашивают: «Почему же вы запрещаете ставить елку?» — ответ такой: «Мы не можем обижать людей, которые к христианской традиции не имеют отношения».

539

Удивительно: в одной из могущественных западных стран запрещали ставить елку в одном конкретном месте, ссылаясь на многорелигиозность, — а мэр Иерусалима из средств городского бюджета устанавливал елки для христиан. Я спросил однажды одного мусульманина из Западной Европы: «Скажите, пожалуйста, Вас шокирует или обижает празднование Рождества Христова?» Мой вопрос был вызван тем, что сейчас слово «Christmas», по-английски означающее «Рождество», изгоняется из обихода, и в некоторых странах вместо слова «Christmas» используют непонятное, таинственное слово «Xmas». При этом людям объясняют, что нельзя говорить «Рождество», чтобы не обидеть мусульман или еще кого-нибудь. Когда же я спрашиваю у мусульман, причем правоверных, обижает ли их, что христиане празднуют Рождество, то получаю ответ: «Нас очень расстроило бы, если бы христиане его не праздновали».

Так что же происходит? Европейский суд принимает решение о том, что в итальянской школе нельзя помещать распятие¹, хотя абсолютное большинство детей принадлежат к Католической Церкви, являются христианами. Я очень рад, что целый ряд европейских стран выступили в поддержку Италии. Я благодарю, в частности, Блаженнейшего митрополита Киевского и всея Украины Владимира, который тоже обратился с соответствующим письмом в поддержку этой традиции. Как я уже говорил, выступая перед украинскими журналистами, сегодня предлагают вынести распятие из класса, а завтра предложат спилить кресты с куполов и шпилей — через это мы уже проходили.

Надо понимать, что построение мультинационального, многорелигиозного общества, из которого будет изъят религиозный компонент, означает формирование общества атеистического, безрелигиозного, которое будет готово лишь мириться с фактом существования религии среди недостаточно просвещенных своих членов. Еще раз хочу сказать, что мы через все это проходили. Нельзя пытаться сбалансировать межрелигиозные, межкультурные отношения путем отказа от религиозного наследия. К чему это приводит, мы знаем: вместе с исключением религии из жизни общества исключается нравственная составляющая, люди часто теряют человеческий облик. Достаточно

¹ См. примеч. на с. 460.

540

включить телевизор и посмотреть предлагаемые зрителям фильмы. Становится страшно, потому что с экрана на тебя смотрят герои, потерявшие человеческое обличье. И мы понимаем, что если люди теряют способность отличать добро от зла, если они теряют внутренний стержень, то перестают быть людьми. А в обществе киборгов может произойти все что угодно и к разрушению общественного мира может привести любой повод, в том числе и ложно понимаемые религиозные причины.

И мы уже сейчас видим, как построение многокультурного безбожного мира провоцирует религиозный фанатизм. К таким фанатикам относятся с порицанием, на них смотрят как на общественно опасные элементы, а они говорят: «Мы защищаем свою веру. Мы не хотим жить в этом обществе, мы с ним не согласны, мы формируем свою общину. И для ее защиты мы пойдем на все: у нас есть бутылки с зажигательной смесью, мы сожжем все ваши автомобили, разобьем витрины, вам мало не покажется». И ведь это происходит не в средневековье — это происходит в современных цивилизованных странах, которые пытаются сбалансировать культуры и религиозные традиции, отказываясь от присутствия религии, веры в общественной жизни людей.

Я спрашиваю самого себя и весь мир: есть ли способ гармонизации всех этих противоречий? И отвечаю: да, есть. Для этого совсем не надо идеализировать нашу историю. В истории было всякое, но в ней также было ясное свидетельство о том, что, когда люди жили или пытались жить по законам любви, потому что это Божественный закон человеческого общежития, тогда и гармонизировались все межрелигиозные и межнациональные отношения, тогда мир становился другим. Очень важно подчеркнуть: всякие попытки искусственно интернационализировать людей, подключая мультикультурный контекст их жизни и исключая при этом религию, или, наоборот, всякие попытки сохранять религиозную и национальную идентичность в рамках некоего гетто, делая его враждебным по отношению к другим, не являются решением вопроса построения гармоничных отношений между различными нациями и культурами.

Я отдаю себе отчет в том, что завтра же появятся критики, которые будут по-разному интерпретировать мои слова, — «на каждый

541

роток не накинешь платок». Но кто скажет, что не надо жить по закону Христову, тому самому закону, реализация которого приводила жизнь людей к гармонии и благополучию? Когда же мы отказывались от великой нравственной традиции, в том числе и той, источником которой была Киевская купель крещения, то сталкивались со страшными, опасными перекосами и в личной, и в общественной, и в семейной жизни.

Теперь, наверное, о самом главном: что надо делать, какова роль Церкви? Может быть, Церкви тоже нужно включиться в полемику, в борьбу, поднимая знамя некой агрессии против несогласных? Всякое слово человека, называющего себя церковным, отмеченное злобой и агрессией, не есть слово церковного человека. Очень легко различать духов (1 Ин. 4, 1), для этого не требуется сложного анализа, нужно просто внимательно послушать, о чем говорят люди. И если вы слышите из уст пастыря, что нужно дать бой, пойти стенка на стенку, сделать так, чтобы мало не показалось, — это самое лучшее свидетельство того, что с вами говорит не пастырь. Пастырь может сказать только одно: «Мир всем! Пусть между вами будет мир Христов, научитесь жить друг с другом». В этом огромное воспитательное значение Церкви. Церковь не может быть идеологическим придатком, обслуживающим интересы конфликтующих сторон, она не может привносить смуту в человеческое сознание, возбуждать ненависть, злобу, агрессию.

Что же нужно для того, чтобы этого не происходило? Следует работать с каждым человеком, ведь все происходит внутри нас, в глубине нашего сознания. Мы никогда не построим гармоничного общества, если внутри нас нет гармонии. Это поразительно простой индикатор: не требуется никаких замеров, никаких анализов крови, никаких социологических исследований — посмотри внутрь себя, и все станет ясно. Ты способен отдавать себя? Ты способен любить? Ты способен делиться с другими? Ты способен поддерживать другого человека? Если способен — ты на правильном пути, распространяй свой опыт на других людей, и тысячи, миллионы спасутся. «Стяжи дух мирен, — говорил преподобный Серафим, — и тысячи вокруг тебя спасутся».

Задача Церкви заключается не в том, чтобы заниматься политикой, обслуживать интересы той или иной политической элиты,

542

но в том, чтобы нести мир Христов в сознание каждого. В современном мире от этого служения зависит само существование рода человеческого. И если Церковь, вышедшая из Киевской купели, останется способной нести это свидетельство, то, по крайней мере, в наших странах и у наших народов будет огромная сила, скрепляющая людей разных взглядов и разных убеждений.

Я хотел бы поблагодарить Одессу за мысли, которые возникли у меня, пока я взирал на этот прекрасный город, к сожалению, только из окна автомобиля, но даже это открывало многое. Кроме того, у меня была возможность пообщаться с вами: с представителями властей, с простыми людьми, с духовенством. Это тоже дало мне возможность многое понять и во многом убедиться. Дай Бог, чтобы все мы вместе оказались способными строить лучший мир. Храни вас Господь!

ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ

— Прежде чем задать вопрос, позвольте выразить глубочайшую благодарность за Ваш пастырский визит и духовную поддержку, которую Вы оказываете людям. Мой вопрос следующий: критики Церкви нередко утверждают, что, хотя в течение 20 лет идет духовное возрождение, открываются новые храмы, состояние общества не становится более здоровым. Не могли бы Вы прокомментировать такие утверждения?

— У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. С одной стороны, несомненно, в нашей жизни происходит много благих изменений. Я только что прибыл из Одесской национальной юридической академии, где видел молодежь, видел профессоров, вглядывался в их лица. Они из прошлого — того самого безбожного прошлого, — но это люди уже с другой жизненной ориентацией, с другой нравственной позицией.

Мне часто приходится иметь дело с молодежью, я люблю общаться с молодыми людьми и тоже многому у них учусь. Когда говоришь на большом собрании молодежи, когда тысячи людей тебя слушают не две, не три минуты, а потом задают умные вопросы, в которых выражаются их боль, тревога, надежда, то понимаешь, что много положительного происходит сегодня.

543

С другой стороны, статистика свидетельствует о том, что, хотя и есть небольшое сокращение числа разводов, количества абортов, этого недостаточно. Ситуация с преступностью в разных местах различная. Но Церковь, по большому счету, несет ответственность за все, и за эту статистику тоже. Это означает, что мы сегодня должны таким образом перенастроить пастырскую работу, чтобы священник был ориентирован на решение этих проблем, — не просто храм построил, купола позолотил, газончики постриг, но и обращал внимание на то, что происходит вокруг. Вот почему при каждом храме должна осуществляться и социальная, и воспитательная работа, и работа с молодежью.

И как ни странно, если подходить с таким критерием к организации церковной жизни, у нас недостаточно храмов. Кажется: ну куда же больше?! А на самом деле — что можно сделать в отношении индивидуального воспитания человека, если один храм — на семь-десять тысяч человек? Мы столкнулись с этой проблемой в Москве: казалось бы, храмов-то в городе достаточно, а на самом деле это совсем не так, потому что для индивидуальной воспитательной работы с людьми нужно больше священников, больше храмов, при которых должны быть центры, где проводилась бы такая работа.

Я считаю очень важным вовлечение мирян в такую работу. Как раньше строилась приходская жизнь? Были настоятель, если приход большой — второй, третий священник, диакон, регент, псаломщик. А сейчас, я думаю, при каждом приходе должны быть преподаватель, социальный работник, молодежный лидер, которым можно было бы давать задания, которые зарплату получали бы от прихода и были бы подотчетны настоятелю и приходскому совету. Вот работает такой молодой человек, а в конце года или полугодия участники приходского собрания или настоятель его спрашивают: а насколько наш приход увеличился в молодежном сегменте, сколько ходят на Литургию? Раньше ходили 30 человек, а сейчас сколько? Если он скажет, что теперь ходят 32, значит, работа неудовлетворительная. Нужно переходить на такой стиль работы.

Что касается социальной работы, то нужно помогать в том числе и людям неверующим, и принадлежащим к другим религиям. Церковь всегда несла слово утешения, помощи, исцеления всем. Но порой бывает так, что мы даже на своем приходе не знаем, кому

544

из прихожан нужна помощь, у нас нет списка нуждающихся. А ведь сколько есть пожилых людей, одиноких, с грошовыми пенсиями! Всю жизнь он или она трудились, и вот приходит старость, дети разъехались и совершенно одинокий человек, часто на грани нищеты, приходит в церковь, но никто не знает о его проблемах, никто не знает, что происходит с ним. Так, может быть, социальную работу нужно начинать в первую очередь с наших приходов? Именно там нужно работать. Лучше отвечать конкретными делами, чем некими цифрами, которые не дают реальной картины. Нам есть чем заниматься, мы только в начале пути, мы только восстановили утраченное в советское время. Дай Бог всем нам сил идти по тому пути, который приведет нас к реальному восстановлению духовной жизни наших народов.

— Ваше Святейшество, хотел задать вопрос об Интернете. Вы не один раз высказывались о том, что надо строить общение в Интернете, но Интернет во многом предполагает некоторую анонимность. Возможно ли священнослужителю или простому мирянину прятать свои христианские имена под «никами»?

— Допустима ли анонимность в отношении мирян, мне трудно сказать: иногда человек, который занимает какое-то высокое положение, хочет поучаствовать в дискуссии, но понимает, что если он подпишется «директор научно-исследовательского института», или «депутат», или какой-нибудь «министр», то это, может быть, будет не очень хорошо. Поэтому нельзя ограничивать людей, которые хотят участвовать в такого рода дискуссиях, требованиями, чтобы они непременно открывали свои имена.

Что же касается священников, тут ситуация другая. Возникает вопрос: а для чего они тогда в Интернете, от скуки, что ли? Так придите к архиерею, он вас работой нагрузит. Если ты выходишь в Интернет, то у тебя должна быть только одна цель — проповедь Слова Божия, ты должен помогать людям. Нужно включаться в дискуссии, чтобы корректировать их ход, но для этого нужно обладать знаниями, правильно излагать свои мысли, быть человеком образованным, добрым, чтобы через твои тексты все поняли — здесь правда: человек не дает вовлечь себя в стихию этого мира, он не дает себя вовлечь в ругань, он над схваткой, он правильно говорит... И если благодаря этому хотя бы один человек обретет внутренний мир и покой, я уже

545

не говорю о вере, то участие священника в дискуссии будет оправданно. Но здесь, конечно, требуется большая ответственность. Поэтому нет однозначного рецепта.

Но я категорически не рекомендовал бы священникам анонимно участвовать в интернет-дискуссиях, потому что не вижу в этом смысла. Получается, у человека слишком много времени и ему действительно делать нечего. А вот нести людям Слово Божие через Интернет можно и нужно, но делать это необходимо с чувством повышенной ответственности.

— Наша встреча проходит в удивительном здании, которое помнит и Карузо, и Шаляпина, где дирижировал Римский-Корсаков, пела Крушелъницкая, часто бывал Чайковский. Хотелось бы узнать о Вашем отношении к опере и балету, в какой степени для христианина возможно увлечение этими видами искусства? Какая Ваша любимая опера?

— Сразу скажу, что я очень люблю музыку и изобразительное искусство, особенно живопись, архитектуру. Я много времени посвятил изучению истории искусства, причем вне каких-то школьных или академических программ. И мне это всегда помогало, потому что история искусства — как окошко, через которое мы смотрим в прошлое, в духовный мир людей.

Меня иногда спрашивают, как я отношусь к абстрактному искусству. К искусству подлинному я всегда отношусь положительно, потому что оно отражает внутренний мир человека, и если вы на полотне видите ад, то, поскольку этот ад произведен художником, это значит, что ад присутствует в его жизни. Значит, это наблюдение может иметь огромное значение для вас — автор показывает, что у него в душе. Иногда говорят: ну, слушайте, эта сюрреалистическая картина страшная... Так, может, она и важна этим ужасом, этим кошмаром, если это подлинное, а не псевдоискусство.

Что же касается музыки, я убежден, что гармония — это закон, который Бог положил в основу бытия. В мире все гармонично. Ведь не случайно Достоевский сказал: «Красота спасет мир»¹. Красота — это и есть гармония, и, если человек стремится к гармоничному состо-

¹ Достоевский Ф. М. Идиот. Ч. 3. V.

546

янию своей личности, он живет в соответствии с главным законом бытия — Божиим законом, он спасается.

Эстетическое измерение искусства тоже очень важно. В этом смысле и опера, и балет — я имею в виду балет классический — заслуживают внимания. Каждый человек может понять, что происходит в его душе, когда он оперу послушал или балет посмотрел, — он уходит либо со светлым, либо с гадким чувством. Здесь и заключается ответ, хорошее это искусство или плохое, возвышает оно или разрушает, провоцирует какие-то инстинкты, похоть человеческую. Все, что не провоцирует похоти, что не разрушает человеческой личности, а, наоборот, возвышает ее, ведет к гармонизации мира и человека, все это включено в Божий замысел о спасении грешного и падшего человека.

Что касается любимых опер, наверное, надо ответить сразу же: «Евгений Онегин» Чайковского, но следует также отметить, что я люблю и итальянские оперы, особенно произведения Верди.

— Ваше Святейшество! Хотелось бы продолжить тему предыдущего вопроса. Я занимаюсь творчеством и поэтому хочу Вас спросить о следующем: считается, что творчество подразумевает абсолютную свободу. Но под прикрытием такой абсолютной свободы иногда появляются безнравственные фильмы, какие-то сомнительные, а иногда и откровенно кощунственные выставки. Хочется спросить у Вас, есть ли какая-то граница, за которую творец, художник не должен переступать?

— Следует руководствоваться нравственным чувством. Когда художник пакостничает, когда он эту грязь, эту «чернуху» выплескивает из себя, то этим он заражает других. Ведь даже врачи, когда приходят в инфекционное отделение больницы, маски надевают, чтобы не заразиться. Общество заботится о том, чтобы локализовать инфекцию. Общество не может способствовать распространению инфекции, в том числе и вот такого черного начала человеческой личности.

И если перед вами не гармония, не красота, а безобразие, нацеленное на оскорбление людей, то это разрушает человеческое сообщество. Почему политические лидеры и многие другие деятели озабочены тем, как построить общественные отношения? Чтобы люди могли жить вместе на этой планете. Ну, а если находятся такие, кто,

547

ссылаясь на «свободу» в искусстве, разрушает человеческое общежитие, провоцируя межнациональные конфликты, оскорбляя людей по признаку национальности, по признаку веры? Разве нужно это поддерживать, принимать? Разве не надо протестовать против этого?! Это все не игрушки. Сегодня мир очень хрупок, к тому же люди перегружены страстями, особенно в крупных городах.

Такого рода действия провоцируют агрессию и ухудшают духовный, нравственный климат в обществе. Поэтому я категорически против этого. Я не могу назвать таких творцов художниками, потому что у них нет любви к людям. Они создают продукт, который причиняет страдания другим. Значит, они творят не Божие дело, а бесовское. Но если у них самих не хватает чувства стыда, совести, такта, тогда общество должно противостоять им и обезопасить себя.

— Ваше Святейшество! Говорят, что всех одесситов отличает особое чувство юмора. В связи с этим вопрос: каково Ваше личное отношение к юмору и насколько он уместен в церковной среде?

— Отношение абсолютно положительное — без юмора жизнь становится даже опасной. Большинство плохих людей лишены чувства юмора. Во-первых, юмор помогает снизить накал человеческого конфликта, помогает увести его из плоскости реального противостояния, переключить сознание, что называется, разрядить обстановку. Кроме того, юмор создает хорошее расположение, хорошее настроение.

Но все это тесно связано с внутренней культурой людей. Бывает, юмор подменяют некой пошлостью, и тогда ты вначале начинаешь смеяться, а потом вдруг тебе становится стыдно, думаешь: «Бог мой, тут не смеяться, тут плакать надо — ведь чушь несут, просто противно слушать!». Очень важно, чтобы юмор был светлым и действительно снижал градус наших конфликтов, да и просто формировал более оптимистичный взгляд на окружающий мир.

Я с детства очень любил читать Чехова. Наверное, он единственный автор, которого я прочитал «от корки до корки». Это чтение мне очень помогало в трудные школьные годы, когда велась антирелигиозная борьба в нашей стране, и я, как верующий ребенок, находился под давлением. Воспоминание о рассказах Чехова помогало мне с юмором относиться в том числе и к тем людям, которые пытались меня «перевоспитать».

548