Я хотел бы поблагодарить Вас, владыка¹, и духовенство Тульской епархии за ту большую работу, которая здесь проводится. В епархии открыто много храмов, монастырей, 146 приходов, 231 священник, 25 диаконов. В Тульской епархии 71 воскресная школа, где учатся более двух тысяч детей, активная богослужебная жизнь, хорошо организованные приходы. Кроме того, проходят важные мероприятия, такие как Рождественские и Хомяковские чтения. У вас была возможность встретить здесь замечательные крестные ходы «Иерусалим — Москва», «Ростов-на-Дону — Москва». Известно, что встречи с людьми, которые шли много дней для того, чтобы достичь первопрестольного града, имеют большое духовное значение.

Я хотел бы отметить Всероссийские историко-патриотические детские Соборы «Не меркнет слава поля Куликова», проводимые в связи с годовщинами Куликовской битвы, а также прошедшее во второй половине минувшего года под председательством Его Высокопреосвященства

¹ Архиеп. Тульский и Белёвский (ныне митр. Тульский и Ефремовский) Алексий.

собрание духовенства, благочинных, наместников и настоятельниц монастырей. Это свидетельствует об активной церковной жизни.

Я хотел бы также сказать об окормлении больниц, о работе сестер милосердия, о социальной работе, о работе с многодетными семьями, о деятельности Тульской духовной семинарии и Тульской православной классической гимназии, хорошо известной всей Церкви, особенно отметить работу богословского факультета в местном Университете, также обратить внимание на важную роль молодежного движения, миссионерского центра.

Тульская епархия живет полноценной жизнью, развивается, представляет собой пример хорошей нестоличной епархии.

То, что я сейчас буду говорить, — это мысли вслух, желание передать вам свое понимание того, что сейчас является очень важным для жизни Церкви. Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что история нашей Церкви в дореволюционное, а также в советское время способствовала формированию определенных стереотипов пастырской деятельности. До революции Церковь была государственной, пользовалась многими привилегиями и могла действовать соответственно пониманию власти, политики государства. Народ был православный, абсолютное большинство людей были связаны с Церковью, хотя бы один раз в год причащались, поэтому одна из задач заключалась в строительстве храмов, чтобы огромное количество православных верующих людей могли посещать богослужения. Достаточно пройти по московскому Замоскворечью или по центру Тулы, чтобы понять, о чем идет речь. Практически все были верующими. Задача заключалась в том, чтобы организовать приходскую жизнь, чтобы верующие люди могли приходить в храм, не покрывая больших расстояний, чтобы это было просто для них. Вот так появились приходы. Русское слово «приход» подразумевает, что люди приходят в храм, что это естественно. Сформировалось определенное положение священника, — он в приходе и ждет, когда придут прихожане. Поскольку почти все были верующими, то раз в неделю наши храмы наполнялись достаточным количеством людей, и все функционировало в рамках замечательной традиции, которая предполагала практически абсолютную религиозность народа.

Но потом произошла революция, и начались гонения на Церковь, закрывались храмы, монастыри, народ был оторван от веры. Люди шли в немногочисленные храмы для того, чтобы помолиться. Многие

опасались, не могли приходить открыто, но все же верующие приходили. Храмы снова были переполнены. Это производило некую иллюзию общего благополучия. А ведь на самом деле общество было атеистическим, отлученным от веры, от Церкви.

Когда наступили новые времена, перед нами встала задача строить и открывать храмы. Очень многое за последние двадцать лет было сделано. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на церковную статистику Тулы. Но осталась традиция, которая сидит в нашем подсознании, — воспринимать храм как место, куда люди приходят сами.

Каждый священник считает, что самая главная его задача заключается в том, чтобы совершать богослужения и проповедовать. Предполагается, что народ придет и заполнит храмы. Пока так и происходит, во многом еще и потому, что в Русской Церкви недостаточно храмов, особенно в крупных городах. Для того чтобы вести пастырскую работу, нужно знать свою паству, а как это возможно в Храме Христа Спасителя в Москве? В лучшем случае получается общаться с приходским активом. Надо, чтобы храмов стало больше. Но чтобы в эти умноженные храмы пришел народ, требуется нечто и с нашей стороны.

Недостаточно по-прежнему воспринимать приход лишь как место, куда приходят люди, а священника — как человека, который ожидает своих прихожан, когда позвонили в колокола и начали службу...

Сейчас самый важный вопрос, который стоит перед нами: «А придут ли люди в том количестве, в котором они должны приходить в России в храмы Божии?» По статистике, у нас почти 80 % населения крещено в православной вере, 60 % заявляют, что они считают себя православными. А остальные 20% — непонятно где. Они крещеные, но где они? В церковь они не ходят и не заявляют о себе как о православных людях. Из этих 60 % православных постоянно приходят в храм не более 10%. А где же остальные 70 %? Конечно, в какие-то моменты жизни люди приходят в храм: на очень большие праздники, когда нужно покрестить детей, повенчаться, отпеть. Когда происходят какие-то важные общественные события, количество людей, посещающих храмы, возрастает. Но ведь это не постоянные прихожане наших с вами приходов. Напрашивается вопрос: «А как же сделать, чтобы эти 70 или хотя бы 50% населения приходили в храм?» Возникает очень опасная иллюзия благополучия: сегодня приехал в Тулу Патриарх, храм переполнен. Но в Туле полмиллиона населения, если из них 60 %

православных, то сколько человек должны были принять участие в нашей общей молитве? Никаких храмов Тулы не хватит. Нам с вами пришлось бы сегодня совершать службу на стадионе.

Поэтому первое, что мы должны понимать, — картина не такая благополучная, как кажется. Это неблагополучие чаще всего ощущают священники на бедных деревенских приходах: не хватает средств. А там, где средства в избытке, неблагополучия не видно.

Теперь о самом главном. Может быть, кто-то из вас обращал внимание на публикации, которые время от времени появляются в прессе. В этих статьях проскальзывает мысль: «Русская Церковь обрела сегодня очень сильное положение в обществе. Открылось много монастырей и приходов. Русская Церковь стала сильной». А потом вскользь: «А почему не сокращается у нас количество разводов, количество абортов, почему с общественной нравственностью не все благополучно, почему уровень криминала не снижается?» В советское время тему общественного благополучия никогда не связывали с Церковью. Потому что в сознании общества, сознании большинства людей Церковь была тем местом, где люди встречаются, молятся, но к жизни народа она не имела никакого отношения. Но за последние двадцать с лишним лет произошло, может быть, самое главное: люди стали связывать свою жизнь, свое благополучие, нравственное здоровье страны с Русской Православной Церковью. Какая же колоссальная на нас ответственность!

Замечательная статистика в Туле и во многих других епархиях. Но как было бы здорово, если бы в статистическом листке, который мне подготовили, стояли такие цифры: за последнее время в Туле количество разводов сократилось на столько-то процентов, абортов — на столько-то процентов, криминал упал на столько-то процентов, коррупция сократилась, отношение к природе изменилось, экологических проблем больше не существует. Вот по каким показателям мы с вами должны оценивать деятельность Церкви. Иначе общество разочаруется в нас.

У нас была скидка на наше неблагополучие, на нашу трагическую историю: Церковь была разгромлена, не хватало семинарий, кадров, приходов. Мы еще не решили эти вопросы. У нас по-прежнему не хватает храмов и священников. Но сегодня общество уже другого ожидает от нас. А если психология священника не изменилась, если он

по-прежнему сидит в церкви и ждет прихожан: придут — не придут? С кружкой прошлись, вечером посмотрели доходы, вроде все неплохо. Если в этой парадигме и дальше мы будем осуществлять наше служение, сумеем ли мы ответить на ожидания нашего народа?

Конечно, мы все уповаем на помощь Божию, верим, что Господь нам поможет. Мы ведь еще очень слабы, нам не хватает необходимого количества священников, нам нужно повысить общий уровень образования, в том числе богословского, чтобы каждый священник умел сопрягать свои богословские знания с реальной пастырской работой, чтобы он понял, что богословие это не отвлеченные знания, а то, что ему жизненно необходимо, без чего нельзя обойтись, без чего он не найдет правильного ответа на вопрошания мира. Нам многое еще нужно сделать и большой путь пройти.

Я вспоминаю свои разговоры с некоторыми представителями инославного, зарубежного мира в начале 1990-х годов. Они говорили: «Теперь вы свободны, но у вас нет ни семинарий, ни школ, ни духовенства, ни храмов. Как вы сумеете сделать то, что хотите?» Я всегда отвечал: «По-человечески у нас нет никаких шансов на успех, потому что мы полностью разгромлены. Мы не можем быстро ничего сделать, а нужно делать быстро (помните, что творилось в 90-е годы прошлого века, когда сектанты, католики, протестанты — все устремились в Россию крестовым походом). Казалось, что справиться мы не сможем. Но разве за две тысячи лет существования Церкви она справлялась со своими задачами, опираясь только на человеческие силы? Да от Церкви тогда ничего не осталось бы. Господь всегда помогал!»

Вот и сейчас наша надежда на Господа. Бог приклоняет Свою милость, но приклоняет в ответ на наши усилия. Нельзя приклонить милость к тому, кто ничего не делает, к настоятелю, который считает, что должен ждать, когда к нему народ придет, к священнику, который думает, что его служение должно замыкаться только в пределах храма, а все остальное его не касается. Поэтому мы должны очень серьезно воспринять слова Господа, которые читаем в воскресном Евангелии, ими оканчивается повествование Евангелия от Матфея: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28,19). В семинариях, во время занятий по экзегетике, мы обращали внимание на толкование слов «Крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа», но мы никогда не сосредотачивались на слове «идите». Идите

и научите все народы! Господь не сказал: «Сидите там, в Галилее, к вам придут, вы их крестите, и все будет в порядке». Он сказал: «Идите и научите». Если мы сегодня хотим научить наш народ, мы должны пойти к нему. Движение Церкви навстречу народу называется миссией. Миссионерская работа отличается от пастырской тем, что пастырская работа может и не предполагать движения навстречу людям. Пастырской работой занимаются и монашествующие в монастырях, и многие священники. Но если мы хотим научить, а сегодня мы должны учить, нам придется идти.

А как же идти? И куда идти? Это очень важный вопрос о стратегии: что нужно делать, в каком направлении должна развиваться наша миссионерская и пастырская работа? Я хотел бы отметить несколько важных моментов. Мы должны помнить, что ничего не получится без нашей духовной жизни, горячей веры и любви к людям. Мы не должны быть как медь звенящая или кимвал звучащий (1 Кор. 13,1). Никакое красноречие, никакие деньги, ноу-хау и технологии не помогут нам в нашем служении, если мы сами пусты. Я не люблю приводить подобные примеры, но в данном случае хотел бы показать на примере западных христиан: у них блестящее образование, большие финансовые средства, прекрасные миссионерские методики и пустые церкви. Христианство оказалось на задворках западного общества. Не нам судить других, мы должны думать о себе, но, размышляя об этом опыте, надо сказать, что главная причина — утрата реальной духовной жизни, а без нее слово пастыря неубедительно.

Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему с одним священником люди любят молиться, а с другим нет? Почему к одному идут, а к другому нет? Иногда это вызывает зависть в нашей среде и даже осуждение. А на самом деле людей ведь не обманешь. Идут к тем, чью духовную силу чувствуют. Настоящий церковный лидер, руководитель — это тот человек, который обладает духовной силой. К нему и тянутся люди. Чтобы идти и говорить, нужно иметь внутреннюю силу, которая связана с реальным религиозным молитвенным опытом. Вот почему самый главный приоритет для нас сейчас молитва, обновление духовной жизни. Ну что греха таить, ведь иногда мы словами молимся, а не душой. Порой служба проходит, а сердце остается пустым. Каждый знает об этом. Более того, иногда молитва уходит из нашей реальной жизни, из жизни пастыря. Мы уповаем на деньги,

на технологии, на помощь, на спонсоров, на власти, на архиерея, еще на кого-то... Теряем связь с Богом. Поэтому, чтобы слово было убедительным, мы должны переосмыслить нашу жизнь.

Сила слова всегда связана с силой молитвы. Священник не может проповедовать, используя схоластические приемы, схемы. Почему неубедительны проповеди, когда их зачитывают? Хорошие проповеди писал Родион Путятин, мы все с вами в семинариях их изучали. Выйдите сегодня к людям с книжкой Родиона Путятина и прочитайте. Никто не откликнется. По привычке скажут: «Спаси, Господи», но не затрепещет ни одна душа. Души реагируют на проповедь, когда чувствуют, что священник, говорящий нечто, сам это пережил. Если вы говорите, отталкиваясь от своего опыта, если это ваши мысли, соединенные со святоотеческими мыслями, со словом Божиим, тогда и ваше слово становится убедительным. Поэтому сегодняшний приоритет — это наша внутренняя, духовная, молитвенная жизнь. Тогда мы будем сильными. Тогда Господь приклонит к нам милость. Тогда, выходя за пределы храма, мы будем убедительны для нашего народа.

Следующая задача: а куда выходить из храма? До автобусной остановки дойти и обратно? Куда-то ведь надо идти. Нужны точные адреса. Я думаю, что сегодня самым главным местом приложения наших сил должна быть школа. Не только потому, что существует такое расхожее мнение, что за молодежью будущее. Нельзя говорить, что одно поколение имеет какие-то преимущества перед другим. Ценность человеческой души от возраста не зависит. Нельзя утверждать, что ценность души молодого человека больше, чем человека, находящегося при смерти. Следующее поколение пред лицом Божиим не обязательно будет более ценным, чем предыдущее. Но важно нести молодым людям слово о Христе именно для того, чтобы изменилась жизнь нашего народа. Потому что молодые придут на место тех, кто уже не способен в полной мере принять слово о Христе. А значит, работа с детьми и молодежью — наш несомненный приоритет.

Вопрос взаимодействия Церкви и школы — сложный, но решаемый, вне зависимости от того, достигаются ли какие-то соглашения на формальном уровне. Я знаю, что в очень многих епархиях преподают «Основы православной культуры», в школах есть факультативы, существует система воскресных школ. Важно только, чтобы в результате этого обучения сердца детей обращались к Церкви. Ведь до революции

в каждом классе преподавали Закон Божий. Мой папа мне рассказывал. Он родился в 1907 году и в школу ходил еще до революции. В 1916 году (он хорошо помнил это) дети бежали наперегонки, чтобы первому войти в класс. Потому что только тот, кто первым входил в класс, имел право зажечь лампадочку перед иконой. Устраивались целые соревнования, школа-то была далеко от дома, в нескольких километрах. И детишки зимой в своих тулупчиках, валенках бежали наперегонки, чтобы первым зайти и зажечь лампадочку. А в 1918-1919 годах эти подросшие дети участвовали в закрытии и разрушении храмов, в сбрасывании крестов с куполов. Так где же был Закон Божий? Значит, что-то не работало, и пропаганда, которая обрушилась на детей, оказалась сильнее того, что делала Церковь. Поэтому мы должны помнить о тех обстоятельствах нашей церковной жизни, которые в какой-то мере привели к трагедии революции.

Сегодня важно не только формально прийти и встретиться с молодежью, нужно научиться вести правильный разговор. Это не всегда легко духовенству в силу того, что священники заняты на приходах, большая пастырская работа. Необходимо привлекать мирян, организовывать их обучение. Многие из учителей готовы работать с молодежью. Надо дать им соответствующие знания, организовать повышение их религиозной квалификации.

Я думаю, есть некоторые задачи, которые необходимо решать на уровне прихода, идя навстречу людям. Это социальная работа. В приходах немало одиноких, особенно женщин, с трудным жизненным опытом. С ними должна вестись работа. Нам пора понять, что не только суббота, воскресенье, праздники — рабочие дни для священника. Почему не сделать понедельник днем встречи с одинокими пожилыми людьми, во вторник встречаться с молодежью, а в среду с неблагополучными подростками? Основа приходской жизни — богослужение и молитва, вокруг нее должна формироваться образовательная и социальная деятельность. Тогда приходы станут центрами богослужебной и общественной жизни.

Кто-то может сказать: «Все это фантазии. У нас сейчас все иначе». Но разве не фантазией казались восстановление Храма Христа Спасителя, открытие Киево-Печерской лавры, Валаамского монастыря? Едем с владыкой Алексием, он рассказывает о том, что открываются храмы, что, возможно, возобновятся богослужения в кафедральном

соборе в Кремле. Можно ли было представить себе такой разговор Патриарха с правящим тульским архиереем двадцать лет назад?

Все то, о чем мы говорим с вами, это наша действительность, план нашей с вами работы. Мы должны идти по этому пути, если мы хотим влиять на жизнь нашего народа. Чтобы статистические православные превратились в реальных. И вместе с этим превращением изменилась к лучшему жизнь людей.

Я хотел бы обратить ваше особое внимание вот на что. Приходят к нам спонсоры, представители властей, мы благодарны им за помощь, вовлекаемся в совместную деятельность, это полезно и правильно. В этом смысле перспективно создавать небольшие приходские организации. У нас сейчас практически не существует двадцаток, как это было раньше, хотя идея приходского ядра очень хорошая. Но можно было бы при приходе иметь попечительский совет, в котором примут участие представители интеллигенции, учительства, бизнеса, местных властей. Попечительский совет будет собираться не только для того, чтобы решать финансовые вопросы, он должен заботиться о приходе, об организации миссионерской деятельности, работы с молодежью.

Я, еще будучи Местоблюстителем, а затем став Патриархом, посещал ставропигиальные монастыри, и всякий раз за столом во время трапезы меня знакомили с представителями попечительских советов. Я беседовал с ними и вот что обнаружил: вчерашние атеисты, благодаря работе в попечительском совете, так прониклись заботой о Церкви, что изменили свое сознание и стали реальным активом наших приходов. Без этого актива мирян жить и работать невозможно. Попечительский совет должен стать местом диалога Церкви с обществом. И, хотя это очень сложный процесс, люди там должны реально воцерковляться.

Я посещал Николо-Угрешский монастырь. Там председатель попечительского совета директор огромной местной ТЭЦ — «сердца» значительной части города. Посмотрел на этого руководителя — на лацкане костюма орден, типичный бывший советский директор, даже на лице у него это написано. Разговорился с орденоносным директором — совсем другой человек! Активный церковный деятель, без которого, может быть, и монастырь не восстановили бы. Спрашиваю: «Как это Вы?» Он: «Я был председателем парткома, потом в райкоме... » — «Ну, это понятно, как Вы тут-то?» — «Да вот, знаете, что-то такое кольнуло, решил помогать восстанавливать монастырь. И через эту работу

изменилась вся моя жизнь». Это не фантазия, а реальность. Воздействие на умы и сердца через работу, через взаимодействие. Наверное, руководство монастыря говорило не только о деньгах и о ремонте, но и о чем-то более важном, потому что изменилось сознание людей. Из совершенно нецерковных, далеких от храма эти люди (а там большой актив: директора крупных закрытых предприятий ВПК, многие другие) превратились в ядро церковной жизни района. Возникает вопрос: как распространить практику таких приходских попечительских советов? Конечно, директора ТЭЦ заполучить трудно, но, может быть, директора школы, местного журналиста, учителя, предпринимателя?

Мы говорим о необходимости социальной, миссионерской работы на приходах. А есть ли у нас миссионерский актив? Я в своей Смоленской епархии сталкивался с тем, что никакого актива нет, есть батюшка и есть прихожане, в редчайшем случае находится энергичная женщина, которая берет на себя какие-то обязательства. Как-то я поставил задачу перед настоятелями: вы можете в ваших приходах создать актив и вовлечь его в миссионерскую работу? Задумались отцы. Прошло полгода, я говорю: «Давайте списочки». В большинстве приходов ничего не получилось. А на кого священник будет опираться?

Создание приходских активов через создание попечительских советов дает нам возможность активизировать миссионерскую, образовательную работу на приходе, работу с молодежью, и такие приходские активы у нас должны быть. Священнику самому не справиться.

Как строится православный приход с точки зрения штатного расписания? Иногда один священник и всё... Там, где приход побольше — диакон, псаломщик, регент. А я думаю, что обязательно нужны еще катехизатор, социальный работник. Это не добровольцы, зарплату они должны получать от прихода. Чтобы организовать работу, нужен специалист. Важная задача для наших учебных заведений — это подготовка не только священников и богословов, но и церковных социальных работников, работников-катехизаторов. С проблемой подготовки регентов мы почти справились, но на повестке дня стоит обучение приходского актива, который мог бы профессионально работать.

Поэтому, с одной стороны, попечительский совет, группа мирян, группа поддержки, в том числе и материальной, а с другой — люди, профессионально работающие на приходе. Для того чтобы в масштабах Церкви решить эту задачу, нужно очень много времени. Но мы никогда

ничего не решим, если будем ждать указаний из Москвы или епархиального центра. Я глубоко убежден в том, что каждый архиерей будет поддерживать такого рода начинания настоятелей и приходов, и монастырей. Самое главное для нас — изменить угол зрения. Мы должны понять, что наша паства — это не только те люди, которые сегодня пришли в храм. Наша паства — это как минимум 60 % нашего народа и общества. Как только мы изменим угол зрения, то поймем, что переполненный в праздник храм ни о чем не свидетельствует. 30-40 молодых людей, которые присутствовали в храме, ничего не доказывают, потому что тысячи в это время болтались на улице.

Надо ставить перед собой задачу, чтобы большинство людей на территории прихода посещали храм Божий, чтобы молодежь была связана с Церковью. Тогда сразу выстраивается церковная политика. Нужны средства не только на позолоту. Пора осознать, что надо решать социальные, образовательные, миссионерские вопросы, а значит, нужны люди, зарплата, рабочий коллектив.

Я хотел бы обратить особое внимание вот на что. Сейчас у нас 750 монастырей. Монастыри — очень важные центры духовной жизни. Благочестивый народ наш устремляется в монастыри, чтобы получить духовную поддержку. Я думаю, что во многом благодаря монастырям меняется атмосфера в Церкви и в обществе. Но всякий ли монастырь у нас является центром духовной жизни? Для меня это большой вопрос. У меня есть личный опыт управления епархией, и могу сказать, что далеко не в каждом монастыре мы видим в полной мере духовное благополучие. Очень часто монастырское начальство решает насущные материальные проблемы: что-то необходимо восстановить, построить, отремонтировать, позолотить, дорожки проложить, цветы посадить, возродить подсобное хозяйство. Безусловно, это важно и нужно. Но еще важнее, чтобы монашествующие не превращались просто в работников, когда исполнение послушаний затемняет самое главное: духовную жизнь человека. Поэтому в монастырях необходима работа по воспитанию молодых монашествующих, послушников. Есть прекрасные примеры, но, к сожалению, повсеместно такой заботы о духовном состоянии монашествующих мы не видим.

Необходимо усилить духовную составляющую монастырской жизни. Очень важно, чтобы насельники монастырей получали богословское образование. Приезжаешь иногда в монастырь, спрашиваешь: «Сколько

у вас человек закончили семинарию?» Меньшинство. Спрашиваешь иеромонаха: «Почему ты в семинарию не хочешь идти?» — «Да зачем она мне нужна, семинария-то?» То есть нет потребности в богословских знаниях. А их отсутствие порождает иногда различного рода предрассудки. Мы знаем, как порой из монастырей проистекают чудовищные, опасные для жизни Церкви идеи. Кстати, в этом нет ничего нового: и в древности ереси часто происходили из монастырей. Инициаторами еретических движений порой были ревностные монахи, архиереи, даже константинопольские патриархи, достаточно вспомнить историю. Поэтому правильное богословское образование монашествующих и реальный опыт духовной жизни являются во многом залогом процветания Церкви, ее духовного здоровья, а одновременно здоровья и всего нашего общества.

В заключение я хочу сказать об очень важном. Если оценивать всю историю России, время, в которое мы живем, — особое. У Церкви никогда не было таких возможностей, она никогда не была такой свободной. Сегодня хорошо складываются отношения Церкви и государства — взаимоуважительные, без попыток вмешиваться в дела друг друга. Выстраивается диалог, способствующий решению тех задач, которые стоят перед страной. Церковь должна понимать важность состояния общества. Нам надо хранить единство нашего народа и содействовать преодолению разделений. Сегодня очень многое разделяет людей. Достаточно перечислить: имущественный фактор — богатые и бедные, социальный фактор — благополучные люди и живущие неблагополучно, национальный, религиозный, партийный факторы. Такого у нас раньше не было, ведь сегодня — политический плюрализм. Что ни говорите, в преддверии выборов даже друзья ссорятся, если они принадлежат к разным политическим партиям. Поэтому много соблазнов и поводов для разделения. Церковь должна быть объединяющим началом. Мы ни с правыми, ни с левыми, мы со своим народом. Мы призваны содействовать преодолению различных разделений, смягчению конфронтационных настроений, которые могут усиливаться в связи с экономическим кризисом. Как я сказал ранее и сейчас повторяю, я уверен в том, что Россию не может поколебать никакой экономический кризис, настолько Россия богатая страна. Но дай Бог, чтобы эти временные экономические трудности не были использованы для провокаций, политических разделений, создания нового напряжения. Сейчас

Россия нуждается в спокойном времени для духовного, экономического и политического развития. И Церковь не может быть в стороне. Мы должны помогать нашему народу сохранять спокойствие, содействовать людям, которые попадают в сложное экономическое положение, добрым словом и добрым делом.

От того, каким будет лицо Русской Церкви, во многом зависит лицо России. Так было всегда. Попытались уничтожить Церковь, — практически уничтожили страну. Жестокий опыт XX века показывает, что когда Церковь уходит с общественной сцены, перестает влиять на жизнь народа, страна исчезает. Это и произошло с исторической Россией. Поэтому я думаю, что мы должны употреблять значительные силы для того, чтобы сохранять мир, согласие в обществе, единство народа. Дай Бог Отечеству нашему процветания и дай Бог, чтобы Церковь восходила от силы в силу (Пс. 83,8). А залогом этого восхождения является ваша работа, ваше служение, дорогие мои отцы, братья и сестры.

Страница сгенерирована за 0.22 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com