Кирилл (Гундяев), патр. Из ответов на вопросы во время встречи со студентами и курсантами вузов в Российском государственном университете им. И. Канта г. Калининграда, 23. 03. 2009

ИЗ ОТВЕТОВ НА ВОПРОСЫ ВО ВРЕМЯ ВСТРЕЧИ
СО СТУДЕНТАМИ И КУРСАНТАМИ ВУЗОВ
В РОССИЙСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ
им. И. КАНТА г. КАЛИНИНГРАДА

23. 03. 2009

— Неожиданно было увидеть на сайте Патриархии раздел «Наука и образование». Так как с наукой? Спор науки и религии окончен?

— Вы знаете, никакого спора между наукой и религией нет и быть не может по определению, как не может быть спора между наукой и живописью. Ошибка, причем как со стороны Церкви, так и со стороны науки, заключалась в том, что Церковь на Западе, Католическая Церковь, инкорпорировала в свою догматику, в свое вероучение определенные научные схемы средневековья — например, геоцентрическую систему мира. Когда Коперник сказал, что не вокруг Земли вращаются планеты, а вокруг Солнца, это стало не очередной гипотезой или научной теорией, а вызовом вероучению. И Католическая Церковь стала защищать не веру в Бога, не догматику свою, а одну из средневековых научных гипотез, ложно догматизированную. Но в научном споре становилось совершенно ясно, что Церковь неправа, а наука права. Церковь

394

стала употреблять не только аргументы интеллектуального убеждения, но кое-что и похлеще, — вы знаете. Так на Западе вырос конфликт между наукой и Церковью, чего никогда не было на Востоке.

Вторая очень опасная ошибка — когда наука идеологизирована. В нашей стране наука была частью мощного идеологического аппарата государства и потому могла интерпретироваться исключительно в контексте атеистического мировоззрения и никак иначе. Она стала фактором идеологического воздействия на сознание. Конечно, какая тут вера? Тут при помощи науки нужно было доказать, что вера — это обскурантизм, что это вчерашний день, что это не соответствует научной доктрине мира.

Если Церковь не вмешивается в науку и не выносит своего суждения о том, насколько та или иная гипотеза или теория соответствуют или не соответствуют религиозной доктрине, а наука не подвергает религиозные знания критике, используя свой инструментарий, вот тогда каждый остается в том поле, в котором он призван работать. Но это не изолированные поля. Наука и религия, Церковь и знание должны взаимодействовать. Церковь не может ни догматизировать, ни критиковать с догматической точки зрения научные гипотезы, но у Церкви может быть право выносить нравственное суждение не только об отдельных научных идеях, как, например, о клонировании, но и об отдельных технологиях, связанных сегодня в первую очередь с генными технологиями. Осуществлять такого рода нравственную экспертизу научных исследований Церковь, конечно, должна в тесном взаимодействии с научным сообществом, что сейчас, слава Богу, начинает развиваться. Полагаю, что в ближайшее время мы будем очень активно развивать наш диалог с научным знанием.

— Ваше Святейшество, как Вы считаете, не вызовет ли введение уроков истории Православия в школе межрелигиозных трений? Все-таки наше государство многонациональное и многоконфессиональное...

— Вот еще одна из мифологем. Дело в том, что никто не предлагает в обязательном порядке ввести уроки Православия для всех школьников. Мы предлагаем, чтобы в рамках учебной программы преподавался ряд предметов на основе альтернативы. Те учащиеся (или, для начальных классов, их родители), которые желают знакомиться с основами православной культуры, имеют право на такой выбор, — как и те, кто

395

хочет знакомиться с основами исламской (католической, протестантской, иудейской) культуры.

Кроме того, некоторые люди считают, что вообще лучше изучать не основы той или иной религиозной культуры, а некий религиоведческий курс, и если есть такие люди, то пусть они изучают его. Но изучение религиоведческого курса не должно исключать возможности для тех, кто хочет изучать основы православной культуры, делать это.

Есть люди совершенно неверующие, для которых религиозная аргументация не очень убедительна, в том числе и в воспитательном плане. Мне кажется, таким людям нужно преподавать основы светской этики, тоже на выбор.

Духовно-нравственную область, которая должна обязательно присутствовать в наших учебных программах, необходимо выстраивать на вариативной основе, предоставляя возможность каждому человеку выбирать в соответствии с его потребностями. Причем я не исключаю, что молодые люди могли бы переходить из одного курса в другой на протяжении, допустим, времени обучения в средней школе.

Поэтому все эти разговоры о межрелигиозной вражде — это все от лукавого. Схема, которая предлагалась и предлагается Церковью, не несет в себе ни малейшей опасности для сохранения веры и согласия в нашем обществе.

— Сейчас ни для кого не секрет, что большинство молодых людей, даже окончив вузы, не получают достойного духовного образования. Хотелось бы узнать, собирается ли Церковь делать дальнейшие шаги для развития культурного, духовного образования молодежи. Спасибо.

— В своем выступлении я пытался говорить о том, что необходимо формирование базисных ценностей, нравственных, культурных ценностей. Мне кажется, Церковь должна принимать участие в формировании этих ценностей. Исходя из своей позиции и предлагая свой инструментарий, Церковь, конечно, должна участвовать в образовательном процессе. Но здесь все должно быть увязано с нашей Конституцией, с нашим законодательством таким образом, чтобы присутствие Церкви — через священнослужителей или через светских педагогов — соответствовало законодательным принципам нашего государства. Я глубоко убежден, что без особого труда можно и даже нужно разработать модели такого взаимодействия Церкви и высшей школы.

396

— Ваше Святейшество, как Вы относитесь к вопросу о создании теологических факультетов в светских университетах?

— Положительно отношусь. Теология — это область знаний. Сегодня идут споры о том, является ли теология наукой. Меня немножко удивляет этот подход: почему, допустим, история, изучаемая на светском факультете, называется наукой, а история Церкви, которую изучают в духовной академии, — псевдонаукой? Изучают примерно по одним и тем же учебникам, используя одни и те же источники... Странно, как будто вывеска на фасаде здания может определять, какой подход в изучении предмета используется — правильный или неправильный.

Я думаю, сегодня богословие поставлено в такие условия, при которых отсутствие научного подхода просто обрекает богословие на нежизнеспособность. Сегодня одна из очень важных задач, которые стоят перед высшей богословской школой, — повышение научного уровня богословских исследований в области философии, истории мысли, церковной истории и во многих других областях богословского знания. Если все эти дисциплины преподаются на светской площадке, в этом есть свои преимущества, ведь в духовных учебных заведениях мы готовим в первую очередь священнослужителей. Однако богословские знания относятся к числу фундаментальных, — недаром все западные университеты начинались с богословия.

Богословие, философия и языки — вот три фундаментальных дисциплины, на которых выросла вся современная европейская и мировая образовательная система. Поэтому, конечно, преподавание, изучение теологии в светских учебных заведениях не было бы ничем новым. Это было бы просто повторением того опыта, который существует в мире, и это дало бы возможность желающим студентам познакомиться с этой очень важной частью фундаментальных знаний и базисной культуры.

397