Я хотел бы вначале поблагодарить за приглашение посетить Волгоград, чтобы принять участие в вашей конференции. Посещение вашего города — это большое событие для каждого человека, потому что

¹ Православное слово. Волгоград. 1999. № 12 (85). С. 11-12.

² Архиеп. (ныне митр.) Волгоградский и Камышинский.

280

город овеян подлинной славой нашего народа, совершенно особой историей. И в истории этого города, как, может быть, ни одного другого, можно увидеть все изломы и трудности нашего исторического пути. Мы видим как высоту духовного подвига и жертвенности народа, так и некие символы бездуховности, ибо город, некогда увенчанный множеством храмов и монастырей, потерял свое историческое лицо. Это словно фотография нашей истории, где есть всё: и великое, и прекрасное, и жертвенное, но где присутствуют и явные знаки обезличивания, потери духовного ориентира в жизни.

Город и народ сегодня — и это очевидно, зримо — действительно в поисках пути в будущее, как и вся Россия. Куда же нам идти? Это извечный вопрос, который так мучил наших сограждан в прошлом и который не перестает мучить людей и сегодня. Многие из нас задают этот вопрос накануне выборов¹, связывая возможность исторического пути с появлением у нас тех или иных людей, тех или иных партий. В каком-то смысле это верно, но я думаю, что выбор политической партии — это не полная истина: очень многое зависит от нас, от того, что живет в сознании и душе политического лидера, как он понимает историю своей страны, какие уроки он лично вынес из этой истории, что открывается ему в его ви́дении будущего. Я думаю, что, когда мы встречаемся с кандидатами в депутаты, то в первую очередь нужно спрашивать именно об этом, потому что все те программы, которые нам предлагают кандидаты в депутаты, — это то, что практически никогда в жизни не исполняется. Программа — это некая мечта, и чем более эта мечта красивая, популистская, тем она, к сожалению, имеет больше шансов привлечь к себе избирателей.

Я очень посоветовал бы вам в беседах с кандидатами ставить мировоззренческий вопрос, который сразу проявит человека: кто он — мыслитель, аналитик, человек, действительно болеющий за дело, или «случайное явление» на политическом небосклоне? Простите, что я коснулся темы выборов,— меня просили это сделать. Церковь не может сказать: «Голосуй за ту или иную партию и победишь!» Церковь не может сказать: «Голосуй за того или иного человека!», потому что Церковь — это пространство для всего народа. Она не может отождествлять себя с одной или другой партией, противопоставляя

¹ 19. 12. 1999 состоялись выборы в Государственную Думу Федерального Собрания РФ.

281

остальным, у нее не может быть политических врагов. Но у Церкви есть ясное понимание, видение того, какие люди должны быть сегодня — на рубеже столетий, тысячелетий — у власти, и не только в России. Как совет я хотел бы вам предложить вот такой метод отбора кандидатов: ставьте перед ними трудные мировоззренческие вопросы. Но для этого нам самим нужно видеть корень наших бед, понимать причину наших исторических трагедий.

Если мы всё будем сводить к ошибкам отдельных политических лидеров, к каким-то политическим неудачам, провалам экономики, политическим экспериментам, мы уподобимся «Иванам, не помнящим родства», не способным видеть корень зла, которое поразило нашу страну, и не только ее. Тотальный кризис, который мы переживаем, действительно потрясающий. Это кризис всех сфер жизни: искусства, культуры, спорта, образования, армии; он затрагивает и молодежь, и стариков... Что же это за такой всеобъемлющий кризис? Может ли он вообще быть?. . Он возможен только в одном случае — если речь идет о кризисе человеческой личности. Если человек болен, то вся его жизнедеятельность становится неполноценной: больной человек не может полноценно трудиться, у него все начинает валиться из рук — и не только в производственной сфере, но и в сфере отношений с людьми, потому что от болезни страдает и его нервная система. Больной человек действительно не способен создать вокруг себя мирную и спокойную атмосферу, потому что сам является источником проблемы.

Так вот, если мы сегодня больны, если несем в себе источник заболевания, то как бы мы ни пытались навести некий порядок вокруг себя, этого не получится. Этого не получится только потому, что корень, причина — в нас самих. Люди, которые занимаются макроэкономикой и макросоциальными проблемами, улыбнутся, услышав эти слова, и скажут: «Да, но ведь очень многое зависит от системы, — система формирует человека, система влияет на человека». А я таким умникам отвечаю следующим примером. Мы все страдаем от того, что в нашем обществе много грязи — и не только в смысле духовном, нравственном, но и в физическом смысле. Хотя, может быть, ваш прекрасный проспект в Волгограде и является исключением из этого... Но если вы пройдете по улицам наших сел, городов, то увидите, какая везде неприглядная картина — некая серая жизнь. Если вы зайдете в подъезды наших домов (а каждый заходит!), то увидите, какая там грязь, какая неухоженность.

282

Отчего это? Оттого, что у нас президент плохой? Оттого, что у нас мэр плохой? Оттого, что губернатор у нас плохой — наши подъезды плохие? Почему так? — Да потому, что у нас дома плохо! Если дома беспорядок, то и в подъезде беспорядок, и на приусадебном участке беспорядок, и в городе беспорядок. Власть несет свою часть ответственности, это несомненно. Но ведь главную-то ответственность несем мы! Ведь от нас зависит: бить стекло в подъезде или не бить, гадить в лифте или не гадить, разрушать мир, окружающий нас, или не разрушать!. . Приведу пример из своей жизни. Я, к сожалению, лишен возможности ходить по улице как все нормальные люди, потому что физически нет времени — меня привозят и увозят, и я вижу мир из окна автомобиля. Но вот однажды я пошел погулять по Москве. Тогда Лужков¹ стал внедрять хорошую идею: делать автобусные остановки из пластика, европейского вида. Я подхожу и вижу, как здоровый парень отрывает пластиковую стенку от остановки. Я ему говорю: «Что же ты делаешь?» А он: «Хочу сварганить у себя в ванной такую задвижку». Я ему: «Какая тебе разница, в ванной это у тебя будет или на остановке, ты же остановкой этой пользуешься? Если холод, ветер, — ты зашел и будет тебе тепло и хорошо!» Этот парень посмотрел на меня дикими глазами, потому что в его мозгу, в его сознании дом — это он, а парадное — уже не он, улица — это совсем не он, это враждебное окружение. Сокрушай все! Вали, тащи к себе!. . Построили немцы прекрасную автодорогу из Домодедово в Москву с замечательными барьерами и, как полагается по технике безопасности, поставили на этих барьерах отражатели, чтобы в вечернее, темное время водители видели габариты дороги. И что вы думаете? Отражатели сняли и притащили к себе домой...

Ну и кто же это делает? Какая партия, какой государственный деятель? Это мы делаем! Я привел эти два примера, потому что нам важно понимать, что все исходит от нас, из нашего внутреннего мира. Если человек ворует, то, какие законы ни пишите, он будет воровать, потому что это его убеждение; если человек разрушает все вокруг себя, то он и будет разрушать, какой бы мощной ни была правоохранительная система государства... Или все нужно просто превращать в концлагерь. Но через это мы уже проходили, порядок был, но счастья не было.

¹ Лужков Ю. М., в то время мэр Москвы.

283

Для того чтобы жить свободно, чтобы построить сбалансированный, гармоничный мир, нужно этот баланс и эту гармонию, чувство прекрасного иметь внутри себя, — тогда будет прекрасно у нас на кухне, тогда не будет грязной посуды в раковине, тогда вовремя будет выноситься мусор, мы будем содержать в порядке наши комнаты, не запихивая старую обувь на шкаф или под шкаф. Мы будем делать очень многое, чтобы вокруг нас создавалась красота. Мы найдем каждой вещи свое место у себя дома, в письменном столе, мы будем стараться класть каждую вещь на свое место, наводя порядок. А затем этот порядок будет вокруг нас. Человек, живущий в гармонии, не может мириться с отсутствием этой гармонии вокруг себя.

То, о чем мы говорим,— это внутренний мир человека. Это никакая не макроэкономика, это не макросоциальные процессы, это то, что внутри нас. Когда мы видим невероятное падение нравственности, особенно среди молодежи, рост преступности, мы начинаем понимать, что дело — дрянь. И чувство самосохранения заставляет наше общество задуматься о том, что нужно что-то делать. Правда заключается в том, что сейчас общество понимает, какой потенциал ненависти и разрушения несет в себе эта вседозволенность, это распутство, которое сегодня массово и масштабно поражает наш народ,— особенно подрастающее поколение. Ведь все это действительно может «рвануть» в какой-то момент диким всплеском ненависти, противостояния в стремлении к полному разрушению. Я не буду давать оценку телевизионным передачам, — вы всё сами прекрасно знаете. Телевизионные передачи вдалбливают в голову, что лучшим способом решения проблемы является сила, точнее — насилие. В конце концов эта идея входит в «кровь и плоть» народа, становится неким руководящим принципом. И зачем налаживать отношения, зачем стараться созидать, когда можно кулаком двинуть, из пистолета выстрелить так ловко, как это делается в фильмах, и решить все проблемы?.. Тот рост преступности, который наблюдается по всей России, включая и героический город Волгоград, — свидетельство того, что все это не вымысел. Это реальность. Я не могу сказать, что вся молодежь у нас плохая. Есть, конечно, замечательные дети, замечательная молодежь, но в процентном соотношении существующее положение вещей вызывает у нас сегодня озабоченность и страх. Почему так происходит? Я считаю, что тема нашей конференции и связана с ответом на этот вопрос.

284

Я не хочу предвосхищать ваши мысли и решения, я просто поделился вслух своими мыслями. Человек всегда поступает мотивированно. Мотивация есть аргумент в пользу того, чтобы наши действия строились так, а не иначе. Существует несколько уровней мотивации. Она зависит от физического и духовного состояния человека, состояния его нравственности, его образованности, культуры и т. д. Это очень сложные составляющие, которые складываются в мотив, побуждающий человека действовать определенным образом. В течение долгих лет государственного атеизма господствующей у нас была государственная идеология, которая была призвана сформировать такую мотивацию. Но мы знаем, что из этого получилось. Не удалось! Хотя идеология была очень стройной, простой для усвоения, всеобъемлющей, тотальной (отсюда и слово «тоталитаризм»), потому что касалась всех сфер человеческой жизни — от сложных вопросов бытия мира и человека до самых простых вопросов, связанных с производственной дисциплиной, отношениями в коллективе и т. д. Опыт показывает, что вообще идеология, как мотивация поступков, всегда претерпевает сначала некий всплеск, «выброс энергии», подчиняет себе массы, достигает некоего апогея, а потом разрушается. Не существует ни одной «долгоиграющей» идеологии. Даже такие мощные идеологии, как национал-социализм и марксизм, как мы знаем, себя исчерпали. Тогда возникает вопрос: если идеология — светская идеология — не способна быть, как я сказал, «долгоиграющей» силой, влияющей на мотивацию человеческих поступков, то что тогда остается? Остается многое. Во-первых, остается отсутствие вообще всякой мысли и всякой идеологии, ведь поступок может мотивироваться и инстинктом, что свойственно животным — ведь животные не имеют рациональной мотивации своих поступков. Они живут по голосу инстинкта. Если взять сегодняшнее состояние нашего общества, то очень многие люди (я не буду говорить о всех, Боже упаси!) мотивируют свои поступки инстинктом, сами того даже и не сознавая. Конечно, человеческий инстинкт — это не инстинкт животного, сюда многое вплетено. Но если человек считает главной жизненной ценностью, например, получение власти, то есть возможность управлять другими людьми, то это животный инстинкт, ведь такая борьба за место вожака в стае существует и среди животных, и она-то чаще всего и приводит к самым страшным стычкам. То же самое касается и материального благополучия: если оно оторвано от всякой духовности, это просто желание есть, пить и веселиться.

285

Ни в коем случае нельзя игнорировать материальные факторы человеческого бытия. Всякая проповедь пуританства сегодня в нашем обществе лицемерна и безнравственна. Церковь должна это помнить. Невозможно, обращаясь к полуголодным людям, лишенным самого необходимого, говорить о том, что не следует заботиться о материальном. О нем нужно заботиться, чтобы отсутствие материального достатка не разрушало человеческого достоинства людей. Но при этом нужно постоянно говорить, что не хлебом единым жив человек (Втор. 8,3) и что если иначе, то мы погибли, потому что тогда не будет никакого отличия от животных. Мы создадим не общество, а волчью стаю. У человека по его природе по определению должна быть и есть иная цель в жизни. Это полнота человеческого бытия. И ведь каждый это эмпирически — из опыта — знает, понимает, что это так, если покопается в глубине своих мыслей и своего жизненного опыта.

Итак, нам необходима мотивация наших поступков. Опыт показывает, история свидетельствует, что самой благородной мотивацией, действительно приводящей людей к достижению цели бытия, полноты жизни, является мотивация нравственная, когда человек в основу своих поступков полагает нравственное начало. Я думаю, все мы знаем, что нравственность есть способность человека выбирать между хорошим и плохим, руководствуясь голосом своей совести, руководствуясь теми принципами, которые таинственным образом составляют часть, основу нравственной природы человека.

Я говорю «таинственным», потому что, если вы возьмете папуаса из Новой Гвинеи, или русского, или американца, если вы уберете все культурные и этнографические различия между ними, то убедитесь, что в основе нравственного самопонимания у всех заложены одни и те же истины. Убийство везде является грехом и злом; воровство, обида слабого — везде плохо.

Такая «история» с нравственным началом человека всегда была неким философским узелком для марксизма: всё могли объяснить, кроме происхождения совести. Пытались объяснить ее социальным влиянием: совесть, мол, формируется социумом, обществом и т. д. В конце концов пришли к нравственно неправильным выводам, что может быть мораль пролетариата, а может быть мораль буржуазии, — то есть мораль есть относительное понятие. И когда сказали, что право на существование может иметь только мораль классовая, то вы знаете, к чему это

286

привело. Те, кто не соответствовал этой морали, фактически были обречены на уничтожение... В другой стране тоже утверждали, что мораль относительна: «Хорошо то, что хорошо для великой Германии!» — и двинули войска на Восток. И даже дошли до Сталинграда... Мораль либо существует — и она едина и неделима для всех, таинственным, непостижимым с материалистической точки зрения образом вошедшая в природу человека,— либо ее нет. Если нет, — то тогда всё дозволено, тогда держись, человечество!

Мы все сопротивляемся этой мысли, мы говорим, что нравственность есть, есть неделимая, единая для всего рода человеческого мораль. Опыт и история свидетельствуют: именно на этой морали основано право, регулирующее человеческое общежитие. Еще римляне это поняли и, будучи язычниками, на основе общечеловеческой морали, включенной в человеческую природу по воле Божией, опознаваемой человеком в голосе совести, построили свое знаменитое римское право. Поэтому главным источником, правильной, разумной, спасительной мотивацией поступков является голос человеческой совести. Жить по совести! — это тот призыв, который мы должны были бы обратить ко всему нашему обществу — к верующим и неверующим. Потому что если человек верующий и человек неверующий будут жить по совести, то они будут союзниками.

Нам иногда говорят: «Как же вы придете в школу? Там больше половины преподавателей — атеисты!» Я всегда отвечаю так: «А кто у этих преподавателей-атеистов остался союзником, кроме Церкви?» Раньше все были союзниками. Раньше, когда преподаватель говорил, что хорошо, а что плохо, то его поддерживали и литература, и средства массовой информации, включая телевидение, — все! Сегодня преподаватель как рыба об лед бьется, пытаясь удержать детей от движения к пропасти. Он, надрываясь, говорит о каких-то истинах. Хорошо ли, плохо ли, умело или неумело, — но он пытается. А все остальное работает против этого преподавателя: реклама — против, телевидение — против, книжки, газеты — против, товарищи во дворе — тоже против. Кто же «за»? Кто вместе со школой? Только Церковь сегодня «за». И потому я в толк никак не могу взять, почему же в школах есть люди, которые говорят, что они не пустят в школу священника, не пустят Церковь! Ну не пускайте! Тогда с кем вы останетесь? И что будет через 10 лет? Мы все сегодня обеспокоены тем, что происходит в стране,— все, кто

287

страдает от этого нравственного кризиса и понимает опасность несоюзничества. Мы союзники! Всё остальное решается на более позднем этапе отношений, и, может быть, тогда вместе мы сумеем многое решить.

Мы должны сегодня вместе работать и не ссориться, а понимать, что есть религиозная основа нравственности, а есть и светская, гуманистическая основа. Не очень сильна эта последняя — опыт показал, что она шаткая. Но есть много людей, которые основываются на этом светском гуманизме. Пусть пока основываются! Мы должны вместе работать, не ссорясь, а взаимодействуя, не «выталкивая» один другого, не компрометируя, а протягивая друг другу руки и говоря: «Мы здесь и сегодня должны спасти наш народ, спасти наших детей!» Нет ни одного общественного собрания, где люди не говорили бы о нравственном кризисе, нет ни одной политической программы, ни одной партии, где не касались бы этого вопроса. Но как только дело доходит до консолидации общественных сил в борьбе за нравственность, то тут все сразу разбегаются! Как бы не получилось у нас повторения того страшного разделения России на феодальные княжества, когда нас с легкостью завоевали татаро-монголы...

Сегодня мы должны крепить внутреннее единство всех, кто понимает опасность происходящих в стране событий, процессов и кто действительно болеет за будущее своего народа.

Я не критикую никого — Боже упаси! Вообще я считаю, что Церковь должна не критиковать, а неустанно раскрывать христианские нравственные идеалы. Кто принимает — хорошо, а кто не принимает — его личное дело.

Я уже сказал о том, что все идеологии пытались отвечать на нравственные вопросы, но никогда проблема нравственности не стояла в центре ни одной из них. В центре идеологии всегда стояла тема власти. Идеология всегда обслуживала власть и была направлена на то, чтобы либо достичь власти, либо удержать ее. Но и нравственное учение тоже всегда присутствовало в идеологии,— хотя и на периферии, но присутствовало.

Если же говорить о религии, то это единственная мировоззренческая система, в которой находится — не на периферии, а в центре — человеческая нравственность. И нравственные постулаты веры сформулированы так ясно, так жестко и так приоритетно, что для верующего человека не остается никакой возможности игнорировать эти

288

приоритеты. Если ты принимаешь веру, если становишься христианином, ты обязан в первую очередь осуществлять нравственные предписания своей веры. По тому узнают... что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35), а если любви нет, то это уже не ученики. Если нравственные нормы христианства не соблюдаются, значит, это не вера, а медь звенящая или кимвал бряцающий (1 Кор. 13, 1),— как говорил апостол Павел.

Иными словами, нравственные постулаты христианства — в его основе, в центре христианской веры. И религиозная мотивация нравственности, вообще религиозная мотивация при выборе поступка всегда очень сильна, притом что никакая идеология не ставит в свой центр ясно выраженные нравственные постулаты, которые являются первейшими требованиями к человеку верующему.

Некоторые говорят, что и вне Церкви можно быть нравственным, и говорят, в общем-то, правду, — потому что нравственное начало заложено в человеке Богом, природой. Человек предназначен быть нравственным в силу своей природы. И в какой-то идеальной обстановке, в конкретной идеальной ситуации человек может быть нравственным и не будучи религиозным. Но на практике этого почти не получается. И вот почему: мы опознаём нравственное начало голосом своей совести,— как я уже сказал,— и если человек живет только по совести, он может быть нравственным, не будучи религиозным. Но практически выполнить это в жизни невозможно, потому что человек находится в таких жизненных ситуациях, на него оказывают влияние такие идеологические, рациональные, культурные и прочие факторы, что очень часто голос совести в нем начинает разрушаться вплоть до полного ее сожжения (1 Тим. 4, 2),— как говорил о том апостол Павел. Он говорил, что язычники естеством своим законная творят (Рим. 2,14,15). Язычники — не христиане. Каким естеством? Нравственным началом. Даже язычник мог жить по голосу своей совести, — мы знаем это на примере римского права.

Но совесть может быть сожжена в человеке. И сгорает она очень быстро. Почти каждый знает это на собственном примере: сделал чтото отвратительное, обманул кого-нибудь, взял чужое, — как совесть мучает! Ну, а во второй раз сделал то же самое — вроде, меньше мучает. А если еще и стаканчик пропустить, чтобы тебя не очень беспокоила эта совесть, — она действительно начинает меньше волновать, а если

289

и еще раз пропустить стаканчик, то можешь и преступление совершить. И в конце концов человек сживается со своим преступлением, начинает самооправдываться, заглушая голос совести. Вот вера и предназначена для того, чтобы естественный голос совести постоянно, умственно и сердечно поддерживался в человеке. Вот вся тайна веры. Религия нужна для того, чтобы человек не мог заглушить в себе голос совести, потому что заповеди нас ясно учат: не убий, не укради! А что будет, если убьешь? Погибнешь! Погибнешь пред лицем Божиим, никогда не построишь своего счастья. Даже если что-то и удастся тебе в этой жизни,— в итоге все разрушится, прахом пойдет. Здесь погибнешь и Царствия Божия не наследуешь! Страх Божий — это не эмоциональная категория, ведь это не трепет, не дрожь в теле. Страх Божий — это нравственная категория. «Не могу, потому что пред лицем Божиим — это грех, это преступление!» — вот в чем сила религиозной мотивации, которая постоянно поддерживает нравственное чувство человека.

И еще один момент, самый важный: религия формируется провидцами Церкви. Мы называем это церковным Преданием. Предание — это некое русло, ложе, в котором течет жизнь людей. Христианская Церковь, христианское Предание сформировали нравственно-культурное ложе человеческой цивилизации. Именно Церковь ясно выразила нравственные законы человеческого общежития. Если человек живет в соответствии с Преданием, если он перемещается в историческом пространстве, не выходя за рамки этого ложа, то его тяжело сбить с толку, ему очень тяжело навязать что-либо, что выбило бы его из этого русла, из этого ложа. Но если человек или человеческое общество выпадают из этого русла, оказываются вне его, то становятся уязвимыми, подверженными стихиям мира сего, потому что теряются наиважнейшие критерии.

Основная борьба с Церковью началась много столетий назад, в частности, в виде так называемой реформации в Западной Европе. Эта борьба была всегда направлена против Предания, против традиции, потому что если человек разрушает традиции и Предание, то он «подрубает свои корни», он становится «листом, оторвавшимся от дерева», который любой ветер может подхватить и унести куда-то.

Значение традиции и рационального понимали и наши политические власти, когда пытались создать советскую традицию. Они пытались создать свой образ жизни на основе, конечно, христианской традиции,

290

полагая в основу христианские принципы, но только искажая все это гуманистическим подходом. И когда я говорю о том, что мы должны быть союзниками, я имею в виду, что наши педагоги, даже люди неверующие, атеисты, агностики, но воспитанные в советской среде, как бы сохраняют те же самые нравственные христианские принципы, положенные в основу советской традиции.

Самое страшное — когда все разрушается, и в этом смысле те процессы, которые сегодня идут в мире, в Европе, очень опасны. Смотрите, что сейчас происходит: формируются некие стандарты общечеловеческого бытия; на уровне ООН, на уровне Совета Европы принимаются документы, призванные стать мировоззренческим базисом для жизни всего человечества, создаются так называемые либеральные стандарты жизни,— мне уже приходилось говорить об этом на Рождественских чтениях¹.

Кстати, об опасностях либерального стандарта человеческого бытия. Либерализм как явление, мы знаем, возник, стал развиваться с XVI-XVIII веков. И формировался он из трех источников. С одной стороны, это была языческая философия, воссозданная в период Возрождения, в эпоху Ренессанса. Главным акцентом этой философии была центральность человеческой личности: то есть в центре всего — человек. Человек в центре бытия. Это было потом сформулировано у нас классиком: «Человек — это звучит гордо»² или: «Все во благо человека, все во имя человека»³.

У либерализма был и иудейский источник, потому что иудейско-еврейская эмиграция в Испанию, Голландию, другие страны Европы привела к тому, что еврейская богословская мысль стала доминировать в Западно-Европейских университетах.

И наконец, христианский источник, католический — протестантизм, который именно в XVI веке и бросил вызов идее Предания с целью ее разрушения. Там тоже в центр был поставлен человек. Было сказано, что каждый имеет право толковать Священное Писание так, как хочет. «Толкуй так, как тебе в голову придет,— и ты прав! Какое Предание

¹ См.: «Через религиозное образование — к православному образу жизни» (Слово на VII Международных Рождественских образовательных чтениях, Москва, 24-29 января 1999 г.) // Т. 1 настоящей серии. С. 13.

² Горький А. М. На дне.

³ Программа КПСС 1980 г.

291

Церкви? Какая традиция Церкви? Какой авторитет епископа, духовенства? Ничего нет! Каждый сам себе голова!» Произошло колоссальное разделение западного протестантизма на множество сект, подорвав самое главное значение апостольской веры, выраженной христианским церковным Преданием.

Эти три источника сформировали так называемый либеральный стандарт (положенный затем в основу «Декларации прав человека»), который был «поднят на щит» Французской революцией и который стал принципом политического мышления в Организации Объединенных Наций, а теперь и в Совете Европы.

В чем же проблема? Проблема в следующем. Либеральная идея ставит в центр человеческую личность и говорит, что наивысшей ценностью является свобода индивидуума. На первый взгляд, то же самое говорит и христианство: свобода является величайшей ценностью, к свободе призваны вы, братия (Гал. 5,13). Однако в понимании свободы мы видим колоссальную разницу: либерализм ставит в основание и центр бытия свободу падшего человека с его грехом, с его страстями, с его свободой и правом жить соответственно своим страстям, — а апостол Павел призывает нас к свободе от греха, утверждая, что свобода человека от греха является высочайшей ценностью человеческого бытия (Рим. 6,18-23).

Сегодня нам говорят, что самое главное — это свобода: человек, мол, свободен делать все, что он желает. Но какова тогда роль человеческого общества? Эта «свобода» падшего человека творить беззакония нейтральна по отношению к иным людям или она для меня, для вас и для всех остальных имеет какое-то значение?

Создатели либеральной идеи говорили так: «Есть только одно условие, которое может ограничить свободу человека, — это свобода другого человека». «Ты свободен до тех пор, пока не посягаешь на свободу другого человека» — фундаментальная основа современного либерализма. Но что получается на самом деле? Провозгласив свободу человека жить по законам страстей и пороков, по стихиям мира сего, мы одновременно даем возможность этим людям не только творить беззакония (личное беззаконие в конце концов это личное дело, личный грех), но и включать эти беззакония в систему общественных ценностей. Сегодня жизнь по законам страстей, жизнь на основе инстинкта становится доминирующей темой современного искусства, литературы, СМИ, кинематографа,

292

телевидения, рекламы. И когда нам говорят, что это — свобода, то мы спрашиваем: свобода от чего? Во имя чего? Разве может быть «свобода» падшего человека поставлена выше святости?! Если мы ставим такую «свободу» падшего человека выше свободы от греха и выше святости, то мы так искажаем систему ценностей человеческой цивилизации, что, если цивилизация пойдет по этому пути, у нее не будет шансов выжить.

Вот как раз об этом — весь шумный спор вокруг закона о религиозных организациях. Помните, как все набросились на нас, говоря, что мы не тот закон принимаем? И Клинтон¹ звонил Б. Ельцину, и Коль² писал, и конгрессмены США ультиматум поставили, что Россия будет лишена кредитов, если примет этот закон. В чем дело? Почему такой переполох? В этом законе не было отказа от либеральных стандартов, они все там присутствовали, но было нечто другое. Там была попытка подчеркнуть значение традиций — и даже не в законообязательных установках, не в основном корпусе закона, а в преамбуле,— попытка сказать, что общество с уважением относится к традиционным религиям России. Но даже это упоминание вызвало такую отрицательную реакцию, что до сих пор с этим законом борются: «Никакой традиции! Никакой ссылки на нее!»

Главное мировоззренческое столкновение конца XX века, главная трагедия конца XX века — неспособность большинства людей увидеть причины зла. Опьяненные словом «свобода», извращенно понимая права человека на то, чтобы быть свободным, связывая свободу непременно с правом жить на основе инстинкта и распространять этот стандарт в жизни других, люди, по всей вероятности, и попали в большинстве своем под жуткое диавольское искушение. Сегодня мы говорим об этом, пишем — на эту тему я написал статью в «Независимой газете»³. Ну то, что меня сразу либералы стали атаковать, — Бог с ними! Но когда патриоты — мне совсем не по себе стало. Господи Боже мой! Справа и слева удары наносятся по идее, которую невозможно опровергнуть с христианской точки зрения. Однако находятся такие «православные», которые говорят, что это неправильно. Но Бог им Судья!

Говоря все это, я не хотел бы подталкивать вас к некоему изоляционизму, к некоему сознанию нашей национальной исключительности!

¹ Уильям Клинтон, 42-й Президент США (1993-2001).

² Гельмут Коль, федеральный канцлер ФРГ (1982-1998).

³ См. примеч. на с. 158.

293

Упаси Бог! Если взять те же самые либеральные стандарты, они очень нежизнеспособны на уровне международных отношений. Ну, в самом деле, можем мы на основе нашего национального стандарта строить жизнь, допустим, Европы или всего мира? Если мы потребуем, чтобы на основе наших православных ценностей создавался общеевропейский дом, то тогда папуас Новой Гвинеи может потребовать, чтобы на основе их ценностей создавалось мировое общежитие. Какой-то компромисс, основанный на приоритете человеческой личности, должен лежать в основе взаимоотношений государств в современном мире. Этого не следует отвергать, не следует от этого открещиваться и подвергать сомнению ценности такого возможного базиса для сотрудничества и взаимодействия. Вот что важно! Но Бог с ним,— с этим сотрудничеством и взаимодействием! Оставьте нам право в нашей национальной жизни дальше идти в том русле, которое благодатно сформировано нашей духовной православной культурой. Не разрушайте своими стандартами этого русла исторической жизни, потому что, если мы выпадем из этого русла, мы потеряем всякие ориентиры в жизни, мы пропадем, мы перестанем быть Россией.

И последнее, о чем мне хотелось сказать, — это чисто практический вопрос, вопрос преподавания в наших учебных заведениях религиозных дисциплин: будь то Основы православной культуры, этики, патриотизма,— можно называть как угодно. Первое — это то, что иногда трудности внедрения этих дисциплин в школьные программы обусловлены инерцией директоров школ, преподавателей, которые просто воспитаны в другой эпохе, — не хотят, боятся, смущаются. Этим людям в первую очередь нужно протянуть руку помощи. Боже упаси, чтобы наше вхождение в систему образования было отмечено еще какими-то конфликтами. Со смирением и терпением нужно с помощью власти преодолевать проблемы. Власть должна понимать, сознавать свою историческую роль и помогать этому процессу, но никак ему не препятствовать. Всякие ссылки на Конституцию, на закон (что, мол, не пускаем вас потому, что по закону и Конституции этого не полагается) — это все ложные толкования. Можно! На основании Конституции и закона на основе добровольности могут преподаваться такие дисциплины в наших школах!¹

¹ Учебный предмет «Основы православной культуры» (ОПК) был включен Министерством образования и науки РФ в школьную программу (4-й класс средней общеобразовательной школы) в качестве федерального образовательного компонента

294

Что такое добровольность? Толкование этого термина (в свое время это называлось факультативом) всегда приводит к недоразумениям. Крайнее, совершенно неверное толкование добровольности сводится к тому, что школа может предоставить нам помещение для проведения занятий, но эти занятия должны быть вне сетки часов, во внеурочное время. Ну какая же это добровольность?! Все мы были детьми и знаем, что такое шесть часов на уроках просидеть. Кто же еще на седьмой или восьмой час будет оставаться? Или кто придет в школу во время каникул? Особенно летних... Это не добровольность, это просто вытеснение религиозных дисциплин под предлогом добровольности. А добровольность — это изучение дисциплины по своему желанию, но, конечно же, в сетке часов. Ведь очень легко дать альтернативу: «Христианские основы культуры и нравственности» и «Основы светского гуманизма» — выбирайте! Неверующий человек идет на один урок, верующий — на другой. Нас иногда пугают нашей многоконфессиональностью — а как же мусульмане? как другие? третьи? Но в тех же западных странах, где все плохо с традицией, с верой, где законы очень жесткие (пожестче нашего!), почти во всех странах преподаются в сетке часов религиозные дисциплины! Приведу пример Финляндии. Там все очень просто: две религии — Православие и лютеранство — являются государственными. Но это не означает, что Православие и лютеранство автоматически преподаются в светских школах. Если более 10% учеников желают, чтобы преподавались, допустим, основы лютеранства или основы Православия, тогда государство предоставляет этим учащимся (в сетке часов!) изучение данной дисциплины и оплачивает преподавание. А если меньше 10% (2-3%), то государство предоставляет возможность в сетке часов изучать Православие, но оплачивает уроки уже не государство, а местная православная община, православный приход. Если это возможно в Финляндии, то почему у нас невозможно?

Другая тема: свобода, плюрализм и т. д. Почему в Германии могут быть богословские факультеты? А ведь Германия живет по более либеральному закону, чем Россия... А у нас государство шарахается от возможности оплачивать обучение детей религии. Но почему, если это свободный выбор большинства наших граждан? Почему же

в рамках курса «Основы духовно-нравственной культуры народов России» — сначала экспериментально (с 1. 04. 2010 в некоторых регионах страны), а с 1. 09. 2012 — во всех регионах России.

295

не оплачивать преподавание религии? Вы можете быть верующим, неверующим... Но нам нужно предоставлять людям возможность чисто в культурологическом плане изучать такое великое явление, как религия. У нас иногда идут еще дальше: «Если уроки религии ведет атеист, то мы будем оплачивать, если христианин,— то нет». Уроки по религии, которые ведет атеист, называются религиоведением. Вот в таком абсурде мы и живем. От этого абсурда надо уходить, и в первую очередь власть должна здесь проявить твердость, ясность и последовательность в исполнении закона.

Церковь должна со смирением и любовью осуществлять взаимодействие с системой образования, не создавая новых конфликтов, а, наоборот, протягивая руку сочувствия, взаимопонимания и сотрудничества. Я думаю, что сообща мы могли бы многое сделать.

Страница сгенерирована за 0.24 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com