Кирилл (Гундяев), патр. Суд Синедриона

Евангелисты Матфей, Марк и Лука сообщают, что после взятия Спасителя под стражу в Гефсиманском саду Его отводят в дом первосвященника Каиафы. Евангелист же Иоанн Богослов уточняет, что прежде этого Спасителя приводят в дом первосвященника Анны. Иоанн был знаком с Анной, что позволило ему вместе с апостолом Петром оказаться в доме первосвященника. Это и объясняет, почему только в Евангелии от Иоанна есть рассказ о допросе Иисуса Христа первосвященником Анной:

«Первосвященник же спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его. Иисус отвечал ему: Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил. Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе» (Ин. 18. 19—24).

В этом повествовании замечательно передано состояние духа Спасителя. Сколько спокойствия, достоинства и твердости в Его словах! Нет и тени робости, тревоги, смятения, а тем более — страха. Внутреннее душевное борение, в котором проявила себя человеческая составляющая природы Иисуса, осталось позади, в Гефсиманском саду. Господь вверяет Свою человеческую волю всемогущей и всеблагой воле Бога Отца, и это наполняет Спасителя огромной внутренней силой. Христос предстает перед первосвященником во всеоружии самообладания и внутреннего покоя.

В Нагорной проповеди Господь являет миру нравственный манифест Своего учения, согласно которому главной добродетелью Его

346

последователей должно стать смирение. Зримым образом этого смирения стала щека, подставленная под удар.

«Ударившему тебя по щеке подставь и другую», — говорит Господь (Лк. 6. 29).

Но что происходит на допросе у первосвященника Анны, когда служитель ударяет Спасителя по щеке? Подставляет ли Он ударившему другую щеку? Нет, этого не происходит. И этот эпизод дает нам возможность лучше понять христианскую заповедь о подставленной щеке.

Подставленная щека есть образ и символ смирения как высочайшей добродетели, которая отнюдь не является проявлением слабости, а тем более — склонности к конформизму. Смирение — это не добровольная капитуляция перед злом. Именно поэтому Господь не подставил другую щеку ударившему Его. Подставление другой щеки означало бы в данной ситуации признание правоты за тем, кто выступает как носитель зла и неправды, то есть по сути являлось бы принятием зла и согласим с неправдой.

Господь не делает этого. В Его поступках, словах и поведении нет никакой двусмысленности, которую можно было бы расценить как согласие со злом, уступку злу или страх перед злом.

«Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин. 18. 23). В этих благородных, величественных и спокойных словах заложена идея ненасильственного сопротивления злу. Ибо внутренняя готовность человека отказаться прибегать к насилию в ответ на насилие есть не что иное, как способность сопротивляться злу посредством ненасилия.

Во многих случаях именно ненасильственное сопротивление является наиболее эффективным способом остановить эскалацию зла. Ибо всякое насилие порождает ответное насилие, подобно тому как всякая направленная сила вызывает к жизни противодействующую силу, стремящуюся ограничить первую.

Слова и поведение Господа во время допроса в доме первосвященника Анны ясно показывают, что нравственное учение Иисуса требует от людей способности останавливать зло силой ума, воли и нравственного чувства, мужественно и смиренно отказываясь от употребления насилия.

Из дома первосвященника Анны Господь был отведен к первосвященнику Каиафе. Спаситель один в окружении Его гонителей и убийц. Толпа, которая еще совсем недавно встречала Иисуса криками ликования, ныне ощетинилась кольями и мечами. Нет рядом ни учеников, ни друзей. Только Петр следует за Спасителем, со стороны наблюдая за происходящим. Вот толпа приближается ко двору первосвященника.

347

Страх мешает Петру встать рядом с Учителем, но любовь ко Господу все же влечет его по стопам Иисуса. Войдя во двор первосвященника, Петр располагается рядом со слугами возле костра, чтобы видеть развязку драмы. Наиболее подробное повествование об этом мы находим у евангелиста Матфея:

«А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины. Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец. Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его. И, встав, первосвященник сказал Ему: что же ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы и грядущего на облаках небесных» (Мф. 26. 57—64).

Господь не отвечает на обвинения лжесвидетелей. Почему же Он безмолвствует, не свидетельствует о Себе, не приводит аргументов в Свою защиту, не изобличает клевещущих на Него? Да потому, что в доме первосвященника Каиафы совершается не суд, но фарс, только имеющий вид правосудия, ибо вынесение обвинительного приговора предрешено заранее. Ведь Каиафа уже сказал: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11. 50).

Таким образом, судьба Иисуса была решена до рассмотрения дела. Как позже скажет евангелист Матфей, «предали Его из зависти» (Мф. 27. 18).

У Каиафы и старейшин нет ни малейшего стремления к отысканию истины. Именно потому Господь не отвечает на их вопросы и не защищает Себя от клеветников. Он просто молчит.

Когда на человека возводят напраслину или говорят о нем несправедливо, то чаще всего это вызывает в потерпевшем желание дать отпор, ответить на клевету как можно решительнее и громче. В большинстве конфликтов присутствует стремление одних людей противоборствовать обвинениям других. Тогда как в подобных ситуациях более правильным является молчание. Именно в молчании обнаруживается чаще всего мужественная и нравственно безупречная форма сопротивления злу, обращенному против нас и провоцирующему нас на ответное зло. Не случайно преподобный Антоний Великий говорит: «Будь мудр: молчанием загради уста клевещущих на тебя».

348

В самом деле, если мы отвечаем на наветы и вовлекаемся в диалог с нашими недоброжелателями, то тем самым становимся на одну ступень с клеветниками, невольно участвуя в развязанном ими конфликте. По-видимому, мудро поступают те, кто не спешит вступить в полемику с человеческой неправдой и низостью, пусть даже тиражируемыми и воспроизводимыми многократно средствами массовой информации. Подобный христианский выбор может порой даваться нам очень непросто, но он представляется единственно достойным с позиции неприятия правил грязной игры.

Так поступает Господь, отстраняясь от клевещущих и не вступая в общение с недостойными. В Евангелии от Луки приводится объяснение Самим Спасителем Его безмолвия на судилище: «Если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня» (Лк. 22. 67—68).

Иными словами, не стоит пытаться переубедить того, чей суд, говоря русской поговоркой, не на рассуд, а на осуд.

На допросе Каиафа неожиданно задает Спасителю очень важный вопрос: «Заклинаю Тебя Богом живым... Ты ли Христос, Сын Божий?» (Мф. 26. 63).

И здесь Господь нарушает Свое молчание, отвечая вопрошающему утвердительно. Ибо в противном случае Его молчание могло быть превратно истолковано, посеяв сомнение в душах присутствовавших при допросе. Господь не может отказаться от миссии свидетельства о Себе как Сыне Божием.

«Ты сказал», — произносит Спаситель в ответ на вопрос Каиафы (Мф. 26. 64).

Такова принятая на Востоке формула утвердительного ответа. Так Господь подтверждает истинность слов, произнесенных Каиафой: Он — Сын Божий. А далее, в особой поэтической форме, звучат собственные слова Спасителя: «Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы и грядущего на облаках небесных» (Мф. 26. 64).

Господь явно свидетельствует о том, что именно Он — Сын Божий, Мессия и Спаситель мира. И делает это перед лицом Своих гонителей и клеветников, ищущих Его гибели. Свидетельство Христа обращено не только к Каиафе и к тем, кто в этот момент мог слышать Господа, но и ко всему роду человеческому в перспективе мировой истории.

349