Шпиллер В., прот. Слово о разных христианских исповеданиях, экуменизме

00.02.77.

Где Христос — глава Церкви, там должна быть Церковь, там должна быть и церковность в несколько расширенном понимании её. Во встречах христиан разных исповеданий ощутимы благодатные веяния Духа. И совершенно верно, что теперь уже нет дерзающих утверждать то, что нет одного и того же Единого Святого Духа у всех. Сказано: «Дух дышит, где хочет.» Почему же Ему не быть в духовном религиозном опыте инославных христиан? Действие же мир спасающей благодати Его в разных исповеданиях, которые все мы, однако, признаём, не может не сообщать им церковности, пусть даже <*>

Невыразима в словах, братья и сёстры, радость сознавать себя частью Единой, Святой, Соборной, Апостольской, Православной Церкви — незыблемого камня исповедания древней христианской веры и жизни в вере, неотступно держащей Священное Предание. Но мы сознаём, что и за канонической её оградой — по милости Божией! — есть церковность, а не один только пустой <*> И христиан других исповеданий мы со всею искренностью братской любви к ним зовём поэтому своими братьями во Христе, принадлежащими к другим Церквам.

С особенной радостью о Господе мы говорим сегодня, что поэтому церковность может стать свойственной и совершенно новому, христианскому духовному, так называемому, экуменическому или всемирному опыту экуменического общения, имеющему одну, над всем возвышающуюся цель: действенно раскрыть присущее природе Церкви единство во всём Христианстве, во всей видимой всем жизни его, в восстановлении Вселенской соборности или Кафолической целостности Церкви, всех наших духовных сил и Божьего произволения. И суждено ли христианам в истории достигнуть этой цели? Нет никакого сомнения в том, что путь к ней лежит через раскрытие в каждом христианском исповедании и в новом экуменическом опыте свойственной им церковности во всей возможной полноте и силе. Вот и общее дело, на которое христианам разных исповеданий следует направить свою религиозную волю. Оно — в углублении, деятельном раскрытии благожелательной обращённости друг к другу, церковности каждого христианского исповедания всех экуменистических связей и совместной работы, т.к. церковность есть усвоение даров Святого Духа. Все мы только Им Одним — Духом — и можем взывать: «Авва, Отче!»

Христианство — не мировоззрение, построенное на религиозно-философском и богословском учении и не система социальных и нравственных идей при всём огромном и во многом определяющем их значении для христианства. Воплотившимся Сыном Божиим создана Церковь, живущая и соединяющая нас со Христом и освящающая нас и весь мир благодатью, сакраментальной силой Духа Святого. Вот почему усвоение этой силы, в чём и состоит церковность, является глубинным и основным началом нашего общения и нашего единения со Христом и друг с другом во Христе. Тщётны усилия на почве одних только доктринальных построений и теоретических согласований или компромиссов — видимая ткань всемирного единства христиан разных исповеданий образовывается углублением духовности, а это значит — церковности каждого христианина, каждой христианской общины и всей христианской общности.

Отчуждённость одних христиан от других исчезает в потоке энергии, идущей из светлой глубины облагодатствованной духовной нашей с вами жизни, изнутри нашей церковности. Это её силою ими содеянное обращается в братолюбивое доброжелательство христиан друг к другу, в единство в любви образующегося разумения, понимания друг друга. Единство в вере, предшествующее единству в жизни, которое осуществляется в полном общении в таинствах. Именно она, эта сила, научает не себя проповедовать во внешнем мире и друг другу, но Христа Иисуса Господа и быть тем рабами для Иисуса, как это велит великий в своем смирении и в своем христианском свидетельстве апостол Павел. Гений, который повсюду возносится усиленной молитвой о сближении и о единстве христиан разных исповеданий. Мы просим у Бога укрепить во всех нас, всех христиан разных исповеданий, церковность.

<*> По самой своей природе Церковь — едина, Церковь — одна, только такой и может быть. Она — единое, одно тело Христово, имеющее одну благую проповедь Господа Иисуса Христа. Мы же порознь — лишь члены этого единого, одного Тела по слову апостола. Как же не жить нам всем во всеобъемлющей полноте согласия и единства во Христе? Церковь и есть такая полнота, наполняющая всё во всём. Но мы говорим: Церковь и церкви, и за этими словами стоит правда, от которой некуда уйти. Они означают, что как духовная, сокровенная реальность, как невидимое мистическое Тело Христово, Церковь едина и одна. Как тело внешнее, как эмпирическая реальность она существует во множественности многих церквей, во множестве церковных общин.

Что же такое в существе своём эта фактическая множественность церквей разных по свойствам, неодинаковым вероучением и неодинаковой молитвенной жизнью? Как к ней относиться нам, православным христианам? Нельзя же братья и сёстры, в самом деле про себя думать, что есть одна, а именно наша Православная церковь, как и католики думают, что есть одна, а именно Католическая церковь, все же другие христианские исповедания называть церквами лишь условно, и «ложной» верой. Можно ли так делать? Надо было бы с болью, с горечью отнестись к существующим делениям Церкви, как бы не считать разделениями Церкви или отделениями. Может быть, нам, православным, как и католикам, и протестантам нужно, наконец, почувствовать тревогу, и даже вину. Конечно, не для того, чтобы оставаться нам всем в сентиментальных переживаниях по этому поводу, а чтобы свою религиозную волю направить на некое общее дело преодоления недолжного разобщения в делах любви, в вере и в жизни со всей ответственностью перед Богом и перед людьми, каким должно быть и каким может быть такое, общее для всех христиан дело.

Эти вопросы не кем-то надуманы. Менее всего они — теоретические и отвлечённые вопросы, интересующие ограниченный круг богословов. Их властно поставила жизнь перед современным религиозным сознанием христиан всех исповеданий. И мир, наполненный не одной только ненавистью, но и ищущий, как можно было бы побороть ужасные центробежные силы, всем грозящие катастрофою, и в конце концов, погибелью христиан, не может не отталкиваться от вражды и раздоров, от разрывов и розни, как от греха и от зла. Христианин не может не жаждать осуществления завета Спасителя о братолюбии и миролюбии прежде всего, и хотя бы — внутрихристианского мира, т.е. среди христиан разных исповеданий.

Восстановление всемирного единства христиан, как и случившееся разъединение их, имеет, однако, не одну эту нравственную сторону. Неодинаковое понимание одной и той же истины, разногласия в том, как следует жить, чтобы пребывать вместе с ней, произошли не от одного недостатка в делах любви и внимания друг к другу. Мы знаем, что в Церкви действует Божественная благодать, что в ней пребывает Дух Божий. Но также действует и творческая активность человека, наша свобода. Опыт богопознания и опыт религиозно-нравственный, связаны с активностью человека, свободно идущего навстречу Богу. Активность же эта может быть и разнораскрывающей, и искажающей.

Разные христианские догматические, нравственные, канонические и другие учения, стремящиеся постичь смысл одних и тех же религиозных факторов, произошли оттуда. Однако эти факты, сами по себе никогда не были разными, они всегда были и остаются одними и теми же и составляют одну и ту же духовную первореальность — Бог: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой; Господь и Бог наш Иисус Христос, Церковь Христова и человек, его жизнь в Боге, в Иисусе Христе, в Духе и в Церкви.

Не они разделили нас. Они нас соединяют, а разделили различия воспринимавшего их сложного духовного опыта, возникавшего в разное время на почве очень разных культур, цивилизаций и навыков мышления. И вполне естественно, есть в религиозном опыте друг друга особенно болезненные точки.

У одних больным местом будет, может быть, слишком пассивная верность Преданию. Именно пассивность своею угрожающей <*> застывших в кустодии  <*> Христа.

У других — напротив: чрезмерная активность, но, главное — на внешнем пути церковно-организованного устройства, притом, даже насильно вымогающая у верующих, покорных центральному церковному авторитету, замещающему Господа Иисуса Христа.

У третьих — во имя попираемых иерархическими притязаниями человека отвергнувших невероятно преувеличенный смысл некоторых иерархических благодатных даров Евхаристии, в самой болезненной точке религиозного опыта нельзя не считать отказ от них, от сакраментального священства, от священноначалия в Церкви в этом смысле. Тем не менее нужно знать и то, что в одной или другой степени церковность несомненно присуща всем этим главным типам религиозного опыта, образовавшего основные христианские исповедания. Её уже нельзя не чувствовать в этом.

О мерах церковности нельзя было не знать. Свойственное инославию нельзя признавать только из соображений церковной икономии. Да, она — эта церковность — находится за строго очерченными, каноническими границами. Но церковность там есть, хотя бы это и значило, что канонические границы Церкви не совпадают с харизматическими, т.е. с теми, в пределах которых людям подаются дары Святого Духа.

Даже нам с вами, братья и сёстры, опыт живого общения с инославными христианами говорит об этом. Вспомните стоявших среди вас в этом храме строгих в своем своеобразном благочестии христиан — шведов! Помните духовно собранных, при всей их экспансивности, христиан — французов? Вы также вспомните немецких христиан, с такой искренностью и жаром просивших у вас прощения ради Господа Иисуса Христа за причинённое нашему народу зло во время войны! Вспомните, как горячо все они молились с вами одному нашему Богу и Господу Иисусу Христу! Кто может знать, как близко или как далеко за канонические грани Церкви простираются пределы, в которых живёт и действует Святой Дух, ниспосылаемый людям Сыном Божиим? Но если мы знаем даже из своего малого опыта, что во встречах христиан разных исповеданий, происходящих сейчас, Христос — посреди нас, то знаем это не потому, что слишком доверяем своим чувствам, а потому, что так и должно быть по обетованию Самого Господа, ибо «где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я, посреди них».

<*> Звукозапись расшифровке не поддаётся.