Рубрики

В настоящее время в библиотеке размещено
13776 работ.

— 11 —

I.

ГЛАВНЫЙ, ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ИСТОЧНИК И ОСНОВНЫЕ НАЧАЛА РУССКОГО РАСКОЛА СТАРООБРЯДСТВА.

 

Некоторые русские писатели XVIII и XIX столетия, говоря об исправлении церковных книг Патриархом Никоном, выражают мысль будто это самое исправление книг было причиною раскола, известного под именем старообрядства, будто «ревностная поспешность Никона в исправлении книг произвела раскольников» ¹). Раскольнические

¹) Так Голиков (Деян. Петра Великого т. XIII стр. 40 изд. 1840 г.) говорить: «Ревностная поспешность Никона в сем (исправлении и издании книг) произвела раскольников». «Таковое первопрестольника церкви Российския попечение по истинне коликобыло похвально, толико и нужно; но ревностная поспешность, с каковою он за сие принялся ежели, смею сказать, не соображена была с умоначертанием непросвещенного тогдашнего народа, готового за малость, ничего незначущую, отторгнуться от сообщения церкви и от своих единоверных соотечественников; и посему надлежало таковый народ издали приуготовить к сему вразумлением о нужде исправления таковаго». «Первая книга «Служебник», с поправлением напечатанная привела народ к отпадению от церкви». Арцыбышев (повеств. о России т. III. кн. VI, стр. 423,) так выражается о начале раскола: «Они (старописанные книги, привезенные Арсением Сухановым с востока) рассмотрены были на соборе в Москве и найдены совершенно сходными с древними славянскими; вследствие чего и определено собором исправить по ним новопечатные Московския. От этого произошли расколы, продолжающиеся до ныне».

 

 

— 12 —

писатели признают также Патриарха Никона единственным виновником раскола в русской церкви ¹). Оба эти обвинения, при внимательном рассмотрении обстоятельств, среди которых появился раскол, оказываются несправедливыми. Исправление церковных книг Патриархом Никоном было не более, как только внешним поводом к открытию раскола. А главный, первоначальный источник раскола, почти при самом появлении принявшего характер не просто церковный, но церковно-гражданский, кроется гораздо глубже и восходить гораздо далее времени Патр. Никона. Русский раскол явно сложился из двух начал: во-первых, из начала собственно церковного, как секта церковно-обрядовая, несогласная с православною церковью в некоторых богослужебных обрядах; во-вторых, из начала гражданского, или противогосударственного, как секта, восставшая, по собственному выражению раскольников, против новшеств не только церковных, но и

¹) Так, например, известный раскольнический историограф Денисов в своем «Винограде Российском» говорить: «Аще всеподательнии слышателие всеусердно познати восходят, откуду убо таковая всепреужасная и лютая насташа в России (расколы) и на какая вина всепрезлейших схизматосмущений. И кто сих многоплачевных церковных трясений новосодетель; не от инуду куду враг и неприятель пришедый, не варвар, ниже скиф, тольпрелютыми скорбми неисцельно уязвивый российская чада: но свой своея России воспитанный неблагодарный многодосадительный член
(Никон глаголю Патриарх), человек елико многокозненного ума,
толико всепредерзостного напрасньства, и огнеопальные ярости, и
многоколеблемого «непостоянства, но винам и мятежам радуяся
присно, уготованный от издревле на время оное и час. … Оный
всю ризу церковную пребезстудно растерза». (См. статью о Патр.
Никоне в Винограде Российском). Тоже говорить Аввакум в
своем слове «о изменении боголепоты церковной». Ркп. библ.
Каз. Акад. Л. 25 ор.

 

 

- 13 -

гражданских. Потому и источника раскола прежде всего надобно искать в духе и направлении церковной и гражданской жизни русского народа в тот период времени, когда раскол зачался, развился и распространился.

1. От чего в церкви нашей произошел раскол, во-первых, из-за Богослужебной обрядности, именно по поводу исправления церковных книг и обрядов? Чтобы решить этот вопрос удовлетворительно и беспристрастно, нужно рассмотреть: какое значение имела издревле в христианской жизни наших предков церковно-богослужебная обрядность в последние два или полтора столетия пред патриархом Никоном, и как выражалась она в нравственной, церковной жизни многих в XVIи в первой половине XVII века.

История христианской жизни русского народа показывает, что предки наши искони особенно любили богослужение христианской церкви, так что и самая христианская жизнь их искони имела характер преимущественно церковно-обрядовый, как у греческих христиан она преимущественно имела характер догматический, духовно-созерцательный. Предки наши, по обращении к вере и Церкви Христовой, прежде всего пленились, вслед за послами Владимировыми, внешним благолепием и обрядностью христианского богослужения, которая в то время в Византии достигла высшего развития.

С тех самых пор, в продолжении всей древней русской истории, вера и благочестие предков наших имели направление преимущественно церковно-богослужебное, обрядовое, как и ныне

 

 

— 14 —

оно еще господствует в русском народе. Не занимая ума своего, подобно греческим христианам IV — XV веков, или подобно западным схоластикам сред-них веков, тонкими учено-созерцательными исследованиями христианских догматов, часто доходившими до сухой, отвлеченной диалектики, древнерусские христиане большею частью питали свою веру и благочестие посредством церковного богослужения и посредством богослужебных книг. В храмах Божиих, во время богослужения, учились они истинам веры Христовой и делам благочестия. ¹). К священникам, своим учителям, прибегали они не за разрешением каких либо богословских вопросов и недоумений, а приходили спрашивать: что

1) Храм для народа был главным, почти единственным училищем. «По вся дни, — читаем в одном русском поучении XIII века» — аще умееши книги, прави нощные и дневные часы, вечерню и утреню, или литургию, аще ли не умеет кто, да ходите по все дни к церкви в год пения» (Измарагд, ркп. Соловец. библиот. № 270, поуч. 127). В другом поучении, находящемся там же: «В церковь вернии приходяще слышати святая, Божественная учения и прореченная пророки, и отечьская сказания. Житие же святых и мучение, та вся слышаще Богобоязнивии просвещают душа своя» (поуч. 139) «Вонми в церкви Божественная учения, читаем в третьем поучении, и внесете в дом свой, еже слышасте в церкви, да дом ваш церкви же творится» (Там же, иоуч. 138). См. также в поучении Кирилла Туровского — Памятн. XII века изд. Калайдовичем, стр. 53 — 55. «Якоже дождь растит семя,—писал еще Св. Симон, Епископ Владимирский. в послании к черноризцу Поликарпу,— тако и церкви влечет душу на добрые дела: все бо елико творити в келии, ни во что же суть, аще и псалтирь чтеши, или обанадесять псалми, поеши ни единому Господи помилуй подобится соборному пению». Потер, Печер. ркп, Сол. № 629 — 634» Построение храма принадлежало к важным событиям в древней Руси; летописи наполнены известиями о построении или украшении храмов. А новгородская 3-я летопись вся только из этих известий и состоит. См. П. С. Р. Л.. т. III.

 

 

— 15 —

нам есть и пить в тот или другой день поста, какие поклоны творить и т. п. ¹)? А церковную святыню, в особенности св. иконы, так глубоко любили и чтили благочестивые русские люди, что самые дома свои старались наполнять и украшать ими ²). Богослужебным книгам усвояли почти такое же существенное значение в деле спасения, как самому слову Божию и вере Христовой ³). Богослужебные книги с благовейным усердием и любовью списывали, переписывали и читали «в честь и в

¹) См. слово о посте, изд. в Правосл. Собеседн. 1858. кн. 1.

²) Домострой, который, по замечанию ученых исследователей русской старины, верно отразил в себе нравственно-христианский характер древнего быта нашего, так изображает дом христианина: «В дому своем всякому христианину, во всякой храмине святые и честные образы, написаны на иконах по существу, ставити на стенах, устроив благолепно, со всяким украшением и со светильники, в них же свещи, пред святыми образы возжигаются, на всяком славословии Божии; u по пении погашают; завесою закрываются, всякия ради чистоты, и от пыли... и всегда чистым крылышком сметати и мягкою губою вытирати их; а к святым образам касатися достойным, в чистей совести, и на славословии Божии, и на св. пении, и молитве, свечи вжигати» и пр. Врем. Моск. общ. Ист. и Древ. Росс. кн. I. Домостр. стр. 8. С особенным благолепием украшались священными изображениями царския палаты. См. Домашний быть Русских царей, Забелина, Отечеств. Зап. 1851. № 2 и 3. Маржерет: «иконы украшают жилище каждого русского в весьма большом количестве». Сказ. Совр. о Дим. Самозв. т. 111, стр.36.

³) «Сицевыми книгами, — говорили предки наши — благоугодили Богу все святые и чудотворцы, просиявшие от начала земли». В них, церковно-служебных книгах, — говорит Никон Патриарх, восстановитель древнего церковно-богослужебного чина, — святые Божии человецы и велицыи сих творцы восточные богословцы и учители Афанасий Великий, Василий Великий и Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Иоанн Дамаскинский, и Петр, Алексей, Иoнa, Филипп, Московские чудотворцы, и прочие святые поучающеся. Богови угодиша, и нам в пользу нашу не зазорны я оставише и невредны блюсти повелеша». Опис. кн. царек, т. II. стр. 156.

 

 

— 16 —

слава Отцу и Сыну и Святому Духу, «или» себе на здравие и на спасение и поющим их» ¹). Некоторые даже всю жизнь свою посвящали переписке церковных книг ²), и этим благочестивым трудом занимались не только иноки, священники и миряне, но и сами архипастыри и князья ³). Списывая или покупая церковно-богослужебные книги,

¹) Опис. ркп. Синод. Библ. л. 224, 335.

²) Весьма любопытны приписки писцов к списываемым ими церковным книгам. Из них видно, что некоторые писцы всю жизнь свою посвящали переписке церковных книг, и с теплою молитвою к Господу Богу и Пречистой Богородице, совершали это благочестивое дело. Так, напр., в Псалтири с покаянными тропарями и молитвами, писан. в 1296 г., читаем в подписи: «В лето 1684 в велик день бысть благовещения и висикост причтеся, повеле собе боголюбивая княгыны Марина списати книгы сия, псалтырю с покаяньны молитвами. Захария же писец о Господе Бозе вседержители моляся Господеви и пречистей Его Матери, имея издетьска обычая много написав богословия святых книг уже при старости ему бывшу списа на волоце Еоуангелие апракос Боголюбивому анътонию игоумену, к покрову святей Богородицы, и сию Псалтирю написах много трудився о Господе Бозе вседержители усердно моляся пречистые Его Матери яко ми дасть Бог дар свои не... скоростью охулити дела, аще кому и медленно створило абы но скончаны, что видети и слышати сладко.» Опис. слав. ркп. М. Синод. Библ. л. 184. В некоторых приписках с сердечною простотой высказывается любовь к церковным книгам, желание почерпать из них назидание для ума. Так наприм. говорить писец в приписке к псалтырю, писан. полууставом XVI в., после 10 песни пророка Захарьи отца предтечева: «словеса оубо писанная приидоша вконец. Оумуже да небудет когда прияти конец в любителех душеспасительных словес; кое убо когда будет благых насыщение». Опис. ркп. Русск. муз. л. 465. Большею же частью писцы в послесловии смиренно сознавались и просили прощения, если где в чем либо описались. См. напр. Опис. ркп. Рум. Муз. л. 721, 725, 727.

³) См. Истор. древн. Русск. словесн. Шевырева. Его же обозрение Русс. Слов. в ХIII веке в Извест. II отд. Импер. Акад. Наук т. III, стр. 67 — 105. Таков напр. был князь Волынский Вла-

 

 

— 17 —

благочестивые люди, князья, архипастыри, вообще все духовные и миряне усердно приносили их в церкви или монастыри для вклада «во отпущение. грехов своих, за здравие и спасение, или в память родителей, родственников и друзей»: особенно любили полагать на престол Евангелие ¹). Вообще из множества свидетельств и примеров видим, что самым главным, высшим попечением древних русских христиан, особенно же князей и царей, было попечение о распространении церковно-служебных книг, о устроении и благоукрашении храмов Божиих, о снабжении их священною утварью: это был по понятно их, «душеполезный путь, возводящий к Богу» ²). Летописи наши почти о каждом благочестивом князе русском говорят: «церковные уставы любил, церкви созидал и украшал их св. иконами и книгами наполнял» ³). Равным

димир Васильевич, собственноручно списавший апостол и Евангелие апракос в 3-х экземплярах, пролог в 12 месяцах, 12 миней, триоди, октоих, ирмолог, службу св. Георгию, молитвенник с утренними и вечерними молитвами. Также св. Алексий, митрополит всероссийский, в 1355 г., написал собственною рукою Евангелие, которое хранится до ныне в Чудове монастыре.

¹) Благочестивые князья и княгини, бояре и боярыни и всякого чина люди дорогою ценою покупали церковно-богослужебные книги, или нанимали писцов для списывания их: отцы семейств покупали богослужебные книги «с женою своею и с богоданными чадами своими за отпущение грехов». Это видно из приписок и заметок, часто встречающихся в древних рукописных богослужебных книгах. См. напр. опис. ркп. Рум. Муз. л. 408, 715 721. Опис. ркп. Синод. Библ. л. 298, 324, 299 и ми. др. Благочестивый князь Галицкий Вдадимир за один молитвенник заплатил «8 гривен кун», т. е. более 11 руб. сер. См. также вкладные подписи в Опис. ркп. Рум. Муз. стр. 175, 397, 408, 409, 468. Опис. ркп. Моск. Синод. Библ. стр. 229, 230, 279 296.

²) Лаврент. лет. стр. 187.

³) П. С. P. Л. т. I, стр. 65, 85, 129, 131, 149, 156, 157. Т. II, стр. 111, 112, 154, 155 и мн. др.

 

 

— 18 —

образом в редком послесловии, в старинных церковно-служебных книгах, мы не прочитаем таких отзывов: «святые храмы благоверный царь украшаше, честными иконами и святыми книгами и сосуды и ризами и прочими церковными вещами»; или: многу веру н любовь ко Христу Богу и Пречистой Его Матери и ко всем святым показа, и веру христианскую исполняя, многия церкви Божия воздвиже, и честными святыми иконами украси, и божественными книгами изнаполни, и всякими лепотами преудобри; и еще не преостая распалаяся божественною любовью и ревностию ко всем святым Его, умысли сия песнословные и молебные книги учинити, в них же зрятся господские праздники полные и с предпраздньствы, и богороди-цыны и животворящего креста» ¹).

При таком направлении христианского благочестия в русском народе, древние предки наши, впрочем, не смотрели так на церковно-богослужебную обрядность, как смотрят на нее мнимые старообрядцы. Полагая сущность христианского богослужения не в одной внешней обрядности, но и в его духовном знаменовании, в сущности веры Христовой, древние pyccкиe христиане, во-первых вовсе не чуждались внешних улучшений и исправлений в церковно-богослужебной обрядности, как мнимые старообрядцы ²). Напр. они не думали, как мнимые старообрядцы XVII века, будто введение в церквах благоустроенного, благогласного пения про-

1) В старопечатных книгах весьма часто встречаются такиe отзывы в послесловиях. См. напр. опис. кн. Царского, Строевым.

2) П. С. Л. т, I. стр. 57.

 

 

— 19 —

тивно Православию: мы знаем, что кроме церковного пения, принесенного в землю русскую певцами от Славян болгарских, с 1053 года, когда прибыли в церковь русскую «трие певцы гречестии с роды своими», в земле русской введено было при богослужении «изрядное осмогласие — по 8 гласам октоиха, наипаче же и присоставное сладкогласование» - пение с прибавлением верхних и нижних тонов, или на три голоса, столько не нравящееся ныне мнимым старообрядцам, и «прекрасное демественное пение» — пение гармоническое, хоровое, управляемое придворными и патриаршими доместиками — регентами ¹). Древние русские христиане не спорили о количестве просфор, потребных для евхаристии, а проникали в сущность, значение божественного таинства. Кирик спрашивал Нифонта: можно ли служить на одной просфоре? Нифонтотвечал: «если это будет далеко в селе, а взять другой просфоры негде, достоит служить; если же будет близко торг, где можно купить, то недостоит» ²). Так пастырь новгородский понимал сущность таинства, т. е. что для евхаристии необходим собственно один хлеб: ибо, по слову апостола «един хлеб, едино тело есмы, вси бо от единого хлеба причащаемся». Желал ли кто построить или украсить храм Божий, а этого тогда желали все от пастыря и князя до последнего простолюдина, и этим собственно тогда выражалась вера и благочестив, — для построения и украшения храма Божия не считали за грех, как ныне мнимые старооб-

¹) Степен, кн. ркп. л. 178.

²) Памят. Русск. словесн. XII в. стр. 194.

 

 

— 20 —

рядцы, призывать иностранных художников — немецких и греческих; напротив говорили: «приведе Бог из всех земель мастеры» ¹). Святой крест наравне с Евангелием был тогда предметом особенного благоговения. Но крест тогда чтили одинаково и четвероконечный, и шестиконечный, и осьмиконечный; поелику сознавали, что не в дереве и не во внешнем виде креста сила; но в самом кресте Христовом, или вернее, в самом Христе, распятом на крестном древе ²). Евангелие и другие церковные книги, как мы сказали, списывали с любовью и благоговением. Но списывая Евангелие и другие церковные книги, не думали, что заменить одно неясное или неточное слово другим и более точным означает грех. «Святослав, державный владыка», — говорит дьяк Святослава Ярославича, писавший для него книги,—«возжелав сильным желанием открыть сокровенный смысл в глубине сих трудных книг, (писанных на болгарском языке), повелел моей немудрости сделать перемены в речах с удержанием того же смысла» ³). Драгоценным памятником глубокого разумного благоговения к св. Евангелию, состоящего не в ревности по букве, но в любви к истинеХристовой, служит Евангелие святителя Алексия, писанное соб-

1) П. СР. Л. т. II. стр. 150.

2) См. статью «о виде креста на основании рукописей Императорс к ой публичной библиотеки XI — XVI веков» в Христ. Чтен. 1853 г. ч. 2. Там же в статье о богослужении церкви русской во дни Ярослава В, стр. 446 — 448.

3) Изборник Святослава Калайдовича — об Иоанне, Экзархе болгарском. М. 1820, стр. 102, «повеле мне пременоу створити речи инако, набъдяща тожство разял его.».

 

 

— 21 —

ственною рукою его в 1355 году. «Сей подвиг святителя», говорит Филарет, митрополит московский, «важен между прочим потому, что чрез него святитель, Богом просвещаемый, предварительно обличал неправое мнение людей, которые даже до ныне утверждают, будто в священных и церковных книгах и описку переписчика исправить, и непонятное слово перевода заменить понятным — непозволительно и противно православию... Он поверял и исправлял, и потому очевидно не так рассуждал ¹). Рассмотрение и описание древних рукописных книг церковных также представляет многочисленные и непререкаемые доказательства того, что древняя церковь наша никогда не стеснялась буквою, но всегда дорожила чистым смыслом церковных книг и постоянно стремилась к тому, чтобы иметь книги в совершеннейшем виде ²). Вообще истинные ревнители церковно-богослужебной обрядности старались, по возможности, проникать в самые спасительные истины церковно-богослужебных книг и в духовное знаменование церковно-богослужебных обрядов, или, если по простоте ума своего не проникали в эти истины и в знаменование обрядов вполне, с ясным сознанием, то, водясь духом смирения и послушания церковной власти, усвояли эти истины сердцем и жизнью своею. Когда встречались какие-либо недоумения относительно богослужебных обрядов, или замечались не-

1) Слова в день обретения мощей святителя Алексия, говор, в 1837 г.

2) См. доказательство на это в опис. рук. Синод, библ. сост. Горским и Невоструевым.

 

 

— 22—

исправности в церковно-обрядовом чине, низшие из клира спрашивали епископов, которые решали обрядовые вопросы и исправляли неисправности в церковно-обрядовом чине: раскола из-за этого никакого не происходило. Только в половине XII в. возник было спор о посте в среду и пяток; но и этот спор занесен был в Россию из Греции и окончился без раскола. В XIII в. митрополит Кирилл II, обозревая свою обширную митрополию, хотя и замечал уже разности в обрядах богослужения; но, исправляя их, он не встречал также никакого сопротивления. Видно, что еще преобладал дух истинной веры и жизни христианской, а не привязанность к одной букве. Такова была церковно-обрядовая жизнь народа русского в старину, в первые веки церкви русской. И так совершенно несправедливо утверждают раскольники, что они «остальцы древне-церковного благочестия, от православных праотец происшедшее и научившиеся»; ¹) потому что они совсем не так смотрят на церковно-богослужебные книги и обряды, как смотрели на них древние русские христиане.

Настали времена упадка духовного просвещения в нашем отечестве. С одной стороны постигло его нашествие Монголов, на долго остановившее у нас развитие просвещения, увеличившее грубость нравов, и без того сильно распространившуюся в темные времена княжеских междоусобиц, С другой стороны с удельною, гражданскою, территориально-вотчинною раздробленностью России ста-

¹) Предисл. к Поморск. ответ. и Виноград. Российск.

 

 

—23—

ло обнаруживаться некоторое разнообразие в самой церковной обрядности, как напр. в новгородской и псковской церкви. А при отсутствии, или крайнем недостатке в народе богословского, догматико-теологического просвещения, всегда оживляющего и просвещающего церковно-обрядовое направление, при постоянном, почти исключительном, сосредоточении внимания древних русских христиан и самих русских пастырей-учителей церкви более на обрядовых вопросах и предметах, чем на изъяснении и изложении слова Божия и нравственно-догматического учения христианства ¹), — преобладающее в

1) Церковно-обрядовое содержание, как известно, преобладает почти во всех канонических правилах русских пастырей, в посланиях и ответах их на вопросы частных лиц. В церковных поучениях главным образом предлагались нравственно-обрядовые наставления, напр., о посте вообще, и в частности о Филипповом, Петровом, Успенском и Великом, о покаянии, исповеди и эпитимиях, о неделе или воскресном дне, о благопристойном праздновании праздников, о хождении в церковь и благоприличном поведении в ней, и т, п.; или же обличались грубые пороки времени в поучениях под общим заглавием: слово яже како жити христианом, или: слово о спасении души, или: слово душеполезно и т. п. Вопросов догматических или нравственных, которые бы вызывали к деятельности христианскую, богословскую мысль,— поучений, в которых бы раскрывались теоретическая, созерцательная сторона христианства, в древне-русской духовной литературе до XVI в. мы почти вовсе не встречаем. Что касается до догматического учения веры, то пастыри русской церкви считали вполне достаточным сказать русским христианам в двух-трех словах в начале своего нравственно-обрядового или нравственно-назидательного поучения о вере в Пресвятую Троицу, в жизнь вечную и проч. большею частью так: прежде всего, братие, вот какую заповедь все мы христиане должны содержать: веровать во единого Бога, в Троице славимаго, в Отца и Сына и Святого Духа, как научили апостолы и утвердили св. отцы: верую во единого Бога (до конца); вот и все учение веры (см. образец таких поучений в Правосл. Собеседн. 1858 г.

 

 

— 24 —

русском народе церковно-обрядовое направление христианской жизни, в большей части народа мало-помалу неизбежно стало переходить в одностороннее, мертво-обрядовое направление. Ибо мало было духа оживляющего, живой, богословски-просвещенной мысли христианской, разумного, более или менее глубокого знания догматического учения христианства. Не зная догматического христианского учения, а между тем постоянно воспитываясь под влиянием строгой церковной обрядности, народ стал смотреть на самые обряды церкви, как на догматы христианства. На самые не важные, даже мелочные, разности обрядовые стали обращать слишком большое внимание. Летописцы вносили в летописи, как замечательные церковные факты, даже самые мелочные обрядовые разногласия, например в роде следующего: «той же зимы (1476 года), говорит новгородский летописец, некоторыи философове начаша пети: «о Господи помилуй», а другой: «Господи помилуй» ¹). При таком взгляде на обрядовые разности, когда стали обнаруживаться несогласие, иди разнообразие в некоторых церковных обрядах и неисправности в богослужебных книгах, то люди, привыкшие строго соблюдать обряды церковные,

месяце Январь: слово о посте). Если же кто хотел подробнее знать догматы христианства, в таком случае вполне довольствовались такими догматическими творениями св. отцов, каковы краткиe вопросы и ответы о Св. Троице Кирилла Александрийского и «изложение о вере вкратце св. Максима, еже вопрошаши и отвещащи всякому христианину православному». — Впрочем о характере и направлении древней церковно-поучительной литературы нашей, особенно в XVII веке, будет подробнее сказано в четвертом отделенастоящего сочинения.

 1) 4 Новгород, лет. стр. 130.

 

 

— 25 —

но не знавшие существенного, т. е. духа и учения христианской веры, стали между собою жарко спорить и разделяться по поводу самых неважных обрядовых разностей. В первый раз, сколько известно из летописей, это открылось в XV веке, по поводу первого спора о сугубой аллилуиа ¹), и о хождении посолонь ²). В споре об этих предметах некоторые уже довольно ясно обнаруживали раскольническую привязанность к букве и обряду: ибо о неважных обрядовых предметах спорили много, спорили жарко, и не хотели подчиниться голосу пастырей, говоривших истину. Как ни жарки были споры о хождении посолонь; но истины «не обретоша», говорит летописец. Впрочем, так как новые мнения еще далеко не были повсеместны, то споры утихли, и голос истинного старообрядства, определявшего достоинство обряда достоинством христианской мысли, до времени восторжествовал над мнениями мнимого старообрядства ³).

С наступлением XVI века, частью вслед-

¹) См. Истор. Русск. раскол, стр. 5—12. Истор. ерес. и раскол. стр. 191 — 216.

²) Софийск.Временн. ч. 2 стр. 202 и 224. М. 1821. Также вышеупомян. Истор. ерес. и раскол.

3) Архиепископ Новгородский Геннадий, обращая внимание на значение, на смысл аллилуиа, а не на двукратное или трикратное произношение ее, так говорил, повторяя слова Димитрия Толмача: о трегубней аллилуиа иные убо единако судят; занеже трегубое аллилуиа, а четвертое слава Тебе Боже являет Триипостасного Божества и нераздельного; а сугубое аллилуиа являет в двух естествах едино Божество (единое лице Богочеловека). Ино как молвить человек тою мыслию, так и добро». И. Р. Ц. -т. III, стр. 183. А спор о хождении цосолонь порешили так, «якоже бысть в старину», т. е. не посолонь, а против солнца. Соф. Времени. ч. 2 стр. 224.

 

 

— 26 —

ствие оскудения, с упадком училищ, церковного просвещения и живой церковной проповеди, существенно необходимых для уяснения народу истинного смысла и значения церковно-богослужебной обрядности ¹), частью вследствие распространения в многочисленных сборниках мнений суеверных, ложных и в том числе настоящих раскольнических — от истинного; православно-церковного старообрядства видимо и резко начало отделяться старообрядство мнимое, невежественное, одностороннее. По причине «недостатка разумения», как говорит преп. Максим Грек, или недосмотра, или забывчивости древних, достойных уважения переводчиков, или же от грубого невежества и нерадения писцов, в церковно-богослужебные книги вкралось множество ошибок и странностей, часто весьма грубых, даже еретических по смыслу. А своеволие темного, суеверного смысла только этими странностями и питалось, не обращая внимания ни на веру чистую, ни на обряды лучшие; оно составляло сборники песней и молитв, по чувству набожности, а чаще только по подражанию набожности, но без сознания набожного; точно также вводило в церковное употребление сочинения, не имевшие значения церковного и даже недостойные его ²). Смотря на церковно-богослужебные книги, как на книги богодуховные, темные ревнители буквы твердо убеждены были, что в них не должно изменять или

 1) О состоянии просвещения в это время см. Акт. Историч. т. I, № 105. Стоглав гл. 25, 26.

2) Истор. Русск. Церк. пер. III, стр. 155 Востоков. Опис. Рум. Муз. № 438, 440.

 

 

— 27 —

поправлять и самого поврежденного текста. Казалось ужасным что либо загладить в церковно-богослужебной книге: это значило — «загладить великий догмат премудрый». «Дрожь великая поймала и ужас напал на меня», говорил писец Михаил Медоварцев, когда преподобный Максим Грек велел ему загладить несколько строк в одной церковно-богослужебной книге ¹⁾. Умножилось темное, мнимое благочестие, думавшее получить спасение одним пристрастием к наружной святыне. Образовалось много суеверных и невежественных толков о церковно-богослужебных обрядах и вещах. Одни напр., говорили, что «не быти прочее божественной литургии, не поспевшим к чтению божественного Евангелия» ²). Другие слыша во время богослужения ектению: «о свышнем мире», соединяли с сими словами значение мира ангельского и молились за ангелов и проч. ³).

Раздвоение и резкая противоположность двух направлений, направления живого, истинно церковно-обрядового и направления мертво-обрядового, раскольнического, уже видимо обнаружилось, как в жизни,, так и в церковной письменности. С одной стороны мы видим людей, которые «живут во гресех неотступно, а каноны всякими молитвами преподобных молятся по вся дни, чающе спасения получити, живут в лихоимстве и во всякой злобе,

1) Прение Даниила Митроп. Московского с иноком Максимом Святогорцем, стр. 10, М. 1847.

²) Восток, ркп. Румянц. Муз. стр. 378.

³) Истолковат. слово Максима Грека на слова: о свышнем мире. Рук. сборн. его сочин. Солов. Библ.

 

 

— 28 —

а каноны всякими различными песньми угождати чают» ¹); или полагая всю силу и все существо спасения в более или менее точном и строгом соблюдении обрядов, измеряют временем спасительное значение, напр., божественной литургия ²); либо беспокоятся недоумениями, с чего «пошли не ести скоромного в понедельник день» ³). С другой стороны стоит просвещеннейший муж церкви русской и греческой в XVI веке, строгий блюститель истинно-древнего и истинно-православного чина, преподобный Максим Грек, и сильно обличает такую мертво-обрядовую жизнь, и такой ограничивающийся одною буквою образ мыслей, пиша то «сказание живущим во гресех неотступно, а каноны всякими и молитвами преподобных молящимся по вся дни, чающим спасения получити», или: «словеса аки от Пресвятые Богородицы и скверным и всякими различными песнями угожати чающим», то «послание к некоему князю, просившему у него с чего пошло не ести скоромного в понедельник день», и другие подобные ответы и опровержения. С одной стороны жалкие ревнители буквы силятся, во что бы ни стало, возвести на степень божественной тайны сугубую аллилуиа, стараются распространить свое жалкое мудрование «о Святей Троице, сиречь аллилуиа» ⁴), рассуждают, спорят «о божественной аллилуиа» крайне невеже-

¹) Восток. Опис. Рум. Муз. стр. 376.

2) Опис. ркп. Рум. Муз.

³) Тамь же стр. 378 и др. вышепоказанныя.

⁴) Так ктитор обители Св. Николая Афанасий написал послание, в соборы священникам о Св. Троице, сиречь, аллилуа, где утверждает, что надобно удвоять аллилуиа.

 

 

— 29 —

ственно, даже богохульно, сами того не сознавая ¹). С другой стороны архиепископ новгородский Макарий обличает таких невежественных толковников буквы: «иже поют мнози по дважды аллилуиа, а не трегубо, говорит он, на грех себе поют и на осуждение. Тако подобает пети: аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава тебе Боже,— первое аллилуиа во славу Отца, второе во славу Сына, третиe во славу Духа Святого; а слава Тебе Боже — единосущному Божеству» ²). С одной стороны слышим крики темных ревнителей обрядовой внешности, которые, всю силу крестного знамения полалагая в двуперстном знамении его, вопиют: «аще кто двема персты не благословляет, якоже и Христос, или не воображает двема персты крестного знамения — да будет проклят, отцы рекоша». С другой стороны, мужи просвещенные, показывая неразумным ревнителям внешности, какое истинно-древнее и истинно-православное крестное знамение, раскрывают им самый «разум» крестного знамения ³). Или еще: темные приверженцы буквы, нахо-

¹) Так рассуждает клирик Василий, сочинитель жития Ефросинова о сугубой аллилуиа.

²) Указ Maкapия о сугубой аллилуиа в его Вел. Мин. за Август мбсяц. Беседы к глаголемому старообр. стр. 122, 123. Истор. раскол, и ерес. Руднева стр. 198, 199.

³) Сице должен есть кийждо творити благочестивый христианин крест свой, говорит знаменитый сочинитель Домостроя, Благовещенский священник Сильверст: первее убо да совокупить три персты своя за Святую Троицу: великий перст и другие два, сущие близ его. Первое убо да положит ю на челе своем, второе на чреве своем, третие на правом раме, и четвертое на левом раме. Егда творит тако, тогда знаменует истинный крест. И слышате кий есть разум креста: яко Господь наш Иисус Христос Сын Божий бе, и есть, Бог; убо нашего ради спасения и да веруем мы в Него, сниде с небес долу, на землю

 

 

— 30 —

 

дя в некоторых славянских рукописях в 8 члене символа веры вкравшееся из сербских книг слово: «истиннаго» вместо: «Господа», почитают его глубокою мудростью самых древних св. отцов. Блаженный Зиновий, ученик препод. Максима, им отвечает: «если кто говорит (слово: истинного или слово: Господа) с правою верою и нелицемерно: не много тут разности, хотя слова не одинаковы. Я видел правила древнего письма, написанные при кн. Ярославе, сыне Владимира, и при епископе Иоакиме, в начале крещения нашей страны; там в изображении св. вселенского собора не написано: и в Духа Святого истинного, но написано: Господа». Клирошане симоновские возражали, что Василий Великий в слове о вере не написал: «и в Духа Святого Господа», а написал: «истинного Духа». Зиновий отвечает: «для Македониан не написал он: Духа Св. Господа; иначе они бросили бы книгу его: а он хотел, чтобы прочли ее, и другими словами научились, что Дух есть Бог» ¹). И все эти жаркие споры о неважных обрядовых предметах,

и паки иде дальнейше от земли, сии речь: в муку, и свободи тамошния мучимые души. Егда же паки, по сих положим ю на десном раме, таже на левом: хощем рощи, яко, отнележе свободи души праведных от муки, вознесеся на небеса, и седе одесную Бога и Отца; и паки имать приити, судия всего миpa, поставити праведные убо одесную своея страны, грешные же от левыя; сего ради молим Его, да не поставить нас в левой стране своей; но да поставит нас стати в десной своей стране со святыми. сие знаменует крест, егда творим и на лице нашем: и сего ради должны есмы, яко есть лепо творити и да действует и сила его, ино по существу воображен крест Христов». Временн. Моск. Общ, Истор. кн. Л. стр. 19.

¹) Истины показание, слово 45.

 

 

— 31 —

о различных словах и выражениях в церковных книгах, нисколько не нарушающих единства христианской мысли и веры, неразумная горячность и раздражение одних из-за нескольких обрядовых мелочей и слишком горячие обличения и опровержения других, — ни к чему другому не вели, как только увеличивали раздвоение двух направлений и развивали раскол.

В XVII веке в церковных книгах оказалось уже «многое некое и преизлишнее разгласие, еже и к заповедем Господним не сличное стихословие», от которого возникало уже «всякое несогласие и несостояние в церковном соединении», как замечали сам царь Михаил Федорович и Патриарх Филарет ¹). А между тем, по словам знаменитого Епифания Славеницкого, до п. Никона,«мысленный камень неявленства, паче же невежества в уме многих лежал и закрывал от них мысленный таинственных священнодейств кладязь и препятствовал словесным овцам Христовым чистого известного священнодействительных знаменований ведения водою напоенным быти» ²). Даже некоторые честные протопопы, по словам преподобного Дионисия, «служаще в святых церквах, по священным книгам чтуще и поюще, не добре разумели глаголемое и читаемое ³). Детиполучали

¹) Увещ. преосв. Платона м. московского стр. 22, 23.

²) Опис. кн. Царского, Строевым стр. 303, 304.

³) Послание старца Арсения боярину Борису Михайловичу Салтыкову, бывшу тогда во Дворце Большом. Рук. Сол. Библ. № 897.— Суздальского собора поп Никита, не даром прозванный пустосвятом, бывший справщиком книг при п. Иосифеи сделавшийся потом, как увидим, одним из главных расколоучителей,

 

 

— 32 —

от своих родителей чисто внешнее, мертво-обрядовое воспитание: их учили только земным поклонам и двуперстному или трехперстному кресту, а никогда не объясняли, в чем состоит дух христианского поклонения духом и истиною, в чем состоит искупительное значение креста; им преподавали подробные до мелочности правила, как вкушать просфоры, как уламывать их на кусочки и проч., а возвышенных истин евангельского чешуя и кратко никогда не преподавали ¹). При таком мертво-обрядовом направлении издетства, весьма многие православные жили до глубокой старости беспечно и нераскаянно во грехах, а надеялись спастись тем, что под конец своей жизни, в тяжкой болезни, изъявляли желание, дабы их погребли близь церкви.. Погребением близь церкви надеялись спастись такие люди, которые в продолжение 40, 50 и даже более лет своей жизни, никогда не имели у себя отцов духовитых, не были

по словам Симеона Полоцкого, «долгое время священнодействовав, не веде времене пресуществления даров в тело и кровь Господню и несмысленне веровав еще в предложении на проскомидии тело быти и кровь Христову дары уготованные, а хлеб и вино, твари покланяшеся, aки Творцу, Божию честь давше хлебу и вину, не сам токмо, по и npoчиих тако наставляше творити. Жезл правления. Ч. I. л. 41, 42, изд. 1.

1) Справедлив следующий отзыв иностранца, Олеария, бывшего в России в исходе первой половины XVII века, о воспитании русских людей того времени: L’ignorance du petit peuple est si grossiére, qu’il fait consister toute la religion dans les honneurs, et la veneration qu’ils rendent à ces images; aussi est-ce la seule instruction qu’ils donnent à leurs enfans, qui pour toute dévotion n’ apprennent qu’a se tenir avec grand respect devant ces images pour faire leur priére. Voyages du S. Adam Olearius, tradnits par de Wicquefort. Amsterdam, p. 330.

 

 

— 33—

у исповеди и св. причастия. Самая жизнь подвижническая, которая в старину составляла украшение церкви русской и сильный нравственный оплот для самого общества, теперь, ко времени раскола, у многих обратилась в одну мертвую внешность, в фарисейство, и даже жалкое, возмутительное для истинного чувства благочестия лицемерие. «Иные ходят», жаловался п. Иоасаф 1 в 1636 году, «в образе пустынническом и в одеждах черных и в веригах, растрепав власы» ¹), «иже, дополним словами отцов собора 1667 года,—«мнятся благоговении быти, не суть же такови, живут посреди градов и сел в образе отшельника и затворника, волосаты, и в монашеской свитце; иные ж в железах скованы, такожде наги и босы ходят по городам и селам в мире тщеславия ради, да восприимут славу от народа и да почитают их за святых ко прелести простым и невеждам» ²). И люди, увлекаемые внешностью, действительно обольщались мнимою святостью подобных лицемеров ³). При таких обстоятельствах открылась явная борьба ревнителей истины в богослужебных книгах и ревнителей мертвой буквы, и при горячно-

¹) А. А. Э. т. III, стр. 402.

²) Дополн. к А. Истор. т. VIII, стр. 464, 474.

³) Даже многие священники, впадая в самые тяжкие грехи, думали загладить их одной легкой эпитимией, и, без зазрения совести, после тяжкого грехопадения приступали к совершению божественной литургия. Патр. Иосиф, внушая иереям, в своем окружном поучении, благовейно совершать литургию, прибавляет: «мнози бо невегласи иepeи падшу в каковой либо грех, повелевают служити, дав эпитимию». А грехи указаны весьма тяжкие. (Поучение Иосифа, патр. московского и вcия великия русии, архиереям, священноинокам и мирским иереям и проч. Ркп. В. И. Григоровича).

 

 

— 34 —

сти с той и другой стороны, неизбежно сталь развиваться раскол. Еще в первой половине XVI века, когда препод. Максим Грек, усмотрев, до чего затемнен и даже извращен был смысл церковных книг неразумною ревностию по букве, признал славяно-русские книги требующими исправления: тогда темные приверженцы мертвой буквы с громким воплем восстали против него. «Велию», кричали они, «велию, о человече, досаду тем делом (исправлением книг) прилагаеши в земли нашей чудотворцем: они бо сицевыми книгами благоугодиша Богови». Напрасно препод. Максим говорил темным ревнителям буквы, что церковь Христова никогда не чуждалась даже исправления книг св. писания, что «и бывшим во времена гонений святейшим архиереям и мученикам ни един понос или досаждение прибысть от бывших после их различных исправлений св. писания Ветхого Завета Симмахом, Феодотионом, Акилою и Лукиаиом, пресвитером антиохийским, коемужду исправляющу презренное прежде его бывшим переводчиком» ¹). Темные ревнители буквы не хотели допустить никакого исправления в церковно-богослужебных книгах. «Он» говорили, «отменяет слова по своему разумению, извращает веру», — и осудили его как «еретика богодухновенные книги растлевающая. Таким образом препод. Максим первый пал в борьбе с зарождавшимся расколом, С этих пор начинается в русской церкви печальная вековая борьба двух противоположных стремлений: стремле-

¹) Ист. русск. церкви т. III, стр. 167.

 

 

— 35 —

ния церкви — исправить церковно-богослужебные книги и обряды и оживить, восстановить во всем народе русском истинную церковно-богослужебную жизнь, и стремления противоцерковного, раскольнического—не допустить исправления церковно-богослужебных книг и обрядов, и таким образом дать силу и господство мертвой букве и обрядности. В 1551 году, на московском Стоглавом соборе, который, как известно, созван был между прочим, для решения многих обрядовых вопросов, тогда так сильно занимавших. умы, ясно высказалось столкновение этих двух противоположных направлений. Сторона мнимо-старообрядческая явно обнаружила свой дух противоречия и решительной неуступчивости, и если окончательно не превозмогла поборников истины, то и нисколько не уступила им, напротив еще больше укрепилась в своей фанатической горячности. Позже (в 1554 г.), бывший троицкий игумен Артемий свидетельствовал, что на стоглавом соборе был жаркий спор о крестном знамении, но окончился тем, что «не доспели ничего» ¹). Так уже усилилось это раскольническое, о букве ревновавшее направление, когда против него ничего не мог доспеть даже собор пастырей. После стоглавого собора пущены были в ход кем-то из поборников раскольнического направления, вероятно участвовавшим в спорах на стоглавом соборе, черновые записки под именем книги Стоглавник, и в этой книге подробно изложены были все, до того времени образовавшиеся и созревшие раскольнические мнения.

¹) А. А. Э. т. I, № 239, стр. 253.

 

 

— 36 —

По поводу исправления книг препод. Дионисием, архимандритом Троицкой Сергиевой лавры, и его незабвенными сподвижниками, опять открыто выступили люди вполне раскольнического направления, совершенно подобные Аввакуму, Лазарю, Никите, явные зачинщики раскольнических мыслей ¹). В борьбе с ними препод. Дионисий и его сподвижники явились, подобно препод. Максиму Греку, исповедниками истины церковной. Вот как характеризует этих ревнителей мертвой буквы старец Арсений в своей челобитной к боярину Борису Михайловичу Салтыкову: «Есть, государь, Борис Михайлович иные таковы, которые на нас ересь возвели, кои едва азбуку умеют, а то ведаю, что не знают, кои в азбуце письмена гласные и согласные и двоегласные, а еже осьмочастия слово разумети и к сим пристоящая, сиречь роды и числа и времена и лица, звания же и залоги, то им ниже на разум всхаживало. Священная же философия и в руках не была, ее же кто в искусе не был, удоб может погрешити не точно в божественных писаниях, но и в земских делех, аще и естеством остроумен будет. Есть, государь, обычай некиих сих во искус не бывших не точно на едину строку зря, но на едину токмо речь смотря и разсуждати: се есть тако, обретается же то всяко не тако.... Зри, государь, сего, како у нас славится имя Пресвятые Троицы безсловесне и неразумна: как кому на ум взбрело, тако концы у молитв и совершают... И что мы концы у таковых мо-

¹) Исправление богослужебных книг при п. Филарете, исслед. г. Казанского. См. в чт. моск. общ. ист. 1848.

 

 

— 37 —

литв переманивали, и то нам в ересь поставили, и наше, государь, сам ты выдаешь, дело в мир не пошло, а делали его мы не своею волею, а царскою властию. Аще бы они добр разумели и о благочестии поистинну болели, добр бы и судили... Не глаголом точию чтущему или поющему подобает внимати, но разума нужда блюсти. А они точию единем речением вся глаголемая судят, и единому глаголу точно внимают и глаголют сей глагол наг ¹) и срамословеи.... разума не внемлют. Не глаголу точно единому достоит внимати, ниже единем речением, судити вся глаголемая, ниже убо чернилу и письменем верити, но ответу писавшего письмена паче достоит верити. Злословящей же нас точию чернилам верят, и письменем единем внемлют, и тех в конец добр не сведят, и красных глаголов ищут, аз же тебе, государю, скажу красные глаголы и риторский слог, но исполнь сущь злого еретического мудрования. И до ныне у нас сей злый плевел во святых церквах славится, и якоже здраво некое пpиемлется от ненаученых подобных мне... Не смею, государь, дерзновенно рещи о глаголющих на нас не правая, что не знают ни православия, ни кривославия точию божественные писания, но чернилу проходят, разума же сих не нудятся сведети» ²). При таком крайнем ослеплении, при такой фанатической ревности по букве, можно ли было ожидать, чтобы эти неразумные приверженцы буквы образумились, почувствовали потребность исправления

¹) Так стоить в рукописи.

²) Ркп. послание Арсения Глухого Сбор. Солов. библ. № 897, л. 115.

 

 

— 38 —

книг и уступили голосу и желанно церкви? Напротив, случилось так, что, когда при п. Иосифе предпринято было новое издавшие церковных книгэти самые вожди раскольнического направления явились при этом деле главными и совершенно самоуправными деятелями. «И явишася в та лета», пишет преосвящ. Игнатий, м. тобольский, «злии человецы: Аввакум протопоп, Лазарь, суздальский поп, Федор диакон Григорий Неронов, с ними же и простии невежди: иже попущением Божиим бяще и духовник царский протопоп Стефан Вонифатьев. И сия злая сонмища велие в оно время имяху дерзновение к самодержцам: и привсеяша злобы своея, арменскаго учения предание. В та же времена печатный двор бяше ведом в приказе царева дворца, правительствуем некиим князем, по реклу Львовым. Святейший же патриарх московских, Иосиф, муж престарелый, все оно исправление книг возложил на совет вышеупомянутых протопопов и попов, и ничтоже о сем печашеся, вверишася убо ему» ¹). Эти люди, все мыслившие уже чисто по раскольнически, о том только и заботились, чтобы как можно скорее успеть внести раскольнические мнения в печатные церковные книги, запечатлеть их таким образом церковною печатью и распространить и окончательно утвердить в народе: это была главная мысль, главная цель их десятилетней деятельности на печатном дворе. Но кроме собственно-раскольнических заблуждений, они заражены были еще и другими мыслями, противны-

¹) 3-е послание Игнатия, митр, сибирского, в Православном Собеседнике за 1855 г. кн. 2.

 

 

— 39 —

ми учению православия. Напр. в прологе, напечатанном при п. Иосифе, они с особенною настойчивостью стараются доказать, будто не должно ходить для молитвы в церковь, а должно молиться дома; будто «аще нам грешным св. писание и муками претит, но Господь Бог милости своея ради, создания своего не погубит» ¹). Здесь высказывается мысль о невозможности вечных мучений при благости Божией — мысль противная Евангелию и учению православия. В особенности главный из расколоучителей, протопоп Аввакум, заражен был противохристианскими мыслями, высказывал богохульные мысли о Св. Троице, о воплощении, о погребении и сошествии Иисуса Христа во ад, о душе человеческой и об ангелах ²). Все они и вели себя на печатном дворе при п. Иосифе как люди, уже готовые произвести в русской церкви и в русском государстве раскол, питали мысли, противные духу православной церкви, распространяли в народе суеверные, ложные мистико-апокалипсические толки о судьбе русской церкви, посевали в народе сомнение, предубеждения относительно церковных исправлений, и даже распоряжались на печатном дворе самоуправно, против воли царской. Вот что сообщает об них, между прочим, современник и очевидец их действий на печатном дворе, келарь троицкого монастыря Симон Азарьин, ученик препод. Дионисия, Архимандрита троицкого, известный по своей любви к просвещению и собранию рукописей: «В оно время (около 1647 г.)

¹) Книга Кириллова л. 9 в акростихиде (в начале книги)»

²) Розыск ч. 1.

 

 

— 40 —

изволением Самодержца Государя Царя и Великого Князя Алексия Михайловича, препод. Сергия житие повелено бысть напечатати: сия же, яже от нас быша написана, Самодержец туже повеле напечатати; печатницы же, иже на печатном дворе, тех новых чудес яко тридесять и пять главизн напечаташа в сергиеву книгу, яже от нас принесена быша, прочая же от чудес в небрежении положиша. И якоже они возгордевшеся и небрегоша о чудесех святого, аще нецыи от них и сами в небрежении живот свой препроводиша, истину бо глаголаху ложь быти и вменяху в случай, а не в чудеса, якоже о источнице новоявльшагося кладязя, иже у церкви Пречистые Богородицы у паперти, небрегоша по истине напечатати, и последи уже напечаташа с понуждением, но не по истине, но некую ложь от своего вымыслу приложите.... яко совестию своею зазираеми бяху, и иные от чудес святого изринуша и напечатати иебрегоша» ¹). Таким образом еще при п. Иосифе раскольнические заблуждения распространились по всей России посредством книг, напечатанных в 1642— 1652 годах, и заразили в особенности молодое поколение. «И бысть всех книг, говорит митрополит тобольский Игнатий, вкупе 6000. И всю Россию тако арменский оный смрад надхне и зарази, яко едини точно зело престарелые люди того учения не прияша и едва спасошася, и не внимаху прелести нововводного сего армено-подражательного двое-

³) Времен, моск. общ. ист. и древн. росс. кн. X смесь, стр. 5, 6. Предисл. троицкого келаря Симона Азарьина к сказ, о новоявл. чудесех препод. Сергия.

 

 

— 41 —

перстного сложения, но троичного в перстех сложения крепце держахуся. Новии же секрати сиречь младии начаша на оных книгах в хуле арменско велемудрствовати. Ересь же армено-подражательства зело воскуряшеся и многих попали» ¹). Это предварительное распространение раскольнических мнений приготовило весьма плодотворную почву для последующего распространения раскола,

Между тем как в невежественных умах раскольнические заблуждения таким образом окончательно дозревали и утверждались, в нравственной жизни людей зараженных фарисейскою ревностью о букве и внешности обрядов, раскол также предварительно развивался сам собою, путем мертво-обрядового направления их сердца. Яснее это можно видеть в примере. Вот как митроп. тобольский, Игнатий, изображает постепенный внутренний, нравственный переход современного ему монаха Капитона, одного из первых расколоучителей, от фарисейской ревности об обрядах к фарисейской гордости и презорству, а отсюда к расколу. «Сперва убо крепце нудяшеся (он чернец Капитон) воздержанми, да ни в праздиик рождества Бога Господа и Спаса нашего Иисуса Христа хотяше сыра и масла и рыбы вкушати ниже на Святую Пасху, ниже в день св. верховных апостол Петра и Павла, ниже в день успения Пресвятые Богородицы разрешаше когда разве точию от семен и ягодичия и прочих растущих земли. На святую же Пасху по обычаю христианскому ни яиц обагренных, сиречь красных, восхоте братии пред-

¹) 3-е послание Игната тобольского, в Прав. Собес. за 1855 г. кн. 8.

 

 

— 42 —

лагати, аще и высокоторжественное праздника Пасхи в сем красном яйце образуется. И такового христианского о Христе веселия не восхоте творити и яиц братии взаим пременяти, но вместо того подаде им червленого горкого цибула, сиречь луковицы; и вместо яиц в премену xpиcтиaнcкия любве имети. И сие убо начало ереси от развратные души его нача являтися. Потом же диавол прельсти его гордостным помыслом; мня же бо себе уже велика подвижника и совершенного постника, и начат погордевати освященным чином. Егда убо когда увидел бы священника мало себе в пищи попустивша и упившася до веселия: тогда и ко оному священнику, аще и православному сущу, потом к благословению нехождаше, аще и трезва его видяше. И тако мало-помалу творяше его диавол отступати от церкве. Паки же повеле некоему изографу, да напишется ему образ, иже глаголется: предста царица одесную Тебе в ризах позлащенных одеяна и преукрашенна. Иконописцу же, написавшу подобие святые иконы, яко же пишется Спасителев образ на престоле, яко великий apxиepeй; Пресвятые же Богородицы образ в царских одеяниях и в венце, яко царица небесе и земли, и прочия подобия образа того. Видев же той Капитон Пресвятую Богородицу написанну в царских одеждах, начат яко невежда сый похуляти иконописца глаголя: почто написал еси так Богородицу яко царицу? на Пресвятой убо Богородице багряницы царския не бысть никогда же: и того ради и не покланяшеся окаянный Капитон образу тому святому. К сему же обрет его диавол в

 

 

— 43 —

противление на святую церковь готова суща, вложи ему мысль: егда бы видел Пресвятую Богородицу на иконе написанную, аще и подписание имеющую Мати Божия: руце же младенца превечного Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа не написана: тогда и той иконе не покланяшеся. Видев же диавол готова его суща ко приятию козней его, вложи ему помысл, яко не подобает новописанным иконам покланятися: аще бы Спаса Христа или Пресвятые Богородицы, или святых; но точию какого ветхого письма и старого и зачаделого, аки бы издревле писаны: и егда в дом где вхождаше, аще видяше икону новописану, и сияющу новописанием. тогда никако же не покланяшеся той святой иконе. Христиане же, видевше его врага Божия в житии жесточество, мняху его свята суща. Егда же стяжал беаше вышеписанные четыре книги» ¹) с катихизисом абие диавол совершенно восприят его себе во область: и начат от того арменского сложения и сам креститися, и от слышания чтения и люди учити: и мнози юнейшии последоваша ему. И се убо вашей любви аз взвестих, заключает м. Игнатий, каково бяше скверного того и проклятого Капитона Колесникова начало, да увесте, откуду начало еретиков раскольников и капитонов» ²).

1) Кириллову книгу, — книгу о правой вере, — псалтирь учебную и малый катехизис.

²) Tpeтиe послание бл. Игнатия, м. сибирского и тобольского, Правосл. Собесед. 1855 г. кн. 2 стр. 97 — 99. Достойно замечания, что и другие современники признавали первым виновником раскола монаха Капитона. Шушерин в жизнеописании п. Никона говорить: «во оно время насташа раскольницы церковные и умножишася оm некоего ересеначальника чернеца Капитона», (Ркп. Сол. библ.

 

 

— 44 —

Чтобы очистить церковь русскую от возникавших и все более и более умножавшихся плевел раскола и пресечь дальнейшее развитие его, нужно было, во-первых, очистить от примеси раскольнических заблуждений самые источники или руководства церковно-обрядовой жизни — церковно-богослужебные книги, и рассеять главных вождей и представителей раскольнического направления; во-вторых, ввести, по возможности, всех православных чад церкви русской в самый дух церковно-богослужебной обрядности, объяснить им смысл, внутреннее значение церковно-обрядовой внешности. И вот в это время Господь воззвал на патриарший престол церкви русской пастыря, которому предназначено было совершить это великое дело: явился патриарх Никон.

Приступая к совершению своего великого призвания, п. Никон, «яко бодрый Христова всероссийского стада пастырь и неусыпный страж», по словам м. Игнатия, положил пресечь раскольническое направление в самом его источнике, равным образом и восстановить богослужебно-обрядовый чин и церковно-богослужебную жизнь в их первоначальной чистоте. Деятельно, с дальновидною ревностью и истинно-пастырским благоразумием,

№235, л. 33). Так восстал, по всей вероятности, не один Капитон, глава раскола, а и весьма многие другие. П. Иосиф с глубокою горестью жаловался: «возстали лицемеры, имущии образ благочестия, силы же его отвершиися». (Пост. ист. изв. о раскол. npoтoиep. Иоанн ч. 1, стр. 60), Это можно сказать только о людях, подобных Капитону. Митроп, ростовский Иона, в 1652 г., в окружной грамоте своей также предостерегал уже паству свою от раскольников. А, И. т. IV, стр. 174.

 

 

— 45 —

начал он исправлять церковно-богослужебные книги, при посредстве людей ученых, каковы: Епифаний Славеницкий, Арсений Грек, Дамаскин Птицкий и другие, по древне-славянским и греческим подлинникам, после предварительного совещания с русскими пастырями на соборе 1654 года, с соизволения царя Алексея Михайловича, по согласию с патриархом константинопольским и при соучастии антиохийского патриарха Макария и сербского Гавриила. Зачинщиков раскола, каковы были известные уже нам справщики книг при п. Иосифе, он устранил от книгопечатного двора, как людей не только не способных к исправлению книг, но и явно неправильно мыслящих и злонамеренных, насеявших уже столько плевел в церкви русской. А потом, когда встретил от них пререкание и противодействие в деле исправления книг, рассеял их в ссылку и заточеше по разным местам, как «явных, самомудрых, паче же суемудрых безчиния ревнителей воздвигавших прю, раскол», и как явно показавших уже, по суду п. константинопольского Паисия, «знамения ереси и раздора, чуждых православные нашея веры» ¹). Таким образом п. Никон старался предупредить дальнейшее движение раскола совершенно законными, истинно-церковными мерами. Все главные зачинщики его были рассеяны ²). И издатели «Служебника» 1655 г. имели полное право сказать, что благочестивым повелением п. Никона и царя Алексея Михайло-

¹) Скрижаль напеч. в 1655 г. л. 711—712. См. подробности в
истор. русск. раскола, стр. 138 —172.

²) Там же стр. 164, 165.

 

                                                                                                                                     Там же стр. 164, 165.

— 46—

вича «лукавство изчезе, неправда отгнана бысть, лжа потребися, вместо же сих истина ликует, правда цветет, любовь владычествует» ¹). В прекращении раскола п. Никоном сознавались сами зачинщики раскола. Напр. Неронов, в письме к духовнику Вонифатьеву от 27 Февраля 1654 г., писал: «увы миф, яко погибе благоговейный от земли и исправляющего в человецех несть», т. е. нет более зачинщиков и защитников раскола ²). И сам Неронов, бесполезно восставлявший самого царя против Никона, наконец явясь к патр. Никону, объявил: «если патриархи собственноручно написали, что надобно креститься тремя перстами и непокорных подвергают осуждению, я не желаю быть под осуждением вселенских патриархов» ³) Патриарх Никон со слезами умиления принял заблудшего в лоно церкви. Точно также он готов был с любовью простить всех расколо-начальников, находившихся в ссылке, только ожидал, как уведомлял протопопа Неронова духовник царский Стефан Вонифатьев «прощения и истинного покаяния» от непокорных протопопов и попов, в неправде своей грубо упорствовавших и возмущавших народ даже готов был предоставить

¹) Опис. книг Царского стр. 165, 167.

²) Собрание писем Неронова, ркп. библ. казан, акад. Денисов, прославляя расколу пишет: «никтоже оная новшества возражающь кроме Павла, добляго епископа коломенского и великоревностнаго протопопа Аввакума и прочих малых». И эти были рассеяны: Неронов из ссылки (в Вологде) в письме к царице от 2 Мая 1654 г. писал: «ревнителие благочестия, ихже реку отца епископа Павла и братию Даниила, протопопа костромского и Аввакума протопопа юрьевского, — изгнаны ради проповеди закона и ради учения и за еже понуждати им человеки».

 

 

— 47 —

им служить по старым книгам. Потому несправедливо говорят некоторые, будто Никон был слишком неуступчив к немощи жалких приверженцев буквы, не оставлял им служить по старым книгам, и от того будто бы произошел раскол. В раскольнической биографии протопопа Иоанна Неронова рассказываются следующие замечательные факты, свидетельствующие о том, как Никон, необыкновенно строгий к упорным противникам и возмутителям церковного порядка, был снисходителен и уступчив в отношении к расколо-начальниками, не возмущавшим мира церкви, и как он готов был простить всех расколо-начальников: «во иные дни», говорит биограф Неронова, старец Григорий (т. е. Неронов) «о юзниках патриарху воспоминал, чтоб их разрешил, страждущих его ради. Патриарх же по всем повеле грамоты послати тотчас, и письма, кои на него патриарха писали к царю и к протопопу Стефану и к прочим духовным братиям, все старцу Григорию отдал, глаголя: возьми старец Григорий твои письма, и ярославского протопопа Ермила в то же время простил и письма ему отдал... Вопроси некогда старец Григорий патриарха, рече: иностранные власти наших служебников не хулят, но и не похваляют; патриарх рече: все равно, по каким хощешь, по тем и служишь... И доколе старец Григорий был на Москве, умолил протопопа с братиею в соборной церкви на клиросах, чтобы не четверить аллилуиа; тииже послушаша старца, говорили аллилуиа по дважды, в третие слава Тебе Боже: патриарх же ничто же им

 

 

— 48 —

глагола, точно подьяк, псалтирь говоря, заповедание патриархово творил, четверил аллилуиа». Так умный пастырь Никон, прекратив раскол ссылкой в заточение мятежных и упорных расколо-начальников, возмущавших народ, в тоже время старался окончательно, виутренно примирить с церковью находившихся в Москве расколо-начальников, но не производивших мятежа, благоразумным дозволением им оставаться при старых обрядах. Сделавши столь успешное начало, Никон для предупреждения нового, дальнейшего развития раскола, старался восстановить богослужебно-обрядовый чин и церковно-богослужебную жизнь русского народа, в их первоначальной чистоте. Для сего, как только он предпринял исправление церковно-богослужебных книг и издал первую важнейшую в церковном богослужении книгу «Служебник», в то же время признал нужным издать толкование церковных обрядов и таинств, чтобы ввести православных чад русской церкви, по возможности, в самый дух и смысл церковно-богослужебных книг и обрядов. «Богоизбранный святейший патриарх московский Никон», говорить Епифаний Славеницкий в предисловии к скрижали, богоданный в световодительство всея Великия и Малыя и Белые России световодитель и благотщаливый пастырь словесного стада Христова, пастырству его врученного, питая оное благовонного евангельского учения пажитии, напаяя животворными водами богоприятных поучений и на правую стезю богоугодного жития наставляя,... благоусердно печется о том, чтобы весь священный Российский причет церков-

 

 

— 49 —

ный привести к ясному знанию, пониманию священнодействий: ибо как древле патриарх Иаков, для напоения овец бессловесных, отвалил вещественный камень от вещественного кладезя, так он ныне потщился отвалить мысленный камень непонимания и невежества, лежащий в умах многих, для того, чтобы словесным овцам Христовым напоенным быть чистою водою ясного разумения священно действенных образов; ибо по его священно-начальническому, богоугодному, ревностному, благопоспешному и душеполезному старанию, благополезная книга, содержащая в себе толкование божественной литургии, ясное изяснение таинственных священнодействий и всех священных вещей знаменование, переведена с греческого на славянский язык и в великую духовную пользу всего священного причта православной российской церкви напечатана» ¹). Вследствие таких энергических, умных и благодетельных распоряжений п. Никона, можно сказать, что раскол, вероятно, был бы совершенно остановлен, по крайней мере в том виде, в каком он первоначально проявился, как секта религиозно-обрядовая и восстание немногих непокорных протопопов и попов, или по крайней мере не распространился бы в таком огромном размере, как это случилось, если бы п. Никону дали до конца довершить его великое дело. Но в это-то время, к величайшему несчастью, многочисленные и сильные враги Никона при дворе, о которых будет сказано подробно в другом месте, общим заговором с расколо-начальниками, восстали лично про-

¹) Строева опис. кн. Царского стр. 303 — 305.

 

 

— 50 —

тив самого Никона, совершенно лишили его прежней свободы действования, даже благорасположения и содействия царя Алексея Михайловича, и принудили удалиться из Москвы, а зачинщиков раскола, вождей и поборников его возвратили из ссылки в Москву, и под видом будто ревности к старой вере, а в самом деле для успешного выполнения своих замыслов касательно п. Никона, дали полную свободу и простор распространению раскола. Таким образом в продолжении 8-ми летнего междупатриаршества, мятежные зачинщики раскола успели докончить свое дело, отторгли от церкви суеверных ревнителей обрядов и образовали особое скопище мнимых старообрядцев ¹).

1) Некоторые говорят, будто Никон жестоко обходился с виновными, и от того произошел раскол. Это если в некотором отношении и правда, то отнюдь не так, как обыкновенно представляют, и отнюдь не в отношении к виновникам раскола. Пламенная, высокая любовь Никона к церкви, точно, до такой степени, если можно так выразиться, была ревнива, нетерпелива, что он не терпел никакого церковного отступления, и в пылу ревности, которую лучшие, просвещеннейшие современники сравнивали с ревностью Илииною, мог дать и действительно давал иногда тяжко почувствовать, что значит нарушать порядок церковный. Но с другой стороны, сердце его было обильно любовью милующею, отечески-пастырскою. Не приводя других примеров его любви, вспомним, как он принял расколо-начальника Неронова, когда тот пришел к нему с раскаянием. Никон забыл все оскорбления, какие причинял ему Неронов пред царем; грубый Неронов и тогда, как явился с раскаянием, делал патриархy жестокие укоризны в его строгости. Никон смиренно просил прощения: «по грехам моим нетерпелив я; прости Господа ради», отвечал Никон на грубости Неронова. Возвращая Неронова церкви, Никон плакал. Так пишет даже один из друзей расколоначальников. Другие обвиняют Никона за то, что он в 1656 году велелотобрать служебники. Говорят: это крутая мера, раздражившая народ. Напротив, ска-

 

 

— 51 —

Итак беспристрастный суд истории, или последовательный исторический ход дела показывает, что вовсе не патриарх Никон был виною нашего раскола и не ревностная поспешность Никона в исправлении книг произвела раскольников, а они произошли сами собою, вследствие предварительного, векового развития в некоторой, части русского народа особого, мнимо-старообрядческого направления. Ясный свет истории русской церкви показывает, что раскол глаголемого старообрядства произошел вовсе не от прямого истинно-древнего и истинно-православного направления нашей церковной жизни, а от направления противоцерковного, укло-

жем словами преосвященного Филарета: а) это естественная мера; б) п. Филарет не только отобрал устав 1619 года, но велел сжечь его. Вообще, говорят, ревностная поспешностьНикона не соображена была с умственным состоянием тогдашнего непросвещенного народа: надлежало таковой народ издали предуготовить к сему вразумлением о нужде исправления книг. Но народ русский и был приготовляем к тому при предшествовавших Никону патриархах, в течение более, чемполустолетия. И вино ват ли Никон в том, что предшественники его не умели, или не успели, или не могли предуготовить народ к исправлению книг, а при патр. Иосифедаже допущено было повреждение книг и распространены были посредством печатных книг раскольнические мнения. И ужели еще нужно было на полвека, или даже на целый век отложить исправление книг, нужду которого так глубоко чувствовала русская церковь, когда книги были уже весьма повреждены, и повреждение это не прекращалось, напротив все более и более умножалось, входило в жизнь народа, в его верования? Да и правда ли, что ревностная поспешность Никона не соображена была с состоянием народа? Народ, горячо любивший Никона, по всей вероятности, с беспрекословною покорностью принял бы изданные им книги, если бы его не возмутили расколоучители, в свою очередь бывшие, как увидим в своем месте, личными врагами, и также орудиями личных и сильных врагов п.. Никона.

 

 

— 52 —

нившагося с прямого пути церкви Христовой еще в XVI веке, и показывает нам даже от начала до конца самые так сказать, изгибы, самый путь, по которому шло это противоцерковное направление, и наконец неизбежно пришло к расколу. Как некогда мертво-обрядовое, о букве законной только ревновавшее иудейство, в главе которого стояли книжники и фарисеи, потому отпало от церкви Христовой, что остановилось на одной букве законной, не созерцало, не понимало в обрядовом законе моисеевом истины Христовой: так и в нашей церкви в XV веке возникшее и постепенно возраставшее мертво-обрядовое, раскольническое направление некоторой части русского народа, во главе которого стояли, по выражению Симеона Полоцкого, «новые книжники и фарисеи, потому отделилось от живого единства церкви русской, что также остановилось на одной букве церковно-богослужебных книг и на одной мертвой внешности церковно-богослужебных обрядов, и таким образом ожестело, омертвело и отпало от церкви Христовой, как иудейство. Между тем, что касается заслуг Никона в исправлении книг, то по случало издания первой исправленной книги — Служебника, благомыслящее люди, понимавшие потребности церкви русской, призывали весь народ благодарить Господа Бога за то, что Он даровал им такого благопопечительного архипастыря, каков Никон патриарх, и такого помощника его, каков царь Алексей Михайлович «Должно убо всем, повсюду обитающим православным народом, восхвалите же и прославити всех добрых вину Бога,

 

 

— 53 —

яко великого ради и естественного своего милосердия избра в начальство и снабдите людям своим, cию премудрую и в заповедях его пребывающую двоицу, Великого Государя Царя и Великого Князя Алексия Михайловича, и великого государя святейшего Никона, патриарха Московского и всея Великия и Малыя России, иже воистину Богом избрани и того в себе исполнением заповедей его носяще, законно и премудро данную им от Бога власть строити потщашаеся.... Не ко иным бо вещем прежде тщание свое государское приложиша, но точию да церковь Христова, сиречь православный христианский народ, в мире и благоденствии здравствуя, зде многолетнее, онамо же безконечное во благих себе гобзание уготовит.... Воистину бо их благочестным повелением лукавство изчезе, неправда отгнана бысть, лжа потребися; вместоже сих истина ликует, правда цветет, любовь владычествует. Тем же благословен Бог, в Троице Святей поемый, таковых великих государей в начальство людей своих избравый» ¹). Вселенские патриархи также все единодушно и единогласно одобрили и утвердили великое дело п. Никона, и самого его признали великим ревнителем церкви православной. Вот, напр., отзыв о нем п. константинопольского Иакова: «ни яко осужден вин ради душевных или телесных, и елика от архиерейства благодать впредь без воззвания ону чуждати, имея естества и исцеление невосприемное творя, ниже над божественная догматы благочестий

¹) Строева, опис. кн. Царского, стр. 165, 167.

 

 

— 54 —

согреши; ибо не иде в совет нечестивых, ниже ста в путь грешником, ниже на седалищи губителем сед, песнословно рещи, столп бо благочестий непоколеблем знаем бысть и божественных и священных канон оберегатель присно-искуснейший отеческих догмат, повелений же и преданий неизреченный ревнитель и заступник достойнейший» ¹).

2. И так первый зародыш, первый основный элемент раскола старообрядства заключается собственно в характере религиозной жизни русского народа, в вековом, историческом развитии в большой части народа одностороннего, мертво-обрядового направления в преобладании внешности, обрядности над лживою христианскою мыслью, и в открывшейся с XVI века борьбе этой живой христианской мысли духа с мертвою буквою и обрядностью. Но сущность и сила русского раскола старообрядства заключается далеко не в одной упорной ревности о старых обрядах, из которой раз-

1) Собр. госуд. грам. ч. IV, стр. 425. Не излишне, думаем, напомнить старообрядцам, что и единоплеменники наши — православные славяне южные, признавали необходимым исправление богослужебных книг и исправляли. Так в ркп. (XV в.) «словеса вкратце избранна Константина Философа костентьского, бывшего учителя сръбскаго во дни благочестивого Стефана деспота» читаем: «Се бо писания вса растлелася соуть, не точию в стране единои, но в романии всои, и до белграда и солуна. Тръновстии бо исправишеся благодатию Христовою, и поспешением державного. Се хотять и сърбстии исправитися» (ркп. Григоровича). В болгарской церкви, присылавшей к нам во дни Владимира и Ярослава ««иереи учены и книги довольны и демественники», особенно два патриархa, подобно патр. Никону, заботились об исправлении книг: Иоаким в XIII стол, и Евфимий в XIV столетии.

 

 

— 55 —

вился только общий, внешний характер раскола, как секты религиозно-обрядовой. Сила русского раскола заключается главным образом в его религиозно-гражданском демократизме, в том духе и направлении, какое он получил во время самого восстания раскольников против п. Никона, и особенно после Никона, когда он перешел из сферы собственно церковной в сферу гражданской, народной жизни. Посмотрим теперь, как развился этот новый элемент раскола, всего более оживляющий и поддерживающий его.

Раскол возник в патриаршество Никона, сначала в низшем духовенстве, и восстал, во первых, против церкви и особенно против патриарха Никона; потому что исправления, нетерпимые людьми, безрассудно привязанными к старине, начались, во первых, в церкви, касались прежде всего духовенства и совершены были п. Никоном. Патриаршество Никона в истории русской церкви составляет ту многознаменательную переходную эпоху, когда, после вековых споров о древнецерковной старине, после векового сознания лучшими пастырями необходимости исправления и улучшения внутреннего порядка в русской церкви, — необходимость истиной, основательной поверки, исправления и усовершения внутреннего церковного порядка и устройства сделалась главною, настоятельною потребностью, господствующею, живою мыслью русской церкви, когда должно было положить предел вековой борьбе убивающего духовную жизнь буквализма и мертвого обряда с живою идеею, оживляющим духом христианства, борьбе тьмы со светом, поряд-

 

 

— 56 —

ка с беспорядком, и тьма и беспорядок наконец должны были или исчезнуть при свете просвещения и порядка, или отделиться от церкви, как совершенно несовместные с ее существом. Для прекращения этой вековой борьбы в недрах нашей древней церкви, для обновления, освежения внутренней жизни церкви, божественный Промысл нарочито воспитал и воззвал из среды народа знаменитого пастыря, патр. Никона... Но если вообще великие гении, далеко опережающие век свой, везде и всегда встречают сильные противоречия и противодействия со стороны отсталых, запоздалых людей, часто даже падают жертвами в борьбе с ними, то удивительно ли, что и наш великий пастырь Никон, этот истинно замечательный гений своего века, «световодитель богоданный в световодительство всея Великия и Малыя и Белые России», как называли его лучшие, просвещеннейшие современники, vir prudentia et auctoritate eggregius, как отзывались о нем иностранные наблюдатели внутренней жизни России второй половины XVII века, удивительно ли, что и великий Никон должен был испытать то же, встретить также упорное противоречие и противодействие со стороны отсталых, запоздалых ревнителей старины? — Рассмотрим беспристрастно, в каком духе и какого рода исправления совершил в русской церкви п. Никон, и по каким причинам возбудилась против него оппозиция раскола. «Нам должно есть», говорил п. Никон в духе охранения истинной христианской старины, «от Спаса нашего и Господа Иисуса Христа преданные заповеди и св. апостолами

 

 

— 57 —

и св. отцами, воссиявшими на святем никейстем вселенстем соборе треми сты и осмиюнадесятми богоносными отцами, и в последующих вселенских соборех, даже до седьмого, второе в Никеи собравшегося, такожде и между седми вселенскими в различная времена собравшихся поместных православных соборех хранити; понеже убо совершение прият православных церковь не токмо по богоразумия и благочестия догматом, но и священному церковных вещей уставу, праведно есть и нам всяку церковных ограждений новину потреблять видящим новины всегда виновным бывати церковного смятения и разлучения, но уставом последовати святых отец» ¹). В таком духе сохранения подлинной пристанской старины, начал п. Никон исправлять, благоустроять внешний чин и порядок церкви русской, не столько вновь что либо измышляя и созидая, сколько восстановляя истинно-древнюю церковную старину, завещанную св. отцами, или согласную с их духом, и устраняя старину мнимую им противную Суеверные ревнители старины, уже искаженной, к сожалению, этого не соображали и не соображают: им хотелось сохранить старину, и притом грубую русскую старину. — Патр. Никон, глубоко любя христианское богослужение, и по чувству собственного сердца, и по ближайшему опыту и наблюдению над другими благочестивыми русскими людьми, и из бесчисленных примеров истории русской церкви, может быть, лучше всякого другого современного

¹) «Возглашения» патр. Никона царю Алексию Михайловичу и всему священному собору. Печ. Скрижал 1655 г. л. 6 — 7.

 

 

— 58 —

пастыря русского понимал, как важно в духовно-нравственном воспитании русского народа, особенно простого народа, благоустроенное, благолепное церковное богослужение. Кроме того, возвышаясь своим умом над неподвижностью дряхлой, отжившей старины, он ясно сознавал всю возможность и необходимость живого развития христианского богослужения из вечно-живой и всеоживляющей идеи христианства, необходимость развития христианского духовно-эстетического элемента в благолепии богослужения, например в пении, в иконописании. И потому прежде всего обратил свое внимание на исправление и усовершение церковно- богослужебного чина и порядка, расстроенного главным образом небрежением и невежеством нерачительного к богослужению духовенства. Так он не мог равнодушно видеть, в каком упадке находилось в церкви русской богослужебное пение, которое начало упадать в России со времен монгольского ига. Привыкши к знаменному или столповому церковному напеву и исполняя его весьма неисправно и небрежно, церковнослужители наши до п. Никона почти совершенно забыли и оставили то древнее «ангело-подобное пение, изрядное осьмогласие, и трисоставное сладкогласование, и самое красное демественное пение», какое, после болгарского и простого демественного напева, вновь ввел в церковь русскую Ярослав Великий ¹), и «совершали пение Божие зело по скору» ²). Патр. Никон, зная из примеров церковной истории, что развивалось же в восточной церкви бого-

¹) Степ. кн. т. 1, стр. 224. изд. в Москве 1775 г. ст. 2. гл. 2.

²) А. А. Э, т. 3, № 264.

 

 

— 59 —

служебное пение, что святые отцы с IV по VIII век не считали грехом слагать новые духовные песни,исправлять древнее пение — начал смело вводить в русской церкви новое благогласное песнопение, исправляя и восстановляя что было лучшего из древнего пения. Еще будучи митрополитом новгородским он, по словам жизнеописателя его «первее повеле в соборной церкви греческое и киевское пение пети.... и превелие име прилежание до пения и на славу прибрав крылосы предивными певчими и гласы преизбранными, пение одушевленное, паче органа бездушного и такового пения, яко же у него, ни у кого не бывало» ¹), А когда в 1652 году он возведен был на патриарший престол, то еще более усовершил церковное пение. Вышеупомянутый жизнеописатель его свидетельствует, что он любил разные напевы, а особенно греческий и киевский. С патр. Никона началась в русской церкви новая эпоха церковного гения. В тоже время он старался ввести в церкви русской внятное и благоговейное чтение при богослужении. Ибо от лености и небрежения церковнослужителей уко-

1) Житие Никона, — Шушерина, ркп. сол. библ. 235, л. 11. Историч. рассуждение о древнем христианском богослужеб. пении, и особенно о пении Российския церкви с нужными примечаниями на оное. Спб. 1804 г. В Генваре 1652 приглашены были из Киева в Москву 12 человек киевских певчих. В Марте того же года прибыли из Киева 8 певчих. В 1656 г. царь, конечно, по внушению Никона, вызвал из Киева старца братского монастыря Иосифа Загвойского «для ученья партеского пения». В Ноябре того же года приезжал в Москву с граматою от цареградского патриарха иеродиакон Мелетий, для ученья греческому пенью диаков и поддиаков (см. замеч. для ист. пенья в России. Ундольского в 3 № чтен. Импер. общ» ист. 1846).

 

 

— 60 —

ренился обычай — читать в церкви весьма поспешно, невнятно и даже неблагопристойно, вычитывать, голоса в два или в три за раз, кафизмы, каноны и разные молитвословия и стихословия во время пения, про себя, а не вслух для всех православных ¹). Никон ввел и благолепие в священных одеянияхи утварях, чтобы сделать церковное служение достойным высокого назначения; приучал священно- и церковнослужителей к сохранению внешнего благоприличия, и сам божественную службу совершал с отличным благоговением ²). Как истинный просвещенный пастырь, Никон не мог равнодушно видеть, что многие неразумно, даже и не по христиански почитали св. иконы, молились в церквах всяк своей, из дома принесенной, иконе, называя их своими богами, и кланялись в церкви в разные стороны. Поэтому он велел снять с западных стен в церквах от частных людей поставленные иконы, дабы молящиеся не стояли ни к ним, ни к алтарю спиною и не производили в церквах безчиния, как это было дотоле ³). Для церковного благолепия и благоукрашения, патр. Никон покровительствовал и художествам, особенно церковной живописи и архитектуре, насколько, разумеется, это было возможно в то время, и употреблял их как средства для благоукрашения церквей ²). При-

¹) Об этом в своем месте будет сказано подробно.

2) Житие Никона, — Шушерина ркп. Сол. библ. № 235 л. 10 и 11.

³) Майерберг. Словарь о духовн. писател. в России, П. стр. 120.

4) Но в художествах, как и во всем церковном чине, патр. Никон строго наблюдал дух православия. Напр. относительно живописи Алепский архидиакон Павед пишегь следующее: «В

 

 

— 61 —

дворе его, по словам алепского архидиакона Павла, были свои художники и ремесленники но всем частям ¹). Точно также в Воскресенский монастырь, для устройства храма, по подобно Иерусалимского, он вызвал разных мастеров, в том числе ииностранных, и завел там целые мастерские; оттуда же в 1668 году вызывал мастеров для себя даже сам царь Алексей Михайлович ²). Символизм в церков. изображениях Никон оживлял духовным христианским смыслом. Так, глубже современников понимая духовное знаменование библейских и церковных символов, он восстановил в церковных изображениях древние, но забытые символыевангелистов. До него евангелисту Иоанну усвоялся символ льва, а Марку — орла. Со времени патр. Никона евангелиста Иоанна стали изображать с орлом, а Марка со львом, как это делалось при равноапостольном Владимире и Ярославе Великом ³); при св. Луке и Матфее оставлены прежние знамения тельца и человека. Точно также патр. Никон, последуя примеру свящ. древности, велел делать на каждой церкви по 5 глав, в ознаменование среднею Иисуса Христа, а четырьмя

Москве многие иконописцы переняли было живописать иконы на манер Франков и Поляков. Вельможи покупали иконы новой живописи. Патр, Никон, узнав об этом, отобрал оные и издал указ, что кто впредь будет живописать их, тот подвергнется строжайшему наказанию. Такие иконы, собранные по повелению царя Алексея Михайловича, зарыты были в землю, а пишущие в духе новой школы, преданы анафеме н. Никоном и Макарием». П. М. Д. кн. 1 стр. LXVII.

¹) Пам. моск. древ. кн. 11, стр. 199.

2) Истор. Обозр. финифтян. и ценин, дел в России, соч. Забелина.

³) Снегирева, памятн. 1. LXIV.

 

 

— 62 —

боковыми четырех евангелистов ¹). В тоже время патр. Никон всемирно заботился о нравственном усовершенствовании и образовании духовенства. От глубокого упадка духовного просвещения в Великороссии до патр. Никона, как мы увидим в своем месте, весьма умножилось число священно- и церковнослужителей недостойных, нерачительных, весьма мало просвещенных: много было священников почти безграмотных. На все это горько жаловался, как известно, еще в XVI веке, Геннадий, архиепископ новгородский, в первой половине XVII века старец Арсений Глухой, патриархи: Иоасаф 1 и Иосиф. Приведем здесь только жалобу предшественника Никона, патр. Иосифа: «Видя», говорит он, «в себе и в других множество всяких пороков, чистители иepeи, приставницы, стражие, делатели винограда Божия не исправляют и не обличают, область приимше искореияти и насаждати, не лечат и не исправляют, и не пекутся и не постанут о Бозе ревнуя за истину, и иерейство держит кождо, точию временную потребу снабдевает, не усердует о духовных, чтобы получити мзду вечного живота, но паче печется о погибающих мечтех и чрева ради все творит и глаголет» ²). «По городам и селам во множестве блуждали священники и диаконы безместные и

¹) Там же. LXIV.

²) Поучение к духовному и мирскому чину. Ркп. Григоровича. Поучение это, впрочем, не сочинено п. Иосифом, а только несколько изменено, дополнено и предложено им, как подходившее к нравственному состоянию духовенства и народа в его время. Первоначальный состав поучения — древний.

 

 

— 63 —

часто безчинства чинили великие» ¹). Патр. Никои не мог терпеть такой беспорядочной жизни в духовенстве. Стараясь привести в уважение священный чии, он собственным примером строгой жизни внушал всему духовенству иметь бдительный надзор над своею нравственностью, а к нерадивым был взыскателен, к непослушливым и злым, по словам жизнеописателя его, «яростию являшеся» и всякое нарушение церковного чина обуздывал силою своей власти ²). Безместных священников он не терпел, строго воспрещал им бродить по городам и селам, и старался совершенно прекратить их умножение ³). Чтобы заставить священников быть внимательными к себе и своим обязанностям, он выслушивал и беспристрастно удовлетворял справедливые жалобы челобитчиков на духовных, принимал доносы от областных управителей о худых поступках духовенства, даже из самых отдаленных епархий, и порочных протопопов попов и других священнослужителей строго смирял, посылал в

¹) Грамота о учреждении поповских старость и о церковном благочинии в Москве, лета 7102 Июня в 1-й день. Врем, москов. общ. истор. книга XIV, смесь стр. 24.

2) Житие Никона — Шушерина. Словарь М. Евгения: о Никоне.

³) Чтобы не было лишних и безместных священников, и чтобы в точности знать число священников, патр. Никон ввел точную ежегодную запись о ставленниках, кто, где, кеми куда ставился в священники. Так в переписной книге домовой казны патр. Никона, между разными переписными книгами, упоминаются: «163 (1655) года книга записная ставлеником, что ставил в попы сербский митрополит; 164 (1656.) книга записная новоставленным попам и диаконам; 165 (1657) книга записная новоставленным попам и диаконам», Времен, моск. общ. истор. кн, ХV. материалы, стр. 81.

 

 

— 64 —

монастыри на черные работы, заключал в темницы. Когда кто-либо подавал Никону челобитную на священников, доносил об их неисправностях и худом поведении: то Никон велел таких попов «брать за приставов». Так в Мае 1657 года Никон писал к костромскому воеводе вследствие доноса священника костромского собора на своеволие и бесчиние городских и сельских приходских попов костромской области: «которые попы в городе Костроме и в уезд, и в костромских пригородках, протопопу костромского собора с братиею учнут быть сильны, венечных знамян по указу платить не станут, и тыб ему протопопу с братьию на тех попов велел давать приставов, сколько человек пригоже» ¹). По словам протопопа Неронова, одна теща на зятя своего, попа Лаврентия, подала Никону челобитную о том, что зять обокрал ее. Никон за это виновного попа сослал в Иосифов монастырь. Воевода муромский донес на тамошнего протопопа, Логина, что он ругался над иконою Спасителя и Богородицы, Никон тотчас велел протопопа Логина «отдать за пристава». Черниговского протопопа Михаила Рогова, издателя Кириловой книги, он проклял и снял с него скуфью за то, что тот, издавая Кирилову книгу, «в двоестрочии не делом положил, что христианам мучения не будет.» Своеволие монахов, злоупотреблявших своим вотчинным управлением, он также строго обуздывал. Так в 1664 году он писал властям иверского

¹) А. И. IV. № 159.

 

 

— 65 —

монастыря: архимандриту Филофею, наместнику иеромонаху Паисию и строителю иеромонаху Максиму с братией: «Впредь отнюдь у вас жилья к городовой стенене было бы... и на городню ходить впредь не велеть: стыдно и слышать от сторонних людей, что все стены у города... Да мне же новгородские дворяне честные (раненые), едучи из полков, били челом и говорили, что де от насильства иверских старцев житья не стало, многими де нашими землями завладели, а которые де нами старинные крепостные крестьяне и полоненики бегают, и те живут в их монастырских вотчинах, и в монастыре их они, ведаючи, держат; а кто побьет челом, не отдают: да мы из того кровь свою проливаем, а они де старцы живут, ни в какую службу государю не помогают. И буде впредь станете чужих крестьян или полонеников с Москвы увозить, или беглых принимать, а нам будет про то ведомо, или кто будет челобитчик, и впрямь про то сыщется: и вам за то будет жестокое смирение, и всехголовами отошлю к государю, а он великий государь учинит вам указ против вашего непослушания и плутовства... А буде нашего указу не послушаетесь и станете в оплошку ставить, отпишу к Великому Государю, чтоб и вам какого дворянина доброго послал надсматривать всякого худа» ¹). Желая по крайней мере в Москве окру-

1) А. И. т. 4 № 178, Достоин замечания выговор Никона властям иверского монастыря за пристрастный их розыск, по делу об обиде иконника Артемья монастырскими крестьянами: «Вы пишите про своих лишь, писад к ним Никон, а его (икон—

 

 

— 66 —

жить себя лучшим духовенством, которое бы не противоречило его высоким пастырским желаниям, он отрешал от мест старых протопопов и попов, и на места их ставил новых, по своему усмотрению и выбору. Особенное, строгое внимание обратил он на выбор ставленников. В своей патриаршей области он начал сам лично и строго испытывать ставленников. В то же время (около 1654 г.) он издал и разослал по епархиям «указ о ставленниках, кому ставиться в попы или в диаконы чтобы посадские люди, или в волостех волостные люди приносили выборы и челобитье за руками; а выборы писали б что он грамоте умел и смирен, и церковному правилу искусен, и от божественных книг сказателен и не пьяница и не зерник, и не тать, и не разбойник я не душегубец, и креста на суде не целовал, и в боярском суде в холопех и крестьянех не бывал, и женат первым браком, по закону, на девице с венчанием, а леты б был в 30 лет; а дьякон в 25 лет; да сверх того выбору, чтоб того дьячка отец его духовный свидетельствовал, что он достоин священства» ¹). Таковы, по понятно Никона, нужны были пастыри для Русской церкви. И действительно Никон старался образовать таких пастырей. Для того он усердно изыскивал и умножал способы для

ника Артемья) кто бил, про то никакого сыску нет, а сами свидетельствуете, что бит и гораздо бит, а кто бил того нет, кроме его распросных речей: а знамо то, мужики виноваты, зазвав в гости, да стали подчивать, и не стал пить и они его начали бить, а вы его ж сковали без ума (Ак. И. IV, № 179).

¹) Акт. Арх. Эксп. т. IV, № 331.

 

 

— 67 —

распространения духовного просвещения. Он, можно сказать, первый после препод. Максима Грека раскрыл богатые церковные книгохранильницы наши и библиотеки и привел в движение с XVI века почти совершенно остановившуюся в велико-российской церкви церковно-письменную деятельность. «Егда богоизбранный и христоволюбивый и премудрый сей великий государь святейший Никон, патриарх Московский и всея Великия и Малыя России», читаем в предисловии к служебнику 1655 года, «воли Божией и царскому и всего священного собора прошению повинуся и на престол великия и святыя церкве возшед, не иных мирских богатых касается разсмотрити, но яже надлежит пастыреви, яко же глаголет божественный апостол: подобает епископу без порока быти, яко Божию строителю, пособствующу по вернем словеси учения, да силен будет утешити в здравем учении и противящияся обличати. И сия внушив, упразднися от всех и вложися в труд, еже бы святое писание рассмотрити, и входя в книгохранильницу, со многим трудом, многи дни в рассмотрении положи» ¹). По своему многообемлющему уму и по своей обширной начитанности нашедши патриаршую книгохранильницу недостаточною для церкви русской, он обратился за церковными книгами к первоначальному источнику нашего церковного просвещения, к церкви греческой. На восток послан был за книгами иеромонах Арсений Суханов. И приобретением книг на востоке наша церковная письмен-

1) Строева, опис. Царского, II, стр. 148, 149,

 

 

— 68 —

ность обогатилась множеством греческих рукопис. книг, писанных на пергамене и бумаге с X до XVII века. В то же время собраны были в Москву древние славянские переводы церковных книг из новгородских монастырей, из Кирилло-Белоозерского, из Троицко-Сергиева, из Волоколамского, из казанских и других, всего из 39 монастырей ¹). Между церковными книгами собраны были также и книги необходимые или полезные для гражданского просвещения России Никон не чуждался и этого ²). Для издания и распространения книг, он приглашал в Москву достойных деятелей церковного просвещения — ученых иноков юга: на великороссийское духовенство он не полагался, потому что в нем даже между честными протопопами и архимандритами, по словам старца Арсения Глухого, много было таких, «кои едва азбуце умели и ничим же разнствовали от невежды и поселянина». Еще при патр. Иосифе, повлиянию Никона, как ближайшего и просвещеннейшего советника и друга царя Алексея Михайловича, приглашены в Москву ученые иноки киево-печерской лавры: Епифаний Славеницкий, муж, по тогдашнему времени, весьма ученый, хорошо знакомый с греческою и

1) Снегирева, Памят. М. Др. И. стр. 179. Прежде всего указом патр. Никона от 11 Января 7161 (1553 г.) вытребована была опись книгам степенных монастырей, на тот конец: «чтобы было ведено, где которые книги взяты, книг печатнова дела исправленья ради». По этой описи значится этих книг 2673. Библиограф. статья — Ундольскаго.

^а) В переписной книге домовой казны п. Никона, в библиотеке его описано более 1000 томов, в том числе много греческих и латинских печатных и письменных, и на бумаге и на пергамене.

 

 

— 69 —

латинскою словесностью, старцы Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий. Сделавшись патриархом всероссийским Никон не переставал призывать просвещенных иноков юга. Собравши так. обр. около себя просвещенных иноков, преданных его духовно-ученым стремлениям, патр. Никон устроял в Москве духовные училища. По свидетельству Мейерберга он, для искоренения невежества, открыл в Москве училища языков латинского и греческого ¹). Патриаршее училище в Чудове монастыре, основанное прежде него, около 1633 года, — при попечении Никона получило новую жизнь и подкрепление. Главным начальником в нем патр, Никон сделал Епифания Славеницкого. В тоже время он поддерживал духовное училище св. Андрея, устроенное, по всей вероятности, по его же влиянию, другом его боярином О. М. Ртищевым, близь Москвы. Вместе с сим патр. Никон умножал и улучшал типографии для издания и распространения духовных книг по церквам. Так, еще будучи новгородским митрополитом, он в 1650 году завел типографию в новгородском Хутыне-монастыре. Потом, когда возведен был на патриаршество, перевел из упраздненного тогда в Белоруссии Оршанского кутеинского монастыря тамошнюю типографию в Иверский монастырь. Первая, напечатанная в иверском монастыре (в 1658 г.) книга, был учебный часослов; другая в следующем 1659 г., для назидательного чтения — Стефана Святогорца: «мыслен-

¹) Барон Мейерберг и путешествие его по России, изд. Аделуизом см. 251.

 

 

— 70 —

ный рай», с присовокуплением истории об основании иверского монастыря ¹). Но особенно Никон улучшил и возвысил московскую типографию, московский печатный двор, этот можно сказать, главный в то время рассадник церковного просвещения. рассеяв невежественных справщиков книг, собравшихся и составивших на печатном дворе при патр. Иосифе, по словам Игнатия, м. тобольского, злое сонмище, насеявшее столько плевел в недрах русской церкви, патр. Никон образовал на московском печатном дворе из ученых иноков юга благонамеренное и православно-ученое духовно-цензурное общество, под начальством Епифания Славеницкого. Но Никон сам непосредственно наблюдал за всем на печатном дворе, и каждая книга и назначалась к изданию и выходила в свет по его непосредственному усмотрению. Таким образом натр. Никон, можно сказать, первый после препод. Максима Грека ввел у нас благонадежный способ цензуры или рецензий церковных книг. Главный, существенный недостаток рецензии церковных книг, от которого и происходили при прежних патриархах не-

1) М. Евгений, Словарь о духовн. писателях, в ст. Иоанн Федоров, диакон гусситск. церкви в Москве, стр. 271, 272. Ист. Иep. гл. IV, стр. 246. По словам архим. Аполлоса, в иверской типографии напечатаны были сочинения самого Никона: «сказание о иверском монастыре на св. Афонской гоpе и портянской иконе; окружное послание или поучение к духовным и мирским всякого чина и состояния людям; послание или окружная грамота о создании онежского крестного монастыря; канон молебен о соединении веры православные и молебное пение о умирении церкви св. восточные, Аполл. стр. 22. Здесь же напечат. была в 1661 г. псалтырь с канонами, в 1662 г. две псалтири брачныя.

 

 

— 71 —

удачи исправления книг, заключался именно в том, что при исправлении ограничивались однимитолько славянскими рукописями, и то не всегда древними, и весьма неисправными, — с греческими же рукописями почти никогда не сличали славянских. Патр. Никон понял, что исправить славянские церковные книги иначе и нельзя, как сличивши их с подлинными греческими книгами и с древнейшими славянскими. По сему он ввел в московскую типографию рецензию греческую и древле-славянскую. Наконец мы должны упомянуть еще об одном замечательном усовершенствования патриарха Никона, именно возобновлении в великороссийской церкви живой, церковной проповеди. До него на севере не слышно было живой проповеди. Еще в первой половине XVI века Иовий писал, что Москвитяне не позволяют говорить в церквах проповедей ¹). Потом в начале XVII века, около 1600 г., Маржерет тоже говорил, что «в России в церквах никогда не проповедают» ²). Патр. Никон уничтожил этот обычай. Одаренный от природы силою и увлекательностью слова, обладая обширными познаниями священного писания, церковной истории и св. отцов, п. Никон сам по вос-

¹) Библиот. иностран. писат. о России кн. I, отд. IV, стр. 43. Герберштейн: Doctores, quos sequuntur, sunt: Basilius Magnus, Gregorius et Ioannes Chrisostomus: quem dicunt Slatausta, id est, aureum os. Concionatoribus carent. Satis esse putant interfuisse sacris, ac Evangelii, epistolarum, aliorumque doctorum verba, quae vernacula lingua sacrifiens, audivisse: ad hoc, quod varias opiniones ac haereses, quae ex concionibus plerumque oriuntur, sese effugere credunt etc. Ber. Mosc. Comment, p. 42. Тоже говорят и бывшие в России в первой половине XVII в. иностранцы.

2) Сказан, соврем. Дим. самозв. III, стр. 26.

 

 

— 72 —

кресным дням и праздникам, при совершении божественной литургии, всегда сказывал поучения, слушать которые охотно стекались многие, даже из самых дальних мест, и часто слушали со слезами ¹). Он благословил также произносить проповеди и просвещенного Епифания, и Епифаний произносил. Но разрешая сказывать проповеди таким благонадежным просвещенным людям, каков Епифаний, навыкший к сочинению и сказыванию проповедей еще на юге где в это время была даже особая должность проповедника, п. Никон не доверял высокого дела церковной проповеди духовенству великороссийскому, которое в то время было весьма мало образовано. Так, когда муромский протопоп Логин, а по примеру его и другие муромские священники стали говорить проповеди, не представляя их на рассмотрение, патр. Никон запретил им это и строго наказал их за самовольное проповедание, и подтвердил в церквах читать народу только поучения св. отцев, издревле переведенные на славянский язык, и некоторые до того времени уже напечатанные особыми книгами под названием Соборников, Маргаритов, Бесед и проч. ²).

Такие исправления и изменения совершал в церкви Никон в то время, когда в большей части духовенства и почти во всем народе русском господствовало глубокое предубеждение против всякого рода преобразований и нововведений, тем более против нововведений и исправлений в цер-

¹) Шушерин, Чтен. моск. общ. истор. гл. III, № 5 «Никон».

²) Логин в словаре м. Евгения.

 

 

— 73 —

кви. Большая часть духовенства убеждена была, что церковная старина русская ни в чем непогрешима и неизменна, «не точию в вере, но ни в малейшей, чертице канонов и песней, что ни у какого слова, ни у какой речи не убавить, не прибавить ни единого слова не должно, и что православным должно умирать за едину букву аз». Сам престарелый патр. Иосиф был ревностный приверженец и защитник старины. Так ему весьма не нравилось, когда Никон, будучи еще митрополитом в Новгороде, начал вводить в тамошних церквах партесное пение и внятное, раздельное чтение, и, часто приезжая в Москву, всякой раз служил в придворной церкви, в присутствии самого государя, с своими новыми, киевскими певчими и по новому порядку пения и чтения. «На сие (превелие прилежаше Никона до пения и доброго порядка) благочестивый царь зря», говорит жизнеописатель Никона, «и нача он великий государь о единогласном и наречном пении в церквах прилежати и учреждение творити, ему же в сем благоначинаемом деле великий помощник и поборник бысть преосвященный Никон митрополит, а святейший Иосиф, патр. Московский за обыкновение тому доброму порядку прекословие творяше, и никако же хоте оное древнее неблагочиние пременити» ¹). Престарелый патриарх высказывал свое неудовольствие даже в слух своих приверженцев — протопопов и попов, которым он вполне вверил книгопечатный двор,

1) Шумарин в житии Никона.

 

 

— 74 —

Таким образом эти неблагомыслящие и неблагонамеренные протопопы и попы, неблагоприятными отзывами патр. Иосифа о церковных улучшениях и нововведениях Никона еще более и заранее предубеждены были против последнего и против тех исправлений и усовершений, какие Никон должен был ввести в русской церкви. Потому они заранее, еще при патр. Иосифе, стали предостерегать народ от всяких перемен и нововведений в церкви. Это предубеждение против всяких церковных исправлений еще более усиливалось тем, что после смут Унии и самозванства у нас особенно опасались отпадения от древне-церковного православия и вторжения в церковь русскую латинства, папства. А суеверы, кроме того, как бы смутно, инстинктивно предчувствуя по духу времени приближение эпохи совершенного преобразования России,—ждали еще скорого наступления царства антихристова. Это безотчетное, суеверное опасение породили частью религиозные волнения в Малороссии во время Унии и усилившаяся в XVI и в первой половине ХVП века покушения папы обратить и Великороссию к католицизму, частью страшные смуты и потрясения в Великороссии во время самозванства и междуцарствия и почти постоянные войны с Польшей и Швецией, частью умножение на севере России выходцев из Польши, Литвы, Швеции и других западных стран и распространение верований и обычаев латинских, лютерских и кальвинских. Легкомысленные, нерассудительные русские люди видели в этом последняя времена, признак падения древне-русской пра-

 

 

— 75 —

вославной веры и скорого пришествия антихриста. В сборниках того времени ¹) помещались и распространялись статьи об антихристе, где по апокалипсису вычислялось время пришествия антихриста, и время это, по недальновидному счету суеверов, падало именно на то время, когда должны были начаться в церкви русской и в русском государстве исправления. В книге о вере, напечатанной при патр. Иосифе, книжники русские читали такое предостережение: «по тысяще лет от воплощения Сына Божия Рим отпаде от восточные церкве; в 595 лето по тысяще жителие Малой России к римскому костелу приступили. Се второе оторвание христиан от церкве. Оберегая сие пишем: егда исполнится 1666 лет, да чтобы от прежних вин зло некако и нам не пострадати». Еще до патриаршества Никона и до исправления им книг пущена была в народ какая-то книга «Орел от ездриных книг «в ней же, по словам суеверов, писано явно, при котором царе и патриархе превращена будет вера в Москве» ²). Во время самых исправлений патр. Никона суеверы распространяли разные толки и лжемистическия вычисления по апокалипсису, делали напр. такие вычисления: «5733 Христос нашего ради спасения во ад сошед и связа сатану на тысящу лет и как минуло 1733, тогда пущен бысть, и тому 837, с нынешним

*) См. напр. Строева опис. рукоп. Царского, по указат. под словом «аатихрист». Факты на эту мысль будут приведены в другом месте настоящего объяснения.

*) Письма Нероссова — ркп. библ. Казан. Дух. Академии.

 

 

— 76 —

167, а егда исполнится от развезания 666, (не гли) тогда явится власть сына погибели, иже апокалипсис указует» ¹). В то время, как одни предубеждены были против исправлений Никона, с ложно-религиозной точки зрения, находя их противными древне-церковной православной русской старине, другим, особенно духовенству, весьма не нравились исправления и нововведения Никона с практической точки зрения, потому что полагали предел своеволию, беспечности, и грубому невежеству большей части духовенства, привыкшего в беспорядках церковных жить по своей воле. В этом отношении большая часть духовенства вообще тяготилась образом управления патриарха Никона. Потому что управление его по строгости в отношении к духовенству резко отличалось от управления предшествовавших патриархов, особенно патр. Иосифа, также как строгий характер Никона резко отличался от характера прочих патриархов, Предшествовавшие патриархи, хотя и сознавали необходимость нравственного исправления духовенства, но никто из них не приступал решительно, энергически к самому делу исправления. Они иногда даже более поблажали духовенству. Так один современник ²) говорит о патриархе Филарете: «боляр же и всякого сана царского синклита зело томяше частыми необратными и инеми наказанми: к духовному же сану милостив был». А о патр. Иосифе, митроп. тобольский Игнатий прямо говорит, что ему «вверились окружав-

¹) Опис. Русск. Муз. стр. 550.

²) В Хронографе митропол. Пахомия 1639 г.

 

 

— 77 —

шиe его протопопы и попы, и сам он ничто же печашеся». Между тем большая часть духовенства привыкла жить по своей воле, бродить с места на место, безнаказанно нарушать порядок и чин церковный: акты XVII века исполнены жалоб на это. Кроме того не малая часть духовенства, как увидим в следующей главе нашего сочинения, обнаруживала даже явный дух противления и самоуправства и даже явное стремление освободиться от власти и суда архиерейского. В XVII веке, пред временем раскола, неоднократно случалось, что низшее духовенство иногда целой области, или нескольких уездов не хотело подчиняться своему архиерею, усиливалось освободиться не только от уплаты законных пошлин, но и от суда митрополичьего или епископского. А иногда являлись, еще до раскола, такие священники, которые проникнуты были уже явно раскольническим духом непокорности и самоуправства, питали «гордость — высокую мысль» и презирали архиерейское благословение» ¹). При таком нравственном направлении и самоуправстве духовенства, после слабого надзора за ним при предшествовавших Никону патриархах, особенно после большой поблажки патр, Иосифа сильной стороне духовенства окружавшего престарелого святителя, понятно, как тяжким казалось необыкновенно-строгое управление п. Никона, строгий, внимательный надзор его за нравственностью духовенства, строгие, решительные меры его для обуздания своеволия и не-

¹) См. напр. А. А. Э. т. 3. № 198, № 123. А. И. т. 5. № 75.

 

 

 

— 78 —

благопристойной жизни духовных. Глубоко проникнутый сознанием высокого достоинства и значения. патриаршей власти и своего назначения, имея строгий, высоконравственный характер Никон не мог терпеть грубых пороков духовенства, сильно раздражался, когда узнавал о проступке какого либо духовного лица: «нетерпелив я, не могу терпеть того, что противно Господу», — так сознавался он сам» ¹), и потому, при вспыльчивом сердце и высоконравственном твердом до суровости и непреклонности, характере иногда в самом деле был уже слишком строг, тяжел для духовенства: казался ему вторым папою. Это возбуждало в духовенстве страх и ропот. Имя Никона было грозно, и для многих ненавистно. Духовные, подвергавшиеся справедливой строгости его, с злобой говорили друг другу: «знаете ли кто Никон: зверь ли лютой, или лев, или волк». Множество было недовольных в духовенстве строгим управлением Никона и желавших свергнуть его. Озлоблены были на него те протопопы и попы, которых он отрешил от мест, и на места которых поставил новых. Недовольны были, конечно, и многие из ставленников, потому что Никон сам лично и весьма строго испытывал их и недостойных не посвящал в священный сан. Ненавидели Никона и те из духовенства, которые строго наказаны были им за свои проступки и пороки, заключаемы были в тюрьмы в цепях и колодках, или сосланы в монастыри

¹) Главиних об нем говорит: Homo vates et a natura callidi ingenii. Прим. 150 в Аделунговом издан. Мейерберга.

 

 

— 79 —

на смирение и в заточение. Особенно весьма многих соблазняла свобода духа, с какою Никон изменял, уничтожал старые суеверные обычаи и вводил новые, разумно-благочестивые: за это, по словам Мейерберга, все ненавидели, все желали изгнания его ¹). Но всех более озлоблена была на него самая сильная сторона низшего духовенства, те протопопы и попы, которые, еще при патриархе Иосифе, как мы видели, предубеждены были против него, и теперь еще больше озлоблены были на него за то, что он с бесчестием согнал с книгопечатного двора, строго наказал за распространение в России раскольнических мнений и вместо их поставил просвещенных иноков киевских и старца Арсения Грека.

При таком настроении умов, при этом почти общем недовольстве духовенства управлением Никона и предварительном фанатически-суеверном предубеждении почти всего народа против церковных исправлений, еще более усиленном и распространенном неблагонамеренными справщиками, следовало только восстать кому-либо из недовольных Никоном в духовенстве или в народе, — и раскол неминуемо должен был воз-

*) «Народу сказали (враги его), говорит Мейерберг, что введением во вновь учрежденных им школах учения греческого и латинского языков, изменением разных церковных обрядов, строгостию с какою восставал против разных обычаев народа и многими другими новизнами он старается потрясти православную веру. Сими способами умели навлечь на него всеобщее негодование». Мейерб. в изд. Аделунга, в рус. дерев, стр. 251. Suspiciosis Moschovitarum animis et priscae consuetudinis tenacibus hand obscura conceptae in religionis dogmatibus innovationis indicia cumulaverat. 16. прим. 151.

 

 

— 80 —

никнут. И вот прежде всех восстала сильная сторона низшего духовенства —известные уже нам протопопы и попы, которые ближе всех стояли к Никону и прежде всех испытали на себе справедливую строгость его патриаршей власти. За ними восстали многие из низшего духовенства, сначала в Москве, а потом и по разным городам и селам. «Мнози от священного чина, по словам историографа раскольнического Денисова, явственно воспротивишася Никону в новопеременах» ¹). Из истории первоначального распространения раскола примечаем, что почти везде первые, главные расколоначальники были из духовенства, — протопопы, попы, архимандриты и простые иноки. За духовенством уже восставал народ. «Им же возбужденный и того ради их (первых расколоначальников-протопопов) лжесловия», говорили отцы собора 1667 года, «священницы вознерадеша о всяком церковном благочестии и благочинии, и книг новопечатных, яже печаташася при святейшем Никоне патриархе и после его отшествия, начаша гнушатися... И такового ради священнического многого невежества и нерадения о врученнем Христове стаде и неприлежания деле и непопечения о церковном всяком благочинии и растленного ради и безчинного и запойственного жития, мнози христиане отлучишася церковного входа и молитвы; могущии же по домам своим начаша держати вдовых священников, без благословения и без свидетельства архиерейского, инии же из тех священников мнози не патриарши области, но иных епар-

 1) Виноград Российский.

 

 

— 81 —

хий, и мнози под запрещенными и изверженными оставльше своего архиерея, служат по домам в царствующем граде Москве, угождающе непокорником святые восточные церкве и нехотяще слушати в церквах пения» ¹). «Не мы сами разлучение от церкви содеяхом», говорит историограф раскольнический Денисов «но преосвященный епископ Павел коломенский, собор отцов соловецкия обители, священнии протопопы, пресвитеры и прочии церковного причта, пустыннии иноцы и прочие многочисленнии крестиане российского царствия, бывшии во времена Никона, патриарха московского, иже в древле-церковном благочестии устоявшии».

Что же особенно взволновало духовенство и народ, какой первоначальный источник раскола, и почему прежде всего восстало духовенство? Вслушиваясь терпеливо, беспристрастно в признания самых первых расколоначальников, в их протесты и жалобы, мы находим, что первоначально два главных начала руководили оппозицией восставшего против патр. Никона духовенства и народа. Первую причину, подвигнувшую к восстанию собственно духовенство, со всею ясностью раскрыл один из главных расколоначальников, протопоп Неронов. В 1654 году он писал в письме к царскому духовнику, протопопу Стефану Вонифатьеву, «своему союзнику», как он называет его, от лица своей братии, прочих протопопов и попов, — своих единомышленников: «несть наша брань к плоти и крови, весть вседержитель, владыка

¹) Дополн. к А. Ист. т. 5, стр. 459, 460.

 

 

— 82 —

Христос, но аз облазнихся и братия, т. е. прочие протопопы и попы, о патриархе: не веры бо отпадох, но облазнихся, яко патриарх мучительский сан на ся восприят, и братию церковные уды мучит, поругания над ними творит, овых убо остриже, овых прокля... рассмотри добре, превожделенне, себе ли ради то творю? Не буди то: но церкви ради и братии, и в лепоту ти к подвигу мя поощряти. А еже нам быти у него, патриарха, в послушании и без рассуждения не прекословити ни в чем, самое беззаконное се дело... А еже рекл еси, яко Никон патриарх ожидает от нас прощения и истинного покаяния, должен убо сам той просити от нас прощения. А еже рекл еси, о возлюбленне, яко Царь Государь положил свою душу и всю Pycию на патриархову душу, не буди ему Государю тако мудрствовати». Потом, по возвращении из заточения в Москву, протопоп Неронов еще яснее объяснил лично самому патриарху Никону эту же причину своего восстания: «со вселенскими патриархами», говорил он Никону, «несмь противен, яко же глаголеши ты; но тебе единому не покоряюся.. мы тебе противны в церковных вещех. Патриархи тебе писали, что креститися тремя перстами подобает, непокорящихся же под клятвою и запрещением устроити заповедаша: аще ты с ними соглашался, аз сему не противен; аз убо под клятвою вселенских патриархов быти не хощу: да кая тебе честь, владыко святый, что всякому еси страшен, и друг другу грозя глаголют: знаете ли кто ты, зверь ли лютой, лев или медведь, или волк? Дивлюся: государевы-царевы

 

 

— 83 —

власти уже не слышать, от тебя всем страх, и твои посланники паче царевых всем страшны, и никто же с ними смеет глаголати что; аще силою те озлобляеми кем, затвержено у них: знаете ли патриарха? Не знаю который образ или звание приял еси. Так ты и черниговского протопопа Михаила проклял дерзостно, и скуфью с него снял за то, что он в книге Кирилла иерусалимского не делом положим в двоестрочии, что христианам мучения не будет». В письме к царю Алексею Михайловичу, писанном из заточения в 1654 г., Неронов также прямо высказывает, что он стоит за свою братию — наказанных Никоном виновных протопопов и попов, ратует против того, что напр. Никон слишком строго судит и наказывает духовенство. Но особенно ясно выразился дух восстания, оппозиции первых расколоначальников духовных против п. Никона на соборе, созванном Никоном в 1653 или 1654 году, в патриаршей крестовой палате, из низших духовных властей — архимандритов, игуменов и протопопов, по случаю суда над муромским протопопом Логином, вследствие доноса на него муромского воеводы. Здесьпротопоп Неронов и другие его товарищи горячо заступались за Логина и сильно, даже грубо упрекали Никона за то, что он слушал все доносы на духовенство. Никон, как передает Неронов, пред лицом собора, сказал: «я, кроме Евангелия, ни почему не сужу». А протопоп Неронов возразил ему: «во святом Евангелии написано: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, а тебе кто и добра хо-

 

 

— 84 —

щет, а ты тех ненавидишь; а кто тебе огласит кого, хотя за пять сот верст, или за тысячу, и ты веру имешь, послушав клеветы: так де они делают, такие де нечестивые, а Стефан де протопоп и Иоанн им ворам потакают. Ты разве там сам был, своими очами видел, что так извещаешь на соборе». Патриарх на этот дерзкий упрек отвечал: «я сужу по правилам св. апостолов и св. отцов». Протопоп Неронов возразил: «в правилах написано: клеветникам веры не яти, а сыскав истинными свидетелями клеветников, наказанье чинити им без пощадения. А тебе клеветники в яве клевещут на добрых людей, а ты им веру имешь. Вот в то время был крестовый протодиякон Григорий с своими советниками, Божий страх забыв, многими укоризнами меня укорял, будто жена моя неистова, а сын мой будто у чудотворного образа казанския Богородицы серьги украл, а те де серьги приклад государыни царицы, и ты говоришь: такие де вы воры. Такие у тебя ныне в крестовой палате на соборе советники». Восставая против того, что п. Никон слушал всякие доносы о худых поступках духовенства и окружил себя особыми надзорщиками над его поведением, Неронов восставал также и против того, что строгий патриарх отрешал от мест и почетных должностей прежних протопопов и попов, и на места их ставил новых, и что он не уважал голоса московских протопопов и попов, а слушал советы «чужестранных», как он выражается, т. е. Киевских иноков и Арсения Грека. Здесь высказывается

 

 

— 85 —

личное оскорбленное самолюбие Неронова и его братии — единомышленников, бывших до того великоименитыми московскими протопопами и занимавших почетные в то время должности справщиков книг на печатном дворе. «Прежде сего», — выговаривал он лично самому Никону,—«ты имел совет с протопопом Стефаном, и которые советники и любимы были, и на дом ты к протопопу Стефану часто приезжал, и любезно о всяком деле советовал, когда ты был в игуменах, в архимандритах и в митрополитах, а которые боголюбцы посланы государем блаженные памяти к патр. Иосифу, чтобы ему поставити по его государеву совету, овых в митрополиты и в архиепископы и епископы, иных в архимандриты, игумены и протопопы, а с государевым духовником Стефаном ты тогда был в советех, и не прекословил нигде, и на поставлении их не говорил: анаксиос, а ныне у тебя те же люди недостойны стали, и протопоп Стефан за что тебе враг стал? Везде ты его поносишь и укоряешь, а друзей его раззоряешь, протопопов и попов с женами и детьми разлучаешь: доселе ты друг нам был, а ныне на нас восстал. А коих ты раззорил, на их место построил иных; а коих ты отставил, вины на них положил, что они людей мучат, «так де не надобно делать», ты говоришь. Властем зазираешь, а сам беспрестанно мучишь, потому что государь тебе волю дал». Заступаясь так открыто, ясно за братию — отрешенных, от книгопечатного двора справщиков и вообще за вольность всего низшего духо-

 

 

— 86 —

венства, Неронов, также как и прочие товарищи его, восставал в тоже время против новых заменивших их ученых сотрудников Никона—киевских иноков и ученого Грека Арсения. «Ты хвалишь законоположение иноземцев и обычаи тех приемлешь», говорил он Никону: «ныне у тебя то и святые люди: Гречане и из малые Русии и порочный Арсений Грек, которого благочестивый царь сослал в соловецкий монастырь, советовав с бывшим прежде тебя патр. Иосифом, а ты его взял из соловецкого монастыря и устроил того, яко учителя, паче же к тиснению печатному правителя». Напрасно Никон говорил ему в защиту просвещенного старца Арсения Грека, что на него несправедливо наклеветал по ненависти старец Арсений Суханов. Неронову досадно было видеть на прежнем своем месте и на местах своих товарищей, великороссийских протопопов, Арсения Грека и киевских иноков. Он жаловался царю: «ныне он, Арсений Грек, взят к Москве и живет у п. Никона в келлии, да и Никон его свидетеля врага поставляет, а древних великих мужей и св. чудотворцев свидетельство отменяет. Ох, увы! благочестивый царю! Стани добре, церковное чадо, и вонми плачу и молению твоих государевых богомольцев. И паки молим тя, государь, иностранных иноков, ересей вводителей, в совете не принимай: зрим бо в них, государь, ни едину от добродетелей: крестного знамения на лице истинного вообразити не хотят и сложению перстов блядословно противятся, на колени же поклонитися Господеви от покоя ради не хотят». Точно также и

 

 

— 87 —

протопоп Аввакум и Федор дьякон протестовали против Арсения Грека и киевских иноков, досадуя на то, что Никон предпочел последних им. И так из всех этих жалоб и протестов первых расколоначальников ясно открывается та печальная, но строгая, беспристрастная историческая истинна, что первоначально, при Никоне, раскол возник в духовенстве из чисто духовно-демократического начала, из стремления весьма значительной части низшего духовенства освободиться главным образом из под власти, суда и управления, по их мнению слишком строгого п. Никона, казавшегося низшему духовенству вторым папою. Вот почему коренный, основный принцип раскола и особенно его первоначальной проповеди по городам и селам составляет ненависть к п. Никону. Духовный клерикальный или религиозный демократизм — вот первая ближайшая, первоначальная причина происхождения раскола именно от низшего духовенства.

Другая причина, почему не только духовенство, но и народ так фанатически взволновался и восстал против нового церковного порядка, введенного Никоном, заключается главным образом в том религиозном направлении умов и понятий века, которое мы выше показали. Именно — в том мистико-религиозном заблуждении, что реформа Никона есть начало давно ожидаемого отпадения великороссийской церкви, вслед за Малороссией и древним Римом, от православия к латинству, к этому, по убеждению русских XVI и XVII веков, антихристову учению, начало то-

 

 

— 88 —

го самого отпадения, какое предсказано было в книге о вере, и которое, по лжеапокалипсическим вычислениям книжников того века, падало на время между 1660 и 1666 годами. Что именно это ложно-религиозное, суеверно-мистическое мнение века главным образом воодушевляло первоначально суеверный народ к восстанию, это опять также видно из всех возгласов и фанатических воплей первых раскольников. «Вся сия быша», вопияли они все единогласно, повторяя одно и тоже, «да сбудется писание, яко по тысяще лет Рим отпаде, яко же книга о вере глаголет, и по 600 летех малая Русь отступи к Риму, а по 60 летех и великая Русь превратися в разная нечестия и пестроты многи» ¹). «Никон, кричали изуверы, совершенно остави веру христианскую и возлюби ересь богоотметную римскую и равен есть патриарх с папою Петром Гугнивым еретиком, яко христоименитую веру во всем с латыною соедини, и явный есть христиан гонитель и папежский ревнитель» ²). Одно за другим появлялись сочинения об антихристе и прилагались к Никону и его великим делам, так как и папу называли

¹) Собр. соч. и писем первых расколонач. ркп. Каз. Д. Акад.

²⁾ Допол. к Акт. истор. V, стр. 449. В одной новой повести о Никонетоже утверждается, что он «едино точию в разуме имел — древнее отеческое благочестие истребити, а инославное римское нечестие утвердити». Эта мысль общая в расколе. Ее развивали Аввакум, Денисов и другие расколоучители. В книге Собрание от св. писания сказано: «последнее отступление третияго Рима при Никоне воздвижеся: тем же от того времени и прореченный антихрист, отступление нареченный, последнийуже временствует». Истинно-древняя и истинно-православная церковь Христова. Изд. 3. ч. II, стр. 3.

 

 

— 89 —

антихристом, а слуг и проповедников его—проповедниками антихристовыми ¹). Это - то ложное, мистико-фанатическое воззрение на исправления Никона, как на уклонение в латинство, как на новшество римское, антихристианское, проистекшее единственно от непонимания православного духа реформы Никона и от незнания латинства, от той безотчетной, фанатической ненависти к латинству, какая развилась в вековой с ним борьбе и сбило с толку народ и взволновало, возмутило его религиозное чувство, не просвещенное разумным христианским сознанием, «зане», как говорили отцы собора 1667 года, «от многих от народа вниде мнение, яко ересьмы многими и антихристовою скверною осквернены церкви и чины и таинства, и последования церковныя» ²). Сбившиеся с пути здравомыслия суеверы, утвердившись в том мистико-фанатическом убеждении, что исправления Никона суть уклонение от православия в латинство, суть новшество антихристианское, отсюда начали развивать всю систему раскола и раскольнического учения об антихристе, и терялись в мистико-фантастических гаданиях о последующих временах русской церкви. Друг друга с недоумением спрашивали, друг другу писали о духе нового времени, о имеющих быть больших переменах в русской церкви и русском государстве. «Вот до меня доходят слухи», так писал напр. один суевер из числа первых раскольников к расколоначальнику Неро-

¹) Так диакон Феодор рассылал послания о правой вере и об антихристе; монах Феоктист сочинил слова об антихристе.

 ²) Дополн. к А. И. т. V, стр. 460.

 

 

— 90 —

нову в 1653 или 1654 годах, — «что скоро будут еще некоторые новые раздоры: мне кажется, что сбудется то, что предсказано в книге о вере, в которой пишется о отпадении запада и об отступлении Унитов от св. восточной церкви к западному костелу, по числу лет антихристовых: ибо в этой книге повелено и нам опасаться того же, когда исполнится от воплощения Сына Божия 1666 лет. Вот это число лет ныне исполняется, а раздоры, какие предсказаны в упомянутой книге, вводятся» ¹). Этот образ мыслей проникает решительно всераскольнические сочинения, начиная от Аввакума и до позднейшего времени. Отсюда развивалось то мистико-фанатическое направление раскола, тот ложно-православный, мистико-апокалипсический образ мыслей, который с этого времени, как сейчас увидим, будет исходным пунктом, оболочкой всего раскольнического учения и раскольнической оппозиция, и который доселе проникает раскол. —Таким образом религиозный, клерикальный демократизм низшего духовенства и суеверный, ложно-апокалипсический взгляд на исправления Никона, как на давно предсказанное уклонение церкви русской от ее древнего православия к латинству, к папству—вот два новые основные элемента, выразившиеся в расколе при п. Никоне, под формой религиозно-обрядовой секты.

3) Но возникши первоначально в сфере религиозной, церковной, раскол, однако ж, не остановился на этом; потому что дух времени заклю-

1) Письмо одного из первых раскольников к Неронову — в ркп. Каз. Д. Академии.

 

 

— 91 —

чал в себе много элементов для дальнейшего развития и усиления его. Вскоре после падения Никона, в тоже царствование Алексея Михайловича, особенно с 1666 года, этого рокового года, по мистико-апокалипсическим понятиям суеверных русских людей XVII века, раскол перешел в сферу гражданской, народной жизни, и здесь получил новую жизнь, силу и направление, и принял характер уже не просто духовно-демократический и мистико-фанатический, какой принял он с самого начала при патр. Никоне, но уже чисто народно-гражданский. После рокового 1666 года, когда на великом патриаршем соборе московском окончательно довершено и утверждено было великое дело Никона, начались народные гражданские бунты, под знаменем раскола. С этого времени расколоначальники подняли свой мятежный голос уже не против одного напр. Никона, но и против царя Алексея Михайловича. И сами раскольнические писатели с этого времени полагают вторую, так сказать, эпоху в истории раскола. «От лет по числу 1666-му, говорят они, конец прияша пророчествия: егда по тысящи лет развязан бысть сатана от темницы своея, нападе на великую монархию Римскую, и поколеба и разруши оные седмистолпные утверждения; и паки на вторый Рим прииде в 1600 году, а в 66 лето и Русия тому же падению поревновала, и тако исполнися число зверя 1666 лет: царь Алексей Михайлович с Никоном отступи от св. православные веры, и всю церковь Божию от всего благолепия обнажи и бысть вместо владыки мучитель».

 

 

— 92 —

Сбившись однажды с прямого исторического, истинно-церковного пути, утвердившись в том ложном мистико-фантастическом убеждении, что новый дух времени, характеризующийся стремлением церковного и гражданского правительства к исправлению и улучшению внутренней жизни России, ознаменовавшийся в самом начале царствования Алексея Михайловича решительными, церковными исправлениями Никона, утвердившись, говорим, в той ложной мысли, что этот новый дух времени есть дух не православно-христианский, латинский, антихристианский, отсталые, суеверные поборники старого духа времени, и во всем дальнейшем развитии, усилении и проявлении нового, преобразовательного духа времени видели дальнейшее развитие, усиление и проявление духа антихристианского, латинского, противоцерковного. И таким образом все с большим и большим фанатизмом усиливались и восставали уже не только против церкви, но и против государства, и не против одних церковных исправлений Никона, но и против гражданских преобразований и нововведений. Первые семена такого направления раскола положены были также самими первыми расколоначальниками, главными, передовыми зачинщиками многосложной оппозиции, поднятой расколом. Главный расколоучитель протопоп Аввакум с горестью восклицал: «ох, бедная Русь, чего-то тебе захотелось латинских обычаев и немецких поступок». В сочинении «о падении благочестия» он вопиет против перемены одежды, как против ереси и уклонения от древнего благочестив и обличает ее словами свящ.

 

 

— 93 —

писания: «почти себе, говорить он, пророка Софонию, третью главу: он тебе возвестить, что случится от Бога изменяющим ризы». В ответном послании к Андрею Плещееву он восстает против иностранных, латинских и греческих книг, какие приобрел Никон для расширения круга духовного просвещения в России, и какие переводимы были в царствование Алексея Михайловича для гражданского образования. «Ныне жалуется он, расколы творят книги еретическия от римлян, от парижан, от венетов, прочее умолчу до времени». Феодор дьякон в «послании от заточения о нуждах надлежащих ко спасению» также оплакивает конец древней России, в предчувствии приближавшегося преобразования России Петром Великим и его преемниками: «иного отступления, говорит он, уже не будет: везде бо бысть последняя Русь: зде бо и от сего часа на горшая происходите будет царьми неблагочестивыми». «О прелесте, восклицает он в «ответном послании по вопрошению к другу некоему о познании антихристовой прелести»: «о прелесте! понеже еси пестра: скверные поляки, немцы и прочие безбожные языки яко благодеи приемлются и честию велию почитаются.... сплелись западные с восточными». Точно также расколоначальники восставали против того, что при дворе царя Алексея Михайловича некоторые русские и иностранцы занимались западными науками; напр. астрономией, философией, медициной и даже против того, что царские дети, особенно царевич Петр и царевна София, воспитывались уже в новых понятиях, в понятиях

 

 

— 94 —

преобразования, и под влиянием иностранцев. Феодор дьякон упрекает царя Алексея Михайловича за то, что он будто бы «алманашников любит». А поп Лазарь взывал к царю в сочинении «о изгублении правоверных государей власти»; «царю благородный! како времени сего не испытуешь: имееши у себе мудрых философов, рассуждающих лица небесе и земли, и звезд хвосты аршином измеряющих: сих Спас глаголет лицемеры быти, яко времени не изгадают. Государь! таковых ли в чести имаши и различными брашны питаеши и хощеши внешними их плеухами власть свою мирну управити! Ни, ни! Ветхий закон стень благодати есть: егда в законехотеческих неотступно пребываху, того ради вся благая от Бога приимаху; а егда в законех отеческих блудствоваху, того ради вся злая бываху им. Подобает ти, Царю, заповедати благородным чадом своим, да пребывают в законех отеческих во веки неотступно». Так ясно, еще в царствование Алексея Михайловича, при самых первых расколоначальниках, раскол восставал уже против нового, западно-преобразовательного духа, все более и более обнаруживавшегося в гражданской жизни России

Причина такого нового, гражданского направления раскола в царствование Алексея Михайловича очевидно заключается в гражданском состоянии России в XVII веке и особенно в царствование Алексея Михайловича. В XVII векегражданское правительство наше путем векового опыта дошло до убеждения, что для лучшего благоустройства и

 

 

— 95 —

процветания России в среде других европейских государств необходимо ближайшее знакомство и общение с ними, необходимо заимствование плодов западно-европейской гражданственности для последующего более обширного, всестороннего самостоятельного развития умственной, гражданственной, промышленной жизни русского народа, — словом необходимо всестороннее духовное и материальное развитие России, только так, чтобы коренное начало старинной русской жизни, православно-церковное, оживляло все это, проникало, всему давало свой дух и силу. Но к сожалению, эту необходимость всестороннего просвещения и развития России, необходимость заимствования благоустроенной западно-европейской гражданственности в XVII веке сознавало только правительство, мудрые государи московские и немногие лучшие, передовые люди XVII века. А масса, народ коснел в своей старинной исключительности и односторонности. В многозначительное в истории русской царствование Бориса Годунова, так сказать, прообразовавшее царствование Петра Великого, началось было преобразование России, вызывались просвещенные европейцы для научения русских западно-европейской гражданственности, начали вводиться новые, лучшие обычаи в жизнь русскую; но русские бояре, духовенство и народ, мыслившие совершенно в духе старины, составили оппозицию, возопили против того, будто бы Борис хотел уничтожить, подавить русскую веру и народность иноземными началами ¹). Идея преобразования, давно сознанная пра-

1) Буссов.

 

 

— 96 —

вительством, не была переведена предварительно в народное сознание. Глубокое сознание недостатков умственной, нравственной, общественной, государственной жизни России в XVII веке, так громогласно высказавшееся в многочисленных правительственных актах, далеко не проникало весь народ. Национальное сознание массы, народа почти всецело проникнуто было духом старины, и устремлено было не вперед, а назад, к преданиям древней России XV или XVI века. При таких обстоятельствах в многозначительное царствование Алексея Михайловича, когда при п. Никонеи на соборе 1667 года окончательно, глубоко сознана и выражена была необходимость полного, всестороннего исправления церковного порядка, а в соборном уложении Алексея Михайловича и во многих знаменитых актах явственно выразилась идея нового государственного порядка и устройства, когда вслед за царевичем Петром, лучшие люди эпохи воспитывались уже в началах преобразования, в это царствование начались с особенною силою, с живою энергией, некоторые преобразования и нововведения, по образцам западно-европейским, вопреки духу русской старины, в которой коснел народ. Так в первой половине XVII вика в русском народе господствовало глубокое предубеждение против иностранцев; смотря на них, как на еретиков, «поганых, зловерных, русские за грех почитали даже есть и пить с ними из одной посуды ¹); не смотря на то, в царствование

¹) Иностранцев называли зловерными, безбожными и т. п. см. патр. П. С. Р. Л. т. III, стр. 283 — 305; т. V, стр. 52 и 73.

 

 

— 97 —

Алексея Михайловича общение с иностранцами, уже значительно развившееся в предшествовавшие царствования ¹), все более и более возрастало, и при-

Петрей (бывший в России в 1600—1612 г.) говорить в своей Chronic. Moscovitic, p. 311: Die Reussen in ihren Sinn und Herzen so aufgeblasen und hochtrabent seyn, das sie alle andere Nationen verachten. Буссов (бывший в России 1601 — 1617 г.) говорить в своей хронике, р. 39: Die Reussen fremde Nationen paganische heissen. Потому-то бояре, князья и народ, когда увидели вокруг Бориса и особенно вокруг Димитрия Самозванца Немцев, Поляков и других иностранцев, возненавидели их за это. Палицын также с предубеждением говорит об иностранцах и о Москвитянах, имевшихс ними общение: «содружничество Москвичан c антихристовыми проповедниками с Поляками и с Лютерами всем языком на посмех бысть». Сказание Авраама Палицына стр. 38. Буссов в своей хронике говорит также о предубеждении монахов и священников против иностранцев р. 9. В половине XVII века были даже народные возмущения против проживавших в России иностранцев.

1) Прилив иностранцев в России, к неудовольствию русских, стал возрастать в царствование Бориса Годунова. Буссов пишет о Годунове: «Den Teulschen, (so bey des Iwan Basilowiz Zeiten aus Liefland dabin ins Land gefänglich verführet, und an einem lustigem Orte bald eine halbe teutsche Meile von dem Kayserlichen Schlosse ab zusammen wohneten und gute Nahrung hatten, ihrer viel dem Kayser zu Felde dieneten und darum mit gulen Landgütern begabet waren), gab Boriz frey ihren Gottes-Dienst in ihren Häusern zu halten, Und damit er unter seinen Unterthanen künftig auch mogle weise und verständige Leute haben, hat er dem ganzen Lande die Goade und Freiheit angeboten, dass er wollte aus Teutschland, Engeland, Spanien, Frankreich, Italien etc gelehrte Leute verschreiben und in allerlei Sprachen Schulen halten lassen.. Anno 1600 ver schreibt der Kayser aus Teulschland etliche Doctores medicinae und Apothecare. Их выписано было числом 6. So wurden auch die Herren Doctores von Kayser in hoher Estimation gehalten, als der grösseste Knees und Boyar... 12 Decembr. (1601 Ir) wird den neuen Teutschten in ihrem beslen Habit auf den morgen den Tag kayserliehe Augen zu sehen». Борись велtл им являться к нему непременно в их национальной одежде. Bey euerm glauben, Religion und Gottes-Dienst wollen wir, говорить он им, euch lassen, so frey als se ibrin euerm Valerlande gebabt habet» Bussovii Chronicon

 

 

— 98 —

лив служилых иноземцев, докторов, аптекарей, инженеров, офицеров. фабрикантов увеличивался с каждым годом ¹). Иностранцы обучали регулярному европейскому строю возникавшее в царствование Алексея Михайловича постоянное русское войско; иностранцам давались привилегии для учреждения фабрик и заводов и проч. По старинному воззрению, русские люди знание иностранных языков поставляли в тесной связи с верою, так что когда царь Борис Годунов хотел ввести в России не только училища, но и университеты, для преподавания разных иностранных языков, и с сею целью приглашал в Москву ученых людей из Германии, Италии, Испании, Франции, Англии, то духовенство, по словам Буссова и Петрея, представило царю, что если в России настанет разноязычие, то нарушится старое единоверие ²). В цар-

р. 9, 10, 11, 14. Димитрий Самозванец, по словам Буссова, также die Teutschen liebte und Heerführer die Fremden liebte mehr, als seine Reussen: Auslander, замечает он, allzu viel waren eingelassen. p. 6, 33, 44. Русским это весьма не нравилось: они думали, по словам Буссова, что подле Немцев и Поляков, alle Russen müssten verschwinden. В царствование Михаила Феодоровича все более и более призываемы были в Россию служилые иноземцы. См. напр. Собр. Госуд. грам. ч. III, №81. А. И. т. 3 № 225, 226, 228, 236, 242, 244 и др.

1) Дополн. к А. Ист. т. III, № 2, № 49, № 65, № 69, № 121 т. IV №49. II С.З. т. III, № 226, 228, 230, 231, 233, 235, 237, 239, 246, 293, 301.

²) Die Geistlichen wollten, говорить Петрей, es durchaus nicht verstatten und darein verwIIIigen, sondern brachten vor, ihr Land wäre weit und gross, einig in der Religion, Sitten und Sprachen: würden die Moscowiter andere Sprachen und Zungen lernen, dürfte grosser Zanck und Uneinigkeit unter ihnen erwaehsen und dadurch von ihrer alten griechischen Religion abfallen, und dess Landes Untergang hieraus erfolgen. Petrei Chron. Moscowit. x. 156.

 

 

— 99 —

ствование Алексея Михайловича, не смотря на это предубеждение, некоторые начали учиться иностранным языкам. Знаменитый боярин Афанасий Ордын-Нащокин знал языки латинский, французский, немецкий и некоторые другие; у боярина А. С. Матвеева сын, по словам Лизека, учился у иностранцев языкам и разным наукам. При п. Никоне уже существовали в Москве училища не только греческого, но и латинского языка. В посольском, иноземском и аптекарском приказах служили русские переводчики, которые также более или менее знакомы были с европейскими языками. По вековой русской старине, в русских домах и семействах господствовали обычаи и правила Домостроя; и народ их свято чтил, как «закон христианского жительства»; перенимать «иноземские извычаи» или «немецкие скверные обычаи», как тогда выражались, считалось противным православию, грехом; кто перенимал иностранные обычаи, того называли поганым ¹). При Алексее Михайловиче, при дворе и в домах частных людей являлись новые, западные обычаи, — напр. украшение комнат картинами и портретами, театральные представления, оркестр музыки, танцы, большая простота, мягкость и непринужденность светского обращения и угощения, исключавшего прежнюю грубую восточную обрядность и формализм и т. п.; дом А. С. Матвеева был в то время училищем нового европейского, великосветского образования. — В XVI и XVII веке народ наш ни за что не хотел про-

¹) Bussowii Chron. р. 46.

 

 

— 100 —

менять на немецкие или вообще иноземные свои старинные одежды: кафтаны, полукафтаны, кожаны, опашни, сермяги, ферязи, однорядки, кокошники, накидки, повойники и т. п. Русские хотели отличаться от иностранцев в самой одежде, на том основании, что их вера и нравы отличны от веры и нравов «поганых иноземцев». В одном сборнике соловецкой библиотеки XVII века находится длинное обличительное поучение русским людям того века, в котором между прочим, читаем «братия моя возлюбленная, беда и скорбь и погибель роду христианскому: отлучився веры православные, изменивше благоверному царю и государю своему, и возлюбив слабую и прелестную и незаконную латинскую и многих ересей веру и позавидехом их иноверным ризам, от глав и до ног, и всего их обычая: и то не разумехом, чему от неверных порадеем, а после тому со слезами поработим; а Бог не повеле на неверных ризы и на их обычаи верным человеком взирати и завидети: понеже Богу мерзко беззаконное шитье их и обычай их мерзок и неприятен». ¹) Не смотря на то, в царствование Алексея Михайловича, некоторые московские бояре стали «носить платье, кафтаны и шапки с иноземских образцов» ²). Равным образом, в царствование Алексея Михайловича некоторые бояре, по примеру иностранцев, начали себе брить бороды и стричь волосы, также вопреки господствовавшему в народе суеверному предубеждению против брадобрития ³). В XV1I веке

¹) Сборн. Солов. Библ. № 923 в конце.

²) П. С. 3. т. I, № 607.

³) Берх, царствование Алексея Михайловича, стр. 289.

 

 

— 101 —

в большей части русского народа еще господствовало отвращение от употребления табаку, как богомерзской травы: в сборниках того времени помещались иногда статьи «о богомерзкой и проклятой и бесовской табаке» ¹); рассказывались повести, как сам всемилостивый Спас и святая Богородица являлись будто бы даже женщинам и грозно говорили: «будет христиане почнут пити табак, будет на землю камение много испущу с небес, молние огненное, лед и мраз лютый спущу на страдное время» ²). Но в царствование Алексея Михайловича, вопреки такому предубежденно против табака, не смотря даже на строгое запрещение сеянияи продажи табака в России (последовавшее в 1661 году), табак более и более входил в употребление: курение его, по свидетельству Гюимьежа, было распространено даже в простом народе и служило для него любимым развлечением. А в первые годы царствования Алексея Михайловича даже дозволялось продавать его ³). Все эти и подобные новизны, переходившие к нам с запада, весьма не нравились закоренелым приверженцам русской старины, привыкшим жить по вековому порядку и смотреть на все старинные русские обычаи, как на освященные верою, казались ересью, признаком уклонения от православия. Народ, по этим признакам нового духа времени, предчувствовал тот переворот, который должен

¹) Опис. Рум, Муз. стр. 426.

²) Сборн. Солов. Библ. № 925 л. 42 чюдо с женою Феклы Спиридоновой дочерью, бывшее в 1641 г.

³) Допол. к А. Ист. т. III, № 10. 38.

 

 

— 102 —

был скоро совершиться во всем нашем гражданском образовании, во всем нашем обществе: нерассудительные русские люди, привыкшие жить в своей национальной замкнутости и исключительности, думали, что подле наехавших в Россию иностранцев, немцев, латинов, они не могут остаться прежними, православными русскими людьми, что с новыми иноземными обычаями общежития должны исчезнуть старые благочестивые, религиозные русские нравы и обычаи. Духовенство и глава духовных, престарелый святитель, патр. Иосиф с болезнью сердца смотрели на это и предостерегали духовенство и народ от новых чужестранных обычаев: «в коейждо стране свои обычаи», писал патр. Иосиф в окружном поучении духовенству и мирянам, не приходить чужой закон в другую страну, но каждая своего обычая закон держит» ¹). Даже весьма умные светские люди не совсем благоприятно смотрели на иноземные обычаи. Знаменитый Ордын-Нащокин говорил: «что нам за дело до обычаев иноземных; их платье не по нас, а наше не по них» Само правительство, видя неразумное предубеждение народа против иноземных обычаев и новин, останавливало иногда людей, слишком предавшихся западным новизнам и обычаям: ²) только правительство и люди благомыслящие отвергали не все иноземные новизны, а только некоторые, излишние и бесполезные или даже вредные для народа. Такой общенародный взгляд на иноземные новизны сильно располагал народ

¹) Ркп. В. И. Григоровича.

²) П. С. 3. т. I, стр. 1007.

 

 

— 103 —

к расколу старообрядства, когда расколоначальники громогласно восстали против этих иноземных нововведений и объявили их пред народом противными православной вере и древле-церковному русскому благочестию. Таким образом раскол с быстрым успехом распространялся, и к концу XVII века, еще до преобразования России Петром Великим, уже составилась многочисленная секта мнимых старообрядцев. В конце XVII века один за другим возникали бунты стрелецкие, поджигаемые раскольниками, и в этих бунтах мятежные ревнители старины громогласно высказывали, чем они были недовольны, за что они ратуют: «будто бы в России уставлена новая вера, велят кланяться болванам и носить немецкое платье, брить бороды, выдавать русских девиц за немцев, и проч., за что бы, конечно, стрельцам вступиться, а паче за веру свою православную» ¹).

Наступил XVIII век. В царствование Петра Великого, по поводу его преобразований в России, раскол еще более усилился, осложнился и явно и окончательно принял характер религиозно-национально-демократический ²). Петр Великий, посланный Провидением довершить давно желаемое московскими государями, необходимое для блага России сближение ее с западною Европою, дать народу русскому более живое и обширное образование умственное и общественное, начал решительно и ради-

1) Чтен. Моск. Общ. Истор. № 7, 1846, стр. 81, и история о донских казаках.

²) Гражданско-демократический элемент раскола будет раскрыть с возможною полнотой в пятой главе настоящего сочинения.

 

 

— 104 —

кально устроять Россию по началам и образцам западно-европейской гражданственности, и требовал, чтобы народ русский подражал этим образцам, Но великий преобразователь отнюдь не хотел чрез это поколебать или изменить господствующего начала духовной жизни России — веры, христианства. Он оставлял это начало неприкосновенным в своих преобразованиях. Но неразумные ревнители старины не обращали на это внимания, не понимали этого. Они не знали и той непререкаемой истины, что церковь и христианство отнюдь не исключают ни полезных гражданских преобразований, ни просвещения, напротив еще возвышают, освящают, облагораживают их своим животворным влиянием, что христианские общества даже должны стремиться к благоустроению самой внешней, гражданской жизни своей, только все это в гражданских обществах должно быть основано на краеугольном камне христианства— на Евангелии, только все просвещение должно быть озарено истиною Христовою. Не зная этой истины отсталые, запоздалые ревнители старины смотрели с своей ложно-религиозной, мистико-апокалипсической точки зрения. Потому окончательное, всестороннее преобразование древнего национального порядка и устройства России Петром Великим возбудило в них окончательное, решительное, фанатическое упорство и противодействие, как окончательное, по их ложно-апокалипсическому, мистико-фантастическому воззрению, проявление нового, преобразовательного, антихристианского духа, начавшего господствовать в России со времени Ни-

 

 

— 105 —

кона. В 1700 году в Москве поднялся ропот против преобразований Петра Великого: раскольники распространили молву, что настало время антихристово, что Москва — Вавилон, а жители — Вавилоняне, слуги антихристовы, сыны погибели. Суеверные верили таким нелепым раскольническим толкам, и толпами бежали из православных городов и сел, как из царства антихристова, в скиты и пустыни раскольнические, как в места спасения, яко бы чуждые еретических новин иноземных, и процветавшие древле-церковным благочестием. В 1701 году восстал и возбуждал народ к бунту раскольник Талицкий, распространял ложные письма о прошествии антихристове «с великою злобою и бунтовским коварством» ¹). В первые годы царствования Петра Великого раскольники постоянно возбуждали бунты против Петра между стрельцами и донскими казаками, и в этих бунтах раздавался крик, что Петр будто бы «уверовал в немцев». Одним из главных замыслов их было «немецкую слободу раззорить и иноземцев всех порубить» ²). Раскольники неоднократно покушались даже на жизнь великого преобразователя. Вообще, всматриваясь в действия раскольников при Петре Великом и вслушиваясь в их протесты против реформы Петра, мы находим, что при Петре Великом раскол, под формой религиозно-обрядовой секты, явно, окончательно принял религиозно-мистический характер национально-гражданского демократизма, рели-

¹) П. С. 3. т. VI, стр. 495.

²) П. С 3. т. III, № 1648.

 

 

— 106 —

гиозно-народной оппозиции против нового правительства, против устроенной по западно-европейским началам Империи, это последняя фаза его многосложного развития, какой он достиг в первой половине XVIII века, с 1666 года и со времени реформы Петра. Выслушаем терпеливо следующую челобитную раскольников XVIII века против реформы Петра Великого, в которой ясно высказывается этот дух раскола. «Мы», говорили раскольники XVIII века, «сматряюще не дремательным оком познаваем, яко от лет по числу 1666-му конец прияша пророчествия, а совершенное же всея злобы исполнение исполнися на Петре: егда исполнися число зверя 1666 лет, в то лето царь Алексей Михайлович с Никоном отступи от св. православной веры, а после его в третьих восцарствова на престоле всея Русии сын его первородный Петр, и нача превозноситися паче всех глаголемых богов, сиречь помазанников, и нача величатися и славитися пред всеми, гоня и муча православных христиан и распространяя свою новую веру, и церковь по всей России в 1700 году возобнови; уничтожи патриаршество, дабы ему единому властвовати, не имея равного себе, дабы кроме его никаких дел не творили, но имели бы его единою превысочайшею главою, судиею всей церкви, приял на себя титлу патриаршескую, и именовася отец отечества и глава церкве Российскияи бысть самовластен, не имея никого себе в равенстве, восхитив на себя не точию царскую, но и патриаршую власть, и нача себя величати и славити, возвышаяся на всяка возобновления; в 1700 году собра весь

 

 

— 107 —

свой поганый синклит в 1-й день Генваря месяца и постави храм идолу ветхоримскому, Янусу, и пред всем народом нача творити чудеса, под видом фавмазии, и вси воскликнуша ему единогласно: виват, виват новый год! от того дни разосла своя указы во всю Pycию, повеле праздновати новое лето, разрушая законную св. отец клятву, иже на первом вселенском соборе положенную праздновати новое лето в 1-й день Сентября месяца, разрушая сию законную клятву, и при том своем янусовском собрании поздравление прият за Императора Августейшего, сиречь над всеми обладателя. Оле, благоразумная чада, вонмите зде, коему ежегодно празднуете новый год? Все Господнии лета истреблени, а сатанины извещены, во истинну исполнися здесь тайнозрительное откровение и власть первого зверя всю творити пред ним, и творяше землю и вся живущая на ней, да поклонятся ему. Удалятися и бегати подобает нам во антихристово время от еретических жертв, понеже в откровении Иоанна Богослова, во главе 12, писано, яко церковь побежит в пустыню, вернии христиане, истинии раби Христовы побежат в горы и вертепы, и спасутся. Понеже Петр нача гонити и льстити и искореняти останок в Русии православную веру, своя новые умыслы уставляя, нова законоположения полагая, по духовному и по гражданскому расположению состави многие регламенты и разосла многие указы во всю Pycию с великим угрожением о непременном исполнении оных, и устави Сенат, и сам бысть над ними главою и судьею главнейшим, тако нача той глаголемый бог

 

 

— 108 —

паче меры возвышатися, учини описание народное, и счисля вся мужеска пола и женска старых и младенцев, живых и мертвых, и облагая их данми велиими, не точно на живых, но и на мертвых таково тиранство учини, с мертвых дани востребова. Егда же той Император или монарх, сиречь единоначальник или единовластитель народное описание учини, называя то ревизиею или исчислением душ человеческих, которые приняли его за Императора и за единовластного правителя, мы от Христа Спаса научихомся закон изаповеди Его сохраняти и веру святую блюсти, и таковому лжехристу в послушество отдатися не хощем и в книги его законопреступные писатися с нечестивыми никогда не будем, да и хотящим спастися никому не советуем: творите с нами что хотите: ибо есьмы христиане единого исповедания у 7 вселенских соборов св. отец, и св. страдальцев соловецкой обители, пострадавших за древнее благочестие: того исповедания и мы держимся, и в книги ваши законопреступные гражданския, в силу указа вашего Императора и его законоположений ревизии, не пишемся: ибо мы от крещения записаны есьмы в книги животные у Царя Небесного; понеже видим во святом писанин, яко прежде бывшии в Руси благочестивии цари Иван Васильевич, Федор Иванович и Михаил Федорович и Алексей Михайлович, бывший в благочестии до Никона патриарха, яко сии вси народного исчисления от мала до велика мужеска пола и женска, живых и мертвых и всего общечеловечества не творили и оставляли то в судьбу правительства всемогущего Бога. Зрите

 

 

— 109 —

человецы и воньмите и рассмотрите по святому писанию, в киих летех жительствуем, и кто ныне обладает вами: ибо дух Петров царствует во всех до скончания века, яко же свидетельствует книга: кабинет Петра Великого: ибо дух государей русских есть дух Петра Великого. Петр Великий, восхищая на себя славу сына превысочайшего, именовася Петр Первый, и прочии по нем такожде именуются, и паки именовася божеством Русии, яко же свидетельствует книжка: кабинет Петра: он бог твой, он бог твой, о Россия! Нам же православным христианам подобает всеусердно держатися отеческого наказания. Подобает нам жизнь препровождати в безмолвии и в пустынях, яко Господь чрез Иеремпо пророка взывает: «изыдите, изыдите, люди моя, из Вавилона» ¹).

И вот они пошли в пустыни, затвердивши одно, что новое время—время антихристово, что новый дух, вдохнутый в жизнь России Петром, дух антихристов, что европейское устройство монархической империи, созданное Петром, есть противонародное уклонение к римскому владычеству, что русские цари со времени Петра стали древле-римскими Императорами, божествами народа. При таком мистико-демократическом направлении, раскол быстро и чрезвычайно умножался и усиливался со времени Петра, потому что, как увидим подробно в своем месте, было множество недовольных, с разных точек зрения, новым порядком и устройством России со времени Петра Великого. Дух старины, раскольни-

¹) Раскольнич. рукопись, под заглавием: «челобитная или история Петра Великаго». Список солов. библиот.

 

 

— 110 —

ческий, старообрядческий, так сказать, образ мыслей проникал еще большую часть духовенства, дворянства и почти весь простой народ. Он так был силен, живуч, упорен, что сам Петр Великий не мог преодолеть его никакою силою, ни казнями в срубах, ни ссылкой, ни поголовным посечением и растрелянием мятежных защитников старины, и вообще никакими мерами, и даже должен был сам принести ему тяжкую, горестную жертву—своего сына, наследника, упорного приверженца старины, сочувствовавшего более расколу, чем преобразованиям Петра, и павшего жертвой за старину ¹). При таком упорстве духа старины, в первой половине XVIII века, естественно, оппозиция раскола против реформы Петра Великого и в защиту старины все более и более усиливалась.

Главная причина такого усиления и религиозно-национально-демократического направления раскола со времени реформы Петра Великого заключается в ложном религиозном воззрении массы, народа на чуждо-национальную, западно-европейскую гражданственность, введенную в России Петром Великим,

¹) Едва сошел с своего поприща великий преобразователь России, как во главе даже правительства послышались голоса о возвращении России к старине. При Петре II, один из членов верховного тайного совета, князь Голицын говорил: «к чему нам заморские обычаи! дедынаши обходились и без них, а мы разве глупее своих дедов? А кн. Василий Владимирович Долгорукий, фельдмаршал, ревностный защитник старины и прав наследства Алексея Петровича, предложил даже избрать на престол старицу Евдокию. О придворной партии против иностранцев при Петре II см. в записках Дюка Лирийского. Спб. 1845 г., стр. 15, 157 и л. р.

 

 

— 111 —

в превратном непонимании духа и цели преобразования Петра. Отсталые, запоздалые русские люди, мыслившие в духе ограниченных понятий и начал древней России, привыкшие жить исключительно религиозною жизнью; но не тою живою, истинно-религиозною жизнью, какою отличались древние истинно благочестивые русские люди, а мертво-обрядовою религиозною жизнью, эти отсталые ревнители старины, во-первых, не могли вместить в своих неразвитых умах идеи Петра отделить в Государстве Русском Божие от кесарева, религиозное от гражданского, церковное от государственного, и основать вместо древнего московского государства, Всероссийскую Империю, и потому восстали против того, что Петр Великий «восхити будто бы на себя святительскую и царскую власть, Император наречеся, патриаршество уничтожи» и т. п. Они отстаивали, так сказать, древнюю Русь до ХV или XVI века, когда церковь была главною, господствующею силою всей общественной жизни России, не только духовно-нравственной, но и самой внешней, материальной, гражданской, главным, почти единственным народно-соединительным, нравственно-образовательным и просветительным началом, когда высокие идеи ее, безмерно превышавшие грубые понятия того времени, проникали, оживляли, просвещали быт общественный и частный, быт юридический, нравственный, когда церковный Номоканон имел могущественное и обширное влияние на развитие гражданского законодательства, когда самое территориальное, вотчинное владение, самая земля тянула, так сказать, главным образом

 

 

— 112 —

к церкви, в силу той религиозной идеи времени, что вся земля Господня, когда верховные правители русской земли — князья, часто беспрекословно подчинялись влиянию митрополитов и епископов. Но отсталые, запоздалые поборники старины не видели, не замечали в ходе русской истории той новой идеи, которая начала развиваться и направлять ход истории нашей со времени образования московского государства. Они не понимали, что с XV века, со времени сосредоточия земли русской и образования московского государства, государи московские и даже все лучшие представители церкви русской сознали ту великую идею, что главная, высокая обязанность церкви — заботиться о духовно-нравственном христианском развитии и совершенствовании народа, а внешнее, гражданское, материальное развитие и совершенствование России составляет дело государства, и стремились к разграничению этих великих задач между церковью и государством, к отделению Божьего от кесарева, религиозного от гражданского, церковного от государственного, впрочем не разделяя их существенно; отсталые, запоздалые русские люди XVII и XVIII века не сознавали далее того, как постепенно, последовательно совершался этот великий исторический процесс, во-первых, в постепенном сосредоточии и утверждении верховной государственной власти и разграничении прав царя — самодержца московского и прав главы русской церкви — сначала митрополита, потом патриарха; во-вторых, в разграничении пространства церковного суда и управления и сферы гражданского суда и администрации,

 

 

— 113 —

в-третьих, в постепенном самостоятельном развитии гражданского законодательства, отдельно, независимо от церковного Номоконона; в-четвертых, в постепенном ограничении территориального, вотчинного владения и управления церкви, давно сознанного несовместным с духовным значением церкви самыми лучшими ее правителями и представителями. И вот, при Петре Великом, когда окончательно завершился этот необходимый, последовательный исторический процесс отдаления Божьего от кесарева, церковного от государственного, эти отсталые, русские люди, смотревшие назад, а не вперед, под знаменем раскола, восстали против государственной реформы Петра, против строгого, точного разграничения начала духовного, церковного, религиозного от начала чисто гражданского, государственного, как против посягательства на права древней церкви. Отсюда развилась вся система раскольнического воззрения на новый государственный порядок и устройство России. Во всех отраслях государственной жизни они хотели отстаивать древнее преобладание церковного элемента. Так напр. раскольники отстаивают древнее судопроизводство: «Прежде были благочестивые суды», говорят они, «и присутственные места таким порядком и по закону судили и распоряжали: как придешь в Приказ, во-первых, узришь на показанном месте крест животворящий или св. иконуа судии сидят в порядке, хотя и князь, или судия, или боярин, а все в бородах, а промежу их закон Божий, сиречь Евангелие и Кормчая, и прочия богослужебные книги, св. Кирилла, Иоанна Зла-

 

 

— 114 —

тоуста, преп. Ефрема Сирина и проч. Так судили по закону, сиречь по небесному, т. е. по писанию; и аще кто противится сему суду, яко самому Христу противится, и повинен будет вечному суду» ¹).

Во-вторых, отсталые, запоздалые русские люди XVII и XVIII века, заключавшиеся в тесной сфере национальной исключительности, односторонности, и сознававшие свою народность единственно в этой своей религиозной исключительности, особности, отчужденности от других христианских наций, эти отсталые, запоздалые ревнители национальной русской старины не могли никак примириться с высокой идеей Петра, с высоким стремлением его внести в сферу древне-русской народной жизни свет общечеловеческого просвещения, заимствовав его у западно-европейских наций, где оно было несравненно более развито, чем в древней России, чтобы чрез то возбудить и просветить природные силы и дарования русской народности, расширить круг ее развития и просвещения, поставить ее на путь общечеловеческого совершенствования. Не понявши этой высокой идеи Петра Великого, отсталые ревнители национальной русской старины, восстали, по своему обычному мистико-апокалипсическому образу мыслей, против западно-европейской гражданственности, введенной Петром, как против анти-христианского юношества. Чтобы понять это мистико-религиозно-национальное возмущение раскола против европейского устройства России, надобно вспомнить, каково было тогда русское национальное сознание.

1) Раскольнич. рукопись: «Тюменский Странник».

 

 

— 115 —

При преобладающем религиозном направлении русской народности в течение всей древней истории нашей, национальное сознание русского народа имело характер исключительно религиозный. Понятия: свое, народное; русское и православное в сознании нашего народа были нераздельны, тождественны.. Сам народ наш не давал другого отличительного свойства своей национальности, не знал другого национального различия, кроме веры православной. Себя он искони называл людом православным, крещеным, и тем отличал себя от других европейских наций, не находя в них той же веры, той же церкви. В великом национальном движении русского народа в начале XVII века, во время наводнения России Поляками и Литовцами, русский народ восстал за свою народность, или, как тогда говорили русские люди, «за свое прироженье», во имя православные веры, и, только спасая свою православную веру, спасал свое прироженое. Это исключительно религиозное национальное сознание, при неразвитости вообще народного сознания, при отсутствии общечеловеческого, всестороннего, живого просвещения, в большей части русского народа доходило до религиозно-фанатической нетерпимости, исключительности, и иногда отзывалось уже почти гордостью, тщеславием своею верою, своим православием. В Кормчих, «в виде заповеди св. апостол и св. отцев», постановлено было: «аще в судне будет латина ела, измывши молитва сотворите и у латинской церкве не стояти» ¹). Такой ре-

1) Сборн. Кормчей сол. библ. № 858 л. 367.

 

 

— 116 —

лигиозный пуризм в отношении к чуждым европейским национальностям особенно резко стал обнаруживаться в русских людях в XVI и, особенно, в первой половине XV1I века; в ту эпохукогда особенно усилилась борьба русской церкви с католицизмом, и все более и более возрастали столкновения России с Западом. Мы уже видели, что в это время народ наш иностранцев, особенно исповедовавших латинскую веру, иначе и не называл, как погаными, зловерными, безбожными, антихристовыми проповедниками и т. п. Не различая, но своему национально-религиозному но темному,не просвещенному воззрению, европейские национальности от их вероисповеданий, смотря на все иностранное, как на свое русское, с православно-религиозной точки зрения, все западно-европейское оценивая по началам православной веры и церкви, русские люди боялись заимствовать у европейских наций даже самые житейские, чисто внешние обычаи и общечеловеческие науки и искусства, считая их противными православию, опасаясь перенять в западных науках, искусствах и обычаях самый религиозный, неправославный дух европейских наций, и таким образом искоренить, изгладить свой народный, религиозный дух, православно-церковный характер своей народности ¹). Это религиозно-наци-

¹) Боялись, например, принимать иностранную монету, в той мысли, что другие нации—чуждой веры, отличной от русской. Петрей говорит о русских XVII века: Ihre Müntze bat ein Stempel wie ein Ey, aut dass unter ihrer und anderer Potentaten Müntze sollein unterschied seyn, und dieselben denken sollen, als werer sie so kluge und verstendige Leute, dass ihnen nicht nothig, einer andern form nach zu folgen, sondern weit sie von allen anderen Na-

 

 

— 117 —

ональное предубеждение против иностранцев и всего иноземного, западно-европейского доходило уже до чистого суеверия. Напр. только с своей родиной, с своим отечеством, с своею народностью соединяли самую возможность спасения души и самое христианство. «Россияне, особливо знатного рода», пишет Бер, «согласятся скорее уморить, нежели отправить своих детей в чужие земли: разве царь их принудит. Они думают, что одна Россия есть государство христианское, что в других странах обитают люди поганые, некрещеные, неверующие в истинного Бога, что их дети навсегда погубят свою душу, если умрут на чужбине между неверными, и только тот идет прямо в рай, кто скончает жизнь свою на родине». Тоже говорит Кошихин. При таком одностороннем религиозно-национальном воззрении русского народа, при этой религиозно-национальной нетерпимости и пуризме, понятно, почему раскол, поднявший знамя защиты, сохранения всего старого русского народного, как православного, древне-церковного, с таким фанатизмом и ожесточением восстал против всего нового западно-европейского устройства русской гражданственности. Для неразвитого народного религиозно-национального сознания, целые века, так сказать, заключенного в тесной сфере религиозно-национальной исключительности и нетерпимости, казалось в высшей степени неестественным, болезненным это внезапное, невольное воспринятие, внедрение, так сказать, в народную жизнь русскую чуждо-

tionen in der Religion, Sitten und Gebrauchen abgesondert, so wollen sie gleichfalls auch in der Müntze abgesondert seyn.

 

 

— 118 —

национальньгх, по понятию народа, неправославных, зловредных антихристианских элементов, вдруг неудержимым приливом вторгавшихся в русскую народность, столько веков замкнутую в своей исключительности. Что именно это ложное, религиозно-национальное начало руководило народно-демократической оппозицией раскола во время реформы Петра Великого, это утверждают сами раскольники. «Не Никон», говорят даже некоторые из них, «был причиною нашего отделения от прочих братий наших русских, но Петр Великий, по своей безмерной любви к Западу, по своему противонародному, противоотечественному направлению» ¹).

Но кроме того, что раскольники не понимали духа и цели преобразований Петра Великого, справедливость требует раскрыть еще другую причину усиления раскола. Раскол особенно усилился со времени Петра Великого от того, что в это время новый, преобразовательный дух, с особенною силою и неудержимостью внедряясь в жизнь русского общества, часто доходил до печальной крайности, до злоупотребления, искоренял такое старое, что действительно тесносвязано было с древним духом русской христианской веры, и вводил новое, иноземное в самом деле противное древне-церковному русскому благочестию. С одной стороны иностранцы, призванные Петром Великим единственно с тою целью, чтобы возвысить Россию

1) Так признавался даже один умный раскольник известному путешественнику по России Гакстгаузену: Etudes sur la situation interieure la vie nationale et les instituations rurales de la Russie par le Baron Auguste de Haxthausen, p. 314 1847 г.

 

 

— 119 —

лучшим гражданским просвещением, а не бесполезными, суетными обычаями и пороками Запада, стали во зло употреблять свое влияние на русский народ, стали даже колебать в нем древнее, коренное устройство церкви. Тогда, по идее управления, движимого иноземными началами, в обществе унижено было духовенство, которое вследствие того стало и нравственно слабеть, упадать; утратило прежнее нравственное влияние на народ, сделалось раболепным и закоснело в рутине и в своей, как бы отдельной от общества, касте. Это унижение духовенства народ, волнуемый расколоучителями, называл «восхищением власти церковной, святительской» гражданскою правительственною властью. Тогда многие христианские обычаи русского народа, обычаи, непротивные просвещению, уничтожались и изменялись по иноземным идеям, казавшимся чуждыми духу русского народа. На это с глубокою скорбью сердца смотрели не одни суеверные ревнители старины, но и сами православные пастыри: «Виждьте, о благоразсудные людие», говорил напр. просвещенный пастырь, Стефан Яворский, против неблагонамеренных иноземцев, «виждь, православный народ, кии между вами распространяются, величаются и почествуеми бывают, им же ниже радоватися рещи подобает. О, дабы отсечени были развращающии вас (Гал. 5, 12). Аз же глаголю: о дабы сии мытари и язычницы, развращающии православных и неслушающии церкви божественной, отсечени и весьми истреблени были!... Приидите, припадем и восплачемся пред Господом, сотворшим нас, преклоним колена пред

 

 

— 120 —

всеми Его угодниками святыми, да сей вред, сия злохульные плевелы исторгнутся от нас, аще не обратятся и покаются» ¹). Особенно тяжко и возмутительно было для религиозно-национального чувства народа вредное влияние иностранцев по смерти Петра Великого и Екатерины 1-й, при Миних, Остермане и Бироне: когда Двор, Коллегии, Академия наук, гвардия, армия, флот были в распоряжении иностранцев—протестантов; когда, по словам Амвросия Юшкевича, архиепископа Новгородского, «сии внутренние и сокровенные враги России людей добрых, простосердечных, государству доброжелательных и отечеству весьма нужных и потребных, под разными претекстами, губили и разоряли и все искореняли, а равных себе безбожников, бессовестных грабителей, казны государственной похитителей весьма любили, жаловали и награждали; только тенью, только телом здесь, а сердцем и душой вне России пребывали, все сокровища, все богатства, в России неправдою нажитые, из России за море высылали и проч.» ²). Только и благополучия нашего было»,— с глубокою скорбью говорил об этом бурном, темном времени

 ¹) Собр. проповед. Стеф. Яворск. ч. 1. слово в неделю 7 по Пасхе. Подобные же горькие жалобы и неудовольствия против иностранцев выражали: Патр. (Дух. п. Иоак. в Древн. Росс. Вивлиоф. ч. III, мес. Март 1774 г.) патр. Адриан (чтен. моск. общ. ист. и др. росс, об Адриане). Св. Митрофан, еп. воронежский, в предсмертной грамоте своей завещал: «Епархии своей великому числу православных христиан с еретиками и иноверцами, с Латыны, Лютеры и Кальвины и злобожными татары, общение и содружество не имети». Пам. Моск. Древ. кн. II, стр. 191.

²) Слово Амвросия в день рожден. Императрицы Елисаветы 18 Декабря 1741 г.

 

 

— 121 —

в 1741 году архимандрит Иконоспасского монастыря Кирилл Флоринский, ректор Славяно-Греко-Латинской Академии, в слове в день рождения Императрицы Елисаветы Петровны: «погребли мы преславных монархов (Петра Великого и Екатерину 1), погребли и благоденствия наша: по смерти оных за беззакония и неправды наша наказа нас Господь частыми переменами; а в таковых вредительных переменах коликая претерпехом злая, в коликое было Россия пришла безобразие, воспомянути болезнь утробу пронзает. А таковые частые перемены видяще, противницы наши добрую дорогу, добрый ко утеснению нас сыскали способ, показывали себе, аки бы они верные государству слуги, аки бы они оберегатели здравия государей своих, аки бы они все к пользе и исправлению России промышляют; а как прибрали все отечество наше в руки, коликий яд злобы на верных чад российских отрыгнули! Коликое гонение на церковь Христову и на благочестивую веру составили! Их была година и область темная: что хотели, то и делали. А во-первых тщалися дражайшее душ наших сокровище, неоцененное спасения нашего богатство, благочестие отнять, которое нам паче тысящей злата и сребра: не златом и сребром, но честною кровию яко агнца непорочна и пречиста Христа нам куплено, без которого бы мы Содому и Гомору уподобилися, без которого бы мы были горше турок, жидов, арабов! А так то они придумали, как де благочестие у них отимем, тогда де и сами к нам веру приложат, и сами в след нас пойдут, и так

 

 

— 122 —

по всей России предтечей антихристовых разослали, везде плевельная учения рассеевали, толико повредили, что мнози малодушнии, а паче которые возлюбиша тму паче света, возлюбиша паче славу человеческую, нежели Божию, чада на матерь свою восстали, их же крещением роди, их же кровию Христовою воспита, их же догматами православными утверди, аки змия порождения ехиднова утробу ее терзали. И что бедственнее! догматы христиaнскиe, от которых вечное спасение зависит, в басни и ни во что поставляли, ходатаицу спасения нашего, неусыпную христианскую помощницу, Покров и Прибежище, на помощь не призывали, и заступленья ее не требовали, святых угодников ее не почитали, иконам святым не покланялися, знамения креста святого гнушалися, предания апостольския и святых отец отвергали, добрые дела, ими же вечная мзда сыскуется, отметали, в посты святые мяса пожирали, а о умерщвлении плоти и слышать не хотели, поминовению усопших смеялись, и геенне быти не верили, не помнили оных Христовых словес: «огнь их не угаснет, и червь их не скончается». И сим лаянием толико любителей миpa сего в бесстрашие и сластолюбие привели, что мнозии и в Епикурская мнения впадали: «яждь, пий, веселися, по смерти же никакого утешение несть». И которые так бредили, таковые-то у врагов наших и в милости были, таковые и в чины производилися. А которые истинные чада Церкви и истинные Христовы наследницы, таких прелестников не слушали, право веру непорочную от Христа, от апостол, от св. отец пропо-

 

 

— 123 —

веданную и утвержденную хранили, коликия им ругания, поношения враги благочестия чинили! мужиками, грубиянами называли. Кто посты хранил, о том говорили: ханжа; кто в молитве с Богом беседует— пустосвят; кто иконам покланяется— суевер; кто язык от пустословия удерживает— глуп, говорить не умеет; кто милостыню любве ради ко Христу и ближнему подает неоскудно, тот, говорили, не умеет, куда имения своего употребить, не к рукам досталося; кто в церкви часто ходить, в том пути не будет. А наипаче коликое гонение на самих благочестия защитителей, на самих священных таин служителей чии, глаголю, духовный: архиереев, священников, монахов мучили, казнили, расстригали. Непрестанные почты водою и сухим путем куда, за чем отправлялись! монахов, священников, людей благочестивых, в дальные сибирские города, в Охотск, в Камчатск, в Оренбург отвозят, и тем так устрашили, что уже и самые пастыри, самые проповедники слова Божия молчали, и уст не могли о благочестии отверсти... Что же еще узнали враги наши, что им не трудно священника, или монаха, или простого человека, как мушку задавить: принялися они и за великих лиц, а паче которых видели благочестия защитников, многия знатные фамилии до конца истребили, многих честных, верных слуг в тяжких заточениях, темницах поморили, многим головы поотрубали, языки порзали» ¹) и проч. При таком гонении, воздвигнутом иностранными на православную церковь,

¹) Слово Кирилла Флоринского рукописи. Оно, кажется, было тогда же напечатано в изд. Акад. Наук.

 

 

— 124 —

по смерти Петра Великого, особенно при Бироне, удивительно ли, что раскол еще более утвердился в своем фанатическом убеждении, что со времени Петра Первого в Русской церкви и в Русском государстве в самом деле будто бы временствовал, царствовал антихрист, как они выражались, что русские подружились с еретиками — латинами, люторами и кальвинами. Удивительно ли, что тогда и весьма многие православные бежали из православных городов и сел в раскольнические скиты и пустыни, как места спасения древне-русского православия. Да, то время было самое благоприятное для усиления и распространения раскола. Тогда, особенно во время господства грубого, жестокого, кровожадного временщика Бирона, многие тысячи народа принимали раскол и бежали в Польшу, Молдавию и Валахию.

С другой стороны, сами русские, особенно в высшем классе общества, также весьма часто вдавались в крайность в усвоении западной новизны. Это также сильно отталкивало любителей русской старины от православной церкви в раскол. В нововведениях русские первой половины XVIII века были слишком рьяны, нетерпеливы, поспешны, неразборчивы. Не важные, не необходимые новизны, например: немецкое платье, брадобритие, заставляли непременно принимать даже крестьян, и позорно издевались над теми, кто не хотел усвоять этих новизн; против воли собирали народ на общественные гулянья по барабанному бою и т. п. Вместе с добрыми обычаями перенимали много худых. Вводя новые, европейские обычаи,

 

 

— 125 —

беспощадно и неразумно осмеивали и искореняли многие хорошие старые русские обычаи, свято чтимые народом, основанные на нравственно-религиозном начале и нисколько не препятствовавшие улучшению и облагорожению внешних форм общежития. Вообще должно сказать, что главная внутренняя причина, почему в XVIII веке раскол особенно усиливался и возрастал, заключается именно в чрезвычайно резком и быстром переходе русского общества от старинной русской жизни, имевшей преимущественно характер церковный, к жизни новой, европейской, имеющей преимущественно характер мирской, внешне-житейский. Например: в XVIII столетии, замечает один писатель, по характеру образованности этого столетия, плафоны и стены во дворцах и палатах вельмож покрывались преимущественно мифологическими изображениями, где языческие божества, полуобнаженные, представленные со всею свободою древнего классического искусства, должны были олицетворять мысли и чувства современников. Совершенно иное встречаем мы в жизни наших до-петровских предков. По характеру своего образования христианского-церковного, древний русский человек любил олицетворенные притчи и церковные бытия, изображениями которых и украшал свои хоромы; в них он желал видеть более всего назидание, поучение, душевную пользу в христианском смысле, а не услаждение взора прекрасными образами, которые относились к соблазну и всегда заботливо устранялись. Таким образом древняя комнатная живопись носила в себе тот же

 

 

— 126 —

характер, имела ту же цель, как и церковная стенопись, от которой она почти ничем и не отличалась ¹), В старину правилами русского общежития требовалось, при входе в чужой дом сначала «святым иконам поклонитися и молитва сотворити». Препод, Феодосий в одном из своих поучений к братии предлагает наставления о том, как вести себя в церкви, сближая предлагаемые правила с требованиями общественного приличия вне храма. «Егда бо и к другом приходим, говорит он, то достоит нам поклонение сотворше до земля и связавше руце, аки рабоу Божию быти пред ними. И повелено ни е’ (есть) другом толики чести даяти смирения ради, имже добродетельна венца оукрашаем. Еже бо не поклонитися другоу своему и руце долоу повесити, то неродивых моужь и ленивых и в оуме ярящихся» ²). В XVIII же веке обычай не только стояти с сложенными руками, но и молиться пред иконами при входе в чужой дом или выходе из него, в тогдашнем образованном кругу, уже начал вытесняться так называемыми светскими приличиями, основанными, большею частью, на подражании Французскому обществу, иногда доходившими до предосудительной крайности, которую даже осмеивали некоторые писатели того времени. В старину народ наш, воспитываемый в строгом религиозном духе, свято соблюдал посты православной церкви; а в XVIII веке, «в пост свя-

¹) Забелина: Домашн. быт русских царей прежнего времени, ст. 2. Отеч. запис. 1851 г. Сент. № 9.

²) В пяток 3-й недели поста, св. Феодосия: о терпении и смирении.

 

 

— 127 —

тый за курочку душу готовы были променивать», как говорил вышеприведенный нами проповедник первой половины XVIII века. Вообще, не умея совместить, породнить религиозное воспитание древнего русского человека с потребностями нового европейского образования, беспощадно, неразумно осмеивая и искореняя многие хорошие старые русские обычаи, нисколько не мешавшие новым хорошим обычаям, нерассудительные «новолюбцы», как называли тогда раскольники всех ревнителей иноземной новизны, скосыри, обрившие себе бороды и надевшие немецкое или французское платье, безрассудно и с жадностью перенимали из европейской жизни, большею частью, только дурное, чувственное, суетное. При усилившейся в то время страсти тщеславно щеголять европейским образованием, пустотой легкого, поверхностного светского образования, призывали из западной Европы целые полчища, так справедливо осмеянных Фон-Визиным, вральманов—учителей и гувернеров—лакеев, парикмахеров, портных и других ремесленников. От них думали учиться западным наукам и искусствам, и только уродовали свое образование, на что жаловалась сама Императрица Елисавета в именном указе 1755 года, которым утверждено основание Московского университета. Вместо просвещения разума и смягчения и облагорожения грубой нравственности, перенимали у парижских расточительных «жантиломов» времени Людовика XV безумную роскошь, безмерную расточительность на 500 рублевые балы и пиршества, страсть к издержкам по 14000 рублей в год на один стол,

 

 

— 128 —

страсть к картежной игре целые ночи, за которою часто проматывали все деньги вместе с экипажами и лошадьми, на которых приезжали; перенимали утонченный, прикрытый лоском французской призрачной образованности, разврат, невериекощунство и богохульство, в котором, по словам Фон-Визина, молодые воспитанники Запада находили особенное удовольствие и полагали лучшее препровождение времени; вообще перенимали всю ту грубую чувственность, тот индеферентизм и глумление над христианским благочестием, какие господствовали в то время при французском дворе, в правление Людовика XIV, Регента и Людовика XV ¹). Вместо хороших произведений литературы, перенимали французские «соблазнительные и сладострастные песенки», да страсть «писать по молодости и по французскому духу»; оставляли свой русский язык, вместо того, чтобы заботиться об его образовании и развитии, и, хотя ничего не знали и не могли хорошо и правильно выразить по-русски, однако первым качеством хорошего образования считали уменье говорить по-французски, и непременно говорили по-французски, хотя бы без всякой нужды и притом в высшей степени уродливо, смешивая областные, простонародные слова и обороты с фран-

1) Huth, Kirchen geschichte des 18 Iahrh. Bd. 116, 265. An Hofe (des sittenlosen Herzogs von Orleans) eine grobe Sinnlichkeit herrschte, die sich von hier aus in weitern Kreisen verbreitete. Religion wurde am Hofe meist nur in leeren Ceremoniendienste und als Formalität ausgeübt Auch der beklagenswerthe Ausgang des jansenistischen Streites trug dazu bei, das Sinken des Religiosität und den Spott über Frömmigkeit zu befördern и пр. Alzogs Kirchengesch. Bd. III, 6.902 Auslage 6.

 

 

— 129 —

цузскими словами и выражениями, и того, кто не говорил по-французски, непременно признавали «худо-воспитанным». Вместо изучения наук и искусств вместо приобретения средств к полезной деятельности, к труду, который считали «подлым», перенимали разные переменные французские покрои платья, уборы и приборы для украшения своей наружности, учились завивать кудри буколь в 20 и более, просиживая за такими занятиями часа по 3 и по 4-ре; вместо хороших книг, покупали парики, опахала, душистые пудры, эссенции, уксусы, парижские мази, налепные мушки и т. п., разнообразные предметы безумной и смешной роскоши, занимавшие только пустоту душевную, услаждавшие только чувственность, тщеславие и ветренность; или перенимали у французов, как говорить всякие трогающие безделки, как при походке ступать ногами пленительно, как делать сладострастные движения глаз во взглядах, как делать жесты, мины и движения рук и т. п., и в этом полагали всю науку русские петиметры XVIII века. До такой мелочности доходила в большей части русского общества XVIII века безотчетная, ветреная подражательность западно-европейской жизни и презрение к своим старинным народным русским обычаям. Любителям старины, даже рассудительным и достаточно образованным больно было видеть такой дух нового общества. Даже передовые люди прошлого столетия, вовсе не староверы, а люди горячо преданные европейскому образованно, каковы: Фон-Визии, Сумароков, Щербатов, Болтин, Новиков и сама Императрица Екатерина

 

 

— 130 —

признавали такое направление русского общества нравственным злом, уклонением от нормального развития нравов. Что же сказать о темных, суеверных ревнителях русской старины, о безусловных противниках европейской новизны? Они, в этом духе нововведения, беспощадно изгонявшем все старое русское и безотчетно вносившем в жизнь русскую все иноземное худое, даже противо-христианское, видели прямое, ясное, видимое проявление духа антихристова. «Седмоглавый змий», читаем в одной раскольнической рукописи XVIII века, «видя в христианех невоздержание, наводит иностранные обычаи дабы отлучить от Бога и отвести во дно адово. Присмотрися, возлюбленне, вси бо христиане одеются одеянием странным и необычным: мужи и жены и девицы. Аще хощем благочестие и веру содержати непоколебиму, вся иностранные обычаи, сиречь, взоры, глаголы, хождение, одеяние, и прочая вся неподобная христианам отринем. Зрите, православнии сущии душелюбцы, егда исполнится осьмые тысящи 290 лет, тогда будет в людех великое невоздержание, и пленятся обычаи неведением рассуждения, и начнется в христианех иностранное любление, еже есть: глаголы, взоры, хождение, одеяние, о, горек ¹)!

Таково было, в общих чертах, первоначальное, многосложное историческое развитие русского раскола старообрядства в XVII веке и в первой половине XVIII, в связи с внутренним

¹) Сборник разных раскольнических статей, ркц. библ. Казанской
Академии.

 

 

— 131 —

состоянием русской церкви и гражданственности. Обнаружившись еще в XVI веке и особенно в первой половине XVII века в виде религиозно-обрядовой партии при московском книгопечатном дворе, упорно отстаивавшей старые книги и обряды и не хотевшей исправления их по греческим подлинникам, — при патриархе Никоне раскол открылся явно, окончательно, и с самого начала принял характер не просто религиозно-обрядовый, мнимо-старообрядческий, но главным образом религиозно-демократический, как оппозиция большей части низшего духовенства, против патр. Никона, казавшегося им вторым римским папою, против его слишком строгой власти, суда и управления. Потом, с 1666 года, раскол, сохраняя первоначальный религиозно-обрядовый и духовно-демократический характер, перешел из сферы церковной в сферу гражданской народной жизни, и здесь, сообразно с гражданским состоянием России, принял характер народно-демократической оппозиции против преобразования России в европейскую Империю, против нового европейского устройства и направления внутренней жизни России. При Петре Великом завершилось его религиозно-гражданское развитие: он окончательно принял характер религиозно-национально-демократический, и как отколок древней отжившей России окончательно отпал от новой, Петром Великим устроенной России. «Везде бысть последняя Русь. Зде бо и от сего часа на горшая изменения будет превосходити Русь царьми неблагочестивыми» — таким последним, предсмертным воплем в устах раскольников второй по-

 

 

— 132 —

ловины XVII века окончилась внутренно изжившая, истощившаяся историческая жизнь древней России. — рассмотрим теперь, как эти внутренно изжившия, истощившияся начала исторической жизни древней России сосредоточились в расколе старообрядства, отстаивающем древнюю Россию со всеми ее недостатками.

Правообладателям