Фуров В. Справка о беседах с патриархом Алексием 9-10 июня 1961

Дело № 309

Справка о беседах с патриархом Алексием 9-10 июня 1961 г.

Согласно поручению Совета, я, будучи в командировке в Одессе, дважды посетил патриарха Алексия. В обоих случаях сопровождал меня зам. уполномоченного Совета по Украинской ССР т. Гладаревский М. И.

В беседе мною были поставлены перед патриархом вопросы, рекомендованные Советом, и внесены предложения, вытекающие из постановлений Сов. Мин. Укр. ССР (о закрытии четырех монастырей, переводе Одесской духовной семинарии с Привокзальной площади на окраину города). Вместе с тем патриарх выдвинул некоторые другие вопросы, которые, как можно было заключить из самого характера беседы, „волнуют его и доставляют ему, — как выразился патриарх, — болезненные переживания“.

Патриарх выразил беспокойство тем, что „во многих районах и в целом по стране закрыто значительное количество церквей“. По его мнению, „местные советские органы оказывают нажим на уполномоченных Совета по делам РПЦ /.../. Уполномоченные, выполняя волю местных органов власти, стали командовать епархиями, не считаясь с желанием верующих сохранить церковь и молитвенные дома“. „Правящим в епархии. — говорил А., — по церковным канонам считается архиерей. Но архиерей в настоящее время не управляет, а архиерействует, а уполномоченный управляет".

135

Мы вместе с т. Гладаревским /.../ показали патриарху, что какого-то нажима со стороны местных советских органов не было и нет. /.../

Далее он стал жаловаться, что не может попасть на прием к главе правительства и лично рассказать о закрытии церквей. Мне пишут, — говорил А., — что „я плохой глава Церкви, что я не информирую и не вхожу в правительство с просьбой поддержать Церковь“. Патриарх несколько раз пытался подчеркнуть, что на него плохо смотрят верующие и духовенство, считают, что „патриарх потерял своим бездействием авторитет в глазах верующих и духовенства и не пользуется уважением в глазах светских властей, правительства, которое не хочет его принять".

В ответ на это мы показали необоснованность его жалоб. /.../

Патриарх пытался сделать исторический экскурс в советское законодательство. Ленин, — говорил патриарх, — предупреждал, чтобы советские работники не командовали Церковью. /.../ Не исключена возможность, что он знает о постановлении Сов. Мин. СССР от 16 марта с. г., но сказать об этом открыто не хочет. /.../ У меня сложилось впечатление, что патриарх, подчеркивая положительное отношение к ленинскому законодательству, в то же время тонко пытался показать, что вот, дескать, теперь местные работники и государство действуют по-иному, проводят другую линию, закрывают Церковь.

Патриарх положительно встретил и поддержал почти все конкретные вопросы, поставленные мною в беседе по рекомендации Совета. Он выразил готовность дать указания наместнику Загорской лавры о прекращении торговли в иконной лавке и ликвидации „водного источника" /.../, дал согласие на закрытие Михайловского, Лебединского, Липчанского монастырей и монастыря „Глинская пустынь“, принял предложение о переводе Одесской духовной семинарии в другое помещение. Вместе с тем он заявил, что писать Указ о закрытии монастырей ему, как главе Церкви, тяжело, но что он даст соответствующее указание правящим архиереям другим путем, устно или через Синод.

В беседах участвовал Остапов Д. А., работающий личным секретарем патриарха, имеющий на него огромное влияние и использующий это влияние для укрепления и развития самых реакционных тенденций Церкви, усиления ее экономической базы и личных корыстных целей. Своими репликами и замечаниями он всячески пытался воздействовать на патриарха, вызвать у него сопротивление рекомендациям Совета, стремился отклонить каждое предложение о закрытии монастырей и переводе Одесской семинарии.

136

Во второй беседе, когда все вопросы патриархом уже были решены, Остапов, очевидно, решил взять реванш за первое поражение и допустил такой выпад: „Некоторые считают, — заявил Остапов, — что разговор с патриархом и постановка перед ним вопросов уже означают решение вопроса. Между тем, разговор о тех или иных вопросах еще не означает, что патриарх решил дать по ним согласие“.

В присутствии патриарха я спросил Остапова: „что все сие означает? Не означает ли это, что вчера мы внесли некоторые предложения патриарху, получили его поддержку, а сегодня вновь нужно говорить о закрытии монастырей? /.../ Ваша обязанность, Даниил Андреевич, заботиться о здоровье патриарха, не волновать его, не беспокоить его лишними вопросами, особенно теперь, когда патриарх отдыхает и нуждается в лечении и покое“. /.../

Уже без патриарха я прямо спросил Остапова: почему он играет в оппозицию к предложению Совета? Почему он оказывает явное давление на патриарха, на его решения? /.../ Остапов стал оправдываться: „Вы меня не так поняли, я не играю в оппозицию, я советский гражданин, добровольцем пошел в Советскую Армию в годы гражданской войны, а сына своего отдал на алтарь отечества в годы Отечественной войны".

Об отрицательном влиянии Остапова на патриарха нам было известно и раньше. О том, что Остапов злобный человек и пытается оказывать сопротивление всем нашим мероприятиям, Совету известно. Однако в прошлом эта информация поступала к нам из вторых-третьих рук. Теперь же, когда Остапов открыто, в нашем присутствии пытался воздействовать на патриарха и отклонить наши предложения, считал бы целесообразным использовать это обстоятельство и оказать на него определенное воздействие в интересах дела, решительно предупредив его в недопустимости такого поведения. /.../

/Далее приводятся конкретные возражения Остапова против закрытия монастырей и перевода Одесской семинарии на окраину города/

Все же характерно, что Остапов лезет во все вопросы жизни и управления патриархией. Он вмешивается в дело подбора кадров, выдвигая каждый раз наиболее реакционных представителей духовенства, пытается управлять епархиями через головы правящих архиереев, особенно игнорируя тех из них, которые прислушиваются и выполняют рекомендации Совета и уполномоченных, стремится окружить патриарха мракобесами и помешать продвижению людей лояльных к мероприятиям государства. Остапов всячески поддерживает

137

политически сомнительных лип (Симон, Андрей, настоятель Почаевской Лавры Севастиан и др.), он использует всякую клеветническую и заведомо ложную информацию, идущую со стороны наиболее оголтелых мракобесов, для того чтобы подогреть патриарха, восстановить его против Совета и мероприятий местных советских органов и государства. /.../

Встречи с Алексием в Одессе показали, что он очень далек от жизни, не знает положения на местах и на многое смотрит только через призму той информации, которую подсовывает ему Остапов. /.../ Необходимо также рекомендовать патриарху освободить от руководства епархиями такие одиозные фигуры, как еп. Новосибирский Донат, архиеп. Винницкий Симон, еп. Черниговский Андрей, игумен Почаевской лавры Севастиан. Учитывая также, что патриарх на многое смотрит с позиций прошлого века, на наш взгляд, уместным будет разъяснить ему и некоторые общие проблемы развития нашего советского общества: страна строит коммунизм, развивается наука, растет культура людей. Наше советское государство обеспечивает полную свободу совести, не допускает незаконного снятия с регистрации и закрытия церквей. Вместе с тем партия и государство заботятся о воспитании человека нового общества, свободного от идеалистических, в том числе и религиозных предрассудков. И разве не ясно, какова перспектива Церкви, скажем, через лет 20-30, когда люди, в силу законов развития общества и в результате воспитания, будут атеистами. Это — закономерность развития истории. Так что пусть патриарх не обижается, что люди рвут с религией и закрывают церковь.

Что же касается Остапова, то опираясь на материалы беседы, проведенной в Одессе, следует вызвать его в Совет и строго предупредить, чтобы впредь он перестал командовать патриархом, показав ему, что всякое отклонение тех или иных предложений Совета будет рассматриваться как противодействие со стороны Остапова со всеми вытекающими из этого последствиями и выводами, которые сочтет нужным сделать Совет.

В. Фуров

138