Афанасьев Н., прот. Народ святой

„Народ святой“

1. По католическому учению Церковь есть неравное общество. В нем различаются состояние мирян и состояние клириков с промежуточным состоянием монашествующих. Хотя при известных условиях мирянину открыт доступ в клир, но самый этот переход из одного состояния в другою кладет настолько резкую грань между клиром и мирянином, что создает между этими состояниями почти что онтологическое различие. Переход из одного состояния в другое является переходом из состояния низшего по своей природе в состояние высшее. Различие между этими состояниями приобретает почти классовой и даже кастовой характер. Клир есть высший класс, имеющий все права и преимущества в церковном обществе, а миряне — низший класс, не обладающий никакими правами и преимуществами. По своему состоянию миряне не способны ни к какой деятельности в церкви и являются абсолютно пассивным элементом в руках церковной иерархии. Чтобы быть способным к церковной деятельности надо принадлежать к клиру. Единственное исключение, которое допускается католическим учением, состоит в том, что мирянин, избранный папой, пока еще не посвящен, имеет папскую юрисдикционную власть (Cod. jur. can. с. 109, 219). Правда, такого рода избрание мирянина папой практически невозможно. Если католическая церковь допускает мирян к служению — большей частью внешнему —, то под руководством клира, наприм., учительство вне церкви (Cod. jur. can. с. 1333, 1). Что же касается проповеди и учительства в церкви, то оно решительно запрещается мирянам (с. 1342, 2). Как отдельный класс, клир не должен смешиваться с мирянами — он имеет свои правила жизни, свой «канон» жизни. Это разделение утверждается и за пределами земной жизни: места погребения клириков должны быть по возможности отделены от мест упокоения мирян (с. 1209).

Если мы находим в католической церкви некоторую активность мирян, наприм., учение о возможности и даже обязанности мирян в случаях крайней необходимости совершить таинство крещения над умирающим в отсутствие священника, или учение о таинстве брака, в котором совершителями являются сами брачущиеся (2), то это остаток древних традиций церкви, которых не смогла окончательно стереть школьная система богословия.

(1) Вступительная глава к книге автора «Церковь Духа Святого».

(2) Это учение в Cod. jur. can., претерпело изменение в сторону большей активности священника.

5

Как крещение делает человека новой тварью во Христе, так и ординация делает клирика новой тварью по отношению к мирянину. Ординация вызывает столь глубокие изменения в самой природе, что обратный возврат клирика в состояние мирян невозможен. «Лаицизация» клириков была анафематствована на Тридентском соборе. Как крещенный остается всегда христианином, так как крещение онтологически меняет человека, так и получивший ординацию всегда остается клириком со всеми теми способностями к действию в Церкви, которые ему были усвоены ординацией. Миряне, конечно, члены Церкви, но это членство настолько бездеятельно и так отличается от активности клириков, что может быть поставлен вопрос, является ли оно необходимым для бытия Церкви. Священник без народа может возносить Евхаристию. Значит ли это, что и Церковь может существовать без мирян, так как Евхаристическое собрание есть эмпирическое выявление Церкви во всей ее полноте. Если договаривать до конца то, что содержится в школьных системах богословия, то не имеем ли мы права сделать крайний вывод из их предпосылок: истинная Церковь состоит из клириков, а миряне, если они и не вне Церкви, то во всяком случае только лишь в ее ограде. К счастью, этот вывод опровергается самой жизнью католической церкви, которая в своих глубинах хранит истинное учение о составе церковного тела.

Протестантское учение признает Церковь обществом равным и однородным. Все члены Церкви равны и одинаково способны к действованию в Церкви, так как все они имеют одинаковые благодатные дары. Нет различия между мирянами и клиром, точнее, церковной иерархией, так как собственно- благодатной церковной иерархии нет. Различие сводится к различению членов Церкви, не занимающих должностного положения и должностными лицами. Ministerium verbi создает сама церковная община, передавая выбранным ею Лицам способность — potestas — проповедывать Слово Божие и совершать таинства или богослужебные действия, которую она в целом не может осуществлять. Если имеется ординация избранных общиною должностных лиц, то только как поставление их на должность, т. е. как юридический, а не как благодатный акт, ординация не считается таинством, хотя фактически иногда во многом приближается к нему (1). При кажущейся противоположности протестантского учения католическому оно в действительности во многом зависит от последнего. Двухклассовому или трехкласоовому (если не считать монашествующих) обществу противопоставило протестантство одноклассовое общество. Это одноклассовое общество образовалось через отбрасывание клира, как отдельного класса, и через возведение мирян в чин священства. Истинная Церковь состоит из мирян. Таков тезис протестантства. Как и в католичестве, теория не совпадает с мистической жизнью Церкви, которая в своих глубинах также сохраняет истинное церковное учение.

(1) Вопрос об отсутствии или наличии священства в протестантстве должен решаться не на основании правовых предпосылок учения об ординации, но из самого церковного сознания.

6

Школьное православное богословие об устроении церковного тела приняло основные положения католического богословия. Наличие в Церкви церковной иерархии претворилось в учение о Церкви, как обществе неравном и разнородном. Школьное богословие готово признавать существование в Церкви трех классов — мирян, монашествующих и клириков — глубоко отличных друг от друга. Священство создается таинством священства, монашество — пострижением или по очень распространенному мнению таинством пострижения. Оба эти благодатные акты производят онтологические изменения в природе тех, над кем они совершаются, и кладут резкую грань между этими членами Церкви и мирянами. Знаменательно, что в последнее время все большее и большее признание получает учение о неизгладимом характере таинства священства. Это последнее становится как бы вторым, более высоким, крещением. Неудивительно, что таинство священства выдвигается на первый план среди прочих таинств, как основное. Оно считается как бы матерью всех таинств, так как через него рождаются в Церкви те, через которых совершаются все таинства. О неизгладимом характере пострижения пока еще нет речи, но мы находим в школьном богословии учение, сравнительно, уже давно существующее, которое уравнивает пострижение в монашество по силе благодатного действия с таинством крещения. Оно признается как бы новым духовным рождением в недрах самой Церкви. Не случайно, конечно, пострижение связано с наречением нового имени.

В отличие от католического школьного богословия православное не развилось в стройную замкнутую и единственно признанную систему. Оно остановилось как бы на пол пути и не смогло окончательно затемнить истинного смысла православного учения о лаиках и церковной иерархии. Самое главное, оно оказалось бессильным перед церковной традицией, которая продолжает светить и через толщу школьной доктрины.

2. Можно а priori говорить об истинно-церковном характере только того учения о составе церковного тела, в котором учение о всеобщем священстве является во всей своей истинной значимости и активности. Как содержащееся в самом Св. Писании, всеобщее священство составляет основу учения о составе церковного общества. Оно есть начальная точка, из которой должно исходить это учение. Будучи живой истиной, содержащейся в Церкви, оно должно оставаться таковой и в учении к Церкви, так как только то учение истинно, которое отражает то, что живет в самой Церкви. Школьные системы богословия — православные и католические — говорят о всеобщем священстве, как об истине, содержащейся в Писании, но то место, которое они (отводят ему, свидетельствует, что большею частью они не знают, как с ним быть. Усилия направлены к тому, чтобы согласовать это учение с определенной школьной доктриной, а не наоборот, как бы следовало ожидать, школьную доктрину со Словом Божьим. Трудно говорить о всеобщем священстве там, где миряне являются исключительно пассивным элементом, как это имеет место в ка-

7

толичестве. Последствия анабиоза учения о всеобщем священстве в католичестве сказалось в том, что оно само себя харизматически обеднило: огромная часть членов Церкви рассматривается, как почти безблагодатная. И «в православных системах всеобщее священство глухое и почти забытое, точнее намеренно забываемое, предание, почти мертвая буква, а не дух. О нем говорят, по крайней мере, до последнего времени, с некоторой застенчивостью и с опасением не быть обвиненными в протестантстве. Опасение как будто излишнее, так как учение о всеобщем священстве не является достоянием только этого последнего, но верно сохраняется в Церкви, которая есть столп и утверждение истины.

Протестантство поставило всеобщее священство во главу угла своего учения о составе церковного тела, но заплатило за это дорогой ценой: во имя всеобщего священства в силу исторического момента ему пришлось отказаться от благодатной иерархии. В попытке вернуться к харизматическим временам протестантство также харизматически себя обеднило. Нарочитое возрождение неповторимой харизматической эпохи привело его к отказу от разнообразия благодатных даров, живущих в церкви. В результате учение о всеобщем священстве предстало в протестантстве в таком виде, в каком оно почти не в состоянии животворить, как дух, его жизнь.

3. Свидетельства Писания о всеобщем священстве немногочисленны, но в такой степени определенны, что не требуют сложных толкований, особенно таких, после которых от этого учения ничего не остается. В своем І-м послании ап. Петр напоминает всем без исключения христианам: «Вы — род избранный, царственное священство, народ святый, люди взятые в удел, дабы возвещать совершенство Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий, некогда не помилованные, а ныне помилованные» (I Пет. 2, 9-10). О том же говорится и в Апокалипсисе, что. Христос «соделал нас царями и священниками Богу и Отцу Своему» (Апок. I, 6). Иудеи были избранным народом Божьим: «Ты народ святой у Господа Бога Твоего, и тебя избрал Господь, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле» (Второз. 14, 2). Этот избранный ветхозаветный народ Бог образовал для себя: «(Полевые звери прославят Меня, шакалы и страусы, (потому что Я в пустынях дам воду, реки в сухой степи, чтобы поить избранный народ Мой. Этот народ Я образовал для Себя; он будет возвещать славу Мою» (Ис. 43, 20-21), В Новом Завете таким родом и народом γένος ἐκλεκτὸν, ἔθνος ἅγιον —, избранным и образованным Господом для Себя стали христиане, которые раньше вообще не были народом, а в Церкви сделались народом Божьим — λαός Θεοῦ. Церковь есть народ Божий, и каждый верный в ней принадлежит этому народу, он λαϊκός, лаик. Этнический принцип, по которому избран был ветхий Израиль, заменен принципом принадлежности к Церкви, в которой этот этнический принцип оказался превзойденным: «Нет уже иудея, ни язычника, нет раба, ни свободного, нет мужского пола, ни женского:

8

ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3, 28). «Дары и призвание Божье непреложны» (Рим. 11, 29), и потому нельзя быть в Церкви и не быть лаиком — членом народа Божьего. Каждый, кто в Церкви — лаик, а все вместе — народ святой — и каждый призван, как царь и священник Богу βασιλεύς, ἱερεὺς τῷ Θεῷ — возвещать совершенство Призвавшего его из тьмы в чудный Свой свет. В Иудействе было особое священство, закрытое и недоступное для народа, была грань, которая раз навсегда отделила священство от народа, было покрывало, которое закрыло святыню от народа. В новозаветной Церкви исполнилось обетование, данное ветхозаветному Израилю: «Вы будете называться священниками Господа, служителями Бога нашего будут именовать вас» (Исх. 61, 6). Покрывало снято со святыни, грань превзойдена, пропасть заполнена, и весь народ, новый Израиль, введен в святилище нерукотворенной Скинии, куда под страхом смерти не мог входить ветхий народ: «Итак, братия, имея дерзновение входить во святилище посредством крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он открыл всем нам через завесу, т. е. плоть Свою...» (Евр. 10, 19-20). Через это вхождение во святилище новозаветный народ стал царственным священством, βασίλειον ἱερατευμα. В Ветхом Завете Служение во храме было доступно одному левитскому священству, в Новом Завете — служение в Церкви, как в живой и нерукотворенной Скинии, распространено на всех членов Церкви. . Весь новозаветный народ Божий служит Богу не в ограде храма, а в самом святилище: «Вы приступили к горе Сиону, ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам ангелов, к торжествующему собору и к Церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу и к духам праведников, достигшим совершенства, и к Ходатаю Нового Завета Иисусу» (Евр. 12, 22-24). Новому Израилю открыт доступ для служения туда, куда ветхозаветный народ не мог приступать.

Всеобщее священство членов Церкви есть их всеобщее служение в Церкви: «Приемля царство непоколебимо, будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огонь поедающий» (Евр. 12, 28-29). Ветхозаветное священство было поставлено на служение, как целый род, а христиане призываются к служению в Церкви, как цари и священники, каждый в отдельности, ибо никто не может приступить к крещению, не будучи призван самим Богом. Каждый член Церкви призван Богом, Им поставлен, как член Церкви, через сообщение даров Св. Духа, а след. призван к жизни, к действованию, к деланию, к служению в Церкви. В Церкви служители Нового Завета — все христиане: «Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (II Кор. 3, 6). Ветхозаветное священство стало общим служением, левитское-лаическим.

4. «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых... пасите Божье стадо, какое у вас.., не господствуя над

9

наследием Божьим, но подавая пример стаду» (I Пет. 5, 1-3). Пресвитеры должны пасти стадо, не господствуя над уделом - клиром. Весь народ Божий есть клир в широком смысле, а, следовательно, каждый лаик, как член народа Божьего, есть в то же самое время и клирик. По толкованию бл. Иеронима наименование клириков произошло: «vel quia ipse de sorte sunt Domini, vel quia ipse Dominus sors, id est, pars clericorum est (Ep. ad Nepotianum, с. V. P. L. t. XXII, col. 531). Это толкование в полной мере может быть применено ко всем членам Церкви. В Ветхом Завете Господь был уделом только одного Левиина колена: «Священникам левитам, всему колену Левиину не будет части и удела с Израилем: они должны питаться жертвами Господа и Его» частью, удела же не будет ему между братьями его: сам Господь удел его» (Втор. 18, 1-2), потому что «его избрал Господь Бог твой из всех колен твоих, чтобы он предстоял перед Господом Богом твоим, служил во имя Господа сам и сыны его во все дни» (Втор. 18, 5). В Новом Завете Господь избрал для служения Ему весь народ Божий, а не только часть его, чтобы он служил во имя Господа, а потому и удел всего народа Сам Господь. Как при разделе обетованной земли Левиино колено не получило надела, так и христиане на земле не имеют постоянного града, а грядущего взыскуют (Евр. 13, 15). Имея уделом служение Богу, христиане отданы Ему, Ему одному принадлежат. В Ветхом Завете левиты были частью Бога на земле и Его наследием — «они отданы мне из сынов Израилевых» (Числ. 8. 15), а в Новом Завете весь народ есть наследие Божие. «Вы же Христовы, а Христос - Божий» (I Кор. 3, 23). Христиане, как члены Церкви — Христовы. Они Ему одному принадлежат, они — Его часть и наследие, и Христос, Которому юли служат, как священники, — их удел на земле. Как лаики, как члены Тела Христова, которые все отданы Богу, они — клирики.

Таков первый ответ о составе церковного тела, который содержится в учении о всеобщем священстве. Он исключает даже постановку вопроса об однородности или разнородности церковного общества. Этот вопрос не содержится в Слове Божьем, а принадлежит только школьному богословию и не согласуется ни со Свящ. Писанием, ни с истинным Преданием, которое живет в Церкви. Он исключает также вопрос о том, есть ли Церковь равное или неравное общество, потому что этого вопроса нет ни в Предании, ни в Писании! Все, кто в Церкви, суть члены Церкви, и Церковь состоит, точнее, в Церкви мы различаем только членов Церкви. Все В ней едины во Христе Иисусе («πάντες γὰρ ὑμεῖς εἶς ἐστε ἐν Χριστῷ Ἰησοῦ — Галатам 3, 28), все они составляют единое тело: «тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их много», составляют одно тело» (I Кор. 12, 12). Это означает онтологическое единство природы всех членов Церкви.

5. В Церкви, как Теле Христовом, каждый ее член занимает определенное, ему одному свойственное положение и место. «Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было

10

угодно» (1 Кор. 12, 18). Как в живом организме, место и положение находится в зависимости от тех функций, которые ими выполняются, так и в Теле Христовом с местом и положением его членов связано и разное служение. «И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых — пророками, в третьих — учителями, далее иным дал силу чудодейственную, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки. Все ли апостолы, все ли пророки, все-ли учителя, все-ли чудотворцы, все ли имеют дары исцелений, все-ли говорят языками, все-ли истолкователи?» (I Кор. 12, 28-30). «И Он поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями к совершению святых на дело служения для созидания Тела Христова» (Ефес. 4, 11-12). В Церкви, как Теле Христовом, нет мертвых членов, каждый служит Богу, но служит по-разному согласно занимаемому им месту. Таким образом всеобщее служение предполагает различение самого дела служения. Среди этих дел служения выделяются по своему значению несколько видов особого служения, наиболее необходимых для жизни Тела Христова. Лица, исполняющие особое служение, получили наименование клириков. Это — клир в узком смысле слова, подобно тому, как лица не имеющие особого служения, получили наименование лаиков-мирян. Эта терминология, возникшая в историческом процессе развития церковного устройства, нисколько не устраняет общего значения понятий клира и лаиков. Основанная на различении служений она не исключает того, что в широком смысле каждый клирик есть в то же самое время лаик, так как принадлежит народу Божьему, и каждый лаик есть клирик, так как весь народ есть клир.

Различие между членами Церкви, имеющими особое служение и не имеющими такового служения — между клиром и ланками в узком смысле — не в том, что первые одарены благодатью, а другие — ее не имеют. В Церкви, как в благодатном организме, нет и не может быть безблагодатных членов. Всякое дело служения, как служба всеобщего священства, благодатно. Каждый призывается к служению в Церкви самим Богом через сообщение даров Св. Духа, каждый есть харизматик, духовный — πνευματικός (I Кор. 2, 15) 1 «Излью от Духа Моего на всякую плоть; и будут пророчествовать сыны ваши и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут. И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излью от Духа Моего, и будут пророчествовать» (Деян. 2, 17-18; Иоил. 2, 28-29). В Церкви в полноте излита благодать Св. Духа — «от полноты Его мы все прияли, и благодать на благодать» (Ин. 1, 16) — на всех ее членов, ибо все цари и священники. Различие состоит в том, что призванные к особому служению получают и особые дары Св. Духа для своего служения. Все одинаково благодатны, ибо «не мерою дает. Бог Духа» (Ин. 3, 34). Все одарены одним и тем же духом — «дары различны, но Дух один и тот же, и служения различны, а Господь Один и тот же» (I Кор. 12,

11

4-5) —, но не все имеют одни и те же дары Св. Духа. Различие служений проистекает из различия даров Св. Духа. «Каждому дается проявление [φανέρωσις] Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, другому — слово знания тем же Духом, иному — вера тем же Духом, иному дары исцеления тем же Духом, иному чудотворение, иному — пророчество, иному — различение духов, иному — разные языки, иному — истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (I Кор. 12, 7-11). Особое служение имеет и особые дары, а потому клирик получает те дары, которых не имеет лаик. В таинстве брака брачующимся подаются дары Св. Духа для их совместной жизни. Этих даров не имеют лица, не состоящие в браке, но благодатны, как члены Церкви, и те, и другие. Имеющие особое служение имеют и особые дары, которых не имеют те, кто этого служения не исполняет, но полнота благодати «преподана тем и другим. «Все мы одним Духом крестились в одно тело, иудеи или еллины, рабы, или свободные; и все мы напоены одним Духом (I Кор. 12, 13). Один и тот же Дух во всех членах Христова Тела, от которого полнота благодати. Конечно, из того, что полнота благодати преподана всем, не следует, что каждый усваивает всю полноту благодати. Это дело жизни каждого и каждый принимает ту меру благодати, которую он способен усвоить. Людям не дано измерять меру благодати, которую Бог дает не мерою, но каждый из нас знает, что это мера не одинакова. В святых она достигает до очень высоких степеней, а в других едва-едва светится, хотя никогда не потухает. Это различие усвоения благодати не имеет никакого отношения к различению клира и лаиков, как святость не присуща одним, а греховность — другим. При различении даров благодать остается одной и той же, а мера благодати, которая усваивается может быть разной и при одних и тех же дарах, Благодать не имеет степеней, а потому нельзя говорить о высших или низших степенях благодати, как это делает школьное богословие. Это означало бы разделять то, что сам Бог не разделяет и умалять дело Христово, через Которого мы все получили «благодать на благодать». Если благодать дана была бы только клирикам, то органическое единство Тела Христова было бы нарушено. «Если бы все были один член, то где было бы тело?» (I Кор. 12, 19). Если благодатны только клирики, то тогда только из них состояло бы тело, или точнее тела бы не было. «Но теперь членов много, а Тело одно» (Ibid. 20). Наличие в Церкви клириков и лаиков в узком смысле, как наличие разных служений, не создает в ней двух групп, онтологически отличающихся друг от друга подобно тому, как христиане отличаются от нехристиан. Различение клира и лаиков является не онтологическим, но функциональным, связанным с жизнью самого Тела. Каждому дается проявление Духа на пользу — на служение. Клиру даны особые дары на пользу, но и лайкам даны другие дары на пользу — на служение в Церкви и Церкви.

12

6. Тертуллиан утверждал, что «различение между клиром и народом (inter ordinem et plebem) установила власть церкви и часть собрания клира» (De exhort castit 7). Это верно только, лишь в том смысле, если рассматривать клир и лаиков — как это мы находим в школьном богословии — как отдельные группы, различающиеся по своей природе, но не верно по существу. Тем более неправилен во всех смыслах тот вывод, который делается из этого положения: «оттого, где нет собрания клира, будь себе самому и приносящим и помазующим, и священником» (Ibid). Тертуллиан соблазнился учением о царственном священстве членов Церкви, как не раз в истории этим соблазнялись, и не усмотрел того, что различение клира и народа проистекает из различия их служений в Церкви. Различие же служений не установлено ни церковной властью, ни частью клира, а вытекает из самого понятия Церкви. Оно божественное установление, как и сама Церковь. Особое служение (клир) — те жизненные функции, те проявления жизни, без которых Церковь не могла бы выразить себя на земле, как живой и живущий организм. Некоторые из этих видов служения, как епископское, восходят через апостолов ко Христу, а другие, хотя и возникли в истории, как истинно-церковные служения, также не установлены церковной властью, а Богом, так как в Церкви действует не воля человеческая, а воля Божия. «И иных Бог поставил в церкви...» Сам Бог поставляет на служение в Церкви через сообщение даров Святого Духа. Истинное служение только, то, которое имеет соответствующую харизму. Если этой харизмы нет, то нет и служения. Это применимо ко всем служениям, а тем более к особым. Воля Церкви есть воля Божия, и то, что не соответствует воле Божьей не может и не должно существовать в Церкви. В раннюю эпоху христианства — в т. наз. харизматическую (хотя собственно все эпохи харизматические) — были истинные и ложные пророки, т. е. те, кто имел харизму пророческого служения и кто: этой харизмы не имел. Пророческое служение прекратилось совсем, когда прекратилась пророческая харизма, хотя по инерции оно некоторое время продолжало существовать, но уже не как истинно-церковное. Тертуллиан прав, что все лаики священники — nonne et laïci sacerdotes sumus? — но не прав, когда лайкам усваивает те служения — «будь себе самому и приносящим, и помазующим, и священником» — на которые они не получили благодатных даров. Такого рода смешение служений могла бы установить только власть Церкви, действующая вопреки воле Божьей, ибо воля Божия не в смешении служений, а в их различении. Если бы даже различие клира и лаиков действительно установила бы церковная власть, то и в этом случае Тертуллиан был бы неправ, т. к. такого рода установление, как основанное на различении служений, соответствовало бы воле Божьей и было, бы выражением этой воли.

7. Каждый член Церкви занимает в Теле Церкви ему одному свойственное положение и место. Это означает, что в Церкви, как

13

организме, существует определенный, вытекающий из самой ее природы строй и порядок — τάξις. В свою очередь строй и порядок включает в себя принцип иерархичности, без которого невозможно существование этого строя. С местом и положением связано определенное служение, а это означает, что от дела служения, к которому верные призываются, зависит иерархическое положение членов Церкви. Церковь есть иерархический организм, и ее иерархичность выражается в иерархичности служений. К делу служения призваны все, а потому иерархичность Церкви обхватывает всех ее членов. «И иных Бог поставил во - первых..., во - вторых ..., в-третьих ...» Иерархическая лестница начинается с лаиков в узком смысле, и заканчивается через епископа во Христе, который есть Глава Тела. «Все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего Главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. I, 22-23). Каждый член Церкви, входя в состав Тела, возглавляется Христом. Вместе с тем все члены Церкви иерархически соподчинены друг другу. Отсюда следует, что к церковной иерархии в широком смысле принадлежат все члены Церкви — это есть священно-иерархия, т. е. иерархия священников и царей, как членов Церкви. Иерархическая лестница служений заканчивается в клире служением иероначалия, носителем которого κατ’ ἐξοχην является епископ. Это иерархическое служение в собственном смысле есть выражение власти в Церкви. Однако, эта власть в Церкви не может конструироваться, как обычная власть в человеческом обществе. Последняя основывается на формально-правовом начале, которое как раз отсутствует в Церкви. Дело служения лиц, принадлежащих к церковной иерархии, покоится на непосредственном призвании Божьем и на излиянии особых даров. В конечном счете оно исключает не только формально-правовой момент, но вообще всякий человеческий момент. Хотя священноначалие и не имеет характера правовой власти, тем не менее оно остается выражением власти в Церкви: кроме власти, основанной на праве, есть власть, основанная и вытекающая из любви. «Пресвитеров ваших умоляю я, сопресвитер и свидетель страданий Христовых..., пасите Божье стадо..., не господствуя над клиром (κατακυριεύουτες — повелевая), но подавая пример стаду» ((I Пет. 5, 1-3) — τύποι γκόμενοι τοῦ ποιμνιου т. e. становясь образом, изображением для стада, образом и изображением полноты любви. Любовь есть единственный принцип жизни в Церкви. «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божьими — любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев... Если мы любим друг друга, то и Бог в нас пребывает и любовь Его совершенна есть в нас. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем» (I Иоан. 3, 1, 16; 4, 12, 16). Церковь есть собрание народа Божьего с Богом и в Его присутствии, поэтому и власть в Церкви может быть только властью любви, так как Бог есть любовь. Правовая власть не знает любви, не знает, не хочет знать и не может ее знать. Она вне любви, а потому не может

14

быть и в Церкви, так как Церковь пребывает в любви. Иерархическое служение есть высшее в иерархической лестнице, потому оно должно быть наиболее полным выражением любви, которая есть высший дар. «Ревнуйте о дарах бо́льших, а я покажу вам путь еще превосходнейший. Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не (имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий. Если я имею пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что я могу горы переставлять, а не имею любви, то я ничто... Любовь никогда не перестаете, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (I Кор. 12, 33; 13, 1-2). Иерархическое служение без любви перестает быть властью в Церкви или становится правовой властью, которая уже вне Церкви. Харизма служения священноначалия, по самой природе этого служения, необходимо включает харизму любви, которая является общей для всех членов Церкви. В высшей иерархической точке служения через харизму любви сходятся воедино все служения всех ее членов. Иерархическая лестница служений заканчивается тем служением любви, от которого она начинается. Поэтому церковная иерархия, как и клир, к которому она принадлежит, не вызывает разделения в Церкви: она не создает низших и высших, подчиненных и властвующих, господ и рабов, но всех объединяет в Боге, так как «Бог есть Любовь». Как власть любви, иерархическое служение есть жертвенная отдача себя другим, образом которой был ап. Павел, в своем служении Церкви: «во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах... Кто изнемогает, с кем бы я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не (воспламенялся... Для немощных был немощным... Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (II Кор. 6, 4; 11, 29; 1 Кор. 9, 22).

8. Церковно-иерархическое служение именуемся священством: епископ есть архиерей, пресвитер — иерей. Это есть сацердотальное служение по римско-католической терминологии. Здесь как будто та точка, в которой священноначалие вступает в противоречие с учением о всеобщем священстве. «И соделал нас царями и священниками Богу и Отцу Своему», соделал всех нас, а не некоторых только членов Церкви, составляющих священство в Церкви. Если все священники, то могут ли только некоторые лица называться священниками? И, наоборот, если только некоторые лица священники, то могут ли все называться священниками? Вот тот последний вопрос, который здесь надо разрешить.

В «Учении 12-ти апостолов» о пророке говорится, что он исполняет первосвященническое служение. Возникает вопрос: почему пророк является первосвященником, а не священником, и кто в таком случае были священниками? К какой бы эпохе мы бы ни относили «Учение» — к концу І-го в. или ко 2-ой половине ІІ-го в. — священниками, по отношению к которым пророк был первосвященником, не могли быть епископы, так как епископы уже в эту эпоху возглавляли

15

местные церкви. Само «Учение» свидетельствует об этом, говоря, что в отсутствии пророка епископ стоит на его месте. Еще менее этими священниками могли быть пресвитеры, так как в ту эпоху они не выполняли священнического служения. Единственный ответ, который остается нам, заключается в том, что священниками были все члены Церкви, по отношению к которым пророк или епископ выполняли первосвященническое служение. Этот ответ тем более вероятен, что он находится в полном соответствии со словом Божьим о всеобщем священстве. По представлению «Учения» церковное собрание есть собрание священников, среди которых пророк, если он имеется, предстоятельствует, как первосвященник. По более общему церковному представлению церковное собрание есть собрание народа Божия, ставшего царственным священством с епископом, как его предстоятелем. Среди священников он предстоятель, без него ничего не может совершаться в церкви. С другой стороны, его предстоятельство может быть истинным служением только в том случае, если имеются те, кому он предстоятельствует, т. е. царственное священство. Вся церковная жизнь протекает в церковном собрании, и все, что в нем совершалось, происходило с участием всего церковного тела. Епископ был неотделим от церковного тела и все члены церкви были его сослужителями, которым он предстоятельствовал, также как и церковное собрание было неотделимо от епископа. Такова тема почти всех посланий Игнатия Богоносца. Положение епископа в церковном теле, по Игнатию, определяется образом Тайной Вечери. Как Христос возглавлял Тайную Вечерю, так и епископ в силу особой харизмы, которую только он имеет, возглавляет церковное собрание. Если весь народ Божий есть царственное священство, то епископ с пресвитерами, как принадлежащие к этому народу, священники. Епископ предстоятельствует в среде священников, как священник κατ’ ἐξοχήν, и он первосвященник потому, что все те, кому он предстоятельствует в церковном собрании — священники. Всеобщее священство включает, таким образом, в себе священство епископа, а затем и пресвитеров, выделяя их особым образом в силу особой харизмы из общей среды, как предстоятелей сослужащего им народа..

Служение епископа и пресвитеров могло сравниваться с ветхозаветным служением первосвященников и священников только лишь в порядке некоторого уподобления христианской иерархии ветхозаветной. Уже у Климента Римского мы встречаемся с этого рода уподоблением. Говоря о ветхозаветных первосвященниках, священниках и левитах, он проводил некоторую параллель между ними и новозаветной иерархией. Он, однако, еще не прилагал ветхозаветных наименований к епископам и пресвитерам. В дальнейшем параллель, которая была установлена между двумя иерархиями, привела к тому, что ветхозаветная терминология, не устранив новозаветной, стала применяться к новозаветной церковной иерархии. Сама по себе эта терминология не нарушила ни церковного учения о всеобщем священстве, ни церковного

16

учения о иерархии. Наименование епископов и пресвитеров священниками могло и должно означать, что их служение в среде общего священства всего народа является по преимуществу священническим. Усвоение наименования священства епископам и пресвитерам аналогично тому, как и лица, имеющие особое служение, именуются клириками, а неимеющие его — ланками, хотя и те и другие одновременно и клирики и лаики, как члены народа Божьего. При таком понимании наименование епископа архиереем, а пресвитеров иереями не находится в противоречии с учением о всеобщем священстве. Оно появляется лишь тогда, когда происходит затемнение церковного сознания. Школьное богословие с его учением об обособленных группах клира и мирян возрождает древнюю ветхозаветную скинию, замененную в Новом Завете нерукотворенной Скинией. Под его влиянием всеобщее священство народа Божьего стало мертвой истиной и доктриной. Вопреки школе церковная жизнь в догмате, в традиции и в своем литургическом богословии сохранила истинное учение о Церкви и о народе Божьем. Ежедневно в богослужении Церковь исповедует царственное священство всех своих членов, свое онтологическое единство и различие дела служения — многообразие благодатных даров, которое сам Бог, «разделяет каждому особо, как Ему угодно». В Церкви мы приняли «благодать на благодать», и людям надо только благодатно себя не обеднять, так как «Иисус Христос вчера, и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 18).

С. Рафаель.

Прот. Ник. Афанасьев.

17