Кирилл (Гундяев), патр. Код самоуничтожения

В чем опасность «нового» стандарта жизни, в основе которого лежит либеральная идея, который сегодня предлагается всему миру и связывается с западными культурными ценностями?

Либеральная идея ставит в центр бытия человеческую личность и говорит, что наивысшей ценностью является свобода индивидуума. На первый взгляд, то же самое говорит и христианство: свобода является величайшей ценностью, к свободе призваны вы, братия (Гал. 5,13). Однако в понимании свободы мы видим колоссальную разницу. Либерализм ставит в основание и центр бытия свободу падшего человека с его грехом, с его страстями, с его свободой и правом жить соответственно своим страстям. А апостол Павел призывает нас к свободе от греха, утверждая, что свобода человека от греха является высочайшей ценностью человеческого бытия (см.: Рим. 6, 18—23). Тут современный человек может сразу сделать кислое выражение лица: «О чем это они опять?» О том самом, что не внешние факторы закабаляют человека — мы сами своими инстинктами, своей похотью делаем себя рабами той или иной модели поведения, и Господь призывает нас освободиться от этой внутренней тирании.

Либеральный же подход требует только одного: не нарушайте закон, не наступайте на пятки

21

друг другу, а что у вас внутри, какую нравственную истину вы исповедуете или отрицаете — ваше личное дело. Это глубочайшее заблуждение, которое исподволь проникло в человеческую цивилизацию со времен эпохи Просвещения. Тогда тема свободы казалась очень притягательной, но сегодня мы видим, к чему пришел род человеческий, к чему приходит человеческая цивилизация: она сама в себя заложила некий код самоуничтожения, — потому что нет объективного критерия добра и зла, нет объективного понимания истины. На деле такой взгляд не может принести ничего, кроме несчастья, — и отдельным людям, и обществу в целом.

Процитирую слова замечательного английского писателя Клайва Льюиса: «Первое, что необходимо для того, чтобы оценить любое создание — от штопора до собора, — это понимание того, зачем оно было создано и в чем его предназначение. Это верно и в отношении человека. Мы сломаем любой инструмент, любую машину, если попробуем использовать ее не для того, для чего она была замыслена. И мы точно так же разрушим человеческую жизнь, если откажемся следовать подлинному замыслу о ней».

Создатели либеральной идеи говорили так: «Есть только одно условие, которое может ограничить свободу человека, — свобода другого человека». Это фундамент либерализма. «Не должно быть ничего, что сковывает меня в проявлении моей самости, в проявлении моего собственного “я”, пусть греховного — это никого не касается (до тех пор, пока я не совершаю общественных

22

преступлений и злодеяний). Во внутренней жизни я свободен, и все, что ограничивает меня, есть условность или пережиток прошлого. Больше никаких заповедей, абсолютная свобода!» Но что получается на самом деле? Провозгласив свободу человека жить по законам страстей и пороков, по стихиям мира сего, либерализм одновременно дает возможность людям не только творить беззакония (личное беззаконие, в конце концов, — это личное дело, личный грех), но и включать эти беззакония в систему общественных ценностей.

Мы сегодня удивляемся: что за страшное падение нравов! Посмотрите, люди имеют две-три семьи и считают это нормальным; имеют двухтрех «партнеров» (как теперь говорят) и считают это нормальным; с легкостью избирают «нетрадиционную» сексуальную ориентацию и считают это нормальным, более того, пропагандируют все это. Для нас, православных, это странно, потому что мы живем по Преданию, и с точки зрения Предания, нормы Предания — это ересь, это преступление. А с точки зрения либеральной идеи? «Человек свободен! Почему вы его сковываете?»

Такая жизнь по законам страстей, жизнь на основе инстинкта становится доминирующей темой современного искусства, литературы, СМИ, кинематографа, телевидения, рекламы. Искусство, которое призвано культивировать человеческую личность, обогащать ее, поднимать ее к небу, становится гирей, которая не дает человеку взлететь. Конечно, я имею в виду не все искусство, но то, которое в последние годы заявляет о своей особой роли и о своем праве нести людям искушение

23

и грех, сбивая их с толку. И когда нам говорят, что это — свобода, то мы спрашиваем: свобода от чего? Во имя чего? Разве может быть «свобода» падшего человека поставлена выше святости?! Если мы ставим такую «свободу» падшего человека выше свободы от греха и выше святости, то мы так искажаем систему ценностей человеческой цивилизации, что, если цивилизация пойдет по этому пути, у нее не будет шансов выжить.

Новейший философский словарь определяет мораль (нравственность) как совокупность принятых в том или ином социальном организме норм поведения, общения и взаимоотношений. В целом определение приводится достаточно большое, но сводится к тому, что «нравственная регуляция осуществляется посредством ориентации людей на гуманные, добрые, честные, благородные, справедливые отношения, то есть через то, что принято называть моральными ценностями».

Замечу, что на первое место в этом определении поставлено именно слово «гуманные», то есть обращенные на человека. И здесь происходит некая подмена понятий: данная Богом человеку свобода делать нравственный выбор между добром и злом воспринимается уже не как средство свободного обретения любви к Тому, Кто даровал эту свободу, а сама свобода из средства становится целью и возводится в абсолют, становится самостоятельной ценностью высшего порядка, ради которой можно приносить в жертву другие ценности, в том числе ценности духовной культуры, нравственные нормы, веками формировавшиеся национальные и культурные традиции.

24

Достоевский сказал: «Если Бога нет, то все дозволено». Ныне повсеместное утверждение современного либерального стандарта позволяет предложить несколько иное прочтение этой обжигающей сознание фразы: «Даже если Бог и есть, то все равно человеку все дозволено». Ибо с точки зрения того стандарта жизни, с которым мы полемизируем, не существует никакой регулирующей нормы, которая ограничивала бы всевластие человеческой самости.

Либеральная идея несет в себе раскрепощение греховного человека, раскрепощение греховной потенции человеческой личности — ив этом смысле либеральная идея является антихристианской, она является сатанинской идеей... Молчать об этом нельзя, потому что сегодня мы все подходим к самой опасной черте, за которой уже — пропасть.

Подлинная свобода человека — это освобождение от инстинктивного, тяготеющего над человеком греховного начала, это способность подчинить свою волю единственной свободной, абсолютной и праведной воле — воле Бога. Для того человеку дана свобода, чтобы он свободно соединился с Богом, соподчинил Богу самого себя и, таким образом, уподобился Богу и стал святым человеком. Ради этого дан дар свободы. Ведь Господь нас всех мог «запрограммировать» на эту благодать, на это счастье, на это уподобление Ему. Но Он этого не сделал, потому что Он Сам свободен и дар свободы Он передал роду человеческому. Такая свобода есть Богом данная свобода.

Если мы делаем выбор в пользу добра, тогда свобода реализуется в соответствии с Божиим

25

замыслом. Тогда и созидается личность, тогда и созидаются добрые общественные отношения, тогда Бог присутствует в истории. К сожалению, эта евангельская концепция свободы сегодня оспаривается либеральным философским подходом. Тем не менее я думаю, что абсолютное большинство людей, живущих сегодня на нашей планете, сохраняют способность отличать добро от зла.

Но есть еще одна проблема, которая осложняет очень многое. Либерализм — это не только философская идея, касающаяся личной свободы человека. Фундаментальная идея либерализма в отношении личности имеет свое продолжение, свою реализацию, свое осуществление в области экономики, политики, в общественной жизни. Отсюда проистекают гражданские свободы, идеи демократических институтов, свободного рынка, конкуренции, свободы средств массовой информации и так далее. И очень многие люди, когда мы выступаем против либеральной идеи, говорят: «А вы что, против всего этого? Вы против гражданских свобод? Ох, какой кошмар: вы против демократии! Вы что же хотите, диктатуру?»

Сами по себе светские либеральные идеи могут критиковаться с точки зрения иных политических школ, иных экономических воззрений. И это нормально. Либеральная идея в области политики, экономики, в общественной жизни может существовать наравне с другими, иными точками зрения. Но либеральные институты в экономике, политике, общественной жизни дееспособны и морально оправданы только в том случае, если не практикуется идея философского либерализма

26

в отношении человеческой личности. Однако если мы при помощи либеральной идеи раскрепощаем человеческие страсти, если мы «выпускаем джина из бутылки» (и происходит «взрыв» человеческой похоти), если ради распространения этого «взрыва» используем специально приспособленные для этого общественные институты в области экономики, политики, средств массовой информации, социальной жизни, то мы превращаем все общество в заложников человеческого греха, а общественную жизнь — в страшную сцену буйства человеческой страсти.

Поэтому мы настаиваем на том, что любые либеральные системы, либеральные ценности в политике, экономике, в социальной жизни должны предполагать отказ от либеральной идеи в плане человеческой личности.

27