Служба Досифея, как тайного политического агента русского правительства, не ограничивалась только тем, что он сообщал разные сведения нашим турецким послам, давал им различные советы и наставления, служил посредником в их сношениях с нашим правительством. Досифей, кроме того, посылал в Москву особые грамоты государю, канцлерам Головину и Головкину, в которых он или просто только сообщал разные политические вести, или же, сообщая вести, вместе с тем и обсуждал их, высказывал по поводу их свои соображения, давал советы и указания нашему правительству, как ему следует поступать в тех или других случаях.

В марте 1691 года Досифей писал царям в Москву: «я из Адрианополя тому 18 лет письмецо писал присноблаженные памяти к отцу вашему, государю царю кир Алексею Михаиловичу, и советовал: покиньте поляков, но смирите прежде турков, потому что конечно хотят притти к Днепру, однако ж он не послушал и не верил, а потом все так учинилось, как мы писали, и, чаю, что ныне письмецо наше есть и вы его прочтите». Из этих слов Досифея видно, что он уже в 1672 году пытался было давать политические советы русскому правительству, но его услуги не были приняты тогда во внимание царем Алексеем Михаиловичем. Более близкие отношения с До-

— 240 —

сифеем, как тайным политическим агентом, в первый раз были завязаны послом Возницыным, который вполне понял и оценил важность услуг Досифея, почему он и рекомендовал его, как вполне преданного интересам России человека, вниманию московского Посольского приказа. Сам Досифей, посылая с Возницыным разрешительную грамоту Никону, между прочим писал: «когда кто договаривается с турками, потребно во-первых чисто совершить с великим рассмотрением и тогда послать посла. Так и немцы, договариваясь о мире, сперва поставили все свои запросы целы и бесскудости, и согласились, чтобы с обеих сторон придти послам, и какой чести быть им, и где сойтись, и ехать одному в одну сторону, а другому в другую, и так по согласию сотворено совершенство». Затем Досифей пишет еще: «просим ваше державство, да не впадут грамоты сии в чужия руки, но да будут во святых ваших руках и да не услышатся вне, как писал апостол к солунянам, ибо тайна беззакония деется, и может случиться какой-нибудь предатель из христиан, и не принесет нам сие никакого добра. Сему учит нас святое писание: Божия дела проповедывать праведно есть, царей же тайны сокрыват нужно». Так писал Досифей государю, а на словах приказывал Возницыну, «чтобы он, по прибытии в Москву, великому государю донес: есть-ли прилучитца о каких делех великому государю писать (к Досифею), и великий бы государь указал к нему писать без имяни ево, и грамоты складывать малы и печатать какою малою печатью, чтоб того нихто не знал, а он де потому ж чинить станет и о всяких делех, о которых потребно, писать учнет. И дьяк Прокофей Возницын говорил ему: что он о всем о том известно учинит, а он бы, святейший патриарх, по благочестию своему, великому государю послужил и о делех, которые потребны и належат ведать великому государю, его царскому величеству, писал, а радение его у великого государя забвенно не будет» ¹). Итак сам

¹) Турецкие статейные списки № 21, л. 202.

— 241 —

Досифей предлагал писать в Москву о всех тех делах, какие нужно было знать русскому правительству т. е. сам вызывался присылать в Москву различные политические вести из Турции. Но правительство Софьи не воспользовалось самим Досифеем заявленною готовностью служить политическим интересам России, так что только с окончательным переходом власти в руки Петра начинаются со стороны Досифея правильные постоянные присылки в Москву разных политических вестей, причем эти присылки с течением времени становятся все более частыми и важными по своему значению в виду того, что сам царь, высоко ценивший услуги Досифея, не раз в своих письмах к нему просил его писать обо всем в Москву как можно чаще, а вслед за царем об этом же просили Досифея канцлеры Головин и его преемник Головкин.

18 марта 1691 года Досифей писал государям, чтобы они похлопотали пред турецким правительством о возвращении грекам отнятых у них французами св. мест в Иерусалиме, причем патриарх советует не заключать мир с турками, если они не возвратят св. мест грекам. Но настаивая на возвращении св. мест грекам и требуя, чтобы из-за этого цари начали даже войну с турками, Досифей однако настаивает и на том, чтобы цари хлопотали не только об освобождении Иерусалима, но и о возвращении себе Украины. «Я в грамоте пишу к вашему святейшему патриарху о поляках, пишет Досифей государям, а вы разумейте про здешних, потому что когда хощете поляков одолеть, тогда одолеете, а здешних не скоро можете одолеть. только ныне время зело способное. Возьмите прежде Украйну и говорите про Вольскую и мултянскую землю, что вам надобно и доведетца взять и Иерусалим, и тогда учините мир; нам лучше жить с турками, нежели с французами. Однакожде и вам неполезный мир, буде турки станут жить за Дунаем, или в Подолье, или в Украйне, или и Иерусалим оставите, — худой тот мир, потому что никоторому государству они так не враждуют как вам. Я из Адрианополя тому 18 лет письмецо писал присноблаженные памяти к отцу вашему, государю царю кир

— 242

Алексею Михаиловичу, и советовал: покиньте поляков, а смирите прежде турков, потому что конечно хотят притти к Днепру, однакож он не послушал и не верил, а потом все-так учинилось, как мы писали и, чаю, что и ныне письмецо наше есть и вы его прочтите. И ныне советую, что буде хотите мириться, миритесь, но так, чтоб и Украйна была освобождена и Иерусалим был отдан,— подлинно и турки отступили бы за Дунай; а буде не так, лучше бы мир покинули и Иерусалим покинули-ж. И лучше воюйте с соседями вашими вкупе и отгоняйте и смиряйте нечестивых, а что поляков когда вы хощете смирить, тогда и смирите. Визирь нынешний явился достойным человеком от того лишь, что взял Ниссу и Белград, а причиною были вы, потому что татаре были с ним вместе, а еслибы татаре были задержаны, ничего бы не могли они сделать. Однако никакого благодарения вам за то неизъявляют, потому что думают, что доброта ваша от неблагоразумия, и ныне, вместе с ханом, радеют вас обмануть, покамест будет возможно немцев победить, а потом и за мужей вас не будет почитать, потому что весьма глубок и лукав он. Притом, нынешний ли или иной визирь будет, если победят немцев, то после сего великую награду иметь будут, и станут вас воевать с великим гневом многих ради причин. Сего ради опять пишу вам, что если не будут освобождены Украйна и Иерусалим, и если из Подолья не будут выгнаны турки, не делайте мира с ними, но стойте крепко, как вас Бог наставит, а когда Украйна избавлена будет, то и они посмирятся и тогда Иерусалим взят будет. Если же станете мир заключать и будете вначале предлагать о Иерусалиме, а они вам не отдадут, вы мира не заключайте, турки за то убьют визиря,поелику он напрасную войну причинил. Случай имеете дабы поганцы смирились, и не пропустите его, мы вам советуем, а Бог наставит державу вашу к лучшему. Притом говорим и то, что если турки захотят отдать вам и весь Иерусалим, а Украйны не уступят и из Подолья не выйдут, не делайте мира, потому что если они засядут в Подолье, то, как сыщут удобное время, не

— 243

будут молчать, по своему обыкновению. Только пособляйте полякам и иным покамест здешние погибнут, которые суть великое зло и последнее, а потом удобно и иные погибнут наипаче татары, которые побивают христиан. А буде татары погибнут, то и турки с ними и вся власть погибнет, и дойдет ваша власть до Дуная; а если целы будут татары, то они вас обманут, ибо впредь такого времени не сыщете, как ныне... Ныне вам пишем, не только о Иерусалиме радейте, но и о других местах, о коих упоминали выше, потому что когда между государей необходима война, то мир тогда заключать грех. Досаждая вам, отдали Иерусалим французам и вас ни во что ставят. Смотрите, как смеются вам: ко всем государям послали грамоты, что учинился новый султан, а к вам не пишут ничего; раззорили Украйну и заключили с вами мир, а ни в чем постоянства не показали, они думают как умножиться в Подолии, поднять на вас поляков и татар и воевать вас день и ночь. Татары — горсть людей, а похваляются, что берут с вас дань: посему как татары подданные туркам, также и вы подданные им. Много раз вы хвалились, что хотим сделать то и другое, и всегда только являлись слова, а дела не явилось ничего. Ныне время, когда все государи христианские восстали; обманывают поляков и льстят им, и поляки советуют вам, а когда утвердится их дело, то намерение их: никогда с вами мира не иметь, но всегда войну. Сих ради причин и что за тем последует, бдите, труждайтесь, радейте, имея в виду будущие такие причины; вы же молчите и не делаете угодного ни Богу, ни человеку. А если станете действовать, то и мир царству вашему доставите, и во всем мире славу и честь получите, а народу православному великую помощь окажете и наконец: в царствии небесном будете равноапостольнии» ¹).—Так энергично приглашал Досифей царей вести борьбу с турками, или же если и заключить с ними мир, то мир почетный, вполне достойный России и выгодный как для нее, так и для всего православия; он

¹) Греческие дела 7200 г. № 1.

— 244 —

хотел, чтобы Турция смирилась пред православною русскою державою, испытав на себе ее силу и мощь; но этого можно достигнуть только при самом энергичном и решительном образе действий русского правительства, при желании его во чтобы то ни стало настоять на своем, не отступая в этих видах даже пред войною.

В октябре 1692 года в Москву прибыл посланный Досифея, его племянник архимандрит Хрисанф. От имени Досифея Хрисанф заявил в Москве следующее: «просит Константин, мултянский господарь, чтобы святое величество промысл учинить изволили над городами турецкими, на Днепре стоящими, и их взать, дабы и Белгородскую орду раззорить; тогда те два государства (Молдавия и Валахия) поддадутся царскому величеству без всякого замедления, и в этой надежде будет выжидать время господарь мултянский, который платит две дани: одну туркам явно, другую немцам тайно, чтобы не раззорили его государство. Посему за два года пред тем, будучи принуждаем немцами к подданству их, бежал из своей столицы и немцы пришли в его государство, а он, призвав татар, немцев выбил вон и потом, чрез тайные места мултянския, провел татар и турок в седмиградскую землю, где одержали они ту победу, которою турки опять ожили. Дело сие двух ради причин учинил господарь: первое, чтобы папежское дело не распространялось; другая же та, что ежедневно надеется, да будет господарство его во владении православных, а не у еретиков. Если же захотел бы с немцами согласиться, то уже по сие время немцы завладели бы всеми теми странами даже до Дуная. При сем и то приказал господарь: если войско пойдет на Белгородскую орду, то более 60 тысяч казаков не надобно, и в один месяц могут всю орду раззорить, когда же та орда раззорится и городки, что на Днепре, взяты будут, тотчас и он восстанет против поганых и с ним множество христиан совокупится; для сего дал господарь ичертеж Белгородской орды, который я объявил в Посольском приказе. При сем мне приказывали святейший патриарх и господарь, дабы я и то объявил, что турки и все

— 245 —

короли папежские и сам цесарь суть великие враги царскому величеству: турки, ибо ведают, что сие православное царство весьма пространно, и есть у них пророчества, что от сего царства будет взят Царьград, и имеют они здесь множество подданных магометанской веры, и так, если могут в чем вредить Москве, то великая им мзда от Бога. Паписты враждуют как еретики и к тому завистливые, а поляки хотя притворяются, что друзья будто они московскому государству, однако радеют, как бы учинить мир с турками, и между иными статьями одна им необходима, в чем они единомысленны и с цесарем: дабы когда Москва начнет воевать поляков, или поляки Москву, тогда бы полякам дать от себя помощь и туркам и татарам. Сего ради подобает царскому величеству радеть о том, чтоб татар смирить в нынешнее время, или промышлять так, что буде цесарь и поляки учинят мир с турками, то бы царскому величеству предупредить этот мир, дабы не посмеялись еретики, но сами осмеяны были, о чем просит и государь мултянский совершенного ответа чрез меня, чтобы и он знал как себя управить и как дерзать, или явно склониться к одной стороне и вручить себя на волю Божию». Но это предложение Досифея и мултянского воеводы Константина, чтобы государи начали войну против турок раззорением Белгородской орды, после чего воевода пристанет к русским и отдаст себя со всею своею страною под высокую руку царей, государи отвечали привезшему это предложение Хрисанфу: «мултянского воеводу Иоанна Константина за его раденье о делах, предложения и предостережения, великие государи жалуют и милостиво похваляют, служба его и то предложение у них в забвении не будет, и чтобы он, архимандрит, царскую сию милость воеводе объявил, когда к нему возвратится из Москвы, и чтобы впредь великих государей извещал о всех делах, какие в тамошних странах будут происходить» ¹).

В мае 1693 года Досифей писал находившемуся в Москве архимандриту Хрисанфу, чтобы он передал в

¹) Греч. дела 7201 г. № 4.

246 —

Посольский приказ следующие сообщаемые им вести: «посол аглицкий пришел в Андрианополь и просил о мире. Посла призывали к прежнему визирю, пред муфтия и весь синклит, и он просил у турок, со стороны цесаря, седмиградского господарства и мултянского, а со стороны венециан Афины, Фивы, Негропонт и всю их окресность, а со стороны поляков волошской земли и белгородской орды, и оттого турки нивочто его поставили и ответа ему недали». Извещал за тем, что в последних числах мая идет со всею своею силою к Белгороду новый визирь, потому что прежнего визиря переменили. От 9 августа тогоже года Досифей, вместе с своею грамотою государям, прислал и копию с мирных предложений английского посла туркам, причем английский посол являлся посредником между турками и воевавшимими с ними союзниками. В пользу австрийцем мирные статьи между прочим выговаривали, чтобы седмиградская земля осталась за цесарем и чтобы св. Гроб никогда не был возвращен грекам. Для поляков выговаривали возвращения Каменца Подольского, уступки им Белгородской орды, молдавского и волошского господарств. Для венециан — Морей и некоторых мест на далматинском побережьи. Для Москвы же послы только обещались, что чрез год, при посредстве немцев и поляков, они будут содействовать заключению мира между Москвой и Турцией, и что бы при этом турки отдали москвичам Азов и еще две крепости при его рубеже. Приведя эти мирные статьи Досифей по поводу их рассуждает: «Зри нечестивых папистов прошение, которые не имеют иного намерения, токмо погибель православных: во-первых, представляют будто имеют попечение о Москве, но сие, думаем, ради своей нужды, а не любви. Во-вторых, обрекают греков на вечное порабощение и погибель. В-третьих, соседям своим, папистам же, при турках живущим, радеют всею силою, а для православных ничего. В-четвертых, поминают об отдаче Азова Москве и двух крепостей т. е. нечто малое, что не только Москва, но и ее подвластные вскоре взять могут, а не предлагают, чтобы Украйна была за Москвой. В-пятых, как

—247

положат немцы рубежем Дунай и возобладают сербскою, венгерскою и седмиградскою землями, а поляки возмут Украйну, Подолию, волотскую и мултянскую земли, также и Белгородскую орду, тогда они будут первые враги Москве и всегда война будет с ними. А когда болгары, сербы, волохи, мултяне и седмиградчане будут под ними, тогда станут всех принуждать в унию, также как и благочестивых, которые теперь под ними обретаются, и не только весьма умалится благочестие и паписты будут весьма сильны, и нестолько будут неприятелями туркам, как православному царству врагами. В шестых, если ныне возмут Белград и, как слышим, что осадили Негропонт и буде возьмут его, тогда великую возымеют гордость и всякую войну будут подымать на православных. В седьмых, хотя и не возмут те города и мир заключат, однако св. Гроб достанется им, и если турки примут предложения их и стапут о том писать в своих договорах, то впредь никакими средствами невозможно будет сего исправить. В восьмых, немцы перешли Дунай ниже Белграда и раззорили Семендрию и Сарджик, сожгли предместья Белграда даже до Ниссы, а теперь, пока пишу, пришла весть, что венециане взяли Негропонт и под город Солунь пришли и надеются, что могут и немцы по Дунай придти и взять мултянскую землю, а поляки возьмут волошскую, а греческую венециане с немцами, и тогда православным будет великое утеснение, и один Бог ведает, будет ли возможно то дело исправить, ведают и те, которые по Боге владеют. А мы, сколько можем знать, так разумеем, что если войска ваши разорят татар, тогда волохи и мултяне, не имея страха от них, легко бы воспротивились немцам, также сербы и болгаре все бы за одно были с мултянами, а казаки, как была бы воля, легко бы выучили поляков, и не только бы отмстили им, что уже тысячу лет принуждают они православных в унию, но отмстили бы и за ту льстивую любовь, какую вам показывают, и надеемся, что будут смирены, потому что тому делу Бог, поможет и любящим Бога все способствует ко благому; да и то можем сказать, что турки отныне и впредь не могут помочь татарам» ¹).

¹) Ibid.

248 —

Таким образом Досифею казалось, что ослабевшая Турция уже не может более сопротивляться западным государям и ее области, населенные православными христианами, перейдут в руки иноверных западных государей, вследствие чего положение православных сделается еще хуже, чем оно было при турках, так как латиняне всех подчиненных им православных постараются обратить в унию, что они уже делали и ранее. Русские государи должны поэтому предупредить опасность, грозящую православным народам, желающим подчиниться только православному царю, о чем валахский воевода уже ранее заявлял в Москве чрез него—Досифея. Православный восток в силах сам справиться с своими врагами, но только под условием энергичного и решительного образа действий русского правительства. Пусть русские государи только разгромят татар, и тогда мултяне и волохи выгонят от себя немцев, тем более что к ним пристанут сербы и болгары, а с поляками вполне удобно расправятся и одни казаки. Вопрос идет, по мнению Досифея, о том, кому достанется православный восток: западным-ли иноверным государям или же православным русским царям, как того желают сами православные народы?

Надежды Досифея на русских, казалось, стали наконец исполняться. Царь начал войну с турками; взял и укрепил Азов, построил Таганрог, усиленно строил флот, который скоро должен был появиться на Черном море,— Крым теперь будет взят русскими, а из Азова рукой подать и до Константинополя, куда на помощь русским направятся все православные народы, которые обязательно восстанут при появлении русских; час освобождения православных народов, казалось, уже наступил, стоило сделать еще только несколько усилий и агарянское царство рухнет окончательно,—древнее наследие благочестивых греческих царей законно перейдет в руки благочестивых царей русских, не следует только полагаться на западных государей, которые все, в существе дела, заклятые враги православия и православной России.—Но этим надеждам Досифея не суждено было сбыться. До него дошли слухи,

— 249 —

что западные государства, так успешно воевавшие в последнее время с турками, хотят с ними помириться и, что особенно встревожило его, слухи говорят, что будто б» и русский царь хочет заключить с турками мир. В виду этого Досифей решился убедить русского царя во чтобы то ни стало продолжать войну с турками и в том случае, если бы все союзники его примирились с ними.

В грамоте от 20 июня 1698 года Досифей сообщает государю, что между турками с одной стороны, австрийцами, венецианами и поляками с другой, решено заключить мир, как полагают, на 18 лет, и таким образом война, грозившая окончательною гибелью неверным, с этой стороны должна прекратиться. Это дело естественное и с ним Досифей мирится. Но его особенно тревожат и печалят другие распространившиеся слухи: «говорят, что будто и ваша божественная держава содержится в том же договоре о мире», чему Досифей решительно не хочет верить. «Мы чаем, пишет он, что все сие басни и вымыслы, далекие от истины, ибо ведаем, что священная глава ваша исполнена разума, мудрости и любви,—и можно-ли, приуготовив толикия дела для избавления рода нашего, чтобы ты искал примириться, наипаче имея примеры: великого Моисея, а. после него Судей и Давида, которые много потрудились на. войне и, после них, еще славных благочестием великоименитых самодержцев греческих, которые не щадили оружия и денег и трудов многолетних, заботясь о тех православных, которые в Персии и в Африке и в Италии и в иных местах были обижаемы от нечестивых, тем паче, что ваша божественная держава более всех их непобедима. Мы же, о божественный самодержец, ниже верить будем, что ваша Христолюбивая душа примет такой мир, ибо он противен православию и от противников православия приходит. Посему ожидаем с Богом, что бы ты положил окончание тем делам и наипаче тому, которое начал, ибо оно свято и боголюбезно. Многие желали совершить сие, но не могли, поелику Бог сохранил сие для вашего Им утверждаемого царствия. Однако не теряем надежды и ожидаем чрез ваше сильное царство сна-

250 —

сения нашего. И паки молим благоутробнейшую душу вашу не отлагать дело ваше впредь, что бы не быть побежденными человеческими советами и не оставить дело Божие, но поборай о доме и граде Божии и, Богом венчанный, воспоминай Александров, Августов и православных избранных самодержцев, как, потрудившись немного, оставили они по себе великую славу, и апостольски ублажаются у Бога, которых и церковь восхваляя именует хранителями своими и отмстителями, дабы возбудить к подвигу и царей архиереев». Затем Досифей старается доказать, что русский царь и один, помимо всяких союзников, одними только -собственными силами вполне успешно может окончить войну -с турками, и даже окончательно уничтожить их. «Неопасайся поганцев, пишет Досифей государю, но воспоминай Моисеевскфе речение: како гонит един тысящу, а сто гонит тьмы. Да будет достоверна ваша святая душа, что имеешь поборником Господа нашего Иисуса Христа: аще Бог с нами, кто на ны? Не пекись о том, что паписты примиряются, а вспомни две вещи: что Бог соблюдал сие дело для вашего святого царствия, ибо хочет православным царем победить врага, да будет и царство православное, и не хочет, чтобы еретики им владели, что противно православию. Второе: все папежские государи вместе не могут того, что может одна ваша святая держава, тем паче, что они никогда не могут между собою согласиться, как это показал многократный опыт,—хотели и не могли, а если иногда и соглашались, то опять друг друга губили. Кажется, будто и ныне соглашаются, но и это по зависти, какую питают против вашего святого царства. Если бы не воевала Богом венчанная держава ваша, пошел бы хан со множеством татар на Польшу или с визирем на немцев, и конечно бы победили их и раззорили. Но божественная твоя высокость, хотя и умеренно, однакоже причиною была, что татары остались дома и паписты явились победителями, хотя во всех делах и показали себя неблагодарными, ибо король польский пришел было в волошскую землю, но нечестивый позорно побежал от немногих татар и чрез то явно стало, что если бы незадержаны были татары от

— 251 —

вашей державы, они разорили бы папистов. И так, ваша высокая рука сотворила людьми папистов, а они вместо благодарности что сделали? Поляки опять были в Яссах и сделались причиною, что сколько тысяч благочестивых волохов впали в полон, так что от пятидесяти ни один не остался в Польше православным: иных насилуют, а иных прельщают к папежству или, вернее сказать, безбожию. А добрые люди немцы сербов, которые к ним бежали, почитая их друзьями вашей святой державы, которые ныне живут около Будина и Коморина, многими кознями стараются прельстить к папежству, наипаче силою. И что горше сего, что привилегии дарует им добрый кесарь, но и тот, который их дает и те. которые около него, неоставили насильства против сербов, и они же хотят в седмиградской земле выгнать благочестивого архиерея, чтобы над всеми поставить епископа папежского. До такой степени неблагодарны и враждебны папежники вашему святому царствию! Но таковы же и прочие еретики, англичане и голандцы, ибо, как пишет св. Василий Великий: иудеи противятся еллиннам и оба истинному христианству, так и здесь: противится папежник лютеро-кальвинам и оба истинному христианству, ибо все они видели такую готовность и слышали из святых ваших уст, что хотите молебствовать в св. Софии и, позавидовав, радеют примириться с поганцами и наипаче в то время, когда поганцы в таком пребывают положении, что и кораблей не могли приготовить, ни выслать их по обычаю в Белое море, а схизматики-еретики, по зависти к вашему святому царствию, оставляют благополучное время победить врага своего и радеют с ним помириться. И ваше священное высочество уважают, просят и восхваляют только для того, чтоб помощью вашею победить неприятеля или избежать его нашествия; а буде увидят, что восстаете или распространяете пределы ваши, тогда позавидуют и будут наветовать, хотя и не явно, но тайно, по обычаю еретическому. Сего ради ваша пречестная душа, имея сведения о их любви к вам, неверь им, ниже преклоняй святые уши свои к советам их, но держись настоящего святого дела, а мы по обязан-

252 -

ности сие пишем, и уповаем на вашу божественную державу, что всеми средствами будешь держаться настоящего святого дела, и никакой человек не возможет никакими мерами удержать вас от святого предприятия. Пишем и молим, дабы поспешил на сие дело, которое во славу Отца и Сына и св. Духа, единого по естеству Бога». В конце грамоты, в видах еще более убедить царя продолжать войну с турками, Досифей делает еще такую приписку: «Христианнейший и божественнейший владыко! вспомни, что Вседержитель Бог не восхотел, что бы Гедеон победил мадеонитов со многими, но с небольшим числом для того, чтобы видно было, что это дело Божие. И так, если и помирятся еретики, довлеет вашей державе, чтобы победить неприятелей. Смотри как мы умалены: дань за данью непрестанно от нас требуют, и в скором времени не останется ни патриаршества, ни монастыря, ни христиан. Не оставь дела, на которое вызвал тебя Бог, а если, попущением Божиим, не получим избавления, то хотя во время мира порадей, чтобы нам были отданы назад св. места, как было прежде сего» ¹)

Так убеждал и молил Досифей-царя, не обращая внимания на надежных своих союзников, мирящихся с турками, продолжать войну с последними одному, имея помощником только одного Бога, который несомненно поможет царю, как ратующему за святое и богоугодное дело. Но царь решил, однако поступить иначе, нежели как желал и советовал Досифей. Вместе с своими союзниками он приступил к мирным переговорам с турками и в Константинополь для окончательного заключения мира, отправлен был посол Украинцев. Досифей примирился с таким исходом дела и, как мы видели, ревностно стал помогать во всем и служить Украинцеву во время его пребывания в Турции. А так как Досифей смотрел на заключенный мир между Россией и Турцией только как на временный перерыв борьбы между ними, которая при первом удобном случае, в недалеком будущем, возгорится

¹) Прилож. № 3.

— 253

снова, то он и постарался преподать царю некоторые советы и указания, в видах убедить царя воспользоваться наступившим мирным временем для лучшей подготовки к предстоящей борьбе с турками.

С послом Украинцевым Досифей прислал государю три грамоты, писанные им от 2 августа 1700 года. В первой из них Досифей дает совет царю крепче привязать к себе казаков и позаботиться о поддержании у казаков их старого воинственного духа. «Казаки, пишет Досифей, или сильные суть или не сильные, — нечто ныне время о том истязати, однакожде глаголем, яко язычные, или рещи, турки почитают их, что они крепкия: перво для того, что когда ходят на войну, ненадобны им многие запасы и богатые еды и разные пищи, но довольствуются малыми какими запасами и деньгами. Второе, яко того ради всегда суть готовы к войне. Третие, яко не боятся бедства и самой смерти, но готовы всегда бедствовати, и умирати, что составляет свойство истинных воинов. Сего ради поганые, имея такую мысль о казаках, и постоянно враждуя паче всех иных христианских государей против вашего святого и державного царствия, никакое иное дело так не желают, как радеют, насколько силы их есть, разлучити казаков от подданства вашего, о каковом деле и многажды радели, чтобы совершить его, что хорошо ведает и ваше святое и великое царствие. И понеже сие дело поганов нетокмо есть древнее, но и новое, а наипаче ныне, когда видят, что великое ваше царствие, от Бога устремленное, почитает, любит и жалует казаков, они от зависти тают и разрушаются, а в тоже время души их вымышляют и больше прежнего радеют, домогаясь крепко того дела, что бы могли отлучить казаков из под вашей власти. А мы добро и несумнительно познавая то дело, дерзаем, якоже рехом, аки изрядные ваши богомольцы, и доносим сие дело к Богом величаемой державе, дабы имел о том ведомость и пожаловал бы их — казаков паче прежнего, а наипаче чтобы указал и поставил бы так, дабы никто не мог говорите противно про казаков вашему, божественному величеству, а кто станет дерзати говорите про них против-

— 254

ное, дабы исчитан был аки враг явный и не сумнительный изменник Богом венчанной вашей державы. Внимай святый и Богом величаемый Августе и слыши историю, которую пишут Георгий Кедрин, Иоанн Зонара и исповедник снятый Феофан, которого празднует церковь Христова второго на десять числа марта месяца, о некотором деле, которое случилося при святом самодержце Константине Пагонате и сыне его Иустиане, и пишут сие похвалу Константина, а нарекание Иустиниана». Затем Досифей рассказывает, как греческий царь Константин Пагонат сумел привлечь к себе воинственных маронитов, живших на Ливанских горах, благодаря чему соседние владетели, питая страх пред маронитами, не только не нападали на охраняемые ими греческие области, по еще старались заискивать всячески у императора Константина. Но когда его неблагоразумный преемник переселил маронитов с Ливанских гор, тогда соседи стали нападать на греческую землю и принесли ей много зла. Рассказав эту историю Досифей просит государя приложить ее к казакам: «держи их под кровом своим, пишет он, понеже суть стена нерушимая и адаманская на турки и на татары и прочих зломысленных соседов. Султан Осман, когда пошел воевать Каменцы, хотя и сыскал там войско польское многочисленное, однакожде имел надежду, что совершит свою волю; но, когда видел, что пришли сорок тысящ казаков и совокупилися с польским войском с пещальми своими, тогда призвал бывшаго с ним мултянского воеводу Радула, и велел ему быть посредником и учинил мир с поляками, и отступил назад в турскую землю. Но и не давния казацкия дела достойны быть записанными т. е. те, как поляки ни во что ставили казаков и казаки восстали на них, и что случилося в Польше от тогдашнего времени даже доныне, — свидетели суть дела самые и едва не вчерашнее дело: казаки, гонимые от поляков, привели турок в Подолию и Украину, и хотя и казаки отчасти злострадали, но поляки зело горше их страдали, и впредь сколько будут страдать от казаков, Бог ведает». После этого Досифей еще рассказывает царю одну историю, подоб-

— 255 —

ную первой, и затем пишет: «не остави убо, о Божественный образ преславные божественные Троицы, божественнейший и поклоняемый великий царю, чтобы казаки была в .небрежении, так как они охраняют вход от туром и татар, но оберегай их царскою крепкою и милосердою рукою: службу, честь и славу божественного величества и посрамление неусыпаемых врагов православные веры. При сем и сие слышим, что когда казаки добиваются на войну,—платья, скота, денег или рабов похотят ив рук их начальствующий ими, то это не добро делается, так как, это делает казаков ленивыми, а иногда и изменниками. А царское дело есть: дабы учинился указ и заповедь писанная, в которой смертная казнь указана бы была подлинная тем, которые ослушники будут, и дабы всякие добычи их, все были бы их, как делают и турки относительно своих янычар и других воинов; а буде и возьмут что воеводы их, чтоб взяли только десятую долю, а небольше, как делают татары. А если самодержцы такой указ божественный постановят, чтобы завоеванною землею с ее городами и областями в не гости овладевали цари, а корысти и добыча вся чтоб разделены были воинским людям, вследствие чего воины всегда готовы будут воевати: и пресмело на враги устремляются, и ни во что ставят умирать за честь, славу и указ божественного величества. А посему, понеже учинился мир с здешними (т. е. турками), неподобает однако оставлять казаков в покоя быти и храпети, якоже пророк Иова в корабле, и сие убо для того: понеже якоже война ищет мир, так и миру следует война, а наипаче с здешними язычными, о них же Многие приклады суть, яко не стоят в своих договорах истинно; но наведуют и нечаемо войны подымают, понеже сие есть их закона главизна. И, например, поставляем: яко Салтан Селим, который взял Кипрос остров от Венецианов, желая нарушить мир с венецианами, дабы мог воевать и взять Кипр и не имея к сему причины, вопроси муфтия своего: не будет-ли грех, чтобы начать войну? А муфтий отвечал ему: что буде война та, которую хощет (султан) начинати для взятия Кипроса належит к

— 256 —

прибыли веры бусурманския, не будет греха, нарушить присягу и разорвать мир с венецианами, но даже будет иметь от сего честь и мзду, якоже творяй дело, которое належит к пользе веры бусурманской и царствия его. И слышав сие султан оный завоевал и взял Кипрос, и отсюда явно есть, яко поганцы до тех пор покоятся и хранят мир, пока не могут (воевать), а когда могут, вымышляют они причины и воздвигают брань и подымают войны внезапные и весьма нечаемые. Сего ради славные разумом и воинским управлением самодержцы всегда сыскивали причины и обучали воинов своих воинским делам, дабы были готовы во время войны. «В виду всего этого Досифей в заключение советует царю, так поставить казаков, «чтобы они знали вся потребная и полезная и к Богу и к святому и к Богом почтенному вашему царствию, а наипаче, дабы были такие, якоже мнят их быти турки и татары, понеже слышим о них (казаках), что Стали боязливые и ленивые от праздности и покоя и безделья, и не так как прежде сего любят бедства и воздержание, которое есть растление воинского состояния, почему и потребно от царского промысла, чтобы казаки опять получили прежнюю свою воинскую славу» ¹).

Во второй своей грамоте, Досифей дает царю совет, как можно сильнее укрепить взятый у турок Азов. «Турки, пишет Досифей, по завещанию лжепророка аще бы могли и весь мир единожды присвоили бы и всех христиан, не подчиняющихся им, во един и той же самый час побили бы. Немогуще же сие сотворити согласуются к миру, сильны же паки будучи, презирают клятвы и договоры, якоже ныне, за еже душе расседатися им, якоже речеся, умирилися со всеми воюющими с ними, однакоже падеются, аще сильны будут, паки со всеми воеватися. Сего ради те городы и Азов, который паче надежды державное и святое твое царствие притяжал и построил, да не оставь, еже украшати его и укрепляти не токмо стенами и каланчами и пушками, но и много паче жительством многих добрых

¹) Прилож. № 4.

— 257 —

людей и воинов изрядных. Глаголю же изрядных и дельных, а не ленивых, и да будет образец Феопомб, который в некотором городе показующего стену ему и вопрошающу, аще крепка есть и высока, рече: добра убо, аще несть женска, разумея воинов непригодность. И Помпей, диктатор греческий, глаголаше: не подобает боятися тучных солдат, но тощавых и бледных, наученых назнаменуя воинов. Сего ради Агисилай, цар македонский, с небольшими еллины ниспроверг многия тьмы перския в Малой Азии и продавая пойманных живых во Ефесе, повелел продавать их нагих. Персидским же телесам, белым и нежным ради тучнопитательства сущим, посмеевалися еллины, яко непотребным сущим и ничего нестоящим. Подобает убо вам обучати воины, понеже неточию подобает быти начальнику начальственну, но и подручных подобает обучати, еже бы трудолюбным быти и покорным. Аще убо сицевыми державное и святое твое царствие населиши Азов и сущие окрест его грады и крепости, стену адамантову построиши великому вашему царствию, и все соседи неприятели никогда дерзнут брань происходатайствовать, иди какое досаждение показати. Господь же Бог просветит вашу святую и Богом почтенную державу, да паки пошлет посла (в Турцию) разумного и искуство имущего в делех, яко да бывшие договоры любовные сохранятся непорушны, и ежели что иное завещеваете, ваша Богом венчанная держава, возможет подвизатися, исправитися и еже зде славу вашего святого и великого и богомудрого царствия сохранити же и возрастити» ¹).

В третьей грамоте к государю Досифей снова говорит об Азове, но уже не как о крепости, а как о торговом и промышленном центре, и с этой стороны предлагает царю совет, как лучше устроить Азов «Тишайшество ваше, пишет Досифей, взял Азове и прочие около его городы, кроме всякого чаяния: сего ради подобает, дабы и почтил его, чтоб учинилась пристань славная всех торговых промыслов, которые могут быть, буде изволишь

¹) Прилож. 5.

258-

yказать, чтоб некоторое время не брали пошлину; а если: и будут брить пошлину, чтоб была она малая, против Москвы в половину. От сего две вещи родятся нужные: первое, яко пойдут тамо (т. е. в Азов) многие торговые люди с разными товарами, а соседние народы прийдут дли купли и продажи, и будет прибыль царской казне и умножится народонаселение, и чрез сожитие с иностранцами: знакомства тамошних жителей умножится и честь града того. Второе, сколько греков идет чрез польскую землю, чаем, что тогда пойдут чрез Азов, а также и язычный люди—иноземцы, слыща умаление пошлины, прийдут и пойдут все чрез ту страну, и будет от этого прибыль государству. И хотя и покажется мала пошлина, однакоже зело прибыльная, и понеже люди учнут ходите туда и сюда во множестве, особенно когда устроится дорога, которая пойдет к богоспасаемому граду Москве, тогда будет великая пристань в Азове торговая, и едва не все протори служивых тех, которые живут в Азове, от той взберутся, понеже есть многие товары, которые здесь пригодятся, да и покупают их иноземцы-французы, каковы: кожи, поташ шерсть и иных множество. Третие, что и тамошние жители от тех томов разбогатеют, и так будет град славный и укрепится, и наконец учинится честь святому и великому вашему царению во всей вселенной». Затем Досифей указываем царю на то обстоятельство, что турки в настоящее время, сильно увеличили поголовную подать, платимую им всеми христианами, и берут ее даже с шестилетних детей, хотя закон их и велит брать подати начиная только с четырнадцатилетних. Так они поступают в тех видах: если кто, не имеет чем заплатать подать, пусть обсурманиться, «зане закон его, ложного их пророка, есть, дабы погодно платили или дань, или обосурманились, или смерть, и для той дани многие терпят и сидят многие годы и живут в темницах и умирают от тех нужд, а которые не могут,—обосурманиваются и избавляются». В виду этого Досифей пишет царю: «ныне, когда Бог святый дал вам Азов под власть вашу, молим вас, чтобы изволили указать, дабы которые греки

— 259 —

приходят в Азов, или в те городы и места, что около Азова, и хотят селиться там, дабы Они никакую дань неплатили, но жили бы вольные и свободные. Как услышат убогие греки, то многие из них от Черного коря и от иных стран станут приходить туда и жить так, и он них будет великая мзда и великая честь и слава святому вашему царствию. А при сем дабы учинили указ, что, когда сберутся многие греки, чтоб имели волю строить церковь греческую, дабы чли по-гречески, понеже аще и един есть Господь и едино крещение и едина вера, однокожде чтоб всякий (учение) веры слышал своим языком и сие есть причина спасения». После этого Досифей советует царю относиться к подданным своим мусульманам точно так же, как турки относятся к подданным своим христианам, т. е. советует обложить мусульман поголовною податью в тех размерах, какую платят христиане туркам, «и когда неимеет чем платити, тогда чтоб учинился христианин, и буде такой учинится худой христианин, однакожде сын его добрый христианин будет». Далее Досифей замечает: «слышим, что в той стране (т. е. России) христиане не ядят хлеб бусурманов, ниже живут в домах их,—и для чего не ести того хлеба, который благословляется знамением честнаго креста и бывает благословенный? Надобно вместе жить с ними, чтобы понудить их стать христианами». В заключение Досифей советует государю поставить в Азов Митрополита, а в соседние города подчиненных ему епископов ¹).

Так поучал патриарх Досифей государя Петра Алексеевича как ему следует поставить себя относительно казаков, какими средствами следует ему крепче привязать их к себе, с помощью каких средств надлежит ему поддерживать в казаках старый их воинский дух, столь страшный для татар и турок, как внимательно нужно ему заботится, чтобы войско его было хорошо обучено, обладало всеми лучшими боевыми качествами и постоянно

¹) Прилож. № 6.

— 260 —

готово было сразиться со всяким неприятелем, так как, не следует полагаться на заключенный мир с турками, которые разорвут его при первом удобном для них» случае, а все бывшие царские союзники ненадежны и скорее враги, чем друзья царя. Поучал он царя и тому, как ему следует распорядиться с отнятым у турок Азовом царь должен сделать из Азова, с одной стороны, первоклассную крепость, снабженную сильным хорошо обученным гарнизоном, так чтобы Азов внушал страх и уважение своим соседям, отнял у них всякую охоту нападать на него; с другой стороны Досифей советует государю сделать из Азова торговый и промышленный, центр, привлечь в него, с помощью разных льгот и устройства хорошей дороги от Азова до Москвы, торговых и промышленных людей из разных стран, сделав его отпускным портом для русских товаров и передаточным пунктом для заграничных товаров, идущих, чрез Черное море.

В том же 1700 году в октябре Досифей прислал государю с племянником своим архимандритом Хрисанфом грамоту, в которой между прочим сообщает следующие политические вести: «здесь никакой новости, достойной слуха, ныне нет. Посол немецкий выехал отселе сентября 30-го без великого выезда, но просто с своими людьми и караульными своими, как выехал и господин думный дьяк Емельян. Посол (немецкий) ничего лишнего неучинил, только с великими трудами совершил то, что договорился в Карловиче. На отъезде предложил многие запросы от себя, однако ничего ему пепозволили, кроме одного только дела: чтобы обновилась церковь римская в Галате. Просил весьма прилежно, чтоб обновили на имя цесаря указ, какой имели французы о св. местах, но никаким образом непослушали его, а отвечали ему: что по правде доведется держать их (св. места) грекам и о том будет рассмотрение в иное время, однако де вам не доведется держать их, и ниже сперва, ниже после просить чужое.—О французском короле и прежде писали и опять пишем, что он посылал грамоты сюда и просил

— 261

трех предметов: первое, чтобы дан был указ ему строить в Хиссе острове все костелы римские, которые раззорились, когда взяли турки Хиос от венециан; второе, чтобы строить свод св. Гроба; третье, чтобы обновили указы о св. местах касательно их обладания французами. Но однако здешние никакого ответа ему не дали и с того времени никто от короля не приходил сюда ниже торговый ниже (военный) корабль.—Случилось еще две вещи: а) посол (французский) на подвори своем в Галате поставил на высоком месте изваяние короля французского, а здесь сказали султану, что это крест; султан повелел снять с того места статую, но посол не захотел и потому султан послал множество служивых, чтобы низвергнуть. Тогда французы затворили ворота и едва не учинился бой. Визирь услышав, что это не крест, а статуя, утолил ссору. b) В Иерусалиме франкские старцы все суть гишпанцы; французский король, гордости ради, посылал консула своего жить там с великим кичением, отчего восстали жители Иерусалимские и поселяне в числе многих тысяч с оружием и выгнали его оттуда, потом прислали все в Царьград челобитную, что все готовы умереть, по не примут консула в Иерусалиме. Такия противности между здешними и французами. — Венециане дела свои еще не кончили, ибо и рубежи еще не намечены в Сагузе, и того ради и Левант еще не опорожнен и никакое еще дело не совершилося, почему посол их будет ожидать здесь даже до пришествия светлой Пасхи.—На поклонников, которые хотели идти из Домаска в Мекку, напали дорогою арабы, ограбили их и убили многия тысячи людей и взяли жен их. Такое дело никогда до ныне не бывало... Здесь в нынешнем времени тишина, ниже слово, ниже образ, ниже дело, ниже знак — есть какой войны. Сверх прежних караблей еще два строили лишних, один — 43 аршина, а другой—44, а иное ничего (т. е. ничего больше нет)» ¹). Когда Досифей написал государю эту грамоту, до него дошла весть, что царь начал войну со шведами, что произ-

¹) Прилож. № 7.

— 262 —

вело на Досифея очень неприятное впечатление. К гетману Мазепе, который должен был переслать его грамоты к государю, он пишет: «после написания сих (т. е. к государю) грамот, внезапно пришла к нам весть от ясновельможного государя унгровлатийского, что непобедимый и великий царь наш наступил войною на шведов. (Дело сие нас весьма опечалило, ибо если великое его царствий имело намерение не оставлять оружия, легче было бы ему в нынешния времена воевать турков, и большая ему была бы слава и честь, нежели воевать иных» ¹). Попятно почему весть о начавшейся войне России со Швецией, сильно опечалила Досифея: он хотел чтобы Россия не растрачивала свои силы на войны с другими народами, но сберегала их исключительно для нанесения решительного удара слабеющей Турции; не даром, конечно, Досифей писал царю: «ты уже в Азове, о пресветлейший, что для турок есть тоже, как будто ты присутствовал в Константинополе; трепещут и боятся непобедимые твоея силы, и разум и мужество великого твоего царствия познали и опасаются, как никого иного не боялись». По мнению Досифея, России после взятия Азова, стоило сделать одно только усилие, чтобы появиться в Константинополе, а она вместо этого затевает войну со Швецией. Однако это нисколько не охладило преданности Досифея интересам России и готовности его всячески служить ей, тем более, что сам государь в своих письмах Досифею, не раз просил его писать ему, государю «о делех тамо (в Турции) случающихся». И Досифей действительно не переставал извещать государя или его канцлера «о всех делех случающихся», о которых он только знал. 29 января 1702 года Досифей пишет канцлеру и боярину Федору Алексеевичу Головину: «ведомости сих стран в нынешнем времени таковы суть: султан турский во всю зиму, даже до ромазана или поста своего, гулял на ловлях между Цареградом и Адрианополем, а ныне пребывает в Адрианополе. Из Царяграда пишут и человек, который туда

¹) Греч. дела 1700 г. № 1.

-263 —

был послан нарочно, извещает и все подлинно говорят, что с великим радением готовят флот морской, и не только старые суда починили, но и многия вновь прибавили и безпрестанно прибавляют и с такою скоростию, что никогда такое дело не совершалось так прежде, да и никакой плотник корабельный не остался, которого бы они не взяли для работы сего флота. Человек, который послан был за такими мастерами, возвратился без всякого дела, потому что все мастера поимянно у них записаны и невозможно, чтобы не были все на лицо, однакоже по времени паки Бог помощником будет. А какое их намерение и что с тем караваном делать», еще никто не может знать, хотя большая часть и говорят, что хотят наступить на Морею, однако не известно, только то истинно, что караван сей править будет ход свой к острову Еврипос (на Белом море близь Морей) или Негропонт и тогда явно будет их намерение. Однако так ли будет или не так, о том время объявит, тем более что посол веницейский в Царьграде все сии дела сам видит и слышит и думаем, что он не спит. Сверх того извещаем, что послан Капиджи-баши еще около праздников св. Димитрия и начав от самого устья Дуная тамо, где он впадает в Черное море, прошел весь берег дунайский и осматривал все города, даже до Белграда, также оружия и людей их и прочее, что надобно к обороне их. Сверх того привезли многия пушки и разделили по крепостям, где не было их довольно для обороны. Сей Капиджи-баши, будучи знакомец господарю нашему, возвратясь, приехал сюда, и сам о всем объявил изустно. — От страны италийския слышим: папа римский избрал достойных людей и послал их послами, одного к цесарю, другого к королю французскому, а третьего в Испанию с такою, целью, чтобы они домогались всеми мерами привести их к дружбе и миру в ссорах, которые между ними возникли. — А о шведах, так как они ближе к вам, вы ведаете лучше и вернее нас, однако для того, чтобы рассудили, согласуются ли дела со слухом, который здесь слышится, о некоторых делах объявляю: здесь говорят большие люди,

— 264

что Сапега, видя короля шведского будто победителем, притек под защиту его, и таким образом пришли шведския войска в Курляндию и в Самоцию и в страны литовския, учиня великия грабежи и многия там убытки, а наиначе в местности неприятеля Сапеги. Ныне пришла к нам и сия ведомость, что завладели они (шведы) и Вильною, которая есть столица литовская; и дела сии приводят многих в недоумение: как могла такая малая сила шведская одолеть столько мест и распространиться?—Есть ведомость из Вены, что царское величество хочет вступить в брачное родство с цесарем, однако кто даст или возьмет из них — еще неизвестно. Однако дай Боже, чтобы сие дело совершилось добрым концом.—Пишут некоторые из Царяграда, что после отъезда князя Дмитрия Голицына, тотчас султан турецкий послал с таковым строгим указом в Керчь и во все украйны, чтобы никто не смел ни с большим судном ни с малым ходить к Азову, а кто будет ослушником, тому смертная казнь,— истинно ли сие, лучше у вас может быть известно... Пришла и иная ведомость, что король польский послал было прежде сего посланника к хану крымскому, прося у него помощи — полтораста тысяч татар, и обещая им дать все, что им надобно на пути, а как придут в землю врагов его, все будет их и что ни сыщут, пусть грабят. Какой конец будет, если Бог благоволит нам даровать здравие, то, усмотрев удобное время, будем к вам писать против силы моей ¹)». От 2 июня 1702 года Досифей пишет государю, что две царския грамоты он получил и долго не писал государю ради двух причин: «первая, что внезапно в болезнь впал едва не смертную и был как бы без ума и едва Божиею милостию ныне, в мае, несколько лучше себя чувствую. Другая же причина, что ничего нужного не имелось сказать и ныне не имеем: владеющие над нами в тихости пребывают, намерения войны не имеют, ибо начальники многих ради вин всякое воинское движение ненавидят и гнушаются

¹) Греч. дела 1702 г. № 1.

265

им. Однако начальствующий скифами, из тавриского острова, писал в последних числах марта, к порте, что москвитяне намерены воевать, ибо столько караблей спустили на море донское, почему приказали в Константинополе и в иных местах сделать тринадцать талионов не великих и изготовить двадцать семь, которые уже существуют и иные суда, чтобы могли до будущего года иметь в готовности сорок талионов великих и малых, двадцать четыре каторги и пятьдесят баркасов, и чтобы им начать собирать двадцать тысяч молодцов. Султанское сие повеление прочтено в Константинополе всенародно и начались приготовления; но когда притекли священные грамоты вашего величества и узнали, что приезжает посол, то что начало делаться, — делается, однако скифоначальствующего слово лживым явилось. Наипаче писал он и то, что казаки запорожские ищут соединиться с ним, но ему писали от порты удаляться от таких дел и взирать на, свое, ибо зло постраждет, ежели дерзнет на такие начинания. В нынешнем году посылают некоторые суда на. Черное море, не для того, что имеют намерение войны, но ради охранения по обычаю, а некоторые говорят, что приготовлением стольких кораблей намереваются воевать венетов и отнять у них Пелопонис. Однако то истинно, что не имеют намерения кого-либо воевать, только слыша о кораблях и приготовлении в Азове, видя и в Италии, великую войну между германцами и французами, сами находятся в подозрении и приготовляются, чтобы им предупредить, если где-либо случилось какое смущение. В настоящее время ничего больше не обретается здесь и если случится разведать что-либо яснее, пошлем человека к честным стонам вашего тишайшества¹)». Вместе с грамотою к государю Досифей прислал письмо и к боярину Головину, в котором между прочим пишет: «писания, которые посылаются к божественному величеству, да не списываются в Приказе, но в некоем месте таинственшем, зане пришел сюда один монах, давший несколько

¹) Прилож. № 8.

— 266 —

денег и восприявший списки от наших писем, и когда пришли в Константинополь и узнали об этом, то Много сотворили ождивения, чтобы взять их у него, хотя и не знаем, есть ли у него списки и держит ли их еще у себя и бедствуем мы все ¹)».

31 августа 1703 года Досифей пишет государю: «а что учинилось здесь в турках т. е. великия мятежи, которые произошли у них: низвержение прежнего султана и постановление брата его на султанский престол, побег визиря, который учинил мир, и иных многих из знатных и прочее, все доносят общие друзья. Мы только одно говорим, что находясь здесь по среди такого мятежа, всякий день умираем, ибо турецкое войско, имея вольность, не только всякий день, но и всякий час чинит угодное очам, и Бог только печется о нас и о протчих братиях христианах, чтоб не впасть нам в какую беду. Посол царствия твоего обретается здесь без страха, поелику даны ему янычаре и иные многие люди, чтобы он неопосался ничего. И имеют намерение идти в Царьгород с новым султаном, а Бог да устроит что полезнее для рода христианского» ²).

20 июня 1704 года Досифей в грамоте пишет государю, что два месяца назад татары сообщили было в Константинополь, будто москвитяне имеют намерение воевать с ними, чему турки поверили и смутились, но скоро увидали, что то была ложь и вымыслы татарския и уверились что Россия воевать с ними не будет. Между цесарем и ракоцианами идет борьба, и хотя турки сочувствуют ракоцианам, однако нерешаются помочь им по двум причинам: «первая потому, дабы преодолел цесарь и выгнал из Испании короля французского, ибо о счастии французов, которым они друзья только по наружности, турки и слышать не хотят, опасаясь, что ей ли возвеличится король французский, то не будет спокоен, а всегда будет причинять им озлабления и докуки. Другая причина

¹) Греч. дела 1702 г. № 1. 2) Прилож. № 9.

267 —

та, что боятся турки, дабы неначалась война с цесарем, а потом ожесточится и ваше величество на них, что для них есть совершенная напасть, от чего и нехотя живут в тишине. Однако, буде увидят, что король французский пребывает в Испании, что им делать, как не молчать пока не узнают, как будет действовать ваше величество, а наипаче: если будет подозрение, что ваша держава имеет придти на них, то ни с каким иным игемоном христианским не будут начинать войны; однако то несомненно, что не останутся в тишине, но каким бы то ни было образом, или морем или сухим путем будут чинить поход на вас. Оттого ныне тайно созывают в Царьград отовсюду военачальников и разных начальников войсковых, приказывая им, чтоб всяк имел людей своих готовыми и когда им повестят, чтоб все уже готово было. Припасают пушки, гранаты, мехи, торбы, веревки и прочее потребное для завоевания городов. Притворяются пред всеми, что будто то делают для иных причин, но намерение их сие, а не иное. Дочинивают крепости Кафы и окрестности ея, строят у Керчи крепости, на пристанях Черного моря готовят деревья для фрегатов. О городе, что ваше величество состроил против запорога, сперва говорили и писали иное, а ныне сказали лестно господину Петру Андреевичу, что город тот, поелику учинились многия протори, раззорить невозможно и пусть он пребывает, только бы и им построить на Днепре город против Очакова. И поелику в договоре есть, чтобы от Тагана крепости даже до Очакова городу не быть, стараются вас обмануть, как бы взять позволение строить им, и буде увидят нужду какую, то построят и без позволения, потому что имеют намерение строить на некоем острове на Днепре, для оберегания обеих сторон, чтобы не проходили суда казацкия ни малые, ни великия. Но поелику и в грузинской земле есть пристани великия и добрые, и христиане богобоязливые и славные, и турки подозревают, что великое твое царствие, наступив на них, будет иметь великую помощь от грузинцев, и суда ваши будут иметь пристани к упокоению; то ради сего послали,

— 268 —

под видом других причин, и обрушили многия достославные монастыри и церкви их, пленив многие грады и особливо множество душ христианских. Они поставили и город на большой пристани, которая называется Батона, и иные суть многия приготовления, о которых подробно писать невозможно, а наипаче буде война, какую имеет твоя держава с Шведами, неутолится. Скажем явственнее: турки теперь имеют подозрение, что примирившись с шведами, вы будете воевать с ними, а если их посол (который в то время был в Москве) возвратится без того, чего ищут, то же будут иметь не подозрение, а уверенность в неизбежности войны после мира, который учинит святое твое царствие с шведами, и тогда они не будут в тишине, а будут, пока вы воюете с шведами, промышлять войну на вас, имея великую надежду преодолеть. Чают, что твоя держава препинается от шведов и от самих наветников и двуеличных поляков, а наипаче что король французский, чрез посла своего и чрез турок весьма их обнадеживает и научает наступить войною на великое твое царствие. Еще уверяет король французский турков, что шведы и поляки будут всегда супостатами твоего величества, и сверх того обещается туркам, что и порукою он будет, только хотя бы часом прежде учинили они какой поход на вас, потому что поляки и шведы всегда будут недремлющими и неутомимыми врагами вам, И поелику требуют турки, чтобы раззорить новые города, которые построило ваше величество, и сжечь корабли, и явно, что ваше великое царствие не сделает того, то из всего явствует что последует война» ¹). От 5 сентября тогоже 1704 года из Ясс Досифей между прочим писал государю: «господин Александр, переводчик султанский, говорил было, чтобы приезжал иной посол с Москвы, как французские послы проезжают чрез каждые три года новые, а старый жил бы еще здесь два три месяца, как делают и французы, и потом бы отъезжал в Москву, и если бы так было, то здешние вменяли бы за подлинный мир и многих подозрений у них не было». 10 октября

¹) Прилож. № 10.

269 —

того же года Досифей советует государю в грамоте учинить одно из двух: или смирить шведов и укрепить на польском престоле саксонского, или заключить с шведами мир и укрепить в Польше саксонского. «Я прежде сего писал, заявляет далее Досифей, к благородию твоему, чтоб не печалился, что умирают воины, если это полезно, а наипаче когда время позовет, потому что много раз нивочто ставя время, трудно в другой раз дождаться удобного момента. Господин Димитрий (кн. Голицын) ныне как пришел в Польшу, следовало ему ударить со своими на шведа, и хотя бы не учинил и победы великой, однакож умалялась бы сила шведская, так как хотя бы москвитяне и казаки и были побиты, на их место пришли бы иные, а если бы убиты были шведы, стало бы их меньше, тем более, как ныне слышим, под Львовом их было не много. Дела саксонского не покажутся храбрыми, потому что хитростию ищет победы без трудов, а между тем воинския дела требуют не только хитрости, но и дела, понеже Аристотель пишет в нравоучительной своей философии, что добродетель не в том состоит, что ведати, а в том, что делати. Богом утвержденный мой! что жалеешь казаков, буде умрут? за не, буде умрут, есть мученики. Во Львове была одна горсть шведов, и казаки могли бы поглотити их живых. Воинское дело несть для какого упрямства, но для православия, и без бедства как может получить конец, который ему доведется? Есть и стыд от людей, что вышли столько тысяч казаков с гетманом своим, и обратятся назад без дела. А есть и иное: когда воюют, сколько живы останутся, научаются воинскому делу, а как сидят так и ня воюют, вовремя нужды ни к чему не годы. А буде есть такие люди, которые чают, что исправление воинское делается без беды, без труда, без смерти, они бы сделали себе по камилавке, и пошли бы жить в монастырь и четки свои перевертывали бы». От 13 октября Досифей снова доносил государю о произшествиях турецких и между прочим писал: «королю французскому родился внук и хотел посол его в Царьграде учинить, радость по обычаю своему, и просил поз-

— 270 —

воления от прежнего визиря и тот позволил ему, а новый визирь запретил, но посол преслушав, сделал. Посему послал визирь бастанжи башу ночью, и он разбил все лампады и причинил послу великий стыд».

На эти грамоты Досифея ему отвечали в том же году от 27 сентября боярин Головин, а в ноябре и сам государь. Головин пишет Досифею: «по неотложной моей к блаженству твоему должности и раболепному благоговению рассудих, во объявление к вам благоговения моего, сим писанием отдати блаженству вашему раболепное и земное поклонение, моля Вышняго, дабы сохранил вас на пользу всего православного жительства зело здраво и благоденствующе от всякого противного случая. Уведали есмы крайнее попечение и радение, которое имеет блаженство ваше о делах державнейшаго самодержца, государя моего милостивейшего, толико от окончания дел, елико из доношений посла нашего, что подавая советы и научения в делех царского священного величества, наставляет и научает его отечески, якоже и сам он пишет, пребывая благодарен научениями и советы блаженства вашего, и то я, по рабской моей должности, тотчас донес пресветлейшему моему самодержцу, что спознав, его величество порадовался немало, и воздаст всякими своими царскими, Богу изволившу, пришед к Москве, благодарении блаженству вашему. Подобательно и впредь желает величество его, дабы попечение имел блаженство ваше о делех его величества как прежде, так и ныне, и посла его наставлял, о чем он вопросит ваше блаженство.... Здесь благодатию и помощью Божиею имеем над неприятелем частые победы, и, по взятии двух славных в Ливонии городов, а именно: Дерпта и Нарвы, еще близь некоего града, именуемого Ревалии, побить генерал их Шлиппенбах на голову, которой хотел итти на суккурс Нарве.... При сем же, яко есмь обязанный и чадо ваше, за отеческое блаженство вашего благословение и письменное посещение, коленопреклонне кланяюся, желая, дабы и впредь меня содержал во своей отеческой любви, яко служителя вашего усердного и послушного». Из Нарвы в ноябре месяце писал Досифею и сам

— 271 —

государь следующее: «грамоты вашея святости, писанные к нам из Яс и присланные чрез гетмана нашего, мы восприяли в целости и выслушали оных любовно»; затем просит Досифея «подобное и впреть чинити изволите, мы же никохта, яко доброму нашему о святом Дусе отцу и ревнителю православия, милостивно воспоминати присно не отрицаемся»; просит еще присылать «подлинно» вести о всем, что узнает относительно вооружения турок ¹).

В январе 1705 года в грамоте государю Досифей сообщает о следующих турецких происшествиях: «новый визирь, безчеловечный и христианоборец, привез некоторых из разных мест, которые прежде были откинуты как злонравные от власти, и ввел их в достоинства, попреимуществу в полках янычарских и переменил самого янычар-агу; учинил и своих общих судей, которых называют кази-аскерами. Когда визирь ехал к султану, то ехал всегда с великою помпою, падевая соболью шубу, и тем подал подозрение, что имеет в виду и других вельмож заменить своими, чтобы, будучи визирем долгое время, переменить потом и султана и поставить султаном малое дитя, сына дяди султана, чтобы пользуясь малолетством султана, иметь его в своей воле и быть всегда при нем визирем. Нынешний султан, подозревая визиря, потребовал его к себе и призвал в свои палаты 14 декабря. Визирь поехал по обычаю с помпою, однакож во дворец по обычаю пошел пеше, и султан заключил его в некоей палатке, потом тотчас послал и взял у него печать, и ночью, спустя по веревке с одною подушкою и с единым слугою и посадя его на каторгу, послал. А так как та каторга по утру возвратилась назад, то ясно, что утонил его в море, а визирем учинил некоторого своего старинного слугу, которого визирь Хасан наша учинил было конюшим, а Калаилис учинил его адмиралом. Как близкого человека себе, султан учинил его визирем: это человек молодой, ничтожный и весьма непотребный. Поставив его визирем, султан тотчас-же

¹) Греч. дела 1704 л. № 1.

272

указал, чтобы он всех сенаторов, чиновников, янычарагу, которых поставил Калаилис, выкинул и поставил бы своих. Визир Калаилис думал, что удобно начать войну против вас и потому начал делать некоторые приготовления. Но так как огласилось, что москвичи учинили твердый мир с поляками, а каторги на Черном море, о которых мы писали ранее, разбилися, то умыслил, продерзливец, что полезнее, того ради призвал господина Петра Андреева (т. о. посла Толстого) и сказал ему, как о том честность его писал прежде сего к вашей Богом возвеличенной державе. Недавно некоторые приехавшие от вас в Царьград, сказывали здесь и там, что в Каменец вошел Дмитрий Голицын с двенадцатью тысячью москвы и устрашился весь синклит, хотя не явно, но тайно. В виду этого опять решили войну против вас, указали делать телеги и иные приготовления для отъезда султанского в Адрианополь, и велели делать триста шаек, послали указы в Анатолию, чтоб готовилися войска, указали хану быть готову к подъезду к странам казацким для плену. Еще пришли указы сюда и в мултянскую землю нынешнего декабря (т. е. 1704 г.) и велено накрепко готовить лес и иную разную потребу к отсылке в Очаков и укреплять этот город. Прежний визирь Калаилис, если узнавал, что у кого-либо есть деньги в Царьграде, то отнимал все, а этот у кого возмет? Три вещи недостает ныне в сем царстве: разума, единомыслия и денег» ¹).

На эту грамоту Досифея в том же году ему отвечали и сам государь и боярин Головин. Государь от 28 февраля, из Москвы, писал Досифею: «Блаженнейший и премудрейший владыко, господине, господине Досифее, святого града Иерусалима и всея Палестины патриархо! Писание вашего блаженства, писанное в генваре 1705-го году, принял любезно, видя в нем исполненно доброжелание нам и православным. Ныне ж, по прошению блаженства вашего, отпущен и Давыд, изволте с ним учинить яко предписано, дабы возвращен был он же, егда время позовет, понеже

¹) Прилож. № 11.

— 273 —

познали мы ево верна нам и вам, а прочая уведаете от иных писем. Желаем, и паки тожде попечение имейте о делех наших. Присем да даст Всемогущий блаженству вашему лета многа и спасительна.—Сый по духу сын ваш Петр». С своей стороны боярин Головин от того же 28 февраля пишет Досифею: «писанныя вашего блаженства в Ясах в генваре месяце настоящего 1705 года и присланные с знаменьщиком молдавского воеводы (это и есть тот Давид, который упоминается в письме государя и который был посредником в это время в сношениях между Досифеем и нашим правительством), как ко всемилостивейшему моему самодержцу, так и ко мне письма, прияхом любезно и дружески, и содержание их совершенно и подлинно выразумели, наипаче и радовахомся о частых переменах язычников, которое объявил нам блаженство ваше. Даждь Господи и большую напасть нечестивых ко освобождению благочестивых, которого вседушно и искренно желаем, яко единовернии и чада восточные церкве. А за объявление нам вышеимянованных радований, вашему блаженству зело благодарствуем и оные, когда объявлены и донесены были чрез мене священному и приснопочитаемому величеству, принял их живого гласа словеса ваша милостиво, яко же и прочия ваши советы настоящия же и прежде учиненные. И паки благодарствуем блаженству вашему, что усоветывали вы, чтоб нам писал и сиятельнейший молдавский, которому и ответствуем во знак и объявление дружбы нашея, и оную его склонность к здешним странам уведал и благочестивейший наш самодержец. О Давыде как писали мы, тако и слово утвердися се, что по совету вашему отпустили мы его отсюду и едет к вам, и от него непосредственно о всем (что нам наперед писаете) известитеся пространно: даждь всеблагий Боже, дабы получил и предварил блаженство ваше тамо, и приимите от него и прежде объявленные на 1000 рублей соболи, яко милость самодержцеву, понеже тако мне изволил держава его. О грузинцах зело добре рассудил блаженство ваше, токмо молим Вышнего, да дарует вам вся желаемая и да свободит вас от всех попечений,

— 274

которые бывают блаженству вашему от схизматиков» ¹).

В 1706 году от 16 февраля Досифей грамотою извещал государя, что он теперь находится в Константинополе и затем пишет: «из мултянской и волоской земли писывали мы часто, а отсюду неписали мы для многих нужных причин, а наипаче, что всякую нужду и всякую ведомость, которую доведетца отсюду знать святому твоему царствию чисто и несумнительно, как и прежде так и ныне, приехав сюда, повещали и словом и писанием верному твоего царского величества рабу господину Петру Андрееву, чтобы честность его писал сия тайною цифрою к богохранимому и святому твоему царствию». Теперь же он сам пишет государю потому, что в Москву

¹) Греч дела 1705 г. № 1. Уже в грамоте к государю в 1704 году Досифей указывал на то обстоятельство, что в грузинской земле есть очень удобные гавани, которыми русские удобно могут воспользоваться в войне с турками, тем более, что там живут православные христиане «богобоязливые и сальные», которых турки подозревают в симпатиях к России. В грамоте государю в 1705 году Досифей прямо указывав тот путь, следуя которому русское правительство, при посредстве его, Досифея, может войти в непосредственные сношении с грузинцами. «О грузинцах, пишет Досифей царю, добрый и пристойный совет есть, в мы будем писати туды и пошлем человека ныне вскоре по святой пасце, и скажем и действовати будем, Богу благоволящу, нуждная, потому что тамошние начальники суть наши знакомцы и друзья, и имеют к нам склонность, благоговение и любовь. Однакож сыскати тамо людей, которые-б знали по-русски, невозможно, только как приидет тот благословенный человек, тамо вельможный господарь грузинский, господин Арчил, имеет многих, которые знают по-русски и мирских и старцов, и пойдут вкупе некоторые из них переводчики, наипаче буде поедет вместе господин Арчил, или сын его господин Александр, имут утвердити большая». В тоже время Досифей, как это видно из письма к нему Головина, постарался установить более близкие и интимные отношения между молдавским господарем и русским правительством. Очевидно Досифей, несочувственно относившийся к войне России с Швецией, всеми зависящими от него мерами заботился привлечь усиленное внимание России к Турции, заботился усилить и укрепить положение России около Черного моря, создать здесь для нее прочные надежные точки опоры, благодаря которым, хорошо предварительно подготовившись, она могла бы, в недалеком будущем, вступить в войну с турками, в уверенности нанести им решительный удар.

— 275 —

едет сын посла Толстого Иван, «а что имели и больше нечто доносити, написали мы в письме к боярину господину Феодору». С Иваном Петровичем Толстым Досифей прислал письмо и к боярину Головину, в котором между прочим замечает: «мы пишем токмо нужнейшее и подлиннейшее всего,—что и малые и великия, и вельможи и подданные от альфы и до омеги, всяк тщится есть и пить, роскошить, хитить, заграбить, а попечения никакого иного, и походу, или ссор, или войны ни есть, ни разумеется, но всесовершенный мир и тишина». И еще несколько писем писал Досифей в этом году к Головину, на которые последний отвечал ему. Так, от 4 июля Головин пишет Досифею: «настоящим моим письмом доношу вашему блаженству: все, что изволишь писать о благочестии в Польше, выразумели и обнадеживаем вас, что все то, о чем милостивейшему моему царю непосредственно, или ко мне посредственно писано, вполне доносим его величеству, не только ныне, но и всегда, как повелевает мне блаженство ваше и самое дело требует. Все сие его величество приемлет милостиво и веселым лицом, как наставление и учение духовное. И благодарим блаженство ваше, что от своего доброго и отеческого произволения изволишь припоминать полезное величеству его; просим и опять писать то, что находишь полезным. Письма, которые посылаются к господину Толстому, посылаем чрез друзей к блаженству вашему, если же случится какое дело нужное и небудет в Москве какого человека от общего друга (т. е. молдавского господаря, чрез руки которого, в последнее время, переходила вся переписка между нашим правительством, послом Толстым и Досифеем), тогда по нужде посылаем отсюда человека особенного, который отдает письма наша послу. Известия ваши, как пишете о тамошних владетелях, выразумели и благодарим блаженство ваше, как благодетеля нашего пишет, нам блаженство ваше, как будтобы незнали мы попечения вашего о делах царских и советы ваши, которые подаете во всяком деле. Известились о сем, нетолько от ны-

-276 —

летнего, но и от прежних послов т. е. князя Голицына и господина Украинцева, которые письменно и устно здесь поведали усердие блаженства вашего к ним, да и нетребуем доношений их, ибо сами видим усердные ваши писания». С своей стороны Досифей пишет Головину: «писание вашей любви прияли мы за несколько дней и благодарим вас, что воспоминаете нас. От господина Давида приняли мы четыре связки соболей и продали за 1700 левов, потому что на такие вещи чести нет; тотчас как привезены были сюда, отдали мы их и незнаем еще есть ли в год возьмем деньги. Пишем сие только, чтобы знала вельможность твоя о состоянии места. Здесь приняли мы и ныне, как нам вы писали, 500 левов, которые хотя и посылаются нам под именем милостыни, однако издержаны бывают даже до полушки для службы великого государя, понеже многие посредствуют в исправлении службы и все хотят и все берут, а мы весьма довольны, что служим священному величеству за единую любовь Господа нашего Иисуса Христа, и так будем творить впредь, Богу благоволящу. Здесь никаких новизн нет; что было объявили мы господину Петру (Толстому), чтобы он писал, а наипаче о некоторых, которые к вам приезжают и бывают предатели, — пишут все сюда о вас противное». На это письмо Досифея в августе из Киева отвечал Досифею уже не Головин, который умер, а его преемник Гавриил Иванович Головкин. «Честное и священное вашего блаженства писание, пишет он Досифею, к боярину господину Головину писанное, по смерти его дошло к нам, в 14 день сего месяца, и по содержанию оного имеем ответствовать в иное время. О ведомости, что нам пишете, донесли мы его царскому величеству, также и государева посла господина Толстого письма в целости приняли. Сего ради просим ваше блаженство, дабы и впредь как прежде, при господине Феодоре Алексеевиче, и с нами имели чрез писания свои собеседование и несомневаемся, что блаженство ваше, по обычной своей ко всем отеческой склонности, соизволит на сие непременно; мы же по возможности нашей не пренебрежем явить

277 -

подобающую вам службу нашу и знаки истинного послушания нашего». На это письмо нового канцлера Досифей отвечал от 18 октября большим посланием Головкину, которое в тоже время было и последним его посланием к русскому канцлеру. «Во время бытности здесь, пишет Досифей, господина Емельяна Игнатьевича выведали мы от него о изряднейших боярах благочестивейшия монархии, между которыми обрели и сего: постельничого Гавриила Ивановича Головкина; видев же ныне честной вашей любви послание и прочитав подпись: Гавриил Головкин, познали мы того, которого имели мы преднамеренным нетолько в наших памятных записках, но и в душе нашей.... Изволит писать вельможность твоя, что на некоторые тайные дела, которые писали мы к вам, будете ответствовать впредь; однако мы о некоторых церковных делах имеем писать и на оные требуем ответа, а о иных тайных непросим, чтобы непопались кому письма и будет беда, потому что мы пишем для уведомления, а не для ответа и пишем без подписи; пишем только, чтобы разумели, что все тайные дела наши повещаем господину Петру Андрееву (Толстому) письменно, дабы вельможность ого доносила вам цифрами и иными знаками. А буде ради некоего человеческого любочестия не пишет, если что изведывает от нас, мы то пренебрегаем, ибо мы служим, во-первых, ради Бога и довольно, что знает о том Сам Бог. Сие говорю, чтобы изволило знать сиятельство ваше, что три государевы послы, которые приезжали сюда, имели нас наставниками и когда нас слушали, то благоуспевали, а в чем преслушали, — прельстились, а мы о убытках умолчали и молчим. Сей господин Петр (т. е. Толстой), как прибыл в Адрианополь и привез нам письмо государя повелительное, чтобы мы ему советовали, то мы, хотя были в мултянской земле, покинули службу св. Гроба и выехали немедля в Адрианополь, и в потребных великих и трудных делах крайне пользовали ему и даже до сего часа пользуем, ревность имея по призванию самого государя, хотя бы и умереть нам для священного его величества. А сколько

278

молений, бдений бывает во святой матери церкви о благоденствии и укреплении священного государя, сие ведает Бог, к которому взывают. Сие только для уведомления вашей любви.—Господин Петр Андреев неимел здесь никакой ведомости о Случившемся у вас от июля и даже до сего месяца, мы же получили в первый день сего месяца список писем, которые пришли к друзьям и честное послание вельможности вашей послали ему, и он, как и мы, опечалился о смерти блаженные памяти Феодора (Головина), вознрадовался же о возведении сиятельства твоего; он (Толстой) служитель верный и добрый, возрадовался также, что уведал победы его величества. —Здесь за несколько дней слышно стало, что послал хан татарский ведомость, будто калмыки и астраханцы, ваши подданные, желают союза с портою и позволения быть вашими неприятелями, однако люди хана крымского их отвергнули; и хотя после ходил господин Петр к визирю и доносил, что дело сие будет причиною соблазна, однако еще до отъезда его к султанскому наместнику, визирь и сенат слова хана уже отвергли.—Еще есть сорок дней, как к нам писал господин Петр, будто ему сказал некто Хасан ага, который определен для охранения двора его, что его, Петра, хотят выслать отсюда насильно; но если б его и испекли, не выедет без воли государевой. А мы ему советывали, чтобы тому неверил и никому несказывал, а если то ему от порты скажут, тогда бы нам объявил и совет дадим, что отвечать. Дело сие в таком порядке было: как услышали, что ушли шведы из Польши и государь победитель, то рассудил совет и просил визирь господина Петра, чтобы брал жалованье по сороку левов на день, ибо стыдно, что посол государев, проживая здесь, не берет ничего. Прибавил и еще две причины: первое, что если их возьмет, то будет знак любви, если же не возьмет, то знак противного; а второе, что за три года, за которые небрал корму, дадут ему именно по 40 левов на день. О сем спросил нас господин Петр и советывали мы, чтобы брал—для многих причин, а наипаче ради того, чтобы они были безопасны, что

279

не будут иметь от вас никакой докуки и останутся в покое. И так согласлися брать и тотчас прислали ему на два месяца корму 2400 левов, а потом призвал его визирь в дом свой и почтил его сколько мог, и ныне обе стороны безмятежны. Иного ничего не имеем сказать, а хотя и имеем дело малое донести вельможности твоей, однако потом скажем великому государю нечто нужное по времяни.... Если хан татарский писал сюда истину, что изменяют подданные ваши, можете послать проведать и к нам ваше письмо, как и наши, пришлет с любовью и безопасно мултянский владетель. И так справедливо, когда приезжают к вам люди его, принимаете их с великою любовию и честию, и жалуйте их и довольствуйте, а наипаче потому, что владетель бедствует от здешней власти и убыточится повсядневно, обличаем будучи от многих христиан и язычников, что служит священному величеству, и при всем том пребывает на службе безленостно и поныне. Господина Петра письма были прежде написаны, но не был куриер, чтобы их послать скоро, посему посылаем ныне господину Иоанну Мазепе. Просим уведомить нас о принятии сих писем, ибо покамест не получим такую весть, обретаемся в опасении».

От 15 ноября того же 1706 года Досифей прислал грамоту и государю, в которой заявляет: он так долго не писал государю потому, что ранее писал обо всем боярину Головину, а недавно сообщил все вести в письме к боярину Гавриилу Головкину, «и ныне, добавляет Досифей, нового отсюду донесть не имеем ничего». Имеет правда он в виду написать в будущем государю «многая и нуждная о церковных делех», но теперь пишет и просит государя только об одном, чтобы он строго и решительно запретил продавать пленных шведов в Турцию, чего никогда не делает ни какое другое христианское государство; если же найдутся ослушники его повеления, то они пусть подвергнутся смертной казни. В заключение грамоты Досифей замечает: «мы здесь нетокмо имеем, елико возможно нам, попечение о после твоего цар-

280 —

ского величества, но и о людях его, и много о том писать недоводитца» ¹).

Это была последняя грамота Досифея государю. 11 февраля 1707 года турецкий наш посол, Петр Андреевич Толстой, доносил боярину Головкину: «известно вам чиню в настоящем времени: блаженнейшаго Иерусалимского патриарха кир Досифея не стало, а на ево место обран и учинен уже патриархом Иерусалимским племянник (Досифея), кесарийский митрополит Хрисанф ²). От 17 марта 1707 года извещал государя особою грамотою о кончине Досифея и новый Иерусалимский патриарх Хрисанф, ранее, в сане архимандрита, два раза побывавший в Москве. Настоящая причина (сего письма) есть, пишет оп: донесть вашему высочайшему самодержавному святому величеству оное, что, якоже мню, и от оных донесено давно царским вашим утесам (да будет же здравие и долгоденствие священнейшей и самодержавнейшей вашей главе), сиречь от привременных в вечное блаженство преставление истинно блаженнейшаго всесвятейшаго и премудрого патриарха св. града Иерусалима, господина, господина Досифея, дяди моего, богомольца теплого и раба всегдашнего и мыслью и сердцем и душею вашего боговенчаннаго царского величества, которое дело, уповаю, опечалило и благоутробнейшее сердце святые вашея державы, понеже был оный приснопамятный в любви и благоговении божественные вашея милости, понеже и блаженство его преклоняше колена его моляся к Богу и Отцу о жизни, победе и благоденствии самодержавного вашего святого величества, — и во время болезни его, даже и до последнего его воздыхания, молитвы воссылал Господу нашему Иисусу Христу паки о здравии и на брани победе вашей. Почи убо о Господе, величайшее блаженство его, в 7 день прошедшаго февраля месяца, болезновав от претяжкого катара 15 дней и погребен здесь (т. е. в Константинополе) благолепно в единой церкви, имянуемой св. Параскевы» ³).

¹) Прилож. №№ 12 и 13. Греч. дела 1706 г. № 1.

²) Турецкие дела 1707 г., св. 8, № 2. ³) Греч. дела 1707 г. № 1.

281 —

Таким образом только смерть положила конец беспримерно ревностной службе патриарха Досифея России, службе, продолжавшейся более сорока лет. У русского правительства не мало было на православном востоке и иных лиц, политическими услугами которых оно пользовалось в течении всего XVII столетия, но не было у него никогда другого лица, которое бы было предано России так энергично, бескорыстно и так постоянно и продолжительно, как патриарх Досифей, рисковавший к тому же из-за службы русскому правительству потерять не только свое высокое положение в церкви, но и самую жизнь, почему п. Досифей представляет собою с этой стороны явление исключительное, выходящее из ряда вон. И не даром, конечно, все наши турецкие послы, которые только пользовались услугами Досифея, такие государственные мужи, как канцлеры Головин и Головкин, высоко ценили политические услуги Досифея, считали его своим благодетелем, всегда выражали ему свое глубокое уважение и почтение; не даром конечно и сам государь, Великий Петр, имел Досифея «паче прочих всех о Христе возлюбленного отца и пастыря и великодушного мужа», заявлял, «что его блаженство прославлнется паче всех иных архипастырей православных»; не даром конечно царь не раз просил Досифея советовать и руководить нашими турецкими послами, а в Москву неопустительно писать к царю обо всем, что делается в Турции. Он, очевидно, видел в Досифее не только просто ревностного и преданного России слугу, но и человека, обладавшего ясным и верным пониманием современного положения политических дел, человека обладавшего настолько крупными и заметными дипломатическими способностями, что русские послы в Турции поставлены были под высшее руководство Досифея, к советам и указаниям которого они обязаны были прибегать во всех затруднительных случаях. И не даром, наконец, Досифей не только сообщал царю политические вести, но обсуждал их и оценивал, причем иногда давал наставления, как следует лучше поступить в том или другом случае, делал свои указания и предостережения, а царь

282 -

«с светлым лицем», «с любовию» принимал эти советы и указания и только просил Досифея и впредь писать ему обо всем возможно чаще. Очевидно в Москве сильно дорожили теми вестями, какие сообщал Досифей и внимательно прислушивались к его советам и указаниям, очевидно голос Досифея по различным вопросам не был для русского правительства голосом человека ему чужого и стороннего, но голосом человека очень близкого, очень сведущего в делах и притом всеми уважаемого и высоко ценимого.

Страница сгенерирована за 0.32 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com