Иванов П. К. Д. Мережковский. Франциск Ассизский. Журнал "Путь" №58

Д. МЕРЕЖКОВСКИЙ. Франциск Ассизский. изд. Петрополис.

Вот книга, о которой чрезвычайно трудно написать отзыв. Она имеет некоторые очень большие, и притом внутренне духовного порядка, достоинства, и даже является знамением нашего времени. Но ее недостатки до такой степени всеобъемлющи, что в них тонет сознание неиспытанного духовно читателя. Однако, не будь столь резких недостатков — и в этом таинственная особенность нашей эпохи — не было бы высокого интереса в книге г. Мережковского.

«Есть ли христианство все, чем жило, живет и будет жить человечество? Нет ли чего до христианства и за христианством?» — спрашивает г. Мережковский и отвечает как бы словами Хри­ста: «когда же приидет Дух... то откроет вам всю истину» (не­правильно цитировано: «когда же приидет Он, Дух истины, то

66

наставит (а не откроет) вас на всякую истину» (Иоан. 16, 13). И автор делает вывод: «эта, еще во Втором Завете Сыном не открытая, истина и есть Третий Завет — Царство Духа — Свобо­ды».

На противопоставлении царства Сына (или иначе «всего христианского времени») и царства Духа («будущего времени после хри­стианства») — «Второго и Третьего Завета» — построена г. Мережковским концепция (богословская? художественная? философская?) жизнеописания св. Франциска Ассизского.

Цитируем г. Мережковского:

«Весь путь христианства ведет от Сына к Духу, — от Воды к Огню, от «водного состояния мира», «крещения Водой», к «со­стоянию огненному», и «крещению Огнем». Тем же путем идет и Франциск; но можно сказать, что он идет, сам не зная, не видя куда, как слепой... Слепнет Франциск на пути от Сына к Духу. Всею зрячей волей своей, всем сознанием, всею душою, он только во Втором Завете, в «состоянии мира водном»; но ду­хом уже не вмещается в нем... переплескивается невольно слепо, бессознательно в «состояние мира огненное» — в Третий Завет... Слепо, бессознательно любит Огонь; а волею, в сознании боится его; между Водой и Огнем — такая же для него несоединимость, не­примиримость, как между Сыном и Духом, так же боится он Духа, как Вода — Огня».

Во всех этих мыслях неправда автора столь откровенна, что всякий верующий христианин, прочитав их, невольно может воскликнуть: вот, договориться до того, что между Сыном (Божиим) и Духом (Святым), находить непримиримость! — Однако, если бы это было только так, т. е. что у Мережковского одна ложь, не стоило бы писать отзыва. Позволим себе утверждать, что ав­тор во всей приведенной цитате духовно косноязычен (интуитив­но чувствует истину, но не умеет ее высказать и даже высказы­вается обратно ее смыслу). А в нашем давно, давно длящемся мерт­венно церковном сознании, быть даже косноязычно духовным — значит проявлять некоторую жизненность.

Прежде, чем перевести духовное косноязычие автора на слово правды, необходимо знать, что получается, если понять! все это бук­вально. Тогда прежде всего придется обвинить автора в незнаком­стве с основным значением слова христианин, христианство. Хри­стианин значит помазанный, — в апостольском словоупотребле­нии помазанный значит,имеющий Духа Святого. Ап. Иоанн, конеч­но, знал, что большинство членов церкви его времени имели Духа Св. — поэтому он пишет: помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; это помазание учит вас всему» (I посл. Иоан. 2, 27). Разумеет­ся: Дух Святый, вселившийся в вас, учит вас всему. Это значе­ние слова христианин было вполне известно еще в конце 3-го века и первый историк х-ва (Евсевий — муч. Памфил) пишет: «Иисус Христос принял помазание не тем елеем, который составляется из веществ, а самым Духом Божиим, и Он наполнил весь мир священным именем христиан (т. е., помазанных не вещественным елеем, а Духом Божиим).

Члены первоначальной церкви все были духовные (т. е., имели полноту Духа Святого — отчего и «было у них одно сердце и одна душа» (Деян. 4, 32). И во все апостольское время духовные преоб­ладали в церкви. Почему св. Григорий Богослов восклицает: «цер­ковь некогда была совершенной». Совершенство церкви Христовой

67

есть собрание духовных (огненных), т. е. исполненных Духа Святого Поэтому утверждать, что христианство не знает о Духе Святом и не может иметь совершенства; что оно есть какой-то второй завет, а Дух Св. будет в третьем завете, есть совершенней­шая бессмыслица (Иоахим говорил о новом состоянии христианского мира, сообразно указанию Апокалипсиса — поэтому ссылаться на него так, как это делает г. Мережковский — значить не понимать Иоахима).

Также не разумеет г. Мережковский, кто такой христианин. Он думает, что истинный христианин тот, кто живет по Евангелию: он все время подчеркивает, что св. Франциск хотел жить по Евангелию. Но вот, что говорит, знающий истину, христианский учи­тель: «научитесь не от Ангела, не от человека, не от книги, но от Меня (т. е., Духа Св.), от Моего в вас вселения и осияния и дей­ствия» (св. Иоанн Лествичник), или св. Иоанн Златоуст: «к стыду нашему, Евангелие (Новый Завет) написано на бумаге, а оно долж­но быть написано в сердцах» (т. е. откровенно).

Таковым человеком и был малограмотный св. Франциск Ассизский. Евангелие было написано у него в сердце. И сам г. Мереж­ковский приводит слова святого о себе: «что мне делать, как жить — это я не от людей узнал; это мне Сам Бог открыл». И в другом месте на предложение ученых братьев: руководствоваться уставами св. Бенедикта и проч., св. Франциск восклицает: «Братья, братья, Сам Господь открыл пути Свои мне и тем, кто идет за много... Не говорите же мне ни о каких уставах: ни св. Венедикта и др., и ни о каком пути, кроме открытого мне Самим Господом».

Не такими ли почти словами говорил о своем сердечном Евангелии и ап. Павел (Гал. 1, 11, 12). Но то же самое, если не говорит (пока у него не спрашивают), то знает о себе каждый духовный.

Только через вселение Духа Св. в человека внутренне раскры­вается путь во Христе (каждому свой) — в этом таинство христиан­ства.

Кто такой св. Франциск Ассизский? — Это посланник (апостол) Христов для проповедания церкви того, что необходимо было для нее в данное время и в данном месте. Таковы и все, посы­лаемые Христом по чину Мельхиседека в разные времена и в разные церкви — Его свидетели верные — святые. Дух Св. внутренне раскрывает им, как жить и что делать, чтобы, сообразно характерным особенностям данной церкви, ее различным уклонениям от истинного пути, возвращать ее к правде и верности Христу. Вот где следует искать причину образа жизни и действий святого.

Св. Франциск Ассизский потому так страшно сосредоточился на проповеди нищеты (даже иногда проповедовал нагой), что церковь тогда, в лице ее управителей (законнопоставленных иерархов), проповедовала великую ложь: необходимость церковных богатств и, вообще, сосредоточения всех земель христианских народов в руках церковнослужителей, во главе с папами. Св. Франциск во­все не был влюблен в какую-то Прекрасную Даму бедности, по об­разному мнению г. Мережковского, ибо свидетели верные никогда не пристращаются к образам и делам мира сего, хотя бы и самого подвижнического характера. Их видимые подвиги есть необходимая проповедь для данного времени церкви. Их невидимая духовная сте­пень совершенства — расположение сердца — ведома только одному Христу. В смысле подвижнического состояния — они могут голо­дать, но могут и быть сытыми, как пишет о себе ап. Павел, мо­гут стать мучениками, как св. Пантелеймон, но могут и пребы-

68

вать только в видимом свете любви без всяких видимых подвигов, как ап. Иоанн Богослов. Все зависит от времени и церк­ви, куда они посылаются Главой церкви Христом. Но, что им не­изменно сопутствует — любовь Христова. Пребывают ли они вне подвигов или несут мучительнейший крест ради пользы братий — светом, живущего в них Духа Святого они неизъяснимо действуют на души людей, лаской Христовой обнимают сердца. Это их главное дело в церкви.

Понять святого через записанное житие почти невозможно — даже часто можно составить себе ложное представление: — какой-то суровый пещерный житель; — чтобы чувствовать свидетеля верного и знать, зачем он прислан Христом, необходимо жить в его время. Даже сама любовь Христова, через них сияющая людям — иногда остается как бы незримой (но, конечно, чувствуемой теми, кто не противится Христу), иногда же получает совершенное, чудес­ное выражение. И это тоже имеет значение для данного времени. Именно такое солнце любви было заключено в св. Франциске. И вполне понятно почему. Русло церковной жизни направлено было тогда деятельностью таких могучих пап, как Григорий VII (конец 11 века) и Иннокентий III (начало 13 века) к чрезмерности же­стокосердия: — Франциск Ассизский умер в 1225 г., а в 1250 г. папа Иннокентий IV подписал указ о применении пыток для вымо­гательства признании в ереси. И вот перед этим диаволовым мраком в церкви был послан, сияющий небесным блаженством любви, свидетель верный, чтобы запечатлеть в сердцах верующих истину Христа любящего.

Г. Мережковский недоумевает и даже как бы сердится на св. Франциска, зачем он так послушен законнопоставленным начальникам церкви, даже проповедует послушание трупное («будь послушен, как труп»). Но святые не были бы свидетелями вер­ными Христа («будь послушен до смерти, до смерти крестной»), если бы действовали чем либо иным, кроме мучительности сво­его креста и кроткого сияния своего сердца. Они приходят умолять о любви й верности к Христу, а не увлекать за собой силой, хотя и имеют такую власть над людьми, что никто в мире не мог бы им противостоять, если бы применили они эту страшную силу. Они так редко обличают начальников народа и церкви, что обли­чение только тогда дает добрый плод, когда обличаемые принимают его со смирением. Большинство же начальников, превознося­щиеся, воображающие себя выше всех в церкви и обличение их вызвало бы только один соблазн. «Я, маленький брат ваш Фран­циск, целую ноги ваши, молю и заклинаю вас всех, во всем мире живущих людей.... принять с любовью и смирением Господа на­шего Иисуса Христа (из завещания св. Франциска).

Г. Мережковский или не знает или не понимает слов ап. Пав­ла: «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, по­тому что он почитает сие безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит обо всем, а о нем судить никто не может». (1 Кориф. 2, 14, 15). И духовного человека св. Франциска г. Мережковский судит душевно. Посредством психологического анализа он тщится изъяснить его действия во Христе. В этом наивность его «биографии» св. Франциска.

Но обратимся теперь к тому, что мы назвали у г. Мережковского духовным косноязычием. Чтобы понять, в чем здесь дело, не­обходимо знать, в каком духовном состоянии находится уже давным давно церковь Христова. Она утратила свою духовность и ста-

69

ла душевно-подобной. Еще в начале 11 века св. Симеон Нов. Бог. говорил: «таинство христианства в стяжании благодати Божией. Наи­большая часть из крещеных, именующихся христианами, не знает этого таинства Христова». А сто лет тому назад св. Серафим Са­ровский засвидетельствовал, что никто в его время из учителей церкви не знает, в чем цель христианской жизни и, как нечто со­вершенно новое, проповедовал Мотовилову, а через него и всем нам, стяжание Духа Святого. Но и до сих пор его проповедь оста­ется как бы гласом, вопиющего в пустыне. Люди духовные в на­шей церкви являются, как исключение, и их даже не называют ду­ховными, а угодниками Божиими, праведниками, святыми, потому что самое понятие духовности почти изглажено из церковного сознания, в противоположность церкви первых столетий. Теперь члены церк­ви, если живы, то только покаянием и лишь в первые моменты по­сле причащения Св. Тайн, просвещает их Свет Христов, но скоро впадают опять в мертвенность. Не только неизвестны теперь Дары Духа Св. (еще св. Иоанн Златоуст сказал: «это предмет ныне не­известный»), но и голос Духа Св. почти никому не знаком.

Таким образом, г. Мережковский в своем роде прав, когда говорить о «водном состоянии мира», «крещении водой», и отсут­ствии «огненного состояния», «крещения огнем». Но он ошибается, что св. Франциск боится огня, — ибо сам св. Франциск огненный. Не он боится огня, а церковь его времени с трудом выносить огонь - Духа Св. и «трагедия» (по нашему — крест) св. Франциска не в том, что он будто бы мучится «в неразрешимом для него проти­воречии души и духа», как пишет г. Мережковский, а в том, что он живет в церкви душевно-подобной и она не в состоянии до конца принять его — посланникаХриста и стать огненной.

Если не дано это понять современному писателю умом, то со­весть его испытывает глубокое беспокойство, прозревая в совре­менной христианской церкви, как бы внутренние изъяны. Отсюда его недоуменные и мучительные возгласы об огне, о воде, о Духе Божием. Эти возгласы заставляют совестливого читателя ответно му­читься и желать истины. Жития Святых, составленные согласно цер­ковной цензуре, благочестиво ретушируют все, что могло бы поро­дить сердечный недоумения читателя. Не ведет ли такая цензура к состоянию Лаодикийской церкви (Откр. 3, 14-18)? Вот почему, хотя и косноязычно, книга г. Мережковского вопиет об истине. Взвол­нованность автора достигает высокой степени, когда он в конце касается отношения церкви (как он, по принятому современному церковному шаблону, именует иерархическое правление церкви) к св. Франциску. И здесь художественная интуиция дает автору воз­можность выразить сущность этих отношений с исключительной силой: «о, простенький, глупенький! куда ты идешь?» — говаривал папа Гонорий III о св. Франциске. На этот вопрос папы, наместника ап. Петра, мог бы ответить св. Франциск так же, как Господь отвечает Петру: «иду в Рим, чтобы снова распяться». — и исчер­пывающий ответь свидетеля верного Христа, вновь в лице брата Своего, меньшого, посетившего на земле Свою церковь, — и снисхо­дительность к этому великому посещению одного из взгромоздив­шихся на, кажущийся им очень высоким, иерархический престол - не требует пояснений.

Мы назвали эту книгу знамением нашего времени. Все, серьез­но думающие и переживающие современность и мировую, и в осо­бенности, русскую, чувствуют приближение новой эры. Г. Мережковский опять-таки косноязычно говорить о ней, как о каком-то

70

Третьем Завете, говорить непрестанно. Ему кажется, что св. Франциск начинал эту эру, но ему не удалось, он «испугался». Но, можно сказать, что все святые начинают эту эру, ибо она есть жизнь в полноте Духа Святого, — а все святые — носители Духа Св. Однако, наступление этой эры в действительности возможно только, когда все члены церкви будут в состоянии огненном. О наступлении этого состояния церкви пророчествовали исихасты (афонские безмолвники) в 14 веке, говоря (Григорий Палама): свет Духа Св., явлен был на Фаворской горе (Преображение Господне), чтобы мы знали, чего мы лишились по вине Адама и чем будем (в этом мире). Также и св. Серафим Саровский, показав Мотовилову солнечную огненность свою, сказал; Господь даст это разуметь и всему миру (т. е. весь мир узнает об этой человече­ской возможности.).

Главы 18, 19 и 20 откровений св. Иоанна (Апокалипсис) говорят, что по разрушении великой блудницы (великих страданий хри­стиан) наступит прославление церкви (брак Агнца с женой, ко­торая приготовила (своими страданиями себя). Это и есть будущее огненное — совершенное состояние церкви Христовой — иначе Цар­ство Св. Духа и еще иначе: первое воскресение.

Петр Иванов.

71