Полотебнова А. Из итальянской религиозной жизни. Итальянские протестанты. Журнал "Путь" №56

I.

Италия и протестантство кажутся двумя понятиями несовме­стимыми: Италия была и вероятно всегда останется католиче­ской. Однако же протестантство в ней существует в своеоб­разной и совершенно обособленной форме Вальдейской секты. Она может служить доказательством известной истины: до какой степени религиозная обособленность отлучает человека от национального типа и даже от национального самосознания и с этой точки зрения объясняет вековую вражду всех правительств к противникам государственной религии. итальянские протестанты называют себя «Вальдейским народом» (Роро1о Valdese) и их история, религиозная личность, миросозерцание, воспитание оправдывают это название. Они даже вне­шне до такой степени отличаются от итальянцев-католиков, приближаясь к типу первоначальных протестантов, что их скорее можно принять за иностранцев, тем более, что многие в домашнем обиходе употребляют французский язык и имеют имена французского происхождения. Однако их не­льзя принять и за французов: это совершенно самостоятель­ный тип — Роро1оValdese».

Мало того: итальянские протестанты гордятся тем, что Италия есть не только мать Римской Церкви, создавшей могуще­ственный оплот христианства против северных варваров и сохранившей христианские верования и традиции через многие века борьбы, — но и мать всех религиозно-духовных движе­ний, еще неясных порывов ко Христу и первоначальной чи-

47

стоте Его учения, — так как за долго до Реформы и даже до зарождения самого Вальдейского движения, ещев Х-м веке,религиозное брожение умов родилось именно в ней и сходной с ней по духу Южной Франции, в занесенной с Востока сек­те Катаров (чистых), известных во Франции под именем Альбигойцев, а в Ломбардии выразившихся в секте Арнальдистов *) и светском братстве Умильятов (смиренных), которые подготовили почву к быстрому распространению протестантских принципов Вальдейцев. Мы привыкли считать Реформу достоянием Англо-Саксонской расы, но первоисточником ее было творчество латинского духа, создавшего ее и освятившего веками мученичества. И эта кровавая борьба за веру и была причиной сохранения в «Вальдейском народе» протестантского типа почтив первоначальной цельности, то­гда как в Англо-Саксонской расе едва ли можно отличить протестантов от их единоплеменников-католиков: в них национализм преобладает над религиозным образом.

Родиной своей итальянские протестанты считают «Вальдейские долины (Valli Valdesi), лежащие среди Альпийских склонов Пьемонта, родоначальником же их был Пьер Вальдо (Pierre Valdo) французского происхождения, богатый лионский купец, предшественник Франциска Ассизского в про­поведи добровольной нищеты, как главного пути спасения, в соединении с покаянием и чистотой нравов. В начале ХII-го века религиозные искания сделались деланием почти повсеместным и то тут, то там поднимались протесты против Ка­толической Церкви, ее доктрин и распущенных нравов ду­ховенства. Искание новых путей жизни, основанных на болееблизком следовании Евангельскому учению, было во многих сердцах. А потому Пьер Вальдо скоро нашел немало после­дователей и составил кружок проповедников, получивших название «Лионских бедняков». Духовенство, как и следо­вало ожидать, выразило сразу враждебное отношение к новому религиозному движению, представлявшемуся ему возмутитель­ной ересью и соблазном безграмотного народа, темболее,что исходило от светского лица, которое по правилам Като­лической Церкви не имело никакого права рассуждать о религиозных вопросах, для разрешения которых существовал незыблемый авторитет Церкви.

Личность Пьера Вальдо, выдающаяся сама по себе, не представляет все же исключения в анналах ХII-го века, вы­двинувшего и до него яркие личности реформаторов, многих

*) Сторонники Арнольдо ди Брешиа (Arnoldo di Brescia) казненного Папой Адрианом IV в 1165 г. и называвшиеся также «Лом­бардами».

48

искателей истины с великим мужеством шедших на про­поведь новой жизни, готовившую им по большей части муче­нический венец *). Вальдо интересен скорее, как родоначальник итальянского Протестантства, крайне своеобразного явления религиозно-социальной жизни Италии. История его в своем начале похожа на обращение Франциска Ассизского, — но тогда как Франциск был натурой созерцательной, склонной к мистическим экстазам, входившей в мирские интересы слу­чайно, почти поневоле, как истинный последователь Христа, ис­кавший ценностей «не от мира сего», — Пьер Вальдо представляет совершенный тип реформатора — энергичный, не­преклонный, даже суровый, отдавшийся со страстью после сво­его обращения делу переустройства как религиозной, так и социальной жизни общества. Оба они вначале и не думали об основании какой либо секты: это был просто порыв личного духовного переживания, заставившего обоих бесповоротно раз­рушить все прежние основы жизни и не только самим обра­титься ко Христу, но позвать за собою и других. Эти две великие человеческие души начавши от одного пункта; отправле­ния — стремления к первоначальной чистоте Евангельского учения, — пошли совершенно разными путями и если Вальдо в практическом применении Евангельского слова был ближе к истине, — Франциск был ближе к духу Христову. Вальдо шел по пути Иоанна Крестителя, — Франциск по пути Хри­ста. Вальдо был религиозным и социальным вождем, — Франциск мистическим подобием Христа, носителем кровавых Стигматов...

Общество противопоставило обоим сперва недоумение, потом насмешки и издевательства и только постепенно покори­лось великой силе их веры и духовного призвания. Церковь возобновила старый, трагично звучащий Евангельский вопрос: какою властью Ты это делаешь? и оба для разрешения его, по­сле отказа им в праве проповеди, а Пьер Вальдо и после изгнания его из Лиона Архиеписком Гишаром (Guichard) в 1176 г., апеллировали в Рим, еще признавая его авторитет.

Но тогда как умный Папа Иннокентий III сразу понял, что худенький странный монах, с нездешним светом в очах и наивной, не от мира сего, речью, опаснее Папскому престо­лу открытых противников и, не смотря на противодействие Кардиналов, разрешил ему проповедовать и даже исполнил некоторые его просьбы, Папа Александр III, увидя гордую фи­гуру Пьера Вальдо с головою Иоанна Крестителя, пошел на открытую борьбу и, хотя принял его ласково, но в свобод-

*) Pièrre de Bruys и Henri l'Italien (1140-50).

49

­ной проповеди, без разрешения местного духовенства отказал *). Но было уже поздно: Вальдо чувствовал свое великое призвание и поневоле вступил на дорогу протеста и отступни­чества от Католической Церкви. С этого времени Лионские бедняки заняли положение открытых врагов Церкви, результатом чего было отлучение Пьера Вальдо в 1183 г., на Веронском Соборе (Concilio di Verona). В тот день, как Папа Люций III произнес это отлучение, родилась итальянская секта Вальдейцев.

Со времени изгнания и отлучения Вальдо **) начинается мед­ленное эмигрирование его единомышленников сперва в Ломбардию, а потом и по всей Италии: в Пьемонт, Тоскану, Умбрию и Пулию, отпадение от французских братьев, селившихся но ту сторону Альп и окончательное религиозное самоутверждение итальянской ветви с некоторым уклоном от первоначального учения Вальдо, как более крайней в своей реформа­торской программе. Когда в XIII в. секта уже открыто начинает подвергаться гонениям, Вальдейцы поневоле массами эмигрируют в Европу и их учение мало по малу распространя­ется в Альзасе, Лоррене, Швейцарии, Германии и особенно в Богемии и Моравии, где они, смешавшись с Гусситами в 1467 году сделались основателями современных моравских Протестантов.

Вот в это то время гонимые пришельцы нашли себе желан­ное убежище и естественную защиту в итальянском склоне Альп в Пьемонте и с этих пор горные долины среди неприступных вершин сделались их новой родиной и получи­ли название «(Вальдейских долин» (Valli Valdesi). Судьба по­кровительствовала им: в «долинах» они встретили население предрасположенное к религиозной реформе ранее упомянуты­ми сектами и слились с ним под общим наименованием «Ломбардских бедняков» в один трудолюбивый, сильный духом и телом «народ», который с непоколебимым мужеством выступил на защиту своих религиозных и социальных прав против преследования инквизиции и мелких местных владык.

Но многие века гонений, как это всегда наблюдалось историей, только усилили мужество и стойкость маленькой секты, со­здали ей не только религиозное, но и национальное самосознание, обособили ее в самобытный «народ» (Popolo Valdese), защищавший свои права с оружием в руках против сильнейших числом, но более слабых духом врагов. Среди разрозненных маленьких государств тогдашнейИталии понятия

*) Terzo Concilio di Laterano 1179 г.

**) Умер в 1217 г.

50

патриотизма и национальности не обнимали всей страны и горсть за-альпийских пришельцев, хотя и слившаяся с итальянским населением, естественно чувствовала себя чужой на этой вра­жеской земле. Полученные впоследствии гражданские права и дарование свободы религиозной совести в 1848 г. успокоили их воинственный пыл, — они и раньше в краткие периоды затишья враждебных действий выказывали характер спокой­ный, склонность к упорному труду и высоким нравственным правилам жизни, — но дух обособленности, некоторой су­ровости и беспредельной преданности славным традициям прошлого жив в них и поныне. «Вальдейские долины», обагренные некогда кровью их сынов и национальных героев, остались навсегда их родиной и хотя их интеллектуальный центр с Духовной Академией находится в Риме, все важные события их церковной жизни во главе с ежегодным «Синодом» (Il Sinado della Tavola Valdese) происходят в их столице Торре Пеличе (Torre Pelice) прекрасном маленьком горном местечке Пьемонтских гор. Отличаясь веро­терпимостью не только к другим реформатам, но и к самой Римско-Католической Церкви, они все же делают громадное различие между прирожденными Вальдейцами, т. е. потомками лионских пришельцев, уроженцев «Valli Valdesi», и другими «братьями по вере», хотя бы Вальдейского исповедания. У них есть и своя маленькая «аристократия», т. е. семьи, происходящие по прямой линии от первых лионских выходцев. Их главные церковные должности всегда в руках «настоящих» Вальдейцев и в свой интимный круг они с трудом пускают «чужих».

II.

Я не буду подробно следовать за историческими событиями жизни Вальдейской секты, так как это не входит в содер­жание настоящего очерка. Ограничусь общим обзором и указанием наиболее важных моментов.

В продолжение целого ряда веков со времени изгнания Пье­ра Вальдо из Лиона (1176) и до официального признания гражданских и религиозных прав Вальдейской секты в 1848 году, жизнь этой мужественной горсти людей была непрестан­ной геройской борьбой за веру: Вальдейцев жгли на кострах, заточали в темницы, а в лучшем случае ограничивались конфискацией их имуществ, так как многие упорным и терпеливым трудом приобретали цветущие земли. Во время переселения ломбардских бедняков в Вальдейские долины (Valli Valdesi) занимающая склоны итальянских Альп в Пьемонте (Aldi Copia), местность эта, представляющая собою

51

часто неприступный горы, перерезанный прекрасными долинами (Val Luzema, Val d'Angrogna, Val Perosa, Val S. Martine, Torre Pelice etc), принадлежала частью богатым и сильным графам Люзерны, частью Абации Пинероло (Pinerolo) зависевшей от Папского престола, но с XIII в. она перешла во владение Савойского Дома, который присоединил к ней путем брака и Ту­ринскую область. С этим-то врагом и пришлось бороться мужественным Лионско-Ломбардским пришельцам.

Бывали затишья в несколько десятков лет, когда Вальдейцев оставляли в покое, как будто забывали, поглощенные более важными политическими интересами, — но потом сно­ва вспыхивали костры и начинались гонения. В этой вражде местные Савойские герцоги руководились, когда личным религиозным фанатизмом, подстрекаемые Папским престолом, всегда готовым послать им на помощь силу Святейшей инквизиции, — когда страхом перед могущественными союзни­ками, противостоять которым было невозможно, как мы это увидим ниже. В мирные же периоды с Вальдейцами даже входили в переговоры, как с какою-то самостоятельной ве­личиной и разрешали им открыто заниматься своими церков­ными делами, что еще более утверждало эту непреклонную во­лей, стоически сильную горсть людей в чувстве своей религи­озной и национальной независимости. Они составляли как бы государство в государстве, подходившее скорее всего к типу маленькой теократии, вследствие первенствующего у «их зна­чения религиозного начала. Их пасторы — «барбы» *), как они назывались, играли первую роль. Сначала тайно странствовали они из города в город, из селения в селение, уча и пропо­ведуя, поддерживая мужество в борьбе единоверцев и обра­щая ко Христу незнакомых с Евангелием. Часто принимали они вид странствующих купцов, чтобы легче проникать в замки и деревни. Когда же гонения заставили многих искать убежище в чужих странах, они начали проповедовать уже открыто и даже основывали свои специальные школы там, где новое учение находило наиболее последователей. Маленькая об­щина была подчинена высшему церковному совету — Синоду, собранию духовных и светских представителей всех своих церквей в равном количестве. Для административной дея­тельности Синод назначал «la Tavola Valdese» **), состояв­шую из Президента— «Moderatore», вице-Президента и чле-

*) От латинского слова «barbanus» — дядюшка, заменившем обыкновенное наименование духовных лиц «отец», запрещенное Евангелием относительно кого бы то ни было на земле. (От Матф. гл. 23-9).

**) Вследствие обычая заседать вкруг стола для Приобщения (Santa Сеnа).

52

нов Совета, как духовных, так и светских. В главных чертах это церковное устройство существует и поныне. Среди духовных лиц Община имела и своих национальных героев, так как многие были не только пасторами, но и кон­дотьерами, когда того требовали осложненные политические об­стоятельства и становились во главе защитников родины, как настоящие военачальники. Имена модератора Джиованни Леже (Arnaud), и в особенности пастора Энрико Арно (Leger) как мы увидим ниже, пользуются среди секты почти благоговейным почитанием.

Первым счастливым событием жизни Вальдейской секты за долгие века страданий является заря Реформации. Можно се­бе представить, с каким энтузиазмом приветствовали эту духовную победу люди, бывшие до сих пор одинокими бор­цами за верность Евангельскому учению. Слух о реформатор­ской деятельности французских проповедников в Швейца­рии обратил на себя внимание прежде всего Вальдейцев Про­ванса и они, не смотря на величайшие затруднения и опасности, которыми сопровождались путешествия в те времена, а путе­шествия «еретиков» в особенности, послали своих пасторов к далеким братьям, чтобы разузнать о новом движении, охватившем Нейшатель, Берн, Базель и др. города. Сведения получились крайне отрадные и скоро швейцарские манускрипты распространились и в церквах Пьемонта, но только через 4 года было решено вступить в личные сношения со швейцар­скими реформаторами, ища в них единомышленников и под­держку. Вальдейцам удалось устроить Общее Собрание (sinodo) — конгресс, сказали бы мы теперь, в Чанфоране (Сиап1огоп) маленьком местечке в Val d'Angrogna в 1532 г., куда съехались представители всех их церквей, а также швейцарские делегаты: Фарель (Farel), Сонье (Saunier) и Оливетано (Olivetano), которые должны были познакомить их ближе с новым учением. Душою пропаганды был выдающийся де­ятель и оратор Гильом Фарель. После долгих прений (Вальдейская секта примкнула к Реформе и было также выработа­но постановление о напечатании первой Библии на французском языке. Еще раньше перевод ее был заказан Пьером Вальдо лично для себя, но оставшись в виде манускрипта, он не мог удовлетворить потребности масс, — существовавшие же Евангелия были все на провансальском языке. Это первое по­явление Библии на современном французском языке на со­бранный Вальдейцами деньги и изданные трудами Оливетано, составляет гордость их миссионерской деятельности.

Присоединение Вальдейцев к Реформе имело крайне важ­ное значение для истории протестантства в Италии: предостав-

53

ленные самим себе, они с трудом могли бы удержаться в Пьемонте и в силу необходимости рано или поздно были бы принуждены эмигрировать. Реформа сделалась их духовной и политической опорой: скоро и Женева подчинилась силе пропо­веди Кальвина и приняла самое живое участие в судьбе ма­ленькой общины, сделавшись центром всего гонимого проте­стантства. В ее коллегии подготовлялась молодежь для па­сторской деятельности и посылалась не только в Пьемонт, но и во все местности Италии, где зарождалось протестантское дви­жение. Впоследствии его защитниками выступали реформатские государства и такие лица громадного влияния, как Кальвин, Вильгельм Оранский и Кромвель.

Но Реформа имела и свою тяжелую сторону в жизни ма­ленькой общины: успехи реформаторского движения в Герма­нии и Швейцарии и присоединение к нему Вальдейской секты во­зобновили жесточайшие гонения, отразившиеся прежде всего на французских Вальдейцах, а потом в Пьемонте. Из Франции, преследуемые правительством короля Франциска I, про­тестанты массами бежали, кто к итальянским братьям, кто в Женеву, сделавшуюся центром Реформы и убежищем всех ее изгнанников, которых принимали с братским сочувствием. Мишелэ (Michelet) говорит по этому поводу, что поведение Женевы было высшим выражением братства между людьми, которое представляет история. Для наилучшего об­ращения «еретиков, папа иезуит Григорий XV основал в 1622 г. «Конгрегацию Пропаганды Веры» (Propaganda Fide). И во Франции и Италии снова вспыхнули костры инквизиции. За эти тяжкие века Вальдейская история помнит и свою «Варфоломеевскую ночь», т. наз. «Пьемонтская Пасха» (là Pasqua Piemontese) в 1655 г., где героями защиты являют­ся: модератор Джиованни Лежэ (Leger) предводитель Джозне Джановелло (Cianforan) и капитан Бартоломео Иаиэ (Jahier).

Окончательным же разорением «Вальдейских долин» община была обязана всесильному королю Франции Людовику XIV-му, уничтожившему в 1685 г., под влиянием иезуитов Нантский эдикт Генриха IV-го, дозволявший свободное исповедание протестантского культа во Франции. Разгневанный мас­совыми эмиграциями своих подданных в Швейцарию и Пье­монт Людовик XIV не только сам поднял тяжкие гонения на протестантов, но заставил подчиниться этому требованию и слабого родственника своего Савойского герцога Виктора Амедея II-го: Вальдейцы должны были или присоединиться к лону Католической Церкви, или покинуть родину. Так как об от­ступничестве у этих сильных верой людей не могло быть и речи, то они с глубокою горечью решили покинуть родные до-

54

лины. Но не так думал среди всех других барб один че­ловек — пастор Анри Арно (Arnaud) сделавшийся впослед­ствии Вальдейским национальным героем. И народ отклик­нулся на его призыв и смело взялся за оружие. Но борьба была слишком неравной, Вальдейцам пришлось сражаться не толь­ко с войсками герцога Савойского, но и с присланными ему на помощь французскими подкреплениями под предводительством жестокого генерала Катина (Catinat) и не смотря на ге­ройскую оборону силы их были сломлены и вековое горное гнездо разрушено (1687 г.). За открытое восстание против сво­его государя Вальдейцы были обречены на полное избиение: «Очистите страну от этой грязи!», сказал герцог Савойский генералу Катина (nettate il paese da quella oscenità), который как нельзя лучше исполнил это приказание и скоро цветущие Вальдейския долины превратились в голую пустыню. Генерал Ка­тина так писал французскому министру де Лувуа (De Louvois): «Эта страна совершенно разорена. В ней не видно ни людей, ни скота, так как нет ни одного холма, который не под­вергся бы нападению. Герцог Савойский держит в плену око­ло 8 тысяч душ. Что он будет с ними делать я не знаю. Знаю только, что мы не оставим этой страны, пока: не будет окончательно разрушена эта раса «барбетов». Я приказал пустить в ход некоторую жестокость. Если люди, взятые с оружием в руках не тотчас же убиваются, то они переходят в руки палачей». Те же, которые не могли защищаться: женщины, дети, старики подвергались избиению, мучениям и насилию. Тюрьмы переполнялись осужденными. И вот тогда оставшиеся еще свободными 200 человек Вальдейцев совер­шили неслыханный подвиг: своим геройским сопротивлением голодные, питавшееся травой, люди, изнемогая от уста­лости в борьбе с неравным врагом, прячась в им одним известных пещерах, сумели так утомить савойское войско бесконечными ночными набегами, что навели на него небывалый ужас, так что герцог Виктор Амедей согласился наконец отпустить всех Вальдейцев, только, чтобы положить конец этому бесполезному пролитию крови своих солдат. Таким образом мужеством горсти людей были спасены тыся­чи и тысячи жизней, — но Вальдейский народ должен был покинуть родину. Так была разорена эта чудесная страна, эти поселения в долинах, созданные веками труда терпеливого, мужественного народа.

Но Вальдейцы были не таковы, чтобы помириться с потерей родины. Не прошло и двух лет со времени изгнания, как они решились на новое завоевание старого гнезда под предводительством того же своего героя — пастора Анри Арно, по-

55

кровительствуемые Вильгельмом Оранским, взошедшим в то время на Английский трон. Это завоевание «Славное возвра­щение на родину» (Il glorioso Rimpatrio) составляет эпопею в их истории и вызвало восхищение самого Наполеона, когда он узнал этот маленький геройский народ во время своего про­езда через Турин для коронации железной ломбардской ко­роной. На этот раз Арно блестяще поправил дело фатального прошлого разгрома и рядом высоких подвигов привел своих единоверцев в дорогую им, хотя и разоренную зем­лю отцов. Политические обстоятельства пришли ему на помощь, так как герцог Виктор Амедей, вступивший в коалицию с Англией, Голландией, Австрией и Германией против Людовика ХIV-го, не хотел тратить напрасно военных сил в борьбе с собственными подданными и в 1690 г. издал эдикт о свободном допущении Вальдейцев в их родные горы и заключил с ними мирный договор.

С тех пор прошли века над маленькой теократической общиной: менялись государи, правительства, менялись идеи и духовные потребности народов, пролетела буря французской революции, а Вальдейский народ остался все так же верен завету предков в своей преданности Евангельскому учению. Наполеоновская империя, очистив забрызганные революцион­ной кровью новые либеральный идеи, бросила первые семена религиозного равенства на итальянскую почву и отнеслась край­не сочувственно к Вальдейскому культу, намереваясь вклю­чить его в уже получившее полную свободу гугенотское исповедание. Но Наполеоновская эпопея была слишком краткой и еще непонятной для современников и Вальдейцам при­шлось перенести много противодействий от королей восстановленного Венским Конгрессом Сардинского королевства и еще долго ждать разрешения свободы совести и получения гражданских прав. Они были даны им королем Карлом Альбертом под влиянием нового гуманизма, вспыхнувшего в Евро­пе к 40-м годам. Благими сотрудниками слабого и нерешительного короля были такие выдающиеся личности, как Роберт д’Аземо, Кавур, Чуаре Бальбо, Джиованни Лаяца, поддержива­емые туринской печатью, в которой они принимали живейшее участие. Между другими либеральными реформами была решена и эмансипация как Вальдейцев, так и евреев, тем более, что в хлопотах принимали участие иностранный протестант­окие державы — Англия и Пруссия. Акт эмансипации был подписан королем 17-го февраля 1848 года и остался и поныне национальным праздником Вальдейцев, который они еже­годно празднуют с большим торжеством. В настоящее время Вальдейцы, которых насчитывается около 40 тыс. в

56

Италии *), совершенно уравнены в правах с другими поддан­ными и пользуются полной свободой совести и проповеди. Их непримиримым врагом в Италии осталась лишь Римско-Католическая Церковь.

Но это внешнее единство не растворило Вальдейцев в общей массе итальянцев и в сердцах их осталось живо как и прежде самочувствие «Вальдейского народа». В Италии, быв­шей долго раздробленной на многочисленный мелкие владения, где каждый город был особым государством, имел свою славную историю, своих героев, а часто и страшное прошлое жестокости и ненависти к соседям, где почти каждая область создала свой стиль в искусстве, свой индивидуальный жизнен­ный идеал, чувство сепаратизма сильнее, чем у других народов. Итальянцы и до сих пор приезжих из других городов называют «иностранцами» (forestieri), а людей друго­го народа в отличие от них — «чужестранцами» (stranieri). Что же удивительного, что среди вековой религиозной обособ­ленности, стоявшей у них всегда на первом плане и стоившей им потоков мученической крови, они не могли чувствовать се­бя единоплеменниками с жестоко преследовавшими их влады­ками страны и с недоброжелательным населением, которое, подстрекаемое католическим духовенством, видело в них «еретиков» и врагов Христовых. Они стали скорее честными и верными союзниками Италии, этой матери «по усыновлению», — но от своей принадлежности к особому «народу» — не отка­зались. В Европе ведь вообще мало чистой крови, а Вальдейцы, французы по происхождению, смешавшись с ломбардами, кото­рые и сами-то представляют крайне смешанную расу, не могут считаться чисто итальянцами. Их история и религия выработа­ли в них совершенно самостоятельный тип, не похожий ни на кого другого и это дает им право не только на религиозную, но и национальную обособленность.

III.

Что касается религиозной доктрины Вальдейцев, то будучи наставлены швейцарскими реформаторами **), гораздо более крайними, нежели германские, они примкнули к кальвинистско­му исповеданию.

Что-же такое в сущности Реформа? Католичество увидело в ней проповедь какой то новой религии отступничества от Христа, фатально смешивая понятие Церкви Католической с

*) И 30 тыс. в других Европейских государствах и в Америке.

**) Farel, Saunier и Olivetano.

57

понятием Церкви Христовой. Но Реформа нового ничего не принесла, она вовсе не есть эволюция догмата, она есть «возврат», не движете вперед и даже не назад, а ввысь. «Протест» (Протестантство) против всего, что не заключало бе­зусловной истины евангельской проповеди. И в этом ее великая правда. Не родилось ли Протестантство еще гораздо рань­ше, в тот час, когда Павел из Тарса упал на дороге в Дамаск, ослепленный Божественным видением? Недаром Реформа из всех Апостолов чтить преимущественно Пав­ла: не говорили ли ему, как им потом, что его Послания «вводят в заблуждение неутвержденных»*)? Впоследствии Протестантство приняло многообразные формы: задумалось слишком глубоко и впало в заблуждения. Явились и такие секты, все религиозное содержание которых сводится к инди­видуальному толкованию Евангелия, как Армия Опасения. Про­тестантство слишком многоразлично, чтобы судить о нем, как о целом: начиная с одного пункта отправления пути его расходятся далеко, так что есть и такие секты, которые вовсе не считают своей основой божественность Христа, понимая символически Его Богосыновность, — и это даешь сильное оружие в руки Католичества, исключающего все поголовно протестантские исповедания из среды Христианской религии.

Символ Веры Вальдейской Церкви подобен Католиче­скому и Православному, придерживаясь скорее первоначально-христианского текста и если догматизм ее проще, то она все же несомненно составляет отдельную ветвь Кальвинизма, а не секту в прямом значении слова. Учение ее основывается, как и во всей Реформе, исключительно на авторитете Св. Писания, отвергая позднейшие наслоения исторического Христианства, как не Боговдохновенные. Из этого естественно вытекает и ее взгляд на Церковь, совершенно противоположный католи­ческому: земная Церковь имеет для нее лишь условный авторитет, будучи только тенью истинной Небесной Церкви Хри­стовой, в которой Он есть единственный Глава и Посредник между Богом и людьми. Каждая человеческая душа имеет право свободного доступа к общению с Господом, если ее духовное состояние это дозволяет, не нуждаясь в земных посредниках в виде духовенства: принцип «сыновней свобо­ды» заменяешь католический принцип «церковного авторите­та». Вальдейский завет, оставленный им предками и свято ими хранимой: повиноваться Богу, а не людям. Основой догматического учения их является Божественность Иисуса Христа, спасение исключительно верой и благодатью и признание толь­ко двух Таинств, как непосредственно установленных Им:

*) 2-ое Посл. Ап. Петра — 16.

58

Крещения и Приобщения, понимаемого только как символ на основании слов Христовых, что Отцу надо поклоняться «в духе и истине» *). Однако же это учение было принято ими не сразу: во всяком случае первые последователи Вальдо, как и Лютер позже, сохраняли веру в Преложение Даров. Они признавали «реальное присутствие Христа в Хлебе и Вине» и только позже прибавили к своему учению разъяснение **), что это «реальное» присутствие надо понимать, как исключитель­но духовное, а не материальное. Некоторая склонность к рационализму их натуры, усиленная суровыми условиями жизни в горах и необходимость постоянных военных действий против своих притеснителей, как будто закрыла им доступ в мистические глубины, поставив на твердую почву ре­альной действительности. Но не есть ли Евхаристическая Тай­на тот предел, до которого может подняться человеческая религиозная мысль? Не отпали ли многие ученики от Самого Христа в тот день, как Он поведал им эту неизреченную Тайну, слишком страшную и великую, чтобы они могли вме­стить ее ***)? Теоретически Вальдейцы даже как будто отрицают, что Приобщение (Santa Сеnа) есть высший земной пункт слияния человеческой души с Богом, однако на деле оно со­вершается ими с глубоким, проникновенным благоговением. Но и тут рационалистический дух Реформы привел к обычаю Приобщения «единичного», т. е. каждого отдельно из отдельной чаши в форме бокала, который они сами берут из рук пастора так же, как и хлеб: братского приобщения из «единой чаши» у них нет. И что особенно неприятно поражает в этом обычае, это что уступка эта допущена в виду гигиенической необходимости, как будто может быть речь о гигиене там, где есть соприкосновение с Тайной!

Точно также в первые века у них сохранялся обычай поста и добровольной исповеди перед пастором с тою разницею, что он давал отпущение грехов не от своего имени, а во имя Божие. Все это выпало из их культа веро­ятно лишь после присоединения к Реформе. Стремясь к пер­воначальной чистоте Евангелия они в своей религиозной прак­тике нередко отступают от него, допуская напр. Крещение младенцев ****), или отрицая Тайну Преложения Даров, испо­-

*) От Иоанна, гл. 4 — 23-24.

**) Atto dichiarativo approvato dal Sinodo del 1894. Atto dichiarativo, art. 23.

***) От Иоанна гл. 6 — 51-55.

****) Хотя Вальдейская Церковь и допускает в случае сомнения родителей въ правильности этого обычая лишь «представить» Церкви новорожденного младенца, предоставив ему креститься взрослым.

59

ведь *), пользудисциплины поста **) и совершая «единич­ное» Приобщение ***), хотя все это имеет глубокие корни в проповеди Христа. Это явилось, как следствие протеста против заблуждения католической Церкви, который невольно привел Реформу к преувеличенному отрицанию всего, что ей казалось несовместимым с поклонением Отцу «в духе и истине», грубой материализацией духовности веры. Так и чудный образ Пречистой Девы нашелбы несомненно место в их молитвенном поминании и благоговейном почитании, если бы католическая Церковь не сделала из него предмет обоготворения, часто затмевающий собою поклонение Самому Сыну Божию и почитание святых, понимаемых ими в духе Апостольской Церкви, т. е. как христиан, подвигами своей жизни, приближающихся к совершенству, было бы признано ими ****), если бы Католичество не ввело поклонения им, как каким то местным богам, ставя их статуи на алтарях наряду со Св. Дарами.

Их богослужение (culto) состоит главным образом из проповеди на прочитанный из Библии текст, пения Псалмов с аккомпанементом органа, общей молитвы, составлен­ной пастором и немой индивидуальной молитвы, когда вся Церковь погружается в тайное общение с Богом. Духовный успех культа зависит всецело от дарования пастора. В проповедях их замечается два течения: чисто кальвинистское, сильное, но почти суровое, иногда даже слишком доктринальное, — и более проникновенное, более близкое к Евангель­скому духу, доходящее у их выдающихся проповедников до истинно мистического вдохновения, отражающегося также на составленной ими часто прекрасной молитве. В дни таких культов храмы переполнены молящимися, хотя может быть Tavola Valdese и смотрит на такие проповеди несколько косо, в особенности, если проповедник не принадлежит к «настоящим» Вальдейцам и тем паче, если он обращенный католик.

Их храмы— templi (они не называются церковью) рассеяны по всей Италии: их насчитывается приблизительно 86, как в главных центрах — Милане, Генуе, Флоренции, Не­аполе, Турине, Пизе, Венеции, Триесте и т. д., так и во второстепенных городах. Они существуют и в их колониях в Европе и Америке, где Вальдейцы слившись с местным

*) От Матфея гл. 3-6.

**) От Матф., гл. 4 — 2, гл. 6 — 17 — 18. От Марка, гл. 9 - 29.

***) От Матф., гл. 26 — 27. От Марка, гл. 14 — 23. От Луки гл. 22 — 17.

***) Символ Веры и Atto dichiarativo art. 23.

60

населением, все же помнят свою первоначальную родину — Valli Valdesiи стремятся по возможности когда-нибудь лично посетить их. В Риме у них два храма: они пусты и креста и символического Вальдейского Светильника, окруженного 7-ю звездами с надписью: lux lucet in tenebris. Но храмы холодны, не допуская никакой религиозной эмблемы, храмы эти далеко не производят того мистического, проникновенного впечатления, которое так сильно в маленьких пустых римских церквах первых веков христианства, где на стенах с полустертыми древними символами можно прочитать лаконическое воззвание о соблюдении молчания в стенах церкви. Для этого они слишком разукрашены оконною жи­вописью, иногда слишком огромны, а главное лишены алта­ря, на месте которого неприятно поражает проповедническая кафедра *). И здесь мы наталкиваемся на ту-же боязнь всего недостаточно духовного в религиозном понимании, доведен­ную до крайности, почти до суровости: они отрицают всякое изображение Христа, допуская в скудных размерах лишь один крест, считают излишним крестное знамение, не ста­новятся на колени, не надевают креста при Таинстве Крещения, не дают целования Евангелию и т. д., — в чем опять-таки отступают от обычаев первоначальной Христианской Апостольской Церкви, не считавшей все эти знаки внешнего благоговения языческой не духовностью. Известно, что Ката­комбы полны символическими знаками, как Рыба, Агнец, Голубь и др. Однако же наиболее чуткие из них, с более сложными духовными переживаниями сами признают, что в отрицании всех поэтических церковных обрядов, как издревле всем религиям свойственное возжигание светильников, украшение цветами и т. д., протестанты пошли слиш­ком далеко, — но верные до фанатизма старинным заветам, созданным среди костров и кровавых полей сражения, они считали бы; изменой своей совести малейшее новшество в исполнении культа.

______________

Буря прошла. Горизонт разъяснился, — но это не осла­било религиозного рвения бывших реформаторов, а лишь преобразило их миссию: прежде они с оружием в руках

*) Впрочем, Вальдейцы сами признают, что стиль их храма еще не найден. Во время гонений они совершали культ в маленьких деревянных домиках, часто даже в горных пещерах. Со времени свободы совести они строят свои храмы в подражательном готическом стиле, — но он еще ждет вдохновения своего, «Вальдейского» художника.

61

отстаивали право на следование чистому учению Христа для себя, для своего «народа». Теперь их миссия — Евангелизация соплеменников. Но эта Евангелизация понимается ими в самом широком смысле: не как обращение Италии в Вальдейскую секту, а как распространение Евангельского света, который «светить во мраке» невежественных суеверий, не­знания истинного учения Христа и измышлений человеческого тщеславия. И в сознании этой миссии они поднимаются почти на мистическую высоту своего призвания. Чем закончится их миссионерская деятельность: реформой ли в лоне самой Римско-Католической Церкви, обращением ли Италии в Проте­стантство, или может быть основанием единой истинной Церкви Христовой, которую жаждет разрозненное брато­убийственною ненавистью безумное человечество, — они не знают и даже не заглядывают так далеко. Они несут «благую весть», потому что видят в этом свое назначение и веруют, что Бог отцов их, защищавший их слабых и одиноких в борьбе против сильных и могущественных, и теперь дарует им победу. Братство людей лежит не в чувстве национальности, не в общности политических или социальных идеалов, а в единстве религиозных пережива­ний и веропонимания. Так четыре века назад на Чанфоранском синоде впервые видевшие друг друга люди различной национальности ощутили неведомую до тех пор радость истинного братства во Христе.

И может быть тогда, — и только тогда Вальдейцы почувствуют Италию своей родиной, а Вальдейские долины останут­ся для них семейным очагом.

Анастасия Полотебнова.

62