Зеньковский В., прот. E. Brunner. Der Mensch im Wiederspruch. Журнал "Путь" №55

E. BRUNNER. Der Mensch im Wiederspruch. Die cristliche Lehre vom wahren und vom wirklishen Menschen. Furche Verlag. Berlin 1937.

Бруннер — один из наиболее плодовитых современных пи­сателей. Он не всегда глубок, — скорее интересен, чем глубок, но все его книги и брошюры привлекают всеобщее внимание, а его литературный дар, разносторонность тем, им затрагиваемых, солидная ученость обеспечивают Бруннеру одно из виднейших мест в новейшем протестантском богословии. Новая книга Брукнера, посвященная антропологии, не принесет новых лавров автору, но она заслуживает того, чтобы быть отмеченной не только по широкой известности автора, но и по ценности ее, как опыта системы антропологии в духе протестантского богословия. Нельзя, впрочем, не пожалеть о многословии автора — в кни­ге 568 стр.! Хотя книга читается легко и с интересом, но она еще больше выиграла бы, если бы была сокращена по меньшей мере на­половину.

В центре книги лежит противопоставление «истинного» и «дей­ствительного» человека (Der wahre und der wirkliche Mensch). Формула очень удачная и обещающая, — но по существу раскрытая мало, в границах традиционного протестантского учения о «gebrochene Mensch». Самое любопытное здесь — это определе­ние «сущности человека, как «ответственности» — причем, в «истинном» человеке (мы бы сказали — до грехопадения, но для Бруннера, как это ныне стало очень модным, понятие грехопадения стоит вне порядка времени), понятие ответственности берется в смысле «ответной любви к Богу» (здесь имеет место игра слов, прикрытая дешевой филологией — сближение Verantwartlickeit с Antwart на призыв Бога к любви — см. 8. 268). В «действи­тельном» человеке (мы бы сказали — после грехопадения) ответ­ственность отрывается от любви и сближается с моралью (к ко­торой Бруннер относится иронически). «Ничто так не доказывает, пишет он, что современный человек не понимает, что такое от­ветственность, как мораль: мораль есть суррогат (Ersatz) поте­рянной ответственности». Хотя смысл ответственности, как явствует отсюда, утерян, тем не менее она и сейчас образует метафизическое ядро в человеке: «ответственность не есть атрибут, а есть «субстанция» в Человеке», пишет Бруннер (8. 38). Бруннер не раз повторяет, что «сущность» человека не в творчестве и не

81

в свободе, а именно в ответственности (хотя сознание ответствен­ности и по Бруннеру искажено в «действительном» человеке. (См. особенно 3. 151). «Только сознание ответственности и сообщает пе­чать человечности, уверяет нас Бруннер: не творчество — даже самое гениальное — выражает сущность человека, а только ответ­ственность, которая и заключает в себе «всю тайну человека» (3. 175). Все это учение Брукнера очень типично выражает^; односто­ронний уклон в антропологии у протестантов; едва ли нужно до­казывать, что у Бруннера (как и у других протестантских богословов) не из идеи «истинного» человека уясняется «действитель­ный» человек, а как раз обратно. Конечно, это очень глубоко свя­зано с тем, как толкуется понятие «образа Божия» в человеке у протестантских богословов. В этом вопросе Бруннер сво­боднее и глубже других протестантов (напомним его интересную полемику с Бартом), но его собственная позиция остается недоста­точно ясной. С одной стороны, он, согласно традиции протестантиз­ма, учит о «разрушении» образа Божия в человеке, вследствие греха, но затем оказывается (см. всю главу «DieSpurendesGottesbildes» — S. 169 fh), что образ Божий все же наличествует у че­ловека...

Во второй части книги Бруннера мы находим опыт конкретной антропологи. Эта часть книги бледна и слаба. Единственно важная сторона в учении о «действительном» человеке — это отрицание того, что в «самосознании человека следует искать последнее основание личности». Утверждение это очень ответственное в виду того, что почти все построения философской антропологии основаны имен­но на анализе самосознания. К сожалению, именно этого пункта, столь существенного для богословского построения антропологии, Бруннер не углубляет (8. 221 fh).

В книге Бруннера рассыпано много отдельных интересных мыслей. О некоторых из них приходится пожалеть, что они не развиты (напр., утверждение, что различие «природного» и «сверхпригодного» в человеке отличает «дурное богословие» — S. 102. По­чему? Эта мысль остается нераскрытой). Но есть и такие мысли, о ко­торых приходится пожалеть, что они попали в книгу (напр., недо­стойной серьезного богослова хуление Божьей Матери).

В. В. Зеньковский.