Бердяев Н.А. Что такое человек? (Theodor Haecker. Was ist der Mensch?). Журнал "Путь" №47

ЧТО ТАКОЕ ЧЕЛОВЕК?

(Theodor Haecker, Was ist der Mensch? В i Jacob Hegner in Leipzig).

Проблема человека стоит в центре нашей умственной эпохи, она является основой для христианской мысли и христианской жизни, но также для мысли философской и для жизни социаль­ной. Этой волнующей теме посвящена небольшая книжка Теодо­ра Геккера, который считается самым интересным католическим писателем современной Германии. Он приобрел из­вестность своей книгой «Vergil: Vater des Abendlands». Как и вся почти современная немецкая христианская мысль, католи­ческая и протестантская, Теодор Геккер представляет собой резкую, раздраженную реакцию против германского духа, против наиболее значительных традиций германской мистики и германской философии, начиная с Мейстера Экхардта и до Мак­са Шелера. Католик Геккер выставляет против немецкой мысли те же обвинения, что и протестантская диалектическая теология: учение о становящемся Боге, пантеизм, отрицание пропасти между Творцом и творением, помешательство на творчестве, слишком большей динамизм. Обличая «немецкую ересь о ста­новящемся Боге», Т. Геккер смешивает два разных явления — учение германского идеализма, главным образом Фихте и Гегеля, о становящемся Боге, которое может быть истолковано в том смысле, что не Бог творить мир, а мир творит Бо­-

главу угла? Церковь именно на Востоке помнить о непознаваемости Бога, и последнее глубинное его учете отрицательное богослове — о Theos agnostos.

86

га, с глубочайшими откровениями германской мистики о теогоническом процессе, о динамизме внутри Божества, что совсем не означает становления Бога во времени. Существует огром­ная разница между Я. Бёме и Гегелем, хотя нельзя отрицать влияние Беме на Гегеля, как и на всю немецкую философию. Т. Геккер, как и большая часть католиков нашего времени, томист в своей основной установке и потому принужден за­щищать традиции латинской мысли против мысли германской. Поэтому он утверждает примат бытия над свободой, мышления над активностью, теории над практикой. Поэтому он опреде­ляет человека, как разумное животное. Его учение о человеке прежде всего иерархическое. Он до утомительности часто повторяет: «мы иерархисты». Он исповедует оптимизм вечного иерархического порядка. Человеческая природа не изменяется. Существует неизменный порядок природного, тварного мира. Изменение, которое способен внести человек в вечный иерархический порядок природного мира, есть хаос. Целая глава в книге называется «Человек в хаосе». Космос сотворен Богом, человеком же создан хаос, беспорядок, извращение иерархического строя. Человек не способен к настоящему творчеству, он творит лишь хаос и беспорядок. Хаос начи­нается, когда покидают авторитет. Для Т. Геккера главное ав­торитет, авторитету принадлежит примат над всем, это ос­новная категория всякого мышления о человеке. Принцип свобо­ды подчинен процессу авторитета. Свобода есть господство через порядок, порядок же есть иерархия. Свобода в конце концов оказывается ничем иным, как подчинением, покорно­стью. Все идет сверху вниз, ничто не идет снизу вверх, кро­ме хаоса. Т. Геккер возмущается тем, что у М. Шелера и Н. Гартмана сила идет снизу. Для него как будто бы является исключенной третья точка зрения, которая утверждает двойное движение — сверху и снизу, что и есть богочеловеческая точка зрения. Для него человек определяется Богом, он сам себя совсем не определяет.

Т. Геккер знает два определения человека — одно натура­листическое, другое сверхнатуралистическое. Человек есть ра­зумное животное (аристотелизм и томизм) и человек есть образ и подобие Божье. Эти определения не совпадают. Разумное животное не есть образ и подобие Божие. Между тем как Т. Геккер говорить в одном месте, что дух есть природа чело­века. Это не является у него достаточно философски оправданным. Нужно признать, что человек не только природное суще­ство, что Т. Геккер и признает, когда говорить, что в че­ловеке есть духовный элемент. Но тогда нужно иначе строить антропологию, чем он делает. Он, как впрочем и слишком многие христианские мыслители, не только отрицает творчество человека, но даже с негодованием относится к тем, которые пытаются утверждать творческую природу и творческое назначе­ние человека. Это и есть главная тема, она стоить в центре хри­стианской антропологии. Человек призван не к творчеству, а исключительно к спасению. Признание творческого назначения человека означает, что творение мира не закончено, что Творец поручил человеку продолжать миротворение, что Творец сотворил человека по своему образу и подобно, т. е. творческим существом. Но для Т. Геккера Творец сотворил раз навсегда неизменный порядок тварного природного мира и человек

87

призван лишь к покорности этому иерархическому порядку. Человек проявил непокорность иерархическому порядку, выпал из него и последняя цель его жизни исчерпывается лишь спасением. Для спасения души не нужно творчества, даже вредно. И непонятно, почему для дела спасения нужен Вергилий, которого так ценит Т. Геккер, почему нужен античный гуманизм, почему нужна культура. Эта проблема не только не разре­шена, но даже не поставлена в святоотеческой и в схоластической антропологии. Т. Геккер обвиняет своих соотечественников немцев в том, что они хотят творить, как Бог. Это­му притязанию он противополагает утверждение, что творчество есть исключительная привилегия Бога. Даже ангел не творит. Верно, что ангел не творит, природа ангела пассивная и медиумическая. Но человек может и должен творить. Его твор­чество не тождественно творчеству Бога, но подобно Ему, так как сотворен человек подобным Богу. Творчество есть не право и не притязание человека, а долг его, призыв к чело­веку от Бога. Т. Геккер неверно понимает проблему творче­ства в немецком идеализме. Главный дефект немецкого идеа­лизма заключался именно в том, что он не поставил пробле­мы человека, что он был монистическим и знал лишь одну при­роду — божественную, а не две природы. Поэтому в немецком идеализме творит не человек, а Бог, познает не человек, а Бог, человек есть лишь функция божественной жизни. Немецкий идеализм не знал тайны богочеловечества. Творчество в таком понимании не есть ответь человека на зов Божий, не есть соучастие человека в Божьем деле миротворения, а есть акт не человеческого мирового духа, мирового я, мирового разума. Не совсем верно говорить Т. Геккер и о М. Шелере. Философия М. Шелера не на творчестве основана. Для М. Шелера человек скорее созерцатель, чем активный творец. Так было в главных произведениях Шелера. Лишь под конец был у него некоторый поворот, но результаты его недостаточно выявились. Более всего я чувствовал многие места книги Т. Геккера направленными против меня, против моей философии творчества и моего понимания назначения человека, хотя он, конечно, не имел ввиду меня.

В книге Т. Геккера есть, конечно, верные и тонкие мысли. Он прав во всем, что говорить против современного нацио­нализма и в защиту единства человечества, которое он видит во Христе, в духе, а не в крови. Но в нем есть все же исклю­чительность человека западной культуры. Единство западного ми­ра он основывает на Вергилии, т.-е. на римском основании. Вергилий есть исключительно и по преимуществу Запад. В Georgica Вергилия видит Геккер вечную основу общественного порядка. Он противник современного индустриализма и основу общества видит в крестьянстве и сельском хозяйстве. Он не свободен от идеализации крестьянства. Он верить в существование органического порядка общества, нарушение которого есть хаос. Но современный мир и происходящие в нем процессы не дают никаких оснований верить в вечность ка­кого-либо органического порядка. Вечен лишь дух, вечно лишь творчества духа. Т. Геккер не свободен от иллюзий христианского государства, он все же верить в его возможность. Но от этого христианам необходимо совершенно освободиться. Един­ственное сейчас христианское, даже теократическое государство

88

в Европе есть Австрия и оно самое ужасное, совершенно бесчеловечное и не дающее возможности дышать. Об этом поучительном примере следовало бы задуматься. Много верного говорить Т. Геккер о современной технике и власти машины, Жуткий и злой характер машины он видит прежде всего в автоматизме, который порабощает человека. Но недостаточ­но ясно у него, может ли человеческий дух стать Господином машины или нужно остановить рост техники и вернуться к прошлому, которое представляется «органическим». И в своем размышлении о машине Т. Геккер пользуется случаем, чтобы сделать выпад против творчества человека. В творче­стве машины он видит аналогию с творчеством Бога. Соз­дается новая действительность, новая реальность. Автор «Was ist der Mensch?» не хочет допустить такой творческой мощи чело­века, это представляется ему нечестивым. Ту  его основной мотив. Т. Геккер не любит движения снизу, снизу нужно послушание. Но он верно замечает, что революции снизу всег­да предшествует вина сверху. Популярное в Германии разли­чение между культурой и цивилизацией отвергается, очевидно из любви к латинскому слову «цивилизация».

В заключении нужно сказать. У Т. Геккера нельзя найти настоящей христианской антропологии, да она и вообще не была еще достаточно раскрыта в христианской мысли. Из основной для христианской антропологии идеи, что человек есть образ и подобие Божье, не были сделаны необходимые выводы. Если человек подобен Творцу, то он должен быть творцом. У Т. Геккера отсутствует идея богочеловечества. Для него существует дилемма: или Бог творить, человек же не может творить, или творит человек, и тогда Бога нет. Но есть третья точка зрения: творят и Бог, и человек, Бог творит с человеком и ждет соучастие человека в своем творчестве, а чело­век творит с Богом и нуждается в Божественной силе для своего творческого дела, творит во имя Божье, отвечая на зов Божий. Эта третья точка зрения не предусмотрена Т. Геккером, да и вообще христианекою теологической мыслью. Но нужно при­знать, что книга «Was ist de Mensch?» возбуждает мысль и в этом ее заслуга.

Николай Бердяев.

89