Вышеславцев Б.П. О нечувствии и непонимании трагизма (ответ В. Расторгуеву). Журнал "Путь" №38

____________

В своей статье «Трагизм возвышенного и спекуляция на понижение» я хотел показать, что христианство чувствует трагизм и побеждает трагизм, а марксизм трагизма не чувствует, не понимает и потому не побеждает. Марксизм не чувствует комизма своих противоречий (намеченных моим оппонентом) и трагизма своей философской нищеты. Коммунисты — это люди без улыбки и без слез, они не знают юмора, не чувствуют трагизма в принятии преступления. Вот почему в их руках все превращается в трагический фарс: суд, хозяйство, раскрепощение. Разве не комично, что «материалисты» прежде всего лишают народ «материальных» благ? Разве не комично, что «экономисты», утверждающие, что «хлебом единым будет жив человек», прежде всего оставляют народ без хлеба? Разве не трагикомично, что те, которые пишут в своих азбуках «мы не рабы, рабы не мы», восстанавливают крепостное право и рабский труд в грандиозных размерах? Разве не трагикомично, что противники капитализма восстанавливают капитализм в грандиозных размерах, самый страшный, эксплуататорский и тиранический капитализм: государственный капитализм? Коммунизм вовсе не есть отрицание капитализма, а напротив, доведение капитализма до последнего предела, до абсурда: весь капитал страны вручается небольшому тресту «аппаратчиков», но сверх того им вручается еще самодержавная власть, которой прежние капиталисты не имели, собственность на души и тела «трудящихся», о которой прежние капиталисты не мечтали. Капитало-Коммунизм представляет собою такой строй, в котором

82

права самодержавного треста бесконечно увеличились, а права трудящихся сведены к нулю: трудящиеся «лишены всех прав состояния»! Тут есть своя диалектика, весьма неожиданная для марксизма, и понятная только еврейским пророкам и христианам; она выражается в словах: «Мне отмщение и Аз воздам!» Современный христианский философ одинаково не приемлет решения капитализма и решения коммунизма. Марксистский коммунизм необходимо признать ухудшением капитализма. Об этом я достаточно писал и в «Пути», и в «Новом Граде». Ни мне, ни этим органам никто не может бросить обвинения в «нечувствии» социальной проблемы и зла капитализма. Но я считаю себя вправе указать на то непонимание и нечувствие трагизма (и комизма), на то «окаменение сердца», которое характерно для современной цивилизации и для современной молодежи.

Мой оппонент как будто отрицает мою характеристику сущности марксизма, как «редукции» к экономическому фундаменту. Ни один серьезный марксист никогда ее отрицать не пытался и всегда применял и будет применять, как основной метод; иначе марксизм перестанет быть «экономическим материализмом» и монизмом. Мой оппонент указывает на сплошное противоречие марксизма, на его морализм, на пафос революционной свободы и творчества. Это вполне верно. Но марксизм этого противоречия не видит. В силу этого он философски несостоятелен и негоден и инфантилен для современной мысли. Философия есть умение видеть и разрешать противоречия (антиномии). В этом сущность диалектики. Сознательно ввести в марксизм идею ценности и моральной оценки, идею свободы личности и творчества — значит уничтожить марксизм, превратить его в немецкий идеализм, в Гегеля и Фихте. Кто отрицает редукцию к экономическому базису и признает несводимую самостоятельность ступеней и категорий бытия — тот не марксист, ибо он принужден будет признать, что дух не сводим к материи, что свобода не сводима к природной необходимости.

Философия есть диалектика, и настоящая диалектика убивает марксизм. Кто знает диалектику Платона, Плотина, Прокла, Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля — тому «диалектика» марксистов смешна. В коммунизме диалектика невозможна, ибо диалог невозможен: тот, кто говорит «нет», — подлежит истреблению. Диалектика запрещена и уничтожена, ибо запрещено вскрывать противоречия марксизма.

Б. Вышеславцев.

83