Бердяев Н.А. Pages choisies du P. Laberthonniere. Журнал "Путь" №32

Pages choisies du P. Laberthonniere. Introduction et notes par Thérése Friedel. Paris. Librairie philosophique Z. Vrin. 1931.

КнигапредставляетвыборкинаиболеехарактерныхместизкнигО. Лабертоньера «La Réalisme chrétien et l᾽Idéalisme grek», «Essais de philosophie réligieuse», «Positivisme et catholicisme» ирядастатейразбросанныхпожурналам. Отец Лабертоньер, которому под страхом отлучения запрещено печатать свои произведения, считается самым радикальным представителем того направления в католичестве, которое объединяется неопределенным и многозначным словом «модернизм». Направление это было популярно во Франции в первое десятилетие XX века, но было осуждено Ватиканом и вытеснено воинствующей атакой томизма, который занял в католичестве все главенствующие позиции. В происходившей борьбе томисты не различали индивидуальности противников. В частности относительно о. Лабертоньера была совершена явная несправедливость. Атака велась главным образом против бергсонианства, прагматизма, агностицизма, эволюционизма. Но это в очень малой степени относится к о. Лабертоньеру. Он в отличие от другого модерниста Леруа является противником философии Бергсона, и пафос его религиозной философии менее всего связан с идеей эволюции. Его религиозная философия есть, прежде всего, персонализм, в центре для него стоит живая человеческая личность и ее живое отношение к Богу. Но эволюционизм с трудом соединим с персонализмом, с признанием безусловной ценности человеческой личности. О. Лабертоньер чувствует наибольшую близость к Бл. Августину и особенно к Паскалю. Из философов ему наиболее родственен Мен де Биран. Немецким идеализмом он, по-видимому, совсем не затронут. Ошибочно видеть у него уклон к протестантизму. Проблема Лютера ему чужда. В своем понимании церкви он ближе к православию. Он сомнительный католик именно потому, что взгляды его иногда очень напоми-

103

нают Хомякова. Очень трагична судьба христианина и особенно католика, который хочет показать, что христианство человечно, что, в нем божественное приблизилось к человеческому и вошло внутрь его, что христианство предполагает свободу и не терпит рабства. О. Лабертоньер испытал на себе горечь этой судьбы. Он в каждой строчке, им написанной, защищает человечность христианства. Он отказывается мыслить Бога, как вещь, как предмет, внешний для человеческой души, он восстает против понимания Бога, как деспота, требующего себе внешнего подчинения. За это о. Лабертоньер был обвинен в имманентизме, что почитается смертным грехом. Но ведь сущность христианства в том, что в нем трансцендентное делается имманентным, что в Христе, Сыне Божьем, преодолевается ужас перед трансцендентным Богом. О. Лабертоньер защищает новый имманентный метод в апологетике. Он критикует то, что называет extrinsicisme, и это самое сильное в нем. Он верит в соизмеримость христианской истины с человеком и человечностью. И это приводит его к критике авторитаризма. Поэтому он обвиняет томизм в агностицизме. Во всем этом есть очень много верного, но о. Лабертоньеру можно было бы поставить в упрек, что он не делает достаточного различия между катафатическим и апофатическим богопознанием. У него вообще очень слабо выражены интересы умозрительно-гностические. В своей прекрасной книге «La Réalisme chretien et l᾽Idéalisme grec» он восстает против засилия эллинской мысли в христианстве, одинаково и против Платона и против Аристотеля. Греческая философия вращается в сфере отвлеченных понятий и идей, христианство же реалистично и имеет дело с живыми личностями. Для Фомы Аквината неразрешима проблема личности, потому что он оперирует категориями греческой аристотелевской философии. Но сам о. Лабертоньер не развивает теории познания, которая соответствовала бы реалистической христианской философии. Очень ценно, что он защищает понимание веры, как живого опыта и преображения внутренней природы, в противоположность пониманию ее, как принятия данной извне истины, выраженной в понятиях. Затруднения внутри католической Церкви должны были для него создаться уже потому, что он горячий сторонник свободы совести. Церковь для него, прежде всего, должна быть служением людям, а не господством и властвованием. Он решительный враг всякого уподобления церкви государству и всякого пользования в церкви государственными средствами. О. Лабортеньер в сущности все время критикует католический рационализм и юридизм. Но он хочет оставаться в церкви, не хочет порвать с ней. О. Лабертоньер имеет очень сильный

104

моральный пафос, элемент моральный в нем преобладает и он принадлежит к типу реформаторов, в нем есть некоторое сходство с Ламенэ. То, что называют его модернизмом, проистекает совсем не из интеллектуальной потребности примирения христианства с современной наукой, а из нравственной потребности в правде, он любит правду и ищет правды. Наименее углубленной у него остается проблема общества, которой посвящена последняя глава книги. Он давно уже восстал против соединения католиков с Ш. Моррасом и «Action Francaise», что теперь признано и Ватиканом. Но мне не представляется особенно сильной его защита либерализма милосердия и любви в отличие от отвергаемого им либерализма безразличия. Слово либерализм тут неверно употребляется, и напрасно отождествляется со свободой. «Pages Choisies» вполне характеризуют своеобразный образ о. Лабертоньера, скорее религиозного моралиста, чем метафизика.

Николай Бердяев.