Преображенский П., прот. О Минуцие Феликсе и его сочинении «Октавий».

Ряд христианских писателей-апологетов II века заканчивается Минуцием Феликсом, который хотя по языку, на котором писал, принадлежит к Церкви латинской, но по направлению и приемам защищения христианства ближе примыкает к апологетам греческим. Притом деятельность Минуция Феликса, по всей вероятности, относится также ко времени императоров Антонина Пия или Марка Аврелия, и его разговор между христианином и язычником, известный под именем «Октавия» появился ранее защитительного слова (Apologeticum) Тертуллиана, изданного около 197-199 г. *).

*) Приводим здесь слова Альцога (Grundriss der Patrologie 1866 г.): «Еще в прошлом столетии Реслер в своей библиотеке отцов Церкви высказал: Я должен признаться, что чем далее изучаю, тем менее считаю Октавия за подражание тертуллианова апологетика»; потом Русвурм в своем издании Октавия (Hamb. 1824) и Мейер (в commentatio de Min. Felic. 1824), а также Нибур (Kleinere Schriften. II, 56) на основании языка отнесли Октавия ко времени Антонинов. Наконец Муральт, издатель Октавия (с предисловием Орелли, Turic. 1836), в предпосланном исследовании de M. Felicis aetate, доказал, после тщательного сравнения нашего разговора с апологетиком, девятью доводами хронологическое первенство Октавия. К тому же есть другие внутренние признаки, подтверждающие это мнение. С своей сто-

45

Марк Минуций Феликс жил во второй половине II века и в начале III. Неизвестно в точности, Италия или Африка была его родиной; но верно то, что он будучи еще язычником, переселился в Рим и здесь занимал видное место между адвокатами (Иерон. Catal. c. 58; Лактан. Justit. V, I). Об его уме, ораторском даровании, многосторонней учености и ревности к христианской Вере, в которую перешел уже в зрелых летах из язычества, свидетельствует сохранившееся до нас его сочинение «Октавий». Это сочинение написано в форме Цицероновских разговоров и представляет собой воспроизведение беседы об язычестве и христианстве, происходившей между друзьями Минуция – Цецилием язычником и Октавием христианином, по имени которого назван и самый разговор.

В начале сочинения (гл. 1-4) Минуций Феликс рассказывает об обстоятельстве, послужившем поводом к разговору. Однажды, по прибытии Октавия из провинции в Рим, Минуций отправился с ним для прогулки в Остию, ближайший к Риму приморский городок; их сопровождал и Цецилий. На пути Октавий с удивлением заметил, что Цецилий по языческому обыкновению сделал приветствие статуе Сераписа, мимо которой они проходили, и упрекнул Минуция в небрежении об обращении столь близкого друга от языческого заблуждения к истинной вере. Оскорб-

роны мы для этого вывода находим еще основания во 1-х в большей простоте Октавия и во 2-х в том, что в противоположность с апологетиком, мы здесь не находим почти никакой ссылки на библейские места, а напротив – много цитат и параллельных мест из Цицерона – de natura deorum и de fato. При этом в стилистическом отношении Октавий так значительно отличается от грубого, часто неправильного языка апологетика, что Муральт справедливо говорит: majore etiam quam Lactantius jure christianus Cicero dici poterit Minucius. Согласно с этим и Анжело Май, на основании 9 и 31 гл. говорит, что Цецилий нашего разговора есть тот самый, который называется в письме Фронтона (opp. Frontonis Rom. 1823. p. 336).

46

ленный замечанием Октавия, Цецилий, молча и в печальном расположении духа, продолжал путь с своими друзьями, но потом с спокойною уверенностью предложил Октавию основательно исследовать во взаимной беседе религиозный вопрос, разделавший христиан и язычников. Вызов был принят: спорящие для большего удобства сели и предложили Минуцию Феликсу быть посредником и судиею в споре. Содержание последовавшей беседы Минуций и изложил в своем сочинении.

Речь начал Цецилий. Отправляясь от скептического положения, что человеческое познание недостоверно, он сперва порицает притязание христиан – людей по большей части необразованных – брать на себя решение высших вопросов человеческого духа о Боге, о провидении, о происхождении и существовании мира (5). В виду же религиозной потребности человека он требует держаться религии, завещанной предками, – как древней, ознаменованной различными благодеяниями богов, за приверженность к которым Рим получил всемирное владычество; и затем представляет целый ряд доводов против христианства (6-13). Он обвиняет исповедников христианской религии в том, что они принадлежат к самому низшему, невежественному и грубому классу народа, говорит, что предметы их богопочтения отвратительны, обряды бесчеловечны и безнравственны, учение их о Боге едином, о кончине мира и о воскресении тел нелепо, и наконец самая жизнь их, чуждая удовольствий язычества, исполненная бедствий и гонений, обличает тщету их верований и надежд. За речью Цецилия, после кратких замечаний Минуция о строгом внимании к внутренней силе доводов (14-15), идет речь Октавия в защиту христианства, где он обстоятельно опровергает обвинения против него и показывает полную

47

несостоятельность язычества (16-38). В конце этой беседы Цецилий с радостью объявил себя побежденным *) неотразимою истиною и одушевлением речи Октавия и просит его продолжить поучительные собеседования в следующий день. Друзья в общей радости возвратились домой (39-40).

Были ли изложены дальнейшие разговоры друзей о религии – не известно. Иероним упоминает об известном в его время под именем Минуция Феликса сочинении «О судьбе или против астрологов», и Минуций в гл. 36 устами Октавия «обещает рассуждать в другом месте о судьбе обстоятельнее», но это сочинение, которое впрочем Иероним не признавал подлинным, не дошло до нас.

Сочинение Минуция Феликса заслуживает особенного внимания не столько положительным раскрытием содержания и внутренней силы христианской истины, сколько тем, что в последовательном и живом изложении представляет все, что говорили с одной стороны образованные язычники II века против христианской Веры и в защиту языческой религии, а с другой образованные между христианами – в отпор обвинениям и доводам язычников**).

Свящ. П. Преображенский

*) Некоторые думают, что этот Цецилий по обращении в христианство был карфагенским священником и обратил к вере св. Киприана. По крайней мере Киприан в своем сочинении « О суетности идолов» сделал значительные выписки от 20-28 гл. Октавия.

**) Сочинение Минуция Феликса долгое время хранилось между рукописями Ватиканской библиотеки, доколе папа Лев X не подарил ее французскому королю Францу I, и оно поступило в Парижскую библиотеку. По этому кодексу оно было в первый раз издано в Риме в 1543 г., по ошибке чтения, как восьмая (octavus lib.) книга сочинения Арновия против язычников. Балдуин исправил эту ошибку в своем издании 1560 г. В издании Патрологии Миня оно помещено в 3 томе латинских писателей.

48