Сагарда Н. И., проф. Характерные особенности в раскрытии и изложении св. Апостолом Иоанном христианского учения

ЖУРНАЛ «ХРИСТИАНСКОЕ ЧТЕНИЕ», М., 1904, № 6

разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу

Сагарда Н. Н.

Характерные особенности в раскрытии и изложении св. Апостолом Иоанном христианского учения *).

В день, посвященный Церковью памяти св. Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, и пред суждением об исследовании относительно его первого соборного послания было бы своевременно и уместно начертать целостный образ великой личности священного писателя; и это тем естественнее, что первое послание,—имея преимущественное значение в ряду источников для освещения христианской истины с той ее стороны, по которой она представлена «Богословом» Христовой Церкви, так как в нем от начала до конца мы читаем непосредственное выражение христианского учения самого Апостола,—стоит в тесной связи и зависимости от индивидуальных особенностей Апостола Иоанна. Но в краткой речи невозможно выполнить эту важную и трудную задачу. Поэтому я позволю себе остановить Ваше просвещенное внимание только на некоторых сторонах богословия Апостола Иоанна, имеющих непосредственное значение для уяснения содержания первого его послания.

Необходимо заметить, что особенности богословского учения Апостола Иоанна ускользают от точного определения, чем и объясняется, что исследователи писаний Апо-

*) Речь пред защитой диссертации на степень магистра богословия «Первое соборное послание святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. Исагогико-экзегетическое исследование. Полтава 1903 г.», произнесенная 8-го мая в актовом зале С.-Петербургской духовной академии.

848

849

стола Иоанна не пришли к согласному решению как относительно основного положения его учения, из которого можно было бы. раскрыть все его содержание, так и относительно характерной черты в изображении им христианской истины,— черты, которая могла бы осветить и все частнейшие особенности.

Но относительно первого вопроса ответ дан уже давно: Церковь наименовала Апостола Иоанна «Богословом» и этим указала на основной и существенный пункт его учения. Он—«Богослов», так как в своих писаниях открывает внутреннейшие тайны жизни Божества; ему именно принадлежат великие изречения, определяющие божественную природу: «Бог есть дух», «Бог есть свет» и «Бог есть любовь», и хотя он не раскрывает этих изречений, но заключающееся в них учение лежит в основе всего его богословия. Все, что совершает Бог в откровении и искуплении, согласно с Его существом и в нем имеет свое глубочайшее основание. Точно также и все существо жизни христиан и обнаружение его во внешних поступках должны всецело определяться нравственной природой Бога. Эта мысль проходит чрез все первое послание Апостола Иоанна.

Он—«Богослов» и потому, что ему определено было выразить последнее слово откровения относительно БогаСлова, Которое «искони бе к Богу» и есть истинный Бог и Которое, явившись, открыло миру глубины божественной жизни и дало разум к познанию Истинного. Но хотя никто из Апостолов не останавливается с такими подробностями на домгрном бытии Слова, как Апостол Иоанн, однако и не оно составляет основу и конечную цель его благовестия: ключ его богословия лежит в учении о воплощении Бога Слова, так как, только воплотившись, Оно могло «исповедать» Бога пред людьми и быть Спасителем мира. Евангелие начинается учением о божестве Слова в самой тесной связи с Его воплощением (I, 1, 14); тем же учением начинается и послание (I, 1, 2). «Наперсник» Господа, Апостол Иоанн, приникнув к Его груди, любящим сердцем постиг Его, как Единородного Сына Божия, Предвечное Слово, и из неисчерпаемого источника Сущего в лоне Отца износил богатства своего богословствования. Для Апостола Иоанна на первый план выступает доказательство той истины, что Иисус есть Христос Сын

850

Божий, Божественное Слово, бывшее у Отца прежде веков и единое с Отцем, как истинный Бог. Поэтому лице и жизнь Иисуса Христа, как воплотившегося Бога Слова, составляют сердце, корень и источник религиозных идей Апостола Иоанна. Божественное достоинство Иисуса Христа для него есть единая абсолютная истина, и отрицающий ее есть враг всякой истины, враг Христа, антихрист. В воплощении Слова человеку дано все, необходимое для него. Воплощенный Сын Божий Иисус Христос есть Спаситель мира, дарующий ему жизнь. Он не только источник жизни естественной, как Творец мира, но и в особенности источник его духовной жизни, как Искупитель, Ходатай ко Отцу и Умилостивление, кровь Которого очищает от всякого греха (1 Ии. П, 1, 2; 1. 7). Он дарует жизнь вечную всякому, кто приходит к Нему—неиссякаемому источнику жизни вечной, и это совершается чрез живую веру в Него, как воплотившееся Слово, Сына Божия,—веру в том широком, глубоком и жизненном значении, в каком она только и мыслима у Апостола Иоанна.

Что касается характерных особенностей в раскрытии и изложении Апостолом Иоанном христианского учения, то западные исследователи писаний Иоанновых называют его богословие мистическим и самого Апостола—отцом христианской мистики. При этом наименовании неизменно разумеют мистицизм здравый, имеющий в своем основании определенные понятия о Боге и Его отношении к миру и человеку и только выдвигающий на первый план внутреннее взаимоотношение между Богом и человеком, именно ту сторону, которая не укладывается ни в какие наперед определенные рамки рассудочных соображений. Как и вообще под истинным мистицизмом в религии мыслится религиозная система, основанная больше на чувстве, чем на деятельности рассудка; так это прилагается и к богословию Апостола Иоанна. То, конечно, правда, что Апостол Иоанн раскрывает глубочайшие тайны в божественном плане искупления, выясняет таинственные отношения между Богом и человеком, миром и диаволом, отмечает основные принципы внутренней христианской жизни, — словом, раскрывает истины, которые имеют основание не в этом преходящем мире, а в бесконечном и вечном. Верно отмечено и то, что богословие Апостола Иоанна есть богословие сердца, ибо

851

имеет свой корень не в рассудочной работе, а в непосредственном созерцании, в чувстве, во внутреннем опыте. Поэтому он скорее обращается к чувству, чем, к интеллекту, и в своем послании неоднократно взывает к внутреннему опыту своих читателей, находя в нем опору для признания незыблемой истинности сообщаемого им. Но,— помимо того неудобного оттенка, который, не смотря ни на какие оговорки, все-таки остается в термине «мистицизм»,— при наименовании богословия Апостола Иоанна мистическим оставляется без внимания то важное обстоятельство, что Апостол заимствует свое познание о Боге из исторических фактов земной жизни Бога-Слова; он решительно отрицает возможность непосредственного познания Бога, вне единственного пути к нему — откровения во Христе (Ин. I, 18), и наиболее «мистическое» с точки зрения западных богословов писание Апостола Иоанна, именно его первое послание начинается торжественным указанием на факты из истории земной жизни воплотившегося Слова жизни (I Ин. I, 1—3). Поэтому правильнее назвать богословие Апостола Иоанна духовным (πνευματική), как еще Климент Александрийский наименовал его Евангелие, что безусловно приложимо и к первому посланию: Апостол всегда восходит от внешнего обнаружения к духу, к невидимому принципу. В этой особенности лежит ключ к уразумению весьма многого и существенного в изложении им христианского учения.

Прежде всего этим объясняется то, что Апостол Иоанн рассматривает все вещи в их внутреннем существе, по сравнению с которым внешние явления, с изменчивым разнообразием, теряют свое значение, как случайные. Этим же объясняется, почему Апостол всюду видит только решительные противоположности Бога и диавола, света и тьмы, истины и лжи, жизни и смерти, любви и ненависти, возводя все явления к их глубочайшему основанию, к их последнему принципу. В каждом данном случае Апостол часто выдвигает известную сторону предмета с тою исключительностью, при которой выдвинуть другую сторону, значило бы впасть, по-видимому, в резкое самопротиворечие. Поэтому же, наконец, он не обращает внимания на различие ступеней в развитии и на каждой из них смотрит только на выражаемую ею сущность предмета.

852

 Усматривая во всем осуществление высшей идеальной действительности, Апостол Иоанн не допускает никакой противоположности между теоретическим и практическим, знанием и делом, верою и жизнью. Он всегда видит пред собою образ Божественного Учителя, у Которого слово и дело не составляют двух различных областей; отсюда и у Апостола Иоанна теория и практика не разделяются, но заключаются одна в другой и вместе составляют дивное целое, образ хождения, как ходил Христос. Всякое действие человека включает его всецелую личность. Этим определяется и воззрение Апостола Иоанна на сущность познания вообще и религиозного в особенности: что не. обнимает всей духовной жизни, не действует йа нее определяющим образом, то и не познано, ибо познание есть такое именно постижение предмета, которое включает в себя не только проникновение познающего в самое существо познаваемого, но и наоборот—проникновение предмета познания во внутреннейшее существо познающего. Одно интеллектуальное обладание истиною не имеет никакой силы и Значения. Апостол Иоанн никогда не мыслит истин религии, как мертвых, холодных форм, которые можно знать, не проводя их в жизнь. Религия есть жизнь в полном смысле слова, обнимающая деятельность, силы и дарования всего человека,—жизнь по тому образцу, который всецело осуществлен в Иисусе Христе. В области религиозного познания между познающим и познаваемым должно быть духовное внутреннее сродство, полное, ничем не задерживаемое общение, совершенным выражением которого является любовь. Отсюда основание, предмет и цель всякого познания, как полного жизни и животворного, Апостол Иоанн полагает в любви: она есть движущий нерв всех его созерцаний. Все в искуплении человека возводится к неисчерпаемому источнику божественной любви. Вели Апостол Иоанн видит в Иисусе Христе вечное Слово, Сына Божия, то с этим у него неразрывна мысль о любви, которою Бог возлюбил мир, посылая единородного Сына для его спасения: Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный (Ин. III, 16; cp. 1 Ин. IV, 9), и именно «в том открылась любовь Божия к нам, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал

853

Сына Своего в умилостивление за грехи наши» (I Ин. IV, 10). Во Христе—полное откровение божественной любви; для нас Он дал высочайший образец ее, положив душу Свою за нас (1 Ин. III, 8, 9, 10); и в человечестве она вызывает жизнь любви. Чем более Апостол Иоанн созерцает эту любовь, чем более проникает до ее глубины, тем более он любит; и чем более он любит, тем более он открывает новые глубины этой любви. Он весь погружается в любовь, в ней он чувствует дыхание и существо божественной жизни; поэтому сущность его увещаний к любви и его воззрение на нее выражаются в таких воодушевленных и глубокосодержательных словах: возлюбленнии, возлюбим друг друга, яко любы от Бога есть, и всяк любяй от Бога рожден есть и знает Бога. А не любяй не позна Бога, яко Бог любы есть, и пребываяй в любви, в Боге пребывает и Бог в нем пребывает (1 Ин. IV, 7, 8, 16);

В силу той же духовности, Апостол Иоанн уничтожает границы между настоящим и будущим. Наблюдая настоящее, временное, он не останавливается на нем, а переносит свой взор к обоим концам этого временного—к вечному в прошедшем и к вечному в будущем—и с точки зрения этого вечного оценивает все вещи и явления. Отсюда и святость христиан он представляет как бы совершенною на земле и торжественно провозглашает положение, что всяк рожденный от Бога не согрешает (1 Ин. V, 18, cp. III, 9). Точно также и всю эсхатологию он видит совершенною и совершающеюся уже на земле. Кажется, что Апостол Иоанн перешел в область вечно настоящего: для него небо сошло на землю или, лучше сказать, земля, вопреки своей грубой оболочке, сделалась просветленною и отражает в себе сияние небесной славы. Если что и разделяет небо от земли, земную жизнь от будущей, вечной, то не физическая жизнь, а грех.

Эти кратко отмеченные главнейшие особенности богословия Апостола Иоанна обнаруживают в нем неизменное стремление от материального к духовному, от земного к небесному, в мир горний. Вот почему церковная символика изображает его с орлом. Этим символом Церковь хочет образно представить острый, проницательный

454

ум, не ослепляемый светом истины, пророческую дальновидность и неотразимую силу духа Апостола Иоанна.

Особенности богословствования Апостола Иоанна всецело отразились на изложении им христианского учения и в первом его послании. Созерцательному мышлению Апостола не свойственен метод логических конструкций и выводов. Он не ищет истины и не исследует ее; он чувствует и сердцем постигает ее. Апостол созерцает вечную истину и, как видит ее, так и сообщает своим возлюбленным чадам. Истина требует только описания, а не логического анализа; поэтому Апостол просто утверждает или отрицает и всегда говорит с абсолютною точностью, с авторитетом, исключающим всякие сомнения в истинности того, что он говорит. Он поставил ногу свою на камне и чувствует под собою твердую почву; он освидетельствовал и. осязал все пункты учения, о котором пишет, и знает, что они таковы, какими он представляет их. Апостол как будто всегда слышит голос Господа, открывающего ему то, что Сам Он слышит от Отца. От всего этого зависит то, что построение мыслей в послании не периодическое, а чисто еврейское, афористическое. Выражения краткие. Предложения стоят одно подле другого большею частью без всяких союзов, которые бы обозначали их взаимное отношение. В виду этого иногда бывает очень трудно усмотреть строго определенную и несомненную связь в частностях; переход от одной мысли к другой часто более подразумевается, чем ясно выражается,—связь более внутренняя, психологическая, чем внешне-синтаксическая. Отсюда единогласное заявление всех исследователей посланий, что оно на первый взгляд представляется совершенно понятным: образ выражения ясный, связь мыслей простая, безыскусственная; но что под этой простотой скрываются неисследимая глубина и неисчислимое богатство, которые и образованному читателю представляют неисчерпаемый материал для исследования.

Отрешившись от силлогистического метода в изложении, Апостол Иоанн группирует свои мысли вокруг нескольких великих и центральных истин, открывая в них все новые стороны, новые глубины. Обычно он ставит в начале общее положение, выражающее целое воз-

855

зрение, и затем постепенно раскрывает его содержание в новых отношениях и оборотах и с новых сторон в целом ряде кругов до наиболее конкретных его обнаружений и приложений. Апостол как бы опасается, что употребленные им выражения не вполне исчерпывают сущность того, что он хотел сказать. Поэтому он снова и снова возвращается к тому же, чтобы еще прибавить что-либо. С первого взгляда кажется, что в послании без нужды повторяется одна и та же мысль.

В соответствие с особенностями богословских воззрений Апостола Иоанна, не богатый по количеству терминов лексикон послания резко отличает его от других новозаветных писаний.

Эти особенности в раскрытии и письменном изложении Апостолом Иоанном христианской истины создают большие затруднения для исследователя. Для устранения всякого рода экзегетических увлечений, при отсутствии руководства в толкованиях отцов и учителей Церкви, надежной опорой является филологическое исследование текста. Слова Апостола служат для нас совершенным выражением его мыслей, и потому только при таком методе изъяснения можно надеяться достигнуть живой истины апостольского учения. Необходимо обращать внимание на малейшие оттенки языка и конструкции. В этом отношении мы имеем авторитетного и умудренного опытом руководителя—св. Иоанна Златоустого, который говорит: «как в золотых рудах опытный в этом деле не оставит без внимания ни малейшей жилы, потому что она может доставить великое богатство, так и в божественных писаниях не безвредно опускать даже одну черту или йоту, а надобно исследовать все». В таком случае за точку отправления необходимо брать подлинный греческий текст, а не перевод. Насколько умело и плодотворно я приложил этот метод к изъяснению первого соборного послания святого Апостола Иоанна Богослова, судить не мне.

В заключение позволяю себе воспользоваться настоящим собранием, чтобы выразить мою горячую благодарность досточтимому руководителю моему Николаю Никаноровичу (Глубоковскому), который с ободрявшим меня вниманием следил за моею работой во весь продолжительный период, протекший с того времени, когда избрана была мною ныне

856

посильно разработанная тема. Во всем исследовании нет ни одной части, ни одного сколько-нибудь важного вопроса, относительно которых я не получил бы от Николая Никаноровича советов и указаний. Только живший и работавший в провинциальном городе в обстановке преподавателя семинарии поймет и то, насколько ценны сообщения относительно литературы изучаемого предмета, которые я также получал от Николая Никаноровича, не редко с самыми книгами.

Весьма благодарен я и о. Тимофею Александровичу (Налимову) за те указания и замечания, какие даны в отзыве о моем исследовании и которые по возможности приняты мною в соображение при его печатании.

Н. Сагарда