Болотов В.В., проф. Троякое понимание учения Оригена о Святой Троице

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Христианское чтение. 1880. № 1-2. Спб.

В. В. Болотов

Троякое понимание учения Оригена о Святой Троице.

(Речь пред публичною защитою магистерской диссертации: «Учение Оригена о Св. Троице», сказанная 28 октября 1879 г.).

Предмет моего сочинения составляет одно из самых замечательных явлений в истории догматов, уже в отдаленной древности обращавшее на себя внимание богословов, и в продолжение настоящего столетия исследованное многими первоклассными западными учеными. Вопрос об учении Оригена о св. Троице, имеющий многовековую давность в общей богословской литературе, не может считаться совершенно новым даже и в нашей русской. В последнее десятилетие появились уже две монографии о догматической системе Оригена вообще и его учении о св. Троице в частности; равно и в других историко-догматических трудах с содержанием не столь специальным более или менее значительное число страниц посвящено этому отделу догматики Оригена. Являясь на суд образованной публики с новым сочинением на старую, тему, считаю своею обязанностью выяснить те его стороны, в которых оно отличается от существующих уже трудов в нашей богословской литературе.

Мнения западных богословов по вопросу об учении Оригена, при всем разнообразии их в частностях, в общем направлении распадаются на три группы: одни видят в учении Оригена о св. Троице такое единство, последним словом которого служит идея равенства и единосущия божественных Лиц: другие усматривают в этой богословской системе двойство, правда более или менее понятное, объяснимое, но, как факт, остающееся

68

— 69 —

во всей силе; третьим это учение представляется тоже однородным целым, но под главенством субординатического принципа. Эти три взгляда имеют своих представителей и в нашей богословской литературе ¹). Первая точка зрения, которая иногда становится апологетическою, в нашей литературе представлена наиболее полно и сильно, последняя—высказана в сочинении, где вопрос об Оригене затронут лишь кратко. К этой точке зрения, еще не нашедшей полного выражения в нашей литературе, примыкает и мое сочинение.

Понятие Оригена о Боге Отце и об отношении к Нему Сына сложилось под весьма заметным влиянием философии той эпохи. Один из существенных моментов его понятия о Боге есть Его высочайшее единство, которое выражается не только в том, что существо Божие безусловно просто, и не в том только, что его онтологические и нравственные определения, напр. бытие и благость, так взаимно проникают друг друга, что являются двумя сторонами одного факта: высшим выражением этого единства служит представление, что Бог выше всяких качественных определений. С другой стороны, как в христианской системе, у Оригена Бог мыслится со всею конкретною определенностью личного духа; следовательно, Его единство должно быть не только простым, но и всесодержательным. Между этими воззрениями посредствует объединяющее их представление о Боге как силе, в которой все определения существа Его содержатся так сказать потенциально, в безразличном единстве. Эта сила предполагает собою бытие своей энергии, и эта энергия есть Сын Божий. В Нем,

¹) Первая точка зрения представлена в сочинениях проф. Κ. И. Скворцова Философия отцов и учителей церкви. Киев, 1868), Малеванского (Догматическая система Оригена, 1870), Ф. Г. Елеонского (Учение Оригена о божестве Сына Божия и Св. Духа и об отношении Их к Богу Отцу). Второй точки зрения, впрочем с заметным расположением к первой, держится проф. В. А. Снегирев (Учение о Лице Господа Иисуса Христа в первых трех веках христианства. Казань, 1871). Третья точка зрения представлена в сочинении С. В. Кохомского (Учение древней церкви об исхождении Св. Духа. Спб. 1875).

— 70 —

в единстве Его ипостаси, но вместе—в идеальной множественности и раздельности, актуально осуществляется вся полнота божества Отца, все высочайшие неотъемлемые определения существа Его.

Эта основа воззрения Оригена видимо благоприятствует апологетическому представлению его доктрины. Уже в силу своего абсолютного, исключающего всякое дробление единства божество Отца может выразиться в Сыне, лишь всецело, а не отчасти. А так как Ориген со всею решительностью учил о совечности Сына Божия Отцу, то Сын может быть мыслим только как вечное, всецелое, адекватное откровение Отца; все, что есть в Отце, есть и в Сыне. По-видимому, единственно возможный отсюда вывод—тот, что Сын единосущен и равен Отцу.

Однако же весьма часто, по самым разнообразным поводам, Ориген повторяет, что Отец выше, больше Сына,—и однажды высказывается даже в том смысле, что Отец настолько же или даже еще более превосходит Сына, насколько Сын выше всего остального, что Сын ни в чем несравним с Отцом. Субординационизм Оригена есть настолько очевидный факт, настолько обычное явление в его богословской системе, что его приходится объяснять так или иначе, но игнорировать или отрицать никак невозможно.

Затруднение, в которое ставит исследователя это разногласие между тем, что требуется самым строем системы, и тем, что она представляет на деле, — по-видимому безвыходное: с одной стороны целый ряд данных, выражающих теснейшее общение между Отцом и Сыном, с другой стороны субординационизм, столь упорно заявляющий о своем существовании, облекающийся в столь резкие формы.

Таково состояние спорного вопроса, который пытаются разъяснить по своему сторонники всех трех воззрений на учение Оригена,—одни—насколько возможно смягчая субординационистические данные, другие — признавая факт противоположности этих данных во всей его силе, третьи — отдавая предпочтение субор-

— 71

динационистическим представлениям, как наиболее постоянным и бесспорным.

В сущности остается лишь один момент различия между Отцом и Сыном, к которому может примкнуть субординатическое воззрение на отношение между Ними: Отец есть Бог нерожденный, Сын — Бог рожденный; Отец есть начало Сына, Сын зависит от Отца как Своей причины. Этот признак, составляющий ипостасное отличие Отца и Сына, может быть понят как преимущество Отца пред Сыном. Сторонники первой из трех точек зрения на этом моменте и основывают свое изложение учения Оригена. Они полагают, что Ориген в своих субординационистических выражениях не думал сказать ничего более, кроме той бесспорной истины, что Отец есть начало Сына и Бот нерожденный. Таким образом принцип, объясняющий отношение между Отцом и Сыном, найден, и остается только следить его отображение в тех или других так называемых субординатических формах. И так как у Оригена действительно почти все субординатические выражения стоят в соприкосновении с этим различием между Отцом и Сыном, то реставрации системы Оригена с этой точки зрения представляются обоснованными весьма твердо и с фактической стороны. Проникнутое одною основною идеей, учение Оригена в изложении богословов апологетического направления представляет весьма связное и стройное целое.

Но этой блестящей форме не отвечает прочность материала, из которого слагаются эти апологетические построения, и тщательный пересмотр подробностей воззрения Оригена открывает всю недостаточность, кажется, неисправимую,—даже фиктивность того объяснения, какое в состоянии предложить богословы этого направления.

В самом деле, когда нам говорят, что Отец потому столь безмерно, до несравнимости возвышается над Сыном, что Он не имеет причины Своего бытия, тогда как Сын, хотя и не в том

— 72 —

смысле, в каком твари, зависит от начала и в этом единственно пункте стоит—и то лишь логически—ближе к происшедшему миру, чем к непроисшедшему Отцу: то это объяснение можно принять, потому что его можно понять. Равным образом с этой точки зрения довольно понятно, почему Ориген называет Отца единым самодовлеющим. Но действительно ли мы понимаем, каким образом из того факта, что только Отец есть Бог нерожденный, следует тот вывод, что лишь Отец есть Αὐτόθεος и ὁ Θεὸς? Действительно ли для нас логически ясно, почему рожденный Бог, Сын, есть только Θεός? Самые глубокомысленные рассуждения о различии божественного самосознания Отца как начала от самосознания Сына могут ли разъяснить нам, почему Отец сознает Себя не только выше и совершеннее, но и яснее, чем познает Его Сын? Преимущество нерожденного Отца над рожденным Сыном оправдывает ли логически такое различие между волею того и другого, которое граничит с мыслью, что Сын не с тем абсолютным совершенством постигает значение Своих искупительных страданий, с каким Отец? Действительно ли чисто ипостасное различие нерожденного и рожденного дает хотя какое-нибудь логическое право на заключение, что в собственном смысле молиться должно только Отцу, а никак не Сыну? Наконец, действительно ли мы способны с рассматриваемой точки зрения понять логику напр. такого рассуждения Оригена: вочеловечивший. Бог называется истинным светом, который во тьме светить, но не объемлется ею; следовательно здесь речь идет не об Отце, а о Сыне, потому что Отец выше этого истинного света, который хотя и побеждает тьму, но входит в некоторое соприкосновение, в борьбу с нею? И если во всех этих случаях Ориген основывается на различия между нерожденным и рожденным; если это различие между началом и тем, что от начала, для Оригена является достаточным, а для нас — непонятным оправданием положений несомненно субординационистических: то мы обязаны поставить вопрос: имеют ли понятия «рожденный»

73 —

и «нерожденный» в учении Оригена тот самый смысл, какой соединяют с ними позднейшие богословы? А если так, то апологетические воспроизведения системы Оригена дают нам не разъяснение ее смысла: они просто подставляют на место одного — допустим—неизвестного другое едва ли более известное.

Представители второй точки зрения на учение Оригена усматривают в нем два порядка мыслей, настолько различных между собою, что один из них завершается высокою идеей единосущия Отца и Сына, а другой ниспадает до самого глубокого субординационизма, до учения о различии существа Отца и Сына. Представители этого взгляда тверже чем предшествующие стоят на почве фактических данных: в их изложении субординационизм Оригена воспроизводится, как он есть,—не урезанный, не затушеванный в своих мелких, но тем не менее весьма характерных подробностях. Но насколько эта точка зрения совпадает с первою в представлении светлой стороны учения Оригена, —она едва ли состоятельна. Ряд возвышенных воззрений Оригена расходится с его субординационистическими мнениями далеко не так сильно, как это представляется с первого взгляда, и уже одно то, что эти видимо противоположные мысли у самого Оригена иногда чередуются на пространстве лишь нескольких строк,—показывает, что располагать их в две различные категории нет необходимости.

Кажется, более правильное освещение учение Оригена получает лишь с третьей точки зрения. Можно признать содержание его богословия однородным, но под главенством субординационистического его элемента ¹). Сумма того, что считают противо-

¹) Положения, развиваемые автором в его диссертации и представленные на диспут, следующие:

1) Предположение Руфина, что сочинения Оригена испорчены еретиками, не имеет твердых оснований.

2) Латинские переводы сочинений Оригена, сделанные Руфином и Иеронимом, не могут быть вполне удовлетворительным источником для изложения учения Оригена о св. Троице.

— 74 —

положными ему воззрениями, далеко не столь значительна, чтобы для их объяснения следовало представлять Оригена несубординационистом. Положительных данных в смысле единосущия у Оригена весьма немного; все они содержатся лишь в одном месте, сомневаться в подлинности которого нет достаточных осно-

3) В учении Оригена о Боге Отце есть подробности, благоприятствующие развитию субординационизма в учении о Сыне.

4) К учению о рождении Сына Божия из существа Отца Ориген относился полемически.

5) Рождение Сына от воли Отца, по воззрению Оригена, не тождественно с творением в том смысле, в каком это допускали ариане.

6) Понятия οὐσία и ὑπόστασις у Оригена строго не различаются.

7) К учению о единосущии Сына с Отцом Ориген относился полемически.

8) Субординационизм—преобладающая черта в его учении о Сыне Божием.

9) Различие между Отцом, как Αὐτόθεος (абсолютным Богом), ὁ Θεός и единым истинным Богом с одной стороны,—и Сыном, как Θεός, истинно Богом, обожествляемым чрез участие в божестве Отца, с другой,—не выясняется во всем своем объеме из различия между первым, как началом, и вторым, как зависящим от начала.

10) Различие между единим благим Отцом и образом Его благости—Сыном глубже, чем простая разность между благостью первоначальною и производною.

11) Из простого преимущества Отца, как начала Сына, не объясняются те ограничения в ведении Сина сравнительно с ведением Отца, какие допускает Ориген.

12) Темная сторона в учении Оригена о молитве—та, что в собственном смысле не следует молиться Сыну даже и вместе с Отцом.

13) Предполагаемое Оригеном различие между теми чудесами, которые Христос творит Своею властью, и теми, пред совершением которых Он молится Отцу,—равно как различие между Отцом, как безмерным светом, и Сыном, как истинным светом и сиянием первого света,— между Отцом, как подателем бытия, и Словом, как подателем разума,— ведет к субординационизму по существу.

14) Учение о единстве Отца и Сына не получило удовлетворительной постановки в богословии Оригена.

15) Св. Дух, по учению Оригена, подчинен Отцу и Сыну.

16) Воззрение Оригена, что Св. Дух от Отца чрез Сына, несогласно не только с православным учением, что Св. Дух от Отца исходит, но и с западным «qui ex Patre Filioque procedit».

17) Арианство, при различии его от учения Оригена в самой основе, сближается с ним во многих подробностях.

— 75 —

ваний. Все другие данные этого порядка или сомнительны или содержание их таково, что не ведет далее заключения, что учение Оригена есть субординационизм тонкий, весьма возвышенный. С точки зрения апологетической против такого представления дела можно заметить, что единосущие Сына, — как бы ни были бедны положительные данные в этом роде, — неотразимо требуется основным логическим строем системы Оригена, его понятием о Боге Отце и об отношении к Нему Сына,—понятием, которое исключает всякое другое различие между Ними, кроме ипостасной разности рожденного и нерожденного. На это можно ответить, что исследователь, отделенный от Оригена великою эпохою никейского собора, когда многие богословские понятия выяснились в своих следствиях,—едва ли в праве считать себя вполне компетентным в вопросе о том, чего требует логическая связь системы Оригена. Для нас может казаться нелогичным то, что не было таким для мыслителя третьего века, и следовательно чем меньше мы будем судить о его доктрине по выводам из нее, тем вернее воспроизведем ее. И если действительно невозможно указать на другое различие между Отцом и Сыном, кроме отношения нерожденного и рожденного, то все же это представление в сознании Оригена осложнялось мыслью, что Отец премудрости выше ипостасной премудрости—Сына. Эластичный смысл этого последнего положения объясняет по крайней мере психологически все те субординационистические представления, пред которыми оказывается бессильною первая точка зрения.

Таковы особенности той точки зрения, которую я разделяю, таковы мотивы, которые расположили меня предпочесть ее другим.

18) Догматика полуариан представляет весьма много общего с богословием Оригена.

19) Истинное содержание так называемых оригенистических споров, окончившихся осуждением оригенизиа при Юстиниане, составляет борьба не против учения Оригена о св. Троице, а против его антропологии с христологическими и эсхатологическими ее следствиями.

— 76 —

Внешние особенности моего труда в значительной мере определялись этим общим взглядом на смысл учения Оригена. Признав субординационизм основным элементом этой доктрины, я обязан был доказать это, рассмотрев его обнаружения в его подробностях. Я не мог следить за развитием одной определенной идеи, потому что принцип Оригена слишком эластичен; мне нередко приходилось лишь выяснять смысл того положения, которое сторонники других точек зрения уже объясняли, связывали в единство целого, иногда, правда, игнорируя неудобные для них подробности. Многие страницы моего сочинения знатокам литературы напомнят скорее кропотливые, детальные работы богословов ΧVII в, чем знаменитые произведения первоклассных богословов настоящего века, в которых систематизация, философское обобщение, столь заметно преобладает над изучением подробностей. Но я считал бы себя только тогда достигнувшим своей цели, когда бы мне удалось, удовлетворяя где возможно конечно законным систематизаторским стремлениям нашего века, ввести в круг моего труда и тщательное изучение фактических данных, в котором во всяком случае лежит гарантия объективного отношения к предмету.

В заключение не могу не упомянуть с глубокою признательностью высокоуважаемое имя покойного профессора И. В. Чельцова, под руководством которого я начал эту работу. Его разъяснения помогли мне удержаться на избранной иною точке зрения в то время, когда предо мною ясно обрисовались ее теневые стороны. В продолжение последнего года я пользовался руководством профессора И. Е. Троицкого. По его указаниям обработаны мною некоторые отделы моего сочинения, восполнены некоторые пробелы в его плане; благодаря его вниманию, я мог воспользоваться некоторыми учеными пособиями. Считаю своим приятным долгом высказать ему искреннюю благодарность и жду слова моих достоуважаемых оппонентов.

Василий Болотов.