История

История

История многому учит. Если люди не знают историю, они снова и снова повторяют ошибки своего народа, ошибки предшествующих поколений. Сегодня мы сильны, могущественны, у нас сильная армия, у нас хорошо организована власть, у нас стала развиваться экономика. Многим кажется, что теперь всё в порядке. Но разве не то же самое казалось тем, кто во времена Ивана IV праздновал победы и гордился величием своей страны? Однако мы знаем, что затем произошло. И мы должны сделать все, чтобы никогда больше подобного не случилось, чтобы никто не мог соблазнить нас, утверждая, будто только внешние силы и способны принести нам свободу, прогресс, богатство.

Все сказанное актуально, потому что трудные девяностые годы, которые запечатлелись в сознании большинства наших сограждан, неведомы молодежи, они этого не знают, как и большинство из живущих сегодня людей не помнят страданий нашего народа в Великой Отечественной войне.

138

Вот потому нам и нужно изучать историю. Мы должны помнить, что в нашем прошлом было много тяжелого, но из всей этой исторической драмы необходимо сделать один вывод. Когда мы крепко держались за свою веру, когда, движимые христианской любовью, простирали эту любовь к своему народу и своему Отечеству, когда умели снисходить к слабостям друг друга и не вступать в междоусобные брани, однако вставали стеной на защиту Родины при приближении внешнего противника — тогда мы были непобедимы

Слово по окончании Божественной литургии в праздник в честь явления иконы Пресвятой Богородицы во граде Казани вУспенском кафедральном соборе г. Иваново,21 июля 2015 года

* * *

Попытки дать предвзятый исторический комментарий, исказить смысл исторических событий, к сожалению, являются достоянием не только сего дня. Давайте вспомним большевистскую историософию. История тогда начиналась с Октябрьской революции — все, что было до этого, изучалось быстро, мимолетно и через призму классового восприятия. Мы изучали восстания крестьян, восстание Болотникова, но мы не знали элементарных вещей, связанных с нашей историей, потому что был классовый, политический подход к историческим событиям, попытка дать политический комментарий на нашу историю. Но разве не то же самое было в нацистской Германии — та же самая попытка дать политический, идеологический комментарий на мировую историю?

Но вот простой вопрос: к чему все это привело? К краху — и к краху этих исторических школ, и к краху режимов, потому что невозможно переписать историю. Всякие потуги сделать это или дать ложный комментарий на исторические события вызывают у людей просвещенных снисходительную улыбку, смысл которой можно выразить примерно в следующей фразе: «Ребята, да поучитесь вы

139

получше, книжки почитайте». У людей менее просвещенных это вызывает крайне отрицательные ответные чувства, потому что с историей у многих связано нечто очень личное.

Для того чтобы общество не теряло человеческого лица,Господь являет нам Свои раны.

Наконец, ложь историческая порождает ложь в современной жизни. На лжи невозможно строить человеческое благополучие, на ней невозможно построить счастье. Если мы создаем ложные исторические концепции, мы диавольскую ложь (а диавол — отец лжи (Ин. 8, 44)) закладываем в основу бытия народа. Такие эксперименты не проходят — они всегда рушатся, но крушение этих экспериментов влечет за собой человеческие жертвы в прямом и переносном смысле.

А теперь о Великой Отечественной войне. Недавно Парламентской ассамблеей ОБСЕ была принята резолюция, в которой ставится на один уровень нацизм и сталинизм. Я отнюдь не являюсь сторонником или защитником сталинской эпохи. Мой дед почти тридцать лет просидел в тюрьмах и лагерях только потому, что был христианином. Мой отец сидел в тюрьме; накануне своей свадьбы он был посажен только потому, что, будучи студентом высшего учебного заведения, пел в хоре Киевского подворья в Санкт-Петербурге, где, кстати, он познакомился с моей мамой.

У меня свой критический взгляд и своя боль, связанная с этой историей. Но вот о чем нужно сейчас, может быть, подумать: и в нацизме, и в сталинизме были репрессии (и против собственного народа тоже), как и во многих других режимах, которые существовали. Но чем нацизм отличается от любой другой системы? Он отличается своим человеконенавистничеством. Сейчас все имеют доступ к документам той эпохи — известно, что говорил Гитлер; что говорил Гиммлер, считавший, что тридцать миллионов славян нужно уничтожить просто для того, чтобы они не путались под ногами; что говорил Кох в отношении Украины, когда он предлагал высасывать из этой земли все, что только можно, а остальное, мол, шлак. Это политика

140

и философия, которые оправдывали любую человеческую жестокость, которые ставили своей целью уничтожение людей.

И вот почему еще нельзя ставить все на один уровень: думаю, в Украине с уважением относятся к политическому выбору западных стран и к их приверженности демократии, свободе, правам человека, — но ведь эти же страны вошли в коалицию со Сталиным против Гитлера, а не с Гитлером — против Сталина. Антигитлеровская коалиция со странами, которые провозглашали демократические принципы, является лучшим доказательством того, что нельзя ставить на одну доску нацизм и сталинизм.

Наш народ — когда я говорю «наш народ», я имею в виду и россиян, и украинцев, ведь мы жили тогда все в одном государстве, — заплатил колоссальную жертву за освобождение Европы и всего мира. И поэтому оправдание гитлеризма и нацизма, под каким бы соусом это оправдание ни осуществлялось, — это оправдание зла, такого зла, которое в политической практике не встречалось на протяжении всей человеческой истории.

Нелегко от делить свет от тьмы, когда в мире все так сложно переплетено, а ложь с легкостью облекается в одежды истины.

Не оправдывая, а осуждая репрессивные режимы, мы должны все-таки делать различие между режимом репрессивным и режимом человеконенавистническим. Для меня нацизм — это режим человеконенавистнический. Сталинизм — это репрессивный режим и в какой-то степени режим преступный, потому что в результате действий этого режима погибали невинные люди. Но при этом именно Советский Союз более всего жертв положил на алтарь освобождения и своей страны, и всего мира от того, что несло угрозу всей человеческой цивилизации.

Выступление в прямом, эфире украинского телеканала «Интер», 28 июля 2010 года

* * *

Описание прошлого России требует сложной, многоцветной палитры. Черно-белой схемы здесь явно недостаточно. Более того, упрощения создают искаженную и разорванную

141

картину истории, распадающейся на отдельные куски, подобно разбитому зеркалу. Нельзя повторять ошибки тех, кто, по меткому выражению Александра Зиновьева, «целился в коммунизм, а попал в Россию».

В любые времена, несмотря на все реформы, революции, контрреволюции, Россия сохраняла свою цивилизационную основу. Менялись модели государственного устройства, титулатура правителей, привычки правящих классов, но русское общество, русские люди сохраняли свою национальную идентичность.

Слово на открытии XVIII Всемирного Русского Народного Собора, 11 ноября 2014 года

* * *

Глубоко убежден в том, что история не должна сегодня разделять российское общество. Понимаю, что многим этот тезис трудно воспринять. Теоретически мы это признаём, но, как только начинаем листать страницы истории, сразу же расходимся. Дело в том, что историю не нужно идеализировать. В каждый момент истории были святые и грешники, великие государственные деятели, которые работали на благо страны, и преступники. Больше того, бывало, и нередко, что великий государственный деятель, который, несомненно, многое сделал для Отечества — расширил его границы, укрепил положение, содействовал развитию экономики, — одновременно в своей жизни допускал совершенно преступные, особенно с точки зрения нас, людей XXI века, способы управления государством. Вот так все перемешано.

Значит, есть два пути, как разбираться с этим сложнейшим культурным слоем. Все зависит от того, какое вы сито поставите, процеживая этот культурный слой, какой будет ячейка. Если вы будете убирать всех тех, в чьих действиях были этические изъяны, то останется такая просеянная часть этого культурного слоя, которую вообще никак нельзя соотнести с национальной историей. Больше того, если вы возьмете эту просеянную часть и станете ее просеивать

142

через другое сито, где критериями будут польза для государства, защита Отечества, самопожертвование, величайшие открытия, то от этой кучки вовсе ничего не останется.

А кому надо, чтобы от нашей истории ничего не осталось? Тому, кому вообще не нужно, чтобы мы что-то помнили. Ведь была же попытка сказать, что все началось с 1917 года. Некоторые сейчас говорят: только с 1992 года, а до этого вообще была страна-неудачник: цари непонятные, ни одного хорошего среди них не было, генсеки какие-то,— но вот наступил некий год в конце XX века, и началась новая Россия. Есть такой подход? Есть. Правильный ли он? В корне неправильный, как был в советское время в корне неправильный подход начинать все с революции. Что-то, конечно, было и до того: темнота, классовая борьба, восстания рабов, помещики, капиталисты, с какого-то времени стали упоминаться Чайковский и даже Суворов, но в общем все это хлам, и только с приходом новой власти все стало хорошо. Если мы будем так относиться к прошлому, то у нас не будет истории, не будет народа, не говоря уже о национальной идее.

Величие страны заключается не только е ее экономике, но и в силе духа людей.

Самый важный критерий: государственного деятеля мы должны оценивать по практическим результатам его государственной деятельности... Если не нравится кому-то, что Иван Грозный создал опричнину, надо прямо об этом говорить и в учебнике написать. Но из-за того, что Иван Грозный создал опричнину, нельзя вычеркнуть его из истории как великого государя, который укрепил Россию, как ни один царь не укреплял. Почему нельзя говорить и об одном, и о другом? Почему нельзя так говорить о деятелях послереволюционного времени — оценивать и государственную деятельность, и человеческие качества? Но у нас, как только начинаем обсуждать известных персонажей, сталкиваются два лагеря и никакого диалога не получается. Одни говорят: «Все хорошо, потому что были величайшие достижения в области государственного строительства». Другие говорят: «Ничего хорошего не было, потому что такой-то столько убивал, столько сделал нехорошего...»

143

Полагаю, нужно стремиться к объективному взгляду на историю. Самое главное, всегда, в любую эпоху, были люди, которые делали много доброго для нашей страны. И этот положительный образ исторического героя должен присутствовать в нашем национальном сознании.

Я в свое время выдвинул некие идеи, которые могли бы объединить наше Отечество. Есть такое понятие, как «державность». Оно к нам пришло, конечно, от времен Российской империи и даже средневековой России, что было связано с созданием великого государства, с расширением его границ. Но державности, если это единственная ценность, недостаточно, потому что, несомненно, в основу державности были положены величайшие нравственные идеалы. А в средневековой России главным нравственным идеалом была святость. И Святой Русью страну нашу называли не потому, что она была эмпирически свята, а потому, что ее идеалом была святость. Если взять эти две ценности — святость и державность, то они уже могут рассматриваться как некие конструкции, создающие национальную идею.

Страна пережила революционное время — тяжелое, кровавое, и последствия были страшные. Но какая идея была положена при этом в основу? Идея справедливости. Мы знаем, были разные факторы, в том числе внешние, и сейчас историки об этом много говорят. Можно и об этом говорить, но что было хорошего? А хорошим было то, что люди стремились к справедливости. Так почему бы к святости и державности не добавить справедливость?

Человек безнравственного идеала жить не может.

Советское время, и опять-таки много тяжелого, трудного. Но ведь были огромные свершения, связанные с идеей солидарности. Можем ли мы к святости, державности, справедливости добавить солидарность? Можем.

Ну и наконец девяностые годы. Что, тоже только все плохое? Но ведь мы себя иначе стали чувствовать. Возникло чувство человеческого достоинства. И почему слово «достоинство», которое, может быть, было лучшим из всего, к чему люди стремились в девяностые годы, не поставить

144

в ряд со святостью, державностью, справедливостью, солидарностью?

Есть понятия, которые нас объединяют. История должна всех нас объединять. Не под одну гребенку стричь, а оставлять свободу для различного понимания тех или иных этапов истории. Однако нужно раз и навсегда прекратить ссориться, используя исторические аргументы. Так мы далеко не уедем.

Ответы на, вопросы на встрече с депутатами Московской городской думы, 30 марта 2013 года

* * *

Всякое зло, которое присутствует в человеческой истории, не может одержать окончательной победы — оно уже побеждено. Победа зла, особенно в масштабах истории, — временная, скоротечная. И как явственно для всех нас свидетельствует о сокрушении адовой силы прославление царской семьи! Как удивительно пробились зеленые ростки, ростки жизни, сквозь бетонную плиту, которой пытались закрыть всякую память о тех временах в историческом сознании народа!

Слово после освящения закладного камня на месте строительства храма иконы Божией Матери «Державная» в монастыре святых царственных страстотерпцев на Ганиной Яме Екатеринбургской епархии, 18 мая 2013 года

* * *

На лжи невозможно строить человеческое благополучие.

Единство исторического сознания должно поддерживать стремление преодолеть социальные распри. Навсегда должна остаться в прошлом имущественная пропасть между «барином» и «мужиком», как бы барин и мужик ни назывались сегодня. Это та пропасть, которая до начала XX века отличала дореволюционную Россию и становилась источником социального напряжения. Точно так же недопустимы и повторение антирелигиозных гонений, преследование людей за мирно выражаемые убеждения, подавление гражданских свобод.

145

Однако нельзя соглашаться с теми, кто сводит нашу историю к одним лишь тяжелым и мрачным страницам. Подобные эпизоды были и в истории соседних цивилизаций. Даже такой радикальный западник, как Петр Чаадаев, видевший в нашем прошлом только «тусклое и мрачное существование», говорил, что «у России — не одни только пороки, а среди народов Европы — не одни только добродетели».

Великий русский писатель и религиозный мыслитель Федор Михайлович Достоевский писал: «Чтоб судить о нравственной силе народа и о том, к чему он способен в будущем, надо брать в соображение не ту степень безобразия, до которого он временно и даже хотя бы в большинстве своем может унизиться, а надо брать в соображение лишь ту высоту духа, до которой он может подняться, когда придет к тому срок».

Слово на открытии XVIII Всемирного Русского Народного Собора, 11 ноября 2014 года

* * *

Что́ сегодня происходит с учебником по истории? Мы все прошли через то время, когда отсутствие единого учебника по истории нанесло огромный ущерб формированию гражданственности, чувства патриотизма, спровоцировало очень опасное нигилистическое отношение к собственному прошлому. В имевшихся учебниках содержались диаметрально противоположные взгляды на важнейшие исторические события, почему и было своевременно сказано, что необходим один учебник. Церковь приняла активное участие в формировании концепции этого учебника, и многое из предложенного нами было учтено. Была поставлена задача выработать сбалансированный подход к нашей истории, с тем чтобы сформировать у учащихся чувство любви к Родине. Мы не должны повторять стереотипы, навязываемые кем-то нашему народу, — стереотипы, которые формируют искаженный взгляд на историю, которые принижают значение исторических событий, имевших место в нашей

146

История спасения — это интерактивная история, в которой каждый находится в диалоге с Богом.

стране. Это вовсе не означает, что нужно романтизировать или идеализировать нашу историю, но это означает, что должна быть единая концепция подачи исторического материала. В противном случае мы отказываемся от самого главного — от того, чтобы формировать убеждения нашей молодежи, и это в условиях, когда на детей, на молодежь обрушивается колоссальный информационный поток, работающий в том числе и на подрыв патриотических убеждений.

Слово на встрече с участниками I Культурно-образовательного православного форума «От сердца к сердцу», 30 августа 2014 года

* * *

Настоящаяперемена к лучшему связана с изменением человеческих нравов.

В нашей стране продолжается дискуссия о том, каким должен быть учебник истории, как должны интерпретироваться трудные страницы нашей истории, особенно те, которые вызывают противоречия между людьми, придерживающимися различных политических взглядов. Нет ничего хуже, чем политизировать историю, хотя полностью абстрагироваться от политической оценки невозможно, — тот, кто анализирует и интерпретирует историю, неизбежно имеет собственные взгляды и убеждения. Так вот, задача историка — максимально абстрагироваться от того контекста, в котором он находится в данный момент. Есть замечательные историки, которые, изучая подлинные документы, настолько погружаются в историю, настолько проникают в смысл событий, что дают достаточно объективные и беспристрастные оценки. Такие примеры есть и среди тех, кто изучал нашу отечественную историю, историю Русской Православной Церкви.

Глубоко убежден в том, что в истории России, как и в истории всего мира, хорошего было больше, чем плохого, и постараюсь доказать этот тезис. Если бы плохого было больше, то человеческая история прекратилась бы, потому что зло разрушает добро, а само по себе зло нежизнеспособно. Не может существовать цивилизация, построенная

147

на зле, потому что зло — это смерть, это небытие. И если мы живем в мире, в котором так много неправды и скорбей, в мире, который так часто поражает нас своей несправедливостью, то должны помнить, что и в этом мире, по милости Божией, добра сегодня больше, чем зла. Добро, может быть, не такое яркое и не такое привлекательное; именно поэтому одна из тенденций современной журналистики — это, к сожалению, информирование о негативных событиях, поскольку они привлекают больше внимания. Я знаю специалистов, анализирующих прессу, которые быстро пробегают положительные заметки и заостряют свое внимание только на отрицательных. В сознании этих специалистов негатива больше, чем позитива, и если выбирать только плохое и исключительно на нем концентрировать свое внимание, то день, неделя, эпоха воспринимаются сугубо негативно. Но на самом деле все это не так. По милости Божией, добро превалирует над злом.

Что касается российской истории, то в ее оценках присутствует много искусственного, политически ангажированного. Это имело место и в прошлом, даже в дореволюционное время, и это пышным цветом расцвело после революции, когда, как мы знаем, историк должен был быть классово ответственным, а значит, обеспечивать в своих комментариях поддержку существующей идеологии. Но и сегодня многие не могут абстрагироваться от своих взглядов и убеждений и предлагают тенденциозные толкования.

Как же сделать так, чтобы история предстала перед нами в достаточно объективном освещении? Были в нашей истории трагические страницы? Были. Были в нашей истории злодеи? Были. Были несправедливые деяния? Были. Но теперь давайте посмотрим и с другой стороны. А святые были? Были, и очень много. А справедливых правителей на земле Русской можно вспомнить? Можно, да еще сколько! А выдающихся людей, которые жертвовали своей жизнью и на поле брани, и в труде, и просто помогая ближнему? Множество. Историю нужно писать не тенденциозно, а объективно — настолько, насколько это возможно.

148

Задача очень тяжелая, потому что внутри каждого историка словно червячок сидит и точит его. И не исторические, а чисто прагматические, политические соображения начинают доминировать над исследователем, а тем более над тем, кто пишет учебник. И тем не менее следует руководствоваться правилом, применяя которое можно действительно представить более или менее объективную картину прошлого. Правило это такое: невозможно событие или личность рассматривать вне широкого исторического контекста.

Когда человеческие взгляды входят в противоречие с верой Христовой, когда мужественные последователи Господа твердо стоят в Православии, тогда и возникают конфликты.

Что же входит в этот контекст? В него входит уровень культуры, включая бытовую культуру, культуру ведения войны, культуру взаимодействия с врагом. Если в обществе, где не приняты пытки и смертная казнь, кто-то к ним прибегает, то, с точки зрения общества, он — преступник. А если в обществе пытки приняты как средство дознания, то никому и в голову не приходит сказать, что это плохо. Все считают, что это правильно. И как же изобличить преступника?.. И если с точки зрения современности оценивать деятельность того или иного государственного деятеля по его участию в такого рода дознаниях, то перед нами будет тиран, но для своих современников тираном он не был. Это только один небольшой пример. Любое историческое событие, любую личность нужно рассматривать в общем контексте. И если некая личность выделяется в этом контексте своей кровожадностью, своим ненасытным желанием порабощать людей и глумиться над ними, то историк вправе охарактеризовать эту личность соответствующим образом.

И еще. У нас есть некая склонность к самобичеванию. Те, кто изучал историю Западной Европы, знают, что наиболее кровавые преступления (конечно, с современной точки зрения) совершали средневековые западноевропейские короли, особенно английские, да и французские. Если соотнести количество жертв (которые опять-таки с современной точки зрения являются несправедливыми), принесенных на алтарь политических интриг в Западной

149

Европе в Средние века, с количеством жертв, пострадавших, допустим, от Ивана Грозного, то мы увидим, что цифры несоизмеримы!

Но вокруг тех королей нет ореола жутких, страшных, кровавых тиранов, а Ивана называют Грозным. По праву, справедливо — народ его так называл. Но он не являлся уникальным, единственным грозным правителем в те времена, о которых идет речь.

Можно и дальше продолжать эти примеры, соотнося тех или иных исторических лиц с общим, всемирным контекстом, и тогда у нас появится возможность сказать правду о любом человеке.

И вот что еще очень важно понимать, когда мы говорим о нашей истории, как и об истории любой другой страны: нельзя сказать, что если человек совершил некое скверное, преступное деяние в одной сфере, то он непременно плох и в других областях.

Если очень жестокий правитель несправедливо поступал по отношению к своему народу, то это необязательно означает, что он был плохим полководцем и плохим государственным деятелем. Да, он употреблял негодные средства, но это не должно исключать положительной оценки и другого — того, что было им сделано, часто без использования этих средств.

Чтобы иметь более или менее объективную картину, мы должны отталкиваться от тех принципов, которые я пытался сегодня сформулировать.

Может быть, такая трактовка истории поможет нам и исцелить душевные раны, и проложить некий мостик к установлению если не добрых и сердечных, то по крайней мере взаимно не исключающих межличностных и внутрисоциальных отношений.

Так мы сохраним единство нашей страны, единство нашего народа при всем многообразии взглядов на историю. И да поможет нам Бог, вспоминая о прошлом, не разрушать настоящего и будущего.

«Слово пастыря», 11 октября 2014 года

150