1. В предыдущей книге мы желали (но не смогли) раскрыть, сколь велико звание девства; это затем, чтобы небесная сладость (этого) состояния сама собою привлекала читателя. Во второй книге надлежит дать наставление девственнице и обучить (ее) как бы под руководством опытных наставников.

2. Впрочем, мы слабы для убеждения и непригодны для научения: ведь кто научает, должен превосходить того, кто научается. И вот, дабы все же не показалось, что мы не исполнили принятой (на себя) обязанности или что слишком много мы взяли на себя, нам и рассудилось лучше поучать деву примерами, а не заповедями: может быть, от примера будет даже больше успеха. В самом деле,

считается не трудным то, что уже сделано, — полезными то, что испытано и благочестивым то, что по некоему наследственному пользованию отцовской добродетелью по преемству перешло к нам.

3. А если кто будет обличать нас в высокомерии, то пусть он лучше обличить нас в (излишнем) усердии: девственницы просили нас, и я счел неудобным отказать им в этом (научении). Я пожелал скорее подвергнуться опасности быть пристыженным, нежели не подчиниться желанию тех, к подвигам которых даже Бог наш снисходит с кротким благоволением.

4 Но на высокомерие (с моей стороны) нельзя даже и указывать: девственницы, обладая источником, откуда они могли бы научиться, искали от меня скорее расположения, а не руководства; и это усердие наше можно извинить. Правда, они имеют (в качестве побуждения) к соблюдению (своего) учения авторитет мученика, однако и я с своей стороны счел неизлишним, в видах привлечения к вере, обратиться к ним с ласковой речью. Тот способен учить, кто сдерживает пороки строгим воздействием; а мы, будучи не в состоянии учить, привлекаем (к себе) ласкою.

5 И так как многие наши отсутствующие (здесь девственницы) выражали желание слышать (наше) слово, то я и изготовил этот свиток: дабы они, отправившись (к своему месту жительства) и имея в руках дар моего слова, не считали отсутствующим того, чью книгу они имеют. Но обратимся (к выполнению) предположенного.

Глава вторая.

6. Итак, да будет перед вами, как бы на картине, изображена девственная жизнь Марии, от которой, как от зеркала, блещет образ непорочности и красота добродетели. Отсюда можно брать

вам примеры жизни: здесь, как бы на чертеже, изображены наставления (девственной) чистоты, который показывают, что должно вам исправить, что усвоить и чего держаться.

7. Страстное желание учиться прежде всего вызывается славой учителя. Что же славнее Божией Матери? Что блистательнее Той, которую избрало само Сияние? Что непорочнее Той, которая родила плоть без соприкосновения с плотию? А что сказать о прочих ее добродетелях? Девою¹⁾ она была не только телом, но и умом, так как никаким видом зла не осквернила (своего) чистого чувства: она смиренна сердцем, величественна в слове, благоразумна душою, воздержна в беседе, усердна к чтению; она полагаешь надежду не в тленном богатстве, а в молитве бедных; она усердна в труде, скромна в разговоре, она привыкла призывать в качестве судьи (своей) мысли не человека, а Бога; она привыкла никого не оскорблять, всем благо желать, вставать пред старшими возрастом, не завидовать равным, избегать гордости, следовать разуму, любить добродетель. Когда она огорчила родителей хотя бы выражением лица? Когда разногласила с близкими (родственниками)? Когда возгнушалась человеком низкого происхождения? Когда посмеялась над немощным? Когда прошла мимо убогого? Она имела обыкновение посещать только те собрания мужей, которых не стыдится милосердие и не избегаешь целомудрие. Нет у ней ничего гневного в очах, ничего дерзкого в словах, ничего неблагопристойного в действии; нет у ней ни слишком изнеженного движения, ни слишком свободной поступи, ни слишком требовательного возгласа, так что самый телесный вид у ней был отображением мысли, образом честного жития. Добрый дом уже в самом преддверии должен давать о себе знать, и при пер-

____________

¹⁾ Срвн. блаж. Августина lib. IV, De Doctr. Christ, с. 21.

вом входе (должен) являть, что внутри (его) не скрывается никакой тьмы: так и наша мысль, не сдерживаемая никакими телесными преградами, должна светить совне, подобно свету светильника, помещенному внутри.

8. Зачем мне говорить об умеренности в пище и об изобилии трудов; последние преизбыточествовали (в ней) сверх естественной возможности, а той почти недоставало для удовлетворения самой природы; в отношении труда не пропущено ни одного момента времени, в отношении пищи двойное число дней было посвящено посту. И если когда приходило желание подкрепить силы, то в большинстве случаев пища появлялась для того, чтобы предотвратить смерть, а не для доставления удовольствия. Спанье было для нее не столько наслаждением, сколько удовлетворением необходимости; но и при этом дух бодрствовал в то время, когда тело отдыхало: ведь дух во время сна часто или повторяет прочитанное, или продолжает прерванное сном, или объединяет разрозненное, или намечает то, что следует сделать.

9. Она знала выходить из дома только тогда, когда шла в храм, и то с родителями, или близкими (родственниками). Она трудолюбива в домашнем уединении, окружена проводниками во время выходов из дома, и при всем том никто не был для нее лучшим стражем, кроме нее же самой; она внушала к себе уважение и за (свою) поступь и приветливое обращение, она не столько поднимала стопы ног, сколько возвышала степень своей добродетели. Имея других стражами своего тела, она в то же время сама была стражем своей нравственности. И слишком много найдется наставниц в том случае, если сама себя будет учить та, которая имеет добродетели в качестве наставниц: ведь у ней всякое действие есть уже учение. Так-то вот и Мария: она внимательно относилась ко всему, как буд-

то бы получала наставления от многих (наставниц), она так выполняла все требования добродетели, что при этом не столько сама училась, сколько (других) учила.

10. Таковою именно показал ее евангелист (Лук. 1, 27 след.), таковою нашел и ангел, таковою избрал Св. Дух. И зачем мне останавливаться в отдельности (на том), как ее любили родители, как прославляли чужие (ту), которая удостоилась того, что от нее родился Сын Божий? При (самом) входе ангела она оказалась во внутренней части дома, без подруги, — это затем, чтобы никто не мог прерывать ее сосредоточенного настроения, чтобы никто не нарушал тишины; среди женщин не искала себе подруг та, которая (своими) подругами имела благие размышления. Даже и тогда, когда была одна, она казалась себе слишком мало уединенной. В самом деле, каким образом (могла быть) уединенной та, у которой было столько книг, столько архангелов, столько пророков?

11. Итак, Гавриил нашел ее там, где он обыкновенно (ее) посещал: и Мария, однако, устрашилась ангела, как лица мужеского пола, и смутилась его видом; но услышав (свое) имя, она узнала (его), как небезызвестного ей (Лук. 1, 30). Так была чужда (лица) мужеского пола та, которая не была чужда ангелу, — познай же отсюда, каково благочестие слуха, какова стыдливость очей. И вот, после приветствия (она) умолкла, и только уже на вопрос дала ответ; та, которая сначала смутилась духом, потом дала обет послушания.

12. А насколько она была почтительна к близким людям, — это показывает божественное Писание (ibid. 45). Когда она сознала себя избранницей Божией, она стала еще смиреннее, и тотчас же отправилась «в горняя», к своей родственнице, конечно, не затем, чтобы дать возможность уверовать в действительность факта той, которая еще ранее

поверила пророчеству: блаженна, говорит (Писание), веровавшая (Лук. 1, 45). И она оставалась с нею в течение трех месяцев. А в продолжение такого промежутка времени уже не уверенность обретается, а благочестие созидается. И это (уже) после того, как приветствовал ее матерью Господа младенец, взыгравшийся во чреве ее, — тот младенец, который исполнился благочестием раньше, чем естественными силами.

13. Затем, когда одно за другим следовали столь многочисленные знамения, — когда рождала неплодная, зачинала дева, говорил немой, поклонялся волхв, проникался надеждами Симеон, возвещали звезды: Мария все это воспринимала в сердце свое и оставалась как бы равнодушной к самому чуду: она, говорит Писание, соблюдаше вся сия в сердце своем (Лук. 2, 19). Хотя она была матерью Господа, однако усиленно стремилась научиться заповедям Господним; и та, которая родила Бога, страстно, однако, желала познать Бога.

14. А чтó значит то, что каждый год в торжественный день Пасхи она ходила в Иерусалим, и ходила с Иосифом (Лук. 2, 41)? Это значит, что спутником каждой в отдельности добродетели у девственниц всюду служит стыдливость. Последняя должна быть неотделима от девства; без нее не может быть девство. Поэтому, даже и в храм Мария не выходила без охранителя своей стыдливости.

15. Она — образ девства. Действительно, Мария такова, что жизнь ее одной является наукой для всех. Посему, если нам нравится виновница (подобной жизни), то мы должны одобрить и деяние (этой жизни); вот почему и та, которая желает себе награды, (присущей виновнице подобной жизни), пусть подражает и ее примеру. Сколько же, таким образом, видов добродетели сияет в одной деве? — Уединенность скромности, знамение веры, послушание благочестию;

дева — в доме, она — спутница в служении, она — мать для храма.

16. О, скольким девственницам выйдет она навстречу, скольких она обнимет и повлечет к Господу со словами: «эта — ложе Сына Моего, эта — непорочным девством сохранила брачный чертог». Как Сам Господь представит их Отцу, и, разумеется, будет повторять при этом следующие свои слова: «Отче Святый, это — те, которых я сохранил Тебе; между ними почил Сын Человеческий, преклоняя главу Свою; прошу, чтобы, где я пребываю, — и они были там со мною (Иоанн. 17, 24). Конечно, не одним себе должны приносить пользу те, которые жили не ради себя только: пусть же эта (дева) искупит родителей, а та искупит братьев! «Отче Праведный! мир Меня не познал, эти же (девы) познали Меня, но мир познать не захотели» (Срвн. Иоан. 17, 25).

17. Каково торжество, сколь велика радость ангелов, рукоплещущих тому, что удостаивается обитать на небе (та), которая небесной жизнью жила в мире! Тогда и Мария, взяв тимпан, станет воодушевлять лики дев, воспевающих Господу (хвалу за то), что они прошли чрез житейское море без житейских бурь (Исх. 15, 20). Тогда каждая станет ликовать, говоря: И вниду к жертвеннику Божью, к Богу, Веселящему юность мою (Псал. 42, 4). Закалаю Богу хвалебную жертву и воздаю Всевышнему молитвы мои (Ср. Пс. 49, 14).

18. И я не сомневаюсь, что вам, мысли которых я смело могу назвать жертвенником, доступен алтарь Божий, на котором ежедневно, вследствие восприятия Им плоти, приносится в жертву Христос. Ведь если тело девственницы есть храм Божий, (то) что такое дух (ее), который, по удалении бренных останков тела, освобожденный (redopertus) как бы рукою вечного священника, источает пламя Божественного огня? Блаженны вы, девственницы, что

дышите бессмертной благодатью так же, как сады цветами, как храмы благочестием, как алтари священством.

Глава третья.

19. Итак, пусть святая Мария преподает нам правила жизни, а Фекла научит даже жертвовать жизнью, — та Фекла, которая, уклоняясь от брачных уз, после того как по злобе жениха была осуждена на смерть, достопочтенностью девства изменила даже природу зверей. Именно она, уже готовая идти на растерзание зверей, все еще уклонялась от взоров мужчин и в то же время предоставила самые жизненные части тела свирепому льву, — и этим произвела то, что даже смотревшие на нее наглыми взорами, со стыдом отвернулись.

20. Нужно было видеть, как зверь лежал на земле и лизал ноги девы, безмолвно свидетельствуя о том, что он не может причинить вреда ее непорочному телу. Даже зверь преклонился пред своей жертвой и, забыв свою природу, облекся в ту природу, которую потеряли люди! Смотри: в то время как люди как бы через некую перемену природы сделались зверями, звери властвуют над своей свирепостью, — и этот зверь, целующий ноги девы, учит нас тому, что должны (делать) люди. Столь обаятельна девственность, что даже львы удивляются ей! При всем чувстве голода, их, однако, не прельстила пища, несмотря на возбуждения — ими не овладела ярость, сама привычка не увлекла их инстинктов, природа даже не возобладала в диких зверях. Преклоняясь пред мученицей, они учили вере, они учили даже целомудрию, так как лобызали у девы не что иное, как только подошвы ног, потупивши при этом глаза в землю, как бы стыдясь, чтобы какой-либо самец, хотя и зверь, не увидел обнаженной девы.

21. Кто-нибудь скажет: для чего ты привел в пример Марию, как будто можно найти такую, которая могла бы подражать Матери Господа? Для чего также (ты привел в пример) Феклу, которую наставил Учитель народов? Если ты указываешь ученицу, то должен дать нам и соответствующего учителя. — Я, таким образом, предложу вам новый подобного же рода пример, дабы вы поняли, что апостол — учитель не для одного, но для всех.

Глава четвертая.

22. Была недавно в Антиохии одна девица, проводившая уединенную жизнь. Но чем более она скрывалась от глаз мужчин, тем более воспламеняла их. Ибо красота, о которой знают только понаслышке, но которой еще не видят, сильнее вызывает чувственное вожделение, которое вообще вызывается двумя возбудителями страсти — любовью и познанием; пока в нравящемся предмете еще не встречается ничего такого, что могло бы ослабить чувства, питаемые к нему, тогда и мысль гораздо более сосредоточивается на бытии этого нравящегося предмета, — он не подвержен непосредственному созерцанию судящего глаза, но зато к нему стремится вожделеющий дух. В виду этого непорочная дева, чтобы страсти более не питались надеждою овладеть ею, дала обет ненарушимого девства, (и этим) так заглушила вожделения нечестивцев, что они уже перестали ее любить и даже донесли на нее.

23. Вот (начинается) гонение. Девица, чуждая мысли о бегстве, и, конечно, под влиянием опасения, что она не может остановить замыслы посягающих на ее невинность, приготовила свою душу к подвигу. Она была настолько благочестива, что не боялась смерти; настолько целомудренна, что должна была ожидать (ее). Наступил день (получения) венца. Велико всеобщее ожидание. Выводится девица, давшая

обет двойного подвига — и целомудрия, и веры. Но когда увидели твердость ее исповедания, страх за девство, готовность на пытки, стыдливый румянец от (посторонних) взглядов, то начали придумывать, нельзя ли как воспользоваться невинностью ее, чтобы заставить ее отречься от веры, — чтобы, отнявши то, что для нее выше всего, вырвать также и то, что они ей прежде оставили. Они присуждают: или принести деву в жертву богам, или выставить ее на продажу в публичном доме. Каким же образом, спрашивается, почитают своих богов те, которые так наказывают, или — каким образом живут те самые, которые произносят такой приговор?

24. И тут девица не поколебалась в вере, но страшась позора, сама с собою (говорила):

«Что мне делать? Сегодня я — или мученица, или дева, и второй венок служит в нас предметом зависти. Впрочем, имя девы не признается там, где отвергается виновник девства. В самом деле, как тебе можно оставаться девой, если ты будешь почитать развратную женщину; как тебе можно остаться девой, если ты будешь расточать любовь прелюбодеям; как тебе можно остаться девой, если ты будешь домогаться любви? Гораздо лучше, если дева сохранит душу, чем тело. Конечно, хорошо сохранить то и другое, если бы это было возможно; если же нельзя, то, по крайней мере, будем чистыми если не пред людьми, то пред Богом. И Раавь была блудницей, но потом, когда уверовала в Бога, она обрела спасение (Иис. Нав. 2, 9 и след.). И Юдифь украсила себя для того, чтобы понравиться прелюбодею (Юдифь 9, 1 и след.); но так как она сделала это из религиозных побуждений, а не по любви, то никто и не счел ее блудницей. (Этот) пример подвернулся очень кстати. Ведь та, которая пожертвовала собою для веры, сохранила и девство и отечество; может быть, и мы, сохранивши веру, сохра-

ним также и невинность. А если Юдифь пожелала предпочесть религии целомудрие, то, погубивши отечество, она погубила бы также и невинность».

25. Итак, подкрепившись подобными примерами и вместе с тем держа в мыслях слова Господа, где говорится: иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю (Матф. 10, 39), она плакала, (потом) смолкала, чтобы прелюбодей не мог слышать хоть слов ее: она не примирилась с мыслью о позоре, но не хотела отречься и от Христа. Посудите, могла ли прелюбодействовать телом та, которая не прелюбодействовала даже словом.

26. Уже давно речь моя испытывает смущение и как бы страшится приступить к откровенному изложению целого ряда гнусных деяний. Заткните уши, девы! Божья дева ведется в публичный дом. А теперь, девы, откройте уши. Дева Христова может быть публично опозорена, но не может сделаться блудницей. Где бы ни находилась Божья дева, везде она — Божий храм: и дома разврата не отнимают (у нее) невинность, напротив невинность уничтожает даже бесчестие места.

27. При вратах (непотребного дома) происходит огромное стечение развратных людей. Внимайте же чудесам мучеников, непорочные девы, (но) позабудьте названия (непотребных) мест. Запирается голубка внутри (дома), а хищные птицы шумят снаружи: каждый спорит, кому первому напасть на добычу. А она, простерши руки к небу, — как будто бы пришла в молитвенный дом, а не в дом сладострастия, — (молясь), говорила так:

«Христос! укротивший свирепых львов пред девственным Даниилом (Дан. 14, 39), Ты можешь также укротить и свирепые души людей. Огонь попалил халдеев (Дан. 3, 50), а для иудеев расступилась вода — не по (законам) своей природы, но по Твоей милости (Исх. 14, 21). Сусанна преклонила колено для казни, и восторжествовала над прелю-

бодеями (Дан. 13, 42). Отсохла десница, которая осквернила дары Твоего храма (III Цар. 13, 4); ныне же посягают на самый Твой храм; не попусти святотатственного блудодеяния Ты, Который не потерпел воровства! Да будет благословенно имя Твое и ныне! Пусть я, пришедшая сюда на прелюбодеяние, выйду девой.»

28. Едва окончила она молитву, как ворвался страшный на вид муж-воин. Можно себе представить, как дева затрепетала перед ним, перед которым со страхом уступал народ? Однако, она не оставила своих молений:

«И Даниил, продолжала она, пришел с намерением посмотреть на казнь Сусанны; и вот он один оправдал ту, которую осудил целый народ (Дан. 13, 45 и след.). Овца может скрыться и в этом обиталище волка. Имеет Своих воинов и Христос, Который имеет их даже легионы (Mатф. 26, 53). Или, может быть, это вошел убийца? Но не страшись, душа: таковой обыкновенно производит мучеников. О, дева, вера твоя спасла тебя!»

29. Ей (отвечает) воин:

«Не бойся, сестра, прошу тебя. Я пришел сюда, как брат, спасти душу, а не погубить (ее). Спасай же меня, чтобы и тебе самой спастись. Как прелюбодей, я вошел сюда, и, если желаешь, то выйду мучеником. Переменимся одеждами; мне подходят твои, а тебе мои, но и те и другие — для Христа. Твое платье сделает меня истинным воином, а мое тебя — девой. Ты хорошенько оденешься, а я побольше разденусь, чтобы гонитель узнал меня. Возьми одежду, которая скроет в тебе женщину, (а мне) передай (свое платье), которое посвятит меня в мученики. Оденься в хламиду, которая скроет девичьи члены и сохранит (твою) невинность. Возьми шляпу, которая покроет твои волосы и скроет (твое) лицо. Обыкновенно краснеют те, которые входят в публичный дом. Когда выйдешь невредимо, то не

оглядывайся: помни жену Лота, которая утратила свою природу, так как посмотрела назад на нечестивых, хотя и невинными глазами (Быт. 19, 26). И не бойся, что погибнет что-нибудь для жертвы. Я вместо тебя приношу жертву Богу, а ты вместо меня — воина Христу. Ты имеешь прекрасное воинство чистоты, которое ратует во имя вечных наград: броню правды, которая ограждает тело духовным оплотом; щит веры, которым ты отражаешь раны; шлем спасения, ибо помощь для нашего спасения там, где Христос; в самом деле, глава жены есть муж, а глава девы — Христос».

30. И во время этой речи (воин) снял хламиду. Однако вид его еще заставляет подозревать в нем и гонителя и прелюбодея. И вот дева подставляет свою шею, воин же свою хламиду. Какая величественная картина, какая красота: в доме разврата воин и дева состязаются из-за мученического венца! Сочетаются воин и дева, то есть, лица, различные между собою по природе, но равные друг другу в сострадании Богу, — это затем, чтобы сбылось изречение: тогда волцы и агнцы имут пастися вкупе (Исаии 65, 25). Вот теперь овца и волк не только пасутся вместе, но даже (вместе) приносятся в жертву. Чего же больше? Изменивши свой наружный вид, вылетает дева из силка — уже не на своих крыльях, но подобно той, которая была носима на (крыльях) духовных, и, — чего еще ни один век никогда не видел, — выходит из публичного дома девой, но девой Христовой.

31. A те, которые смотрели глазами, и не видели, рыкали, как хищники на агницу, как волки на добычу. И вот один, более нескромный, вошел. Но когда увидел, в чем дело, то сказал:

«Что же это значит? Вошла дева, а оказывается мужчина. Так, значит, нет вымысла в том, что лань — вместо девицы¹⁾, а теперь вот и еще исти-

______________

¹⁾ Здесь разумеется та лань, которая внезапно оказалась

на — воин вместо девы. А я ведь слышал и не верил тому, что Христос претворил воду в вино (Иоан 2, 9); теперь же Он начал изменять и пол. Поспешу отсюда обратно, пока я остаюсь еще таким, каков я есть. Да уж не изменился ли и я сам, так как вижу совсем не то, чему верю? Я пришел в публичный дом, а вижу поручительство (vadimonium); и однако я должен выйти отсюда изменившимся, — я вошел как прелюбодей, а выйду целомудренным».

32. Когда дело выяснилось, то был осужден вместо девы тот, кто был схвачен вместо нее, ибо такое именно воздаяние и нужно было победителю. Таким образом, из дома разврата выходят — не только дева, но и мученики.

Говорят, что девица прибежала на место казни, и оба они начали спорить друг с другом относительно казни; но тот говорил: «Меня приказано убить; тебя же приговор оправдал, коль скоро меня арестовали». Но она начала кричать:

«Я тебя не избирала поручителем за свою смерть, но я желала только поручителя своей невинности. Если желают воспользоваться (этой) невинностью, то пусть и пол остается; если же требуется кровь, то мне нет нужды в поручителе: я имею возможность выполнить это требование сама. На меня простирается этот приговор, которому ты подвергся из-за меня. Допустим: я тебя сделала поручителем в денежных делах, и судия в мое отсутствие присудил твое имущество заимодавцу; но тогда, в случае твоей жалобы в тот же суд, я посредством отцовского наследства могла бы, конечно, уничтожить твое обязательство. И если бы я отказалась, то кто не счел бы меня достойною постыдной смерти? Насколько же больше (должна быть) расплата за эту

______________

под ножом жреца вместо Ифигении, дочери царя Агамемнона. Cret. lib. I; Eurip. in Iphigenia in Aulide; Ovid. lib. XII Metarn.

человеческую жизнь! Пусть лучше я умру невинною, чем виноватою. В данном случае нет другого исхода: сегодня я буду или виновницей твоей крови или сама (сделаюсь) мученицей. Если я возвратилась благовременно, то кто смеет лишить меня (наказания)? Если я даже замедлила, и тогда кто осмелится оправдать меня? Я вдвойне преступна пред законами, так как повинна не только в своем бегстве, но и в чужой гибели. А члены мои, которые были неспособны подвергнуться растлению, теперь готовы к смерти. Есть у девы место, неспособное к бесчестию, но способное к получению раны. Я отвергла позор, но не мученичество. Я уступила тебе одежду, но не изменила своего исповедничества. Если же ты отнимаешь у меня смерть, то ты тогда не выкупил меня, а обманул. Прошу, не спорь и не смей возражать. Не отнимай благодеяния, которое ты оказал. Отнимая у меня этот приговор, ты восстановляешь прежний¹⁾. В самом деле, (этот) приговор заменяется (тогда) прежним: если я не подвергнусь последнемѵ (приговору), то подвергнусь — первому. Мы же собственно оба можем удовлетворить (этому последнему) приговору, если только ты позволишь, чтобы я была умерщвлена первою. К тебе они не могут применить другого наказания кроме того, которое (обыкновенно) ими употребляется, а в девице подвергается опасности честь. Да и ты собственно приобретешь большую славу в том случае, когда увидят, что ты из прелюбодейки сделал мученицу, чем в том случае, если будут видеть, что из мученицы ты снова сделал прелюбодейку».

33. Что же думаете? Состязались двое — и оба остались победителями: (мученический) венок не был разделен, но к одному был прибавлен еще

_______________

¹⁾ Т. е. тот, по которому дева опять должна подвергнуться публичному позору в доме разврата.

другой. Таким образом, святые мученики оказали друг другу взаимную услугу: одна положила начало мученичеству, а другой довершил его.

Глава пятая.

34. Но и философские школы превозносят до небес пифагорейцев Дамона и Пифия. Из них один, когда его присудили к смерти, попросил отсрочки для устройства своих дел. И тиран, отличавшийся особенною хитростью, потребовал, чтобы осужденный представил поручителя, который был бы умерщвлен вместо него, если он замедлит явиться. Тиран, конечно, и не думал, что может найтись подобный поручитель. Которое из двух (положений) лучше — я не знаю. Но оказалось, что то и другое — хороши. Один нашел поручителя своей смерти, а другой принял на себя (это) поручительство. И вот, когда виновный замедлил явиться на казнь, поручитель его, с спокойным выражением лица, не стал отказываться от смерти. Когда же его вели на казнь, возвращается и его друг: последний подставляет свою шею и преклоняет голову. Тогда тиран, удивленный тем, что для философов дружба дороже жизни, начал просить, чтобы ему самому оказали дружбу те, которых он осудил было. Вот насколько велико влияние добродетели: она преклонила даже тирана.

35. Все это достойно похвалы, но оно все же ниже того, что нами было указано выше. В самом деле, здесь — два мужа, а там — одна дева, которая, во-первых, одержала победу даже над (противоположным) полом; здecь — друзья, а там друг другу незнакомые лица; здесь предали себя одному тирану, а те — многим тиранам, и притом даже более жестоким, потому что этот пощадил, а те умертвили (свои жертвы); на одном из этих тяготела необходимость (умереть), а у тех обоих

была к этому свободная воля. Те благоразумнее еще в том отношении, что, тогда как у этих последних все старание сводилось к дружбе, у тех же — к мученическому венцу; эти состязались для людей, а те для Бога.

36. Так как мы уже упомянули об этом обстоятельстве, то благовременно сказать здесь и о том, как же он думал о своих богах; дабы вы еще более убедились в бессилии тех, над которыми смеются даже свои. Этот (человек), придя в храм Юпитера, приказал снять золотое одеяние, которым было закрыто его изображение, и покрыть шерстяным; так как, по его словам, золото зимой — холодно, a летом — тяжело. Так он смеялся над своим богом, полагая что он не в состоянии переносить ни тяжести, ни холода! (Затем), этот же самый, увидя золотую бороду Эскулапа, приказал взять ее, говоря, что неестественно сыну иметь бороду, когда ее не имеет отец. Он отобрал также и золотые чаши, которые статуи держали в руках, присовокупляя, что он должен принимать то, что дают боги, так как — де желания людей состоят в том, чтобы получать блага от богов; а лучше золота ничего нет; если же золото есть зло, то боги не должны его иметь, а если оно благо, то и тогда его должно иметь скорее людям, которые умеют им пользоваться.

37. Итак, боги были осмеяны, и ни Юпитер не смог отстоять своей одежды, ни Эскулап — своей бороды, ни Аполлон не стал обрастать волосами, ни все те, которые носят имя богов, не могли отнять те чаши, которые они держали, — и это не столько потому, что они боялись оказаться виновниками кражи, a скорее потому, что не имели чувства. Итак, кто станет чтить тех, которые, считаясь богами, однако не могут защищать себя; или хотя бы скрыться, как это делают люди.

38. Но (вот) когда Иеровоам, нечестивейший царь, взял дары, которые его отец положил в храме нашего Бога, и на святом жертвеннике стал приносить жертву идолам, то не отсохла ли у него правая рука, которую он протянул, а те идолы, которых он призывал, разве помогли ему? Затем, когда, обратившись к Богу, он испросил помилования, то рука его, отсохшая за святотатство, тотчас же по вере (его) сделалась здоровою. (III Цар. 13, 2 и след.). Вот сколь очевидный пример божественной милости и гнева был явлен по отношению к одному и тому же (человеку): когда он святотатствовал, у него неожиданно отнялась правая рука, а когда покаялся, ему было даровано прощение!

Глава шестая.

39. Вот какие подарочки я, не прослуживший еще и трех лет в качестве священнослужителя, приготовил для вас, непорочные девы; и к этому я научен не (личным) опытом, а наставлен вашими нравами. В самом деле, какой же опыт мог быть приобретен в течение столь незначительного времени священного служения вере? Если вы видите здесь какие-либо цветы, то смотрите на них, как на собранные на лоне вашей жизни. Это не наставления девам, но примеры, взятые у дев. Моя речь начертала только образ вашей добродетели; вы увидите, что образ ваших достоинств отражается в этой речи как бы в каком-нибудь зеркале. Если вы находите какую-либо прелесть в нашем изложении, то вам нужно приписать то, что эта книга обладает таким свойством. Конечно, сколько людей, столько и мнений, — и если в нашей речи окажется что-нибудь достойное внимания, то пусть ее все читают, если же окажется, что я несколько слаб в своих суждениях, то пусть более зрелые люди

выскажут свои мнения; а в том случае, если в речи есть что-либо благонравное, то пусть оно внедрится в ваши сердца и украсит (ваши) ланиты; если есть в ней что-либо цветистое, то пусть оно не будет отвергнуто (вашим) цветущим возрастом.

40. Мы должны были возбудить любовь невесты; ибо написано: возлюбиши Господа Бога твоего (Втор. 6, 5). Мы должны были к браку украсить, по крайней мере, волосы (своей) речи некоторою искуственностью, ибо написано: восплещи рукою и ударь ногою¹⁾ (Иезек. 21, 14). Мы должны были усыпать розами вечные брачные чертоги. Даже и в настоящих временных супружеских отношениях новобрачную сначала ласкают, а не проявляют над ней власти, чтобы суровые требования не озлобили ее прежде, чем разовьется в ней любовь, согретая ласками.

41. Даже кони, при всей их силе, привыкают к звукам ударов по шее до того, что не противятся упряжи. А в конце концов они привыкают к повиновению, благодаря ласковым словам, а не чрез удары. И лишь только (конь) приучит шею к ярму, — его и вожжи сдерживают, и стрекало понуждает, и пристяжные увлекают, и ямщик погоняет. Так точно и наша дева должна сначала наслаждаться благочестною любовью, удивляться золотым подпорам небесного ложа в самом брачном преддверии, рассматривать дверные косяки, украшенные гирляндами из зелени, и наслаждаться поющим хором внутри, — все это для того, чтобы она покорилась Господнему игу не из страха, а преклонилась пред ним по призванию.

42. Итак: Гряди сюда от Ливана, невесто, гряди сюда от Ливана, прииди и прейди (Песн. песн. 4, 8). Мы должны часто воспевать этот стишок, чтобы невеста последовала хотя бы на призыв Господних слов, если уже она не верит (словам) чело-

______________

¹⁾ Второй половины этого выражения в Библии нет.

веческим. Мы не сами изобрели это наставление, а заимствовали его. Вот какое наставление дает нам небесное учение таинственной песни: да лобжет мя от лобзаний уст своих: яко сосца твоя паче вина и воня мира твоего паче всех аромат; миро излиянное имя твое. (Песн. п. I, 1-2) Все это прекрасное место звучит радостью, возбуждает рукоплескание, вызывает любовь. Сего ради, говорит, отроковицы возлюбиша тя (и) привлекоша тя, в след тебе в воню мира твоего течем; введе мя царь в ложницу свою (Ibid. 3). Начав с поцелуя, (песнь) доходит до (упоминания) о ложнице.

43. И вот она, — столь неутомимая в здоровом труде и приобретенной добродетели, — отпирает рукою запор, выходит в поле и водворяется в укреплениях; но сначала она, однако, убегает обратно отсюда вследствие благовония от мира; но лишь только она вышла в ложницу, благовоние, (идущее) от укреплений, исчезает. Наконец, смотри — куда она идет: аще стена есть, говорит, соградим на ней забрала сребряна (Песн. п. 8, 9). Та, которая забавлялась поцелуями, уже воздвигает башни; дабы огражденная драгоценными подвигами святых, как башнями, она (могла) не только сделать тщетными вражеские нападения, но и устроить безопасное место убежища для добрых заслуг.

____________

Страница сгенерирована за 1.59 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com