Избранному тобою образу жизни вполне прилично старание узнать, как достигнуть совершенства путем добродетели, чтобы жизнь твоя во всех отношениях была безупречною. Я же, всего бы лучше сделал, если бы в собственной жизни мог найти примеры того, к чему ты стремишься, так чтобы вместо слов, на деле представить тебе учение, которого ты ищешь. Ибо наставление в добродетели тогда было бы достойным веры, когда бы жизнь согласовалась со словами. Поскольку же я хотя желаю быть когда либо в таком положении, но ныне еще не нахожу себя таковым, чтобы вместо слова, указывать на жизнь, то, дабы не показаться тебе совершенно бесполезным и непригодным для твоей цели, я рассудил изложить, в чем должна состоять строгая жизнь, положив этим начало слову.

224

Благой Владыка наш Иисус Христос, даровал нам быть общниками Его поклоняемого имени, так чтоб нам не именоваться ни по чему иному, что принадлежит нам, богатым ли кому случится быть и благородным или неблагородным и бедным, или иметь известность по каким-либо занятиям и достоинствам; но при отстранении всех таковых имен, даровано уверовавшим в Него одно главное название, – именование христианами. Если такая дарована нам свыше благодать, то необходимо, во-первых, размыслить о величии дара, чтобы по достоинству возблагодарить даровавшего столько Бога; за тем показать себя такими в жизни, какими требует, чтобы мы были, значение сего великого имени. Величие дара, которого удостоились чрез именование одним со Владыкою нашей жизни именем, будет ясно для нас, если узнаем самое значение имени, которое от Христа, так чтобы разуметь, какое возникает в душах наших понятие, когда сим речением призываем в молитвах Господа всяческих, или что разумеем под этим именем, когда благочестиво, как веруем, призываем Его. Когда же уразумеем это, тогда, пользуясь этим именем, как учителем и руководителем для жизни, и выводя отсюда следствия, ясно узнаем, какими должны стараться быть в жизни и мы. Сделав

225

же святого Павла путеводителем в сих двух исследованиях, будем иметь самое верное руководство к уяснению искомого. Ибо он гораздо точнее всех, и уразумел, чтó есть Христос, и своими делами указал, каковым должен быть именующийся Его именем. Он так живо подражал Ему, что в себе самом показал отображение своего Владыки, посредством самого точного подражания изменив вид своей души на подобие Первообразу, так что уже не Павел, казалось, жил и говорил, но жил в нем сам Христос, как говорит сам, хорошо чувствуя собственные совершенства: если ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне (2 Кор. 13, 3), и: уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20).

Апостол Павел указал нам значение имени: Христос, сказав, что Христос есть Божия сила и Божия премудрость; назвал он также Его и миромть и неприступным светом, в котором обитает Бог, освящением и избавлением, великим Архиереем и пасхою, очищением душ, сиянием славы, образом Ипостаси и творцом веков, духовною пищей и питием, камнем, водою, основанием веры, главою угла, образом невидимого Бога, великим Богом, главою тела церкви, перворожденным новой твари, началом

226

умерших, перворожденным из мертвых, первородным во многих братьях, посредником Бога и людей, Единородным Сыном венчанным славою и честью, Господом славы и началом сущего (так говоря о Нем: Он – начало Колос. 1, 18); сверх сего: царем правды, царем мира и царем всяческих, имеющим неограниченную державу царства, и многими другими такими же именами, которые по множеству их исчислить неудобно. Взаимное сопоставление всех сих наименований, из которых каждое привносит свою мысль для указания обозначаемого им, дает нам некоторое понятие о значении имени Христос, на столько указывая нам неизреченное величие, на сколько в состоянии уразуметь наша душа. Поскольку же достоинство царское превышает всякое достоинство и власть и властительство, название же Христос собственно и первоначально означает державу царскую (ибо как знаем из бытописания, помазание предшествует царству), а в царстве заключается вся сила прочих наименований; то посему, кто уразумел частные, заключающийся в понятии царства, имена, тот вместе с этим уразумеет и силу имени, объемлющего прочие. А название: Христос, есть имя означающее царство. Итак, поскольку благим Владыкой дано нам быть общниками величайшего, самого божественного и первого

227

из имен, так что будучи почтены именем Христа, мы называемся христианами: то необходимо, чтобы усматривались в нас и все прочие, изъясняющие это выражение, имена, чтобы это название не было у нас лжеименным, но свидетельствовалось жизнью. Ибо не от названия что либо получает бытие, по подлежащее естество, каким оно есть, таким и признается посредством обозначения соответственным именем. Например, если кто дереву или камню придаст название: человек; станет ли от этого названия дерево или камень человеком? Не будет им; нужно прежде быть человеком, а за тем уже называться именем принадлежащим сему естеству. Потому что и при уподоблениях, названия не имеют собственного значения, если, например, кто статую называет человеком, или лошадью изображение ее. Если что-либо именуется нами в собственном и истинном смысле, то конечно самое естество (предмета) должно показать истину названия, а служащее для подражательных изображений вещество, чем есть по природе, тем и именуется, – медью, камнем и тому подобным, чему искусство придало вид, изобразив что ему угодно. Итак, тем, кои именуют себя именем Христовым, прежде необходимо быть тем, чего требует имя, а за этим уже усваивать себе это название. И как, если бы кто

228

захотел различить действительного человека, от называемого также человеком изображения его, тот сделал бы различие на основании свойства того и другого; ибо первым назовет живое существо, разумное и мыслящее, а вторым – вещество бездушное, принявшее вид человека при помощи подражания: так и христианина, истинного и кажущегося, распознаем из открывающихся в каждом характерных особенностей. Свойства подлинного христианина все те, какие мы нашли во Христе; из них доступным для нас подражаем, а те, подражание которым недоступно нашему естеству, чтим и поклоняемся им.

Итак, если Божий человек должен быть совершен, по слову апостола (2 Тим. 2, 17), без всякого искажения совершенства со стороны зла, то нужно, чтобы в жизни христианской один через подражание, другие через поклонение просиявали все имена, объясняющие значение имени: Христос. И как создающие словесным или живописным искусством мифические чудовища, например, людей с бычачьими или лошадиными или драконовыми ногами, или составляет иное что подобное из различных животных, – подражают не какому-либо природному образцу в природе, но посредством такого чудовищного вымысла искажая природу, создают нечто иное, я не человека,

229

изображая по своему произволу не существующее; и как никто не назовет человеком изображение составленное так чудовищно, хотя бы часть его и была подобна какой либо части человеческого тела: так не может быть назван и христианином в точном смысле слова ни тот, кто имеет главу без разума (ἄλογον), то есть не имеющий в вере главы всего, которая есть Слово (ὀ Λόγος), ни тот, кто имея главу веры не являет соответственного ей тела, – образа жизни, когда или при гневливости свойственной драконам, по зверству подобится этим пресмыкающимся, или к свойствам человеческим присоединяет женонеистовство коней и становится каким-то кентавром, составленным из двух природ: разумной и неразумной. Много можно видеть таких людей: одни, имея голову тельца, то есть признавая учение идолопоклонства, проводить благовидную жизнь (они изображают как бы минотавра); другие, имея христианское лицо, своей жизнью присоединяют к нему звероподобное тело (они представляют собою как бы кентавров и чудовищ с драконовыми ногами). Итак, чтобы христианина узнавать, как другого узнаем по телу, нужно, чтобы верующий в своей жизни являл черты всех совершенств, разумеемых во Христе. Ибо в одном быть темь, чего требует это имя, а в другом скло-

230

няться к противному, значить не что иное, как враждебно разделять самого себя, и возбуждая внутреннюю брань между добродетелью и пороком, производить в своей жизни разделение и несогласие с самим собою; ибо что общего у света с тьмой, говорит апостол (2 Кор. 6, 14,).

Итак поскольку мрак противоположен свету, не смешивается с ним и не допускает посредства, то держащийся того и другого и не удаляющийся от одного из них, по необходимости и сам разделяется при взаимной борьбе сих противоположных начал, становясь в тоже время и светом и тьмой в своей смешанной жизни; вера привносить озарение, а темная жизнь помрачает сияние от слова (веры), Итак поскольку нет общения, смешения и согласия между светом и тьмой, то держащийся той и другой из противоположностей, делается врагом самому себе, разделившись на двое и противопоставив в себе, подобно враждебному строю, добродетель и порок. И как при борьбе двух врагов невозможно, чтобы оба были победителями друг друга, потому что победа одного конечно влечет смерть противника: так и в этой междоусобной борьбе, происходящей в смешанной жизни, не иначе может победить лучший строй, как погубив совершенно и уничтожив другой. Ибо, как

231

благочестивая рать одолеет зло, когда выступает против нее лукавый строй противников ее? Если должно победить совершенное, то конечно будет умерщвлено противоположное. Таким образом и добродетель тогда будет торжествовать победу над злом, когда все враждебное ей, при содействии разума, обратится в ничто. И тогда исполнится сказанное пророком от лица Божия: Я умерщвляю и оживляю (Втор. 32, 39); ибо благое во мне не иначе может жить, как будучи оживотворено смертью противника. А пока будем держаться обоих, одною рукою придерживаясь одного, другою другого противника, не возможно в тоже время быть на стороне того и другого; ибо кто объемлет зло, тот выпускает из рук добро. Итак, возвратимся опять к сказанному сначала, что для любителей добродетели один путь к чистой и божественной жизни, – знание, что значит имя: Христос, с коим должно сообразовать и нашу жизнь, по значению прочих имен, стройно направляя ее к добродетели. Итак, предложив в предстоящем нам наследовании те собранные нами в предисловии речения и имена, посредством которых святыми устами Павла изъясняется значение Слова: Христос, мы дадим самое незыблемое руководство для добродетельной жизни, подражая, как сказано выше, одним, поклоняясь и

232

почитая другие. Будем говорить о них по тому порядку, как они исчислены нами. Итак, начнем с первых.

Христос, говорит апостол, есть Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1, 24). Эти слова указывают нам, во-первых, на означаемые именем Христос боголепные понятия, которые делают для нас досточтимым это имя. Поскольку вся тварь, как познаваемая чувственно, так и превышающая чувственное уразумение, чрез Него произошла, и в Нем получила бытие, то для определения явления Христа, как все сотворившего, необходимо с силою соединяется и премудрость. Сочетание сих речений: премудрости и силы, дает нам разуметь, что великие и неизреченные чудеса творения не могли бы явиться, если бы премудрость не примыслила их происхождения, а сила, которая осуществляет мысли в деле, не сопровождала бы мудрость для совершения примышленного ею. Итак, значение имени: Христос, дает нам дна раздельные понятия: премудрости и силы, дабы, когда мы обратим взор на величие состава всего, уразумели, при помощи усматриваемого нами, неизреченную Его силу, а когда размыслим о том, что в бытие явилось не существовавшее прежде, что многообразное естество существ осуществлено божеским мановением, то уверовали бы, что Христос есть непости-

233

жимая мудрость. Ибо, что призывает молящийся и к чему обращает око души, то и привлекает к себе молитвою; и таким образом обращающий взор к силе (а сила есть Христос) силою утверждается во внутреннем человеке, как говорит апостол (Ефес. 3, 16), а призывающий премудрость (под которою опять разумеется Господь) делается премудрым, как говорит книга притчей (Притч. 2, 3. 5). Итак, именуемый по имени Христа, который есть сила и премудрость, должен также сообразно с этими именами являть в себе силу, – осилив грех, – и премудрость,– избирая лучшее. А чрез проявление в нас премудрости и силы, первой в избрании добродетели, а силы в утверждении в том, что разумно избрано, достигается совершенство жизни, слагаясь при помощи того и другого.

Так и разумея, что Христос есть мир (Еф. 2, 14), тогда покажем, что истинно называемся именем Христовым, когда чрез наш внутренний мир явим своею жизнью Христа. Он вражду убил, как говорит апостол (ст. 16). Итак и мы не станем оживлять в себе сию вражду, но нашею жизнью покажем, что она мертва, дабы нам ее, хорошо умерщвленную Богом при спасении нашем, уже не воскрешать в себе, на гибель душ наших, гневом и памятозлобием,

234

совершая злое воскресение того, что вполне умерло. Но если имеем Христа, который есть мир, то и мы должны умерщвлять в себе вражду, дабы того, что, как веруем, находится в Нем, достигать и в своей жизни. Ибо как Он, разрушив стоявшую посреди преграду создал создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир (Ефес. 2, 14. 15), так и мы должны примирить (с собою) не только внешних врагов наших, но и тех, кои враждуют в вас самих, так чтобы плоть уже не желала противного духу, а дух противного плоти, но чтобы подчинив плотский образ мыслей божественному закону, мы имели мир сами с собою, преобразовавшись в одного нового и мирного человека, и из обоих став единым. Ибо мир можно определить, как согласие враждующих. Итак, когда уничтожится междоусобная брань в нашем естестве, тогда мы станем миром и покажем, что истиннои действительно носим на себе это имя Христово.

Разумея же что Христос есть свет истинный (Ин. 1, 9) и недоступный лжи, научаемся тому, что и наша жизнь должна быть озаряема лучами истинного Отца. Лучи же солнца правды, истекающие для освящения нашего, суть добродетели, посредством которых мы отлагаем дела тьмыи как днем, будем вести себя благочинно (Рим. 13,13) и отвергаем

235

потаенные стыдные дела и все совершаем во свете и сами становимся светом, так что и других просвещаем делами, как свойственно свету.

Разумея, что Христос есть освящение (1 Кор. 1, 30), мы должны исповедать силу освящения не словами, но жизнью, свободной от всякого скверного и нечистого дела и мысли.

Зная же, что Христос есть избавление (1 Кор. 1, 30), что Он предал Себя для искупления нашего, научаемся этим речением тому, что поскольку Он даровал нам бессмертие, как бы какую цену за каждую душу, то этим Он всех искупленных Им от смерти через жизнь, соделал собственным стяжанием. Итак, если мы стали рабами Искупившего, то конечно должны обращать взоры к Господствующему, чтобы нам жить уже не для себя самих, по для стяжавшего нас ценою жизни, ибо мы уже не господа самим себе, но купивший нас Господь (1 Кор. 6, 20), мы же Его стяжание; и так законом для нашей жизни да будет воля Господствующего. Ибо, как при владычестве над нами смерти, действовал в нашей жизни закон греха: так, когда мы стали стяжанием жизни, необходимо согласоваться с законом Обладающая нами, дабы отвратившись от подчинения воле жизни, опять не попасть нам чрез грех

236

под власть злого мучителя душ наших, – говорю о смерти.

То же самое уподобление Христу дает разуметь нам Павел, когда говорить, что Он есть пасха (1 Кор. 5, 6) н Архиерей (Евр. 7, 11). Ибо по истине Пасха наша, Христос, заклан за нас (1 Кор. 5. 7), священник же, приносящий Богу жертву, не иной кто есть, как тот же Христос. Ибо Себя, говорит, принес приношение и жертву Богу за нас (Ефес, 5, 2). Итак отсюда научаемся, что последующий Оному, принесшему себя в приношение и жертву, сделавшемуся пасхою, и сам должен представить себя Богу в жертву живую, святую, благоугодную, став словесным служением (Рим. 12, 1). Образ же служения, – не сообразоваться веку сему, но преобразоваться обновлением ума своего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная (ст. 2). Ибо во плоти, пока она живет, не может проявляться благая воля Божия, если она не освятится по закону духовному, потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут (Рим. 8, 7), пока жива плоть; если же чрез священнодействие животворной жертвы умертвляются земные члены ваши (Кол. 3, 5), чрез которые действуют страсти, то благоугодная и совершенная воля Божия, беспрепятственно совершится в жизни верующих в Него.

237

Так, и разумея о Христе, что Он есть очищение в собственной крови (Рим. 3, 25), научаемся тому, что каждый должен сам быть себе очищением, чрез умерщвление членов очищая душу.

Когда же Христос называется сиянием славы и образом ипостаси (Евр. 1, 3), то эти речения дают нам мысль о достопокланяемом Его величин. Ибо поистине богодухновенный и Богом наученный Павел, во глубине богатства премудрости и разума Божьего (Рим. 11, 33) испытуя недоступные и сокровенные божественные тайны, представил как бы отблесками бывшие ему от Бога озарения в уразумении недоступного испытанию и исследованию. Поскольку язык у него был бессильнее мысли, то, сообразуясь с тем, что вмещал слух внемлющих таинственному его разумению, он говорил столько, сколько могло выразить слово, служащее мысли. Ибо, уразумев о божественной природе все, сколько по силам вместить человеку, он утверждает, что разумение превысшей Сущности недоступно и непостижимо для человеческой мысли. Ибо уразумев (о Боге) все, сколько может вместить человеческая сила, говорит, что понятие о превысшей Сущности не доступно и непостижимо для человеческой мысли. Поэтому, хотя и он говорит о созерцаемых в ней свойствах: мире, силе, жизни, свете, истине и тому подобных, – разумение о ней самой почитает он совершенно превосходящим восприятие, утверждая, что Бога никто никогда и не видел (Ин. 1, 18), и не увидит; ибо Которого, – говорит, – никто

238

из человеков не видел и видеть не может (1 Тим. 6, 16). По сему, когда ища, как наименовать то, что не может быть понято мыслью, не нашел соответствующего имени для изменения непостижимого; то превышающего всякое благо, ни мыслимого, ни выражаемого достойно, наименовал Славою и Ипостасью. Итак, превышающую все сущее сущность оставил без наименования; а изъясняя родственность и нераздельность Сына со Отцом, н то, что Он беспредельно и вечно созерцается вместе с беспредельным и вечным Отцом, называет Его сиянием славы и образом ипостаси, – сиянием указывая на родственность, а образом на равенство. Ибо мысль не допускает никакой среды между сияющим и изсияваемым, ни какого либо уменьшения в образе, в сравнении с ипостасью им отображаемой. Но кто разумеет естество сияющее, конечно разумеет при нем и сияние его, и представляющий в уме величие ипостаси, конечно, соразмеряет ипостась с являющим оную образом. Посему и называет Господа образом Божиим не с тем, чтобы понятием образа умалить Господа, во чтобы показать тем величие Сына, так как усматриваемое величие Отца нигде не выходит за пределы собственного образа и не обретается вне своего образа. Ибо нет в Отце ничего безóбразного (ἄμορφον) и не прекрасного, чтобы не отражалось в красоте

239

Сына; посему говорит Господь: видевший Меня, видел и Отца (Ин. 14, 9), означая этим, что нет ни уменьшения какого либо, ни превосходства.

Говоря же, что Он носит все словом силы (Евр. 1, 3), разрешает этим недоумение тех многозаботливых исследователей непостижимого, которые стараясь решить вопрос о веществе, нигде не полагают предела своему любопытству. Как, говорят они, от невещественного – вещественность? Как из неколичественного – количество, от неописуемого образ, от невидимого цвет, от беспредельного ограничиваемое своими мерами? И если в простом и несложном нет никакого качества, то откуда вторгается вещество со своими качествами? Все это и подобные вопросы разрешает апостол говоря, что Слово держа все словом силы Своей, (приводя) из небытия в бытие. Эти слова учат нас обращать взор к Тому, от Которого происходить все сущее. Ибо, если Им все приведено в бытие и в Нем существует, то вполне необходимо веровать, что ничто не сокрыто от знания Того, в Коем мы существуем, от Которого произошли н к Которому отходим. А эта мысль естественно требует, чтобы жизнь наша была безгрешною. Ибо, кто веруя, что живет из Того н Тем н в Нем (Рим.

240

11, 36), осмелится сделать свидетелем непристойной жизни Того, кто содержит с себе жизнь каждого?

Именуя же Господа духовным брашном и питием (1 Кор. 10, 16–21), божественный апостол сказанным дает разуметь, что не единовидно человеческое естество, но поскольку (в нас) соединена разумность с чувственностью, то для каждой из усматриваемых в нас (сторон) есть особенная пища: чувственным брашном поддерживается тело, а духовная пища дает нам душевное здравие. Но как в теле, твердая н жидкая пища взаимно смешанные, сохраняют нашу природу, и та и другая, растворившись вместе, смешиваются с каждою составленною из стихий частью тела; таким же образом, соответственно сему, разделяет Павел и разумную пищу, именуя брашном и питием тот, же самый предмет, изменяющиеся соответственно нужде приемлющих. Ибо немощным и слабым Он бывает хлебом, укрепляющим сердце человека; а истомленным бедствиями этой жизни и от того сделавшимся жаждущими бывает вином веселящим сердце (Пс. 103, 15). Под сказанным же нужно разуметь силу слова, которым питается душа соответственно потребности, приемля (проистекающую) от Него благодать, по загадочному изречению пророка, который местом злачным

241

и водою покойной (Пс. 22, 2) означает утешение, словом подаваемое труждающимся. Еслиже кто, обращая внимание на таинство, скажет, что брашном и питием собственно называется Господь, то в это не чуждо подлинного значения; ибо плоть Его истинно есть брашно и кровь Его истинно есть пиво (Ин. 6, 55). Но при вышеизложенном разумении, всем доступно приобщение Слову, которое, будучи приемлемо ищущими его, бывает брашном и питием, предлагаемыми безразлично всем. А при другом разумении, приобщение этой пище и питию бывает не без испытания и различения, поскольку апостол определил: да испытывает каждый себя, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе (1 Кор. 11, 28. 29). Мне кажется, что это именно имеет в виду евангелист, когда с особенным значением указывает на то, что во время таинственного страдания оный благообразный советник, обвив тело Господа нескверною и чистою плащаницею, положил оное в новом и чистом гробе (Лук. 23, 53). Таким образом и повеление апостола и замечание евангелиста служат для всех нас законом, принимать святое тело чистою совестью; если же на нас есть какое-либо пятно греха, то должно омыть его водою слез.

242

Христос именуется также камнем (1 Кор. 10, 4); это имя требует от нас твердости и неуклонности в добродетельной жизни, чтобы мы твердо переносили страдания и являлидух крепкий и недоступный всякому искушению греха. Чрез это и подобное и мы станем камнем, подражая, сколько возможно, в изменчивом естестве, неизменяемости и непрелагаемости Владыки.

Если же тот же Христос премудрым строителем (1 Кор. 3, 10) именуется основанием веры и главою угла (Еф. 2, 20. Лук. 20, 17), то и это окажется не бесцельным для содействия добродетельной жизни. Отсюда научаемся, что всякого благого рода жизни, всякой доброй науки и занятия, и начало и конец есть Господь. Ибо Он есть так же, как и именует его Павел, упование (1 Кор. 7. 2 Кор. 1, 9. 10), которое разумеешь как вершину, к которой направляются все усилия добродетельной жизни. И началом высокого столпотворения этой жизни бывает вера в Него; на ней, как бы основание какое, полагаем начала жизнинашей и ежедневными упражнениями в добре делаем себе законом чистые мысли и действия; таким образом глава всего соделывается и нашею главою, стройно, как бы углами, соединяющею в себе благообразно и в чистоте возведенные две стены нашей жизни, – телесную и духов-

243

ную. Если же в какой-либо части здания окажется недостаток, если например с чистотой души не будет соединяться благообразие внешних дел, или с внешней не будет совпадать душевная добродетель, то такой нецелостной жизни не будет главой Христос, который соделывается главою только здания имеющего обе стороны и угла, ибо не возможно быть углу без соединения двух стен. Потому что тогда наше здание украсится красотою углового свода, когда наша двойственная жизнь, по той и другой стороне следуя образцу правильной жизни, будет стройно воздвигаться по прямой линии, правильно и неуклонно, не имея в себе ничего косого или искривленного.

Именует также Павел Христа образом Бога невидимого (Кол. 1, 15), Богом над всеми и великим Богом; ибо и такими названиями возвещает величие истинного Владыки, говоря: великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа (Тит. 2, 13) и: от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки (Рим. 9, 5). Говоря это, сказанным научает вас, что Сущий всегда тем, что есть (а есть Он то, что знает один Сущий), хотя бы и вечно приближался к Нему посредством преуспеяния мудрствующий горняя, навсегда в той же степени (останется) превыше человеческого уразуме-

244

ния. Итак этот, превысший всякого познания и понимания, неизреченный, неизглаголанный и невыразимый, чтобы снова соделать тебя образом Божия и сам по человеколюбию соделывается образом Бога невидимого. Своим образом, который принял, Он воображается в тебе, чтобы чрез себя и тебя снова облечь красотою свойственною первообразу, дабы тебе быть тем, что был от начала. Так и мы, если желаем быть образом Бога невидимого, должны вид своей жизни сообразовать с предлежащим нам образцом жизни. Что же это значить? Живя во плоти, не жить по плоти (Рим. 8, 12). Ибо и оный первообразный образ невидимого Бога, сделавшийся близким к нам чрез рождение от Девы, хотя искушен был по всяческим, по подобию человеческого естества, но не приял одного только искушения, – греха (Евр. 4, 15); Он, говорит Писание, не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Петр. 2, 22). Так, если бы мы учились искусству живописи и учитель предложил нам на картине какой-либо прекрасно начертанный образ, то конечно каждый бы (изнас) должен был в своем живописании подражать оному прекрасному (изображению), чтобы картины всех украсились по предлежащему образцу красоты. Таким же точно образом, поскольку каждый есть живо-

245

писец собственной жизни, а художник дела жизни есть свободная воля, краски же для воспроизведения образа – добродетели, то не малая опасность, вместо подражания первообразной красоте, начертать какое-либо гнусное и безобразное лице, вместо вида Владычного грязными красками изобразив образ порока. Но для изображения красоты мы должны брать, сколько возможно, чистые краски добродетелей, смешанные между собою по правилу искусства, так, чтобы быть нам образом Образа, чрез деятельное, сколь возможно, подражание, отпечатлевая первообразную красоту, как делать Павел, в добродетельной жизни бывший подражателем Христу (1 Кор. 11, 1). А если нужно точно различить в (нашем) слове, чем мы должны подражать образу, то первая краска – смиренномудрие; ибо научитесь, говорить, от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Вторая краска долготерпение; что же изображает оное в образе невидимого Бога? Меч и древо (креста), узы и бичевание, удары по щекам и плевание в лицо, плетью избиение, нечестивое судилище, жестокий приговор, поругание воинами, насмешками и ударами тростью выражающие радость о бесчеловечном приговоре, гвозди, желчь и оцет и все тяжкие муки, наносимые Ему без вины, или лучше, воздаваемые за многоразличные

246

благодеяния. Какое же мщение сделавшим это? Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лук. 23, 34)! Разве невозможно было Ему низринуть на них самое небо, или уничтожить оскорбителей зиянием земли, или изринуть море из его пределов и потопить землю пучиною, или наслать на них содомский огненный дождь, или своим повелением совершить что-либо иное жестокое? Но все это кротко и долготерпеливо перенес, своим (примером) узаконивший долготерпение для твоей жизни. Так и все прочее можно видеть в первообразном образе Бога, взирающий на который и по оному явственно украшающий свой образ и сам соделывается образом Бога невидимого, живописуемым терпением.

А кто знает, что Христос есть глава церкви (Еф. 5, 23), тот прежде всего пусть размыслит о том, что всякая глава имеет одно естество и сущность с подчиненным ей телом, и что как бы сродство какое соединяет частные члены в одно целое, производя сочувствие и согласие целого с частями. Поскольку, если что-нибудь находится вне тела, то это конечно чуждо и главе. Итак, этими словами Писание учит нас, что чем есть по естеству Глава, тем должны быть н отдельные члены, чтобы быть родственными Главе. Мы же члены, составляющие тело

247

Христово; итак, если кто, отъяв член у Христа, сделает его членом блудницы (1 Кор. 6, 15), тот взяв необузданную похоть как бы какой меч, посредством этой злой страсти, совершенно отделит член от Главы. Так и прочие орудия зла бывают мечами, которыми отсекаются члены от тела, которому принадлежат, и все отделяются от Главы, при чем страсти совершают как бы отсечение. Итак, чтобы тело пребывало целым по своему естеству, необходимо, чтобы и отдельные члены были соединены с Главою, будучи по существу своему вполне тем же, что и Глава. Если Главу разумеем бессмертной и нетленной, то конечно и члены должны сохраняться в нетлении. Так и другие понятия, которые разумеем о Главе, мир, освящение, истину и все подобный, как и следует, должны быть усматриваемы и в членах. Ибо чрез Сына все это и подобное является в членах, поскольку апостол свидетельствует, что они имеют естественную связь с Главою, говоря так: Он есть глава: из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение (Ефес. 4, 15. 16). Наименование главы должно научить нас и тому еще, что как у животных глава возбуждает к деятельности тело, чрез глаз и слух сообщая направление

248

частным движениям, как-то движению ногами и действиями руками (ибо если глаз не будет надзирать за действиями или слух не будет принимать руководства, то не может быть, как следует, исполнено какое-либо предлежащее дело): так и в нас, – теле, всякое устремление в действие должно направляться соответственно (указанию) истинной Главы, туда, куда укажет образовавший глаз и насадивший ухо (Пс. 93, 9). Итак поскольку глава зрит горе, то и члены конечно, соединенные с главою, должны следовать путеводительству главы и устремляться к горнему.

Когда же слышим, что Христос есть рожденный прежде всякой твари (Кол. 1, 15), первенец из мертвых (ст. 18) и первородный во многих братьях (Рим. 8, 29), то, во-первых должны опровергнуть еретические мнения, так как в вышеприведенных словах нет ничего, что бы говорило в пользу их превратного учения. За этим обратим внимание и на то, что сии слова дают нам пригодного для нравственной жизни. Поскольку богоборцы говорят, что Единородный Бог, Зиждитель всего, из Него же и Им же и в Нем же всяческая (Рим. 11, 36), есть дело, тварь и создание Божие, и посему полагают, он и называется перворожденным всея твари, как бы собратом твари, имеющим первенство пред нею только по времени, как например Рувим

249

не по естеству имеет предпочтение пред своими братьями, но первенствует пред ними старейшинством по времени: то во-первых на это должно сказать им, что одного и того же нельзя признавать и единородным и перворожденным; ибо ни единородного нельзя представлять с братьями, ни первородного без братьев; (первородный) конечно и не есть единородный и не называется им. Итак эти понятия несоединимы и несовместимы взаимно в одном и том же (лице), так что невозможно одному и тому же именоваться двояко: и единородным и первородным. Но Писание говорит о сущем в начале Слове, что Единородный Бог, рожденный прежде всякой твари. Итак, чтобы в таинстве истины благочестиво отличить каждое из сих имен, нужно сделать такое различение: предвечное Словоесть Единородный, а Слово ставшее плотью – Первородный в происшедшей после сего во Христе, твари. И если мы узнаем, какая мысль соединяется с названием его перворожденным из мертвых и первородным во многих братьях, то по связи понятий поймем и то, почему он называется перворожденным твари. Господьстановится перворожденным из мертвых, сделавшись первенцем из умерших (1 Кор. 15, 20), чтобы открыть плоти путь к воскресению (1 Фес. 4, 14). И намереваясь нас, прежде бывших

250

по естеству чадами гнева, чрез рождение Свыше водою и духом, соделать сынами дня и сынами света, сам предшествует нам в таковом рождении, привлекая в реке Иордане благодать Духа на начало нашего естества, так чтобы всех родившихся в жизнь чрез духовное возрождение соделать братьями Перворожденного водою и Духом. Таким же точно образом, и разумея Христа перворожденным произошедшей в Нем твари, не будем далеки от благочестивого понимания. Поскольку древняя тварь прешла, сделавшись непотребною чрез грех; то, но прошествии того, что уничтожено, необходимо явилась новая живая тварь, образующаяся чрез возрождение и воскресение из мертвых, Началовождь которой, положивший начало жизни, соделывается и именуется перворожденным жизни. В немногом сказанном нами, внимательные удобно найдут все, что нужно для опровержения противников и для защиты истины. А сколько сии речения оказываются пригодными для добродетельной жизни, об этом коротко рассудим.

Рувим был первородным между родившимися после него; о родстве с ним родившихся после него, свидетельствовали внешние их черты и сходство с первородным, так что братство их, о котором свидетельствовало подобие по виду, не могло быть не

251

признанным. Итак, если в мы, чрез однородное возрождение водою и духом, соделались братьями Господа, ради нас ставшего перворожденным во многих братьях, то следует и нам, в чертах своей жизни выражать родство с Ним, поскольку Перворожденный твари приял на себя образ нашей жизни. На какие же черты в оном образе указывает Писание? Они состоят, как многократно говорили мы, в том, что Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Петр. 2, 22).

Итак, если мы намерены принять на себя звание братии Предшественника нашего в рождении, то должны заверять о споем родстве с Ним безгрешностью нашей жизни, так чтобы никакая скверна не отделяла вас от единения с чистотой. Но перворожденный есть и правда и освящение и любовь и избавление и тому подобное; итак если и всего сего черты будут выражаться в нашей жизни, то мы представим ясные признаки нашего высокого рода, так что каждый, видя эти черты в нашей жизни, засвидетельствует наше братство со Христом. Ибо Он отверз нам дверь воскресения и тем сделался начатком умерших (1 Кор. 15, 20); а что все мы восстанем вдруг, во мгновение ока, при последней трубе (1 Кор. 15, 52), это Он доказал тем, что соделал как с самим собою,

252

так и с прочими, над коими владычествовала смерть.

В будущей же жизни не одинаковое состояние ожидает всех восставших из праха земного, но пойдем, говорит Писание, изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения (Ин. 5, 29). Посему, если чья жизнь ведет к оному страшному осуждению; такой, хотя бы ему и случилось быть причисленным чрез рождение свыше к братьям Господа, ложно носит это имя, через отображение в себе зла отрицаясь родства с Перворожденным. Ибо Посредник между Богом и людьми (1 Тим. 2, 5), соединивший собою с Богом человечество, соединяет толькото, что достойно соединения с Богом. Потому что, как Он в себе силою Божества соединил с собою человека, хотя в принадлежащего как часть к естеству общему всем, но не подпавшего влекущим ко греху страстям (ибо не сделал, говорит Писание, никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Петр. 2, 22), так и в единение с Божеством приведет каждого, кто тольконе привнесет ничего недостойного соединения с Божеством. Но если кто будет истинно храмом Божиим, не заключающим в себе никакого идола в изваяния зла; тот будет принят Посредником в общение с Божеством, будучи чистым для

253

восприятия Его чистоты. Ибо, ни в лукавую душу не войдет премудрость, как говорить слово Божие (Прем. 1, 4), ни чистый сердцем не увидит в себе чего-либо иного кроме Бога; он, прилепившись к Богу нетлением, восприял внутрь себя все благое царство. Наши слова будут яснее, если мы для объяснения сказанного будем иметь также в виду слова Господа, обращенные к апостолам чрез Марию: восхожу, говорит Он, ко Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20, 17). Так говорить Посредник между Отцом и отверженными Им, примиривший собою врагов Божиих с истинным и единым Божеством. Так как, по слову пророческому, люди чрез грех отчуждает от утробы в которой образовались, и вместо истины говорят ложь (Пс. 57, 4), то посему (Господь) восприяв начало общего нам естества, по душе и телу, соделал оный святым, сохранив его в себе чистым и недоступным всякому злу, дабы чрез нетление вознести оный ко Отцу нетления, чрез оным привлечь вместе и все сродное и родственное ему по естеству, отверженных приять в усыновление и врагов Божиих в общение с ЕгоБожеством. Посему как начаток примешения *) (Рим. 11, 16) чистотой и бесстрастием соединился с истинным Отцом

*) Славянский перед этого стиха: «Аще ли начаток свят, то и премешение». Русский: «Если начаток свят, то и целое». (ред)

254

и Богом; так и мы, смешение, подобными же путями прилепимся к Отцу нетления, подражая сколько возможно бесстрастью и неизменяемости Посредника. Таким образом, мы будем для Единородного Бога венцем из драгоценных камней, став посредством (нашей) жизни (Его) честью и славой. Ибо Павел говорит, по причине страдания смертного, не много Ты унизил его пред Ангелами (Евр. 2, 7). Изменивших древле чрез грех свое естество в терн, по домостроительству смерти соделал себе венцем, чрез страдание претворив терн в честь и славу. Итак, поскольку (Господь) единожды взял грех мира и воспринял на главу венец из терний, дабы сделать его венцем сплетенным из чести и славы, то не малая опасность для того, кто худою жизнью окажется волчцем *) и тернием, вставленным, по причине общности с Ним по телу, в средину Владычного венца. Такой конечно услышит справедливый глас: как ты вошел сюда не в брачной одежде (Мф. 22, 12)? Как будучи терном вплелся в среду тех, которые славою и честью слагают мой венец? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Что общего у света с тьмой? (2 Кор. 6, 14–16).

Итак, чтобы наша жизнь не призвала некогда на нас этих слов, должно во все

*) Волчец: род колючих сорных трав. (Толковый словарь русского языка. Под ред. Д. Н. Ушакова) (ред)

255

продолжение жизни нашей стараться отвергать всякое терноподобное дело, слово и мысль, дабы, по чистоте и бесстрастности жизни став честью и славою, увенчать собою Главу всего, будучи для Владыки как бы какою драгоценностью и сокровищем. Ибо Господь славы (1 Кор. 2, 8) не может быть и именоваться Господом чего-либо бесславного. Итак, чуждый всего гнусного и скверного, как по сокровенному так и по внешнему человеку, соделает своим Владыкою того, ктоесть и называется Господом славы, а не бесславия.

Христос есть также начаток (Кол. 1,18). Начало всякого предмета не чуждо тому, что следует за ним. Если кто стал бы утверждать, что начало есть жизнь, то конечно жизнью будет и то, что разумеется следующим за началом; и если начало свет, тосветом будет признаваемо и то, что за ним. Итак, чему полезному научает вас вера, что Он есть началок? Быть вам такими, какое, как веруем, есть наше Начало. Ибо свет не именуется началом тьмы и когда в начале стоит жизнь, продолжение жизни нельзя представлять смертью. Посему, если кто не имеет сродства с тем, что в начале, не соединяясь с Началом бесстрастием и добродетелью, для того не бывает началом Начала сущего. Для темной

256

жизни начало – миродержитель тьмы; для смертоносного греха – имеющий державу смерти. Итак порочною жизнью подчинивший себя началу тьмы не может называть своим началом Начало всякого блага.

Исследующие божественный речения для собственного блага, ту же самую мысль найдут и в именовании Христа Царем правды и мира (Евр. 2, 7). Ибо молящийся по учению молитвы: да приидет на него царствие Божие (Мф. 6, 10), зная, что истинный царь есть Царь правды и мира, конечно в собственной жизни явит правду и мир, чтобы воцарился, как просит он, Царь правды и мира. Все добродетели должно почитать воинством сего Царя; ибо под именем правды и мира, думаю, должно разуметь все добродетели. Итак, если кто, бежав из воинства царя, поместится в строй иноплеменников, став ратником изобретателя зла, совлекши с себя панцирь правды и все вооружение мира; то как такой будет считаться в рядах Царя мира, став беглецом от истины? Очевидно, знак на его вооружении покажет, кто царствует над ним; как бы в изображении, начертанном на оружии его, вождь отобразится в свойствах его жизни. Посему блажен тот, кто стоит в рядах божественного воинства и находится в строе исчисляемых тысячами (Откр. 7, 4–9) и вооружился

257

против зла добродетелями, которые знаменуют образ царя на том, кто облекся ими.

Но нужно ли простирать слово наше далее, по порядку предлагая для исследования, все речения, коими изъясняется имя: Христос, и которые могут руководить нас к добродетельной жизни, так как каждое имя свойственным себе значением конечно содействует к усовершенствованию жизни? Думаю, хорошо будет припомнить и совокупить в памяти все сказанное нами, чтобы оно было для нас некоторым руководством для той цели слова, которую в начале предположили, спрашивая: как можно достигнуть своего совершенства? Думаю, если кто всегда будет иметь в мысли, что он есть общник достопокланяемого имени, нося по учению апостолов название: христианин, тот по необходимости выразит в себе силу и всех имен, под коимиразумеется Христос, став своею жизнью общником каждого наименования.

Скажу так: три характерных принадлежности жизни христианина: действие, слово, образ мыслей. Началом всякого слова служит мысль; второе же место после образа мыслей занимает слово, выражающее звуком имеющуюся в душе мысль;третье же место после ума и слова принадлежит деятельности, которая мыслимое переводить в дело. Итак, поскольку жизнь наша последовательно

258

выражается в чем-либо из сего; то хорошо будет, если во всем и в слове и в деле и в мысли мы тщательно будем иметь в виду эти Божии понятия, под которыми разумеется и которыми именуется Господь, дабы ничто в нас, ни дело, ни слово, ни расположение не было чуждо силы этих высоких имен. Павел говорит, что все, все, что не по вере, грех (Рим. 14, 23); выводя отсюда следствие, можем прямо сказать, что всякое дело, слово, всякая мысль не направленные ко Христу, непременно направлены в тому, что противно Христу. Ибо кто вне света и жизни, тот конечно во тьме и смерти. Все что совершается, говорится и разумевается не по Христу, имеет близость с тем, что противоположно благу. Что отсюда открывается, очевидно для всякого: оставляет Христа тот, кто бывает вне Его, или тем что мыслит, или тем что делает или что говорит. Итак истинно божественное слово пророка, которое гласит: отметаешь Ты всех нечестивых земли (Пс. 110, 119). И как отрекшийся во время гонений Христа есть преступник достопокланяемого имени, так и тот, кто отрекся бы от истины, или правды или освящения или иного чего, разумеваемого как добродетель, и во время преобладания страстей отринул бы жизнь, по слову пророка именуется преступником, каж-

259

дым из сих преступлений изменяя своею жизнью Тому, Кто заключает в себе все сии совершенства. Итак, что должно делать тому, кто удостоен именоваться великим именем Христовым? Что иное, как не тщательно различать в себе мысли и слова и дела, относится ли каждое из них ко Христу или чуждо Христа? А такое различение очень удобно. Ибо что совершается или мыслится или говорится под влиянием какой-либо страсти, то совершенно чуждо Христу и носит на себе черты противника, который страстями, как бы грязью пачкая жемчужину души, портит блеск драгоценного камня. А чистое от всякого страстного расположения имеет отношение к Началовождю бесстрастия, который есть Христос; кто из Него, как из чистого и открытого источника почерпает для себя мысли, у того окажется такое сходство с первообразом, какое у воды струящейся в источнике, с водою, которая оттуда налита в сосуд. Ибо одинакова по естеству чистота, усматривается ли она во Христе или в том, кто приобщается Ему. Христос источает, а приобщающийся почерпает, переводя в жизнь красоту (заключающуюся) в мыслях; так что происходить согласие внутреннего человека со внешним, как скоро благовидность жизни совпадает с направлением мыслей по Христу.

260

Итак, в том состоит, по моему суждению, совершенство христианской жизни, чтобы со всеми именами, выражающими значение имени Христос, иметь общение душою и словом и образом жизни, так чтобы, по благопожеланию Павла, на нас постоянно сохранялось во всей полноте, без всякой промеси зла, освящение во всецелом теле и душе и духе (1 Фес. 5, 23). Если же кто скажет, что это неудобоисполнимо, поскольку один Господь твари неизменяем, а человеческое естество изменчиво и склонно к переменам; посему, едва ли возможно в изменчивом естестве достижение твердости и неизменности к добре; то на эти слова мы скажем, что никто не может быть увенчан, если не законно будет подвизаться (2 Тим. 2, 9); а не может быть законного подвига, если нет противоборствующего. Итак если бы не было противника, не было бы и венца; победа сама собою не существует, если нет побеждаемого. Итак, мы подвизаемся против самой изменчивости нашего естества, мысленно борясь с нею как бы с каким противником, не ниспровержением ее, достигая победы, но не попущением ей пасть. Ибо не к одному только злу направлена изменяемость человека (невозможно было бы ему пребывать в добре, если бы по природе он имел склонность к одному только тому, что противно добру): но из-

261

меняемость производит и прекраснейшее дело, – возрастание в добре, когда хорошо изменяющегося изменяемость к лучшему постоянно приближает к Божеству. Итак, слова наши показывают, чтокажущееся страшным (говорю об изменчивости нашего естества) есть как бы некоторое крыло для воспарения к большему и большему, так что было бы даже вредом для нас, если бы ваша природа не допускала изменяемости к лучшему. Итак не скорби, видя в своей природе склонность к изменению; по непременно изменяясь к лучшему и преобразуясь от славы в славу, так переменяйся, чтобы посредством всегдашнего приращения постоянно становиться лучшим, всегда усовершаться и никогда не доходить до предела в совершенстве. Ибо истинное совершенство и состоит в том, чтобы никогда не останавливаться в приращении к лучшему и не ограничивать совершенства каким-либо пределом.

262

Страница сгенерирована за 0.07 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com