Паденіе человѣка и его послѣдствія

Первозданные люди, проводившіе въ раю блаженную и во всемъ богоугодную жизнь, не устояли на томъ прямомъ и свѣтломъ пути, на который поставилъ ихъ Богъ; они самовольно измѣнили путь своей жизни, отъ чего измѣнился и способъ достиженія ими своего предназначенія. Какимъ образомъ это произошло? Произошло это по винѣ самихъ людей; но былъ поводъ и со стороны,—и это послѣднее обстоятельство имѣло существенное значеніе, какъ для опредѣленія степени отвѣтственности людей за ихъ самовольный поступокъ, такъ и для установленія особеннаго пути достиженія человѣкомъ его конечнаго предназначенія (Разумѣемъ тайну спасенія человѣка чрезъ воплощеніе Сына Божія).

Въ то время, когда люди жили въ раю, а, можетъ быть, еще и ранѣе, въ мірѣ уже зародилось зло. Какъ оно произошло? Это одинъ изъ труднѣйшихъ вопросовъ въ богословіи. „Зло, говоритъ св. Григорій Богословъ, ни безначально, ни самобытно, ниже сотворено Богомъ… Божество, по естеству благое, нимало не виновно во злѣ, и злыя дѣла принадлежатъ произвольно избирающему злое“¹. Кто же первый избралъ злое?

_______________________

1 Творенія. Москва. 1844 г. Ч. 3, стр. 320 и ч. 1, стр. 112.

282

По глубокому ученію христіанскаго богословія, зло зародилось въ сферѣ высшихъ духовъ и уже отсюда чрезъ прираженіе проникло въ духовно-чувственную природу человѣка. Денница, одинъ изъ высшихъ ангеловъ, а по мнѣнію св. Григорія Богослова, самый высшій „первѣйшій изъ небесныхъ свѣтовъ“¹, воспротивился Богу, и изъ свѣтлаго, добраго духа сталъ духомъ тьмы и зла. Такое ужасное превращеніе обусловливалось конечно свободою твари. Но причина паденія одного изъ высшихъ существъ, созданныхъ Богомъ, есть глубокая тайна. Обыкновенное мнѣніе православныхъ богослововъ по этому предмету состоитъ въ томъ, что могущественный ангелъ „палъ гордостію“. Мнѣніе это утверждается отчасти на Свящ. Писаніи; главнымъ же образомъ—на разсужденіяхъ нѣкоторыхъ древнихъ отцовъ и учителей церковныхъ объ этомъ предметѣ². Въ Свящ. Писаніи указываются два мѣста, въ которыхъ говорится о гордости діавола. Взойду на небо, выше звѣздъ Божіихъ вознесу престолъ мой, и сяду на горѣ въ сонмѣ боговъ, на краю сѣвера. Взойду на высоты облачныя, буду подобенъ Всевышнему“ (Иса. 14, 13. 14). Слова эти прор. Исаія влагаетъ въ уста вавилонскаго царя, гордаго язычника, покорителя и утѣснителя многихъ народовъ. Въ словахъ этихъ выражается не человѣческая, а уже чисто діавольская гордыня. Выше (въ стихѣ 12) пророкъ приравнялъ вавилонскаго царя къ „денницѣ, сыну зари“, сверженному съ неба. Поэтому есть полное основаніе думать, что пророкъ приписалъ вавилонскому царю ту именно гордыню, которую проявилъ падшій ангелъ. Ап. Павелъ, воспрещая возводить въ санъ епископа новообращеннаго, еще не утвердившагося въ вѣрѣ, замѣчаетъ: „чтобы не возгордился и не подпалъ осужденію съ діаволомъ“ (1 Тим. 8, 6). Отсюда можно заключать, что

_________________________

1 Ч. 4, стр. 228.

2 Макарій. Догмат. Богословіе. Спб. 1851 г. Т. 2, стр. 79—81.

283

діаволъ осужденъ Богомъ за гордость. Однако же приведенныя мѣста только удостовѣряютъ гордость діавола; но никоторое изъ нихъ не говоритъ прямо, что первымъ грѣховнымъ движеніемъ въ чистомъ, безгрѣшномъ существѣ ангела была именно гордость. Для доказательства послѣдняго ссылаются на изреченіе въ книгѣ Премудрости сына Сирахова: „начало грѣха гордость“ (10, 15), предполагая, что здѣсь говорится о гордости діавола, какъ первомъ грѣхѣ въ мірѣ. Но на основаніи всего содержанія и характера книги, въ которой говорится только о Богѣ въ Его отношеніяхъ къ человѣку и о разнообразныхъ видахъ человѣческаго дѣйствованія, трудно допустить, чтобы въ этомъ единственномъ мѣстѣ, и такъ прикровенно, былъ указанъ фактъ, относящійся къ міру ангельскому и имѣвшій мѣсто еще до сотворенія человѣка, или во всякомъ случаѣ до паденія послѣдняго. Имѣя въ виду параллельное мѣсто этой книги (8, 27, 28): „грѣшникъ приложитъ грѣхи ко грѣхамъ. Испытанія не служатъ врачевствомъ для гордаго, потому что злое растеніе укоренилось въ немъ“,—можно предположить, что выраженіемъ: „начало грѣха гордость“, указывается только корень, или, такъ сказать, психологическая основа грѣховныхъ наклонностей человѣка. Въ непосредственно предшествующемъ этому выраженію стихѣ указано начало и самой гордости—въ „удаленіи человѣка отъ Господа и отступленіи сердца его отъ Творца его“. Поэтому самое большее, что можно видѣть въ выраженіи: „начало грѣха гордость“, это указаніе на происхожденіе грѣха именно въ родѣ человѣческомъ,—когда первозданные люди, повѣривъ діаволу, что они будутъ подобны Богу, воспламенились горделивымъ чувствомъ и „отступили сердцемъ своимъ отъ Творца своего“. Многіе изъ древнихъ отцовъ и учителей церковныхъ, разсуждая о паденіи ангела, говорили о его гордости, превознесеніи и желаніи сравняться съ Богомъ, какъ о причинѣ его погибели¹. Но

_________________________

1 Тамъ же. Стр. 80—1.

284

при этомъ остается неяснымъ, что послужило поводомъ или толчкомъ къ возникновенію столь грѣховнаго и столь безумнаго желанія въ существѣ, первоначально святомъ и нацѣленномъ высокимъ разумомъ. Замѣчаніе св. Амвросія, что діаволъ „обольстился своимъ могуществомъ и достоинствомъ, даннымъ ему Создателемъ, и возмнилъ быть равнымъ славою своему Виновнику"¹, и подобное же замѣчаніе св. Іоанна Дамаскина, что ангелъ „не перенесъ, какъ свѣта, такъ и чести, которую ему даровалъ Творецъ"², не разрѣшаютъ труднаго вопроса. Одною наличностью тварнаго могущества и достоинства нельзя объяснить возникновенія столь богохульной гордости. Разумный духъ, обладавшій несравненно большимъ познаніемъ божественнаго существа, чѣмъ наше познаніе, не могъ не сознавать несоизмѣримости тварнаго достоинства съ величіемъ Творца³. Необходимо поэтому предположить, что свѣтлый умъ ангела предварительно чѣмъ-то помрачился, и слѣдовательно въ процессѣ его паденія гордость была не первымъ моментомъ, а имѣла предъ собой нѣкоторый предшествующій. По мнѣнію св. Григорія Великаго, діаволъ, когда еще былъ ангеломъ, прозрѣвши, что Сынъ Божій имѣетъ пострадать и умереть по человѣчеству, по гордости своей усомнился въ Его божественномъ достоинствѣ⁴. Если бы это предположеніе соотвѣтствовало дѣйствительности, то было бы достаточное основаніе признать, что для „первѣйшаго изъ свѣтовъ“, какъ называетъ падшаго ангела Григорій Бого-

_________________________

1 Тамъ же.

2 Точное излож. вѣры. Спб. 1894 г. Стр. 49.

3 Это не противорѣчитъ тому, что сказано выше о возможности возникновенія горделиваго чувства у первозданныхъ людей; потому что умъ человѣка ниже ума ангельскаго и потому что люди находились подъ вліяніемъ могущественнаго обольщенія со стороны.

4 Moralium liber II, стр. 24. Migne. Patrology. Т. 75, col. 577.

285

словъ¹, былъ поводъ къ преткновенію, къ преувеличенному мнѣнію о своемъ достоинствѣ, превосходящемъ, какъ ему показалось, достоинство Сына Божія. Но дѣло въ томъ, что самое это предположеніе коренится только на предварительномъ убѣжденіи, что именно гордость была первою причиною паденія ангела, и на желаніи указать возможный поводъ къ обнаруженію этого грѣховнаго чувства. По поводу этой попытки объяснить паденіе ангела можно замѣтить слѣдующее: если ангелъ былъ въ состояніи прозрѣть будущее уничиженіе Сына Божія, то почему онъ не могъ прозрѣть и будущее Его прославленіе? Если же онъ прозрѣвалъ и послѣднее, то не исчезалъ ли поводъ къ горделивому сомнѣнію въ Его Божествѣ?.. Предполагаютъ еще, что денница „не восхотѣлъ поклониться Сыну Божію, позавидовавъ Его преимуществамъ“². Предположеніе о невозданіи чести Сыну Божію поклоненіемъ имѣетъ какъ бы нѣкоторое основаніе въ Свящ. Писаніи. Ап. Павелъ свидѣтельствуетъ, что „когда Богъ вводилъ Первороднаго во вселенную, сказалъ: да поклонятся Ему всѣ ангелы Божіи“ (Евр. 1, 6). Ангелы конечно поклонились. Но всѣ ли? Этого никто не знаетъ, и что „денница“ тогда не воздалъ чести Сыну Божію—это одно предположеніе. Но здѣсь заслуживаетъ вниманія новый моментъ, вводимый въ процессъ паденія ангела—зависть, которая представляется предшествующею гордости. Падшій духъ есть вмѣстилище всѣхъ пороковъ. Но исторически, по засвидѣтельствованію слова Божія, въ немъ въ особенности проявились: зависть (Прем. Сол. 2, 24), гордость (Иса. 14, 13. 14) и ложь, или клевета, лукавство (Іоан. 8, 44), отъ чего онъ получилъ и свое имя, діаволъ³. Въ нихъ заключается основа всѣхъ другихъ

__________________________

1 Твор. Ч. 4, стр. 228 и 237.

2 Макарій. Указ. соч., стр. 81.

3 διάβολος—клеветникъ, обноситель, злословъ, лжецъ, обманщикъ.

286

его злыхъ качествъ. „Завистію діавола вошла смерть¹ въ міръ“, говоритъ премудрый Соломонъ. Хотя здѣсь указывается начало зла въ чувственно-духовномъ мірѣ чрезъ паденіе человѣка, но не позволительно ли думать, что та же зависть была началомъ зла и въ чисто духовномъ мірѣ? Если діаволъ свое отношеніе къ новому виду духовнаго бытія, къ человѣку, началъ именно съ зависти; то не значитъ ли, что здѣсь проявился болѣе первичный порокъ его, чѣмъ гордость,—порокъ, послужившій началомъ паденія его самого? Во всякомъ случаѣ мнѣніе о зависти, какъ первомъ грѣховномъ движеніи въ чистомъ существѣ ставшаго на путь погибели ангела, отмѣчаетъ и преосв. Макарій, хотя и не раздѣляетъ его². Св. Ириней Ліонскій говоритъ: „съ того времени ангелъ Божій сталъ отступникъ и врагъ, когда онъ позавидовалъ созданію Божію и попытался сдѣлать его враждебнымъ Богу³. Хотя и нельзя согласиться, что обольщеніе человѣка и было собственно паденіемъ ангела, однако же не лишено значенія то, что по мнѣнію св. отца первымъ грѣховнымъ чувствомъ, зародившимся въ ангелѣ, была зависть. По разсужденію Лактанція, высшій изъ сотворенныхъ духовъ, „заразившись самъ по себѣ (suapte) завистію, какъ бы ядомъ, перешелъ отъ добра къ злу“. Позавидовалъ же онъ рожденному прежде созданія всякой твари Сыну Божію. На этомъ основаніи Лактанцій полагаетъ, что „источникъ всѣхъ золъ есть зависть“⁴. Отсюда видно, что мысль о зависти, какъ о первомъ темномъ пятнѣ, омрачившемъ свѣтлую природу ангела, вообще не была

______________________

1 Слово «смерть» здѣсь равносильно слову «грѣхъ», такъ какъ смерть тѣлесная отъ грѣха, а самый грѣхъ есть смерть духовная.

2 Указ. соч., стр. 79.

3 Противъ ересей. Кн. IV, гл. 40. 3. Твор. въ русск. переводѣ. Москва. 1871. Стр. 570.

4 Migne. Patolog. T. VI. Divinarum institutionem, lib. II, cap. 9.

287

чужда древнимъ христіанскимъ мыслителямъ. Что касается предположенія Лактанція, что ангелъ позавидовалъ именно Сыну Божію, то мы не считаемъ возможнымъ допустить его. Позавидовать Сыну Божію значитъ позавидовать Самому Богу. То, что мы сказали выше о невозможности для твари проникнуться чувствомъ гордости по отношенію къ Творцу безъ предварительнаго помраченія разума, имѣетъ значеніе и по отношенію къ чувству зависти. Въ такомъ случаѣ, что же могло послужить поводомъ къ возникновенію чувства зависти въ одномъ изъ высшихъ ангеловъ?

Мы знаемъ, что ангеловъ безчисленное множество и что они различаются между собою и по свойствамъ своего служенія, и по сравнительному достоинству, опредѣляющемуся различными степенями ихъ близости къ Богу. Необходимо допустить и то, что каждый ангелъ, созданный Творцомъ съ извѣстной степенью тварнаго совершенства, не долженъ былъ оставаться неподвижно на этой степени, безъ дѣятельнаго устремленія къ самоусовершенствованію. Все тварное-разумное, предстоящее предъ Богомъ, влечется къ Нему и возвышается, хотя и безъ нарушенія дарованной ему свободы. Быть дѣятельнымъ и бездѣятельнымъ, стремиться къ высшему, къ лучшему, или оставаться въ самодовольномъ покоѣ—лежитъ совершенно во власти свободнаго существа. Нужно при этомъ замѣтить, что бездѣятельное состояніе духовныхъ силъ, какъ объ этомъ можно судить по нѣкоторымъ явленіямъ въ жизни человѣческой, ведетъ за собою ослабленіе ихъ… Можетъ быть, одинъ изъ высшихъ ангеловъ обнаружилъ слабое стремленіе (или же совсѣмъ не обнаружилъ его) къ самоусовершенствованію; между тѣмъ какъ другіе ангелы, первоначально обладавшіе меньшимъ сравнительно съ нимъ совершенствомъ, дѣятельно стремившіеся къ самовозвышенію, успѣли стать ближе его къ престолу Царя царствующихъ, т. е., къ безконечному совершенству Его,

288

и получили за то выраженіе Его благоволенія¹. Когда обнаружились для него послѣдствія его косности, въ немъ зародилась зависть къ возвысившимся надъ нимъ ангеламъ. Это нечистое и мучительное чувство²  толкнуло его въ другую крайность: чтобы заглушить въ себѣ чувство приниженности, онъ сталъ усиленно сосредоточивать свое вниманіе на своихъ преимуществахъ и на своемъ положеніи въ ангельскомъ мірѣ, продолжавшемъ пока оставаться очень высокимъ. Это явилось почвой, на которой возросла гордость. Вѣроятно, она сначала не шла дальше превознесенія надъ ангелами. Двѣ страсти, овладѣвшія существомъ ангела, питая другъ друга и разгораясь (гордость, безсильная уничтожить сознаніе наличности чужихъ преимуществующихъ достоинствъ, въ свою очередь дѣлала приступы зависти острѣе и ядовитѣе), помрачили его свѣтлый разумъ: онъ отринулъ свою тварную зависимость отъ Создателя, какъ бы позабылъ про нее, и рѣшилъ силою добиться всего, чего онъ не имѣлъ, чего ему хотѣлось, даже равенства съ Владыкою твари (Иса. 14, 14). Онъ увлекъ за собою множество подчиненныхъ ему ангеловъ и вступилъ въ борьбу со всѣмъ остальнымъ ангельскимъ міромъ. „И бысть брань на небеси: Михаилъ и ангели его брань сотвориша со зміемъ, и змій брася и ангели его“ (Апок. 12, 7). Но Богъ уже отвергнулъ отъ Себя беззаконника и силою покорныхъ Ему ангеловъ низринулъ его и его сообщниковъ изъ сферы обитанія чистыхъ духовъ въ область нѣкоторой невѣдомой духовной тьмы³. Съ тѣхъ поръ онъ живетъ съ непри-

_________________________

1 Нѣчто подобное случилось впослѣдствіи въ мірѣ человѣческомъ, какъ показала исторія Каина и Авеля.

2 Св. Григорій Богословъ зависть называетъ „язвою для одержимыхъ ею и ядомъ для страждущихъ отъ нея“. Она по его словамъ „сушитъ питающихъ ее“. Твор. Ч. 3, стр. 204.

3 Богъ низринулъ могущественнаго мятежника не непосредственною Своею силою, а силою ангеловъ Своихъ для того, чтобы показать послѣднимъ, что тварь сильна покорностію своему Творцу.

289

миримою вѣчною ненавистію ко всему доброму, чистому, святому и къ Самому Богу, источнику блага; изъ добраго служебнаго духа онъ сталъ противникомъ Бога, сатаною¹.

Такимъ путемъ, по нашимъ предположеніямъ, совершилось паденіе одного изъ высшихъ ангеловъ и произошло зло въ мірѣ. Считая первымъ моментомъ паденія зависть,—такъ какъ для возникновенія этого чувства нетрудно представить себѣ случай и поводъ,—и полагая, что гордость овладѣла ангеломъ уже тогда, когда его свѣтлое существо было омрачено первымъ нечистымъ чувствомъ, и что она только углубила паденіе ангела, сдѣлала примиреніе его съ Богомъ невозможнымъ, мы однако же далеки отъ мысли, что такимъ представленіемъ дѣла раскрывается вся тайна паденія добраго ангела. Мы высказали, какъ вѣроятное предположеніе, что одинъ изъ ангеловъ обнаружилъ слабое стремленіе къ самоусовершенствованію, послужившее исходнымъ пунктомъ для послѣдующихъ явленій, которыми обусловливалось совершенное превращеніе добраго ангела въ злого духа. Допустимъ, что это дѣйствительно такъ и было. Но какая же причина различнаго употребленія ангелами дарованныхъ имъ силъ? Свобода? Но свобода не причина, а только условіе возможности такого явленія. Нельзя видѣть эту причину и въ тварной ограниченности ангела, удостовѣряемой словами кн. Іова: „и въ ангелахъ Своихъ (Богъ) усматриваетъ недостатки“ (4, 18); потому что и ограниченность есть только условіе. Человѣкъ ограниченнѣе ангела, и однако же причина его паденія не ограниченность, а искушеніе со стороны. Блаж. Августинъ, пытавшійся раскрыть тайну происхожденія зла, подошелъ повидимому близко къ ней, но остановился, сознавшись въ невозможности проникнуть далѣе. Признавая за несомнѣн-

________________________

1 Еврейское слово שָטָן, сатана, значитъ врагъ, противникъ, ненавистникъ.

290

ное, что отпаденіе злыхъ ангеловъ отъ Всевышняго есть дѣло воли, онъ спрашиваетъ: гдѣ же причина неестественнаго направленія воли злыхъ духовъ?—и отвѣчаетъ: дѣйствующей причины этого явленія нѣтъ; воля, будучи причиной дурныхъ дѣйствій, сама не есть дѣйствіе, и не имѣетъ причины. „Итакъ, заключаетъ онъ, никто пусть не спрашиваетъ о дѣйствующей причинѣ злой воли,—такой причины нѣтъ; злая воля не есть воля дѣйствующая, но недомогающая,—причиною ея служитъ не напряженіе, но ослабленіе энергіи¹, и искать причины этого ослабленія то же, что желать видѣть тьму или слышать безмолвіе“². Къ этому Августинъ добавляетъ: „пусть никто не требуетъ отъ меня знанія того, относительно чего я убѣжденъ, что не знаю этого“³… И современному богослову по данному вопросу приходится остановиться на томъ же.

Сатана, отвергнутый, но по непостижимому для насъ усмотрѣнію Божію не уничтоженный, не стерпѣлъ красоты, которою сіялъ сотворенный Богомъ видимый міръ. Особенно же онъ не могъ переносить совершеннѣйшее созданіе въ этомъ мірѣ, человѣка, его высокое предназначеніе и его блаженство. Онъ рѣшилъ погубить его и вмѣстѣ съ нимъ возложенное на него и уже исполняемое имъ дѣло Божіе, и успѣлъ привести въ исполненіе свой замыселъ, хотя и не со всѣми тѣми послѣдствіями, какихъ желалъ и ожидалъ (несомнѣнно онъ желалъ безвозвратной гибели человѣка). Вотъ какъ вдохновенный бытописатель изображаетъ это роковое въ жизни человѣка событіе. Изъ всѣхъ звѣрей, которыхъ Богъ создалъ на пространствѣ земли, змѣй отличался наибольшею хитростію (Быт. 3, 1), т. е., тою

________________________

1 Это въ сущности то же, что высказанное нами выше предположеніе объ обнаруженномъ со стороны «денницы» слабомъ стремленіи къ самоусовершенствованію.

2 De civitate Dei. Lib. XII, cap. 6.

3 Nemo ex me scire quaerat, quod me nescire scio. Тамъже, гл. 7.

291

животною смышленностію, которая выражается въ умѣньи приспособляться къ мѣсту, избѣгать опасности и наносить вредъ другому животному, хотя бы и сильнѣйшему. Изъ имени животнаго и сопоставленія его характеристики съ тѣмъ, что о немъ сказано въ 14 и 15 стихахъ той же главы, видно, что это животное и по внѣшнему виду, и по свойствамъ принадлежало къ тому виду пресмыкающихся, который существуетъ доселѣ. Но несомнѣнно, оно обладало и нѣкоторыми особенностями, которыхъ не имѣетъ теперешнее соименное ему животное. Отображая на себѣ внѣшнимъ образомъ униженіе, которое постигло сатану-искусителя, животное осуждено было „ходить на чревѣ“ по землѣ. Слѣдовательно первоначально оно не было пресмыкающимся¹  Св. Василій Великій допускаетъ мысль, что змѣй тогда не былъ вредоноснымъ животнымъ и не пресмыкался по землѣ, а ходилъ на ногахъ съ поднятою вверхъ головою². Въ силу рѣзкой противоположности между животнымъ пресмыкающимся, вѣчно влачащимъ свое тѣло по землѣ, и животнымъ, свободно летающимъ по воздуху, можно предположить даже, что змѣй первоначально былъ крылатымъ животнымъ³. Въ такомъ случаѣ превращеніе его въ пресмыкающееся животное полнѣе отобразило бы участь дѣйствовавшаго чрезъ него падшаго ангела, низверженнаго изъ области горняго свѣта въ тьму преисподней… Вѣроятно, это животное обращало на себя особенное вниманіе первозданныхъ людей и своимъ внушительнымъ видомъ, и любопытными особенностями своего поведенія. Св. Еф-

_________________________

1 Эхо видно и изъ его названія: חֵיָה звѣрь полевой, а не гадъ, или пресмыкающееся, רֶמֶש. Срав. Быт. 1, 25.

2 De paradiso. Oratio III. 7. Migne. Patrol. Curs. compl. t. 30, col. 67.

3 Оченьраспространенноепредставленіеудревнихъинѣкоторыхъновыхънародовъодраконѣ (страшномъкрылатомъзміѣ), можетъбыть, составляетъотголосокъпервобытнагопреданіяотомъвидѣзмѣя, какойонъимѣлъдопаденіячеловѣка.

292

ремъ Сиринъ между прочимъ замѣтилъ: „Богъ поставилъ человѣка начальникомъ надъ всѣмъ, что на землѣ и въ водахъ. А также и змій былъ дружественъ къ человѣку больше остальныхъ животныхъ, приходя къ нему и своими пріятными движеніями бесѣдуя съ нимъ“¹. Это-то животное сатана и избралъ орудіемъ для исполненія своего губительнаго замысла. Движимый злымъ духомъ, овладѣвшимъ всѣмъ его существомъ, змій явился предъ первозданной женой и неожиданно заговорилъ съ нею человѣческимъ языкомъ. Величавая, но еще юная душею, праматерь рода человѣческаго сначала была поражена; потомъ въ ней пробудилось любопытство. А рѣчь змія дѣйствительно была чрезвычайно любопытна. Во-первыхъ, она, вѣроятно, отвѣчала размышленіямъ жены, которымъ она иногда предавалась: что это за таинственное древо познанія, зачѣмъ оно въ раю и почему вкушеніе плодовъ его гибельно? Во-вторыхъ, она поражала полнымъ противорѣчіемъ тому, что она слышала или отъ мужа, или отъ Самого Бога-Создателя. Змій—діаволъ сначала притворился, что онъ не знаетъ подлинной заповѣди запрещенія, и вмѣстѣ съ этимъ выразилъ сомнѣніе въ томъ, что жена слышала эту заповѣдь отъ Самого Бога, а не отъ мужа². „Богъ ли дѣйствительно сказалъ: не вкушайте плодовъ ни съ какого дерева въ раю?“—спросилъ онъ жену. Она въ отвѣтъ изложила подлинную заповѣдь запрещенія, какъ слышанную отъ Самого Бога: „только плодовъ съ древа, которое посреди рая, сказалъ Богъ, не вкушайте и не прикасайтесь къ нему, чтобы не умереть“. Вопросъ искусителя былъ хитрымъ подступомъ, чтобы завязать разговоръ и заинтересовать собою, какъ существомъ какого-то высшаго порядка, знающимъ Бога и промышленіе Его о человѣкѣ и принимающимъ благожелательное участіе въ судьбѣ рай-

_________________________

1 Твор. Ч. 7, стр. 73.

2 Филаретъ. Записки на кн. Быт. Стр. 56.

293

скихъ обитателей. Когда искуситель убѣдился, что жена твердо помнитъ заповѣдь и увѣрена въ ея божественномъ происхожденіи, онъ рѣшилъ смутить ея умъ и чувство чудовищной ложью и клеветой. Извѣстно, что дерзкая, наглая ложь способна поколебать, хотя бы только на нѣсколько мгновеній, самое твердое убѣжденіе въ истинѣ, противоположной ей, и „сыны діавола, творящіе его похоти“ (Іоан. 8, 44), знаютъ, что чѣмъ беззастѣнчивѣе ложь, тѣмъ больше можно расчитывать, что ее примутъ за правду. „Отецъ лжи“ сказалъ: „не умрете вы, если вкусите запрещенныхъ плодовъ. Совершенно напротивъ—Богъ знаетъ, что какъ только вы вкусите этихъ плодовъ, откроются очи ваши, и вы будете подобны Богу¹, зная и доброе, и злое… Если

_________________________

1 Въ русскомъ переводѣ Библіи—какъ Боги, въ славянскомъ—яко бози. По существующему еврейскому тексту, гдѣ и въ началѣ 5 ст. 3 гл. Быт., и въ концѣ его стоитъ одинаковое начертаніе имени Божія—elohim, нѣтъ основанія второе elohim относить къ какому-либо другому существу, кромѣ Бога. Однако же LXX толковниковъ второе elohim перевели множественнымъ числомъ—θεοί. Нѣкоторые полагаютъ, что второе elohim относится не къ Богу, а къ ангеламъ, что искуситель обѣщалъ людямъ только достоинство ангеловъ (А. Глаголевъ. Ветхозав. ученіе объ ангелахъ. Кіевъ. 1900, стр. 186). Но кромѣ того, что для такого мнѣнія нѣтъ достаточнаго основанія въ библ. текстѣ, сомнительно, чтобы искуситель «умаленнаго малымъ чѣмъ отъ ангелъ» расчитывалъ соблазнить на нарушеніе заповѣди Божіей надеждою сравняться только съ ангелами. «Гордость сотвореннаго по образу Божію, говоритъ митр. Филаретъ, не могла состоять въ желаніи уподобиться ангеламъ» (Указ. соч., стр. 74). Тѣмъ не менѣе мы полагаемъ, что LXX толковниковъ имѣли какое-нибудь основаніе второе elohim мыслить во множ. числѣ. Можетъ быть по древнему тексту, которымъ пользовались LXX толк., это слово въ устахъ змія дѣйствительно какъ-нибудь отображало идею множественности; потому что цѣлію искусителя было унизить Бога, поколебать вѣру людей въ Его абсолютное единство и тѣмъ укрѣпить ихъ въ мысли, что и сами они могутъ сравняться съ Нимъ. Св. Ѳеофилъ Антіохійскій говоритъ: „Богъ предвидѣлъ и зналъ, что заблужденіе дѣйствіемъ змія введетъ множество боговъ несуществующихъ (ибо одинъ есть Богъ, но уже съ того времени обманъ тщился по-

294

жена была поражена человѣческой рѣчью змія, то она еще болѣе была изумлена содержаніемъ рѣчи. Что это за существо, которое знаетъ не только дѣла Высочайшаго Существа, но и Его намѣренія, тайные помыслы? Очевидно, это существо равно Богу, а, можетъ быть, и выше Его. Стало быть, Онъ не единый, не всесовершенный, не всеблагій… Умъ ея былъ подавленъ, и вѣра ея въ абсолютное единство Бога, въ Его правду и благость поколебалась¹. Когда духъ ея такимъ образомъ ослабѣлъ, тотчасъ проявила свое дѣйствіе чувственность и обнаружилось безумное стремленіе удовлетворить свое любопытство. И увидѣла жена, что плоды древа красивы и кажутся пріятными на вкусъ, и соблазнительны своими свойствами сообщить человѣку нѣчто новое, до сихъ поръ неизвѣданное. Она взяла запрещенный плодъ и съѣла его; потомъ дала и мужу своему, и онъ ѣлъ.—Бытописаніе не сообщаетъ, гдѣ былъ Адамъ въ то время, когда змій искушалъ Еву, и—когда онъ палъ: тотчасъ ли по паденіи Евы въ присутствіи змія, или спустя нѣкоторое время. „Изъ порядка и связи повѣствованія, говоритъ митр. Филаретъ, видно, что онъ не былъ свидѣтелемъ разговора жены со зміемъ“². Краткое библейское повѣствованіе позволяетъ предполагать и то, что паденіе жены и мужа было почти одновременно: „взяла она плодъ и ѣла, потомъ дала мужу своему, и онъ ѣлъ“. Нужно думать, что паденіе совершилось быстро, подъ первымъ впе-

________________________

сѣять множество боговъ и говорилъ: вы будете какъ боги)“. Три книги къ Автолику. Кн. II, 28. Памятники древн. христ. письменности. Москва. 1865 г. Стр. 55.

1 «Умъ въ Адамѣ, говоритъ св. Григорій Богословъ, первый былъ пораженъ» (при паденіи). Твор. Ч. 4, стр. 203. Процессъ паденія жены и мужа по существу былъ одинаковъ. «Сатана дѣлалъ человѣка неблагодарнымъ къ своему Творцу, помрачалъ любовь, которую Богъ имѣлъ къ человѣку, и ослѣплялъ его умъ, чтобы онъ мыслилъ о Богѣ недостойно». Св. Ириней. Прот. ересей. Кн. 3, гл. 20. 1.

2 Указ. соч., стр. 58.

295

чатлѣніемъ дерзкихъ словъ искусителя; потому что, если бы было время для размышленія, для обсужденія этихъ словъ, паденіе могло бы и не совершиться. Адамъ, вѣроятно, отсутствовалъ только на нѣсколько мгновеній при самомъ началѣ разговора змія съ женою, а затѣмъ былъ тутъ же (на это указываетъ и форма обращенія змія: не умрете, какъ только вы вкусите, откроются очи ваши) и одновременно съ Евой испытывалъ смущеніе мысли и волненіе чувства отъ соблазнительныхъ словъ искусителя. Только, какъ болѣе сильный сравнительно съ женою, онъ долѣе колебался и не протянулъ первый руку къ плоду. Конечно, слова Бога, обращенныя къ падшему Адаму: „за то, что ты послушалъ голоса жены своей и ѣлъ отъ древа…“, указываютъ на участіе жены въ паденіи мужа; но они, вѣроятно, относятся только къ послѣднему моменту паденія, уже подготовленнаго непосредственно діаволомъ¹. Жена, только что вкусившая запрещеннаго плода, но уже объятая грѣхомъ, могла сказать мужу: возьми и ѣшь; ты видишь, что я не умерла; змій сказалъ правду… Это столкнуло Адама съ его спасительнаго раздумья: онъ взялъ и ѣлъ. Представлять дѣло такъ, что именно жена, и она одна, своимъ убѣжденіемъ вовлекла мужа въ грѣхъ, невозможно потому, что въ такомъ случаѣ пришлось бы признать падшую жену болѣе сильною во злѣ, чѣмъ самъ виновникъ грѣха, который не рѣшился приступить прямо къ Адаму, очевидно опасаясь потерпѣть неудачу. Правильнѣе будетъ судить такъ, что оба, мужъ и жена, обольщены непосредственно діаволомъ, и только жена пала первая и содѣйствовала окончательному паденію продолжавшаго бороться съ искушеніемъ мужа.

_______________________

1 Глубоко-грѣховныя и оскорбительныя для Бога слова Адама, пытавшагося оправдаться: «жена, которую Ты мнѣ далъ, она дала мнѣ отъ древа, и я ѣлъ», чужды искренности и не заключаютъ въ себѣ полнаго изображенія всего происшествія.

296

Послѣдствія нарушенія людьми воли Божіей, или, что то же, отпаденія ихъ отъ Бога, не замедлили обнаружиться. „Открылись очи у нихъ, и они усмотрѣли, что они наги“. Они устыдились своей наготы и поспѣшили прикрыть ее, чѣмъ и какъ могли—широкими листьями смоковницы. До этого они не замѣчали своей наготы; тѣлесная нагота не обращала на себя ихъ вниманія; потому что ихъ мысли, ихъ вниманіе были направлены главнымъ образомъ на явленія и движенія духовной жизни. Когда Адамъ обозрѣвалъ животныхъ, онъ не нашелъ себѣ подобныхъ (хотя организація нѣкоторыхъ животныхъ, если не одинакова, то во всякомъ случаѣ подобна тѣлесной организаціи человѣка); потому что онъ искалъ подобнаго себѣ не столько по тѣлу, сколько по духу. Таковою явилась для него только Ева. Чего же устыдились прародители? Чѣмъ обратило на себя вниманіе ихъ тѣло по паденіи? Чувство стыда вообще проявляется при сознаніи какого-либо безобразія, какъ внѣшняго, такъ и внутренняго. То и другое люди обыкновенно скрываютъ. До паденія тѣло человѣка сіяло тою возвышенною и неувядающею красотою, которая сообщалась ему святостію и способностію къ безсмертію. По паденіи въ немъ очевидно произошла почти мгновенная и рѣзкая перемѣна къ худшему. Оно какимъ-то трудно постижимымъ для насъ образомъ (потому что мы не видали красоты первозданнаго безгрѣшнаго тѣла) отразило на себѣ произшедшій разладъ между нимъ и духомъ. Послѣдній сталъ какимъ-то таинственнымъ его обитателемъ, а само оно приняло видъ грубаго вещества, съ печатью тлѣнія и неминуемой смерти. „Человѣкъ вкусилъ преждевременно сладкаго плода, говоритъ св. Григорій Богословъ, и облекся въ кожаныя ризы—тяжелую плоть, и сталъ трупоносцемъ“¹. Извѣстно, какое тяжелое впечатлѣніе производитъ на насъ видъ умершаго. Это какое-то особенное впечатлѣніе, совершенно не похожее на то, которое мы испы-

_________________________

1 Твор. Ч. 4, стр. 245.

297

тываемъ при видѣ перемѣны съ веществомъ, никогда не одухотворявшемся жизнію, напр., съ камнемъ, металломъ, деревомъ, и проч. Въ погребальной церковной пѣсни оно такъ выражено: „вижу во гробѣ лежащую по образу Божію созданную нашу красоту, безобразну, безславну“. Мы думаемъ, что когда тѣло нашихъ прародителей вдругъ утратило свою живоносную красоту и явно отразило на себѣ мертвенность вещества, они испытали впечатлѣніе, аналогичное съ этимъ; ихъ тѣло тоже могло показаться имъ безобразнымъ, безславнымъ, и они устыдились этого безславія¹…

_________________________

1 Прародители, какъ извѣстно, прикрыли не все свое тѣло, а только отъ груди до колѣнъ («сдѣлали себѣ опоясанія»), т. е., то, что люди всегда и вездѣ прикрывали и прикрываютъ,—даже тамъ, гдѣ нѣтъ культурныхъ условностей и гдѣ одежда составляетъ не пріятную защиту тѣла отъ холода, а прямое обремененіе при высокой температурѣ. Прикрытіе того, что осталось не прикрытымъ, для прародителей частію было физически неудобоисполнимо, частію не вызывалось настойчиво. Голова, грудь и руки—это тѣ части человѣческаго организма, которыми они по внѣшнему виду всего болѣе отличается отъ организма безсловесныхъ животныхъ. Въ остальныхъ частяхъ онъ наименѣе отличенъ. Въ этихъ-то послѣднихъ частяхъ для человѣка наиболѣе и открылась грубость и тлѣнность (трупоносность) вещества, которымъ онъ облаченъ, наравнѣ съ безсловесными животными. (Что Адамъ и Ева усматривали ихъ въ нѣкоторой мѣрѣ и въ тѣхъ частяхъ тѣла, которыя остались не прикрытыми, видно изъ того, что они, услышавъ голосъ Бога, скрылись совсѣмъ въ густой зелени райскихъ доревъ). Если не таково происхожденіе человѣческой одежды, то пусть естествовѣды объяснятъ намъ, почему даже самый грубый дикарь въ жаркомъ климатѣ считаетъ необходимымъ прикрывать свое тѣло такъ, какъ прикрыли его согрѣшавшіе прародители. Если скажутъ, что это требуется для защиты важныхъ органовъ питанія и размноженія отъ разрушительныхъ вліяній извнѣ, то развѣ органы дыханія, кровообращенія и центръ нервной системы въ головѣ менѣе важны для жизни? Если скажутъ, что эти органы защищены самою природою—грудною клѣткою и черепными костями, то мы опять спросимъ: если эти органы ограждены отъ грубаго насилія извнѣ такою надежною охраною, то почему же другіе важные органы люди не охраняютъ такъ же прочно—какими-нибудь панцырями изъ кости или металла,—а ограничиваются или древеснымъ листомъ,

298

Стыдъ внѣшняго естественно соединился со стыдомъ внутренняго безславія, т. е., того помраченія мыслей и смятенія чувствъ, которыя смѣнили прежнее свѣтлое и ровное состояніе душевныхъ силъ. Должно впрочемъ замѣтить, что пробужденіе стыда у прародителей было сколько указаніемъ мѣры ихъ грѣха, столько же и указаніемъ на то, что сѣмя добра въ нихъ сохранилось, что совѣсть въ нихъ не умерла. Уже это одно показывало, что паденіе человѣка не было безнадежнымъ, что для него возможно возстаніе.

Дальнѣйшія послѣдствія грѣха обнаружились въ послѣдующемъ поведеніи грѣшниковъ и указаны въ судѣ Божіемъ надъ ними. Послѣ того какъ они порвали связь съ источникомъ своей жизни, Богомъ Создателемъ, ихъ духовныя силы пришли въ смятеніе, ослабѣли и помрачились. Вотъ почему, когда пришло обычное время ближайшаго собесѣдованія ихъ съ Богомъ, и они ощутили приближеніе силы и славы Его, они подумали, что можно скрыться отъ всевидящаго и вездѣсущаго. Однако же фактъ этотъ, свидѣтельствуя о помраченіи яснаго ума, въ то же время удостовѣряетъ наличность сознанія у людей ихъ недостоинства предстать предъ лицомъ Бога. Гораздо болѣе обнаружилась ихъ нравственная немощь въ слѣдующій моментъ. Когда Богъ обличилъ Адама въ нарушеніи заповѣди, онъ, вмѣсто поверженія въ прахъ предъ Нимъ и чистосердечнаго раскаянія, сдѣлалъ неразумную попытку ослабить свою вину, слагая часть ея на жену и даже на Самого Бога: „жена, говорилъ онъ, которую Ты мнѣ далъ, она дала мнѣ плодъ дерева, и я ѣлъ“. Жена тоже въ свое оправданіе сослалась на обольщеніе змія. Чтобы люди не оставались въ состояніи такого неполнаго сознанія своей вины, чтобы уяснить всю важ-

_______________________

или легкой тканью, неспособными противостоять грубому насилію извнѣ? Не ясно ли, что люди прикрываютъ извѣстныя части тѣла не отъ разрушительнаго вліянія извнѣ, а только отъ глазъ себѣ подобныхъ?

299

ность содѣяннаго ими преступленія, чтобы дать имъ понять, какъ глубоко они ниспали съ высоты, на которой находились, какъ измѣнили весь ходъ своей жизни и достиженія своего предназначенія, Богъ изрекъ надъ ними Свой судъ, утвердилъ словомъ Своимъ, какъ непреложный законъ ихъ жизни, тѣ бѣдственныя послѣдствія, которыя они навлекли на себя грѣхомъ. Однако же первое слово суда Богъ обратилъ на перваго виновника грѣха, на искусителя. Чтобы судъ надъ духомъ, который сталъ невидимъ для человѣка, былъ нагляденъ для послѣдняго, Богъ выразилъ его въ видѣ „проклятія“ змія, т. е. творческаго превращенія его изъ величественнаго летающаго животнаго, изъ красы животнаго царства въ презрѣнное, вредоносное, ядовитое пресмыкающееся, ненавидимое всею животною тварію¹. Объ отношеніи между человѣкомъ и зміемъ Богъ особенно постановляетъ: „вражду положу между тобою (зміемъ) и между женою, между сѣменемъ твоимъ и сѣменемъ ея; оно будетъ поражать тебя въ голову, а ты будешь жалить его въ пяту“. Подъ враждою между хитрымъ и ядовитымъ животнымъ и человѣкомъ здѣсь предуказана Богомъ борьба падшаго человѣка съ діаволомъ, который будетъ полагать препятствія (жалить въ пяту) первому на его пути къ возстановленію утраченной святости. Борьба эта по предопредѣленію Бога и съ Его помощью должна кончиться побѣдою надъ врагомъ рода человѣческаго, потому что „сѣмя жены“ будетъ поражать его въ голову, т. е. наносить смертоносные удары, пока не истребитъ его совсѣмъ. По ученію церкви, раскрытому св. отцами и вселенскими учителями, подъ „сѣменемъ жены“, кромѣ естественнаго

__________________________

1 Само по себѣ животное, какъ дѣйствовавшее безсознательно, не заслуживало наказанія. Но такъ какъ вмѣстѣ съ человѣкомъ по причинѣ его грѣха вся видимая природа потерпѣла измѣненіе къ худшему (Рим. 8, 20. 22, о чемъ рѣчь будетъ ниже), то превращеніе змія являлось только частнымъ случаемъ этого общаго измѣненія.

300

потомства нашей праматери, въ особенности подразумѣвается здѣсь родившійся отъ Приснодѣвы Богочеловѣкъ, изгладившій силу прародительскаго грѣха и разрушившій власть діавола надъ человѣкомъ, предоставленную ему послѣ грѣхопаденія.—Судъ надъ падшимъ человѣкомъ состоялъ въ указаніи и утвержденіи словомъ Божіимъ тѣхъ бѣдственныхъ послѣдствій, которыя повлекло за собою нарушеніе границъ, положенныхъ Творцомъ для его тварной свободы. Общій характеръ этихъ послѣдствій состоялъ въ томъ, что вмѣсто наслажденія блаженствомъ онъ осужденъ на тяготы и скорби, изъ высокаго господственнаго положенія онъ низведенъ въ приниженное, зависимое состояніе. Для жены самое исполненіе ея предназначенія—распространять родъ человѣческій должно было теперь неизбѣжно сопровождаться страданіями. А вслѣдствіе того, что созданная быть помощницей мужа въ его дѣятельности, согласной съ волей Божіей, она при нарушеніи этой воли возобладала надъ нимъ и явилась отчасти руководительницей Его, судъ Божій низвелъ ее изъ положенія равноправной сотрудницы въ подчиненное мужу положеніе. Въ словахъ Творца, обращенныхъ къ женѣ указаны тяжкія послѣдствія грѣха, относящіяся въ частности къ женской половинѣ рода человѣческаго. Въ словахъ, обращенныхъ къ мужу, предназначена земная участь человѣка вообще. Ради высокаго, господственнаго положенія человѣка въ чувственномъ мірѣ Богъ благословилъ землю роскошнымъ и неистощимымъ плодородіемъ въ мѣстѣ его жительства, въ Эдемѣ. Это плодородіе, по мѣрѣ распространенія потомства первозданной четы, имѣло распространиться и по всей землѣ. Теперь въ знакъ лишенія человѣка той власти, которая была ему дана по отношенію къ вещественному міру, Богъ „проклялъ“ землю, т. е. лишилъ ее исключительнаго райскаго плодородія. Прежде она на всякомъ мѣстѣ, гдѣ бы ни случился человѣкъ, или сама по себѣ, или при самомъ легкомъ приложеніи труда могла обильно износить изъ себя пріятные на вкусъ и

301

питательные плоды. Теперь же, предоставленная однимъ своимъ слѣпымъ физико-химическимъ силамъ, она имѣла или оставаться совершенно безплодною на большихъ пространствахъ, или, даже при усиліи человѣка извлечь изъ нея что-нибудь полезное для себя, произращать однѣ сорныя травы (тернъ и волчецъ). Вообще человѣку предстояло добывать пропитаніе себѣ съ тяжкими трудами, въ потѣ лица. Но и при усиленномъ трудѣ онъ еще осуждался на необходимость прибѣгать къ „полевой травѣ“, предназначенной первоначально въ пищу животнымъ¹—знакъ глубочайшаго униженія его царственнаго достоинства на землѣ². Наконецъ Богъ подтвердилъ человѣку то, что сказалъ при дарованіи ему заповѣди: онъ подлежалъ теперь закону смерти; тѣло его въ томъ видѣ, какой приняло, должно было по истеченіи нѣкотораго періода времени распадаться и смѣшиваться съ землею, т. е., съ тѣмъ веществомъ, изъ котораго образовано, и оставаться въ этомъ состояніи какъ бы небытія до тѣхъ поръ, пока духъ, который въ немъ пребывалъ, не соединится съ нимъ снова въ установленное Богомъ время, но уже въ преобразованномъ видѣ вещества и навсегда³.

_________________________

1 Быт. 3, 18; 1, 30. Снесеніе 3, 18 съ 2, 20, гдѣ говорится о звѣряхъ «полевыхъ», т. е., дикихъ животныхъ, даетъ основаніе подъ «полевою травою» разумѣть не злаки и не овощи, а дикую, невоздѣланную траву, ту «зелень травную», о которой говорится въ 1, 30, какъ о пищѣ для животныхъ.

2 Здѣсь, мы думаемъ, предуказаны или исключительные случаи ниспаденія человѣка до животнаго состоянія, подобно Навуходоносору, или бѣдствія голода, поражающія цѣлыя заселенныя области и заставляющія людей прибѣгать къ самымъ грубымъ питательнымъ веществамъ.

3 Такова истинная причина смерти, составляющая для естественной науки неразрѣшимую загадку. Наука знаетъ только явленія, которыми обусловливается смерть организма; но причины возникновенія этихъ явленій не знаетъ. Почему жизненная энергія при однихъ и тѣхъ же внѣшнихъ условіяхъ въ продолженіе нѣкотораго времени возрастаетъ, потомъ какъ будто ни возрастаетъ, ни падаетъ, а затѣмъ всегда и неизбѣжно начинаетъ

302

Рай, насажденный Богомъ въ Эдемѣ для блаженной жизни въ немъ и святой дѣятельности человѣка въ состояніи первоначальнаго совершенства, не соотвѣтствовалъ теперешнему его состоянію. Съ своими поврежденными силами онъ не могъ уже „воздѣлывать и хранить“ его такъ, какъ могъ и долженъ былъ дѣлать это прежде. При такихъ условіяхъ Эдемъ могъ превратиться (и дѣйствительно превратился) въ обыкновенную лѣсную дебрь. Но пока онъ еще сіялъ своими, первоначальными красотами и богатствомъ. Притомъ по особому промышленію Божію о человѣкѣ (педагогическому) древо жизни не уничтожилось, а осталось на нѣкоторое время тамъ, гдѣ было, и съ тою же силою, которою обладало. Сколь ни бѣдственною должна была представляться человѣку его новая жизнь, но смерть казалась еще ужаснѣе, желаніе избавиться отъ нея должно было сдѣлаться неодолимымъ. Поэтому Богъ сказалъ: „вотъ Адамъ (человѣкъ) сдѣлался, какъ одинъ изъ Насъ, чтобы знать доброе и злое¹. Теперь какъ бы не про-

________________________

ослабѣвать? По опредѣленію одного изъ представителей естественной науки (Мечниковъ. «Нов. путь». 1903 г. май, стр. 214) одряхлѣніе и смерть организма происходятъ отъ возобладанія низшихъ клѣтокъ надъ высшими. Но это не разрѣшеніе вопроса, а только повтореніе его другими словами. Отъ чего же начинается возобладаніе низшихъ клѣтокъ надъ высшими? Отъ случайныхъ причинъ? Но тогда и смерть была бы случайнымъ явленіемъ, или по крайней мѣрѣ имѣла бы случайныя исключенія… «Смерть есть оброкъ грѣха», говоритъ ап. Павелъ (Рим. 6, 23).

1 Употребленный нами оборотъ рѣчи соотвѣтствуетъ славянскому: «еже разумѣти доброе и лукавое», греческому: τοῦ γινώσκειν καλὸν καὶ πονηρὸν, и еврейскому: לָדֵעֵת טוב וָרָע, и дѣлаетъ понятною связь между словами Бога: «вотъ Адамъ сталъ, какъ одинъ изъ Насъ», и ожиданіемъ, что человѣкъ, вопреки осужденію его на смерть, воспользуется плодами древа жизни. При оборотѣ же, употребленномъ въ русской библіи и у митр. Филарета: «зная добро и зло», слова эти являются не дополнительными при словѣ «сталъ» (сдѣлался), а предикатомъ или при имени Адамъ, или при имени Божіемъ, и потому первая половина словъ Господа является изолированною, не имѣющею внут-

303

стеръ онъ руки своей (или возможно, что онъ простретъ руку свою) и взялъ бы отъ древа жизни, и не вкусилъ бы, и не сталъ бы жить вѣчно“. Т. е., человѣкъ посягнулъ на безграничную, принадлежащую одному Богу свободу, чтобы удовлетворить своему желанію узнать то, что ему пока воспрещено было знать. И теперь онъ, пытаясь избавить себя отъ смерти, можетъ впасть въ новое преступленіе воли Божіей о немъ. Чтобы онъ не могъ этого сдѣлать, Богъ заставилъ его уйти изъ предѣловъ сада Эдемскаго на востокъ и преградилъ обратный входъ къ древу жизни, поставивъ херувима и движущееся пламенное оружіе¹.

___________________________

ренней связи со второй половиной: «теперь возможно, что онъ простретъ руку свою… и т. д. Пониманіе словъ: «вотъ Адамъ сталъ, какъ одинъ изъ Насъ» внѣ указанной нами связи ихъ съ послѣдующими очень затрудняло толкователей. Что они могли значить? Зачѣмъ сказаны? Отсюда предположеніе въ нихъ произвольнаго и, какъ намъ кажется, недопустимаго смысла. Св. Епифаній Кипрскій видитъ въ этихъ словахъ обличительную укоризну и понимаетъ ихъ въ отрицательномъ смыслѣ, т. е., что Адамъ не достигъ того, чего хотѣлъ достигнуть (Твор. Ч. 3, стр. 199). Но въ такомъ случаѣ какая же связь ихъ съ необходимостью преградить Адаму доступъ къ древу жизни?.. Митр. Филаретъ не считаетъ возможнымъ видѣть въ словахъ Бога «простую уязвляющую укоризну», но и онъ допускаетъ здѣсь «образъ глумленія (иронію), подъ которымъ должно искать истину чистую и безстрастную». Онъ допускаетъ положительный смыслъ въ словахъ Бога, полагая, что «человѣкъ не только внутренно возжелалъ быть Богомъ, но и самымъ дѣломъ исполнилъ сіе желаніе, сколько могъ»; но связь между этимъ фактомъ, удостовѣряемымъ словомъ Божіимъ, и необходимостью изгнать Адама изъ рая объясняетъ крайне искусственно и темно, совсѣмъ неудобопонятно (Указ. соч., стр. 74).

Быт. 3, 24. «И пламенный мечъ, обращающійся»; «и пламенное оружіе, обращаемое», den Cherubim mit einem blossem hauendem Schwert; et flammeum gladium atque versatilem; καὶ τὴν φλογίνην ρομφαίαν στρεφομένην; הַחֶרֶב הַמִּתְהַפֶּכֶת וְאֵת לַהַט. Во всѣхъ текстахъ, кромѣ нѣмецкаго, говорится объ оружіи (мечѣ), какъ о явленіи, отдѣльномъ отъ Херувима, независимомъ отъ него и только стоящемъ рядомъ съ нимъ. Мечъ, не управляемый чьею-либо рукою, но угрожающій своими движеніями, предста-

304

Такимъ образомъ человѣкъ, не устоявшій добровольно въ границахъ своей тварной свободы и преступившій ихъ, узналъ теперь, что Богъ можетъ, если захочетъ, сдѣлать невозможнымъ нарушеніе Его воли, и что заповѣдь, данная ему въ раю съ предоставленіемъ свободы исполнять ее или не исполнять, не клонилась къ униженію его тварнаго достоинства, а напротивъ коренилась именно на признаніи этого достоинства, на довѣріи къ его разуму и чувству сыновней благодарности къ Создателю.

Такъ кончилась первоначальная совершенная жизнь первозданныхъ людей, заключавшая въ себѣ всѣ условія, при которыхъ они могли свободно и успѣшно направлять свою дѣятельность къ выполненію своего мірового предназначенія. Имъ предлежали два пути: путь нескончаемой блаженной жизни, полной свободы самосовершенствованія, приближающаго къ Богу, и одухотворяющей дѣятельности въ области чувственнаго міра и путь духовной смерти, рабскаго приниженія подъ власть врага Божія и подчиненія своего духовнаго начала слѣпымъ силамъ матеріи. Они свободно избрали послѣдній путь, и потому должны были подвергнуться всѣмъ страшнымъ послѣдствіямъ своего рокового шага. Казалось, все погибло; впереди бѣдственная жизнь, а за нею смерть. Но, во-первыхъ, изначальное міровое

_________________________

вляется явленіемъ загадочнымъ, неудобопонятнымъ. Мы думаемъ, что это былъ не мечъ въ собственномъ смыслѣ, а сверкающее пламя, видомъ своимъ напоминающее мечъ или копье, или стрѣлу—вообще какое либо поражающее, истребительное оружіе. Псалмопѣвецъ говоритъ, что Господь «творитъ ангелами Своими духовъ и слугами Своими (т. е., употребляетъ для исполненія Своей воли) огонь пылающій» (103, 4). Можно думать, что это мѣсто псалма имѣетъ отношеніе и къ разсматриваемому здѣсь событію. Богъ поставилъ одного изъ духовъ (херувима) для возвѣщенія (ἀγγέλλω) человѣку воли Своей. Если бы человѣкъ попытался проникнуть въ рай, херувимъ сказалъ бы ему, что на то нѣтъ воли Божіей. А если бы онъ осмѣлился не послушать словъ херувима, его устрашило бы сверкающее на пути и движущееся изъ стороны въ сторону, подобно разящему мечу, пламя.

305

предназначеніе человѣка не должно было остаться втунѣ,—какъ установленное Самимъ Богомъ, оно должно было прійти въ исполненіе такъ или иначе, такимъ или инымъ путемъ. Черезъ грѣхопаденіе человѣкъ только измѣнилъ путь къ достиженію своего предназначенія: вмѣсто ровнаго и свѣтлаго пути онъ избралъ путь борьбы и страданій. Онъ много потерялъ и создалъ себѣ горькую участь; но въ Божественномъ разумѣ сокрыто, какой будетъ конечный результатъ этого въ общеміровой жизни. Во-вторыхъ, въ исторіи паденія человѣка есть моменты, отнимающіе у него характеръ безнадежности. Паденіе, будучи въ своемъ послѣднемъ основаніи дѣломъ свободы, все же было обусловлено толчкомъ извнѣ, и поскольку толчокъ этотъ былъ силенъ, постольку смягчалась вина злоупотребленія свободою. Хотя человѣкъ исказилъ свою природу—умъ его помрачился, вѣра въ Бога и любовь къ нему поколебались, страсти овладѣли его существомъ,—однако же страхъ Божій, голосъ совѣсти и свѣтлый идеалъ добра остались въ его душѣ. Это видно изъ того, что прародители, совершивъ преступленіе, тотчасъ почувствовали стыдъ и страхъ и пожелали укрыться отъ лица Божія. Вотъ почему еще до изреченія суда надъ ними Богъ ободрилъ ихъ надеждою на продолженіе ихъ земной жизни въ потомствѣ, на полную побѣду надъ самимъ начальникомъ грѣха, а, слѣдовательно и на возстановленіе утраченнаго совершенства. Выраженіемъ милосердія Божія и удостовѣреніемъ не прекратившагося попечительнаго промышленія о грѣшныхъ, но не обреченныхъ на погибель людяхъ было дарованіе имъ кожаныхъ одеждъ для защиты ихъ тѣла, подверженнаго теперь разрушительному дѣйствію стихіи¹. Что

________________________

1 Св. Епифаній Кипрскій, отстраняя всякія умствованія о происхожденіи кожаныхъ одеждъ, говоритъ: «Богу угодно, и Онъ безъ животныхъ, безъ всякаго человѣческаго искусства и многоразличной работы устроилъ Адаму и Евѣ одежды кожаныя тотчасъ же, какъ восхотѣлъ; такъ же, какъ и въ началѣ, только что восхотѣлъ, и явилось небо и все». Твор. Москва. 1872 г. Ч. 3, стр. 201—2.

306

смыслъ ободряющаго обѣтованія о „сѣмени жены“ не остался недоступнымъ человѣку и возбудилъ въ немъ соотвѣтствующія надежды на будущее, видно изъ того, что Адамъ, только что услыхавшій приговоръ къ смерти, далъ женѣ своей имя: „жизнь“ (Ева). Это не „погрѣшность“ Адама, не „надменность“ его, не „укореніе“, т. е., не насмѣшка надъ женой, какъ по словамъ митр. Филарета полагали нѣкоторые толкователи¹, разсматривавшіе нареченіе имени женѣ очевидно не въ общей связи, а только въ связи съ стихомъ 19, гдѣ находится осужденіе на смерть, а именно выраженіе надежды его на „сѣмя жены“, на то, что при господствѣ смерти чрезъ жену главнымъ образомъ сохранится жизнь рода человѣческаго на землѣ и исполнится обѣтованіе о побѣдѣ надъ первымъ виновникомъ грѣха и смерти.

Но какъ бы то ни было, жизнь человѣка измѣнилась теперь кореннымъ образомъ, пошла совсѣмъ по иному пути. Прежде, въ близкомъ общеніи съ Богомъ, въ согласіи съ Его волею, дѣятельность человѣка, при полномъ обладаніи дарованными ему силами, была направлена съ одной стороны къ дальнѣйшему его самовозвышенію и съ другой—къ господственному руководству и усовершенію природы неразумной и неодушевленной, и совершалась ровно, спокойно, безъ колебаній и препятствій, безъ ошибокъ и разочарованій. Теперь, съ разстроенными духовными и тѣлесными силами, дѣятельность человѣка должна была направляться пока только въ возвращенію утраченнаго. То состояніе его, которое прежде было исходною точкою для достиженія еще высшаго положенія и предъ лицомъ Бога, и въ отношеніи къ міру, теперь стало далекимъ идеаломъ, достиженіе котораго требуетъ напряженія всѣхъ силъ, борьбы, страданія, самоотреченія—иногда до пожертвованія жизнію. Бороться человѣку пришлось прежде всего съ самимъ собою, съ неодолимымъ влеченіемъ къ злымъ дѣламъ, которое онъ получилъ съ того момента,

____________________________

1 Указ. соч., стр. 71.

307

какъ отринулъ себя отъ общенія съ Богомъ, источникомъ добра. „Помышленіе сердца человѣческаго—зло отъ юности его“ (Быт. 8, 21). Яркое изображеніе влеченія къ злу и тяжелой борьбы съ нимъ даетъ ап. Павелъ: „не то дѣлаю, что хочу, а что ненавижу, то дѣлаю… Желаніе добра есть во мнѣ, но чтобы сдѣлать оное, того не нахожу. Добра, котораго хочу, не дѣлаю, а зло, котораго не хочу, дѣлаю. Если же дѣлаю то, чего не хочу—уже не я дѣлаю то, но живущій во мнѣ грѣхъ… Въ членахъ моихъ вижу иной законъ, противоборствующій закону ума моего и дѣлающій меня плѣнникомъ закона грѣховнаго. Бѣдный я человѣкъ! Кто меня избавитъ отъ сего тѣла смерти?“ (Рим. 7, 15—24). Изъ этого видно, что человѣкъ какъ бы раздвоился; два начала, изъ которыхъ онъ составленъ, стали противоборствовать одно другому. Трудною задачею его жизни стало возстановленіе первоначальной гармоніи въ своемъ собственномъ существѣ. Борьба съ самимъ собою осложнилась для человѣка борьбою съ безплотнымъ врагомъ его, діаволомъ, который послѣ перваго соблазна не оставилъ своихъ козней противъ него, но какъ „левъ рыкающій ходитъ, ища кого поглотить“ (1 Петр. 5, 8). Эта духовная брань такъ трудна, что ап. Павелъ для успѣшнаго веденія ея приглашаетъ человѣка вооружиться всѣми средствами борьбы, какія дарованы ему Богомъ (Ефес. 6, 11—19). Вмѣстѣ съ этимъ человѣка стало удручать зло физическое. Смертное тѣло его подверглось множеству болѣзней—предвѣстниковъ конечнаго его разрушенія. Бѣдствіямъ, страданіямъ и насильственной смерти онъ сталъ подвергаться также отъ разныхъ разрушительныхъ явленій природы и отъ животнаго царства. Природа, прежде покорная ему, стала теперь враждебна. Правда, власть надъ нею онъ отчасти сохранилъ, поскольку сохранились его нравственныя силы. Но проявленіе ея, отчасти напоминающее прежнюю, утраченную власть, стало удѣломъ только немногихъ подвижниковъ-чудотворцевъ, благодаря почти сверхчеловѣческой борьбѣ

308

ихъ съ чувственнымъ началомъ. Изучать природу, пользоваться нѣкоторыми ея силами, заставлять ихъ служить себѣ сохранили способность и обыкновенные смертные. Но этотъ видъ господства надъ природою большею частію велъ не къ благу, а совершенно въ противоположную сторону: чаще всего такое господство влекло и влечетъ за собою развитіе суетности, жадности, корыстолюбія, сластолюбія, даетъ средства къ мести, къ истребленію себѣ подобныхъ; наконецъ превращается въ рабство самой покоренной природѣ, въ преклоненіе предъ ней, въ то „суетное умствовшіе и омраченіе несмысленнаго сердца“ людей, вслѣдствіе котораго, по слову ап. Павла, они „измѣнили славу нетлѣннаго Бога въ образъ подобный тлѣнному человѣку и птицамъ, и четвероногимъ, и пресмыкающимся“ (Рим. 1, 21—23), и наконецъ многіе совсѣмъ отвергли Его, какъ личное Высочайшее Существо, поставивъ на мѣсто Его природу съ ея слѣпыми силами, отвергли и нравственный законъ Его и свой безсмертный духъ, признавъ себя случайнымъ сцѣпленіемъ атомовъ, подчиненнымъ одному закону необходимости, не допускающему различія между добромъ и зломъ, и такимъ образомъ „приложились къ скотамъ несмысленнымъ и уподобились имъ“ (Псал. 43, 18).

Такъ какъ грѣхъ человѣка разстроилъ его собственную природу, ослабилъ господство его духа надъ чувственнымъ началомъ, заключающимся въ его тѣлесности: то это разстройство природы человѣка отразилось и во всемъ чувственномъ мірѣ, во главѣ котораго поставленъ человѣкъ. „Проклята земля за дѣла твои“, сказалъ Богъ Адаму. Это относилось не къ одному ослабленію плодородія земли,—послѣднее было только однимъ изъ проявленій всеобщаго разстройства окружающей природы, имѣвшимъ ближайшее отношеніе къ бѣдственнымъ для человѣка послѣдствіямъ грѣха. „Весь міръ лежитъ во злѣ“, свидѣтельствуетъ прозорливѣйшій изъ апостоловъ Христовыхъ (II Іоан. 5, 19). „Вся тварь вмѣстѣ съ нами стенаетъ и мучится донынѣ“, говоритъ

309

ап. Павелъ, при чемъ объясняетъ, что она впала въ разстройство не волею, т. е. не по своей волѣ, а ради того, кому покорствовала (Рим. 8, 20. 22). Что же это за стенаніе твари? Чѣмъ она мучится? Достаточно бросить общій взглядъ на жизнь неразумной природы, (а также на человѣческую, поскольку послѣдняя чрезъ грѣхъ слилась съ первою), чтобы видѣть, что здѣсь царитъ вѣчная неустанная борьба, взаимное истребленіе, война всѣхъ противъ всѣхъ. Все живое, раждаясь или поддерживая свое существованіе, почти всегда такъ или иначе подрываетъ или уничтожаетъ что нибудь другое, живое же; одна жизнь оплачивается цѣною разрушенія другой жизни. Все слабѣйшее уничтожается сильнѣйшимъ. Большіе организмы пожираютъ меньшіе; самые малые, сильные своею численностію и неуловимостію, разрушаютъ большіе организмы. Смерть стремится уничтожить жизнь, жизнь борется со смертію. Радость бытія тонетъ въ океанѣ страданій. Почему или зачѣмъ это?.. Если мы отъ одушевленной твари обратимся къ неодушевленной природѣ, то и здѣсь не найдемъ вполнѣ спокойнаго, мирнаго существованія. Правильныя воздушныя теченія часто переходятъ въ страшныя возмущенія атмосферы; кора земная сотрясается и ломается отъ дѣйствія заключающихся внутри ея силъ; вода океана, оплодотворяющая сушу, разрушаетъ ее и по частямъ совсѣмъ поглощаетъ, и проч. Все это большею частію сопровождается истребленіемъ части животнаго и растительнаго царства. Если это нужно для какихъ-нибудь созидательныхъ цѣлей природы; то зачѣмъ же при этомъ разрушеніе?.. А что дѣлается за предѣлами земли, въ необъятномъ просторѣ вселенной? Мы объ этомъ мало знаемъ. Но едвали можно утверждать, что механическія силы, управляющія жизнію міровыхъ тѣлъ, дѣйствуютъ только въ созидательномъ и усовершающемъ направленіи. Ни одно послѣдующее круговращеніе небеснаго тѣла не повторяетъ съ математической точностью предыдущее; часто замѣтны уклоненія, называемыя „возмущеніями“. Причина ихъ указывается иногда съ

310

достовѣрностью, чаще предположительно; но къ чему они въ концѣ концовъ приведутъ—никто не знаетъ. Рой мелкихъ тѣлъ, которыя обращаются въ опредѣленномъ мѣстѣ вокругъ нашего солнца, и которыя можно принять за мелкіе куски разбившейся большой планеты, и временное появленіе такъ называемыхъ „новыхъ звѣздъ“ даютъ основаніе къ догадкѣ, къ чему можетъ повести не совершенно правильное и однообразное движеніе тѣлъ небесныхъ. Нѣкоторые астрономы предполагаютъ, что временная новая звѣзда есть не что иное, какъ воспламенившееся и сгорающее темное міровое тѣло. Отъ чего темное, т. е. остывшее и твердое тѣло можетъ воспламениться? Не отъ столкновенія ли съ другимъ твердымъ тѣломъ, которое рядомъ послѣдовательныхъ уклоненій отъ своего первоначальнаго пути приведено было къ этому столкновенію? И не намекаетъ ли этотъ грандіозный, хотя и частичный, пожаръ во вселенной на тотъ всеобщій пожаръ, на то катастрофальное преобразованіе вселенной которое должно повести къ предуказанному въ словѣ Божіемъ образованію „новаго неба и новой земли“ (2 Петр. 3, 10. 13, Апок. 21, 1: Матѳ. 24, 29)?.. Отъ чего же эти страданія одушевленной неразумной твари, эти разрушительныя дѣйствія слѣпыхъ силъ природы, эти уклоненія отъ строгой закономѣрности, грозящія разрушеніемъ всей вселенной? Такъ ли это должно было быть съ самаго начала и во всякомъ случаѣ? Соотвѣтствуетъ ли это тому состоянію твари (доброму зѣло), въ какомъ она вышла изъ рукъ Создателя? Думаемъ, что нѣтъ¹. Такъ

_________________________

1 Здѣсь возможенъ вопросъ: если по первоначальному устроенію природы ничто живое не истреблялось насильственно, то какъ могли существовать плотоядныя животныя, и были ли они созданы? На этотъ вопросъ возможенъ такой отвѣтъ: плотоядныя животныя были, но они питались только плотію, уже отжившею, безъ насильственнаго прекращенія жизни животныхъ, какъ нынѣшнія плотоядныя—стервятники. Подобное этому происходитъ въ растительномъ царствѣ: растенія какого-либо вида живутъ на счетъ растеній другого вида или своего же собствен-

311

что же это значитъ? Это и есть „стенаніе и мученіе твари“,—то разстройство ея, которое она потерпѣла „ради того, кому покорствовала“. Въ исторіи происхожденія человѣка и его первоначальнаго безгрѣшнаго состоянія мы видѣли, что Богъ поставилъ его во главѣ всей видимой природы и повелѣлъ ему „воздѣлывать и хранить рай“. Эта разумная, одухотворяющая дѣятельность съ размноженіемъ людей должна была распространиться на всю землю, а потомъ и на весь видимый міръ. Подъ руководствомъ своего властелина, постепенно самовозвышающагося и приближающагося къ Богу, вся неразумная и неодушевленная тварь спокойно, безъ стенаній, безъ уклоненій и потрясеній имѣла прійти къ тому завершенію своего бытія, которое положено для нея Творцомъ. Когда же человѣкъ нарушеніемъ воли Божіей разстроилъ и унизилъ свою природу, и въ ней сталъ дѣйствовать „законъ грѣха“ (Рим. 7, 23), борьба съ послѣднимъ и необходимость уничтожить его сдѣлали необходимыми страданія и смерть тѣлесную. Соотвѣтственно этому и по этому самому и во всей чувственной природѣ возникло нестроеніе. Человѣкъ, подавленный грѣхомъ и обратившій весь остатокъ своихъ ослабленныхъ духовныхъ силъ на одно возстановленіе утраченнаго достоинства, сталъ неспособенъ осуществлять свое первоначальное господство надъ природою и лишился его. Механическія силы природы безъ своего разумнаго руководителя стали дѣйствовать слѣпо: при согласномъ дѣйствіи сохранили способность созидать; сталкиваясь же между собою, производятъ разрушеніе, и все, способное чувствовать

________________________

наго, завершившихъ свой жизненный кругъ и удобрившихъ своими остатками почву (хотя мрачный законъ разрушенія одной жизни другою имѣетъ и здѣсь свое проявленіе въ существованіи паразитныхъ растеній). Когда же въ природу вошелъ законъ насильственнаго разрушенія, часть безобидныхъ плотоядныхъ превратилась въ хищниковъ, проливающихъ кровь живыхъ животныхъ.

312

страданіе, стало страдать¹… Но человѣкъ, уже получившій отъ Бога обѣтованіе избавленія чрезъ Сѣмя жены, имѣя „начатокъ духа“, не напрасно ожидаетъ „усыновленія, искупленія тѣла“ своего, т. е. возстановленія прежней близости къ Богу и прежняго достоинства. Поэтому и „тварь съ надеждою ожидаетъ откровенія сыновъ Божіихъ и освобожденія отъ рабства тлѣнію въ свободу славы чадъ Божіихъ“ (Рим. 8, 19. 21. 23).