Рюссо Ф. Научная беспристрастность и свободный религиозный и политический выбор

Ф. Рюссо

НАУЧНАЯ БЕСПРИСТРАСТНОСТЬ И СВОБОДНЫЙ РЕЛИГИОЗНЫЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ВЫБОР

СОВРЕМЕННАЯ мысль в целом характеризуется некоей важной чертой, или особенностью, на I        которую до сих пор редко обращали внимание (во всяком случае, непосредственное). Более того, эта черта современного мышления чрезвычайно редко становится объектом критического рассмотрения. Так что появление данной статьи вполне уместно и оправданно.

Черта эта — становящаяся все более явной полярность, более четкое по сравнению с прошлым различение двух категорий «рассуждений», или методов.

Первая категория основывается на научной объективности и только на ней одной.

Вторая категория основывается прежде всего на свободном выборе, на мнении, на личном убеждении, на вере, на веровании.

Первая категория связана с современной позитивной наукой и техникой.

Вторая категория — со многими другими типами высказываний, главным образом религиозными и политическими.

Подобная полярность       представляет собой лишь один из многих аспектов, характеризующих соотношение между научным «высказыванием» и иными типами «высказываний» — философских, политических и тому подобных. Вместе с тем достаточно трудно эти разные аспекты отделить друг от друга. Во всяком случае, имеет смысл определить соотношение между ними.

Здесь мы постараемся рассмотреть темы, обозначенные самим заглавием данной статьи, то есть подойдем к проблеме с религиозной и политической точки зрения. Одновременно мы несколько расширим

32

рамки нашего изложения и коснемся вопросов, быть может, обладающих меньшей значимостью, но все же достойных внимания. Такой подход нам кажется вполне естественным. Параллельно с религиозными верованиями мы рассмотрим верования, встречающиеся в «высказываниях», которые традиционно носят название «лженаук». Параллельно с разными политическими представлениями и системами мы рассмотрим также и те системы, что используются при управлении обществом и при «маневрировании». Но мы не будем затрагивать те две области, где существенную роль играет «выбор», то есть этику и философию. Отметим, что высказывания, касающиеся этики и философии, до сих пор редко рассматривались с точки зрения «выбора».

В общем, наше исследование носит характер отвлеченный. Все же мы постараемся принять в расчет положения, связанные с «чувственной реальностью». Важное значение этих положений зачастую недооценивается из-за преувеличений, связанных с чисто интеллектуальным подходом.

Перед тем как приступить к рассмотрению различных аспектов противопоставления научной объективности и разных верований и подходов, которых мы здесь коснемся, имеет смысл ясно, без каких-либо экивоков, сформулировать проблему, представить ее такой, какой она является в действительности. Для этого необходимо рассмотреть саму суть понятия научной объективности.

Научная объективность

Объективное познание, к которому стремится современная наука, представляет собой частный случай общего объективного познания. Для правильного определения этого понятия следует различать в нем две категории свойств: одни принадлежат всему объективному познанию в целом, другие же характерны для того, что называют научным познанием. Подобно прочим типам объективного познания, научное также обладает неким фундаментальным свойством: оно стремится занять независимую позицию по отношению к познающему субъекту, стремится «достичь» того, что обозначают термином «объект», то есть того (пред-мета), что находится перед субъектом (под-лежащим) и отделен от него. Как ни важна научная объективность, она представляет собой лишь один из аспектов научности...

В плане практическом конкретное «достижение» объективной реальности оказалось в философии, как и в науке, делом чрезвычайно трудным. И действительно, в связи с этим было обнаружено и изобличено множество иллюзий и предрассудков, коренящихся в разных системах познания, которые притязали на объективность, иными

33

словами, на то, что они якобы «достигли» реальности, независимой от субъекта, от его частных точек зрения, от его «воображения», от свойственного ему видения вещей. На деле эти разные системы познания были в значительной мере проникнуты духом субъективизма. Что же касается объективного научного познания, то оно характеризуется прежде всего тем, что имеет дело с «материальностью» и фактической достоверностью. Научное познание принимает в расчет лишь один и только один тип объекта. Этот объект представляет собой или реальность чувственную, по-настоящему доступную наблюдению 1), или некое интеллектуальное (теоретическое) построение, разработанное на основе такой наблюдаемой реальности и позволяющее сделать выводы на уровне фактов. В свою очередь эти выводы можно сопоставить с феноменальной реальностью, иными словами, проверить 2).

Из только что сделанного анализа понятия научной объективности вытекает, что оно связано со стремлением к критическому рассмотрению и строгой точности. Подобного рода особенностей лишена объективность так называемого здравого смысла.

Мы кратко рассмотрели две категории свойств, характерных для научной объективности, — «материальность» и «фактичность». Теперь имеет смысл рассмотреть иные свойства, присущие научной объективности.

О научной объективности серьезно начали заботиться не так давно, в конце восемнадцатого-начале девятнадцатого века. Сегодня этому уделяют особое внимание. В результате понятие научной объективности приобрело иные свойства, которые, как нам кажется, полезно подчеркнуть.

Мы имеем в виду прежде всего единство. В то время как в области философии, религии, политики существует многообразие, в области науки царит единство, и причина тому — объективность, характерная для научного подхода. Таким образом, можно сделать вывод, что философия и религия разделяют людей, тогда как научное познание объединяет их и даже представляет собой некую основу для глубокого общения между ними. Здесь мы не будем комментировать

1) В частности, все великие философские системы сознательно стремились, каждая по-своему, к объективности. По сравнению с другими философии Гегеля уделяет этому, быть может, наибольшее внимание

2) Такая наблюдаемая реальность рассматривается в качестве объективной лишь при условии, что ее можно описать в терминах, точно фиксирующих ход «эксперимента». Такое требование было признано в науке довольно поздно, лишь в самом конце восемнадцатого века.

34

этот вывод, который, безусловно, требует уточнений и оговорок, но нам придется принять его во внимание.

Необходимо также подчеркнуть важное значение аскетики, как и уважения к действительности, реальности. Это необходимо каждому, кто стремится к подлинной научной объективности, ибо такой человек должен овладеть искусством побеждать «страсти», которые пробуждают в нас «вещи». Такой человек не должен навязывать «вещам», действительности свою субъективную точку зрения, но должен предоставить их самим себе, дать им возможность явить скрывающуюся в них истину.

Необходимо упомянуть и о благодатном очищении, которое принесла с собой научная объективность, изобличившая суетную тщетность стольких верований.

Таковы некоторые важные черты, присущие научной объективности, черты, которые верующий, а особенно христианин, не всегда по достоинству оценивает. Причина тому — известная узость взглядов, а также иногда преувеличенно восторженное отношение к научной объективности, которая в результате может показаться разрушительницей всякого верования. На деле же всякое подлинное верование только выигрывает, когда полностью раскрывается та реальность, что связана с понятием научной объективности.

С недавнего времени, особенно после Второй мировой войны, повсеместно стала укореняться мысль о том, что необходимо по крайней мере с уважением относиться ко всем религиозным, философским и политическим верованиям, убеждениям и мнениям, какими бы они ни были. Такое требование выражается, в частности, в фактах образования новых государств; оно провозглашается и в многочисленных декларациях и международных соглашениях, прежде всего во «Всеобщей декларации прав человека», принятой ООН в 1948 г. Все это свидетельствует о том, что, несмотря на бурное развитие и успех объективного научного познания, всеобщее, в масштабах всего человечества признание получила мысль о том, что, наряду с научным высказыванием, следует предоставить место иным типам высказывания, главной основой которых является не наука, но индивидуальное расположение и личный выбор человека.

Разные общества — главным образом государства и международное сообщество государств — признали необходимым поддерживать плюрализм верований и убеждений. Но это подразумевает строгий нейтралитет по отношению к разным верованиям и убеждениям.

Но даже в таком чрезвычайно обобщенном виде на практике весьма трудно сохранять полярность научной объективности и личных убеждений (то есть верований либо того или иного политического выбора). Этим мы хотим сказать, что, как показывает опыт, зачастую

35

трудно сохранять различие между двумя типами высказываний, прежде всего тогда, когда дело непосредственно касается самого человека. (Например, в том случае, когда система образования молодежи базируется исключительно на государственной школе.)

Научная объективность и выбор в вере

Те воззрения общего характера, которые мы только что рассматривали, никак не связаны с качественной оценкой разных верований и убеждений, ибо все эти верования и убеждения находятся на одном уровне. Как мы уже видели, такие воззрения подразумевают полный нейтралитет по отношению к ним. Что же касается тех, кто разделяет эти верования или убеждения, то здесь все выглядит совершенно иначе. В частности, мы имеем в виду позицию христианских ученых. Рассмотрим этот вопрос более подробно.

На протяжении нашего столетия позиция христианских ученых претерпела явное изменение. Процесс этот еще продолжается, и позиция христианских ученых приобретает разные, зачастую даже противоположные, аспекты.

Особого внимания заслуживает тезис, который поддерживается прежде всего молодым поколением современных христианских ученых. Противоборствуя тем воззрениям на суть взаимоотношений между наукой и верой, что породили столь много тяжких конфликтов, весьма осложнивших позицию христианских ученых, они предлагают иные решения, долженствующие, по их мнению, обеспечить мирное сосуществование науки и веры. Рассмотрим вкратце их точку зрения.

В прошлом наука и вера находились в оппозиции. Это объясняется тем, что, с одной стороны, наука незаконным образом вторгалась в область веры, а вера - в область науки. С другой стороны, как у науки, так и у веры было ложное представление о собственном методе познания. Сегодня и вера и наука более ясно сознают сущность собственной природы и своих целей. Поэтому ныне между наукой и верой царит полная гармония. Так что христианский ученый без малейшего затруднения может сохранять неповрежденной свою веру и преданность науке. Это объясняется тем, что отныне вера полностью отказалась от рациональных попыток доказать существование Бога и оправдать христианство, к чему она, вера, столь часто стремилась в прошлом, прибегая при этом и к науке. Истинная вера, правильно понятая вера есть, по сути, личный выбор. Более того, выбор этот связан с реальностями, которые ничего общего не имеют с теми реальностями, постичь которые стремится наука, базирующаяся на понятии научной объективности.

36

Действительно, наука стала по-настоящему объективной, она довольствуется лишь установлением тех или иных, иногда чрезвычайно абстрактных схем и моделей. Тем не менее, они лишь упорядочивают явления и позволяют сделать относительно их те или иные прогнозы. В отличие от науки прошлого, современная наука более не притязает на постижение реальности, сущности вещей. Так что ныне более нет опасности, что наука войдет в конфликт с христианской верой, с христианским пониманием природы, мира (неодушевленного, одушевленного, человеческого). Говоря более широко, наука, в отличие от сциентизма, более не притязает на полное объяснение реальности, в частности судьбы человека и смысла его существования. Сегодня подобную точку зрения разделяет большинство ученых, независимо от того, верующие они или нет.

Такой подход привлекает своей чистотой и простотой, в нем содержится значительная доля истины, с его помощью удалось избавиться от многих двусмысленностей и смешения понятий. В частности, такой подход принес христианскому ученому великую пользу, так как освободил его от страха, столь часто встречавшегося среди христианских ученых прежних поколений. Страх этот у некоторых из них превращался в настоящую одержимость: научно-рациональным образом излагая и оправдывая свою веру, они боялись потерять уважение в глазах своих неверующих коллег, которые считали все это делом нездоровым и глубоко неправильным.

Отныне вера есть чистый выбор, поэтому для какой-либо рациональности здесь нет места. Следовательно, сегодня для этого страха нет никаких оснований.

Все же «несчастье», недостаток подобной позиции в том, что она все слишком упрощает, а некоторые ее аспекты просто неприемлемы. Прежде всего во всем том, что касается христианской веры. Можно ли сказать, что она полностью лишена научной объективности, что она — произвольный выбор? Мы так не думаем. Отметим сразу же, что, хотя вера и не сводится лишь к признанию исторической реальности Воплощения Христа, она, вера, все-таки не мыслится без такого исторического признания. Следовательно, здесь речь идет о некоей «фактичности», которая есть не что иное, как научная объективность, то есть эта «фактичность» устанавливается, уточняется и подвергается критическому рассмотрению в рамках научного по своей природе подхода. То, что она, эта «фактичность», связана не с явлениями, а с текстами, не придает ей характера, в корне отличного от характера науки о природе. Более того, в плане более широком, нельзя сказать, что лишены всякого значения те доводы, посредством которых вера стремится себя оправдать, а не навязывать неким логически-обязательным образом. Этими доводами вера пользуется не для того, чтобы

37

противопоставить себя разуму, а для того, чтобы с их помощью показать, что по своей природе она не является полностью иррациональной. Наоборот, она утверждается на неких «причинах», обладающих высокой степенью вероятности. Отсюда видно, какую роль здесь играет философия. Безусловно, многочисленные «рациональные» оправдания веры, которые имели хождение в прошлом, сегодня,       в силу строго избирательного подхода, отброшены. Но многие из них сохранили свое значение.

А если некоторые ученые (даже христиане) от этих оправданий отказываются, то это в силу непонимания того факта, что научная рациональность не есть единственный способ познания, пригодный для разума.

К тому же необходимо признать, что многие научные выводы не вполне логичны, но лишь разумны, а некоторые из них сопряжены со значительной долей риска. Кроме того, у данной слишком отвлеченной и слишком упрощенной установки (то есть научного типа мышления) — установки, с которой мы никак не можем согласиться, есть один очень крупный недостаток: в этом случае вера становится         исключительно личным деланием человека, который никак не стремится к тому, чтобы ее в конце концов разделили вместе с ним те, кто сегодня не верит. Такая вера лишается объективной и универсальной ценности. Но разве таково правильное понимание веры и свободы совести? Мы в этом не убеждены.

Конечно, мы не должны навязывать другим нашу веру, но мы должны приложить максимум усилий к тому, чтобы все признали,        что лишь вера полностью раскрывает человеку и человечеству смысл его судьбы и его призвания. Что же касается науки, то простые и столь привлекательные воззрения на нее, которые мы рассмотрели выше, также требуют серьезных оговорок. Очевидно, взятая в целом современная наука все более и более подчиняется нормам научной объективности, согласно сформулированному выше определению. И все же в некоторых разделах науки ученые сталкиваются с такими фундаментальными проблемами, разрешая которые, они неизбежно и явным образом нарушают нормы научной объективности. В этом I         смысле весьма интересно взять в качестве примера лауреата Нобелевской премии по биологии Франсуа Жакоба. Этот ученый признает, что жизнь, как в плане эволюции видов, так и в плане функционирования живого организма, свидетельствует о существовании некоего проекта. Но такое представление ничего общего не имеет с научной объективностью. Интересен также и другой пример. Еще один лауреат Нобелевской премии, Жак Моно, во что бы то ни стало, вопреки разным контрдоводам, которые становятся все более сильными и многочисленными, пытается объяснить генезис живых существ случайностью,

38

соединенной с некоей необходимостью, источник которой он не указывает. Все это в значительной степени основывается на атеистическом мировоззрении, на атеизме, который сам по себе есть не что иное, как произвольный выбор.

Не менее показателен пример тех знаменитых современных астрономов, которые предают научную объективность, стараясь объяснить происхождение и судьбу Вселенной.

Констатируя все это, мы никак не создаем какую-то новую форму конкордизма, или нового научного доказательства существования Бога. Мы лишь делаем вывод, что, в силу присущего ей динамизма, наука в конце концов сталкивается с вопросами, так или иначе связанными с религиозной мыслью, прежде всего с проблемой трансцендентности Творения. В более широком плане возникает вопрос: что же, отныне всякая апологетика науки осуждена? Мы так не считаем. Но такую апологетику отбрасывают те, кто разделяет представление о вере как о произвольном выборе. Нужно было бы также рассмотреть роль научной объективности в рамках наук, традиционно называемых «науками о человеке». Ограничимся лишь указанием на то, что, например, различные направления в психологии, за исключением бихевиоризма, лишь частично отвечают нормам научной объективности уже хотя бы потому, что пользуются понятием сознания, - понятием, которое, с научной точки зрения, не имеет ничего общего с объективностью.

Верования, коренящиеся в так называемых «лженауках»

До сих пор мы рассматривали связь между научной объективностью и выбором, совершаемым в области религиозных верований. Теперь, соответственно общему плану нашей статьи, рассмотрим полярность, которая существует в области так называемых «лженаук» (термин этот, конечно, весьма условен). Перед нами явление, которое невозможно обойти: вопреки столь удивительному прогрессу в области науки продолжают существовать разные находящиеся на обочине официальной науки верования; некоторые из них еще продолжают развиваться. Большинство из них кажутся нам нелепыми. Здесь достаточно упомянуть, например, астрологию, гадание, колдовство, веру в существование инопланетян.

Вместе с тем все это мало интересует тех, кто работает в области религиозной мысли, прежде всего, в области христианства... Такие исследователи считают, что подобные, не имеющие прямой связи с религией, верования не оказывают по-настоящему глубокого воздействия на человека. То есть они представляют собой своего рода

39

«развлечение» для человека. И уж во всяком случае, они не угрожают существованию религиозной веры. А если ученые и начинают этим интересоваться, то исключительно в рамках культурно-социологических исследований, которые, отметим, становятся все более модными. При этом говорится о генезисе и функционировании таких верований, но проблеме самой их, так сказать, законности не уделяется никакого внимания. Поэтому и не возникает вопроса относительно объективной ценности таких верований. Коротко говоря, специалистов в области социологии и культуры почти не интересует истинность или ложность подобных верований. Мягко выражаясь, весьма странное отношение. Особенно удивительно, когда подобное отношение встречается среди христиан. Действительно, верующий, уже просто потому, что он верующий, должен был бы понимать, что делание веры, верование представляет собой нечто чрезвычайно важное, даже если такое верование и не носит религиозного характера. Есть люди, которые отдаются тщетным, ошибочным верованиям. Таким людям недостает самоуважения. Они попусту расточают одно из наиболее высоких своих достоинств — жажду веры. И если социолог, изучая разные верования, религиозные или любые другие присущие данному народу, при этом не задается вопросом о самой законности, оправданности таких верований, то это означает, что ему недостает уважения к человеку. Еще менее извинительно отношение тех, кто эксплуатирует легковерие масс (то есть непросвещенную жажду веры), извлекает из этого выгоду для себя. Стоит ли удивляться тому, что неверующие, видя безразличие, которое выказывают христиане по отношению к стольким нелепым наводнившим наше общество верованиям, начинают думать, что христианская вера ничуть не лучше любого другого верования. Все это требует более тщательного изучения. Тем не менее в связи с этими весьма общими рассуждениями сделаем несколько кратких замечаний.

Первое замечание касается некоторых религиозных верований или верований, связанных с так называемыми «лженауками». Не побоимся сказать, что не всякое верование достойно уважения. Существуют верования столь бессмысленные и нелепые, что их невозможно принять (даже независимо от характера их этических последствий, зачастую столь тяжких). Сказанное относится прежде всего к сектам.

Второе замечание. Хотя некоторые связанные с так называемыми «лженауками» верования и не носят религиозного характера, все же их трудно отделить от религиозных верований. И зачастую люди с трудом различают эти две категории верований. Здесь мы затрагиваем чрезвычайно сложную и деликатную проблему, связанную с так называемыми паранормальными явлениями. Вызывает глубокое

40

сожаление тог факт, что до сих пор богословы уделяли всему этому столь мало внимания.

Третье замечание. Мы не должны априори отбрасывать как бессмысленное всякое верование в тот или иной феномен, в ту или иную реальность, во все то, что до сих пор не объяснено наукой, но, тем не менее, входит в область позитивного, иными словами, во все то, о чем нельзя сказать, что оно не является позитивным. Подобный ничем не обоснованный отказ был бы предательством но отношению к нормам научной объективности и, следовательно, разрушением самих основ науки (об этом мы говорили выше). Тем не менее, еще и сегодня подобное отношение свойственно большинству ученых.

Научная объективность и политический выбор

Не будем слишком распространяться на эту тему. Самое важное здесь не требует подробных объяснений. Как мы уже говорили, наша задача — расширить рамки того, что мы определили словом «политика», то есть мы имеем в виду управление обществом, социальную ориентацию.

Ни у кого не вызывает сомнения законность тою или другого выбора в облааи политики. Основная причина тому — тот факт, что до сих пор никто еще не смог доказать, будто существует лишь один тип общества, который может по-настоящему удовлетворить нужды человека. Укажем также и на другой момент: эволюция любого общества во многом непредсказуема и зависит от множества факторов, которые в целом еще недостаточно хорошо изучены. На эту эволюцию влияет также воля того или иного индивидуума, разные человеческие устремления, представляющие собой нечто чрезвычайно сложное. Понятию свободы присущи самые разные аспекты, поэтому в данном обществе могут законно осуществляться разные проекты социально-политических преобразований. При этом представители одной и той же религии могут принадлежать к разным политическим партиям. Как мы уже говорили, не всякое верование приемлемо. Подобным же образом приемлем не всякий политический выбор. Тот или иной политический выбор приемлем лишь при условии, что он по-настоящему обоснован и что связанное с ним политическое начинание можно осуществить с учетом реальных условий жизни общества. Здесь мы снова сталкиваемся с понятием научной объективности. Действительно, хотя разные общества обладают разными степенями свободы и на их развитие оказывают влияние различные факторы, все же их жизнь подчиняется определенным, твердо установленным законам. Кроме того, чтобы правильно влиять на развитие

41

общества, необходимо иметь достаточное представление о его реальном состоянии. Именно здесь в полной мере раскрывается все значение научной объективности. Сегодня много внимания уделяется общественно-политической подготовке молодежи. И это можно только приветствовать. Однако приходится отметить, что при этом недостаточно раскрывается значение требований научной объективности. И даже взрослые, к тому же получившие прекрасное образование, с величайшим легкомыслием совершают тот или иной политический выбор, ибо почти не принимают во внимание факторы, обладающие столь важным значением с точки зрения тех проблем, относительно которых выносится решение. Более того, политические представления этих людей весьма расплывчаты, неточны и непрактичны. Это связано с тем, что, как правило, они совершенно не думают о тех средствах, которые позволили бы реализовать цели той или иной политической программы. Кроме того, всякий ошибочный политический выбор связан с тяжкой моральной ответственностью, так как он наносит серьезный ущерб обществу. В этом случае вина ложится на тех, кто своим авторитетом, так сказать, соблазнил людей, неспособных самостоятельно совершить тот или иной политический выбор. Еще большая ответственность ложится на таких политических деятелей (а в более широком плане — на всех тех, кто определяет жизнь общества), которые, прекрасно понимая, что их выбор противоречит требованиям научной объективности, тем не менее, совершают его, влекомые страстью. При этом они не страшатся пожертвовать общим благом ради собственного интереса или выгоды той политической группировки, к которой принадлежат. Короче говоря, необходимо изобличать необъективный характер, присущий тому, что называют политикой. Конечно, мы живем в эпоху бурного развития общественно-политических наук. Тем не менее, требования научной объективности, сформулированные этими дисциплинами, еще недостаточно принимаются во внимание теми, кто совершает тот или иной политический выбор. Совершая свой политический выбор, человек недостаточно пользуется открытиями, сделанными в области общественно- политических наук.

Заключение

Безусловно, все вышесказанное нуждается в разного рода уточнениях, дополнительных примерах и объяснениях. Однако для этого понадобилось бы слишком много времени, которым мы не располагаем. Наша задача заключалась лишь в постановке проблемы, на которую до сих пор обращали недостаточно внимания.

42