Ильин И.А. Неравная борьба

84.

НЕРАВНАЯ БОРЬБА.

I.

В мире ведется борьба – между мировым коммунистическим центром и всеми остальными, доселе еще не порабощенными им народами и государствами. Эта борьба слагается при неравных условиях и ведется в неравных формах; и именно потому она затягивается, и исход ее не поддается еще уверенному предвидению. Русские антикоммунисты поняли это давно, с самого начала, и сделали все возможное, чтобы объяснить это руководящим народам мира. Им упорно не верили; не верили до тех пор, пока не начались «предметные уроки». Тогда заколебались и начали медленно догадываться о том, что происходит в действительности. Догадывались неохотно, отвертывались, шептались, перетолковывали, сомневались и не додумывали до конца. Это относится не только к политикам малого калибра и ума, как деятели «Второго Интернационала», но и к таким крупным умам, как Муссолини и Черчилль; ибо и они не додумывали основных предпосылок нашей эпохи и именно поэтому срывались: Муссолини – в несвоевременные войны, Черчиль – в гибельные соглашения и уступки (Тегеран, Ялта, Потсдам).

По мере того как предметные уроки «раскрывали» близорукие или спящие глаза и люди «просыпались» к действительности, они упирались в западную политическую традицию и доктрину, поддерживаемую массовой психологией, и становились в тупик. Из этого тупика они не вышли и доселе; многие и доселе не понимают, что в тупике нельзя оставаться; и первый проблеск понимания обнаруживается разве лишь в том, что ныне «собираются» признать новую Испанию, созданную генералом Каудильо Франко.

Но борьба по-прежнему остается неравною – вследствие близору-

197

кости, в силу государственной традиции, политической доктрины и массовой психологии. Это неравенство – в пользу коммунистического центра. Он имеет целый ряд преимуществ. Однако это не превосходство ценности или достоинства, ибо таковых у него нет; это преимущество целесообразности в борьбе; это преобладания «стратегические» и «тактические». Еще точнее: это преобладание зоркого над близоруким, беззастенчивого над наивным, гангстера над обывателем.

Установим это по пунктам.

1. Мировой коммунистический центр (Коминтерн во главе со своим тираном) есть организованное, силовое, единство; он ведет борьбу деспотическими приказами, передающимися по всей Вселенной. А это составляет огромное организационное преимущество в борьбе. Его противники, преобладая в числе, в территории и (потенциально) в технике, выступают в виде неорганизованного, разбросанного, несогласованного множества. Здесь возможен только сговор (который не удается) и стратегическое «федерирование» (которое всегда грозит несогласием и распадом). История войн показывает, что такие рыхлые коалиции бывают нередко расколоты и биты по частям.

2. Коминтерн есть диктатура, последовательная и свирепая, с длинною, казнящею рукою (напр., Димитров). Его противники ведут свое дело при помощи заседаний, обсуждений и голосований. Они принципиально дорожат свободной пропагандой, идеею «большинства» и правилами парламентарной демократии. Древние римляне воевали всегда диктаториально. Эйзенхауэр недавно формулировал: «демократия никогда не бывает готова к войне». А эта война ведется уже давно.

3. Итак, злой и напряженной воле Коминтерна противостоит многоволие, а нередко и просто безволие в остальном мире. Многоволие и безволие погубили Китай и грозят Индии. Они обнаруживаются и в других странах Европы и Америки. Они ведут повсюду к колебаниям, к нерешительности, противоборству и вечной готовности пересматривать и перерешать все, кое-как уже решенные вопросы.

4. Злая воля Коминтерна отлично знает, чего она хочет: у нее есть единая, отвратительная, но совершенно определенная программа. Противоположная сторона не умеет противопоставить этой отвратительной программе ничего определенного, что могло бы зажечь надеждою сердца народов, вдохновить интеллигенцию и сплотить политические силы. Здесь все расплывчато, неустойчиво, неопределенно и противоречиво, кроме социалистической программы, которая пытается наскоро предвосхитить и в смягченном виде осуществить все тот же кошмар коммунизма.

5. Коминтерн несет народам открытую проповедь социальной зависти и мести; он поднимает в мире бурю ненависти, взывает к хаосу, разлагает мораль, разжигает все дурные страсти человека, чтобы влить их энергию в свое дело, а затем подмять и поработить душевно разложившиеся в этом кипении массы. Этому противопоставляются, с другой стороны, великие, но психологически побледневшие и поколебленные идеи – любви, мира и социальной, справедливости; идеи, программно никак не воплощенные и на каждом шагу попираемые.

198

6. Итак, Коминтерн толкает народы по линии наименьшего сопротивления, неистово поощряя разрушение исторически унаследованной духовной культуры. Противники его уговаривают массы стараться идти по линии наибольшего сопротивления: по пути полуутраченной религиозной веры, добровольной дисциплины, для коей не хватает доброй воли опостылевшего долга и социально не выкристаллизовавшейся свободы. А разрушать гораздо легче, чем, строить.

7. Коминтерн делает ставку на озлобленного бедняка, на ожесточившегося нищего, на неверующего слепца, на честолюбивого предателя, на аморального властолюбца, на салонного фантазера и на всех «попутчиков» (хотя бы самых краткосрочных). Противники его делают ставку на колеблющийся здоровый инстинкт массы; не разлагающееся от войн и от пропаганды правосознание народов; на «порядочного человека», который давно уже не тверд ни в вере, ни в морали, и на, увы, столь редких людей героической убежденности.

8. Коминтерн не дорожит своей международной репутацией; он презирает все начала морали, лояльности и корректности; для него «хороши» все подходящие средства; а изобличения во лжи и преступлении ему безразличны. Страны другого лагеря дорожат своей репутацией и хотят блюсти начала корректности и лояльности. В этой борьбе нет «арбитра» и «дисквалификации», и правительства демократических стран вечно забывают, что они должны быть готовы ко всему, даже к самому неслыханному и невероятному.

85.

НЕРАВНАЯ БОРЬБА.

II.

9. Коминтерн последователен: ему нужны худшие люди и рабы; поэтому он систематически истребляет лучших и свободолюбивых людей. Противники его обеспечивают свободу и безнаказанность именно худшим людям (коммунистам) на том основании, что те прикрываются «политическим мировоззрением» и принадлежностью к «политической партии».

10. Коминтерн ведет нападение: хищный напор, непрерывное наступление. Противники его ведут слабую и расхлябанную оборону, отступая, негодуя и сдавая позицию за позицией. Рассчитывают ли они на «истощение» нападающего? Или, может быть, на восстание русского народа? Не просчитаются ли?

11. Коминтерн засел в стратегической крепости, территорию которой он все время расширяет то на Западе, то на Дальнем Востоке. «Сила» его в том, что крепость его имеет почти все данные для хозяйственной и аммуниционной автаркии; и еще в том, что вымирание гарнизона ему «не страшно». Оборона его есть, в сущности, активное нападение: вылазка следует за вылазкой, вражеский стан наводняется агентурой и заражается духовной чумой. Противники

199

же его никакой осады, в сущности, не ведут. Они топчутся на пограничной линии, кое-как отбивают вылазки, ловят и высылают назад в крепость вражьих агентов и все грозят «рассердиться». А когда начинают сердиться, то разражаются упреками и обличениями…

12. Коминтерн «невидим» в своей крепости: железный занавес закрывает к нему доступ; террор и зоркая слежка внутри, конспирация вовне закрепляют его «невидимость». Наоборот, страны, враждебные ему, отличаются полной доступностью: их правительства впускают враждебных дипломатов и военных представителей, советских торговых агентов, спортсменов, журналистов и «доверяют» им; они знают, что туземные коммунисты обслуживают этих агентов, печатают об этом статьи и… не мешают. Поэтому эти страны инфильтрированы – от рабочих союзов до радиоговорилен, от фильмовых центров до министерств иностранных дел (срв. сенсационные процессы в Соединенных Штатах). Они живут под коммунистической лупой, в потоках коммунистической пропаганды и дорожат советскими заказами.

13. Коминтерн тонет во мраке. Он окружен угрожающей тайной; его «ученые» и его «парламентарии» молчат как рыбы (и притом, как дохлые рыбы); его пресса построена на конспирации. В странах противоположного лагеря царит болтовня: их парламентарии, ученые и пресса «информируют» Вселенную и разглагольствуют обо всем, о чем необходимо молчать (вплоть до атомных секретов).

14. Коминтерн ведет тайную дипломатию, дипломатию подрыва, раскола, неожиданностей и «совершившихся фактов». Страны противоположного лагеря отрекаются от тайной дипломатии, считая ее проявлением «анти-демократическим» и потому зазорным. В кулуары и в газеты выносится все: все политические слухи, сплетни, тайны, до «сора из избы» включительно. Публикуются даже такие соображения: «мы опасаемся, как бы наш миролюбивый жест не был принят за проявление слабости».

15. Коминтерн особенно блюдет свои стратегические тайны. Противоположная сторона все время публикует подробности – о числе своих войск, об их вооружении, о количестве военных кораблей и бомбовозов, и даже о местонахождении своих укреплений, военных заводов, радарных станций и атомных мастерских.

16. Коминтерн стремится «разделять и повелевать»; для этого он раскачивает восстания в «колониях», чтобы обеспечить себе их изолированность, беззащитность и легкое порабощение. Державы другого лагеря тревожно цепляются за свои отпадающие колонии, пытаются предотвратить их отпадение, делают вынужденные и поздние уступки – и в конце концов сдают их на волю судьбы и Коминтерна.

Таково психологическое, политическое и стратегическое положение этой мировой борьбы. Но это совсем не значит, что мировая победа обеспечена коммунистами.

Техническое преобладание Соединенных Штатов не подлежит сомнению. Коминтерн знает это и старается не доводить дела до новой мировой войны: он желает мировой революции, а не атомных и

200

водородных бомб. А между тем прорыв железного занавеса (1941-1946) и отодвижение его на запад (1946-1950) имели огромное значение: с одной стороны, русский народ, замаринованный в советской лжи, узнал правду о «внешнем мире»; с другой стороны, для «внешнего мира» обнажилась живая трагедия русского народа. События в Греции окончательно разоблачили тактику Коминтерна. События в оккупированных странах Европы подтвердили его политическую программу. Коминтерн «проболтался» на всю Европу и Америку. Удары по азиатским народам (китайцам и корейцам) довершили картину. Предметные уроки приносят пользу: массы медленно прозревают; руководители мировой закулисы объяты тревогой.

Кто хочет «поглотить все» – неминуемо «подавится» и «лопнет». Чем больше захваченная территория, тем тоньше становится слой коммунистической оккупации и агентуры (стратегическая ошибка Гитлера в России!). Время идет, одержимая и вышколенная коммунистическая элита «выматывается», редеет, и сил у нее не хватает. Поэтому время и пространство работают против Коминтерна.

А внутри России идут свои процессы, медленно «перетирающие» головку Коминтерна, давно уже заряженную взаимной ненавистью не на живот, а на смерть. И в русском народе медленно, но неотвратимо зреет национальная реакция на долгие годы страданий и унижений.