Лекция шестнадцатая. Учение о локализации умственных способностей

ЛЕКЦИЯ ШЕСТНАДЦАТАЯ.

УЧЕНИЕ О ЛОКАЛИЗАЦИИ УМСТВЕННЫХ СПОСОБНОСТЕЙ.

Отношение вопроса о локализации умственных способностей к материализму. — История учения о локализации: Платон, Аристотель, средневековые писатели, Декарт. — Психология «способностей».—Френологическое учение Галля.—Экспериментальные исследования Флуранса.

В настоящей лекции я предполагаю рассмотреть вопрос, имеющий огромную важность для определения отношения между психическими и физическими явлениями—именно вопрос о так называемой локализации умственных способностей.

Этот вопрос в настоящее время часто получает толкование, возможное только при материалистическом понимании психических явлений, и даже многие видят в этом учении опору для самой материалистической доктрины, между тем как в действительности те эмпирические данные, на которых строится это учение, совсем не дают нам права на такое толкование.

Многие думают, что в физиологии в настоящее время доказано, что различные психические явления совершаются в определенных частях мозга, что они там имеют свое местопребывание, что, напр., такая психическая способность, как «память на слова», находится в одной части мозга, а, напр., «математические способности» находятся в каких-нибудь других частях его.

Многим представляется, что «места» этих способностей физиологией точно определены, что еще большей точности можно ожидать в ближайшем будущем, и что успехи физиологии в этом отношении имеют огромное принципиальное значение, так как они приводят к заключению, что собственно психологии, как особой науки о душевных явлениях, нит.

Сторонники этого взгляда рассуждают следующим образом. Все те психические способности, о которых говорит психология, представляют нечто неосязательное, неуловимое, нечто такое, что нельзя подвергнуть тщательному исследованию.

236

Совсем в ином положении находится физиология: предмет ее исследования, мозг и его функции, можно подвергнуто самому тщательному исследованию. Поэтому, если физиолог в состоянии указать, в какой части мозга какие психические способности локализуются, какие физиологические процессы лежат в основании тех или иных психических процессов, то в сущности роль психологии, как особой науки о психических явлениях, делается совершенно излишней. Путем исследования строения и функций мозга можно гораздо лучше изучить психические явления, чем при помощи самонаблюдения или «внутреннего опыта», как это рекомендуют психологи. Психические явления суть собственно физиологические процессы, совершающиеся в мозгу: поэтому, следует признать, что психология на самом деле есть только часть физиологии мозга, что психологию должен собственно разрабатывать не психолог, а физиолог.

Я считаю все это рассуждение совершенно неправильным. Я считаю, прежде всего, неправильным тот взгляд, что будто бы физиологические процессы нам известны гораздо лучше, чем соответствующие им психические. В действительности, современные приемы анатомо-физиологических исследований нервной системы до такой степени несовершенны и даже грубы, что достигаемые ими результаты далеко не соответствуют по точности результатам, получаемым при помощи тех приемов, которые имеет в своем распоряжении современная психология. В действительности мы знаем несравненно точнее психические факт ы, чем соответствующие им физиологические, а потому часто можем довольствоваться только психологическим исследованием, а на физиологические исследования можем смотреть только, как на вспомогательные и не имеющие решающего значения.

Никак нельзя согласиться с тем взглядом, что будто бы физиологическим учением о локализации умственных способностей исчерпывается содержание психологии. В действительности, само физиологическое учение о локализации умственных способностей невозможно без психологии. Физиолог, прежде чем приступить к исследованию локализации умственных способностей, прежде чем определять, в какой части мозга находится способность «памяти», «воображения», способность «зрительного восприятия» и т. п., должен знать, что он обозначает при помощи слов: память, воображение и т. п., а это он может знать только из внутреннего опыта, того приема, который является характерным для психологии. Нужно предварительно установить при помощи психологии отношение между умственными способностями, и только после этого исследовать,

237

какие существуют физиологические отправления в мозгу, которые соответствуют процессам, известным нам из психологии. Следовательно, нужно поступать как раз наоборот: от психологии переходить к физиологии, а не физиологическим путем открывать законы психических явлений.

Я вовсе не считаю также правильным воззрение тех, которые думают, что психологии, как самостоятельной науки, нет и быть не может. Я думаю, что те, которые поставляют вопрос, «кому разрабатывать психологию?» 1) и отвечают на него, что «психологию должен разрабатывать физиолог», вовсе этим не доказывают, что психология есть часть физиологии. Если бы даже согласиться с тем мнением, что психологию должен разрабатывать физиолог, то отсюда вовсе не следует, что психология есть часть физиологии.

В настоящее время между философами прочно установился взгляд, что психология представляет из себя такую энциклопедическую науку, что разрабатывать ее представителю одной науки было бы невозможно. Есть в психологии отделы, которые с наибольшим успехом может разрабатывать ученый с специально-философским образованием. Точно таким же образом есть отделы, которые с наибольшим успехом может разрабатывать физиолог, и из того, что психология нуждается в помощи физиологии, совсем не следует, что психология есть часть физиологии. Отношение между физиологией и психологией можно сравнить с отношением, которое существует между физикой и математикой. Есть отделы в физике, которые без математики разрабатываемы быть не могут, но тем не менее никто не скажет, что физика есть математика; совершенно то же нужно сказать о психологии в ее отношении к физиологии. Физиологические исследования весьма часто являются важным вспомогательным средством для психологических исследований, по отсюда вовсе не следует, что психология есть часть физиологии.

Когда говорят об учении о локализации умственных способностей, то обыкновенно предполагается само собою понятным, что психические явления или наши мысли совершаются в мозгу, что они там имеют свое местопребывание, или, как некоторые выражаются, имеют там свое седалище. Но так ли это? Можно ли даже выражаться таким образом? Можно ли со строго научной точки зрения сказать, что мысли нахо-

1) См. статью проф. Сеченова: «Кому и как разрабатывать психологию?» в «Психологических этюдах». Спб. 1873 г.

238

дятся в мозгу. Среди философов господствует взгляд, что так даже выражаться нельзя. Напр., немецкий философ Паульсен, пользующийся в настоящее время громадною известностью, высказался по этому вопросу следующим образом: «Не может быть и речи о седалище души в смысле пространства, или места в пространстве, в котором она находится. В пространстве находятся тела и происходят движения, но не явления сознания: не имеет никакого смысла сказать: мысль или чувство находятся здесь или там... Мысли не находятся в мозгу: можно одинаково хорошо сказать, что они находятся в желудке или на луне. Одно не более несообразно, чем другое. В мозгу совершаются физиологические процессы и ничего другого» 1).

На этот взгляд Паульсена известный немецкий психиатр Флексиг сделал следующее замечание в своей книге «Мозг и душа». Он выражает неудовольствие по тому поводу, что «еще и теперь многочисленные философы-психологи осуждают внутреннее обоснование, логическое построение медицинского учения о душе, что диалектик еще и теперь с состраданием смотрит на того исследователя, который старается указать душе особое седалище в теле». Далее он говорит: «То обстоятельство, что мышление совершается в мозгу, есть убеждение очень большого числа душевно здоровых, способствовавших расширению человеческого познания людей. Между тем как до сих пор я только от сумасшедших и слабоумных слышал, что их душа попала в желудок, или на луну, или на Сириус» 2). Такой способ возражения ясно показывает, какие обостренные отношения существуют между философами и физиологами по вопросу о местопребывании души.

Я в этом вопросе становлюсь на сторону Паульсена и утверждаю, что мысли не совершаются в мозгу, что мозг не есть местопребывание мысли, что о мысли нельзя говорить, что она находится где-то в мозгу, так как она, будучи непротяженной, не может находиться где бы то ни было в пространстве. Это было бы тем, что называется contradictio in adjecto.

Я знаю, что этот взгляд будет признан «метафизическим», совершенно ненаучным, и потому спешу заметить, что такое мнение было бы ошибочно, что на самом деле за-

1) См. его «Введение в философию». М. 1894 г., стр. 137. «Einleitung in die Philosophie», вышла в 1893 г.; в настоящем году вышло уже 12-е изд.

2) Flechsig. «Gehirn und Seele». 2-е изд., 189G г., стр. 10, прим. 2-е, стр. 37.
 

239

щищаемый мною взгляд чисто эмпирический и может быть признаваем самыми крайними противниками метафизики; так, напр., у Авенариуса, одного из очень видных представителей современного позитивизма, в его книге: «Der menschliche Weltbegriff» мы находим тот же взгляд. По его мнению, нельзя сказать, что «мозг имеет мысль», потому что, если мы станем доискиваться до смысла слова «иметь», то мы легко увидим, что оно обозначает принадлежность какому-либо целому, как часть или свойство, а ведь это неприложимо к мозгу. «Мозг имеет ганглийные клетки и нервные волокна, имеет нейроглию и сосуды, имеет различную окраску, но даже самое тонкое анатомическое разложение и самый сильный микроскоп не может показать, что мышление есть часть или свойство мозга. Мозг не есть местопребывание, седалище мышления. Мышление не есть обитатель мозга, но в то же время не есть продукт, физиологическая функция или вообще состояние мозга» 1).

Таким образом ясно, что можно быть противником метафизики и в то же время не признавать, что мысль находится где-то в мозгу.

Где же в нашем теле находятся мысли или вообще душа? рассмотрим ответы на этот вопрос у различных философов. Начнем с древнейших времен.

Если бы кто-нибудь поставил мне в упрек, что я этот вопрос рассматриваю исторически, и заметил бы мне, что было бы вполне достаточно, если бы я рассмотрел только современное состояние его, что только это последнее представляет интерес, что у старых писателей нельзя но этому вопросу найти чего-либо существенно важного, то я на это спешу ответить, что история вопроса в данном случае имеет принципиальное значение, потому что она может показать нам ту связь, какая существует между психологией и физиологическим учением о локализации умственных способностей.

Греческий философ Платон (427—347 до Р. Хр.) думал, что душа состоит из трех частей. Первая часть—это разумная душа или источник познания, вторая часть — источник чувств, и, наконец, третья часть — источник страстей и желаний. В то время, как вторая и третья части помещаются в животе, главная часть души, разумная, имеет свое место в голове, которую Платон, поэтому, называет «Акрополем тела». Находясь в ней, душа властвует над телом.

Ученик Платона Аристотель (385 — 322) считал этот

1) Avenarius. «Der menschliche Weltbegriff», стр. 75—6.

240

взгляд несостоятельным. По мнению Аристотеля, мозг не может служить местопребыванием разумной части души, потому что он представляет из себя бескровный н холодный орган. Мозг не может быть носителем такой важной функции, как мышление. По мнению Аристотеля, местопребыванием души является сердце, функция же мозга заключается лишь в том, чтобы охлаждать сердце.

Из последующих взглядов заслуживает упоминания учение одного из отцов церкви Немезия (жил в V веке), который думал, что душа, состоящая из воздухообразного вещества, может помещаться только лишь в мозгу и именно в так называемых мозговых желудочках (мозговые желудочки—это углубления, находящиеся внутри мозговых полушарий). Немезий думал, что передние желудочки являются местопребыванием «фантазии». «Память» имеет своим местопребыванием задние желудочки, «мыслительные же способности» находятся в средних желудочках.

В схоластической философии очень сильно затруднялись в решении вопроса о том, где н как в человеческом теле помещается душа. Философы этого периода признавали, что душа непротяженна, что она неделима, что поэтому было бы несообразно говорить о ее пространственной локализации; с другой стороны, они не могли не признавать воздействия души на тело и как бы нахождения ее в этом последнем и потому пришли к следующему оригинальному решению. Душа, по мнению схоластиков, находится в теле, но не в смысле телесности или пространственности, т.е. не так, как может находиться в теле нечто телесное и протяженное; притом душа во всем теле находится как нечто целое, и в отдельных частях тела она находится одновременно целой и нераздельной. Таким способом схоластики хотели примирить нераздельность души с нахождением ее в теле 1).

Своеобразное местопребывание для души указывает Декарт. Психологические воззрения Декарта сводятся к тому, что душа есть нечто абсолютно отличное от материи. Материя обладает протяженностью, душа лишена этого свойства; она нематериальна, непротяженна, а если она непротяженна, то не имеет частей, неделима. Душа, по Декарту, едина и неделима. Нужно было найти орган, в котором может помещаться

1) Они говорили: «anima in ubi est corporeo, sed non corporaliter neque localiter, anima in toto corpore tota et in singulis simul corporis partibus tota». Volkmann. «Lehrbuch d. Psychologie». I.

241

душа, обладающая такими свойствами. Для разрешения этой задачи он занимался специальными анатомо-физиологическими исследованиями, и его познания в этой области были настолько обширны, что ему даже приписывается открытие закона так называемых рефлективных движений.

Декарт думал, что для души, которая была единой и нераздельной, должен быть найден подходящий орган. Таким, по его мнению, могла быть только лишь так называемая шишковидная железа (Glandula pinealis), потому что это был единственный непарный орган в голове.

Декарт предполагал, что парный или двойственный орган не может быть седалищем для единой и нераздельной души. «Хотя душа, говорит Декарт, соединена со всем телом, но есть в теле некоторая часть, где душа в особенности обнаруживает свое действие. Мне кажется очевидным, что часть тела, где душа непосредственно обнаруживает свое действие, не есть ни сердце, ни мозг, а маленькая железа, помещенная среди его вещества» 1). Это есть glandula pinealis.

Искание непарного органа для нераздельной души вполне определенно указывает на ту связь, которая существовала между психологическими и физиологическими воззрениями Декарта.

Во второй половине XVIII века господствовала психология Христиана Вольфа, которую можно назвать «психологией способностей», потому что она предполагала, что душа состоит из целого ряда отдельных способностей: памяти, воображения, разума, рассудка и т. п. Каждая способность, согласно этой психологии, имеет как бы самостоятельное существование. В настоящее время в психологии никем не признается существование отдельных способностей, не зависящих от тех или других психических состояний. Нельзя, напр., сказать, что есть какая-нибудь способность внимания, которая находилась бы вне отдельных представлений или чувств, которые в данную минуту представляются нашему сознанию с большей или меньшей отчетливостью и ясностью, вследствие чего мы и говорим, что мы направляем наше внимание на известные представления или чувства. Нельзя сказать, чтобы внимание было что-нибудь такое, что находилось бы вне этих представлений и чувств. Самое понятие «способности» внимания возникает вследствие того, что мы одни представления воспринимаем отчетливо и ясно, а другие нет. Мы обобщаем этот особенный характер процесса

1) «Les passions do l'âme». Art. 31.

242

восприятия, и у нас получается понятие внимания; по большей части в таких случаях возникает тенденция принимать, что внимание есть нечто, находящееся вне отдельных представлений, но это совсем неверно. То же самое следует сказать и о других «способностях»: памяти, воображения, рассуждения и т. п. Психологи Вольфовской школы именно не замечали, что они простое отвлечение принимали за реальность.

Из этой «психологии способностей» рождается новое физиологическое учение о локализации умственных способностей, принадлежащее Фридриху Галлю (1757 — 1828). Я позволю себе остановиться несколько подробнее на учении Галля потому, что с его именем связаны самые превратные взгляды. О нем думают, что он был просто какой-то фантазер, строивший своп взгляды без всяких обоснований. В действительности это неверно. Всякий, кто дал бы себе труд ознакомиться с его шеститомным сочинением «Sur les fonctions du cerveau» l),мог бы убедиться в том, что это был ученый с огромной, всесторонней эрудицией, пытавшийся построить свою теорию на основании многочисленных данных, вообще ученый добросовестный. Если его учение оказалось совершенно несостоятельным, то это произошло, как мне кажется, не столько оттого, что он пользовался недостаточно обоснованными данными, сколько оттого, что он исходил из ложных психологических теорий.

Учение его заслуживает внимания и потому, что, как указывал Флецсиг, он первый обратил особое внимание на значение мозговых извилин, и что в этом смысле он является предшественником современных учений о локализации умственных способностей. О нем справедливо заметили, что его заслуги известны только в узком кругу специалистов, между тем как ошибки его учения сделались чрезвычайно популярными.

Как известно, по его учению, называемому френологией, та или другая психическая способность связана с развитием той или другой мозговой извилины. Особое развитие той пли другой мозговой извилины отражается на очертаниях черепа: оно про-

1) Подробноезаглавиеэтогосочинения: «Sur les fonctions du cerveau et celles de chacune de ses parties, avec des observations sur la possibilité de reconnaître les instincts, les talents ou les dispositions morales et intellectuelles des hommes et des animaux par la configuration de leur cerveau et de leur tête». Paris. 1822. Тожесочинениевышлораньше, в 180-1 г., под заглавием: «Anatomie et Physiologie du système nerveux en général, et du cerveau en général et du cerveau en particulier».

243

изводит те или другие выпуклости на черепе, которые и свидетельствуют о существовании тех или других психических особенностей данного индивидуума.

Галль в предисловии к своему сочинению 1) сам рассказывает, каким образом он пришел к открытию своей теории. Он воспитывался в семье, в которой было очень много детей, и имел случай заметить, что все они отличались какими-нибудь психическими особенностями, которые, по его мнению, проистекали не от воспитания, как думали многие философы того времени, а из каких-либо врожденных особенностей, потому что, хотя дети воспитывались при одинаковых условиях, однако впоследствии обнаруживали особенности в психической сфере. То же самое он заметил, наблюдая и психическую жизнь животных. Животные, воспитывающиеся при одинаковых условиях, обнаруживают несомненные психические особенности. От чего же эти особенности зависят? По мнению Галля, от врожденной физической организации, и именно от особенностей строения центральной нервной системы.

В годы студенчества он имел случай заметить, что лица, имеющия превосходную память, имеют в то же время большие выпуклые глаза (de grands yeux saillants). Отсюда он сделал предположение, что, если память обнаруживается каким-нибудь внешним фактом, то тоже самое должно быть и по отношению к другим психическим способностям; если эта психическая способность связана с указанными физиологическими особенностями, то всякая другая способность должна быть связана с другими физиологическими особенностями.

Для решения этого вопроса он стал наблюдать различных людей, обладающих какой-либо замечательной особенностью, и старался подметить, какие физиологические особенности им сопутствуют, при чем, из соображений, на которые было указано выше, он обращал особое внимание на строение черепа. По его словам, он собрал огромный материал. Он собирал факты в школах и в различных воспитательных учреждениях, в сиротских домах, в лечебницах для душевно-больных, в исправительных домах, в тюрьмах, и даже на местах казни. Он произвел многочисленные исследования над убийцами, над слабоумными; он рассматривал статуи и бюсты и сличал с историческими описаниями2), и из этих-то данных он пришел к выводам, о которых я сейчас скажу.

1) Ук. соч., стр. 2 и д.

2) Стр. 17.

244

Приступая к исследованию, Галль исходил из следующих психологических соображении. Он думал, что следует разрешить вопрос о локализации не «души», а психических «способностей», но не был согласен со взглядами тех философов, которые принимали ограниченное число способностей в роде: памяти, воображения, рассудка и т. под. Он думал, что такое деление души на несколько способностей совершенно недостаточно.

Нельзя отличить одного человека от другого, если сказать, что у одного, например, воля отличается в том или в другом отношении от воли другого. Для того, чтобы достигнуть этого, нам нужно указать, какими частными особенностями один индивидуум отличается от другого. Мы вполне можем характеризовать того или другого человека, если мы в состоянии сказать о наличности у него таких способностей, как способности к языкам, способности к музыке, постоянства и т. п. 1).

Исходя из соображений такого рода, Галль признал следующия 27 способностей:

I. Половой инстинкт.

II. Любовькдетям (Amour de la progéniture).

III. Дружба, привязанность.

IV. Инстинкт самосохранения, или мужество.

V. Кровожадность или наклонность к убийству (Instinct carnassier).

VI. Хитрость.

VII. Чувствособственности(Sentiment de la propriété).

VIII. Гордость, высокомерие.

IX. Тщеславие, славолюбие.

X.      Осторожность, предусмотрительность.

XI. Памятьнапредметы (Mémoire des choses, mémoire des faits).

XII. Чувствоместности(Sens des localités, Ortsinn, Raumsinn).

XIII. Памятьналичности (Mémoire des personnes).

XIV. Памятьнаслова (Mémoire des mots).

ХV. Способность к изучению языков.

XVI. Способность к живописи.

ХVII. Способность к музыке.

XVIII. Способность к арифметике.

XIX.  Механическиеспособности(Sens de construction, talent de l’architecture).

*) Стр. 24 и д.

245

XX. Способность к сравнению (Sagacité comparative).

XXI.Умметафизический.

XXII. Остроумие.

XXIII. Способность к поэзии.

XXIV. Доброта, благожелательность, нравственное чувство, совесть.

XXV. Способность к подражанию.

XXVI. Религиозное чувство.

XXVII. Постоянство, твердость, упорство.

Я позволю себе привести из его сочинений сообщение о том, каким образом он приходил к открытию органов только что приведенных способностей, чтобы вы могли получить представление о тех приемах исследований, какими он пользовался.

«Любовь к детям» локализуется в той части мозга, которая производит выпуклость в черепе, обозначенную знаком II (см. рис.).

Галль сравнивал многочисленные черепа женщин и мужчин и нашел, что первые отличаются от вторых значительным развитием именно этой части черепа. По мнению Галля, это происходит оттого, что у женщин более развито чувство любви к детям. Это соображение подтверждается тем, что у обезьян, которые также отличаются особенной любовью к детям, эта часть черепа обнаруживает значительную выпуклость 1).

Исследуя череп одной женщины, которая была известна как образец привязанности (modèle de l’amitié), он заметил

*) Ук. соч., т. III, стр. 415—419.

246

у нее выпуклость в той части черепа, которая на рисунке обозначена цифрой III. Этот признак, по его мнению, доказывает наличность чувства привязанности у данного индивидуума. Это соображение подтверждается тем, что у животных, которые способны к особенной привязанности, как, например, у собак, эта часть черепа особенно развита 1).

Изучая череп одного душевно больного, который страдал манией величия, он заметил особенную выпуклость в той части, которая на рис. черепа обозначена цифрой IX. Он полагает, что это есть орган тщеславия и подтверждает свой взгляд тем, что обезьяны, которые обнаруживают тщеславие в стремлении себя украшать, имеют на черепах в этом месте ту же характерную выпуклость 2).

Укажу еще на орган «религиозного чувства», как его представлял себе Галль. Для того, чтобы определить этот орган, Галль исследовал форму голов тех лиц, которые отличались своею набожностью. Он посещал церкви и при этом наблюдал головы тех, которые молились наиболее усердно. Б этих наблюдениях он заметил, что в черепах их есть выпуклость в той части, которая обозначена на рисунке цифрой XXVII 3). Чтобы подтвердить это наблюдение, он предпринял целый ряд исследований над монахами, проповедниками и т. п. Кроме того, он сличил многочисленные портреты исторических личностей, отличавшихся особенным развитием религиозного чувства: Константина Великого, Антонина Пия, Марка Аврелия, Иоанна Златоуста, Игнатия Лойолы, Людовика XIII и др., и у всех у них он нашел подтверждение своей теории. Между прочим, оказалось, что форма головы «атеиста» Спинозы характерно отличается от формы головы людей религиозных отсутствием указанного возвышения 4).

Таким образом, по теории Галля, те или другие психические способности связаны с определенными формами мозговых

1) Ук. соч., т. III, стр. 473 и д. «Cette région est également plus large et plus bombée chez les animaux susceptibles d’un grand attachement, que chez les autres. Le crâne du chien est particulièrement remarquable à cet égard», стр. 495—6.

2) «Combien toutes ces têtes élevées diffèrent de la tête aplatie du haut de l’athée Spinoza?» (T. 5-й, стр. 387).

3) T. IV, стр. 311.

4) В этих наблюдениях ему благоприятствовало то обстоятельство, что большинство набожных людей, которых он наблюдал, были плешивы. «Je fus frappé d’abord de la circonstance que dévots les plus fervents que j'avais vus étaient presque toujours chauves».

247

извилин, каковые формы отражаются на очертаниях черепа. Благодаря этому обстоятельству, мы можем даже при взгляде л на череп определить, какие психические способности присущи данному индивидууму.

Это учение было дискредитировано на первых же порах появления, во-первых, тем, что многие воспользовались им для тех же целей, для каких существовала астрология и гороскопия, т.е. для угадывания судьбы человеческой и т. под.; во-вторых, последователи Галля увеличили ошибки своего учителя.

Один из его учеников на черепе гуся показывал признаки 29 способностей и в том числе способности к музыке. Другой из его последователей число способностей довел до 63-х.

Если бы мы спросили о причинах неудачи системы Галля, то мы должны были бы сказать, что, хотя он и следовал естественно-научному методу при собирании фактов и наблюдений, но при этом он очень поспешно обобщал. Главная же ошибка, его состояла в том, что он исходил из ложной психологической теории способностей. Если бы вместо того, чтобы пользоваться ходячими теориями популярной психологии, Галль воспользовался указаниями научной психологии своего времени, то едва ли бы он пришел к таким ложным результатам 1).

Теория Галля еще при жизни его была опровергнута экспериментальными исследованиями Флутранса 2), знаменитого французского физиолога 3).

Он производил исследование таким образом, что удалял те или другие части мозга, чтобы определить, каковы будут последствия этого удаления. Так, напр., он взял курицу, у которой удалил оба мозговых полушария. Не взирая на это, курица прожила еще 10 месяцев, и наблюдения над этой курицей без мозговых полушарий привели Флуранса. к следующим результатам: «Как только я лишил ее обоих полушарий, она тотчас же лишилась зрения в обоих глазах.

Она уже не слышала, не подавала никакого знака воли, но держалась крепко на ногах. Она начинала ходить, когда ее толкали. Она летала, когда ее бросали в воздух. Она проглатывала воду, когда ее лили ей в клюв. Она не приходила в

1) Напр., ассоциативная психология, начало которой положили Гэртли и Юм во второй половине 18-го столетия, совершенно устраняла теорию способностей (см. об этом Ribot. «Psychologie Anglaise». 1875, стр. 270—273. Русск. пер., стр. 214—216).

2) Правильнее было бы называть его Флуран.

3) Его сочинение «Recherches expérimentales sur les propriétés et les fonctions du système nerveux» вышло в 1824 г., 2-е изд. в 1843 г.

248

движение, если ее не возбуждали. Если ее ставили на лапки, то она оставалась в таком положении. Когда ее клали на живот, т.е. в такое положение, в каком куры находятся, когда они спят или отдыхают, то она оставалась в этом положении. По большей' части она находилась в состоянии сонливости, которое не могли прервать ни шум, ни свет, а только лишь непосредственные возбуждения, как, напр., щипки, удары, уколы» 1).

Это было в первый день после операции, но то же самое повторяется во все последующее время.

Флуранс оставляет ее голодать почти до 3-х дней, затем подносит пищу к самым ноздрям, погружает ее клюв в зерна, кладет зерна на клюв, погружает клюв в воду, кладет ее, наконец, на кучу зерен. Она не получила никакого обонятельного ощущения, она ничего не проглотила, ничего не выпила, она оставалась неподвижной на куче пшеницы и, конечно, умерла бы с голоду, если бы Флуранс не заставлял ее сесть зерна, кладя их просто ей в клюв.

Много раз Флуранс вместо зерен клал камешки в клюв; она проглатывала эти камешки, как если бы это были зерна. Если эта курица на пути своем встречает препятствие, она наталкивается на него, и этот толчок останавливает ее, но она останавливается совершенно без всякого понимания.

Таким образом, курица без полушарий потеряла все свои инстинкты, потому что теперь она не ест по собственной инициативе, какому бы голоду ее ни подвергали. Она не защищается от других кур, она не может ни убегать, ни вступать в борьбу. Она потеряла рассудок, потому что она уже больше не имеет хотений, воспоминаний и суждений. Следовательно, по мнению Флуранса, мозговые полушария суть единственный орган восприятия, воли и суждения 2).

Но отсюда для Флуранса возникает новая задача. Если сказать, что мозговые полушария являются седалищем для восприятия, памяти, воли, то спрашивается, представляют ли из себя мозговые полушария однородный орган, во всех частях которого одинаково имеют место эти функции, или же для каждой из этих способностей существует особая часть мозговых полушарий?

Для разрешения этого вопроса Флуранс произвел следу-

1) Ук. соч., 2-е изд., стр. 87 и д.

2) Les lobes cérébraux sont donc le réceptacle unique des perceptions, des instincts, de l’intelligence».

249

ющий эксперимент. Он взял голубя и стал вырезывать по отдельным слоям мозговые полушария. При этом он заметил, что по мере того, как он снимал все больше и больше слоев, зрение ослаблялось у голубя все более и более. Вместе с зрением ослаблялся также и слух, а равным образом н все интеллектуальные способности.

Отсюда Флуранс сделал тот вывод, что все эти способности связаны с отправлением однех и тех же частей мозга.

Затем Флуранс произвел другой опыт, который является подтверждением первого. Он взял голубя и обнажил центральные части обоих полушарий. Следствием этого явилось то, что голубь лишился всех чувственных и интеллектуальных способностей, но затем он стал оправляться, при чем оказалось, что все способности стали к нему возвращаться одновременно.

Из всех своих опытов Флуранс сделал тот вывод, что мозг представляет из себя однородный орган, и что не существует различных седалищ для различных способностей и для различных восприятий. Следовательно, мозг во всех своих частях функционирует одинаково, подобно печени, так как одна часть печени приготовляет и выделяет желчь так же, как и любая другая.

Противоположность между теорией Галля и теорией Флуранса очевидна. У одного для 27 «способностей» существует столько же различных органов в мозгу, для другого мозг представляет однородное целое.

Кто же из них был прав?

Этот вопрос нужно было решить современной физиологии. Его Мы рассмотрим в следующей лекции, а теперь я обращу ваше внимание на связь между психологическими теориями и между физиологическими учениями о локализации умственных способностей.

Когда господствовала спиритуалистическая теория о душе, как о чем-то едином, нераздельном, то философы искали один какой-нибудь пункт в мозгу. Когда возникла «психология способностей», то физиология стала искать отдельные места в мозгу, в которых эти способности могли бы локализоваться. В настоящее время психология способностей оставлена. Теперь уже не говорят, что у нас в душе есть какие-нибудь отдельные «способности», которые между собой никакой связи не имеют и которые стоят помимо отдельных духовных состояний. Теперь чаще всего говорят, что вся наша умственная

250

жизнь есть не что иное, как совокупность отдельных представлений, связанных друг с другом по законам ассоциации. Подобно тому, как из соединения отдельных материальных атомов созидается мир физический, так и из соединения нлн ассоциирования психических атомов созидается мир психический, и вот эта психологическая теория переносится и в физиологические учения о локализации умственных способностей, в чем мы легко убедимся, когда рассмотрим в следующей лекции современные учения о локализации умственных способностей.

251