Лекция четырнадцатая. Об измерении психических явлений. Измерение интенсивности ощущений

ЛЕКЦИЯ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

ОБ ИЗМЕРЕНИИ ПСИХИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ. ИЗМЕРЕНИЕ ИНТЕНСИВНОСТИ ОЩУЩЕНИЙ.

Об единице для измерения ощущений.—О пороге ощущений.—Об отношении между ощущением и раздражением. — Закон Вебера. — Закон Фехнера.

Очень многие думают, что в науке в настоящее время имеются даже экспериментальные данные, которые доказывают справедливость материалистического понимания душевных явлений; это именно измерение психических явлений. По их мнению, то обстоятельство, что психические явления могут быть измерены, показывает, что психические явления находятся в родстве с явлениями материальными.

Вы помните, что мы уже встречались со взглядом, по которому возможность измерения скорости психических процессов указывает на материальность их. Еще Молешотт говорил, что то обстоятельство, что психические процессы совершаются во времени, что они имеют скорость, показывает, что они связаны с движением материальных частиц. Ту же мысль высказывал и Бюхнер. Он утверждал, что «мысль есть естественное движение», и это доказывается тем, что мы имеем возможность измерять скорость мысли 1). Подобный же взгляд

1) По мнению Бюхнера, «мышление есть и должно быть естественным движением» (Natur-Bewegung) и что «это есть не только требование логики, но что оно недавно доказано было даже экспериментально». Бюхнер имеет в виду именно измерение скорости психических процессов, которое, по его мнению, приводит к тому выводу, что психический акт или акт мышления совершается в протяженном и сложном субстрате, оказывающем сопротивление, и что, поэтому, такой акт есть не что иное, как фирма движения («Stoff und Kraft», стр. 309).

Отголоски этого взгляда мы имеем и в русской литературе: «существуют признаки, говорит Б. Л. в статье «Движение, как основное начало психических явлений» (журн. «Знание», 1876 г., декабрь), указывающие на то, что психические процессы, имеют тесное сродство с силой молекулярного движения. Это доказывается тем, что психические процессы совершаются во времени и с этой стороны могут быть измерены.

213

мы находим и у проф. Сеченова, который, желая доказать существование родства между физическими и психическими явлениями, указывал на то, что психические явления имеют скорость, следовательно, совершаются во времени, а что они связаны с мозговой деятельностью, указывает на то, что они совершаются в пространстве. Оба эти обстоятельства, по его мнению, показывают, что мысль носит совершенно «земной» характер 1). Это замечание в высокой мере любопытно и вот почему. То обстоятельство, что психические явления измеряются, кажется странным, между тем как тот факт, что физические явления измеряются, нам не кажется странным, и это объясняется тем, что физические явления мы можем видеть; осязать, слышать, а психические явления не можем. В настоящее время наука нашла возможность измерять и психические явления, а если мы можем их измерять, то, следовательно, они имеют нечто общее с тем, что мы называем физическими явлениями. Оттого-то Сеченов и говорит, что они носят «земной» характер, что они не представляют собою чего-то бесплотного, нематериального, коренным образом отличающегося от материи. Вот в каком отношении вопрос об измерении психических явлений представляет для нас большой интерес.

Указанные ученые, на основании возможности измерения психических явлений, утверждают, что эти последние имеют материальный характер. Но если мы ближе присмотримся к тому, как измеряются психические явления, и что значит измерять психические явления, то мы, по всей вероятности, придем к выводам противоположным.

Обратимся прежде всего к тому, что в мире физическом понимают под измерением. Вот стол, имеющий определенную длину. Как мы его измеряем? Мы берем определенную единицу меры, напр., сантиметр, и прикладываем эту единицу в линии, выражающей длину стола, и смотрим, сколько раз эта мера в ней вмещается; положим, она вмещается 150 раз;

1) Сеченов в «Психологических этюдах» для доказательства родства между физическими и психическими явлениями приводит между прочим следующие факты:

1)   Самые простейшие из психических актов требуют для своего происхождения определенного времени и тем большого, чем сложнее акт.

2)   Психическая деятельность для своего происхождения требует анатомо-физиологической целости головного мозга.

К этому Сеченов делает следующее примечание: «Сопоставив 1-й и 2-й пункты, выходит, что психическая деятельность, как всякое земное явление, происходит во времени, и в пространстве».

214

мы говорим, что стол имеет 150 сант. в длину. Вот кусок железа; мы берем определенную единицу веса·, положим фунт, и сравниваем его с весом куска железа, и если окажется, что указанная единица содержится в весе железа 35 раз, то мы говорим, что кусок железа имеет 35 фунтов веса. Но, как известно, мы можем измерять не только материальные вещи, но также и материальные «явления», напр., теплоту, свет, электричество. Единица для измерения теплоты у физиков называется «калорией». Физик может определить, какое количество калорий содержится в данном теле. Единицей для измерения количества света служит так называемая «нормальная свеча», мы можем сказать, что в данном количестве света содержится свет стольких-то нормальных свечей. Мало того, даже и такое явление, как электричество, имеет определенные единицы для измерения, которые на техническом языке называются «амперами», «вольтами» и т. и.

Таким образом, ясно, что для того, чтобы измерить материальную вещь или материальное явление, мы нуждаемся в определенной единице для сравнения. Когда мы переходим в область психических измерений, мы прежде всего задаем себе вопрос, а «где та единица, при помощи которой мы могли бы измерять психические явления», и если она есть, то какова она.

Когда говорят об измерении психических явлений, то имеют в виду два рода измерений. В психических явлениях можно измерять интенсивность, силу ощущений; можно измерять также скорость. В сегодняшней лекции я позволю себе остановиться только на измерениях интенсивности или силы ощущений, чтобы в возможной полноте высказаться по этому вопросу, а вопросом об измерении «скоростей» психических процессов я займусь в следующей лекции.

Что такое интенсивность, или сила ощущений, понять легко. Я беру шарик и бросаю его на подставку; своим падением он вызывает ощущение звука. Если я брошу тот же шарик с большей высоты на ту же подставку, то получается ощущение большей силы, или большей интенсивности. Если мы сравним ощущения от света свечи и от света электрической лампы, то можем сказать, что ощущение от света электрической лампы сильнее, более интенсивно, чем ощущение от света свечи. Если мы будем сравнивать ощущение от света свечи с ощущением от света солнца, то мы найдем, что ощущение от света солнца интенсивнее. Вопрос, который поставляется в психологии, заключается в след.: можем ли мы определить, во сколько раз одно ощущение интенсивнее другого, во сколько раз одно ощу-

215

щение более сильно, чем другое. Например, во сколько раз ощущение от свечи менее интенсивно, чем ощущение от света, солнца, или во сколько раз ощущение, которое мы получаем от выстрела пушки, сильнее ощущения, которое мы получаем от выстрела пистолета.

Вот вопрос, который необходимо решить и который с первого взгляда кажется неразрешимым. Всякий скажет, что ощущение от выстрела пушки сильнее, чем от выстрела пистолета, но во сколько раз,—сказать без помощи науки никто не может. Ощущение от света свечи менее интенсивно, чем ощущение от электрической лампы или от солнца, но во сколько раз, мы знать не можем; и это происходит от того, что мы не имеем определенной единицы для сравнения. Если бы у нас существовала определенная единица, с которой мы могли бы сравнить одно и другое ощущение, то мы могли бы сказать, во сколько раз одно ощущение сильнее другого. Как мы поступаем в области физических измерений? Положим, мы желаем определить, во сколько раз длина одного стола больше, чем длина другого. Для этого мы берем какую-нибудь определенную меру, прикладываем ее сначала к одному столу и смотрим, сколько раз она укладывается; положим 10 раз; затем ту же меру мы прикладываем к другому столу и находим, что она укладывается 50 раз; тогда мы говорим, длина этого стола в 5 раз больше, чем длина того. А как найти .единицу, чтобы определить силу ощущения?

Многие психологи говорили, что измерение интенсивности психических явлений вообще немыслимо по той причине, что ощущение вовсе не есть величина. Если бы мы могли сказать, что ощущение сильное складывается из ощущений слабых, то мы могли бы сравнить их, но это невозможно, потому что сильное ощущение и слабое—два явления несравнимые, несоизмеримые. По мнению некоторых психологов, спрашивать, во сколько раз одно ощущение сильнее другого, так же неуместно, как если бы мы стали спрашивать, во сколько раз сладкий вкус больше кислого. Их просто нельзя сравнивать друг с другом. Следовательно, по их мнению, измерение интенсивности психических явлений представляется невозможным.

На это другие психологи отвечают, и кажется совершенно правильно, что интенсивность ощущения может быть измерена. Они этим вовсе не хотят сказать, что она непосредственно может быть измерена. Если бы мы задались целью все измерять только непосредственно, то даже такая наука, как астрономия.

216

не могла бы существовать. Ведь астроном тоже не может непосредственно измерять расстояния звезд, величину их и т. и., но, однако, он знает все это, след., он производит свои измерения не непосредственно, а косвенным образом. Психолог думает, что он также не может измерять ощущений непосредственно, а может это делать косвенно, а именно, измеряя раздражение, которое вызывает ощущение, так как между раздражением и ощущением есть определенное закономерное отношение. А если между раздражением и ощущением есть закономерное отношение, то наша ближайшая задача состоит в том, чтобы определить, каково это отношение.

Я надеюсь, что разница между тем, что называется «раздражением», и тем, что называется «ощущением», очевидна. Если я беру шарик и бросаю его на подставку, то этим я вызываю известное ощущение. Легко выяснить, что в этом процессе раздражение, и что ощущение. Весь этот процесс делится на две части: с одной стороны, я имею дело с чисто физическим процессом; когда шарик падает и ударяется о доску, то он производит воздушные волны. Это—процесс физический (раздражение), который вызывает чисто психический процесс—ощущение звука.

Итак, наша основная задача заключается в том, чтобы определить, какое существует отношение между раздражением и ощущением. С раздражением очень легко оперировать: его можно измерять—увеличить и уменьшить; напр., в данном примере я могу сказать, что раздражение, по мере того, как я увеличиваю высоту падения шарика, увеличивается. Если я увеличиваю высоту в два раза, то и звуковое раздражение увеличивается в два раза; точно таким же образом могу я увеличивать и световое раздражение; если я имею одну свечу, то я имею раздражение вдвое меньшее, чем в том случае, когда у меня две свечи. Одним словом, всякое раздражение мы можем измерять, а если мы сумеем определить отношение, которое существует между раздражением и ощущением, то мы будем в состоянии измерить и самое ощущение. Теперь спрашивается, каково же это отношение?

Самое простое отношение, какое только мыслимо, было бы отношением простой пропорциональности, т.е. чем больше раздражение, тем больше ощущение. Так, напр., одна, свеча дает вдвое меньшее ощущение, чем две свечи. Казалось бы, вот самый простой ответ, который сам собою напрашивается; но ответ этот неправилен. Если бы это было так, то мы

217

могли бы сказать, что одна свеча дает одно ощущение, две свечи производят ощущение вдвое большее, три свечи дают ощущение в три раза большее и т. д.; но на самом деле такого отношения пропорциональности между возбуждением и ощущением не существует, и чтобы убедиться в этом, достаточно привести два-три примера из обиходной жизни.

Всем известны так называемые концерты-монстр, когда исполнителей в оркестре насчитывают целые сотни, и те, которые в первый раз идут на такие концерты, думают услышать там звуки оглушительной силы, но оказывается, что звуки подобных оркестров только немного превышают своей силой силу звуков обычных оркестров. Во время солнечных затмений, когда диск солнца закрывается наполовину, казалось бы, что и световое ощущение должно уменьшиться наполовину; но на самом же деле различие в свете до затмения и во время затмения нам кажется весьма малым. Если бы существовала полная пропорциональность, то при затемнении диска солнца наполовину, и дневной свет должен был бы уменьшиться наполовину, между тем этого не замечается. Эти примеры показывают, что полной пропорциональности между раздражением и ощущением не существует, что рост возбуждения не соответствует росту ощущения. Я приведу еще несколько примеров. Я брошу вначале шарик с высоты 40 сант.; получится ощущение известной силы; теперь попробую бросить шарик с высоты не 40 сант., а с 40 сант.+1 милл., и никакой разницы в ощущении после этого вы не заметите. Вы видите, что, хотя раздражение и возросло, но ощущение осталось без изменения; разницы в ощущении вы не заметите, брошу ли я шарик с высоты 40 сант., или 40 сант.+1 милл. В то время, когда я буду увеличивать раздражение с малой постепенностью, соответствующее ощущение совсем не изменяется. Есть еще пример, указывающий на то, что, если раздражение будет увеличиваться на очень малые величины, то соответствующие ощущения не будут изменяться. Напр., днем мы звезд не видим, хотя они и днем светят так же, как и ночью. Объясняется это следующим образом. В нашем глазу есть известное количество света, которое мы получаем от солнца. К этому количеству света присоединяется очень малая величина от света звезд; в ощущении же нашем ничего не прибавляется. Вы видите, что в то время, когда раздражение увеличивается, ощущение совсем не растет. Все эти факты показывают, что между ростом раздражения и ростом ощущения никакой пропор-

218

циональности не существует, но есть другое отношение, которое нам нужно определить.

Для определения отношения между раздражением и ощущением существует один опыт, который впервые произведен немецким ученым Вебером, по справедливости считающимся основателем экспериментальной психологии. Этот опыт в высшей степени простой. Вебер велит субъекту, над которым производит опыт, закрыть глаза и положить руку на стол, а затем кладет ему на руку гирю, положим в 1 фунт. Субъект получает ощущение тяжести. Вебер присоединяет малую величину, положим 1 зол., и спрашивает, произошло ли изменение в ощущении? Кажется, что изменение должно было произойти. На самом же деле субъект никакой разницы не замечает. Тогда он присоединяет еще золотник и спрашивает, изменилось ли ощущение или нет; оказывается, что ощущение опять не изменилось; тогда он кладет еще золотник, затем еще, до тех пор, пока субъект скажет: «да, теперь вес изменился»; тогда смотрят, какую тяжесть нужно было прибавить для того, чтобы субъект получил едва заметное ощущение различия. Оказывается, что, если первоначально был положен один фунт, то для того, чтобы разница была заметна, нужно было прибавить одну треть фунта. Теперь кладут гирю в два фунта и производят опыт точно таким же образом, т.е. вначале прикладывают один золотник, затем 2, 3 и т. д. до тех пор, пока субъект не заметит разницы; после этого смотрят на добавочную тяжесть; она равна двум третям фунта. Затем берут три фунта; оказывается, что добавочная тяжесть должна равняться трем третям; затем кладут гирю в 4, 5, 6 и т. д. фунта. Из этого ряда цифр выводится определенный закон. Для того, чтобы изменилось ощущение, добавочная тяжесть должна находиться к прежней тяжести в отношении 1:3. Добавочное раздражение должно находиться в определенном отношении к тому раздражению, которое было раньше, для того, чтобы вызвать едва заметное различие в ощущении. Этот закон называется законом Вебера.

Такой же опыт можно произвести и во всех других областях ощущений, напр., в области звуковых ощущений. Если бы я взял шарик от того прибора, который находится здесь, и стал бы бросать его с различной высоты, то оказалось бы, что, если я в первый раз бросил шарик с известной высоты, то для того, чтобы получить едва заметную разницу в звуковом ощущении, я должен бросить шарик во второй раз

219

с высоты на одну треть большую, чем в первый. Таким образом и в этой области всецело применяется закон Вебера (если согласиться с тем положением, что интенсивность звукового раздражения прямо пропорциональна высоте падения). Подобные опыты производились и в области световых ощущений. Оказалось, что здесь отношение несколько иное; здесь раздражение нужно увеличить на одну сотую, чтобы в ощущении получилась едва заметная разница; в мускульном ощущении на одну семнадцатую. Из всех этих исследований ясно, что для того, чтобы вызвать едва заметную разницу в ощущении, добавочное раздражение должно находиться в определенном отношении к прежде бывшему.

Когда был открыт этот закон, то многих он поразил. Но в действительности легко видеть, что в тысяче случаев обиходной жизни мы встречаемся с явлениями, которые вполне подходят под этот закон Вебера. Напр., если я отдам нищему один рубль, то он будет весьма рад, но если бы я дал миллионеру рубль, то он отнесся бы к этому дару совершенно равнодушно. Это объясняется тем же законом: один рубль представляет бесконечно малую величину в сравнении с состоянием миллионера, так что миллионер не заметит никакой разницы в своем состоянии. Если прибавить 5 руб. к ежемесячному жалованью чиновника, получающего в месяц 25 руб., то эта прибавка для него представит заметную величину, но если бы мы прибавили 5 руб. к жалованью чиновника, получающего 250 руб., то она была бы для него незаметна. Если бы спросили последнего, какую сумму следует прибавить к его жалованью, чтобы заметна была разница, он, наверно, назвал бы цифру около 50 руб. Если мы покупаем вещь в 1 руб. и получаем на ией уступку в 10 к., то мы эту уступку считаем заметной величиной, но если бы, когда мы покупаем вещь на 100 руб., купец захотел уступить нам 10 коп., то мы, конечно, эту уступку не сочли бы заметной, а для того, чтобы мы ее сочли таковой, нужно, чтобы нам уступили, по крайней мере, 10 руб. Вот к чему сводится так называемый закон Вебера.

По одним Веберовским законом для решения вопроса, нас интересующего, мы довольствоваться не можем. Мы видим, каким образом ощущения растут, но закономерной связи между ростом ощущения с одной стороны, и ростом раздражения— с другой, в этом законе мы не находим. Нам нужен еще один факт, и этот факт есть так называемый минимум ощущений.

220

Что такое минимум ощущения?

Когда я смотрю на небо, то я вижу не все звезды, а только звезды, положим, до пятой величины. Но ведь звезды ниже пятой величины тоже дают раздражение. Отчего же я их не вижу? Оттого, что световое возбуждение от них столь незначительно, что оно не сознается; оно находится, по выражению психологов, ниже порога ощущения. Для того, чтобы раздражение, реально существующее, вызвало во мне известное ощущение, оно должно стать выше порога.

Но каким образом можно определить порог раздражения, например, для звукового ощущения? Для этого поступают следующим образом. Берут самые маленькие, какие только можно изготовить, пробковые шарики и определяют, с какой высоты их следует бросать для того, чтобы вызвать едва заметное звуковое ощущение. Оказывается, что пробковый шарик, весящий 1 миллиграмм и падающий с высоты 1 миллиметра, дает едва заметное ощущение звука; это и будет тот минимум, ниже которого идти мы не можем. Если мы желаем определить минимум ощущения тяжести, то нужно взять ¹/₅₀ грамма; если мы возьмем меньше, то в известных частях кожи ощущения тяжести мы воспринимать не можем. Вот что называется порогом ощущения.

Психологи находят, что минимум ощущения, которое мы получаем в том случае, когда на поверхность кожи действует пробковый шарик в ¹/₅₀ грамма весом, равняется тому едва заметному ощущению, которое мы получаем в то время, когда мы, имея в руке 1 фунт, прибавляем еще ¹/₃. Это в сущности кажется очень странным. Как это, с одной стороны ¹/з фунта, а с другой стороны ¹/₅₀ грамма могут вызывать одно и то же ощущение, а между тем психологи утверждают, что эти ощущения равны между собою и называют их едва заметными или минимальными ощущениями и утверждают, что всякое сложное ощущение складывается из этих минимальных ощущений, которые в этом смысле могут быть названы единицами ощущения. Если мы с этим согласимся, то мы должны будем согласиться и с тем, что как раздражение, так и ощущение изменяются в очень малых пределах.

Теперь, если, с одной стороны, мы возьмем Веберовский закон, а с другой стороны, те исследования, которые мы имеем относительно порога ощущения, то мы будем в состоянии графически изобразить отношение между ощущением и раздражением. Согласимся с тем, что ощущение есть известная величина, которая может увеличиться и уменьшиться: что раз-

221

дражение есть величина, это само собою понятно. Следовательно, мы можем символически величину ощущения и раздражения изображать при помощи величин соответствующих линий. Проведем горизонтальную линию неопределенной длины, и пусть она служит для обозначения величины ощущения (см. чертеж). Разделим ее на равные части и у точек деления поставим 0, 1, 2, 3 и т. д. Часть линии 01 выражает собою ощущение какой-нибудь определенной силы: линия 02 символизует собою ощущение вдвое сильнее; линия 03—ощущение в три раза сильнее. Теперь для каждого из указанных ощущений будем изображать соответствующее ему раздражение. Раздражения, соответствующие ощущениям, мы будем изображать вертикальными линиями. Положим, для (порога) ощущения, которое мы обозначим при помощи 0, соответствует раздражение, выражаемое

величиной линии OB. Если я хочу изобразить раздражение, соответствующее ощущению 1, то для этого я беру линию, изображающую раздражение, соответствующее ощущение О, т.-о. OB, и прибавляю к ней ¹/₃ линии OB, согласно закону Вебера. Тогда мы получим линию, величина которой соответствует раздражению, отвечающему ощущению 1. Если мы пойдем дальше и спросим, какое раздражение соответствует ощущению 2, мы должны взять линию, выражающую величину прежнего раздражения, и прибавить к ней ¹/₃; таким образом, мы получим раздражение, соответствующее ощущению, обозначенному 2. Поступая таким же образом и для ощущения 3, мы получим ряд вертикальных линий, соединение вершин которых даст так называемую кривую раздражения. Эта кривая представляет тот интерес, что она дает возможность определить величину раздражения для любого ощущения. Вот, напр., дано ощущение, которое выражается линией 3¹/₂. Нужно найти соответствующее ему раздражение. Берем на горизонтальной линии точку, соответствующую 3¹/₂, и восстановляем на ней перпендикуляр до пересечения с кривой; мы получим линию, соответствующую искомому раздражению. Таким образом ясно, что при помощи этой кривой мы можем найти для любого ощущения соответствующее раздражение.

Я изобразил графически отношение между раздражением и ощущением только для того случая, когда мы имеем дело с ощущением тяжести. Теперь спросим, нет ли закона, ко-

222

торый выражал бы отношеииие между всякими ощущением и раздражением. Ответа на этот вопрос мы должны искать в так называемом Фехнеровском законе. Фехнер, известный немецкий физик и философ, открыл закон отношения между всяким ощущением и раздражением (в 1859 г.). Он именно нашел, что отношение, которое существует между ощущением и раздражением, вполне похоже на то отношение, которое существует между числами и соответствующими им логарифмами.

Если мы возьмем таблицу логарифмов, то увидим, что в ней имеются два столбца чисел. В одном обыкновенные, а в другом логарифмы. Кроме того, если мы обратим внимание на то, как растут логарифмы, то мы увидим, что логарифмы возрастают медленнее, чем обыкновенные числа, подобно тому, как величины ощущений возрастают медленнее, чем величины раздражений. Если, напр., в одном столбце стоит 1, то в другом 0; для числа 10 логарифм равняется 1, для 100 равняется 2 и т. д. Следовательно, мы здесь видим, что в то время, как логарифмы растут определенным образом, числа, соответствующие им, также растут, но совершенно своеобразно.

Если мы рассмотрим ближе рост чисел и логарифмов, то мы увидим, что между их ростом и ростом раздражений и ощущений есть известная аналогия. Логарифмам 0, 1, 2, 3 и пр. соответствуют числа 1, 10, 100, 1000 и т. д. Легко видеть, в каком отношении здесь находится приращение чисел к первоначальной величине. Разность между 10 и 1 равна 9, между 100 и 10 равна 90, между 1000 и 100 равна 900. Следовательно, отношение прироста чисел к первоначальной величине равно 9: 1, 90: 10, 900: 100. Эти отношения тождественны, все равны 9. Следовательно отношение прироста чисел к первоначальной величине постоянно равно определенному числу в то время, как логарифм возрастает на единицу.

То же самое отношение, какое мы здесь имеем между ростом чисел и соответствующих им логарифмов, мы имели η в отношении между ростом ощущений и раздражении. Мы видели, что, когда ощущения возрастают на одинаковую величину, то раздражения возрастают таким образом, что приращение их сохраняет всегда одинаковое отношение к данной величине раздражения. Точно таким же образом здесь логарифмы увеличиваются на равные величины, когда соответствующие им числа возрастают таким образом, что приращение их сохраняет всегда одинаковое отношение к данной величине. Итак, можно сказать, что ощущения возрастают, как логарифмы, в то время, как раздражения увеличиваются, как

223

числа; или еще короче, так как каждая величина возбуждений может быть выражена определенным числом: ощущение равняется логарифму раздражения (закон Фехнера).

Теперь мы имеем вполне достаточное количество данных, чтобы ответить на вопрос, можно ли измерить интенсивность ощущений. Мы на этот вопрос должны ответить, конечно, утвердительно. Возьмем ту формулу, по которой ощущение равняется логарифму раздражения. Эта формула имеет то значение, что при помощи ее, если нам дано какое-нибудь ощущение, мы всегда можем определить, какое ему соответствует раздражение, и, наоборот, если нам дана величина раздражения, то мы всегда можем определить величину ощущения. Если нам дана какой-нибудь величина раздражения, то нам стоить найти в таблице логарифмов число, выражающее эту величину, тогда соответствующий ему логарифм будет означать величину ощущения; и наоборот: если нам дана величина ощущения, то мы при помощи той же таблицы логарифмов может определить, какое ему соответствует раздражение (разумеется, для такого рода вычислений необходимы еще некоторые данные, о которых нет надобности здесь распространяться) 1). Мы имеем полное право сказать, что, подобно тому, как инженер знает, какое количество теплоты нужно для того, чтобы произвести известное движение и какому количеству теплоты соответствует какое движение, так и психолог знает, какому раздражению соответствует какое ощущение, и наоборот. А это значить, что психолог может измерять ощущения.

Теперь вернемся к нашему основному вопросу. Говорят ли эти данные за материальность психических явлений? Мы видели, каковы суть те единицы, которые служат для измерения в мире физическом; такие единицы суть: фунт, калория, ампер и проч., а здесь, в области психических явлений, каковы единицы, принятые для измерения? Здесь такими единицами является едва заметное ощущение—минимум ощущения. Разве едва заметное ощущение, минимум ощущения имеет что-нибудь общее с теми единицами, при помощи которых измеряются материальные вещи или материальные явления?

Отсюда, мне кажется, ясно, что пользоваться этими данными для того, чтобы доказывать материальность психических явлений, защитник материализма не имеет оснований. Скажу больше: тот физики. Фехнер, которому принадлежит честь от-

1) Об этом см. Вундт. «Лекции о душе человека и животных». Лекция 3-я.

224

крытия только что указанного закона, в учении о душе вовсе не был материалистом. Он был в числе первых, высказавшихся в пользу принципа параллелизма, не имеющего ничего общего с материализмом. По мнению Фехнера, существует коренное различие между миром физическим и миром психическим; взаимодействия между физическими и психическими явлениями не существует; единственно, что мы можем допустить, это—параллельность или функциональное отношение между явлениями физическими и явлениями психическими 1). Мне остается еще сослаться на другого выдающегося философа, именно немецкого философа Дюринга, которого считают материалистом, хотя я должен по этому поводу заметить, что его материализм сильно отличается от материализма Молешотта и Бюхнера. Он признает, что психические явления суть продукт материального движения, но, говоря о Фехнеровском законе, он находить, что в ощущениях нет ничего такого, к чему могли бы быть применены законы механики; они суть продукт движения материальных частиц, но сами по себе они не материальны 2).

Мне кажется, из всех приведенных соображений ясно, что измерение интенсивности ощущений вовсе не говорит в пользу материальности психических процессов. Пожалуй, кто-нибудь на это заметит: «Но есть еще измерение скорости психических явлений, которое, несомненно, доказывает их материальность». Мне кажется, что и это утверждение неверно, что я и постараюсь разъяснить в следующей лекции.

1) Об этом см. лекцию 18-ю.

2) «Приложение механических принципов к субъективному ощущению кажется невозможностью, потому что в ощущении нет ничего такого, что, подобно объективному предмету, могло бы быть понимаемо с точки зрения материи и движения... Потому было бы совершенно неправильно переносить механику материи непосредственно на составные части сознания, рассматриваемые сами но себе» (Dühring.«Kritiche Geschichte der Principien d. Mechanik», § 190).

225