Так называемое первое послание Климента римского к коринфским христианам переносит нас в совершенно другой круг воззрений и понятий сравнительно с посланием Варнавы: вместо ведения (гносис), занятого аллегорическими и таинственными, часто произвольными объяснениями изречений, событий и учреждений ветхозаветных в отношении к откровению новозаветному, что напоминает нам Александрию, – в послании Климента является перед нами практическая ясность и рассудительность римского ума. Это послание, в котором, впрочем, нигде не выдается имя Климента, писано от лица римской Церкви к Церкви коринфской: и здесь заключается высокое историческое значение этого послания. Две великие Церкви вступают в сношение между собою – Церковь столицы всего мира и главная Церковь эллинского народа. Церковь коринфская, которой внутренние разделения и нестроения причиняли столько беспокойств основателю ее апостолу Павлу и вызывали его отеческую любовь и попечение, и здесь снова является нам по своей эллинской подвижности увлеченною в водоворот внутренних раздоров и своевольного движения про-

тив церковного порядка и священноначалия. Церковь римская, спокойная внутри, является на помощь коринфской с братским, но твердым словом увещания, чтобы указать заблудившимся истинный порядок и законосообразность церковного устройства. Понятно, какую важность имеет послание Климента для познания древне-церковных отношений.

Поводом к написанию рассматриваемого нами послания, как свидетельствует Ириней 1) и видно из его содержания, были разделения и споры, возникшие в коринфской Церкви. Еще во времена апостолов как видно из 1-го послания Павла к Коринфянам, в этой Церкви появилось ложное направление некоторых членов ее, превозносившихся своею мудростью, слишком высоко ценивших чрезвычайные дарования духовные и внешние подвиги благочестия в ущерб истинной христианской любви и святости, склонных к раздорам и церковному безначалию. Подобное этому явление произошло между коринфскими христианами и в другой раз после апостолов. Тогдашнее разделение примыкало к именам двух апостолов: Петра и Павла, и мужа апостольского Аполлоса. Теперь же виновниками коринфского нестроения были немногие дерзкие и высокомерные люди (гл. 1), один или два лица (гл. 47), которые увлекли за собою общество и сделались предводителями возмущения и разделения (гл. 51). Отличительною нравственною чертою их является гордость, превозносившаяся мудростью, которая блистала на словах (гл. 21), но была чужда добрых дел (гл. 38). Правда они вместе с тем были или, по крайней мере, к ним присоединились люди, выдававшиеся внешнею чистотой жизни и особенно святостью по плоти (гл. 48), но они не были проникнуты

1) Adv. haer. n. 3.

истинною любовью, которая действует со смирением и ищет общей пользы, а не своей. Гордясь своими преимуществами в разумении и внешней чистотой жизни, они по зависти и ложному пониманию христианской свободы восстали против определенного порядка богослужения и законно поставленной власти церковной. Составивши сильную партию, они простерли свою дерзость до того, что низвели с церковных должностей некоторых уважаемых предстоятелей Церкви, поставленных самими апостолами или их преемниками 1). Своеволие или безначалие привело к тому, что бес-

1) Касательно коринфского возмущения послужившего поводом к написанию Климентова послания, замечательна гипотеза Шенкеля. Шенкель (de ecclosia corinthia primaeva) предполагает что в Коринфе возобновилась та партия, которая в горделивом притязании на непосредственное духовное общение со Христом восстала против авторитета апостолов еще при жизни их (1 Кор. 1, 12); и теперь она восстала против апостольского учреждения церковной иерархии и против церковного порядка вообще как стесняющего христианскую свободу. Но не касаясь мнения Шенкеля об этой партии, как оно идет к 1 посланию ап. Павла к коринфянам, заметим в отношении к Климентову посланию, что в нем и намека нет, чтобы виновники коринфского восстания, в противоположность авторитету апостольскому, имели притязание на особенное отношение ко Христу Слова Климента, что Христос принадлежит смиренным, а не тем, которые возносятся над Его стадом, что Он дал нам высочайший пример смирения (гл. 16), Указывают только на то, что корнем коринфского разделения были гордость и самопревозношение. Автор послания предполагает общее основание веры – Единого Христа (гл. 46) и представляет несообразным ниспровергать его на деле, в жизни, как это сделали некоторые члены коринфской Церкви. Притом не видно, чтобы авторитет апостолов был ими отрицаем или подвергаем сомнению, напротив писатель послания пользуется им для убеждения к восстановлению мира и порядка церковного, и потому указывает не только на первоначальное происхождение церковной иерархии, во и на постановление апостолов о последующем непрерывном продолжении чина церковных предстоятелей.

честные восстали против почтенных, бесславные против славных, глупые против разумных, молодые против старших (гл. 3). Слух о таком гибельном нестроении дошел до Рима, где даже между язычниками имя Христово подвергалось поруганию (гл. 47).

Римская Церковь, как видно из гл. 1 и 47, без всякого внешнего вызова, добровольно приняла участие в печальном состоянии Церкви коринфской. Несмотря на то, что была угнетена извне (гл. 1), сама она была чужда таких внутренних разделений. Но чем сильнее в ней самой господствовал дух церковного порядка, тем живее она должна была по духу братской любви почувствовать расстройство его в знаменитой Церкви коринфской. Участие ее в положении главной эллинской Церкви тем чище, что она оказывала его без всякого притязания власти или первенства. Как скоро утихли внешние бедствия, случившиеся с римскою Церковью, она поспешила подать коринфской Церкви братскую помощь своим посланием, которое и было отправлено с тремя римскими христианами – Клавдием Эфебом, Валерием Витоном и Фортунатом (гл. 59).

Послаще написано на греческом языке и состоит из 59 глав. Содержание его вполне соответствует обстоятельствам, его вызвавшим. После обычного приветствия, послание начинается изложением повода, по которому оно написано, и похвалою прежних нравов коринфян в противоположность теперешнему их нестроению (1–3 гл.). При этом оно представляет прекрасное изображение жизни древних христиан. «Все вы были смиренны и чужды тщеславия, любили более подчиняться, нежели повелевать, и давать, нежели принимать. Довольствуясь тем что Бог дал вам на путь земной жизни, и тщательно внимая словам

Его, вы хранили их во глубине сердца, и страдания Его были пред очами вашими. Таким образом всем был дарован глубокий и прекрасный мир и ненасытное стремление делать добро: и на всех было полное излияние Святого Духа... День и ночь подвигом вашим было попечение о всем братстве, чтобы число избранных Божиих спасалось благодушно и в единомыслии. Всякий мятеж и разделение было для вас противно». Затем, имея в виду умирение коринфян и восстановление церковного единства, автор своему рассуждению о главном предмете послания предпосылает общие христианские увещания, так что послание разлагается на две части. В первой (4–36 гл.) излагаются нравственные наставления, которые должны были расположить коринфян к устранению внутренних оснований происшедшего у них раздора. Источник коринфского нестроения автор находить в зависти, которая произвела в мире так много зла; свидетельством этому служат ветхозаветные праведники (Авель, Иаков и др.) и ближайшие подвижники веры – апостолы Петр и Павел, скончавшиеся мученически (6 гл.). Потому он увещевает коринфян к покаянию и послушанию (7–12 гл.), к смирению (13–18 гл.), к миру и согласию (19–21 гл.), подкрепляя свои увещания многочисленными примерами ветхозаветной истории, гармонии видимой природы и примером Самого Иисуса Христа. «Жезл величия Божия, Господь наш Иисус Христос, пришел не в блеске великолепия и славы, хотя и мог бы, но смиренно, как сказал о Нем Дух Святой (чрез пророка Исаию, 53). Будем благоговеть пред Господом нашим Иисусом Христом, Коего кровь предана за нас, будем почитать наших предстоятелей, уважать пресвитеров (гл. 21)». Далее, указывая на благодеяния Творца, он представляет верность Божию в

обетованиях и особенно останавливается на воскресении мертвых, которое доказывается воскресением Иисуса Христа, всемогуществом Божиим, примерами видимой природы и сказанием о птице Фениксе (22–30). Итак взыщем благословения Божия, и посмотрим каше пути приводят к нему (31). Ветхозаветные праведники прославились не сами собою и не делами своими, или правотой действий совершенных ими, но волею Божией. Так и мы, призванные по воле Его во Христе Иисусе, оправдываемся не сами собою и не своею мудростью, или разумом, или благочестием, или делами, но верою, посредством которой Вседержитель Бог от века оправдывал (32 гл.). Что же делать нам? Не отстать ли от добродетели и любви? Отнюдь нет; напротив, со всем усилием постараемся совершать всякое доброе дело. Да будет утвержден ум наш в вере в Бога и будем искать того, что Ему угодно (33–35 гл.). Таков путь, которым мы приобретаем наше спасение – Иисуса Христа, первосвященника наших жертв, заступника и помощника в немощи нашей. Посредством Его взираем мы на высоту небес; чрез Него отверзлись очи сердца нашего, чрез Него благоволил Господь, чтобы мы вкусили бессмертного ведения. Он есть сияние величия Его, Сын Божий одесную Отца (36 гл.).

После общих нравственных увещаний, автор послания к коринфянам посредством мысли, что христиане суть воины Христовы, переходить, наконец, к частному поводу своего послания – к коринфскому вопросу о церковном устройстве. Это составляет вторую часть послания; и здесь, как и в прежних своих рассуждениях, нисходя от общего к частному, писатель сперва предлагает учение о церковном устройстве вообще (37–44 гл.) и потом говорить о делах коринфской Церкви (45–57 гл.).

Необходимость определенного порядка в христианской Церкви раскрывается в послании посредством указания на дисциплину римских легионов и устройство человеческого тела, особенно же на установленный Самим Богом чин ветхозаветного богопочитания. «Посмотрим на повиновение воинов своим начальникам, на различные чины предводителей, тысяченачальников и пр., которые все исполняют повеления царя и полководцев; и из этого можем познать, что ни великие без малых; ни малые без великих не могут существовать, и только их взаимная связь доставляет пользу. И в человеческом теле голова и ноги ничего не значат друг без друга и малейшие члены нужны и полезны для целого тела, так что оно сохраняется только согласием всех отдельных частей его (гл. 37). Поэтому, пусть будет здраво и тело верующих во Христа, и каждый повинуется другому, сообразно с степенью, на которой поставлен он особенным дарованием (χαρισμα) Божиим, помня, что за все мы должны благодарить Бога (гл. 38), а не превозноситься в собственных своих мыслях (гл. 39), Христинам дано проникать в глубины божественного ведения (γνωσις), т. е. в духовный смысл ветхозаветного закона, прообразовательно указывавшего на откровение новозаветное, – и они должны в порядке совершать все, что Господь повелел совершать в определенные времена. А Он в ветхом завете Сам установил определенные времена и часы для жертв и священных действий (λειτουργιαι) и также, где и чрез кого должны быть совершаемы эти действия. Первосвященнику дано свое служение (λειτουργια), священникам назначено свое дело (τοπος) и на левитов возложены свои должности (διακονιαι), мирской человек (λαϊκος) связан предписаниями для народа (40 гл.). Также не

повсюду приносятся жертвы, но только в Иерусалиме и там не на всяком месте, а перед храмом на жертвеннике, после того как жертва будет осмотрена первосвященником и вышеназванными служителями. И в христианстве есть такой же, от Бога и Христа происходящий порядок церковный, и нарушение его тем опаснее для христиан, чем больше дано им ведение в сравнении с религией ветхозаветной (41 гл.). Апостолы были посланы проповедовать евангелие от Христа, как и Сам Христос был послан от Бога: то и другое было в порядке по воле Божией. Вследствие такого поручения апостолы, совершенно убежденные чрез воскресение Господа нашего Иисуса Христа и утвержденные в вере Словом Божиим, с полнотой Святого Духа пошли возвещать наступающее царство Божие. Проповедуя по различным странам и городам, они первенцев (из обращенных), по духовном испытании, поставляли в епископы и диаконы для будущих верующих (42 гл.); и в этом случае, они не новый какой-либо порядок вводили, но только исполняли пророчество Исаии (Ис. 60, 17) и следовали ветхозаветному прообразу, данному Моисеем (Чис. 17). Притом апостолы, зная от Христа что будет раздор о епископстве, не только поставили вышеозначенных епископов и диаконов, но еще дали заповедь, чтобы, когда одни почиют, другие испытанные мужи принимали на себя их служение. Таким образом, апостолами установлено непрерывное, независящее от смены лиц пребывание чина предстоятелей Церкви. «Поэтому несправедливо лишать служения тех, которые поставлены самими апостолами или после них другими высокоуважаемыми мужами, и служили стаду Христову не укоризненно, со смирением, кротко и беспорочно, и притом в течете долгого времени

от всех получили одобрение. Не малый будет грех если не укоризненно и свято приносящих дары будем лишать епископства. Блаженны предшествовавшие нам пресвитеры, которые разрешились от тела после многоплодной и совершенной жизни: им нечего опасаться, чтобы кто мог свергнуть их с занимаемого им места». А это действительно случилось в Коринфе (43 и 44 гл.).

Обращаясь к делам коринфян, автор послания старается восстановить в, них любовь, составляющую истинный признак христианской жизни, и с величайшим прискорбием описывает коринфский раскол. «К чему у вас распри, гнев, несогласия, разделения, война? Не одного ли Бога и одного Христа имеем мы? Не один ли Дух благодати излит на нас, и не одно ли призвание во Христе? – Зачем раздираем и расторгаем члены Христовы, восстаем против собственного тела, и до такого доходим безумия, что забываем что мы друг другу члены? (46 гл.) Постыдное, и чрезвычайно постыдное и христианской жизни недостойное слышится дело: твердейшая и древняя Церковь коринфская из-за одного или двух человек возмутилась против пресвитеров» (47 гл.). Этот соблазн, слух о котором проник даже к нехристианам и даль повод к поруганию имени Господня, должно прекратить, как можно скорее, и со слезами умолять Бога о прощении и восстановлении братской любви. «Если кто тверд в вере или способен предлагать высшее ведете, или мудр в обсуждении речей или чист по делам своим: темь более он должен смиряться и искать общей пользы, а не своей (48 гл.). Кто имеет любовь во Христе, тот соблюдает и заповеди Христовы. Кто может изъяснять союз любви Божией? Кто может, как должно, высказать величие благости Его? Не-

сказанна высота, на которую возводить любовь. Любовь соединяет нас с Богом, любовь покрывает множество грехов, любовь все принимает, все терпит. В любви нет ничего низкого или надменного, любовь не допускает никакого разделения или возмущения, любовь все делает в согласии. Любовью все избранные Божии достигли совершенства; без любви нет ничего благоугодного Богу. По любви, восприял нас Господь; по любви которую имел к нам, Христос Господь наш дал кровь Свою за нас, по воле Божией, и плоть Свою за плоть нашу и душу Свою за души наши (49 гл.). Так велика и дивна любовь, так невыразимо ее совершенство! Кто может иметь ее, если кого Сам Бог не удостоит? Итак, будем умолять Его, чтобы жить нам в любви, непорочно, без человеческого разделения» (50 гл.). Затем виновники возмущения убеждаются к признанию своих грехов и прекращению раздора. (51–53 гл.). Кто у вас благороден, милосерд, полон любви, – тот пусть скажет: если из-за меня мятеж, распря и разделение, то я удалюсь, куда угодно, и исполню все, что повелит народ, только бы стадо Христово было в мире с поставленными пресвитерами» (54–55 гл.). Будем и мы ходатайствовать о тех, кои находятся во грехе, что бы дарована была им кротость и смирение, чтобы они послушались не нас, но воли Божией» (56 гл.). После обращения к положившим начало возмущения, чтобы они покорились пресвитерам, оставив надменную дерзость языка (гл. 57), послание оканчивается молитвою о благодати Божией для всех, призывающих Его, просьбою скорее прислать с известием о действии послания и христианским благословением (гл. 59).

Это послание, как мы сказали, написано от лица рим-

ской Церкви. Кто писатель его, это не видно ни в приветственной формуле, ни в других местах. Что он был один из предстоятелей Церкви, это едва ли может подлежать сомнению (см. гл. 40, 45). Некоторые, (напр., Тильмон) думали видеть в нем иудея по происхождению, основываясь на том, что он назвал Авраама и Такова отцами нашими (гл. 4, 31). Но такого рода выражения совершенно уместны и в устах христианина из язычников, когда ап. Павел называет Авраама отцом верующих 3). Хорошо знакомый с ветхозаветным писанием. автор послания не чужд познаний в греческой мифологии, а также и в естественных науках (гл. 6, 20, 25, 55). Указание, например, римской дисциплины военной и название вождей нашими (гл. 47) дало основание догадке, что он был римлянин.

Древнее предание, сохранившееся у церковных писателей, единогласно называет автором этого послания Климента, епископа римского. Егезипп (из 2-й половина II-го века), по свидетельству Евсевия (Церк. Ист. III, 16); знал и говорил в своих памятных записках о послании Климента к коринфянам по поводу их нестроения; к сожалению, Евсевий не передает ясно слов его. За то он приводит важное место из послания Дионисия, епископа коринфского к римским христианам (около 168–176). «Сегодня мы, пишет он, провождали святой день Господень и читали послание ваше, которое и всегда будем читать для нашего наставления, равно как и первое, написанное Климентом» (Евс. Ц. Ист. IV. 23). Ириней, показывая порядок

1) Что другие христианские писатели из язычников употребляют такой образ выражения, см. Земиша. IustinderMartyr I. 121.

первых римских епископов, говорит о Клименте так: «при этом Клименте, когда между коринфскими братьями возникло не малое возмущение, церковь римская послала коринфянам превосходное писание, убеждая их к миру и возобновляя веру их и предание, которое они недавно приняли от апостолов» 1). Климент александрийский, называя Климента римского апостолом 2), приводить из его послания к коринфянам отрывки из 18-ти глав его 3). Ориген также неоднократно упоминает о Клименте римском и его послании: особенное внимание его обратило на себя замечательное место из Климентова послания (гл. 20), где говорится о мирах, находящихся за океаном 4). Евсевий, называя послание «великим и удивительным», свидетельствует, что оно было общепризнаваемым творением Климента, и во многих церквах было читаемо всенародно и прежде и в его время 5). Епифаний кипрский (†403) различает подлинные и «во святых церквах читаемые послания Климента» от неподлинных, выдававшихся под его именем «путешествий» Петра 6), и приводит из его 1-го послания пятую главу 7). Наконец, Иероним (†420) говорит о Клименте, что он от лица римской Церкви написал к Церкви коринфской весьма полезное послание, которое в некоторых церквах читается всенародно 8). Не приводя других свидетельств, встречающихся у Ки-

1) Ирин. adv. haeres. III, 3.

2) Клим. Алекс. Strom. IV, 17.

3) Гефеле. Patrum Apost. Opp. XXVI. Ed. IV.

4) Ориг. De princip. II, 3, 6. In Exech. c. 8.

5) Евс. Ц. Ист. III, 16.

6) Епиф. adv. haer. XXX, 15.

7) Там же XXVI, 6.

8) Иерон. Catal. Scr. eccles. 15.

рилла Иерусалимского, в правилах апостольских, у патриарха Фотия и др., скажем, что ни одно писание из века после-апостольского не засвидетельствовано столь древними и многочисленными показаниями церковных писателей. Возникавшие в новейшее время сомнения в его подлинности были основательно отражаемы учеными католического, равно как и протестантского мира. Последняя попытка Швеглера 1) опровергнуть происхождение послания от Климента римского встретила решительное противоречие со стороны Бунзена 2), Ричля 3) Шенкеля 4) и др. Беспристрастный, но слишком осторожный Гильгенфельд, вследствие разноречия преданий о том, чьим учеником был Климент римский и кем поставлен в епископы, не решаясь приписать послания Клименту, на имя которого оно само не имеет притязания, приходит, однако, к тому заключению, что писатель послания принадлежит к главам римской Церкви в конце первого века 5) . Если, таким образом, признана главная сущность дела, происхождение послания в Риме в I веке христианства от одного из представителей Церкви, то несправедливо идти наперекор столь ранним и сильным свидетельствам предания о Клименте, как писателе того послания. И в ученой критике, так же как и в суде юридическом, summum jus summa injuria.

Имя Климента римского принадлежит к самым славным и уважаемым именам христианской древности. Это

1) Швеглера Nachapost. Zeitalter.

2) Бунзена IgnatiusundseineZeit.

3) Его Altkathol.Kirche.

4) ШенкеляDe ecclesia corinthia primaeva factionibus turbata.

5) Dieapost. Väter. стр. 99.

доказывается множеством сочинений, выдававшихся под его именем. Кроме первого послания к коринфянам и неполного сочинения, называемого вторым посланием, ему приписывали изложение правил св. апостолов и постановления апостольские. С его именем явились пять писем в лже-исидоровых декреталиях. К нему Епифаний и Иероним возводили послания о девстве, в недавнее время найденные и изданные. Все это свидетельствует о действительном авторстве Климента римского и его важном историческом значении. И замечательно то, что его имя сделалось как бы собирательным именем для сочинений, которые, главным образом, относятся к церковному устройству и дисциплине. Кроме того, личность Климента составляла любимый предмет апокрифической литературы первых веков христианства, памятниками которой остались для нас так называемые «Встречи (Recognitiones) и лже-климентовы «Беседы» 1). К сожалению, история сохранила весьма скудные и неопределенные известия о Клименте. А в сказаниях названных нами апокрифов до такой степени господствует вымысел, что трудно и почти невозможно проникнуть в исторически обстоятельства жизни настоящего Климента. В них он представляется римлянином из царского рода, получившим отличное образование в науках, проповедью ап. Петра обращенным в христианство, его постоянным спутником, которого, наконец, Петр пред смертью в Риме делает своим преемником в звании римского епископа. Но, по мнению ученых исследователей 2), здесь смешаны черты консула Флавия Климента, кото-

1) См. О клементинах, в Прав. Обозр. за 1860 год, книжки: за февраль, март и июль.

2) Гильгенф. Apost. Väter.

рого родственник его император Домициан казнил (96 г.) за его обращение к христианству, – с чертами Климента римского епископа, который выдается только за ученика ап. Петра. Между тем Ориген 1) и Евсевий 2) признают Климента сотрудником апостола Павла, о котором вместе с прочими, ихже имена написаны в книгах животных, упоминает апостол в послании к филиппийцам (Флп. 4, 3). Ириней говорит о Клименте, что он видел блаженных апостолов (разумеются Петр и Павел, основавшие римскую Церковь) и обращался с ними, слушал их проповедь, и предание их было пред взорами его 3).

Несомненно, что Климент был епископом римским. Но в различных преданиях, сохранившихся в сочинениях церковных писателей и других письменных памятниках древности, обнаруживается колебание и неопределенность в показании места, какое занимал он в преемственном ряду древнейших епископов Рима. Лже-климентовы «Беседы» и «Встречи» представляют Климента непосредственным преемником ап. Петра, от него поставленным в епископа Рима. Тертуллиан 4) указывает на Климента, как на епископа римского, поставленного Петром (Clementem a Petro ordinatum). По свидетельству Иеронима, весьма многие из латинян почитали Климента вторым епископом Рима после ап. Петра 5). По словам других 6) ему предшествовал епископ Лин,

1) Ориг. Commenf. in Loah.tom. IX. Впрочем, он называет Климента учеником ап. Петра (philocalia с. 22).

2) Евс. Ц. Ист. III, 4; 15.

3) Ирин. adv. haer. III, 3.

4) Терт. de praescr. haer. с. 32.

5) Иерон. Catal. Sev. ccles c. 15

6) Августина, Оптата Милев.

а Ириней, согласно с которым говорят Евсевий 1) и Иероним в своем каталоге церковных писателей 2) свидетельствует, что после Лина был еще епископом Анаклет (или Клет), после которого вступил в управление церковью Климент. Вследствие такого разноглася преданий, еще древние делали попытки к их примирению. Так Руфин в предисловии к своему латинскому переводу «Встречи» высказывает такое соображение: «Лин и Клет были епископами в Риме, хотя прежде Климента, но еще при жизни Петра, так что они совершали дело епископства, а сам он исполнял должность апостольства, как это сделал он в Кесарии, где сам он находился и, однако, имел поставленного им епископа Закхея; таким образом, то и другое может показаться справедливым: и то, что они (Лин и Клет) считаются епископами прежде Климента, и то, что Климент принял епископство после кончины Петра». Епифаний Кипрский 3) думает, что Климент, поставленный Петром, ради мира уступил епископство Лину, за которым следовал Клет, а по смерти их вступил в епископство Климент. В постановлениях апостольских (VII, 4) говорится от лица Петра, что Лин был оставлен первым епископом от ап. Павла, а по смерти Лина был рукоположен ап. Петром Климент.

Трудно в настоящее время решительно установить ка-

1) Евсев. Ц. Ист. III, 15.

2) Иер. Catal. с. 15. В других сочинениях Иероним называет Климента преемником Петра (adv. Jovinian. 1 с. 7 и в толковании на пр. Исаию).

3) Епиф. haer. XXVII, n. 6.

кой-либо определенный порядок первых римских епископов, но более вероятным представляется предание Иринея; с ним согласно историческое показание Евсевия, пользовавшегося записками Егезиппа, который, находясь в Риме; составил список преемства епископов до Аникиты 1). Если бы Климент действительно занимал первое место, как непосредственный преемник Петра, то было бы необъяснимо, каким образом, в ряд его предшественников могли попасть эти столь малоизвестные имена Лина и Анаклета; а между тем легко бы понять, как Климент, повсюду известный и уважаемый ученик апостольский, с течением времени мог вытеснить в латинском предании имена тех епископов. В Риме, в котором жили тысячи иудеев, значительную часть Церкви составляли иудео-христиане, незаконно присвоившие имя великого апостола Петра, как главы своей партии. У первых предстоятелей римской Церкви не могло быть мысли о разделении между Петром и апостолом языков Павлом: согласие учения и общая деятельность и страдания Петра и Павла в Риме утверждали их в нераздельном памятовании и уважении обоих первоверховных апостолов. Но в числе римских верующих находилось очень не мало иудео-христиан, исключительно приверженных к ап. Петру с пренебрежением и даже явным нерасположением к апостолу языков. Эта партия, как видно из лже-климентовых «Бесед» и «Встреч» хотела поставить славного Климента в самую ближайшую непосредственную связь с ап. Петром как в отношении к учению, так и к преемству епископского сана. В связи с этим впоследствии, под влиянием исто-

1) Евс. Ц. Ист. IV, ХХII.

рических воспоминаний языческого Рима, мало-помалу образовалась римско-католическая идея об епископе Рима и предание об управлении ап. Петра римскою Церковью в качестве первого епископа, которому будто непосредственно преемствовал Климент.

Евсевий говорит, что епископское служение Климента продолжалось 9 лет с 92 по 101 г. по Р. X. Но история не сообщает ничего достоверного о деятельности его в это время, кроме участия в делах коринфской Церкви. Ириней и Евсевий не говорят о мученической кончине Климента, но Руфин и папа Зосим называют его мучеником, а в позднейшее время явились акты его мученичества, из которых видно, что Климент, сосланный при императоре Траяне за имя Христово в Херсонес таврический, проповедью и чудесами обратил многих язычников ко Христу и за то по повелению императора был брошен в море с камнем на шее 1).

Время написания Климентова послания определить не трудно, если обратим внимание на содержащиеся в нем указания в связи с внешними историческими свидетельствами. Уже прошло довольно времени после основания коринфской Церкви, так что автор мог назвать ее Церковью древнею, и первое послание Павла к коринфянам, по поводу бывших у них разделений, отнести к начальному времени евангельской проповеди (гл. 47). Умерли не только два великих апостола Петр и Павел (гл. 5), но и некоторые поставленные ими в служение Церкви; и из живущих еще предстоятелей Церкви некоторые, поставленные уже апостольскими преемниками, долгое время находились в

1) Lumper, historia theologico-critica, tom. 1. p. 16. историч. учениеоботцахЦеркви, преосв. Филарета черниговского, том 1, с. 9.

своем служении (гл. 44). Такие признаки указывают, что послание Климента написано много спустя после Неронова гонения, во время которого пострадали апостолы Петр и Павел (64 или 67 г.); и если автор называет их ближайшими подвижниками веры и терпения, то должно разуметь это в отношении к древними примерам, заимствованным из ветхозаветной истории (гл. 5). С другой стороны автор в 1-й гл. говорит о внезапных и одно за другим случившихся бедствиях римской Церкви. Это обстоятельство большая часть ученых относит к царствованию Домициана (81–96), при котором опять постигли христиан притеснения и казни, хотя это гонение по своей жестокости уступало Неронову 1). С этим согласно и приведенное выше показание Евсевия о времени Климентова епископства. По мнению других 2) послание Климента написано до разрушения Иерусалимского храма (70 г.), около 68 года. Главное основание его составляют слова послания (гл. 40 и 41), в которых храм Иерусалимский и установленное в нем богослужение представляются как бы существующими. «Не повсюду, пишет Климент, приносятся жертвы... но только в Иерусалиме, и там не на всяком месте, но перед храмом на жертвеннике, после того, как приносимая жертва будет осмотрена первосвященником и помянутыми выше служителями». Но из такого образа выражения нельзя заключать о внешнем суще-

1) Тертуллиан (apolog. с. 5) говорит: tentaverat et Domitianus, portio Neronis de crudelitate, sed qua et homo facile coeptum repressit, restitutis etiam, quos relegaverat.

2) Кроме многих прежних ученых Грабе, Галанде и др., это мнение особенно сильно защищали Шенкель (de Ecclesia Corinthia) и Гефеле (P. apost. opp.).

ствовании иудейского богослужения в Иерусалиме. Климент указывает на иудейское богопочитание вообще для того, чтоб выраженную в нем заповедь Божию о церковном порядке приложить к жизни христианской Церкви. Эта заповедь имела значение, хотя внешний храм был уже давно разрушен, точно так, как избрание израильского народа (гл. 29) перешло к христианскому народу. Подобный образ выражения встречается у Иосифа Флавия, говорившего по разрушении Иерусалима об учреждениях ветхозаветного богопочитания, как о существующих еще, разумеется, в отношении к неизменно пребывающему закону, а также у христианских писателей в послании к Диогнету и у Иустина мученика 1). Таким образом, написание Климентова послания более основательно можно полагать в царствование Домициана, не позднее 96 г. по Р. X.

Из приведенных выше свидетельств об авторе послания видно, какою известностью и уважением пользовалось оно в христианской древности. Самые первые следы известности его можно найти в послании мужа апостольского (II в.) Поликарпа, епископа смирнского, к филиппийцам: оно так часто совпадает с Климентовым посланием и в мыслях и в выражением, что Галланди 2) и Гефеле 3) с вероятностью предполагают, что Поликарп имел его и пользовался им. Кроме того, оно во многих церквах с ранних пор читалось при общественных собраниях христиан.

1) Ер. ad. Diogn. с. 3; Just. Dial. с. Tryph. с. 117.

2) Галл. Bibliotheca 1, p. XIII.

3) ГефелеPatr. Apost, opp. Proleg. XXV, где он приводит 7 сходных мест из сравниваемых посланий.

Такая известность послания Климента продолжалась до VI века. Но впоследствии, в смутное время средних веков, оно едва не утратилось. Со времен патриарха Фотия до XVII века никто из ученых богословов не находил его в древних книгохранилищах, и потому его считали потерянным. Первый, нашедший этот драгоценный памятник христианской древности, был Патриций Юний, библиотекарь английского короля Карла I. Кирилл Лукарис, знаменитый ученостью патриарх, сперва александрийский, а потом константинопольский, привез с собою из Александрии богатое собрание книг, и между ними весьма древний кодекс Библии, называемый теперь александрийским, и относимый Тишендорфом к половине V века. Эту рукопись Лукарис прислал в дар (1628 г.) королю английскому. В конце ее, после Апокалипсиса находилось первое послание к коринфянам и отрывок, так называемого, второго послания Климента; затем следовала книга псалмов. К сожалению, пергаментные листы не мало пострадали от моли и от времени: в конце послания не доставало одного большого листа, а в самом тексте не было или начала или конца некоторых слов, а иногда и целых слов. Ученый библиотекарь Юний с величайшим старанием занялся найденною им драгоценностью; он разобрал текст послания дополнил недостающие слоги и слова, и издал с примечаниями и латинским переводом первое послание вместе с отрывком второго в Оксфорде (1633 г.). Котельер, в своем издании с новым латинским переводом, разделил текст посланий на главы (1672). Воттон снова рассмотрел рукопись, и, исправив недостатки Юниева чтения, издал послания в Кембридже, 1718 г. Наконец, вновь пересмо-

тренные и исправленные послания Климента явились в издании писаний апостольских мужей Якобсона, которому преимущественно следовали Гефеле и Дрессель 1).

Свящ. П. Преображенский

1) См. предисловие к писаниям мужей апостольских, в «Прав. Обозр.» за 1860 г. стр. 7. Первое послание Климента переведено на русский язык в Христианском Чтении за 1824 год, ч. 4. В переводе на немецкий язык оно издано Вохером: dieBriefederapost. VäterClemensundPolykarpus. Tübing. 1830.

100

Страница сгенерирована за 0.07 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com