ГЛАВА IX. Однозначная и многозначная связь в суждении

Глава IX.

Однозначная и многозначная связь в суждении.

1. Связь в прогрессивном и регрессивном направлении.

§ 69. Связь основания и следствия, содержащаяся в суждении, имеет существенное значение для умозаключений. Свойствами ее объясняются различные виды умозаключений и принципы, лежащие в основе их.

Рассмотрим поэтому детальнее, чем прежде, эту связь в суждении, именно проследим ее в двух направлениях — прогрессивно и регрессивно, т. е. от основания (от субъекта и предмета) к следствию (предикату) и, наоборот от следствия к основанию.

Положим, даны три суждения: «дерево есть горючее вещество», «спирты суть горючие вещества», «жиры суть горючие вещества». Схематически эти суждения выразимы следующим образом:

Очевидно, связь в прогрессивном направлении (от предмета к предикату) однозначна, а в регрессивном (от предиката к предмету) — она многозначна. В самом деле, при наличности предмета необходимо наличен определенный предикат; путь вперед от предмета к предикату строго определен. Наоборот, предикат не связан с одним лишь определенным предметом; путь назад от предиката к предмету, не определен; в данном, например, случае перед нами открываются три дороги и ни одна не имеет преимущества перед другою.

2. Многозначность связи предиката и предмета.

§ 70. Необходимо объяснить неравноценность связи элементов суждения в прогрессивном и регрессивном направлении. Первый

160

ответ, приходящий в голову и даваемый действительно классическою логикою в аналогичном случае, именно в теории условно-категорических умозаключений (при объяснении невозможности умозаключений от присутствия следствия к присутствию основания и от отсутствия основания к отсутствию следствия), таков: можно предположить, что связь основания и следствия однозначна в прогрессивном направлении и многозначна в регрессивном направлении; иными словами, основание приводит к одной определенной системе следствий и не может в разных случаях давать разные следствия, что же касается следствия — одно и тоже следствие может быть получено из разных оснований. Так, горючесть есть следствие столь различных оснований, как химическое строение дерева, или строение спирта, или строение жиров и т. д., и т. д. Назовем такое обилие оснований для одного и того же следствия словом множественность оснований.

Это учение я считаю ошибочным и полагаю, что оно приводит к безвыходным затруднениям, если не в логике, то в методологии наук. Связь основания и следствия, по моему мнению, однозначна не только в прогрессивном, но и в регрессивном направлении. Соображения по этому поводу будут представлены мною ниже, а теперь я прямо выскажу то учение, которое считаю правильным. Суждение, как известно, содержит в себе связь основания и следствия, однако никоим образом нельзя утверждать, будто оно состоит только из основания и следствия: первое звено суждения есть познаваемый предмет; в его составе находится основание (субъект суждения) для предиката-следствия, но, сверх того, он обладает, обыкновенно, еще множеством свойств, не имеющих значения для обоснования предиката. Отсюда ясно, что связь элементов суждения должна быть в прогрессивном направлении однозначною, а в регрессивном многозначною даже и в том случае, если окажется, как это мы будем доказывать ниже, что связь основания и следствия однозначна в обоих направлениях: в самом деле, предмет, содержа в себе основание, служит безошибочным показателем наличности предиката следствия, но обратно предикат не может быть показателем того, какой предмет, обосновал его, потому что предмет содержит в себе также элементы, безразличные для предиката; эти элементы в разных случаях различным образом присоединяются к обосновывающему предикат ядру предмета, и потому многие весьма разнообразные предметы могут иметь один и тот же предикат. Итак, мы объясняем многозначность связи элементов суждения в регрессивном направлении не множественностью оснований для одного и того же следствия, а множественностью предметов для одного и того же предиката.

161

3. Несостоятельность учения о множественности причин. Однозначность связи следствия с основанием, действия с причиною и т. д.

§ 71. Логическая связь, как установлено выше, есть не что иное, как онтологическая связь, вступившая в состав объективной стороны суждения. Неправильное учение о логической связи, именно учение о множественности оснований, возникло в логике не самостоятельно, а под влиянием, ложного представления об одном из важнейших для науки видов онтологической связи, о связи причины и действия. В самом деле, многие ученые и философы допускают множественность причин, т. е. полагают, что одно и то же действие может производиться в разных случаях разными причинами. Достаточно, по-видимому, одного, двух примеров, чтобы убедиться в этом; так, нагревание тела может быть причинено близостью другого тела с более высокою температурою, но оно может быть произведено также и совершенно иными причинами, напр., трением, химическою реакцией, электрическим током и т. д; взрыв может быть причинен разложением динамита, но он может произойти также от вспышки бензина, пороха и т. п. Итак, по-видимому, множественность причин несомненна; отсюда следует, что связь процессов в природе однозначна только в прогрессивном направлении, от причин к действиям, а в регрессивном направлении, от действий к причинам, она многозначна. Не трудно, однако, показать, что в таком случае наука о природе была бы невозможна. В самом деле, ученый нередко принужден открывать причины, исходя только из произведенных ими действий. Но если бы существовала множественность причин, то такое знание никогда не могло бы быть достоверным; оно было бы лишь более или менее вероятным. Допущение определенных причин на основании такого исследования имело бы характер только гипотез, и эти гипотезы никогда не могли бы превратиться в теории: в самом деле, если существует множественность причин, то приходится признать, что превращение гипотезы в теорию достигается лишь тогда, когда удается (напр., благодаря усовершенствованию техники наблюдения) прямо наблюдать прежде лишь предположенную причину объясняемого явления или, по крайней мере, причину его причины.

Таким образом становится очевидною прежде всего невозможность наук о безвозвратном прошлом. Геолог, определяющий по возрастанию или убыванию величины частиц в различных слоях одного и того же пласта, осаждался ли этот пласт на дне водного бассейна при высыхании, или, наоборот, при углублении его, объясняющий образование долины размывающим действием воды и т. п., на каждом шагу принужден умозаключать о причинах, исходя из сохранившихся действий их, и если эта умозаключения только

162

вероятны, то вся почти геология становится системою гипотез, не превратимых в теорию ни при каком прогрессе науки. В таком же положении находится вся история, когда она воспроизводит прошлое по развалинам древних городов, надписям, монетам и т. п. Даже и тогда, когда историк рисует прошлое на основании заслуживающих доверия мемуаров очевидца, он умозаключает от действия к причине, так как сами мемуары суть лишь следствие описанных событий.

Не следует успокаивать себя мыслью, что остаются еще науки, основанные на наблюдении современных нам причин и действий, науки, устанавливающие законы прогрессивной связи такой-то причины с таким-то действием. И эти науки стали бы недостоверными, если бы существовала множественность причин. В самом деле, научное обоснование любого закона природы требует ряда приемов и приспособлений, в состав которых входит знание о причинах по производимым ими действиям. Так, напр., зоолог, поскольку он неизбежно должен опираться не только на свои личные восприятия, но и на исследования, рисунки, описания и фотографические снимки других ученых, принужден признать, что в его сознании наука в своих исходных пунктах опирается бесконечно чаще на знание, отправляющееся от действий к причинам, чем на знание прогрессивное, направленное от причин к действиям. О практической жизни нечего и говорить: она шагу ступить не может без попыток узнать причину по ее действию. Пусть, напр., судья при расследовании обстоятельств преступления подсчитает, как часто ему приходится восстановлять прошлое этим путем, или пусть читатель познакомится с умозаключениями этого рода у Шерлока Холмса, любимого героя романиста Конан Дойля.

Приведенные примеры уже с очевидностью показывают что тот, кто признает множественность причин и потому сомневается в возможности достоверных умозаключений от действия к причине, тем самым подрывает достоверность всякого знания.

Этот вывод служит достаточным мотивом для того, чтобы усомниться в множественности причин. Покажем прежде всего, что факт множественности причин не доказан. В самом деле, устанавливают его только путем ссылки на отдельные примеры. Но эти ссылки не убедительны прежде всего потому, что в них действие берется не во всей его конкретной полноте, а в отвлеченной форме, выраженное лишь общим понятием, например, взрыва вообще, причиною которого может быть и разложение динамита, и вспышка бензина, пороха и т. п. Но если взять действие в более индивидуализированной форме, например, принять в расчет характер звука, определить форму осколков разорвавшейся металлической оболочки и т. п., то можно будет дойти до того, что все другие причины, кроме динамита, будут исключены. Если понадобится определить, от какого

163

количества динамита произошел взрыв, то надо изучить действие еще более подробно и взять его в еще более конкретной форме. Можно представить себе, что при достаточно подробном знании действия удалось бы даже определить, произошел ли взрыв от толчка или от химического воздействия на динамит и т. п. Наконец, если взять действие во всей его конкретной полноте и абсолютной индивидуальности, то нельзя будет отрицать, что причиною его может быть только один определенный, абсолютно индивидуальный комплекс событий 1). Таким образом ряд индивидуально определенных событий в природе однозначен не только прогрессивно, но и регрессивно.

Мало того, предыдущие соображения показывают, что действие, мыслимое без индивидуальных черт, т. е. выраженное в общем понятии, также может быть приурочено только к одной определенной причине, но тоже лишенной некоторой группы индивидуальных черт, т. е. выраженной тоже в общем понятии. Чем общее понятие действия, тем общее должно быть понятие и той причины, которая соответствует ему. Например, беря не единичный случай взрыва, но и не самое общее понятие взрыва вообще, а останавливаясь на понятии «взрыва такого то типа», необходимо признать причиною его «динамит» вообще (т. е. без определения количества его и т. п.); восходя к самому общему понятию взрыва вообще, приходится мыслить также и причину его в самой общей форме, именно как внезапный огромный перевес давления, производимого каким-либо телом на окружающую среду, в сравнении с давлением этой среды на тело.

Иными словами, всякий раз, когда приводят пример множественности причин, когда говорят, будто действие Р производится то причиною S, то К, то Ν, оказывается, что S, К и Nсложны, и вполне возможно, что, несмотря на свои различия, они содержат в себе также общую одинаковую сторону d, которая и есть в точном смысле причина Р. Например, S есть del, К есть drg, N есть dmt, причем только d есть причина Р, a el, gr, mtне участвуют в порождении Р. Так, самые разнообразные причины нагревания тел — трение, химические реакции, электрический ток и т. п. — могут заключать в себе общую сторону, которая и служит настоящею единственною причиною нагревания во всех случаях. Прогресс науки подтверждает эту мысль: обыкновенно, она устанавливает сначала ряд сравнительно частных законов причинной связи — «где есть S, там необходимо возникает Р», «где есть К, так необходимо возникает Р», «где есть N, там необходимо возникает Р», а впоследствии открывает более общий закон «где есть d,там необходимо возникает Р», закон обобщающий все установленные раньше положения.

1) Там же, стр. 297.

164

Неосновательность доводов в пользу множественности причин можно пояснить еще следующим способом. Точь в точь такого же типа примеры, какими обосновывают учение о множественности причин, можно привести и в пользу утверждения множественности действий, следовательно, настаивать на том, будто одна и та же причина может производить то одно, то другое действие. Например, можно утверждать, что действия наказания весьма различны: наказание может привести в одних случаях к исправлению, в других к лицемерию, в-третьих — к озлоблению, связанному с открытою нахальною порочностью и т. д. Кто вывел бы из таких примеров учение о множественности действий, тот мог бы вместе с тем в логике прийти к учению о множественности следствий. Тогда рушилась бы не только всякая наука о природе, но и погибла бы логика.

Само собою разумеется, приведенный пример не служит доказательством множественности действий — в силу соображений, аналогичных тем, какие были приведены против множественности причин. Наказание А привело в различных случаях к разным результатам — D, Е, F; однако нельзя утверждать, будто причина этих результатов кроется в одном и том же А; полная причина наблюдаемого эффекта заключается в комбинации наказания с свойствами души наказываемых лиц В, С, L; итак, перед нами не многозначная прогрессивная связь:

A — D

А — Е

A — F,

а однозначная:

AB — D

АС — Е

AL — F.

§§ 72. Приведенные соображения устанавливают с несомненностью только то, что множественность причин не доказана. Теперь необходимо дополнить их доказательством того, что множественности причин действительно нет, что всякое действие может быть произведено всегда только одною и тою же причиною. Это положение имеет столь же принципиальный характер, как и закон, согласно которому одна и та-же причина производит всегда одно и то же действие. Такие принципы не могут быть обоснованы ни индуктивно из частных фактов, ни дедуктивно из более общих принципов. Они могут быть установлены лишь непосредственно, путем умозрения. Имея в виду развитое выше идеалреалистическое/span> учение об общем, не трудно найти обоснование рассматриваемого принципа; то же самое умозрение, благодаря которому очевидно, что всякое событие

165

имеет причину, служит ручательством, как однозначности связи причины с действием, так и однозначности связи действия с причиною. В самом деле, согласно идеалреалистическому учению об общем, действие, одинаковое в различных случаях (в разных местах пространства и в различные времена), существует, поскольку оно одинаково, не во многих экземплярах: оно есть буквально одно и то же, численно тожественное бытие, а потому невозможно, чтобы оно имело несколько различных причин, вроде того, как невозможно, чтобы один и тот же человек имел несколько матерей.

Аналогичные соображения в пользу однозначности; онтологической связи в обоих направлениях могут быть приведены и для других отношений, для отношения между средствами и целями, для двух членов математической функциональной зависимости и т. п. Отсюда, далее, и в логике необходимо прийти к мысли, что связь основания и следствия однозначна в обоих направлениях. При этом умозрение, только что приведенное для обоснования мысли, что всякое действие всегда может быть произведено только одною и тою же причиною, повторило в аналогичной форме и для обоснования принципа — всякое следствие может быть получено только из одного единственного основания, т. е. множественность оснований невозможна.

166