§ 25. Основные черты учения о суждении установлены выше. Теперь нужно перейти к некоторым более частным вопросам, рассмотрение которых необходимо для учения о доказательствах. Объективная сторона суждения состоит из предмета и субъекта суждения (предмет знания), предиката суждения (содержание знания) и отно-

шения между субъектом и предикатом; отношение между субъектом и предикатом есть связь основания и следствия.

Грамматика, занимаясь анализом предложения, устанавливает части его, напоминающие субъект, предикат и отношение между ними, именно она говорит о подлежащем, сказуемом и связке. Необходимо поэтому дать себе точный отчет, в чем состоит разница между логическим и грамматическим анализом. Две эти глубоко отличные друг от друга науки могут быть применены для анализа мысли, выраженной в словах. Логика исследует строение объективной стороны самой мысли, вовсе не интересуясь, какими словами она выражена. Наоборот, грамматика изучает именно словесные формы выражения мысли. Поэтому, хотя мысль и слово тесно спаяны друг с другом, все же предмет исследования этих двух наук глубочайшим образом различен, и во избежание смешений желательно обозначать объекты этих двух наук несовпадающими терминами. Условимся обозначать словом суждение мысль, служащую выражением истины, а словесную оболочку ее будем обозначать термином предложение. Части суждения будем обозначать словами субъект суждения, предмет суждения и предикат суждения, а части предложения — словами подлежащее и сказуемое. Искать предмет и субъект суждения это значит искать основание, из которого вытекает предикат, как следствие; отыскивать же подлежащее предложения это значит искать слова, стоящего в именительном падеже.

Разница между логическими элементами суждения и грамматическими элементами предложения так громадна, что, казалось бы, нельзя и представить себе, чтобы кто-либо смешал их друг с другом. Однако, человеческий ум движется вперед лишь ощупью и, если два элемента действительности встречаются почти постоянно вместе, то как бы разнородны они ни были сами по себе, ум с трудом отличает и обособляет их. Не будем поэтому удивляться, когда окажется, что в младших классах гимназий учитель, желая заняться грамматическим разбором предложения, дает ученикам определения подлежащего и сказуемого, на самом деле имеющие в виду предмет, субъект и предикат суждения. Действительно, сказать ученику, будто подлежащее есть «тот предмет, о котором говорится в предложении», это значит бессознательно подменить грамматический анализ логическим. Оправдать такую подмену нельзя указанием на то, что слова служат выражением мысли, а потому должно существовать соответствие между строем суждения и строем предложения. Во множестве случаев это соответствие весьма несовершенно и неполно, потому что строй предложения обусловливается не только целью выразить мысль, но и эстетическими, физиологическими (удобство произношения), историческими и т. п. основаниями. Поэтому нередко, напр., подлежащее вовсе не совпадает с предметом и субъектом су-

ждения, а сказуемое не служит выражением предиката суждения. Так, положим, перед нами находится следующий отрывок из геометрии Евклида: «перейдем теперь к рассмотрению равнобедренных треугольников. В равнобедренных треугольниках углы при основании равны»... Предмет, о котором здесь идет речь, конечно, есть «равнобедренные треугольники». Следовательно, предмет и субъект суждения выражен словами «в равнобедренных треугольниках», а предикат — словами «углы при основании равны». Школьник, занимающийся грамматическим анализом и отыскивающий подлежащее предложения, руководясь ложным определением, гласящим, будто «подлежащее есть предмет, о котором говорится в предложении», конечно, заявит, что речь идет о равнобедренных треугольниках, и, следовательно, слова «в равнобедренных треугольниках» составляют подлежащее. Учитель будет раздражен «незнанием» ученика, не догадываясь, что он сам сбивает его с толку, смешивая грамматический анализ с логическим. Выход из затруднения достигается весьма нерациональным способом, именно путем дрессировки, путем множества упражнений, вырабатывающих в школьнике безотчетно привычку говорить, будто он ищет «предмета, о котором говорится», а в действительности искать слова, стоящего в именительном падеже.

Чтобы яснее представлять, до какой степени строй суждения и строй предложения могут не быть параллельными друг другу, рассмотрим несколько типов их расхождения. Во-первых, уже показано на примере, что подлежащее и сказуемое предложения могут не соответствовать предмету и предикату суждения. Во-вторых, одно и то же предложение в различной обстановке служит выражением различных суждений. Так, предложение «целью Катона Старшего было разрушение Карфагена» в одних случаях может быть ответом на вопрос: «какова была цель Катона Старшего?» тогда предмет суждения выражен словами «целью Катона Старшего», а предикат — словами «разрушение Карфагена»; наоборот, в другом контексте то же предложение может быть ответом на вопрос об условиях разрушения Карфагена, и тогда предмет суждения есть «разрушение Карфагена», а предикат — мысль, выраженная словами «было целью Катона Старшего».

Итак, чтобы найти предмет суждения, нужно определить, на какой запрос мысли суждение служит ответом. Этот прием на первый взгляд кажется внешним и даже ведущим к подмене логической точки зрения психологическою, однако в действительности он глубоко проникает в сущность логического строя мысли: в самом деле, вопрос, на который данная мысль служит ответом, заключает в себе указание на предмет суждения, а предмет суждения содержит в себе основание предиката (субъект суждения).

В-третьих, одно предложение нередко служит выражением

двух или более суждений. Таковы, напр., предложения со словом «только». Словами «только тропические страны пригодны для возделывания риса» выражаются, по крайней мере, два суждения: «некоторые тропические страны пригодны для возделывания риса» (не все, потому что, кроме высокой температуры, нужно удовлетворять еще ряду других требований) и «все не тропические страны не пригодны для возделывания риса».

По учению Липпса, всякое предложение, поскольку в нем есть определения, дополнения и т. п., выражает этими своими частями целые суждения. Так, напр., высказать предложение «покрытая снегом вершина Эльбруса сверкает на солнце» это значит не только утверждать непосредственно обозначенное этими словами суждение, но еще и знать, что «вершина Эльбруса покрыта снегом», что «у Эльбруса есть вершина» и т. п.1).

В-четвертых, предложения бывают иногда безличным и, т. е. лишенными подлежащего, но из этого вовсе не следует, будто выраженные ими суждения беспредметны и бессубъектны. Выше было уже указано (§ 10, стр. 26 с.), что предметом суждения служит всегда тот или иной отрезок мира, бесконечно богатый содержанием и связанный с остальными частями мира. В первичных актах знания предмет еще не может быть выражен никакими словами; поэтому первичные суждения должны выражаться безличными предложениями (напр., когда, заметив что-то на дорожке парка, я впервые даю себе отчет об увиденном словом — «лист!»). Мало того, даже сравнительно высоко развитое знание может относиться к предмету, столь текучему или мало отграниченному от остальных частей мира, что мы воздерживаемся от обозначения его определенными словами или вообще не вырабатываем слов для указания его, напр. говоря «светает», «моросит» и т. п.

Для обозначения объективного состава таких суждений выше была применена наглядная схема

§ 26. Дальнейшие акты знания о том же предмете выражаются следующим образом:

1) Л иппс. Основы логики, перев. Н. Лосского. стр. 28. S 44.

В них предмет входит в опознанном благодаря предыдущим суждениям виде, т. е., с более или менее различенными свойствами.

Возьмем такое богатое различенными элементами суждение, напр. «этот желтый кленовый лист разорван», целиком, как с его объективною, так и с субъективною (психологическою) стороною, и разложим его путем отвлечения, обособив из его состава предмет и предикат. Тогда в нашем умственном поле зрения будут находиться элементы суждения, выразимые словами «этот желтый кленовый лист» и «разорванный (предмет или вещь)». Если они сложны, то их можно подвергнуть дальнейшему абстрагированию и получить, напр., «желтый кленовый лист», «кленовый лист», «лист». Эти элементы суждения суть или представления, или понятия. Что такое эти элементы суждения, и чем они отличаются от суждения? Субъективная сторона их не содержит в себе акта согласия; она состоит лишь в направленности внимания на предмет без утвердительного или отрицательного отношения к нему. Поэтому тот, в чьем уме находится отдельное представление или понятие, напр., «равнобедренный треугольник», не может быть назван сторонником ни истины, ни заблуждения; лишь с того момента, как он выскажет суждение, напр., «равнобедренный треугольник имеет углы при основании равные» или «равнобедренный треугольник имеет углы, неравные при основании», он высказывает истину или заблуждение. Характер истины или заблуждения присущ этим высказываниям не только благодаря субъективному акту согласия, а еще и потому, что объективный состав их иной, чем в представлениях и понятиях. В самом деле, оторвав предикат от предмета, мы утрачиваем вместе с тем важнейший элемент суждения — объективную связь основания и следствия. Можно сохранить весь объективный состав суждения, за исключением основания и следствия, и тогда перед нами будет уже не суждение, а представление. Возьмем, напр., суждение «равнобедренные треугольники имеют углы при основании равные» и соединим представление его предмета с представлением предиката «равнобедренные треугольники, имеющие равные углы при основании», не усматривая связи основания и следствия между двумя частями этого целого. В силу этого такое целое уже утрачивает характер суждения, характер истины, и падает на ступень всего лишь представления. Итак, представление (и понятие) есть усмотрение предмета в различенном виде, однако без указания того, что служит основанием и что следствием. Даже высказывание «А, соединенное с В связью основания и следствия» есть представление, а не суждение, если эта грамматическая форма служит выражением мысли, полученной путем лишь субъективного слияния двух представлений: «А» и соединенное с В связью основания и следствия ».

Таким образом представление есть группа элементов, лишенная самого важного звена суждения, именно связи основания и следствия.

Мы получили представление, как нечто вторичное в сравнении с суждением, путем отвлечения из него. Между тем, обыкновенно, наоборот, смотрят на суждение, как на продукт представлений и понятий, полученный путем сочетания их. Вопрос, что первоначальнее — представления и понятия или суждения, относится к психологии и истории знания, но все же коснемся его слегка здесь. Система суждения не может быть продуктом прикладывания друг к другу представлений и понятий, производимого познающим субъектом: в таком случае структура суждения была бы субъективным элементом суждения. В основе суждения лежит усмотрение предмета и окружающей его сферы мира, как чего-то целого, и суждение возникает в сознании путем различения этого целого и под руководством целого и его объективной структуры. Иными словами, мы настаиваем на том, что суждение должно быть понимаемо, как органическое целое, в духе органического мировоззрения, а не как сумма элементов в духе неорганического мировоззрения 1). Поэтому суждение всегда есть нечто первичное. Что же касается представлений и во всяком случае понятий, многие из них возникают впервые в составе суждения, как продукт его. Но нельзя, конечно, отрицать и того, что представления могут возникнуть также помимо суждения, благодаря усмотрению предмета и различению его, не доведенному до констатирования связи основания и следствия.

Вопрос о том, чем отличаются понятия от представлений и каковы виды понятий, рассмотрим позже, а теперь обратимся опять к изучению связи субъекта и предиката.

Страница сгенерирована за 0.26 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com