Киприан Карфагенский, свщмч. 14. Письмо к пресвитерам и диаконам римским

Киприан, находящимся в Риме пресвитерам и диаконам, братьям, желает здоровья.

Не просто и не верно, как я узнал, возлюбленнейшие братья, передают вам то, что здесь мною сделано и делается, и потому я почел нужным, в настоящем моем письме, дать вам отчет в образе моего действования, учения и осмотрительности.

Как только разразилась в первый раз буря внезапного возмущения и народ часто обращался ко мне с неистовым воплем, я, следуя повелению

58

Господа и помышляя не столько о своей безопасности, сколько об общем спокойствии братьев, удалился на время, чтобы неблаговременным присутствием своим не увеличить еще более начавшегося смятения. Впрочем, отсутствуя телом, я не отсутствовал ни духом, ни делом, ни моими увещаниями, и согласно заповедям Господа, подавал советы братьям нашим, в чем только мог по моей мерности. А что я делал, о том говорят разновременно выпущенные, в числе тринадцати, и пересланные к вам, мои письма; в них, сколько это возможно было для моей мерности, по закону веры и страху Божию, при содействии Господа, – нет недостатка ни в совете клиру, ни в увещаниях исповедникам, ни в обличении, когда это было нужно, изгнанникам, ни в наставлении всему братству и убеждении молить Бога о милосердии. Когда же настали мучения, то наше слово проникло и к тем из наших братьев, которые или были уже мучены, или заключенные готовились к мучениям, – чтобы укрепить и утвердить их. Потому, когда я узнал, что осквернившие руки и уста свои святотатственным прикосновением или не менее того, запятнавшие совесть мерзкими книжками начали со всех сторон подступать к мученикам и неблаговременными и льстивыми просьбами обольщать исповедников, так что ежедневно, без всякого разбора и испытания каждого из них, давалось по тысяче свидетельств, вопреки закону евангельскому, я писал письма к мученикам и исповедникам, стараясь по возможности обратить их моим советов к заповедям Господним.

59

Своим содействием мы поддерживали также бодрость служения в пресвитерах и диаконах, обуздывая тех из них, которые, забывши закон и увлекшись безрассудною поспешностью, стали уже иметь общение с падшими. Мы успокаивали, сколько могли, и самый народ, заповедуя хранить церковные уставы. Потом, когда некоторые из падших, по своей ли воле или по чьему внушению, домогались насильственно исторгнуть мир, обещанный им мучениками и исповедниками, я дважды писал к клиру, поручая и им прочитать мои письма: в этих письмах было выражено, что для уменьшения на время, каким бы то ни было родом, их нетерпения, тех из них, которые получили свидетельство от мучеников, в случае близости их кончины, по совершении над ними исповеди и возложении на них руки в знак покаяния, надлежит отпускать ко Господу с миром, обещанным мучениками. И в этом я не давал закона и не поставлял себя безрассудно учредителем. Но так как должно было и почтить мучеников и удержать стремление тех, которые желали все возмутить; при том же в письме вашем, недавно присланном сюда, чрез нашего иподиакона Клеменция к клиру, я прочел, что надлежало бы оказать помощь тем, кои после падения, подвергшись болезни, с раскаянием желают общения: то я решился согласиться с вашим мнением, чтобы не было разности в нашем действии, которое по всему должно быть однообразно и согласно. Дела прочих, хотя бы и получивших свидетельство от мучеников, я приказал прямо приостановить и отложить

60

до нашего прибытия, чтобы потом, когда Господь дарует нам мир и мы, предстоятели, во множестве соберемся вместе, мы могли каждое из этих дел, по совещании с вами, обсудить и исправить. Желаю вам, возлюбленнейшие братья, всегда здравствовать.