Московский собор 1666—7 г., которому суждено было произнести окончательный суд об исправленных при патриархе Никоне и «после его отшествия» книгах и обрядах, определивши «аллилуия в божественном пении во учиненных местех глаголати трижды: сиречь аллилуия, аллилуиа, аллилуиа, слава тебе Боже», заметил между прочим, что о трегубой аллилуия с прибавлением слов: слава тебе Боже, как о древнем обычае церкви, «писано во многих греческих и славенороссийских древних рукописных харатейных книгах» ¹). Это замечание отцов собора скоро обратило на себя внимание православной полемики против раскола. Уже патр. Иоаким в своем «Увете духовном», не ограничиваясь общими рассуждениями о том, что таинство св. Троицы и единства естества трех божественных Лиц «совершеннее изображается» трегубою, нежели сугубою аллилуиею, указал три греческих книги—триодь цветную, писанную в 1344 году, требник старописанный и часослов харатейный, в которых находится трегубая аллилуиа. Но, понимая вероятно, что для ревнителей сугубой аллилуии указание на греческие книги, содержащие в себе трегубую аллилуию, не могло иметь никакого практического значения вследствие незнания ими греческого языка ²),

¹) Деян, москов. соборов 1666 и 1667 голов. Москва. 1881 г. Деян. моск. собор. о разных церковн. исправлениях в 1666 году. л. 47: книга соборн. Деян. 1667 г., л. 5 об,— 6 и 29

²) Есть, впрочем, основание думать, что некоторые из расколоучителей были знакомы с греческих языком по крайней мере настолько, что могли

690

— 691 —

патр. Иоаким в подтверждение правильности и древности трегубой аллилуии сослался еще и на некоторые славянские древние книги. «Еще в четиих минеях, писал он, во иунии и во августе месяцах, иже писаны повелением Макария митрополита московского, во дни царя Иоанна Васильевича, в лето 7061-е, в конце книг с толкованием о трегубой аллилуии, пространно писано, такожде повелено глаголати трижды аллилуия, а в четвертое слава тебе Боже» ¹). Это последнее свидетельство в пользу трегубой аллилуии было особенно важно как для православных обличителей раскола, которые приобретали теперь документальное основание утверждать, что введенная собором 1666—7 г. во всеобщее употребление трегубая аллилуия не составляет не только ереси, но даже и простого «новшества» в церковной практике, так и для глаголемых старообрядцев, которые в доказательство правильности сугубой аллилуии ссылались главным образом на определение стоглавого собора, бывшего под председательством того самого митрополита Макария, повелением которого писаны были «четий-минеи». А после этого нет ничего удивительного в том, что раскольники не замедлили обратить свое внимание

различать, сугубая или трегубая аллилуия находится в той или другой греческой книге. Так напр. диакон Феодор, не раз ссылается в своих сочинениях на греческие книги, в которых будто бы «стоит аллилуиа, аллилуиа, докса си о Феос (Матер. для истор. раск. т. VI, стр. 5, 160—1 и 274) Точно также на соборе в грановитой палате, бывшем в 1682 году, по поводу раскольнического под предводительством Никиты пустосвята мятежа, ревнители старины показывали холмогорскому епископу (Афанасий холмогорский, о котором здесь речь, был назначен в Холмогоры в сане архиепископа, акт. истор. т. V, № 93) греческий часословец в осьмуху, в котом после псалма: благослови душе моя Господа—было напечатано: аллилуия, аллилуия, докса си о Феос (три челобитн. С.-Петербург. 1832 г., стр. 129—30).

¹) Увет дух. по издан. 1753 г. л. 117 об. и 118, Сделать это патр. Иоаким мог тем легче, что он сам был членом собора 1667 г. (см. подписи его в «книге соборн. деяний 1667 г.» на л. 8, 35, 73, 86 и др.), на котором «испытывались и подробну рассматривались древния славянероссийския харатейные книги», содержавшие и себе «святый символ без прилога истиннаго аллилуиа кряду, трижды, таже слава тебе Боже, и прочая вся, якоже и в исправленных печатных книгах» (там же, л. 3 об.).

— 692 —

на сделанную «Уветом» ссылку на Макарьевские четь-минеи в пользу трегубой аллилуии. Не отрицая того, что в Макарьевских четь-минеях действительно есть «писание» о трегубой аллилуии, нижегородские раскольники в своих вопросах Питириму, поданных 1-го августа 1716 года, предложили и следующие: «в новопечатной книге увете, на листе 156, о аллилуии приведено во свидетельство сице: в четиих-минеях, во иунии и во августе месяцах, иже писаны повелением Макариа митрополита московскаго, во дни царя Иоанна Васильевича, в лето 7061, в конце книг, с толкованием о трегубой аллилуии, пространно писано, такожде повелено глаголати трижды аллилуиа, а в четвертое слава тебе Боже.,, и то писание православно-ли, и несть ли в нем каковые лжи и неправды; кто того слова пространного творец, на него же ссылается Увет о аллилуии, и в кая лета бе, и како ему имя, и согласен ли с восточною церковью, или ни» ¹)? Если бы эти вопросы были предложены Питириму «недалеким» диаконом Александром и его единомышленниками, в таком случае мы могли бы видеть в них не больше, как выражение весьма естественного желания нижегородских раскольников узнать то, чего, как будет видно после, доселе еще не успела узнать православная историческая наука. Но, зная, что вопросы, поданные Питириму диаконовцами, писал хитрый и многознавший Андрей Денисов,—главный автор известных «поморских ответов», ²) мы невольно приходим к предположению, что в основе вопросов об авторе «пространного слова» в пользу трегубой аллилуии, находящегося в Макарьевских четь-минеях, лежало не столько простое любопытство, сколько самая расчетливая хитрость, желавшая, если не совершенно уничтожить, так по крайней мере ослабить значение и силу одного из самых серьезных доказательств в пользу православного обычая—трегубить аллилуиа.

¹) Пращица по изд. 1726 г. вопр. 143 и 144. л. 229.

²) Описание раскольн. сочинений, ч 2, стр. 138-9 и 161.

693 —

Дело в том, что, как увидим после, достаточно самого беглого знакомства с памятником древней письменности, на который сослался патр. Иоаким, чтобы убедиться в том, что он никоим образом не может быть признан произведением митрополита Макария; а если так, то очевидно, что присутствие этого памятника в Макарьевских четь-минеях не может серьезно говорить против вопроса о том, мог ли стоглавый собор, председателем которого был Макарий, постановить определение о сугубой аллилуии. Далее, если и справедливо, что в сочинении, находящемся в июньской и августовской четь-минее Макария, «писано пространно» в пользу трегубой аллилуии, то столько же несомненно и то, что в нем указывается и защитник сугубой аллилуии; а если обратить внимание на то, что по этому памятнику, сторонником трегубой аллилуии является неизвестный его автор, называющий себя «псом смердящим злыми делы», имеющим «нечистые усты, скверные очи и все житие нечисто своими окаянными делы», а защитником сугубой аллилуии — лицо, к которому было писано рассматриваемое сочинение и к которому автор его относится с величайшим почтением и смирением, называя его «честнейшим во иноцех, честною и ангеловидною главою» и другими почтенными именами, то окажется, что рассматриваемый памятник древней письменности может служить в пользу правильности и древности сколько трегубой, столько же, если не больше, и сугубой аллилуии. Правда, в зищиту трегубой аллилуии автор «пространного слова» ссылается на авторитет «митрополита киевского и московского и всея русии Фотея», приславшего в Псков «грамоту, в ней же написано сице: аллилуия, аллилуиа, аллилуиа слава тебе Боже»; не этому авторитету «честнейший во иноцех», защищавший сугубую аллилуию, противопоставлял авторитет не только константинопольского патриарха Иосифа и пустынников Афона, но даже — всей греческой церкви, будто бы употреблявшей в то время, когда писано было «пространное слово», сугубую аллилуию. Правда, автор рассмат-

— 694

риваемого памятника старается ослабить значение этого обстоятельства, уверяя, что греки «на сих летех, к своей погибели, от истины свернулися и печать антихристову на челе и на десница прията», что «на месте святем, сиречь на соборней и апостольстей церкви Константина-града стоит уже мерзость и запустение, реченное Данилом пророком», и потому «развращенным трековом» верить не следует, что в частности патр. Иосиф на флорентийском соборе не устоял в правде, за что и подвергся праведному суду Божию,— «не дойде стола своего»; но все эти мысли защитника трегубой аллилуии, если бы признать их вполне справедливыми, были бы более полезны раскольникам, которые утверждают, будто бы восточная церковь давно уже потеряла православие, чем православной полемике, которая правильность новоисправленных обрядов доказывает главным образом тем, что они согласны с обрядами церкви восточной. После всего сказанного становится понятным, что вопросы, предложенные Питириму нижегородскими раскольниками, были сделаны не спроста и что удовлетворительный ответ на них, требовавший критического разбора рассматриваемого памятника старины, составлял труд не легкий, хотя в тоже время и необходимый. Потому ли, что автор «Пращицы духовной» понимал всю щекотливость предложенных ему раскольниками вопросов ¹), или потому, что своим образованием не был достаточно подготовлен к обстоятельному исследованию памятника древней письменности, о котором и доселе существует в науке не мало неразрешимых вопросов,—только Питирим уклонился от выполнения задачи, какую указывал ему хитрый Денисов, и дал на предложенные ему вопросы об авторе «пространного слова» о трегубой аллилуии самые неопределенные и общие ответы; «в оном писании, говорит автор «Пращицы».

¹) На это наводят след. слова Питирима: «но св. церковь не сим едином утверждается и не на сем едином основася, но и кроме оного свидетельства... премногая имеет» (т. е в пользу трегубой аллилуии.).

— 695

никоего неправославия несть... а како имя того творца, о том в четии-минеи не написано, но точию те минеи собраны Макарием митрополитом московским» ¹). Таким образом православная полемика против раскола в лице «равноапостольного» Питирима отказалась от критического исследования одного из своих и при том самых серьезных доказательств в пользу трегубой аллилуия, на которое сама же в лице патр. Иоакима сослалась.

То, чего не хотел, или, быть может, не мог сделать Питирим, исполнил вместо него Андрей Денисов, во, разумеется, исполнил не в интересах православия. Ознакомившись во время пребывания своего в Москве, когда писал диаконовцам вопросы и ответы, с содержанием памятника, на который сослался «Увет», Денисов при «своей пронзительной догадке» понял, что при помощи «остроумия», которым владел он «от природы» и «силу которого учинил просвещеннейшую от учебного художества» ²), можно не только ослабить значение этого памятника для православной полемики против раскола, но даже обратить его в пользу раскола и против православия. Так действительно он и сделал. Отвечая на вопрос Неофита, не было ли в русской церкви до лет патр. Никона какого-либо несогласия с церковью восточною, Денисов, сказавши о том, как во дни преподобного Евфросина «восста во Пскове некто Иов роспоп троеженец. иже многу рать воздвиже на преподобного Евфросина о божественней тайне аллилуиа, понеже святый Евфросин по содержанию восточные церкви и по повелению цареградского святейшего патриарха Иосифа пояше на псалмоглаголании аллилуиа дважды, а в третие приглашаше слава тебе Боже, Иов же за то хуляше и ратоваше на преподобного и много на него враждоваше, и повелеваше пети аллилуиа трижды, а в четвертое слава тебе Боже», за что преподобный назвал Иова «столпом мотыльным и суду

¹) Отв. на вопр. 113 и 141. л. 229 об.

²) Опис. рукоп. Хлудова, стр. 327.

696 —

Божию предаде», и сославшись в подтверждение сказанного на житие препод. Евфросина и на службу ему, помещенную «в минеях служебных старопечатных», прибавлял следующее: «достоверствуется же сие и в минеях четиих Макарьевских, в месяцех иунии и августе, назади в положенных посланиях, на няже новопечатные Увет и Пращица ссылаются: в тех спорных посланиях, являющихся от стороны Иовлевы о аллилуия во Пскове писанных, на страну же преподобного Евфросина о сем ратующих, хуляху восточную церковь и святоафонскую гору и тех потлзают, кои последствующе восточней церкви, дважды пояху аллилуиа, а в третие приглашаху: слава тебе Боже», и затем подлинными словами этих посланий доказывает, что автор их, защищая трегубую аллилуию, действительно на сугубую ратовал я восточную церковь хулил, чем и обнаружил свое «сопротивление восточней православней церкви Таким образом памятник древней письменности, на который патр. Иоаким сослался в пользу трегубой аллилуия, под пером «остроумнаго» Денисова превратился в веское доказательство правильности и древности сугубой аллилуия. Мало этого: этим памятником Денисов воспользовался для того, чтобы признать не подлежащею ни малейшему сомнению достоверность другого, более важного для решения вопроса об аллилуия, исторического памятника, именно—жития препод. Евфросина, на котором стоглавый собор утвердил свое определение о сугубой аллилуия.

Нет нужды доказывать, что автор «поморских ответов» дал памятнику, о котором идет речь, одностороннее и пристрастное освещение; тем не менее дело было поставлено Дени-

¹) Помор. отв. 3, показание 6; снес. отв. 16, показ. 2-е, § 3. Хотя «Поморские ответы» писаны были от имени всех «выгопустынных жителей» и хотя в составлении их принимали участие кроме Андрея Денисова брат его Семен, Трифон Петров и другие более видные члены выгорского общежительства; тем не менее, по словам Павла Любопытного, «главнейшим творцем и исправщиком всех выгорецких ответов» был Андрей Денисов (Сборн. для истор. старообр. т. ІІ, вып. V. прил. стр. 38).

— 697 —

совым так, что православная полемика обязывалась к неотложному и всестороннему рассмотрению исторического документа, на который сослался патр. Иоаким. К удивлению и вместе сожалению, Феофилакт Лопатинский, архиепископ тверской, которому было поручено св. синодом опровержение «поморских ответов», не только не обратил должного внимания на этот вопрос, хотя по своему образованию ¹) и официальному положению ²) мог и должен был это сделать, но почему то признал нужным совершенно отказаться от памятника старины, на который впервые сослался патр. Иоаким, как не существующего. Сказавши о том, что раскольники приводят в поморских ответах «многая из старых книг свидетельства своих заблуждений, яже в них не обретаются», и поступают так потому, что «таковых книг мало обретается, не всяк их может видети и обличити их о лжи», преосв. Феофилакт, обращаясь к раскольникам, замечает: «например: о двоении аллилуиа глаголете, в минеах Макариевских, в месяцех иунии и августе назади, есть послания некая (от страны-де Иова распопы псковского познаются писанная); в тех посланиях познавается, российстии отцы возбраняху тем псковским церковником тройственное пети аллилуиа с четвертоприглашением, и привожаху во свидетельство восточную церковь и святоафонские монастыри, тако тогда двойственное аллилуиа содержащих. Тии же Иовлевы согласники хуляху в тех посланиях на святую восточную тогда церковь за пение сугубого аллилуиа, о чем самая послания являют. Тако вы глаголете. А которые от православных христиан могли оные минеи имети,

¹) Вот отзыв об ном грека Фандербека: «ученый круг уважает Феофилакта Лопатинского, епископа тверского. Этот человек самого многостороннего образовании, знаток греческой литературы... а его непоколебимая честность во всех обстоятельствах жизни напоминает собою золотой век (Феофан Прокопович и его время, Чистовича, стр. 671; сн. стр. 29).

²) Он был советником и затем вторым вице-президентом синода, которому поручено было управление конторою раскольнических дел (Полное собр. постан. и распор. по вед. прав. исповед. Российск. Империи, т. II, № 448).

698

и в них реченнаго вами смотрити, не обрели того, еже вы из тех миней глаголете; аще же вы о тех Макариевских минеах солгали .. колми паче из других старинных книг удобее вам было приводили ложная свидетельства» ¹). Нужно ли говорить, что такое отношение к делу православной полемики было в высшей степени выгодно.., для раскола. При помощи хитрого Денисова раскол достиг того, что православная полемика не только не извлекла из исторического памятника, о котором идет речь, всех полезных для православия выводов, но даже должна была отказаться от него, как не существующего. Ревнители старины, конечно, не догадывались, что причиной этого было то простое обстоятельство, что у Феофилакта не было под рукой Макарьевских четь-миней ²); они объясняли дело по своему—тем, что

¹) Облич. неправды расколы». по изд. 1743 г., гл. 6, л. III.

²) Странное явление: православный архиерей, второй вице-президент синода не имеет под руками книг, которыми выговцы защищали свое «древнее благочестие в поморских ответах, поданных Неофиту 1 июля 1726 года (Опис. докум. и дел, хран. в арх. св. синода, т 1. стр. 479), хота еще 16 июля 1722 года синод вместе с сенатом приговорили: «всех раскольников обязать сказсками с подтверждением лишения имения и ссылкою на галеры», чтобы они «противных правому святыя церкви мудрованию книг на большее им прельщение и другим на соблазн употребляемых, как печатных, так и письменных, отнюдь у себя не держали», но объявляли об них «без всякой утайки»; а инквизиторам предписано было «те книги с обычайною описью отбирать к духовному правлению» (Полн. собр пост, и распор. по вед. правосл. исповед., т. II. № 721, стр. 110 —411». В 1727 году св. синод. по мысли пр. Феофилакта, предлагал высокому сенату отобрать у выговцев «противныя благочестию книги, по которым они приводят (в своих, «ответах») двоеперстное сложение и двоекратное аллилуиа», и прислать их в синод (Собр. постановл. по ч. раскола. 1860 г. кн. 1. стр. 196; снес. стр. 139; но, как видно из «Истории выговской пустыни» (изд. 1862 г. стр.460 —1), желание синода не было исполнено сенатом даже в 1746 году, а потому не удивительна, что Феофилакт, представивший в синод на апробацию» свой труда, в августе 1734 года «Описан. докум. и дел, хранящ. в арх. св. синода, т. 1. стр. I83), мог не иметь под руками книг, «с коих писаны» были поморские ответы. Нельзя только не подивиться тому, почему сам Феофилакт не позаботился о приобретении нужных ему Макарьевских четь-миней, напр. из московской синодальной бывшей патриаршей библиотеки.

699 —

будто бы православные писатели и не могли, если бы даже захотели, обратить в свою пользу документ, так искусно истолкованный Денисовым в пользу раскола.

Как бы, впрочем, ни было, только после Феофилактова «Обличения неправды раскольнической» в православной полемической литературе против раскола долго не появлялась речь о находящемся в Макарьевских четь-минеях сочинении с толкованием трегубой аллилуии. Не говоря уже об «Увещании» митр. Платона. в котором об обрядовых разностях, существующих между православною церковью и расколом, говорится слишком кратко,—даже в «Ответах на вопросы старообрядцев» архиепископа славянского и херсонского Никифора, в которых пространно рассуждается и об аллилуии (стр. 151 — 164 по изд. 1821 г.), нет ни слова об историческом памятнике, находящемся в Макарьевских четь-минеях. Первая после «Обличения» попытка воспользоваться этим памятником в интересах православного обряда была сделана уже только в «Наставлении правильно состязаться с раскольниками», составленном в рязанской семинарии, по предписанию покойного епископа рязанского Симона. по попытка слишком робкая, чтобы не сказать—странная. Сказавши (на стр. 184, по изд. 1807 г.), что «еще в Maкарьевских четиих-минеях, писанных 7061 года, в конце июня и августа, трегубое аллилуиа истолковано и с прибавлением слава говорить указано», автор как бы испугался своих слов и на стр. 190 счел нужным прибавить следующее; «из приводимых раскольниками свидетельств (в пользу сугубой аллилуии) иных и совсем в книгах не найдено, либо усмотрено паче противное, как то в Макарьевских минеях в конце июня и августа месяца». Очевидно, автор «Наставления» сам не видал четь-миней Μакария и только повторил то, что было сказано об этом предмете предшественниками его на поприще литературной деятельности против раскола, — в первом случае автором «Увета духовнаго»,—во втором автором «Обличения

700 —

неправды раскольническия», не заметив того, что сказанное последним уничтожало то, что сказано было первым.

Смелее и проще взглянул на указанный еще патр. Иоакимом в пользу трегубой аллилуия памятник старины автор «Бесед глаголемому старообрядцу». Приведя из августовской четь-минеи митр. Макария следующие слова: «иже поют мнози подважды аллилуиа, а не трегубно, на грех себе и на осуждение поют. Тако подобает пети: аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава тебе Боже. Аллилуиа ж речется; пойте Богу... Пой же всякий христианин по трижды, а не дважды. Аще ли дважды, то разлучает святого Духа от Отца и от Сына», покойный московский святитель писал: «сие свидетельство митрополита Макария с примечательною ясностью излагает и подтверждает продолжающееся до ныне истинно древнее обыкновение православные церкви говорить аллилуиа трижды. Скажут: как же митрополит Макарий противное сему положил в стоглавном соборе? Рассуди беспристрастно и можешь найти истину. Митрополит Макарий одобрял конечно более одно из двух противоположных обыкновений, а не оба равно. Что он одобрял троякое аллилуиа, сие очевидно из его четьей-минеи, в которой он поместил о сем статью по своему убеждению. Никто не мог принудить его поместить сию статью, если бы он не признавал ее православною. Но кто же поместил в Стоглаве статью о сугубой аллилуии? Должно заключить, что кто-нибудь другой, кому поручено было составлять описание собора... Потому-то, может быть, правила Стоглава и остались не подписанными ни митрополитом Макарием, ни кем-либо другим, что митр. Макарий не все в них написанное находил достоверным и несомнительным, я именно находил неправильным дважды глаголати аллилуиа» ¹).

Как всякий согласится, речь автора «Бесед к глаголемому старообрядцу» в данном случае, как и во многих других,

¹) Бесед. к глаг. стар. стр. 121-3, по изд. 1844 г.

— 701 —

так дипломатична, что трудно сказать определенно, почему он вышеприведенные слова, направленные в пользу трегубой аллилуии, назвал «свидетельством митрополита Макария», т. е. потому ли, что считал находящееся в августовской книге четь-минеи сочинение об аллилуии произведением председателя стоглавого собора, или только потому, что Макарий «поместил» его в своей четь-минее, конечно, как православное; тем не менее большинство ¹) последующих писателей против раскола, касаясь того же вопроса, стали прямо утверждать, что указ о трегубой аллилуии, находящийся в августовской книге четь-миней, принадлежит митрополиту Макарию. Так смотрели на дело: автор «Рассуждения о ересях и расколах» (стр. 197 —9). автор «Истины св. Соловецкой обители» (стр. 106, по изд. 1844 г.), преосв. Филарет черниговский ²), автор «Истории русского раскола» (стр. 30, по изд. 1855 г.), преосвящ. Григорий, митроп. новгородский и с.-петербургский ³), автор помещенной в «Пра-

¹) Некоторые писатели только буквально повторила сказанное автором «Бесед» (Раскол. обличает. своею историей, стр. 14).

²) Истор. русск. церкв. пер. 3-й, стр. 131—2, по изд. 1857 и. Не излишне заметить, что здесь же (в примечании) послание к Афанасию, иноку и ктитору николаевской обители, находящееся в рукописи московской синодальной библиотеки (№ 466), которое в августовской книге Макарьевской четь-минеи и носит заглавие: «указ о трегубой аллилуия», пр. Филарет называет произведением неизвестного; а в «Обзоре русской духовной литературы» (т. I, стр. 161, по изд. 1859 г.) он говорит, что сочинителем послания к Афанасию. ктитору великой лавры св. Николая, был Филипп Петров, дьяк архиеп. новгородского Геннадия. Такую же сбивчивость в суждении о рассматриваемом памятнике мы находим и у И. Беляева («О стоглавом соборе против раскольников, в прилож. к Чтен. моск. общ. люб. дух. просвещ. за 1875 г.). Считая указ о трегубой аллилуии, помещенный в августов. книге четь-миней произведением неизвестного, направленным против ктитора обители св. Николая, отыскавшего в 1542 году в сугубой аллилуии мысль о воскресение божества и человечества (стр. 86), он на стр. 122 отделяет его от находящейся в той же книге четь-миней статьи, содержащей в себе «обличение ктитора обители св. Николая за сугубление аллилуия».

¹) Истинн. древн. и ист. нрав. Христова церк. ч. 2. стр. 146. во изд. 1859 г.

— 702 —

посланном Собеседнике» статьи: «О стоглавом соборе» (1860 г. Ч. 2, стр. 409 — 10), автор сочинения: «О Феодоритовом слове» (стр. 187) в другие ¹).

Не трудно указать причины такого взгляда православных писателей на рассматриваемый нами памятник. Во-первых, авторитет покойного московского архипастыря был так велик, что не подчиняться ему даже в вопросах чисто ученых было не совсем удобно. С другой стороны, считая автором указа о трегубой аллилуия митрополита Макария, удобно было утверждать, что стоглавый собор, председателем которого был Макарий, не мог сделать постановления в пользу сугубой аллилуиа. Но главная причина, по нашему мнению, по которой указанные писатели приписывали митр. Макарию находящийся в его четь-минеях указ о трегубой аллилуия, состояла в том, что, кажется, никто из них, за исключением автора «Рассуждения о ересях и расколах», не читал этого памятника древней письменности, довольствуясь в суждении об нем тем, что сказано было об этом предмете г. Рудневым ²), и кроме того никто не знал вышеизложенного взгляда на него писателя «поморских ответов». Что же касается г. Руднева, то, зная какой строгой цензуре под-

¹) Памятн. стар. русск. литер. вып. IV. стр. 117.

²) Это видно из того, что почти все они, буквально повторяя Руднева, повторяли и его ошибки. Так напр., по словам автора «Рассуждении о ересях и расколах», в указе говорится, что обыкновение сугубить иллюзию принесено в Россию митрополитом Исидором; тоже повторяют пр. Филарет черниговский, высок. Макарий, неизвестный автор статьи; «о стоглавом соборе» и о. Виноградов; между тем в указе нет об этом ни слова, и об Исидоре замечается только, что он «с папою римским и с епископы его» присутствовал на восьмом собор «в граде Фрорензе фряском». Точно также все указанные писатели утверждают, что в указ о трегубой аллилуии сугубая аллилуия называется обычаем латинским; между тем в указе прямо говорится, что сугубую аллилуию Афанасии взял от греков, и нет ли слова об ее латинском происхождении. Наконец, доказательством того, что не читал указа о трегубой аллилуии и автор «Истинно древней и истинно православной Христовой церкви», служит то, что справедливое заявление поморских ответов, о том, что в указ греки за двоение аллилуии подвергаются поношению и хуле, он считает ложью.

— 703 —

вергнуто было его сочинение со стороны автора «Бесед в глаголемому старообрядцу» ¹), требовавшего «особенной осторожности» в решении вопросов о расколе и замечавшего даже лицам высокого общественного положения: «древности любят свидетельства, а не догадочные заключения» ²),—мы затрудняемся сказать, насколько он был самостоятелен в решении вопроса, кому принадлежит находящийся в Макарьевских четь-минеях указ о трегубой аллилуии.

В 1866 году редакция «Православного Собеседника», успевшая еще прежде этого года подарить нашу ученую литературу изданием многих весьма важных памятников древнерусской духовной письменности, напечатала (ч. 2, стр. 140 — 166) и находящееся в июньской и августовской книгах Макарьевских четь-миней сочинение о трегубой аллилуии, под названием: «послание к Афанасию, ктитору великие лавры святого Николы о трегубой аллилуии» ³). По принятому обычаю, почтенная редакция предпослала «посланию» предисловие, в котором сообщила несколько замечаний об этом интересном памятнике древней письменности. К удивлению, в этих замечаниях об авторе «по-

¹) История московской академии, Смирнова, стр. 216—229.

²) Твор. св. отц. 1884 г. кн. I, стр. 310 и 333.

³) Послание напечатано по списку, находящемуся в четь-минее за месяц июнь, но в порядке, какой дан посланию в сборнике (второй половины XVI в.) московской синодальной библиотеки № 166 (л. 263 и 275). Кроме июньской и августовской книг четь-миней московской синодальной библиотеки и указанного сборника послание Афанасию находится еще в сборнике софийской, ныне академической библиотеки за № 1467 (л, 1—19): этот сборник относится к концу XVI в. или к началу XVII в.; в нем на л. 170—1 говорится об освящении патр. Иовом (в 7104—1516 г.) церкви во имя трех московских святителей: Петра, Алексея и Ионы, построенной в патриаршем селе Никольском. Что касается июньской книги четь-миней, находящейся в новгородской: софийской, ныне академической библиотеке (№ 1322), то хотя в «указе главам» и значится: «да в той же минеи устав положиша святии отцы на седмом соборе, собрашась 367 на иконоборцы, еже славити святую Троицу Отца и Сына и Святого Духа в едином Божестве от устава св. апостол о трегубней аллилуии», но самого «устава» нет в книге; кажется, вырван прежде первой нумерации листов книги.

704 —

слания» мы не находим ничего нового ¹), сравнительно с тем, что говорилось об этом предмете и прежде. Автор предисловия по-прежнему считает послание к Афанасию произведением Макария, писанным из Новгорода ²), где Макарий был архиепископом с 1526 по 1542 г. и на этом основании утверждает, что Макарий «не мог на стоглавом соборе, вопреки собственному убеждению о трегубой аллилуии, узаконить сугубую». Чем объяснить такой странный консерватизм автора предисловия? Предположить, что он не читал издаваемого им памятника древности, невозможно; а между тем достаточно прочитать только начало послания к Афанасию, чтобы убедиться, что оно писано не новгородским архиепископом Макарием. «Не изволих честный отче к твоей святыни нечистыми своими усты глаголати что, ли за ангельское ти лице своима сквернима очима зрети, имея житие свое все нечисто своими окаянными делы, паче же изволих малым сим письменен к святыни твоей рещи: обаче молю тя, общежительный верше, не зазри мене Господа ради, дерзнувша сицевая», — так начинается послание. По нашему мнению, достаточно одних этих слов, чтобы видеть, что автор послания—

¹) Нельзя же назвать новостью уверение автора предисловия в тон, что послание к Афанасию было писано архиепископом новгородским Макарием «прежде составления клириком Василием жития Евросинова»: как будто в этом кто-либо мог сомневаться зная, что клирик Василий писал житие Евфросина в 1517 году, когда Макарий был уже московским митрополитом, или уверение автора предисловии в том, что «еще Андрей Денисов знал» послание о трегубой аллилуии по списку, находящемуся в июньской книге Макарьевских четь-миней, как будто на эту книгу, как содержащую в себе толкование о трегубой аллилуии, не ссылался раньше Денисова патр. Иоаким.

²) Что послание писано не в Новгороде, а в Пскове, это подтверждается следующими данными: автор, передавая, что говорил Афанасий о своих противниках, пишет: «к сему глаголеши: который пророк от Пскова изыде? отвещаем ти: не во всю ли землю изыде вещание их, сиречь апостольское» (стр. 142). В другом месте автор, обращаясь к Афанасию, говорит: «подобаше ти: отче, паче патриарха и афона послушати аки самого Христа кир митрополита киевского и московского и всея русии Фотея, иже и вписа нам в дом святыя Троицы в Псков... грамоту. яже и до ныне лежит в святей Троици» стр. 162.

705 —

не Макарий. Как бы ни было велико его архипастырское смирение кто бы ни был Афанасий, которому писано послание, каким бы уважением ни пользовался он у своих современников, все же не возможно допустить, чтобы новгородский архиепископ стал так унижаться пред своим подчиненным, как это делает автор послания, называя себя «псом смердящим злыми делы» и заключая свое произведение такими словами: «обаче молю тя второе, прости мя дерзнутое Господа ради; тебе моему господину челом бью моли Бога за мя» (стр. 147—8). Нельзя думать и того, что автору предисловия не известно было мнение об этом письменном памятнике Андрея Денисова, высказанное им в «поморских ответах» и указанное нами выше, — мнение, которое если не прямо решало вопрос об авторе послания, так по крайней мере облегчало это решение. Напротив,—автор предисловия сам приводит это мнение, только считает его «ложью», не нуждающеюся в опровержении. В виду этого последнего обстоятельства мы невольно думаем, что и в данном случае авторитет автора «Бесед к глаголемому старообрядцу», скончавшегося 19 ноября 1867 года, имел влияние на такое, а не иное решение вопроса. Одного предубеждения против Денисова, как «упорного противника истины», недостаточно было для того, чтобы закрывать глаза от очевидной истины.

После того, как послание к Афанасию было напечатано, а автор «Бесед к глаголемому старообрядцу» отошел в небесные обители, суд об этом памятнике древней письменности мог быть произносим исследователями уже с большею свободою и беспристрастием и с большею правильностью. И действительно в VI томе «Истории русской церкви», вышедшем из печати в 1870 году, преосв. Макарий ведет об этом предмете уже другую речь. Сказавши, что митр. Макарий мог принять и проповедывать на стоглавом соборе сугубую аллилуию, хотя прежде и поместил в своей четь-минеи послание или указ о трегубой аллилуии, преосв. Макарий замечает следующее: «послание это

— 706 —

напечатано в «Православном Собеседнике»... Из чтения этого послания или указа легко убедиться, что оно писано не самим митроп. Макарием, как некоторые думали, а лицом неизвестным вскоре после флорентийского собора» (стр. 238, прим. 2-е). К удивлению, некоторые и после этого справедливого замечания продолжали считать указ о трегубой аллилуии произведением митр. Макария. Так наприм, автор сочинения: «Древнерусские жития святых, как исторический источник», коснувшись вопроса об аллилуии и упомянув между прочим об указе о трегубой аллилуии, находящемся в Макарьевских четь-минеях, по прежнему называет его произведением митроп. Макария ¹). Тот же взгляд высказан и почтенным автором «двух собеседований с старообрядцами в Москве и в Саратове», явившихся в печати в том же 1871 году (стр. 16 и 36). Но само собою разумеется, что такой порядок вещей не мог продолжаться долго. Тот же автор «древнерусских житий святых» в своей интересной статье: «Псковские споры», напечатанной в «Православном Обозрении» за 1872 год, выписками из послания к Афанасию уже доказывает и не раз, что оно писано неизвестным по имени псковичем, принадлежавшим к причту Троицкого собора, во второй половине XV века ²), и даже считает вероятною догадку пр. Филарета черниговского, что автор послания о трегубой аллилуии—«тот бывший диакон Филипп, премудрый дохтор», который приходил от Иова и Троицких (?) соборов состязаться с Евфросином» (стр. 719 и 734). Затем преосв. Макарий в VIII томе своей «Истории русской церкви» дает лам уже обстоятельное исследование памятника древней письменности, о котором идет у нас речь. Изложивши довольно подробно содержание послания к Афанасию, ученый архипастырь

¹) Ключевск., Москва. 1871 г. стр. 256. прим. 2-е.

²) Судя по некоторым выражениям г. Ключевского (стр. 736, можно думать, что, по его мнению, послание к Афанасию было написано уже после смерти Евфросина и Иова.

— 707

об авторе его говорит следующее: «послание это написано, очевидно, вскоре после флорентийского собора, может быть еще при жизни препод. Евфросина, каким-то ближайшим единомышленником Иова—столпа (не диаконом ли Филиппом?); потому что автор, напомнив в начале Афанасию, что он писал в Псков об Иове, присовокупляет: «вем, отче, вех, и ко мне, сиречь и на нас писал еси». А кто был этот Афанасий, такой жаркий последователь Евфросина и ревнитель сугубой аллилуии, с точностью сказать нельзя. Видно только, что его лавра св. Николая принадлежала к числу монастырей псковской области, а сам он был лице достопочтенное» (стр. 135 — 7). Тем не менее и в наши дни некоторые исследователи еще продолжают послание к Афанисию о трегубой аллилуии считать произведением митрополита Макария. Так автор статьи: «Материалы для истории стоглавого собора», напечатанной в «Журнале министерства народного просвещения» за 1876 год, сказавши, что по вопросу о пении аллилуии стоглавый собор сделал постановление, несогласное с мнением митрополита Макария, ссылается в подтверждение своих слов на стр. 30—1 и 47 «Истории русского раскола» и тем самым дает знать, что и он послание или указ о трегубой аллилуии считает произведением председателя стоглавого собора (ч. CLXXX.VI, стр. 200, примеч.). Еще решительнее говорит об этом предмете г. Заусцинский в своей статье: «Макарий, митрополит всея России», помещенной в том же издании за 1881 год. «Новгородская епархия, пишет он, была местом, откуда распространялись ереси, смущавшие русскую церковь в XIV к XV столетиях. Ереси эти продолжали существовать и во времена Макария, проявляясь иногда в разных местах в виде всякого рода заблуждений, с которыми Макарий и принужден был вести борьбу. Еще в 1455 г. (?) явился в Евфросиновом монастыре обычай двоить аллилуию и держался там очень долгое время. При Макарии он стал распространяться по другим монастырям, так что Макарий должен был специально

— 708 —

против него издать указ о трегубой аллилуии. Указ этот главным образом направлен против какого-то Афанасия, основателя Никольского монастыря, который писал послания в соборы и к священникам, убеждая двоить аллилуию. В указе Макарий пишет, что сугубая аллилуия раздирает на части св. Троицу, что троение аллилуии истекает из Апокалипсиса и Псалтири. В виде доказательства приводит послание Фотия к псковичам, в котором сказано, что только трегубая аллилуия истинна. Введение сугубой аллилуии Макарий приписывает митр. Исидору... Указ о трегубой аллилуии интересен потому, что Макарий впоследствии сам сделался приверженцем сугубой аллилуии и наложил на противников ее проклятие» ¹).

Подведя итог всему сказанному, мы получим следующие выводы: 1) памятник древнерусской письменности, на который сослался в подтверждение православного обычая трегубить аллилуию еще патр. Иоаким (в 16 8 2 г. ) и относительно которого еще в 1716 г. было предложено Питириму нижегородскими раскольниками несколько вопросов, подвергся более или менее обстоятельному исследованию со стороны православной исторической науки только в семидесятых годах настоящего столетия. Это обстоятельство может отчасти объяснить, почему в светской литературе иногда появляются упреки православной науке в том, будто бы она не достаточно внимательно относится к памятникам старины и тем лишает церковную полемику против раскола твердой исторической почвы, на которой только и можно с надеждою на успех вести борьбу с заблуж-

¹) Журн. мин. народ. просв. 1881 г. окт. стр. 325; ноябр., стр. 12. В том же 1881 г. была напечатана в Чтен. моск. общ. люб. духов, просв. статья г. Лебедева: «Макарий, митр. всероссийский; почтенный автор говорит в ней, что от недостатка редакторского надзора со стороны митр. Макарии в его четь-минеи вошли и такие статьи, коим он сочувствовать не мог, напр. указ о трегубой аллилиии, и что вообще судить об убеждениях Макария на основании тех статей, которые помещены в минеях, как это делают некоторые исследователи, нельзя (июль. стр. 68—9). Замечание вполне справедливое.

— 709

дающими ¹). 2) И в настоящее время православная наука в лице своих представителей не составила еще одного определенного взгляда на рассматриваемый нами исторический документ; по мнению одних писателей, послание к Афанасию о трегубой аллилуии, находящееся в июньской и августовской книгах Макарьевских четь-миней, есть произведение митрополита Макария, писанное им еще в то время, когда он занимал новгородскую архиепископскую кафедру (с 1526 по 1542 г.); по мнению других, указ о трегубой аллилуии принадлежит неизвестному по имени псковичу, который писал его во второй половине XV века. А это значит, что давний упрек православной науке со стороны раскола, будто бы она в вопросах, касающихся старообрядства, часто «не согласует сама к себе» и потому является недостоверною, не потерял значения и в наши дни. 3) Если обратить внимание на результаты, к каким пришли в своих исследованиях о послании к Афанасию г. Ключевский и преосв. Макарий, и сравнить их с тем, что сказано об этом предмете в «поморских ответах», то окажется, что лучшие из представителей православной исторической науки в сущности только повторяют сказанное Денисовым еще в 17 23 году ²). Отсюда ясно,

¹) Что этот упрек делается не без основания, доказательством этого может служить, между прочим, и следующие обстоятельство: еще в первой четверти прошлого столетия раскольники в подтверждение древности и правильности своего двуперстия сослались на послание патр. Иова к грузинскому митрополиту Николаю (Помор. отв. 5, § 70; Описание раскольн. сочин. ч. 2, стр. 207; между тем православная наука до последнего времени не только не обратила на этот памятник должного внимания, но даже при первом появлении его в печати (Хр. Чт. за 1869 г. ч. 2, стр. 667—893) отнеслась к нему крайне недоверчиво (Пр. Соб. 1870 г. ч. 2, стр. 219—232, 330—353: ч. 3, стр. 29—13. 83—105; Бесед. прав. с старобр. о перстосложении, Кишинев, 1877 г., стр. 27—29).

²) По мнению автора «Поморских ответов», послания о трегубой аллилуия «являются во Пскове писанными от стороны Иовлевы на страну препод. Евфросина», а по мнению указанных писателей послание к Афанасию писано псковичем-единомышленником Иова к неизвестному стороннику Ефросина.

— 710 —

что знакомство с раскольническою литературой, к которой некоторые относятся почти пренебрежительно, может быть полезно не только в целях миссионерских, но и в целях чисто научных. Мы привыкли считать раскольников невеждами, а сочинения их—полными «фальсификаций и лжи». А между тем оказывается, что при исследовании памятников древнерусской письменности не мешает иногда справляться с тем, что говорят об них эти «противники истины», и—не торопиться обзывать их мнения «ложью, не нуждающеюся в опровержении» ¹).

Впрочем, утверждая, что взгляд г. Ключевского и преосв. Макария на послание к Афанасию сходен со взглядом на тот же документ «поморских ответов», мы во имя правды должны прибавить, что сходство между нижи — неполное. Хотя Денисов не раз говорит, что «послания, в минеях макариевских в месяцех июне и августе обретающияся, писаны познаваются от согласников Иова роспопа псковского противу согласников преподобного Евфросина» ²); тем не менее мысль его об этом предмете — иная. Сославшись на послания в доказательство той мысли, что «Иов роскоп троеженец многу рать воздвиже на препод. Евфросина», за то, что он, «по повелению цареградского святейшего патриарха Иосифа пояше на псалмоглаголании аллилуия дважды», и приведя из посланий следующие места: «веде отче, яко от греческие земли развратился еси... а еже глаголеши от патриарха слышав Иосифа... понеже дерзнул еси нагло о сем и о друзем писати послати глаголю о святей Троицы, сиречь аллилуиа, а о друзех сиречь о Иове... где ли еси в писании изобрел, что мотыльным именовати», Денисов этим прямо дает понять, что, по его мнению, послания о трегубой аллилуии, находящиеся в Макарьевских четь-минеях, писаны самим Иовом преподобному Евфросину, или, как он не раз выражается, «от страны Иова на страну препод. Евфро-

¹) Правосл. Собеседин. 1866 г. ч. 2. стр. 130—40.

²) Отв. на вопр. 17, 18, 19 и 21.

— 711 —

сипа» (Отв. на вопр. 3 и 16). Если же в других местах он замечает, что «послания писаны от согласников Иова противу согласников препод. Евфросина», то делает это с хитрою целью, которую укажем ниже.

Что же? Можно ли мнение Денисова, что послания о трегубой аллилуии суть произведения самого Иова, писанные им препод. Евфросину, признать достоверным? Есть не мало данных, которые заставляют отвечать на этот вопрос скорее утвердительно, чем отрицательно.

Во-первых, еще прежде, чем указал на эти послания патр. Иоаким, даже прежде, чем собор 1666—7 г. узаконил трегубую аллилуию, ревнители старины уже смотрели на них, как на произведения Иова роспопы, писанные им препод. Евфросину. В челобитной суздальского попа Никиты, писанной им «во 174 (1666) году» ¹), мы читаем следующее; «а что, государь, во многих градех и в монастырях в книгохранительницах обретаются в книгах вписаны слова, зело преухитренны писанием, и в тех словах повелевают аллилуию трижды глаголати, а четвертое: слава тебе Боже: и те, государь, слова яве познаваются прежде реченного Иова роспопы, мотыльного столпа, слог, потому что в тех словах укоризненные слова обретаются на Евфросина преподобнаго» ²). А что под «зело преухитренными писанием словами» Никита разумел именно тот памятник древне-русской письменности, о котором у нас идет речь, т. е. послание к Афанасию о трегубой аллилуии, в этом убеждают нас следующие слова Никиты, находящиеся в черновом списке его челобитной: «а будет бы, государь, те слова исстари святыми отцы писаны были, и в них бы на преподобного Евфросина и на патриарха и на греки укоризненных слов не обреталося: понеже бо Евфросин не в давных летах был и от того цареградского патриарха и от греческих монастырей алли-

¹) Братск. слово. 1875 г. кн. 4. отд. I, стр. 578.

²) Матер. для истор. раск., т. IV, стр. 122.

712—

луие научен, и ево роспопу предателем и мотыльным нарек и суду Божию предаде. А что он столп о том Иосифе патриархе пишет, что был он в Риму с папою на осмом соборе, и от того, государь, весть нам возбранения, еже писание о аллилуии от того патриарха прияхом: понеже той Иосиф патриарх в то время, егда Евфросин к нему о аллилуии приходил, еще от римского паны не обольщен бысть, и в Риме не бывал и о благочестии на еретики с нами христианы поборал» ¹). А в послании к Афанасию, как известно, действительно находятся «укоризненные слова» и на греков вообще, будто бы отступивших «от истины», и на патр. Иосифа в частности за то, что он был на осьмом соборе «в граде Флорензе» (стр. 159—161).

В вторых, в самом послании о трегубой аллилуии есть не мало признаков, которые невольно наводят на мысль, что оно писало не иному кому-либо, а преподобному Евфросину. В нем говорится, что «честный отец», которому писано послание, 1) прислал в псковские соборы священникам послание об аллилуия, в котором в то же время порицал Иова, называя его столпом мотыльным ²) и 2) в подтверждение правильности сугубой аллилуии ссылался на греков, на афонские монастыри и в частности на константинопольского патриарха Иосифа, от которого будто бы лично слышал наставление сугубить аллилуию все это такие черты, которые без всякого затруднения могут быть приложимы к преподобному Евфросину; он, как видно из «жития» в защиту сугубой аллилуии ссылался на греков, на

¹) Там же, стр. 123, примеч.

²) «Писал еси и прислал в собор священников... и видевши почудишася твоему дерзновению, понеже дерзнул еси нагло о сем и о друзем писати... о аллллуии,,. и о Иове... где ли еси в писании изобрел еси,ли начел, что мотыльным именова, или Июдою христианский рад, (стр. 140—1).

³) А еже глаголеши от патриарха слышав Иосифа и афона... подобаше ти отче паче патриарха и афона послушати аки самого Христа... не усмотриша грекове и афоняне, еже отъят бысть от них глас той» (стр. 161—2, 164).

⁴) Рукоп. соф.. ныне акад. библ. № 1405, с. 106— 7.

— 713 —

константинопольскую церковь и в частности на патр. Иосифа, давшего будто бы преподобному наставление сугубить аллилуию: он же, как теперь стало известно, писал в псковские соборы послание об аллилуии с порицаниями на Иова-роспопу ¹). Не удивительно после этого, если г. Ключевский, изложивши содержание послания к Афанасию, замечает, что «если бы во главе послания не стояло имя Афанасия, можно бы подумать, что оно писано Евфросину в ответ на письмо его к священникам Троицкого собора: так мысли Евфросина сходны с аргументами Афанасия, на сколько последние указаны в послании сторонника троения» ²). По нашему мнению, не только можно, но и должно так думать. Иначе необходимо допустить, что у нас в XV веке кроме препод. Евфросина был еще другой «честнейший во иноцех», который не только употреблял сугубую аллилуии, спорил об ней с Иовом-роспопой, писал в псковские соборы священникам «писание» об аллилуии и об Иове, но и, подобно Евфросину, «потрудися быти в Цареграде и тамо слыша во всех святых церквах и наставлен от всех пети сугубое аллилуия, и от святейшего цареградского патриарха Иосифа повелев бе глаголати сугубое аллилуия» ³). Денисов очень хорошо понимал эту выгодную для раскола, необходимость и потому мог с явным противоречием себе писать иногда, что «послания» в Макарьевских четь-минеях «положенная о пении аллилуия познаваются писаны противу восточней церкви и согласников преподобного Евфросина» ⁴) и на основании такого взгляда на дело утверждать, что «в тех посланиях познавается российстии отиы возбраняху псковским церковником тройственное пети аллилуиа

¹) Послание это в виде приложения к житию препод. Евфросина, написанному первым списателем. находится в рукоп. Увдольского в моск. Рум. муз. № 306; содержание его довольно подробно передано г. Ключевским в Прав. Обозр. за 4872 г ч. 2. стр. 732--4.

²) Прав. Обозр., 1872 г. ч. 2. стр. 739.

³) Помор. отв. на вопр. 20.

⁴) Там же, отв. на вопр. 24, § 4.

— 714 —

и привожаху в свидетельство восточную церковь и свято-афонские монастыри» ¹). Но для православной науки, знающей, на основания известных ей доселе памятников, из таких «отцов» XV века одного только преподобного Евфросина, нет такой необходимости.

То обстоятельство, что в заглавии послания о трегубой аллилуии стоит имя Афанасия—«великия лавры святого Николы ктитора», не может, по нашему мнению, служить серьезным возражением против мнения, что послание это писано преподобному Евфросину. Если и в наши дни рассеянный чиновник в официальной бумаге вместо: Леониду пишет иногда Леонтию ²), чем смущает людей умных, то что же удивительного, если «ненаученые и неискусные в разуме» писцы XV—XVI вв., без всякого смущения писавшие в самом послания вместо: Иосифа—Иоасафа, вместо: кир—Кирилла (стр. 161—2), вместо: афона— Афанасия ³), — в заглавии послания написали: Афанасия вместо Евфросина. Что же касается обители, в которой подвизался препод. Евфросин, то только по житию преподобного ⁴) в ней был храм во имя трех святителей вселенских; в житии же св. Евфимия, архиепископа новгородского, к которому обращался преподобный с просьбою о защите его от нападений Иова, прямо говорится, что Евфросин вместе с Игнатием и Галактионом, на избранном ими месте «поставиша дом молитвенный во имя святого архиерея Христова Николы» ⁵).

Более веское возражение против указанного мнения представ-

¹) Там же, отв. на вопр. 16, показ. 2.

²) Русск. Вест. 1882 г. Ноябрь, стр. 181.

³) Так написано слово: афона в Макарьевской четь-минее за месяц август (Моск. синод. библ. № 183, л. 815) и в рукоп. софийской, ныне академ. библ. (№ 1467, л. 16 об.).

⁴) Рукоп, соф, (академической) библ. № 1405, л. 47 и 53.

⁵) Памятн. стар. русск. литер. вып. IV, стр. 17; Прав. Собеседн. 1866 г. ч. 2, стр. 138. Неизлишне здесь заметить, что житие св. Евфимия было написано вскоре после его смерти при преемнике его архиепископе Ионе (1458— 1471 г.), а, следовательно, еще во время жизни преподобного Евфросина (Обз. русск. духовн. литер. т. I. стр. 143).

— 715 —

ляет, по нашему мнению, то место послания, где говорится, что «честнейший во иноцех», которому оно писано, только слышал от патр. Иосифа наставление — сугубить аллилуию, между тем как в житии Евфросина ясно сказано, что патр. Иосиф, независимо от личных наставлений преподобному относительно занимавшего его вопроса, «вдаде ему и писание о божественней тайне святого аллилуиа», которое преподобный и передал братии по возвращении в свою обитель ¹), и на которое потом ссылался в споре с посланными к нему от Иова диаконом Филиппом в неизвестным во имени священником ²).

Была пора, когда ревнители старообрядства не только ссылались в подтверждение правильности сугубой аллилуии на «грамоту цареградского патр. Иосифа» ³), но даже указывали место, где она хранится. Так суздальский поп Никита, сказавши в своей челобитной, что патр. Иосиф благословил препод. Евфросина иконою Богородицы и дал ему и «писание о аллилуии»,—прибавлял: «то писание и доныне на Москве в патриаршей книгохранительнице» ⁴). Но когда от Никиты потребовали (7-го марта 1666 г.) более определенных сведений о послании патр. Иосифа, он отвечал следующее: «что написано вызвестной челобитной о аллилуии, что писал Иосиф патриарх цареградский, и про то писание сказал мне во 168 (1660) году умершей казеннова приказу патриарша дьяк Парфеней Иванов в тое пору, как он был в Суздале и сыскивал про бывшего Стефана архиепископа суздальского, что-де то писание и до днесь в патриаршей ризнице, а он-де Пароеней то писание сам видел, а я поп Никита того подлиннова писания, что писал Иосиф патриарх цареградский о аллилуии, сам не видал и окроме того Парфения дьяка ни у ково не слыхал и сам не читал, и ныне то писание есть

¹) Рукоп. соф. библ. № 1405. л. 80.

²) Там же. л. 107.

³) Матер. для Истор. раск., т. IVстр. 269.

⁴) Там же, стр. 115—117.

— 716 —

ли в патриаршей ризнице, или нет, а где ево сыскать, про то я не ведаю» ¹).

Чем кончились розыски относительно грамоты константинопольского патриарха Иосифа об аллилуии, данной будто бы Евфросину, не известно; но мы знаем, что православная полемика против раскола с первой четверти прошлого столетия и до наших дней рассказ об этом предмете биографа Евфросинова клирика Василия считала не заслуживающим доверия и даже прямо называла его «ложью» ²). И хотя некоторые писатели сетуют на православную полемику за ее недоверие к этому рассказу клирика Василия ³), тем не менее в данном случае она поступала вполне справедливо. Сказание Василия о том, будто бы константинопольский патр. Иосиф дал «Евфросину писание» о сугубой аллилуии, которое преподобный передал братии своего монастыря, есть вымысел Василия. В повести об Евфросине, написанной неизвестным в конце XV или в начале XVI в., которою клирик Василий пользовался, о «писании» патриар. Иосифа не говорится ни слова ⁴), а упоминается только «икона чюдная зело».

¹) Братск. Слов. 1875 г.. кн. 4, отд. 1. стр. 576—7.

²) Пращиц. отв. 18. л. 64 об. Облич. непр. раск. гл. 6, л. 104 об. и 105; Ист. русск. раск. стр. 36. Истинн. древн. Христ. церк. ч. 2. стр. 134. Преосв. Феофилакт Лопатинский, приведя рассказ Василия о том, будто бы преп. Евфросин «приял писание от константинопольского патриарха, во еже бы ему двоити аллилуиа», спрашивал «к кому писание и где оно? и для чего он, аки уже по возвращении своем из Константинополя, пишущ к своему архиерею челобитную на противящихся ему в двоении аллилуиа и грамоту константинопольского патриарха воспоминая (по житию Евфросина, написанному клириком Василием —стр. 122, — преподобный только в беседе с посланными к нему Иовом ссылался на «писание» патр. Иосифа, в послании же к арх. Евфимию не упомянул об нем ни одним словом, что дает повод еще к большим недоумениям), не показал ему? для чего и архиерей не повелел ему показати себе ее? для чего и другим противящимся ему не показывал тоя, на обличение им? наконец где тая ныне грамота, покажите? дал де братии тую грамоту, а братия где оную положили, или себе по частем разделили?»

³) Прав. Обозр. 1872 ч. 2. стр. 714-15.

⁴) Рукоп. Моск. Рум. муз. № 306. л. 36 об.

— 717 —

которою Иосиф благословил преподобного, отпуская его на родину ¹). Значит, слова послания, обращенные к «честнейшему во иноцех», которому оно писано: «а еже глаголеши от патриарха слышав Иосифа» (стр. 161), не только не препятствуют признать в этом иноке препод. Евфросина, но и придают труду первого списателя его жития больше достоверности ²).

¹) Таким образом мнение. будто бы клирик Василий «дословно повторил» в своем житии Евфросина повесть и преподобном первого списателя, прибавив к ней лишь в начале новое вступление и немногие известия о происхождении, пострижении и поселении преподобного на реке Толве, а в конце—описание нескольких позднейших чудес преподобного, неописанных в прежней повести (Христ. Чтен. 1873 г., апр., стр. 640—1), оказывается не вполне справедливым. Несправедлива также и другая мысль, будто бы клирик Василий, заимствовав большую часть своего повествования из старого сказания об Евфросине, «ограничил свое литературное участие в этом заимствовании лишь стилистическими поправками, сокращениями, да более правильным расположением, отдельных рассказов, беспорядочно рассеянных в повести его предшественника. (Пр. Обозр. 1872 г., ч. 2, стр. 715). Сказание о том, что патр. Иосиф, не ограничившись словесною беседою с Евфросином об аллилуии, дал преподобному еще и «писание о божественней тайне святого аллилуиа»,—сказание, которого у первого списателя жития Евфросина нет, не стилистическая только поправка, а прямой и притом крайне неудачный вымысел Василия, который справедливо подрывал доверие исторической критики к его труду. Нельзя не подивиться только, как не заметил этого вымысла Василия г. Ключевский, которому принадлежит честь открытия редкого, если не единственного списка повести об Евфросине «некоего прежнего списателя» (Древне-русск. жит. свят., стр. 252—3), и который и после открытия утверждает, следуя клирику Василию, что препод. Евфросин перед отходом в обратный путь на родину подучил от патр. Иосифа не только икону Богородицы, но и писание о божественной тайне пресвятой аллилуии (Прав. Обозр. 1872 г., ч. 2, стр. 714).

²) Не излишне здесь заметить, что Денисов в «поморских ответах» ни разу не называет находящегося в Макарьевских четь-минеях сочинения о трегубой аллилуии посланием Афанасию, а говорит только: «послания некая»; точно также ни разу не упоминает он и о «писании» константинопольского патриарха Иосифа, данном будто бы Евфросину, aговорит только, что преподобный от патр. Иосифа научен, наставлен, повелев бе глаголати сугубое аллилуиа». Если допустить, что Денисов «прежде выданные от списателя истории» об Евфросине. т. е. жития его, написанного первым спасителем, «не имел» и не читал (Помор. отв. 20); в таком случае нельзя не подивиться его проницательности, понявшей сразу, что против замечания Питирима: «аще бы тамо (в Царьграде) был Евфросин, то бы

718 —

А если допустить, что послание о трегубой аллилуии писано препод. Евфросину, в таком случае автором его нельзя считать единомышленника Иова—диакона Филиппа, как думает об этом Филарет, арх. черниговский ¹), а вслед saним г. Ключевский ²) и преосв. Макарий ³). Филипп был послан Иовом в обитель преп. Евфросина и лично беседовал с ним об аллилуии; а автор послания начинает свое сочинение следующими словами: «не изволих честный отче к твоей святыни нечистыми своими усты глаголати что, ли на ангельное ти лице своима сквернима очима зрети» (стр. 140). Еще меньше оснований приписывать послание об аллилуии кому-либо из причта псковского троицкого собора, как делает это г. Ключевский ⁴). Автор послания между прочим замечает, что присланное «честнейшим во иноцех в собор священником» послание «и до мира дойде» (стр. 140). Это выражение не имело бы смысла, или по меньшей мере было бы излишне, если бы автор послания был соборянин: и наоборот, оно совершенно уместно в устах Иова, снявшего с себя сан священства и сделавшегося мирянином, как объясняющее, почему писанное священникам сделалось известным и ему. Есть и другие данные в послании, которые заставляют думать, что оно принадлежит Иову-роспопе. Сказавши о том, что «честнейший во иноцех» в своем «писании» священникам говорит о двух предметах: об аллилуии и об Иове, и заметивши, что речь об аллилуии будет в конце, автор послания пишет: «вем отче вем, и ко мне сиречь и на нас писал и прислал еси ⁵);

патриарх послал писание не к братии. Евфросинова монастыря, «но прислал бы к московскому архиерею, или бы к новгородскому и псковскому митрополиту» (Пращ. отв. 18, л. 64 об.), трудно спорить и что следовательно сказание об этом клирика Василия есть «явная лжа..

¹) Обзор. русск. дух. литер. т. 1, стр. 161.

²) Пр. Обозр. 1872 г., ч. 2. стр. 767.

³) Истор. русск, церкв. т. VIII, стр. 136.

⁴) Пр. Обозр. 1872 г., ч. 2, стр. 719.

⁵) Этими словами, по нашему мнению, автор послания хотел сказать не то, что «честнейший во иноцех»), независимо от «писания» священникам

— 719 —

но весть Господь и твоя святая душа, где ли еси в писании изобрел еси ¹) ли начел, что мотыльным именова, или июдою христианский род; аще и грешен вем отче, век, яко мотыло именитый един Константин Копроним еретик беяше... а ин ²) кто, аще рекл еси июдо то вемы, отче июду истового, иже Сына Божия жидовом продал на 30 сребреиницех... престану о сем глаголати, то да весть твоя любовь отче аще о сем поне ³) дерзнул еси» (стр. 140 — 1). Хотя, скажем словами «поморских, ответов», в приведенном месте, как и во всем послании, «многие прописи ⁴) познаваются, чего ради и разум сложения во многих глаголех неясен познавается» ⁵); тем не менее, кажется, мы не погрешим против правды, если скажем, что автор послания в приведенных словах данные «честнейшим во иноцех» Иову названия: мотыльного столпа и Иуды принимает на свой счет и только старается доказать, что к нему, хотя он и большой грешник, не идут эти оскорбительные для христианина названия, или другими словами, что послание писано Иовом-роспопой, который, сознавая свой грех троеженства и расстрижения, и сам не щадит себя, называя себя недостойным, многогрешным, псом смердящим злыми делы» (стр. 147), «врагом, Богу своими окаянными делы» (стр. 161) и другими нелестными именами, только считает слишком позорными и оскорбительными

псковского Троицкого собора, писал об Иове и ему лично, как думает г. Ключевский (Пр. Обозр. 1872, ч. 2, стр. 737), а то, что «писание» его было направлено не столько против псковского духовенства, сколько против него, Иова, за которым только шел «весь священнический чин» в вопросе об аллилуии и в нападках на «честнейшего во иноцех». А в послании преп. Евфросина, писанном псковским священникам, действительно самые жесткие укоризны адресуются Иову (Там же, стр. 733—4).

¹) В рукоп. софийск. ныне академ. библ. № 1467. слова: еси нет.

²) В рукоп. № 1467: не ин.

³) В рукой. № 1467; по нас.

⁴) Под прописями в данном случае мы разумеем ошибки в словах, в знаках препинания, пропуски, прибавки

⁵) Помор. отв. 20.

— 720 —

для себя названия: мотыльного и Иуды, данные ему честнейшим во иноцех ¹).

Но Денисов в «поморских ответах» не ограничивается тем, что помещенное в Макарьевских четь-минеях «пространное слово» о трегубой аллилуии считает произведением Иова-роспопы, писанным препод. Евфросину; он еще прямо утверждает, что это «слово» представляет собою не одно, а два отдельные сочинения, или, как он выражается, «послания», хотя и писанные одним и тем же лицом и по одному и тому же вопросу ²). По нашему мнению, трудно не согласиться и с этим мнением автора «поморских ответов». В августовской книге Макарьевских четь-миней ³) сперва помещено послание о трегубой аллилуия (л. 809 об.—811), а затем «Устав, положенный св. отцами VII собора» (л. 811 об.—815); между тем в июньской книге четь-миней ⁴), писанной раньше, прежде помещен «Устав отцов VII собора» (л. 998—1001), а потом «послание к господину Афанасию» (л. 1001 об.—1003). Такое различие в порядке размещения статей было бы не объяснимо, если бы послание и устав составляли одно сочинение; и на оборот: оно легко объясняется при предположении, что Устав и послание суть два отдельные сочинения. С другой стороны, как послание, стоящее в августовской книге на первом месте, оканчивается такими выражениями, которые прямо показывают, что следующий за ним Устав составляет новое сочинение: «обаче молю тя второе, прости ми дерзнутое Господа ради: тебе моему Господину челом бью, моли

¹) Не излишне здесь припомнить следующие слова расколоучителя диакона Феодора: «прежде Никона в русской земле у нас начал четверити трисвятую песнь аллилуиа во Пскове граде роспопа Иов, троеженец блудный и книги составлял своеумные, и по многим градом и по монастырем рассылал со ученики своими... и много писа о том от своего растленного ума» (Матер. для ист. раск. т. VI, стр. 168 —9 и 273).

²) Помор. отв. 3, показ. 6.

³) Моск. синод. библ. № 183.

⁴) Моск. синод. библ. № 995.

— 721

Бога за мя»,—так и конец «Устава», помещенного в июньской книге прежде послания, показывает, что он — отдельное, независимое от послания сочинение, хотя по содержанию и тесно с ним связанное: «да даст и тебе Бог по спасительному учению веровати, аще ли и еще, то не престану писати тебе посылая про вседерзнутое к твоей святости Господа ради прости ми, и моли всещедраго Бога за мя».—А если согласиться, что «Устав» и «послание» суть два отдельные сочинения, и допустить, что автором их был Иов, то все дело можно представить в следующем виде: «Устав» — это та «епистолия» Иова в целый «лист», которою он снабдил «Филиппа роздиакона и другого с ним некоего священника», посылая их на состязание с препод. Евфросином; Устав не имел заглавия, так как его положено было передать «в руце святому» ¹); он не предназначался для лиц посторонних, а был написан единственно для препод. Евфросина и его обители: «не иному кому писах отче, но тебе ангельская главо един к единому аще ли и твоей честней обители» (стр. 161). Иов, кажется, надеялся, что спор не зайдет далеко, что Евфросин убедится доводами посланных к нему на состязание и оставит свой обычай сугубить аллилуию. Эта надежда высказывается частью в просьбе автора «Устава» — уведомить его, как верует честнейший во иноцех: «отпиши ми Господа ради вборзе, како веруеши по апостольскому проповеданию и по святых отец учению», частью в благожелании, чтобы Бог помог ему узнать точнее апостольское учение: «да даст и тебе Бог по апостольскому учению веровати» (стр. 164). Но надежды Иова не оправдались. Препод. Евфросин не только остался непоколебим в своей привязанности к сугубой аллилуии, но и обозвал Иова за его «епистолию» столпом мотыльным, а затем вскоре прислал в псковской собор священникам «писание» об аллилуии, повторив в нем тот же укор Иову. В

¹) Жит. Евфр. л. 82.

— 722 —

ответ на это-то «писание» преподоб. Евфросина, по нашему мнению, и было написано Иовом послание о трегубой аллилуии, в котором автор старается доказать, что «мотыло именитый един Константин Копроним, а де ин кто ¹).

Впрочем кто бы ни был автором памятника древнерусской письменности, о котором у нас идет речь, во всяком случае не может подлежать сомнению то, что он был написан не только при жизни преподобного Евфросина, умершего в 1481 году, но даже не позже 1454 года. Автор «Устава отцов VII собора», который, по нашему мнению, был написан раньше послания, говоря о флорентийском соборе, бывшем в 1437—9 г., и о смерти константинопольского патриарха Иосифа, ни в уставе, ни в послании ни одним словом не упоминает о взятии Константинополя турками, последовавшем в 1453 году ²). А так как псковичи об этом событии могли обстоятельно узнать не

¹) Что касается остальных статей об аллилуии под заглавием «апокалипси о пении святых и о трегубней аллилуии, еже пояху, и о потреблении вавилонстем» и «слово Лаодикийского собора», — статей, которые в июньской книге четь-миней помещены после послания Афанасию (л. 1003 об.), а в августовской—после «Устава», положенного св. отцами VІI собора» (л. 815 об. и 816), и которых в указанных выше сборниках моек. синодальной и софийской (ныне академической) библиотек нет вовсе; то, по нашему мнению, они не принадлежать автору «послания» и «Устава», а внесены в четь-минеи собирателем их, вследствие сходства их по содержанию с указанными сочинениями. Последняя статья встречается в сборниках еще XV—XIV в. (Ключевского, древнер. жития святых стр. 256. Истор. русск. церк. преосв. Макария, т. VIII, стр. 131).

²) Поэтому замечание г. Ключевского, будто бы автор послания говорит о взятии Константинополя, как о недавнем событии (Пр. Об. 1872 г. ч. 2, стр. 737),—замечание, очевидно взятое им у преосв, Филарета черниговского (Обз. русск. дух. литер. т. I, стр. 161), несправедливо. Правда, автор послания говорит, что «на сих детех» греки «к своей погибели от истины свернулись» (стр. 143), что «на месте святем, сиречь в соборней апостольстей церкви Константина града—уже мерзость и запустение» (стр. 160)), но в этих словах разумеется не падение Царяграда от безбожных агарян, а союз греков с латинянами на Флорентийском соборе: «на сем соборе, замечает автор послания, начало пагубы бысть гречестей земли» (стр. 160—1).

— 723 —

позже 1454 года ¹), то очевидно, что устав и послание были написаны не раньше 1440 и не позже 1454 года, А если так, то не может подлежать сомнению и то, что у нас в половице XV века был «честнейший во иноцех», — разуметь ли под ним препод. Евфросина, или—неизвестного Афанасия, — который не только употреблял сугубую аллилуию, но и ссылался в защиту ее на греческую церковь и в частности на константинопольского патриарха Иосифа. Можно ли такое показание честнейшего во иноцех признать достоверным, т. е. можно ли допустить, что в XV в. греческая церковь употребляла сугубую аллилуию?

Православная полемика против раскола до самого последнего времени отвечала на этот вопрос решительным: нет, утверждая, что в Греции неизменно всегда употреблялась трегубая аллилуия ²). Раскольники наоборот утверждали и утверждают, что не только в XV веке, но и прежде и после — до патр. Никона включительно—греческая церковь сугубила аллилуию. Нам кажется, что то и другое мнение—не чуждо преувеличения и известной доли неправды. Что греческая церковь в XV —XVII вв.

¹) В этом году целый месяц июнь жил в Пскове присланный в Россию константинопольским патр, Геннадием за сбором милостыни митрополит «цареградский» Игнатий (Истор. русск. церкв. преосв, Макария т. VI, стр. 20).

²) Жезл. Правл. ч. I, л. 86: Увет. дух. л. 116 об.; Пращиц. дух. отв. 178, л. 226; Облич. непр. раск. гл. 6, л. 110; Отв. пр. Никифора стр. 162. Рассужд. о ерес. и раск. стр. 195; Истин. св. Соловец. обит. стр. 100. Ист. русск. раск. стр. 37; Истин. древн. и истор. прав. Христ. церк. ч. 2, стр. 148; Прав. Собесед. 1860 г. ч. 2, стр. 401; Памятн. стар. русск. лит. вып. IV, стр. 118; О Феодорит. слов. стр. 187; Истор. русск. церк. пр. Макария, т. VIII, стр. 131—5 и 1-12 и др. Впрочем и в суждения об этом предмете было разногласие. Так автор «Пращицы духовной» не отрицает того, что «в греческих новопечатных книгах, печатанных во градех немецких», быть может, и находится сугубая аллилуиа, только утверждает, что «в древних якоже в писанных, тако и в печатных отнюдь нигде не обретается оное: еже глаголати аллилуия. подважды»; между тем автор «Обличения» решительно говорит, что во всех греческих церковных, книгах ветхих и новых, идеже аллилуия с приглашением слава тебе Боже, писано или печатано, везде по трижды обретается».

724 —

трегубила аллилуию, это не может подлежать сомнению; но не менее справедливо и то, что в греческих богослужебных книгах XIV—XVII вв. на ряду с трегубою встречается по местам и сугубая аллилуия.

В подтверждение последней мысли мы не будем указывать на то, что в книгах, изданных в патриаршество Никона после «прилежного исправления их с греческих книг», а равно и в книгах, «с греческих текстов преложенных на славянский язык», в некоторых местах встречается сугубая аллилуия —это обстоятельство могут объяснить и простым недосмот-

¹) На это указывали еще первые расколоучители — Никита Лазарь и дьякон Феодор с целью показать своим последователям, что справщики книг при патр. Никоне «вертелись так и сяк то так полагали, то инако прелагали, за попущением властей духовных. (Матер, для истор. раск. т. IV, стр. 150 и 210; т. VI стр. 38 и 170). Впоследствии ревнители старины стали указывать на присутствие в новоисправленных книгах сугубой аллилуия, как на доказательство того, что до Никона не только в России; но и в Греции, а равно и в Сербии, употреблялась сугубая аллилуия. Вот что читаем мы в вопросах, поданных Питириму нижегородскими раскольниками: «триодь постная, печатана в лето 7134 (1656) повелением великого Государя царя Алексия Михайловича, вкупе советом и благословением Никона патриарха московского, справлена, сказуют, с греческих и харатейных славянских и сербских древних книг, в чинех и речениях и во орфографии, во именах же глаголех и прочих частех (якоже восточная церковь содержит, тако исправиша), и первую такову изданную исправлением якоже в князе оной видети есть, от себе ничтоже совнесоша, далече бοот них таковая дерзость, бояшеся бо клятв понесенных от святых отец, и прочее тамо: в ней же напечатано дважды аллилуиа, а третие слава тебе Боже. Такожде и часословы в четверть печатаны в лето тоже 7164, принемже патриархе Никоне: и сказует в нем в описании, что изследовал от греческих древних харатейных святыя горы Афона: славенских и сербских книг: а в них такожде аллилуиа дважды, а третие слава тебе Боже. Сице и во ирмологиах печатных в лето 7165 (1657) глаголет он же Никон со всем своим собором: что из греческих древних харатейных, а в них аллилуиа дважды, а третие слава тебе Боже, такожде и во псалтирех со возследованием печатных в лето 7166 (1656), повелением того же Никона патриарха, сказует с прилежным исправлением с греческих книг исправися. а в них аллилуиа дважды, а в третие слава тебе Боже. Чесо ради ныне печатают Никону патриарху московскому и греческим и сербским и словенским харатейным древним свя-

725

ром никоновских справщиков, оставивших по небрежности в издаваемых ими книгах следы прежде существовавшего в России обычая, — а обратимся прямо к греческим богослужебным книгам и посмотрим, что они говорят об этом предмете.

В рукописном греческом сборнике московского публичного и румянцевского музея за № 472 (in8) XIV—XV вв., в чинопоследовании усопших иноков после стиха: χαῖρεσεμνὴ... стоит ἀλληλούιαγ. (л. 165 об.), а в чине погребения мирских человек после стиха: ἐντῷοὐρανῶτοὺςὀφθαλμούςμουαἴοω — ἀλληλούιαβ, равно как и после следующих стихов: πρὸςΚύριοντὸνΘεὸνἠμῶν —ἀλληλούια, ἀλληλούιαβ, ἐλέησονἡμᾶςτοὺςἐξουθενουμένους — ἀλληλούιαβ, ἐλέησονἡμᾶςΚύριε, ἐλέησονἡμᾶς—ἀλληλούιαβ: хотя после стиха: ἀγίωπνεύματιπανσωρικὴαἰτία, а равно и после: δόξακαὶνῦν—ἀλληλούιαγ(л. 270 об.) ¹). А в греческой рукописи московской синодальной библиотеки ХIII— XIV вв. за № 396 и в чине монашеского погребения вместо припева к стихам второго антифона положена — ἀλληλούιαβ(л. 118), хотя вместо припева на третьем антифоне—ἀλληλούιαγ. (л. 120 об. и 121). В рукописном греческом сборнике той же библиотеки за № 259 (in4) XVI. в. в чине погребения усопших после стиха: χαῖρεσεμνὴκαὶΘεόνσαρκιτεκοῦσα—стоит: ἀλληλούια, ἀλληλούιαδόξασοιὁΘεὸς, ἀλληλούια, ἀλληλούιαδόξασοιὁΘεὸς, ἀλληλούια, ἀλληλούια, ἀνάπαυσοντὸνδοῦλονσου

тым книгам несогласно?» (Пращиц. дух. вопр. 137, л. 224 об. и 285). А в «поморсквх ответах» Денисов указал не только те из «нотопечатных» книг, в которых находятся сугубая аллилуия, но и самые листы, на которых она напечатана (Помор отв. 16, показ. 3). Некоторые из указанных Денисовым книг (Ирмологий, изд. в 1637 г. и Псалтирь со восследованием, изд. в 1658 г.) мы имели под руками и нашли, что в них на указанных автором «помор. отв.» листах, действительно, напечатано сугубая аллилуия.

¹) А в греческом сборнике того же музея за № 473 (in 8) XIV в. в чине погребения умерших после: χαιρεσεμνη, равно как и после апостола стоит: ἀλληλούιαγ(л. 144 и 150). Изложенные здесь сведения об указанных сборниках сообщены нам проф. И. Е. Троицким, которому приносим нашу искреннюю благодарность.

726

(л. 127 об.). В греческом часослове той же библиотеки за № 300, XVI в. обращающим на себя внимание тем, что он был вывезен с востока известным Арсением Сухановым, пять раз аллилуиа написана так: ἀλληλούια, ἀλληλούιαδοξασοιὁΘεὸς(л. 42 — 7 об.), два раза: ἀλληλούιαγ(л. 83 об. и 104) и только один раз: ἀλληλούια, ἀλληλούια, ἀλληλούιαδοξασοιὁΘεὸς(л. 143 об.) ¹).

Представленные нами данные, кажется, достаточно подтверждают мысль, что в греческой церкви в XIV — XVI вв. на ряду с трегубой аллилуией употреблялась иногда и сугубая ²).

Скажут: присутствие в рукописных греческих книгах сугубой аллилуии еще не может служить неоспоримым доказательством того, что и в богослужебной практике греческой церкви существовал обычай сугубить аллилуию, так как оно может быть объяснено просто ошибками писцов. Не отвергая того, что греческие писцы также, как и наши русские, могли допускать в своих трудах ошибки—«описи и недописи», мы тем не менее утверждаем, что греческая церковь в XIV—XVI вв. не чужда была обычая сугубить аллилуию. В подтверждение этой последней мысли мы не будем ссылаться на то, что в послании Дмитрия толмача, писанном из Рима (в 1491 г.) новгородскому архиепископу Геннадию, говорится: «но мнеся помнит, что и у нас о том (трегубить или сугубить аллилуию) спор бывал меж великих людей, и они обоя единако судили. Занеже трегубное аллилуиа, а четвертое: слава тебе Боже, являет триипостаснаго Божества и единосущнаго; а сугубное аллилуиа являет в две естестве едино Божество» ³), в чем некоторые находят осно-

¹) Прав. Собесед. 1882 г. ч. 2, стр. 360—1. примеч. После указанных данных нет оснований сомневаться, что и в греческом часослове, который раскольники на соборе в Грановитой палате показывали холмогорскому архиепископу Афанасию (Три челоб. стр. 130), стояла сугубая аллилуия.

²) Об употреблении на востоке в первой половине XVII в. сугубой и трегубой аллилуии свидетельствует известный Арсений Суханов в своем «Проскинитарии» (Казань, 1870 г. стр. 68, 214 и 216).

³) Прав. Соб. 1861г. ч. I, стр. 111.

— 727 —

вание утверждать, будто бы этот спор происходил в Греции ¹), — имение тех писателей, которые считают Дмитрия толмача русским ²), мы признаем более справедливым, чем то, которое видит в Дмитрие грека ³), — а укажем на следующие слова греческого литургиста XV века — Симеона солунского, находящиеся в его сочинении «о божественной молитве»: καὶψάλλεταιτὸτρίτονἀντίφωνονκατὰστίχονλεγόντωνἀλληλούιαδιπλοῦν⁴). Такое ясное свидетельство, по нашему мнению, не оставляет ни малейшего сомнения в том, что обычай употреблять иногда сугубую аллилуию существовал в богослужебной практике греческой церкви еще в XV веке ⁵).

Все сказанное нами, кажется, дает нам право на следующие выводы: мысль, будто бы сугубая аллилуия, появившаяся у нас в XV—XIV вв., есть «не греческое предание, но здешнее

¹) О стоглав. соб. против раскольников—в Чт. Моск. общ. любит. дух, просв. 1875 стр. 85; Древне-русск. жит. святых, стр. 256—7; Прав. Обозр. 1872 г. ч. 2. стр. 719.

²) Истор. русск. церкв. Филарета, арх. чернигов., пер. 3, стр. 131; снес. Обз. русск. дух. литер. т. I, стр. 163; Памятн. стар. русск. литер. т. IV, стр. 117; Истор. русск. церкв. арх. Макария, т. VIII, стр. 137—8; Журн. минист. народн. просв. 1881 г. Ноябрь, стр. IV.

³) Руднев. стр. 201; Правосл. Собеседн. 1860 г. ч. 2, стр. 411; 1861 г. ч. I, стр. 100.

⁴) Mign. Patrol, curs, complet., seriesgraeca, t. 155 cap. 352, pag. 352. Сочинение это переведено на русский язык, только приведенные слова переданы не совсем точно относительно занимающего нас вопроса: «и поется третий антифон с прибавлением по стихам аллилуиа» (Писан. св/ отц. и учит. церковн., относящ. к истолк. православн. богослужения, С.-Петербург 1856 г. т. 2, стр. 500). Трудно сказать, от чего произошла эта неточность. Как в греческом тексте ясского издания (1683 г.) сочинений блажен. Симеона (гл. 316, стр. 253), с которого сделан был перевод (там же, стр. 7), так и в издании тех же сочинений на новогреческом языке, сделанном в Венеции в 1820 году (стр. 330), стоит: ἀλλτλούιαδιπλαῦν.

⁵) По недостатку данных, трудно сказать, по каким соображениям и под какими влияниями греческая церковь, употреблявшая, говоря вообще, трегубую аллилуию, в XV—XIV вв. стала употреблять в некоторых случаях и сугубую. Нельзя не отметить только того обстоятельства, что сугубая аллилуия встречается в греческих богослужебных книгах преимущественно в чине погребения умерших.

— 728

российское нерассудное пременение» ¹) или «наша домашняя выдумка» ²), не может быть признана вполне основательною: мнение, будто бы «в цареградской церкви, и в особенности во время Евфросина, обычая усугубления аллилуии вовсе не было» ³). должно быть признано положительно неверным; следовательно и препод. Евфросин и честнейший во ипоцех, которому писано было рассмотренное нами послание (если он не Евфросин), могли слышать от патр. Иосифа речь о сугубой аллилуии, хотя и не в том смысле, какой придал ей клирик Василий; уверение раскольников, что в греческой церкви до патр. Никона употреблялась сугубая аллилуия,—справедливо; но не менее верно и то. что в ней на ряду с сугубой употреблялась, и даже чаще, и трегубая аллилуия, и при том употреблялась раньше, чем греки вступили в союз с латинянами на флорентийском соборе; значит, мысль раскольников, будто бы трегубая аллилуия есть «не восточные православные церкви предание, но латынское нововводство» ⁴),— мысль, взятая ими из Стоглавника, — ложна; точно также и в нашей церкви в то время, как одни (вероятно, по подражанию восточной церкви) стали сугубить аллилуию, другие продолжали трегубить ее,—и так поступали не только «в псковской и новгородской стране», что признают и раскольники вслед за Стоглавом, но и «на Москве и в прочих всероссийских градех и монастырех», чего ревнители старины не хотят допустить ⁵); лучшим свидетельством этого служит грамота митрополита Фотия, писанная им в Псков, на которую ссылается автор послания и в которой повелевалось употреблять аллилуию «сице: «аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа слава тебе Боже» (стр. 162); значит, слова Денисова: «преосвященный Фотий митрополит москов-

¹) Пращиц. дух. отв, на вопр. 137. л. 225 об.

²) Памятн. стар. русск. литерат. т. IV. стр. 118.

³) О стогл. соб. против. раск. в «Чт. мосв. обш. люб. дух. просв.» за 1875 г., стр. 80.

⁴) Помор. отв. 16, показ 2.

⁵) Там же.

729

ский, иже бысть грек родом, в послании своем во Псков в лето 6927 (1419) повелевает глаголати святое аллилуиа по дважды, а в третие приглашай: слава тебе Боже» ¹), представляют самую недобросовестную ложь; ложна и та мысль «поморских ответов», будто бы трегубая аллилуия, находящаяся в наших древних книгах, «от тогда бывших восточней и великороссийстей церкви непокорников Иова с прочими писана» ²); Фотий не был таким «непокорником», с чем без сомнения согласятся и раскольники; иначе им придется допустить, что и любимое ими двуперстие получило у нас свое начало при «непокорнике восточной и великороссийской церкви», так как первое (по времени) книжное свидетельство о нем раскольники указывают в книге, писанной «при освященном Фотии митрополите в лето 6932 (1424) ³); наконец собор московский 1666—7 гг., узаконив трегубую аллилуию, не ввел в русскую церковь не только ереси, но даже и простого «новшества», а только возвратился к старине, много старшей стоглавого собора, а св. синод, разрешив единоверцам употребление сугубой аллилуии, только последовал мудрому рассуждению «великих людей», которые еще в XV веке «обое (т. е. трегубую и сугубую аллилуию) единако судили» ⁴).

И. Н.

¹) Пом. отв. 16, показ. 1; снес. отз. 9, омышлен. 6, § 2.

²) Там же, отв. 17.

³) Там же, отв. 5, степень 13, § 41.

⁴) Истор. русск. раск. стр. 10—11.

Страница сгенерирована за 0.29 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона