Троицкий И. Г. Результаты исследований о хеттейских памятниках, добытые в западноевропейской литературе

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Христианское чтение. 1887. № 3-4. Спб.

И. Г. Троицкий

Результаты исследований о хеттейских памятниках, добытые в западноевропейской литературе ¹).

I.

Памятники Эмафа, Кархемыша, Алеппо, Гюруна, Тианы, Ибриза, Богаз-Кея, Эйука, Жиар-Калесси и Карабела.

В последние десять или пятнадцать лет в западноевропейской литературе, между прочим, выдвинулся вопрос о хеттеях. Обстоятельством, побудившим археологов заняться этим вопросом, ближайшим образом послужило открытие надписей в Эмафе, Кархемыше, Алеппо и в разных местах Малой Азии. О существовании надписей в Эмафе упоминает уже Буркгардт. Во время своего путешествия в Мекку в 1812 году, он, проходя через Эмаф, видел здесь, на базарной площади, в углу одного дома, камень, покрытый различными знаками и изображениями, которые Буркгардт принял за иероглифы, но отличные от египетских ²). На открытие Буркгардта в свое время не обратили должного вни-

¹) Литературапредмета: The monuments of the Hittites, by A.Η. Sayce, read 6—th july 1880,—вTransactions of Society of biblical archaeology vol. VII, p. 2, 248—293.—The bilingual hittite and cuneiform inscription of Tarkondêmos, by A. H. Sayce. read. 2-nd November 1880, ibidem 294—308. The empire of the Hittites, by William, Wright, with decipherment of hittite inscriptions by prof. A. H. Sayce, 1884. Une civilisation retrouvée, par George Perrot, Revue des deux mondes 1886, juillet, 2e liv.—Les Hetteens de la Bible, par ab. VigorouxвRevue des questions historiques t. XXXI. Geschichte Aegyptens unter den Pharaonen, von Heinrich Brugsch—bey, 1877, Histoire ancienne des peuples de l’orient, par G. Maspero, 1878.

²) Burckhardt, Travel in Syria and the Holy-Land. p. 146.

287

— 288 —

мания, и свидетельство этого знаменитого путешественника нашло себе подтверждение уже спустя 58 лет, именно в 1870 году со стороны двух американцев: Августа Джонсона и С. Джесума, из которых первый был в то время генеральным консулом в Дамаске, а второй протестантским миссионером в Сирии. Во время своего пребывания в Эмафе, они случайно натолкнулись на камни с надписями, при чем им удалось видеть не только камень, виденный Буркгардтом, но и другие с подобными же знаками и фигурами. Они даже старались сделать с них снимки, по фанатическое население Эмафа, видевшее в этих камнях какие-то талисманы и неприкосновенную святыню, заставило пытливых американцев отказаться от своего плана и даже совсем оставить Эмаф. Тем не менее Джонсону, при помощи одного туземного живописца—араба, удалось приобрести рисунки некоторых из надписей, один из которых он и опубликовал в журнале американского палестинского общества ¹). Сообщение Джонсона тотчас же обратило на себя общее внимание археологов. Английское общество по исследованию Палестины не замедлило отправить в Эмаф одного из своих членов Драке, хорошо знакомого с Сирией и ее жителями. Ему, благодаря ловкому обращению с туземцами, удалось сделать снимок большой надписи, но вызванное этим волнение среди эмафян заставило его отказаться от копирования других надписей. Бывший в то время английским консулом в Дамаске капитан Бюртон, заинтересованный этим делом, посетил Эмаф, и с своей стороны предпринял попытку сделать снимки с надписей, но и ему пришлось ограничиться копиями одного христианина из Эмафа, по имени Константина ел-Хури, на искусство и опытность которого Бюртон, как кажется, очень мало полагался, так как, опубликовывая эти копии в Unexplored Syria (t. I, 335), он предостерегает читателей от фантазии художника. Но заслуга Бюртона заключалась в том, что он со вниманием высмотрел, где находятся камни с надписями, и точно описал их местоположение. Он

¹) First Quarterly Statement of the american Palestine Exploration Society, 1871.

— 289 —

даже намеревался купать эти камни, но один из владельцев подобного камня с надписью запросил с Бюртона 2,000 франков, на что он не согласился; спустя некоторое время тот предъявил ему еще большие требования. Таким образом, благодаря упорству туземцев, положение археологов, всячески старавшихся познакомиться с таинственными камнями, становилось весьма грустным. Кроме этого, можно было опасаться за самую целость этих камней: фанатическое население, не желавшее допустить к ним иностранцев, могло поступить с ними также, как в 1868 году арабы заиорданской области поступили с памятником царя Меши, т. е. разбить их. Но, кажется, сама судьба сжалилась над почтенными исследователями старины. В 1872 году блистательная Порта назначила генерал-губернатором Сирии Субипашу, который, будучи греком по происхождению, получил хорошее образование, в частности интересовался археологией и сочувствовал занятиям этого рода. Заняв эту должность, Суби-паша предпринял путешествие по Сирии, для ознакомления с положением населения и разбора на месте разных дел. В Дамаске он, между прочим, встретился с бывшим в то время здесь членом английского миссионерского общества Райтом и английским генеральным консулом Кирби-Грином. Суби-паша сделал им предложение ехать с ним в Эмаф, о камнях которого, как равно и об интересе, какой они представляют для археологической науки, он еще раньше слышал. Англичане, разумеется, охотно приняли такое предложение. 25 ноября 1872 года они вместе с Суби-пашей прибыли в Эмаф, при чем генерал-губернатору жителями была устроена очень торжественная встреча. На следующий день англичане вместе с пашой отправились разыскивать камни с надписями. К сожалению, никто из них не захватил с собой из Дамаска описания местоположения этих камней, и таким образом приходилось расспрашивать встречавшихся туземцев. Но последние сразу же поняли цель таких расспросов, и посему не хотели указать домов, где находятся эти камни, а некоторые отвечали, что таких камней в городе совсем и нет. Нашим искателям пришлось бы, вероятно, пропутаться очень долго, так

— 290 —

как в городе с 7 —8 тысячами домов найти камни было не легко, если бы на их счастье с ними не встретился некий Сулиман-эл-Каллас, в доме которого находился один из камней с надписями и который за обещанный ему подарок проводил к нему искателей. Таким образом один из камней был найден; теперь, при помощи того же Сулиман-ел-Калласа, не трудно было найти и другие.

Суби-паша, осмотревший надписи на камнях, сразу же понял их научное значение и известил об этом султана телеграммой, которой просил у него позволения приобрести камни в оттоманский императорский музей. Получив на это разрешение. Суби-паша отдал приказ перевезти камни к нему в Сераль. Перевозка камней с таинственными надписями, из которых один при этом был расколот на двое, произвела возбуждение в жителях Эмафа: они видели в этом поругание над их святыней и ставили это в связь с каким-то древним пророчеством об Эмафе. Как бы на беду, в эту ночь на горизонте Эмафа жителям пришлось наблюдать звездный дождь,—явление, которое, по словам путешественников, на ясном небе Сирии кажется особенно рельефным. Суеверные эмаояне не преминули поставить это явление в связь с перевозкой камней и увидели в нем проявление гнева Аллаха за поругание над святыней. Всю эту ночь в городе стоял большой шум и всюду раздавались вопли и крики к Аллаху и его пророку. На следующий день к Суби-паше явилась депутация из местных старейшин, во главе с хаджи, которая желала объясниться с ним по поводу пережитых жителями страшных событий. Тот с почетом принял чалмоносных депутатов, усадил их на диван, предложил кофе и сигареты. Начался доклад. Депутаты говорили долго и одушевленно. Хитрый паша со вниманием выслушивал каждого. Наконец они кончили. Водворилось молчание. Суби-паша погрузился в размышление и поглаживал свою бороду. Потом, как бы озаренный особенным вдохновением, он обратился к депутатам с таким вопросом: «убила ли кого-нибудь какая-либо из упадших звезд? Те отвечали, что никого не убила. «А, воскликнул паша,—и так

— 291

громко, что слышала поставленная на всякий случай у ворот дворца стража,—в таком случае это хорошее предзнаменование: оно указывает на то, что Аллах одобряет отправку вами своих дорогих камней в дар своему халифу, отцу верующих!» Такой ответ вполне удовлетворил членов депутации, которые встали, раскланялись с почтенным вали, и удовлетворенные отправились к себе по домам. Таким образом камни с надписями стали собственностью людей науки. Теперь Райту и Курби-Грину предстояло сделать снимки с надписей. В Эмафе не было фотографа, с англичанами также не было фотографических приборов, так что снять фотографические снимки с камней не было средств. Оставалось сделать только слепки, что к тому же было и надежнее. Узнав, что неподалеку от Эмафа можно найти необходимый для слепков гипс, Райт отправил за ним надежного человека, а сам занялся чисткой камней. Последняя работа требовала усилия нескольких человек, и продолжалась два дня. Во впадинах между рельефами было много мха и грязи. Находившаяся здесь известь от времени стала так же тверда, как и самый камень, так что при чистке пришлось прибегнуть, кроме воды и щетки, также к стамескам. Наконец камни были вычищены, гипс привезен, обожжен, истолчен и из него сделан состав для слепков. После этого приступили к самым слепкам, которые делались с возможной тщательностью, с сохранением всех штрихов, линий, углублений и даже недостатков камней. Одна серия таких слепков была препровождена в британский музей, а другая—в английское общество исследования Палестины. Самые же камни, перевезенные в Константинополь, сперва были помещены во дворе арсенала св. Ирины, в старом Серале, а потом в 1875 году, благодаря стараниям Суби-паши, сделавшегося к тому времени уже министром просвещения, были перевезены, вместе с прочей археологической коллекцией, в особое здание Чинилли-Киоск.

Эмафские надписи были не единственными в своем роде: как показывали копии, снятые Смитом и Драке в 1872 году с одной надписи в Алеппо, и здесь была надпись со знаками, по-

292

добными эмафским. Кроме этого, вскоре после съемки эмафских надписей, в 1874 и 1875 гг. великобританский консул в Алеппо Скэн, во время своего посещения развалин, расположенных по правую сторону Евфрата, неподалеку (6 ч. ходьбы) от деревни Биреджик, встретил памятники с надписями, подобными эмафским. Развалины, где они находились, назывались у арабов «Калаат Джераблус»—«укрепление Джераблус». Скэн предположил, что это название есть испорченное греческое имя Ἱεράπολις,—название города, имевшего в римскую эпоху один из славнейших храмов Астарты, описанный Лукианом в его сочинении de dea Syria. Но Гиераполис стоял на месте более древнего города, следы которого еще и теперь видны среди остатков дровней цитадели, возвышающейся более, чем на 30 метров над уровнем реки. Здесь, между прочим, находят базальтовые цилиндры и плиты, на которых, вместе с скульптурными изображениями, напоминающими ассирийские, встречают надписи, сходные с эмафскими. Наблюдая расположение развалин и припоминая свидетельства об этой местности древних писателей, Скэн совершенно справедливо предположил, что часть этих развалин представляет остатки часто упоминаемого в египетских и ассирийских памятниках Кархемыша, находившагося на правом берегу Евфрата и почти на самой средине его течения. Предположение Скэна было принято и Смитом, ученым ориенталистом, который во время своего третьего и последнего путешествия на восток (1876 г.) посетил развалины Джераблус, убедился в их археологическом значении, и написал в британский музей доклад относительно того научного интереса, какой представляют эти развалины. Хранители музея выхлопотали в Константинополе фирман на производство раскопок в данном месте и ассигновали на это дело нужную сумму. Между тем Смит, к большому прискорбию для ориенталистов, умер, а Скэп должен был оставить Алеппо, и производство раскопок было поручено преемнику Скэпа консулу Гендерсону, который и переправил часть найденных памятников в британский музей. Наиболее громоздкие и менее интересные из них в научном отношении были остав-

— 293 —

левы на месте. Из памятников, вывезенных из этой местности, -особенно замечателен барельеф царя, находившийся в долине укрепления Биреджик, замеченный еще раньше Баджером и описанный им в сочинении «Nestorians and their Ritual» (1852, vol. I, p. 352). В настоящее время он находится в британском музее и известен под именем «монолита царя». Около этого же времени английский полковник Уильсон открыл две надписи в Гюруне, на скале ущелья, чрез которое протекает один из притоков Евфрата. Эти надписи весьма повреждены, но сохранившиеся на них знаки бесспорно напоминают знаки кархфмышских и эмаеских надписей. Подобные же надписи были открыты в Тиане, на юго-запад от Гюруна, на юге древней Каппадокии. Как оказалось, при дальнейшем исследовании, район надписей с подобного рода знаками простирался значительно далее Каппадокии. Еще в 1838 году майор Фишер обратил внимание на один странный памятник, замеченный еще Оттером в деревне Ибриз, на северо-запад от Тарса, неподалеку от ущелья Кулек-Богаз, известного у древних под именем «киликийских ворот». Фишер сделал с него снимок, который и сообщил Киперту, а последний опубликовал его в издании Риттера «Erdkunde» III, 18 («Asia Minor», vol. 1). В 1876 г. этот памятник видел и сделал с него более совершенный снимок английский путешественник Дэвис, который опубликовал описание его вместе со снимком в Transactions of Society of Biblical Archaeology (vol. IV, p. 2). На этом памятнике изображены две фигуры, из которых одна, вероятно, представляет бога, другая—царя или жреца,— с руками простертыми к первому. Изображение бога гораздо больше изображения царя. У головы его, а также позади изображения жреца и наконец внизу этих обеих фигур находятся надписи, знаки которых похожи на эмафские ¹) и кархемымышские. Подобные изображения были находимы Тексиером, Перротом и Гамильтоном и в других местах Малой Азии (ср. Texier,

¹) The Monuments... 264—265.

— 294 —

Description de l’Asie Mineure, 3 тома, 1839—49; Perrot et Guillaume, Exploratione archéologique de la Bithynie et de la Galatie, 1862). Из открытых и описанных ими памятников особенно замечательны памятники в Богаз-Кее я Эйуке, к северу от Каппадокии, по правую сторону реки Галиса. Эти памятники представляют развалины древнейших дворцов и строений, с изображениями богов, царей и воинов, а также с особыми письменами, сходными с эмафскими. Открытие скульптурных изображений и знаков хеттейского письма в Вогаз-Кфе, Эйуке и других местах Малой Азии, расположило профессора Сэйса, наиболее усердного исследователя вопроса о хеттеях, тщательнее исследовать изображения, находящиеся в западной части Малой Азии, в так называемом карабельском проходе. Одно из этих изображений было открыто Ренуардом в 1839 г. и снято Тексиером, а потом Кларком, а другое в 1856 г.—Беддо и его отрядом, а также прусским инженером Гюманом. Неточный снимок последнего был опубликован Курциусом в Archäologische Zeitung 1876. Об этих памятниках знал между прочим Геродот, который описывает два памятника в карабельском проходе, на расстоянии 25 миль от Смирны, на пути в Сарды и Ефес. Один из них он считает за изображение Рамзеса 2, у греков Сезостриса, хотя замечает, что уроженцы Ионии не знают, в честь кого были сделаны эти изображения. Со слов Геродота это мнение разделялось некоторыми из позднейших путешественников и ученых, пока Росселини и Масперо, рассматривавшие надпись на изображении мнимого Сезостриса, не заявили решительно, что эту надпись нельзя считать египетской, а Сэйс дал ей другое происхождение. В сентябре 1879 года он был в том месте, где находятся эти изображения и сделал тщательный оттиск обоих ¹), а также — находящейся на одном из них надписи, знаки которой вполне сходны со знаками надписей кархфмышских и эмафских. Одно из изображений представляет человека, стоящего в нише и одетого в короткое платье, обутого

¹) См. The Monuments.... 266—269.

— 295 —

в ступни, с остроконечной шапкой на голове, и с дубиной в левой руке. Внизу изображения находится надпись. Это изображение называется Карабель-дере и находится на пути из Ефеса в Фекою. Другое изображение, называемое Бел-каи-ве, также представляет человека в нише, подобно первому, хотя — более грубой работы, и находится на пути из Смирны в Сарды. Оба изображения представляют какого-то царя. Подобные изображения были найдены Перротом и Гильомом также в Жиар-Калесси, на расстоянии 9 часов ходьбы на юго-запад от Анкиры, и близ деревни Караомерлу и Гойадъя. Знаки письма, подобные эмафским и кархемышским, употреблялись не исключительно в монументальных надписях, выбивавшихся на боках гор или на выступах храмов и дворцов; они, в виде курсива, употреблялись также в обиходе государственной и торговой жизни, причем гравировались на камне или на гипсе в виде печатей. Оттиски таких печатей находят в различных местах Малой Азии ¹). Подобные же знаки встречаются на некоторых из печатей, найденных Лайардом в библиотеке дворца Сеннахериба, в Куюнджике. В луврском музее находятся несколько цилиндров, доставленных туда Сорлин-Дориньи, находящиеся на которых изображения и идеограммы напоминают по своему стилю и композиции барельефы эмафских памятников ²). Снимки большей части перечисленных нами памятников и надписей Эмафа, Алеппо, Кархемыша и Малой Азии можно видеть в приложении к сочинению Уильяма Райта, The empire of the Hittites, London 1884 г., в котором они занимают восемнадцать таблиц.

¹) Коллекция таких печатей принадлежит археологу Г. Шлюнбергреу. ср. Revue archéologique t. XLIV, p. 333, Sceaux hittites en terre cuite appartenant a M. L. Schlumberger.

²) Описаниеиснимкиэтихцилиндровнаходитсяв 4-мт. Histoire de l’art dans l’antiquité, par Perrot et Chipiez.

296 —

II.

Характерные отличия этих надписей. Решение вопроса о нации, которой они принадлежал.

Рассматривая находящиеся на этих памятниках надписи и письменные знаки, мы замечаем отчасти их некоторое сходство с египетскими надписями и иероглифами: как там, так и здесь творцы надписей для выражения своих идей или названий описываемых лиц и явлений употребляли фигуры различных предметов природы и их отношений, но такое сходство в принципе не дает права отождествлять между собой знака того и другого рода. При более внимательном сравнении тех и других, замечается большое различие между египетскими иероглифами и знаками эмавских и кархемышских надписей. Во-первых, между последними знаками встречается много таких, которых совсем нет между египетскими иероглифами, а если иные и есть, то они имеют, так сказать, другую физиогномию и отличаются от египетских большим реализмом в изображении предметов. Изображаемые ими предметы гравированы рельефом ¹),— что в Египте встречается лишь в некоторых надписях, принадлежащих ко времени первых династий; так что то, что составляет исключение в Мемфисе, является общим правилом в Кархемыше, в бассейнах Оронта и Галиса ^г). Во-вторых, египетские иероглифы обнаруживают следы более тонкой и опытной руки, нежели иероглифы наших надписей: последние, сравнительно с первыми, представляются до некоторой степени аляповатыми и грубыми, обнаруживают произведение лиц, менее привыкших к процессам гравировального письма, вообще свидетельствуют о меньшей письменной практике, благодаря чему и самые знаки являются более похожими на свои оригиналы. Наконец, эмафские, кархемышские и малоазийские надписи отличаются от египетских

¹) The Monuments... 231.

²) Исключение в этом отношении представляет только тианская надпись.

— 297

своей большей симметричностью: посредине они имеют регулирующие горизонтальные линии; исключение в этом отношении представляют надписи, имеющие не более двух или трех знаков. Между этими линиями и располагаются знаки, из которых одни занимают всю высоту поля, другие же меньшие— только половину его: в последнем случае между лилиями, обыкновенно, бывает по два знака. Отличаясь от египетских иероглифов, знаки интересующих нас надписей еще более отличаются от знаков ассиро-вавилонского и древнеперсидского письма, которое представляет уже переход к звуковому алфавитному письму, и отличается однообразием своих элементов, а также — от надписей финикийских, пальмирских, еврейских и греческих, в которых применяется звуковое письмо. Но если надписи Эмафа, Алеппо, Кархемыша и Малой Азии отличаются по своему характеру от прочих доселе известных надписей, то спрашивается: к какому же роду они принадлежат? и что за нация, которая была виновницею этих надписей? Эти вопросы предстали пред сознание ученых археологов вслед за тем, как опубликованы были снимки с надписей Эмафа, Алеппо, Кархемыша и Малой Азии. Как часто бывает в подобных случаях, когда известный вопрос предлагается на общее решение, ответ на эти вопросы последовал почти в одно и то же время со стороны нескольких ученых. Уже в 1872 году, когда слепки с эмафских надписей были получены в Англии, приславший их Уильям Райт высказал предположение, что эмафские надписи принадлежат хеттеям,—народности, упоминаемой нередко в Библии, памятниках Египта и Ассирии, и занимавшей во время своего могущества территорию с востока на запад—от Евфрата до Эгейского моря, а с севера на юг — от Черного моря до Ринокуруры. К такому же предположению пришел ученый ассириолог Сэйс и Исаак Тэйлор, автор известной книги «The Alphabet» (vol. 2, р. 120). Существование такой народности признавалось учеными еще раньше открытия памятников Эмафа и Кархемыша. Еще раньше этого некоторые историки и, между прочим,

298

известный ученый Джордж Смит ¹) полагали, что между древнейшими центрами человеческой культуры—Ниневией и Вавилоном с одной стороны, и центрами сравнительно позднейшими—Ефесом и Афинами с другой—необходимо должна была существовать какая-либо великая культурная нация, которая служила, так сказать, передаточным пунктом от одних центров к другим, и чрез которую ассиро-вавилонская цивилизация и культура передавалась грекам, принимая более или менее значительную окраску той среды, чрез которую она проходила. О существовании таковой народности говорил сознанию ученых и тот факт, что в Малой Азии повсюду, на камнях и монетах, находили большое количество надписей, некоторые буквы которых не имели сходства ни с греческими, ни с финикийскими, ни с ассирийскими знаками и принадлежали к какой-то особенной системе письма. На острове Кипре найдено было значительное количество надписей, гравированных то на камне, то на бронзе, то на монетах, в которых последовательно применялась эта система, названная учеными относительно кипрских надписей—кипрским алфавитом. Этот алфавит употреблялся здесь до времени первых Птоломеев и долгое время вместе с греческим алфавитом, так что встречаются двуязычные надписи, писанные параллельно знаками того и другого. Последние надписи и послужили для Джорджа Смита ключом для изучения кипрского алфавита. По исследованиям Смита, этот алфавит состоял приблизительно из шестидесяти знаков, из которых были пять гласных (α, ε, ι, о, υ) и двенадцать согласных (κ, τ, π, μ, ν, λ, ρ; F, ϳ, σ, ξ, ζ); большая часть согласных имела пять различных форм, смотря потому, какой из пяти гласных звуков входил в соединение с известной согласной, так что напр. κα, κε, κι, κο, κυ имели различные знаки в написании; впрочем некоторые согласные, как ϳ, ξ, ζ не имели полного ряда пяти знаков. Придыхательные звуки, кажется, совершенно отсутствовали в этом алфавите, или, по крайней мере, не писались. Непонятно, почемукипрскиегреки,

¹) G. Smith Chaldean Account of Genesis p. 311.

— 299 —

усвоивши финикийский алфавит, вместе с тем употребляли также и древний слоговой. Такую странность можно объяснить только из весьма консервативного направления, господствовавшего между кипрскими греками, отлученными самой природой от влияния эластичного эллинизма. С другой стороны, этот алфавит, вероятно, имел священное значение и употреблялся жрецами в актах религиозных и религиозно-политических Как бы то ни было, но этот алфавит говорит об употреблении на Кипре какого-то особого алфавита и шрифта в древнейшую эпоху истории Кипра. Некоторые, например Дикк, думали, что кипрский алфавит заимствован и образовался из клинообразных силлабариев,—в то время, когда ассирийское государство занимало наибольшую территорию и когда капрские князьки платили дань ассирийским владыкам. Но более тщательные исследования расположили сделать другое предположение. Принят первое предположение препятствовали следующие соображения. Во-первых, в числе кипрских и ниневийских силлабариев полное сходство замечают лишь между двумя. Что же касается различия между ними, то оно очень большое: в кипрских силлабариях не различается между b, р и p^h; d, t и th; g, к и kh; а в клинообразных силлабариях есть различие между b и р, d, t и th,—g, к и kh, есть даже особый знак для с, но за то нет различия между m и v, как в кипрских ²). С другой стороны, надписи со знаками кипрского алфавита встречаются в разных местам Малой Азии, до самой Троады и при том в местах развалин, обнаруживающих следы глубокой древности. Некоторые знаки этого алфавита встречаются в провинциальных малоазийских алфавитах, рядом со знаками финикийского алфавита, который со своими 22 буквами оказывался как бы недостаточным для изображения всех звуков малоазийских языков, так что есть основание предполагать, что было

¹) Метод, которому следовали при дешифрировании кипрских надписей, и результаты, достигнутые от изучения их, изложены г. Бреалем в Journal de Savaus (aôut et septembre 1877).

²) The Monuments... 280.

— 300 —

время, когда тот древний шрифт, позднейшую стадию развития которого мы находим в кипрском шрифте, был общераспространенным среди народов Малой Азии: в Нападении, Мизии, Лидии, Линии, Карии, Памфилии и Киликии, где таким образом и следует искать происхождение кипрского силлабария ¹). Вытеснение и до известной степени исчезновение его в этих странах Малой Азии обусловливались распространением финикийского шрифта, как более удобного и простого. Но если распространение последнего шрифта среди народов западной Азии относится ко времени более раннему, чем время Саргона и Ассурбанапала, при которых ассирийская цивилизация дала почувствовать свое влияние даже народам, жившим на полуостровах и островах Средиземного моря: то мы необходимо должны предполагать, что распространение вытесненного финикийским шрифтом азиатского шрифта относится ко временам гораздо более древним, чем время ассирийского могущества (IX и VIII вв. до P. X.), к тем отдаленным временам, когда народности Малой Азии пользовались полной автономией и были страшны даже для царей Месопотамии и Египта,—к той эпохе, когда эхо военных криков на берегах Оронта отдавалось в долинах Термоса и Моандра, за Евфратом и Ринокорурой,—когда виновники этих криков вели летописи своих побед, для чего пользовались своими письменами, а не письменами Ассирии и Египта. Рассуждая так, нельзя было последовательно не прийти к предположению существования в западной Азии в древнее время особого шрифта, отличного как от египетского, так и от ассирийского и финикийского шрифтов, позднейшую стадию развития которого представляет кипрский алфавит. Надписи Эмафа, Алеппо, Кархемыша, Гюруна, Тианы, Ибриза, Багаз-Кея, Эйюка и Карабела оказывались таким образом древнейшими памятниками этого шрифта.

Теперь спрашивалось: как называлась та народность, которой принадлежал этот шрифт, которая оставила после себя писанные им надписи и которая вместе с тем была проводни-

¹) The Monuments... 279.

— 301 -

ком ассиро-вавилонской культуры в Грецию и таким образом вообще в Европу? Ответ на этот вопрос стали искать в памятниках Египта, Ассирии и в Библии. Поиски оказались не напрасными: эти памятники единогласно ответили, что действительно в древнейшее время истории на пространстве между Евфратом и Средиземным морем в одном направлении, Черным морем и Ринокорурой в другом, обитало сильное племя с довольно высокой культурой, с царями которого приходилось вести войны и египтянам, и ассирийцам, и евреям. Египетские памятники называют это племя кхити, ассирийские—кхати или кхатти, а Библия—хет חֵת, хиттим חִתִּים, иногда—сыны Хетовы בְּנֵי הֵת. у 70— Χὲτ, Χεττὶν, Χεττίμ, Χετταῖοι. Ожесточенные войны египтян с хеттеями начинаются после изгнания гиксов ¹) из Египта, с начала 18 династии. С этого времени имя хеттеев, а также имена их царей и городов часто встречаются в египетских надписях. При чем во время 18 династии они упоминаются вместе с рутенами, как назывались у египтян народы Сирии, а потом фигурируют отдельно, как наиболее воинственная и сильная нация из сирийских племен. Из хеттейских городов особенно часто упоминаются: Макита (Мегиддо) ²), Хемту (Эмаф) ³), Тамаску (Дамаск) ⁴), Кадешу (Кадеш) ⁵), Кархемыш ⁶), Калопу (Аллепо) ⁷), Пефор или Педери ⁸) и многие другие. Подроб-

¹) Есть между прочим мнение, что хеттеи были гиксами или пастухами— царями, которые владели Египтом в течении 500 лет. В своем сочинении «О религиозном общественном и государственном состоянии евреев во время судей» (57—58) мы касались этого мнения, и там же с достаточной ясностью показали его неосновательность. Не разделяя этого мнения, мы тем не менее нисколько не умаляем значения хеттеев для Египта, как внешних политических неприятелей.

²) BrudschGesch. Aeg. unter den Phar. 296, 301. 331, 466. 557. 661.

³)id. 331. 556.

⁴) ib. 331.

⁵) ib. 331.

⁶) ib. 598.

⁷) ib. 515.

⁸) ib. 454 cp. Wrightthe стр. 42. 53. 120.

— 302 —

ный перечень этих городов находится на большой Карнакской надписи, прочитанной и объясненной Де-Руже и Мариеттом ¹). Из этих городов имели в военном отношении особенно важное значение Мегиддон на Кисоне, Кадеш на Оронте ²) и Кар-

¹)Mariette, Les listes géographiques des pylônes de Karnak p. 46—47. cp. Brugsck ib. 331—333. 453—455.

²) О существовании этого города до открытия Шамполионом ключа к чтению египетских надписей не было известно. Правда, в Библии есть одно место, в котором можно видеть некоторое указание на этот город, но это место очень темное и к тому же не одинаково читающееся в еврейском и греческом текстах. Разумеем 2 Ц. XXIV, 6, который по-еврейскому тексту читается: הדשיתהתיםואל-ארץ הגלערהויבאו, т. в. пришли в Галаад и в землю Тахтим-Ходши. Речь идет о лицах, которым поручено было произвести перепись во всем еврейском государстве. Как видно из маршрута, которого они держалась в переписи (ib. ст. 5—8), они начали ее с южной части заиорданской области, дошли до самого северного пункта Галаада, потом перешли в Тахтим-Ходши, откуда уже направились в Дан-Яан, Сидон и далее к югу по западной части Палестины. Тахтим— Ходши представляется таким образом областью более северною, чем Галаад, колено Даново и Сидон, так что мы должны полагать ее на крайнем севере территории еврейского государства при Давиде. Но где именно находилась эта область, ни свидетельства историков, ни свидетельства путешественяиков не говорят. Те, кому желательно на всякий вопрос непременно иметь какой-нибудь ответ, хотя бы и плохой, прибегают к часто практикующемуся у экзегетов приему исправления текста: слова תהתים הרשיизменяют в תחתים קדש, и понимают под ними «Кадеш Хеттеев>. Ср. VigoureuxLes Hetteens de la Bible dans Revue quest, historiques t. XXXI. В пользу такого понимания говорит находящееся в некоторых списках перевода 70 чтение: καὶ ἧλθον εἰς Γαλαὰδ καὶ εἰς γὴν χεττιμ. χάδης. Так именно читается в комплютенской полиглотте t. 2, f. 12; в антверпенской t. 2, р, 477, парижской—t. 2, р. 477, полиглоте Вальтова, см. Notae ad Versionen! graecam t. VI, p. 53. Полиглотта Штира и Тейля, 2-го изд. 1854, t. 2, ч. I, р. 548, имеет εἰσ γὴν χεττιεὶμ.. Но против такого понимания говорит, кроме недостаточной обоснованности толкования, также 2 Ц. VIII, 9—10, где говорится, что Фоа эмафский, другими словами, царь хеттеев прислал к Давиду своего сына Иорама, для поздравления его с успехом войны против сирийского царя Адраавара, что указывает на дружественные отношения между хеттеями и евреями в это время. Кроне того, в Библии нигде не говорится о завоевании Давидом Кадеша, между тем историк дел Давида не прошел бы молчанием этого факта, если б он действительно был. Взятие Кадеша составило бы такой же славный подвиг для Давида, как и взятие

— 303 —

хемыш на Евфрате: первые два заграждали египтянам путь на север, и около них происходили знаменитые битвы египтян с хеттеями, а Кархемыш заграждал путь из Месопотамии. Из хеттейских царей в египетских памятниках встречаем упоминание о Сапалеле, Мавразаре, Мафтанаре и Хетазаре ¹). Первым фараоном 18 династии, которому пришлось вести наиболее ожесточенную войну с хеттеями, был Тотмес 3-й, завоевавший большую часть хеттейских владений ²) и взявший с хеттеев большую дань ³), состоявшую из рабов, драгоценных камней, слитков золота и серебра, колесниц и скота. Но после смерти этого фараона хеттеи успели восстановить свою политическую независимость и перейти из оборонительного положения в наступательное, так что уже одному из первых фараонов 19 династии Сетосу 1-му пришлось вести упорную борьбу с ними ⁴), которая, хотя была вообще успешна для Сетоса ⁵), но тем не менее не ослабила силы хеттеев. При Рамзесе 2-м хеттейские государства заключают большую конфедерацию для борьбы с Египтом. Во главе этой конфедерации стоял город Кадеш; в состав ее, кроме Кадеша, входили: Арату (Арад), Хилибу (Халеб), На-

Иерусалима. Кадеш был одной из величайших и труднейших для приступа крепостей. Он был окружен водами Оронта, так что имел форму полуострова или даже острова. На большой картине одной из карнакских колонн, восходящей ко времени Рамзеса 2-го, между прочим находится изображение этой крепости. Как видно отсюда, стены Кадета были окружены озером, которое, вероятно, было сделано искусственно и близ которого протекает Оронт. Это озеро существует и доныне и называется Кадес. Абу-л’-Фида упоминает о нем под именем Кедеса и признает за ним искусственное происхождение. В северной части его находится холм, где, может быть, похоронены остатки стен древнего Кадеша. Неподалеку от этого озера или пруда находилась Эмезия, а ныне находится Хомс. Местное предание приписывает устройство этого озера или пруда Александру Македонскому.

¹) Brugsch1. с. 450.

²) Brugsch331-333. 341—344. 453—455.

³) Brugsch313—317.

⁴) Brugsch 460. 465.

⁵) Brugsch 468—469.

— 304 —

гараина (частьМесопотамии), Казанадана (Гавзанитида), Мадуина, Пидаза, Лека (Ликийцы), Мазу (Мизийцы), Дардани (ДарданцыГомера), Керкеш (Гергезей?), Каркамош (Кархемыш), Акерит (Карийцы?), АнагазиМушанат¹). Союзники имели 2,500 колесниц и множество воинов. Один царь Халупу выставил 18,000 человек. Всей этой компанией управлял царь Кадета Хетазар. Может быть, египетские свидетельства и преувеличивают отчасти многочисленность хеттейского ополчения, тем не менее весьма вероятно, что союзная армия хеттеев была гораздо многочисленнее армии Рамзеса, хотя последняя превосходила ее по своей дисциплине и единству. Битва произошла при Кадете и продолжалась два дня. Сперва успех ее склонялся на сторону хеттеев, и Рамзес чуть было не попал в плен, но потом, благодаря храбрости Рамзеса, воспетой в египетской поэме «Пентаур» ³), хеттеи были разбиты на голову и их предводитель должен был просить мира, который и был заключен. Но этот мир был только коротким перемирием. Вскоре вся Сирия во главе с хеттеями восстала против Рамзеса за свою независимость. Началась упорная борьба с той и другой стороны, продолжавшаяся пятнадцать лет, во время которой враги значительно истощили друг друга, так что с видимым удовольствием вступили во взаимный мир, который был закреплен женитьбой Рамзеса 2-го на дочери Хетазара ⁴). Сохранился между прочим подлинный текст трактата, заключенного при этом между Рамзесом и Хетазаром, открытый Шамполионом на одной карнакской колонне и к несчастью весьма поврежденный. Договор ставит условием вечный мир, политическое равенство и взаимное согласие между нациями, оборонительный и наступательный союз против общих врагов, выдачу преступников и перебежчиков ⁵). В 34 году царство-

¹) Brugsch 491—492.

²) Brugsch 504,

³) Brugsch 501—513.

⁴) Maspero 222, Brugsch 515-518.

⁵) Смотри перевод этого замечательного документа древности у Бругша 1. с. 518—526.

— 305

вавия Рамзеса 2-го его тесть посетил Египет, в память чего в храме Ипсамбула была воздвигнута колонна, где хеттейский царь был изображен рядом со своей дочерью и зятем ¹). При преемнике Рамзеса 2-го дружественные отношения между египтянами и хеттеями продолжались очень недолго: начавшиеся в Египте смуты развязали руки хеттеям, возбудили у них желание снова завладеть Египтом, и в конце 19 династии, как кажется, Египет подпадает под большое влияние этой нации. Новую борьбу с хеттеями начал 2-й фараон 20-й династии, Рамзес 3-й. Ему пришлось защищать Египет от множества осаждавших его в то время племен Сирии, Малой Азии и островов Средиземного моря, которые вместе с хеттеями стремились занять плодоносную долину Нила. Союзная армия врагов Египта была разбита Рамзесом 3-м близ Пелузия ²). После этого хеттеи перестают тяготеть к Египту со своими завоевательными стремлениями, так как их внимание привлекли к себе явившиеся у них враги в лице ассирийцев, более опасных чем египтяне. В истории Ассирии о хеттеях упоминается очень рано: так, по словам Сэйса, в астрологических таблицах, похищенных в библиотеку Саргона из Агане (около 1900 года до Р. Хр.), говорится о хеттеях, как об ужасных врагах для вавилонян на северо-западе, в то время, когда еще ассирийского царства не существовало ³). В конце XII столетия Феглафелассар I (около 1900 года до Р. Хр.) завоевал большую часть территории, лежавшей между Евфратом и Средиземным морем, и вместе с тем часть хеттейских владений, хотя Кархемыш, как кажется, остался незавоеванным; но при внуке его Ассур-раб-амаре (ок. 1060) хеттеи возвратили отнятые у них владения, и он сам со своими войсками был разбит ими при Кархемыше ⁴). После этого прошло около двух веков, во время которых хет-

¹)Brugsch527.

²) Maspero263.

³) Hommel,Die Vorsemitischen Kulturen, Die Kultur der Hethiter, 176—177.

⁴) Maspero 282—285.

— 306 —

теи не имели особенных столкновений с ассирийцами. Но эти столкновения начинаются снова со времени Ассурназирбала и на этот раз они имеют роковое значение для политического существования хеттейского племени. Ассурназирбал (882—857) сделал нашествие на Нагарану. Хеттеи в это время не имели общего вождя. Продолжительная безопасность благоприятствовала раздроблению, и даже общая опасность не побудила их к объединению. Царь Кархемыша Сангар дозволил ассирийцам перейти Евфрат, после чего должен был открыть им ворота своей столицы. Другие цари хеттейских областей также волей или неволей должны были признать власть Ассурназирбала, и, подобно Сангару, сделались его данниками (Masp. 347—348). Но по смерти его они возмутились, так что его преемник, Салманассар 3-й (857—822), победитель Ахава и Иуия, снова должен был воевать с ними, и снова сделал своими данниками царя Кархемыша Сангару, царя Патина Саналулви, царя Гамгуша Муталлу ¹), царя Эмафа Ирхулелу. Наконец Саргон в 720 г. до Рождества Христова, после поражения хеттеев при Каркаре, присоединил Эмаф и Кархемыш к ассирийскому царству. Царь Кархемыша Пизирис в 717 году был взят в плен, а на его место был поставлен областеначальник ²). Обращаясь к Библии, и здесь находим также довольно частые упоминания о хеттеях, хотя упоминания весьма краткие и отрывочные. Прежде всего о них упоминается в генеалогии книги Бытия, где Хет после Сидона называется вторым сыном Ханаана (X, 15). Время их поселения в Палестине относится к началу эпохи еврейской истории. Так, когда Авраам покупал в Хевроне поле Махпела, то он уже нашел здесь хеттеев, которым принадлежала эта земля (Быт. XXIII, 3—18; XXV, 9). Исав взял себе в жены двух хеттеянок, которые были в тягость Исааку и Ревекке (Быт. XXVI, 34—35). Иегова, указывая Иисусу Навину территорию, назначенную для по-

¹) Патина и Гамгуш, вероятно, также была хеттейскими областями.

²) Hommel.Die Vorsemit. Kultur., Die Kultur der Hethiter. 1188—190) cp. Masp. 400.

307 —

толков Израиля, так определяет ее: «Я даю вам, как Я сказал Моисею, от пустыни Ливана сего до реки великой, реки Евфрата, всю землю хеттеев» (I. Η. I, 3—4). В этих словах область между египетской пустыней и Евфратом ясно называется владением хеттеев. Но, как можно заключать из Числ XIII, 29—30, где хеттеи вместе с иевусеями и аммореями называются населяющими горы, это название в данном случае имело лишь исторический смысл, т. е. оно применялось к стране между пустыней и Евфратом, потому что ее прежними владельцами были хеттеи, которые, ко времени вступления евреев в Палестину, частью вследствие войн с египтянами, частью вследствие давления некоторых мелких семитических племен, лишились южной части Палестины и сосредоточились главным образом в области, лежавшей к северу от нее. Тем не менее хеттеи фигурируют в числе племен, желавших воспрепятствовать евреям доступ в Палестину и поселение в ней (I. Η. IX, 1; XI, 3). Во время судей хеттеи упоминаются в числе народов, среди которых жили евреи (Суд. III, 5), и имели весьма большое влияние на культурную и государственную жизнь последних, особенно в средней и северной частях Палестины При Деворе и Вараке евреи намеревались было скинуть с себя ярмо хеттеев, или, как они их называли, хананеев (ср. I. Η. I, 4. Иез. XVI, 3. 45) ²), но должны были выдержать с ними сильную борьбу. Победа евреев способствовала освобождению их от влияния хеттеев, которые в это время должны были напрягать свои силы против врагов, угрожавшим им с востока, и посему не особенно интересовались Палестиной. При Давиде хеттеи упоминаются в числе его воинов (1 Ц. XXVI, 6. 2 Ц. XI, 3 и д.), и вообще при нем отношения между ними и евреями, как представляется из 2 Ц. VIII, 9 — 10, были дружественными, чему, вероятно, не мало способствовало сознание опасности общего врага для той и другой нации, в лице сирийцев. Во время

¹) Ср. Религиоз., общ. и госуд. состояние евреев во вр. Судей 177—179.

²) Ср. Рел., общ. и госуд. сост. евреев во вр. Судей 49—54. 233 и д.

— 308 —

Соломона хеттеи, подобно другим племенам не еврейского происхождения, обитавшим в Палестине, сделаны были оброчными работниками (3 Ц. IX, 20). В гареме Соломона были и хеттеянки (ib. XI, 1). Но эти два упоминания относительно зависимости хеттеев от евреев при Соломоне следует понимать только относительно тех хеттеев, которые жили в пределах Палестины, а не вне ее: последние были вполне независимы и пользовались во время Соломона цветущим состоянием культуры, как на это указывает и 3 Ц. XI, 29, и с своими колесницами оставались страшными не только для евреев, но и для сирийцев (2 Ц. VII, 6). Впрочем, и те, которые жили в самой Палестине, сохраняли свою индивидуальность до времени самого Ездры (1 Езд. IX, 1, ср. Иез. XVI, 3, 45), и уже при нем оказывали большое влияние на евреев, возмущавшее благочестивого священника.

Как ясно из приведенных нами свидетельств египетских, ассирийских памятников и Библии относительно хеттев, они в древнейшую эпоху истории (17—12 ст. до Р. Хр.) занимали обширную территорию, которая на севере упиралась в отроги гор Кавказа, а на юге соприкасалась с Египтом, на востоке простиралась до Месопотамии, а на западе до берегов Средиземного и Эгейского морей. Кападокия, которую занимали Мешех и Тувал—ветхого завета, или Моски и Тибаренцы — классических писателей, как ясно из скульптурных изображений Богаз-Кея и Эйука, была под властью хеттеев; ассирийские надписи говорят также о их связи с Киликией (254 — The Monuments). Во время продолжительной борьбы с Рамзесом 2-м хеттеи являются в связи с дарданцами из Троады и мизийцами из Мизии, с их городами Илуна (Илион) и Пидаса (Педасос), так что довольно вероятно предположение Гладстона (Homer. Synchronism, 1876. р. 174, 182), что упоминаемые у Гомера (Od. XI, 521) χήτειοι суть хеттеи Кархемыша (253—The Monuments). Главными центрами своей жизни хеттеи имели Кадеш на Оронте и Кархемыш на Евфрате (ныне Джерабис, 16 миль к югу от Биреджика The Monum. 251). Но, занимая такую территорию, хеттеи

— 309 —

делялись на несколько мелких государств, а кроме того, имели среди себя много чуждых элементов, которые, вероятно, и способствовали разложению хеттейского племени на несколько государств. Как ясно из свидетельства тех же памятников, хеттеи владели высокой 110 тому времени культурой и были страшны для других культурных наций древнего мира. Что касается в частности письменного и скульптурного искусств, то о знакомстве с ними и до некоторой степени развитии их у хеттеев говорится в египетских памятниках. Подобно фараонам, хеттейские цари имели своих писцов и канцелярию, которые сопровождали их во время походов. Между знатными лицами, которых хеттеи лишились в сражении с Рамзесом 2-м при Кадеше, вместе с оруженосцем и начальником евнухов Хетазара, упоминается также Халепсар «писец книг», на обязанности которого было записывать подвиги своего властелина, — на этот раз впрочем неудачные. Пятнадцать лет позже преемник Халепсара составлял трактат, обеспечивавший мир между Хетазаром и Рамзесом. Статьи трактата разбирались и обсуждались представителями того и другого властелина, после чего хеттейские послы представили Рамзесу экземпляр трактата, гравированный на серебряной доске. В египетской копии трактата, находящейся на карнакской колонне, эта доска описывается в виде продолговатой колонны, с кольцом в верхней части. Хотя прямо не сказано, но из контекста речи ясно следует, что проект условия, предложенный Рамзесу послами Хетазара, был нисан на хеттейском языке и хеттейскими письменами. На это именно указывает то обстоятельство, что этот документ, как произведение иноземное, своим странным видом поразил взоры египтян. Текст трактата был украшен изображением Сутеха, держащего в своих объятиях великого владыку Хатти (Brugsch, 518. 525—526). К сожалению для археологической науки, от этого важного памятника хеттейского искусства не найдено пока ни одного осколка. Но и самый рассказ о нем дает основание заключать, что хеттеи были знакомы со скульптурным и письменным искусством ужа в древнейшую эпоху своей истории.

310 —

Таким образом, после справок в памятниках Египта» Ассирии и в Библии, оказалось, что нацией, которой следует, приписать употребление и распространение азиатского алфавита, которая была проводником ассиро-вавилонской культуры и которой поэтому естественнее всего было приписать сооружение памятников. Эмафа, Кархемыша, Алеппо и разных мест Малой Азии, вероятнее всего следует считать библейских хеттеев, египетских хатти, ассирийских хатти. Такое именно заключение и было высказано Райтом, Сэйсом и Исааком Тэйлором. «Главным стволом, от которого разветвляются кипрский и другие непонятные шрифты Малой Азии, говорит Тэйлор, представляются эмафские и родственные с ними надписи. Эти памятники принадлежат народу, тождественному с хеттеями ветхого завета, хетом египетских памятников, хатти ассирийских надписей и κήτειοι. Гомера. (Od. XI, 521. Gladst. Homeric. Synchronism, р. 174. 182). что был один из могущественных народов древнего мира, царство которого простиралось от египетской границы до берегов Эгейского моря, который, подобно вавилонцам и египтянам, имел, культуру, искусство и шрифт специального характера и, вероятно, национального происхождения» (The Alphabet II, 120). «В настоящее время, говорит он ниже, принимают, что первобытное искусство, мифология и метрическая система Малой Азии на большом протяжении были заимствованы у хеттеев, а самостоятельная система рисовального письма, которая ими употреблялась, представляет ясный источник, из которого мог быть заимствован—азиатский силлабарий» (ib. II, 122). Еще более решительно высказывается но этому поводу профессор Сэйс, который рассеянные во Малой Азии памятники считает «характерными образцами хеттейского искусства. Вообще, говорит он, я склонов думать, что это суть памятники известных хеттеев частью потому, что никакая другая нация в этой части мира не имела ни силы, ни культуры, нужной для их создания, частью же—потому, что памятники найденные в Ликаонии и Лидии, очевидно, представляют моменты счастливых походов, а в Малой Азии хеттеи были единственной

311 —

нацией, имевшей достаточно силы для завоеваний на столь широком пространстве» (The Monum... 253).

Нужно заметить, что взгляды Райта, Сэйса и Тэйлора по этому вопросу разделяются не всеми учеными. Гейд Кларк считает надписи родственными с гимьяритскими, а чрез них — и с ливийскими. «Между эмафскими знаками, говорит оп, мы нашли по крайней мере шестнадцать сходных по форме с гимьяритскими и ливийскими», и посему Кларк считает неосновательным сомнение в сродстве хеттейского алфавита с другими ׳). Но географическое положение гимьяритов, а равно и их историческое положение не дозволяют принять предположения Кларка, в угоду которому он допускает странную свободу относительно истории гимьяритов. «Что касается времена происхождения данных надписей, то, говорит он, едва ли можно полагать его позднее самой последней даты, указываемой для гимьяритов, именно 100 г. обшей эры, хотя для него можно полагать более древний и даже древнейший период гимьяритской истории, 600-й г. до начала общей эры» ²). Совершенно не согласно с таким определением гимьяритской эры, Коссин де Персеваль полагает основание тнмьяритского царства за 100 лет до нашей эры, а Ренан говорит, что датой гимьяритских надписей, кажется, служит 3-й и 4-й в. по Р. Хр. ³), равно как и Гезениус относит ее к 4 в. по Р. Х. ⁴), —к периоду, очень отдаленному от того времени, когда употреблялись найденные во дворце Сеннахериба Лайардом глиняные печати, имеющие надписи со знаками, подобными эмафским. Географическое положение гимьяритов также не благоприятствует предположению Кларка. По свидетельству Абу-л’-Фида» великого арабского историка Эмафа, «Гимьяр был сын Сабы, построившего город Мариб и славный капал Мариб, в который вливались семь потоков, сыновья же Гимьяра были царями

¹) Unexplored Syria I, 354.

²) Unexpl. Syr. I, 359.

³) Histoire des langues sémitiques, cd. 4-me 315.

⁴) Allgemeine Literatur-Zeit. 1841, Jul.

— 312 —

Иемена» ¹). Страной гимьяритского письменного языка представляется, таким образом, первоначально Иемен; а Ренан говорит, что это наречие и доселе употребляется между жителями Гадрамота и Омана, и известно под именем эхкили или мари ²). Невероятно, чтобы гимьяритский язык, развившийся в Иемене, потом перешедший в Оман, был в употреблении также на берегах Оронта и Евфрата, невероятно потому, что в таком случае пришлось бы предположить невозможный скачек для его распространения. Таким образом, ясно, что, как относительно пространства, так и относительно времени, гимьяритский язык находится вне пределов родства с эмафским. Но то, что верно относительно гимьяритского языка, еще более верно относительно языка ливийского, который, по предположению Кларка, имеет отношение к эмафским надписям.—В 1877 году Кларк выпустил брошюру, в которой старался доказать связь и сходство хеттейских надписей с перувианскими ³). Высказывались также предположения, сопоставляющие эти надписи с ацтекскими, корейскими и японскими. Джонсон, занимаясь вопросом о происхождении надписей в First Statement of the american Palestine Exploration Society (July 1871), считает их произведением или ассирийцев, или египтян, или даже евреев. Капитан Кондер также обращает внимание на сходство хеттейских и древнеегипетских иероглифов и представляет список шестидесяти знаков, для которых может быть найдена параллель в египетских надписях различного времени ⁴). Что касается последних двух предположений, т. е. Джонсона и Кондера, то из предыдущего изло-

¹) Абу-л’-Фида 1,105. изд. Константинопольское.

²) Ren. 1. с. 309. 311.

³) К сожалению, мы не могли достать этой интересной брошюры и цитуем ее по Райту (The стр. 131), хоти не соглашаемся с его резким отзывом об этой брошюре. Нам думается, что мысль Кларка о родстве хеттейской и перувианской культуры совсем не странная и не смешная, как равно и те воззрения, которые сопоставляют хеттейскую культуру с ацтекской, корейской и японской. Очень может быть, что сравнительная археология впоследствии оправдает наше предположение.

⁴) Quarterly Statement of Pal. expeorat. Fund, for Oct. 1883.

— 313 —

жения ясна их неосновательность: хеттейские надписи имеют лишь небольшое сходство с египетскими надписями и сходство, так сказать, только со стороны принципа письма, а не формы знаков; тем более следует это сказать относительно ассирийского клинообразного письма, которое отличается сравнительным однообразием своих элементов. Но что касается того взгляда, который сопоставляете хеттейские надписи с перувианскими, ацтекскими и корейскими, то по поводу его мы считаем нужным заметить, что он совсем не представляется нам столь странным, как Уильяму Райту. В Мексике, Перу, Корее и Японии нисколько неудивительно находить следы культуры той древней хамитской расы, к которой принадлежали хеттеи, и очень возможно, что между надписями последних и надписями в Перу и Мексике есть более тесная и родственная связь, чем какая представляется для первого взгляда. Кто может отрицать, что корабли киттийские, или по другому выговору, хеттейские ¹), совершая свои рейсы по Средиземному морю и вокруг Африки, вдоль беретов Азии, а также Малайских и Филиппинских островов, не достигали Кореи и Японии, откуда через Восточный океан было недалеко и до западного берега Америки? Замечательное сходство между некоторыми религиозными преданиями у мексиканцев и перуанцев с народами Сирии и вообще западной Азии служит довольно прочной гарантией для такого предположения. Но не отрицая некоторого сходства между памятниками, указываемыми Кларком, и памятниками Эмафа, Кархфмыша и Малой Азии, мы в тоже время соглашаемся с Райтом, Сэйсом и Тэйлором, что свидетельства египетских, ассирийских памятников и Библии дают прочное основание для названия последних памятников собственно хеттийскими, а не какими-либо иными.

¹) Под Киттим в Библии большинство экзегетов равумеет Кипр, где, как ясно ив предыдущего, в древнейшее время истории жили хеттеи. Доказательство этого положения см. у Movers'а, в его Das Phönizische Alterthum, Th. 2-te 203—246. Cypern, das Land der Kittier.

— 314 —

III.

Попытка дешифрировать хеттейские надписи.

После указания той нации, которой вероятнее всего присвоить интересующие вас памятники, являлся другой еще более важный и вместе с тем трудный вопрос: как понимать знаки этих надписей? и как проникнуть в сокрытое под ними содержание? Профессор Сэйс, долго изучавший хеттейские надписи, предлагает посильный ответ на эти вопросы. По его пониманию знаков хеттейских надписей, некоторая часть их имеет значение идеограмм, подобно символическим знакам египетских иероглифов и ассиро-вавилонской клинописи, но большею частью они имеют значение силлабариев, подобно ассиро-вавилонским силлабариям. Данными, на которых Сэйс основал свое заключение, служат: надпись царя Таркондема и кипрский алфавит. В 1860 году в британский музей была доставлена серебряная пластинка, по своей форме и размерам напоминавшая кожуру небольшого апельсина, разрезанного пополам. На вогнутой поверхности ее, в средине, изображен стоящий вооруженный человек, по сторонам которого изображены знаки, принятые за знаки хеттейского письма. Все это, — как изображение, таширсаки, — обрамлялось кольцеобразной полосой, отделявшей изображение от краев пластинки, на которой (полосе) находились клинообразные знаки. Странный вид памятника делал его подозрительным, так что музей отказался его купить; но Рэди на всякий случай посредством гальванопластики сделал снимок с него. Этот снимок продолжал бы лежать в ящике забытым, если бы Сэйс не обратил внимания на этот памятник. Об оригинале этого снимка он узнал из описания доктора Мордтмана ¹), который видел его в Константинополе в коллекции нумизмата А. Иванова, купившего его в Смирне. Сэйс заключил из

¹) Münz Studen (III, 7, 8, 9) Leipz.

315 —

описания Мордтмана что иероглифы должны быть хеттейские, и клинообразные знаки, которые Мордтман считал за знаки ванской надписи, могут служить ключом к чтению этих иероглифов. Радость Сэйса была велика, когда он получил снимок с пластинки, подтверждавший его предположения. Но, спрашивалось, где был самый оригинал? Существовали ли его переиздания? Эти вопросы были предложены ученому миру в особом письме, напечатанном в Academy (1880 г. авг. 21). Ответы не заставили себя ожидать. Вскоре хранитель музея, Бэрклей Гид, объявил,—когда начала продаваться эта пластинка и как был «делан снимок. Кроме того, Франц Ленорман, имевший подобный снимок, сообщил, что он также видел в Константинополе в 1860 г. самую пластинку в кабинете Александра Иванова. Таким образом было два снимка знаменитой пластинки, во к сожалению самого оригинала не доставало. Отсутствие оригинала давало некоторый повод оспаривать подлинность данного предмета. Но такое сомнение не имело для себя оправдания. В 1860 г. подделыватель, хотя бы самый гениальный, какого только можно предположить, не мог иметь мысли создать тип воина, занимающего середину вогнутой плоскости: тогда еще не обращено было внимание на такой род изображений, на те детали костюма и положения, какие их характеризуют; наконец он не мог представить те знаки, которые окружают данное изображение. В то время, правда, уже подделывали клинообразные надписи, но еще никто не подозревал существования хеттейских иероглифов, так как тексты эмафские были еще не транскрибированы. Таким образом Сэйс мог отнестись к этому снимку с полным доверием. Клинообразная надпись оказалась из времени Саргона и со стороны своего перевода не представляла трудности. Ассириологи единогласно прочитали ее следующим образом: Tar-rik-tim-me sar mat Er-me-e (что значит: «Tap-кудим царь страны Ерме»). До этого времени такой царь не был известен, хотя его имя, немного измененное, находилось в числе знатных лиц Киликии, упоминаемых у греческих и римских писателей. Тацит и Дион Кассий говорят об одном ки-

— 316 —

ликийском принце Таркондимате; на сирских монетах и у Плутарха находится форма Ταρχονδημος, — отличающаяся от формы нашего текста только носовым произношением второй гласной и прибавкой окончания греческого именительного падежа. Уже гораздо позже встречается Ταρχονδίματος, епископ одного киликийского города, Эти, упоминаемый у Феодорита ¹). Но не потому ли и сохранялось это имя в совершенно греческой провинции, что оно было освящено древним местным преданием, как такое имя, которое носили более древние властелины страны? Таким образом, можно предположить, что Таркудим царствовал в Киликии, в то название, которое наш текст дает его царству, не противоречит этой гипотезе, так как греческие географы называют Тавр киликийский—Аримой. Каллисфен помещает полумифический Арими Гомера близ берега Каликадна и пещеры Корина. Когда, посредством надписи на обрамляющей полосе вздумали дешифрировать надпись внутреннего полукруга, то прежде всего встретились с таким вопросом: эти два текста представляют ли точный перевод один другого? Решительный ответ на этот вопрос могли дать лишь в том случае, когда бы знали значение хеттейских иероглифов. Тем не менее, на основании аналогий других двуязычных надписей, такое соответствие двух надписей представлялось весьма правдоподобным. Такое предположение подтверждалось и количеством знаков: в клинообразной надписи их 9, а в другой 6. Последнее различие объяснялось тем» что хеттейское письмо, менее развитое в фонетическом отношении, чем ассирийское, обозначало посредством одного знака такие группы, как tarku, dimme, 9 долгое, тогда как клинообразное письмо разлагало их на составные элементы. Что ка-

¹) Nicetas ef Philostorgio Ariano e Cilicia Tarcopdimantum Aegon sive Aegarum in Nicaena synodo pro Ario cum aliis sedisse refert.—Atqui ejusmodi nomen Tarcodimantos (Ταρχοδίμαντος) veteri usu apud Cilices receptus erat. Oriens Christianus, Le Quien, II, 895.—Прежнее название Зенона Исаврянина. «Ταραϛικοδὶϛϛα» не имеет ли некоторого сходства с Ταρχοδίματος (Phot. Cod. 79. ἐξ Κανδίδαυ)? Последним сближением мы обязаны почтенному профессору В. В. Болотову.

— 317 —

сается слов «царь и страна», то они принадлежат к разряду тех, которые во всех системах, аналогичных с изучаемой нами, изображаются посредством одной идеограммы; и в хеттейских знаках, но мнению Сэйса, слово «царь» обозначалось продолговатым клином, а слово «страна»—через три клина. Принимая тождество ассирийского и хеттейского текстов, мы получаем шесть знаков хеттейского письма с определенным фонетическим значением: голова лошади—Tarru, изображение башни— dimme, вертикальный клин — идеограмма «царь», три клина— идеограмма «страна», недостаточно понятное изображение—er и четыре стоящих линии — me. Спустя пять месяцев после того, как Сэйс представил обществу библейской археологии свой доклад относительно дешифрирования хеттейских знаков надписи Таркондема, Тэйлор сообщил ему, что он может найти подтверждение своей теория относительно чтения хеттейских знаков также в кипрском алфавите. И действительно, раз этот алфавит имеет сродство с алфавитом хеттейским и представляет в себе позднейшую стадию развития оного, между кипрскими и хеттейскими письменными знаками необходимо должно заменяться некоторое сходство. Изучая кипрский алфавит с этой стороны, Сэйс нашел, что он, хотя происходит от хеттейского, все же не представляет его точной и полной копии, а служит скорее извлечением из него. В хеттейском письме Сэйс нашел приблизительно 125 фонетических знаков, в кипрском же алфавите их не более шестидесяти. Все кипрские знаки суть силлабарии, тогда как между хеттейскими, по предположению Сэйса, есть значительное число идеограм. Как остатки и следы самого начального периода письменного искусства, когда письмо состояло только в рисовании предметов, взятых за идейные или звуковые образы, эти идеограммы не перешли в кипрский алфавит, принадлежащий ко второй формации в генезисе алфавитов. Сюда вошли лишь фонетические знаки, принятые здесь настолько, насколько это допускалось фонетикой кипрского языка, и с тем значением, какое было присвоено им в хеттейском письме. Такая аккомодация хеттейских знаков, как

318 —

показывает изучение малоазийских шрифтов, делалась и другими нациями, принадлежавшими к хеттейскому племени или соприкасавшимися с вин, но сохранилась в целости только у киприотов. В настоящее время, после работ Смита и Сэйса, известно фонетическое значение почти всех знаков кипрского алфавита. Можно предполагать, что в большей части случаев это значение соответствует тону значению, какое имели хеттейские знаки, по отношению к которым каждый кипрский знак был только сокращением. При таком взгляде на происхождение кипрского алфавита, с первого взгляда могло показаться, что посредством его можно определить значение хеттейских знаков, но крайней мере тех, которые находятся в кипрском алфавите. Но, как оказалось на деле, такое определение являлось мало возможным. Дело в том, что форма кипрских знаков значительно уклонилась от первоначальной хеттейской формы своим сокращением, так что трудно было с достоверностью выводить одну из другой. Тем не менее Сэйс нашел несколько кипрских знаков, которые, по его наблюдению, поддавались такому сближению и хеттейские прототипы которых обнаруживались довольно ясно, хотя таковых знаков Сэйс мог определить только восемь: для и или е, ка или ку, те или то, ме или мо, се, си, ти или ди, у или о. Но,—что особенно было важно для Сэйса,—сравнение хеттейских знаков с кипрскими еще более убеждало его в правильности дешифрирования им знаков надписи Таркондема.

Таким образом, при помощи, с одной стороны, надписи Таркондема, с другой—кипрского алфавита, Сэйс определил фонетическое значение восемнадцати хеттейских знаков. Помимо этого, он сделал довольно правдоподобное определение некоторых в смысле идеограмм ¹). Так, круг или эллипс с линией по диаметру он считает за детерминатив бога; вертикальный клин—детерминативом царя; три или два таких клипа—

¹) Объяснение и сравнение ввиду собой идеограмм на памятниках Богас-Кея, Эмефа, Алеппо, Кархемыша, Эйука см. у Сайса в The Monuments... 254—259.

— 319 —

детерминативом страны; изображение человека с рукой у рта— детерминативом «речи», «говорения»; дугу, обращенную концами вниз—детерминативом высоты; два серповидных знака, стоящих рядом и обращенных концами в противоположные стороны, — детерминативом множественности; полукруг, обращенный концами вверх, детерминативом расы ¹). Хеттейское письмо, по словам Сэйса, было бустрофедон, и первая линия всегда читалась справа на лево, за исключением впрочем первой надписи в Ибризе, которая начинается от головы изображенного божества и направляется слева на право.

Сэйс не ограничился определением фонетического я идеографического значения известного числа знаков, а сделал также попытку чтения текста некоторых из надписей. Так, надпись, скопированную Рамзаем в Ибризе и находящуюся между головой и рукой главного изображения, он читает так: «Поклоняющийся Богу Сандону великому, Могущественный (владыка) Ей...ес приносит растительные приношения из винограда». Имя царя, встречающееся также в первой и второй линиях второй надписи Ибриза, есть вместе имя того царя, которому принадлежит тианская надпись: здесь ежу предшествует определительный префикс, и этот царь называется «сыном Сетуезеса (или Седуезеса) царя куанов». Три коротких эмафских надписи (№№ I, 2, 3), по мнению Сэйса, могут быть прочитаны следующим образом: «говорит владыка Тувес... (?Ту или Тоа)....ерсес, сын царь страны Ереку.... высший (?) царь стран.... царь земли хеттеев, могущественный.... правитель.... (сын Саядусету?) царь». В № 5 эмафских надписей имя Тувес опущено.—№ 2-й надписи Джерабиса начинается словами: «говорит Та (?).... ме-Таркус царь великой страны, царь земли хеттев: богиня Кархемыша установила союз» между ним и Меси, а также другим лицом, сын которого Е......ис упоминается в 5 и 8 линиях надписи ²).

¹) Сv. Vright, The emp. of. hitt. Ch. XI. Decipherment of the hittites inscriptions, 168—185.

²) 1. c. 187-188.

— 320 —

Но при чтении исследования Сэйса относительно дешифрирования хеттейского письма, у всякого невольно является вопрос: насколько достоверны взгляды и предположения Сэйса? Для ответа на этот вопрос считаем за лучшее привести приговор самого Сэйса относительно своей теории. Сделав перевод указанных выше нами надписей, Сэйс называет его «опытом очень недостаточным», но при этом все же замечает, что метод, которому он следовал в переводе и чтении надписей, построен на прочном основании, и, если будет под руками больший материал, приведет к более важным результатам ¹).

Таким образом полное разрешение вопроса относительно значения знаков хеттейского письма и кроющегося под ними содержания есть дело будущего.

IV.

Значение хеттейских памятников в решении вопроса о культуре хеттеев и их происхождении.

Но хотя хеттейские надписи представляют со стороны своего содержания пока для нас молчаливых и таинственных сфинксов, тем не менее изучение их знаков и фигур имеет немаловажное значение для истории хеттеев и их искусства. Архитектура и скульптура хеттеев во многом напоминают вавилонские типы ²). Развалины в Богаз-Кее обнаруживают следы строений с террасами и перилами, на подобие месопотамских строений ³). Еще более замечается такое сходство в памятниках Эйука, где находятся развалины дворца, построенного на искусственном холме: ориентация, расположение, скульптурные украшения,—все напоминает

1) 1. с. 188.

²) The Men. 250.

³) Сэйс ставит хеттейское искусство в связь с вавилонским, как оно отражается на вавилонских печатях, а не ассирийским: последнее было моложе хеттейского, как явившееся не ранее 14 в. до Р. Хр. The Mod. 261.

— 321 —

громадные дворцы, откапываемые в Ассирии. Между барельефами Богаз-Кея можно видеть изображения двух быков в шайках, которые (изображения), несмотря на свои незначительные размеры, напоминают изображения быков, стоявшие по сторонам ассирийских дворцов и ворот, так что представляются заимствованными от халдеев.

Вообще скульптура Сирии и Малой Азии носит явные следы вавилонского происхождения. Барельефы на некоторых скалах Птерии, как называли греки место близ современного Богаз-Кея, изображения на базальтовых плитах, украшавшие цоколи эйукского дворца, представляют процессии богов, героев, царей и полководцев в таком виде, как это изображается на ниневийских барельефах. Далее, смешанные изображения,—людей с органами животных или льва с органами быка или овна и под.,— также напоминают барельефные украшения ниневийских и вавилонских дворцов. Подобно ассирийским, хеттейские художники умели лучше делать изображения животных, чем—людей. Некоторые из изображений льва по своим достоинствам могут стать рядом с подобными изображениями у ассирийцев. В этом отношении особенно заслуживает упоминания изображение, найденное в Калабе, небольшой турецкой деревушке, вблизи Анкиры ¹).

Несмотря на свою зависимость от вавилонского, искусство верхней Сирии и Малой Азии имеет также свою собственную физиономию. Правда, относительно архитектуры между Евфратом и Оронтом этого сказать решительно пока нельзя: так как время происхождения строений, развалины которых найдены в Джерабисе и Биреджике и на скульптурных украшениях которых встречаются хеттейские знаки, пока еще не определено с точностью. Но что касается памятников Малой Азии, глубокая древность которых находится вне сомнений, и которые, без сомнения, относятся к области хеттейской цивилизации, то они в своих отличительных чертах, без сомнения, отражают следы историче-

¹)Perrot et Guillaume, Exploration archéologique de la Galatie et Bithynie, t. 2, pl. I. 32.

— 322 —

ских и культурных особенностей хеттейского племени. Их отличительную черту составляет близость к природе. Целых зданий» построенных искусственно, почти нет, из таковых указывают только на дворцы Богаз-Кея, Эйука и некоторые укрепления» стены которых увенчивают склоны обрывистых гор, причем образующие их массы громадных камней составляют скорее как бы продолжение горы, с которой они, по-видимому, сливаются в своем основании. Первые обитателя полуострова изрезали в разных местах его известковые, мраморные и терахитовые горы, как бы они имели дело с глиной, и эти их громадные произведения оказывают впечатление на всякого путешественника. Б одном месте они в скалах высекли свои могилы и украсили их фасады; в другом выбили себе жилища, или встречаются их укрепления, глубокие ямы для зерна, цистерны и колодцы для воды. В Пичмикалеси, в одной скале выдолблены лестницы, караулки, охранный вал и главные ворота ¹).

Барельефы, вырезанные на этих скалах, все принадлежат, к одному семейству, на памятниках, находящихся друг от друга на больших расстояниях, замечаются одинаковая постановка, одинаковая пропорция и одинаковые принадлежности. Так, например, тин, который повторяется в Лидии, Фригии и Каппадокии, представляет изображение человека с туловищем, выпяченным вперед, причем одна рука более или менее при поднята, а другая положена на грудь. Замечается также сходство в костюме: на голове бывает надета шайка, имеющая вид остроконечного котика, откидывающегося назад и напоминающая персидскую феску,—куда. Изображение такой шапки вошло в число хеттейских иероглифов; подобную шайку видят на голове Хетазара, на египетских барельефах. Лица частные бывают одеты в короткие рубахи; а боги, гении, цари и властелины всегда одеты в широкое и длинное платье. На некоторых малоазийских памятниках встречается изображение царя в поенном костюме, причем на нем, кроме рубахи, надеты узкие штаны, стя-

¹) Ierrot, et Guillaume, Exploration archéologiques t. 2 pl. 8.

— 323

нутые выше бедер поясом, а ниже колен оканчивающиеся огибающими около ног штрипками. На ногах надеты ступни с загнутыми спереди вверх концами и закругленными задниками.

Рассматривая скульптурные украшения, а также иероглифы хеттеев, мы замечаем между ними фигуры некоторых животных, как-то: осла, когда, овцы, зайца, собаки, коровы, лошади крылатой (на монете ЦІлумбергвра), из птиц—орла, различных орудий: копья, меча, сошника, музыкальных инструментов, в роде арфы и лиры, из растений папоротника, винограда и других. Изображения этих предметов знакомят нас с бытом хеттеев, которые, как можно заключать из их иероглифических знаков, вели оседлую жизнь, занимались хлебопашеством, скотоводством, охотой, садоводством, были знакомы с употреблением музыкальных инструментов и имели довольно усовершенствованные военные и ремесленные орудия. Одним словом, по ним жизнь хеттеев рисуется перед нами такой, какой она представляется по свидетельствам египетских и ассирийских памятников и Библии.

К какой расе принадлежали хеттеи? Хеттейские собственные имена, сохранившиеся в Библии, египетских и ассирийских памятниках ¹), показывают, что хеттеи говорили не семитическим языком. О том же говорят и скульптурные изображения хеттеев. Их черты лица и физический тип обнаруживают в хеттеях северную нацию. За северное происхождение говорят и сапоги или ступни, изображения которых находим на памятниках, и которые, как можно предполагать, употреблялись хеттеями издревле, так что вошли в число их иероглифических знаков. Форма

¹) Сэйс в конце своего исследования о The Monuments Hittites прилагает список собственных имен хеттеев, сохранившихся в Библии, египетских и ассирийских памятниках. В Библии их 9: Ефрон. Цогар, Ту или Той, Иотам, Урия, Юдифь или Ада, Элон, Беери, Луз; в египетских надписях 22—названия лиц, 194 названия местностей; в ассирийских надписях 55 названий лиц, 63—названия мест. Кроме этого, здесь 7 названий местностей, лежавших на север от Киликии, где, вероятно, также жили хеттейские племена; 28 названий царей области Натри и 23 названия городов этой области. Ср. The Mon... 288—293.

— 324 —

сапог и ступней сходна с формой обуви у горцев Малой Азии и Греции в наше время, у жителей Армении и древних италийских этрусков. Против семитического происхождения хеттеев говорит и их постоянная вражда с семитическими народами. Так, уже Феглафелассар I (1130 г. до Р. Хр.) жалуется на их опустошения Сирии. По свидетельству 2 Ц. VIII, 9, 10 и 4 Ц. VII, 6, хеттеи представляются врагами сирийцев. Насколько возможно заключить из анализа собственных имен хеттеев, их язык принадлежал к семейству языков, каким говорили Патины (Батина к северу от Оронта), киликийцы, куи к (востоку от Тарса), самаглы, гаигумы (на северо-восток от куев и Киликии), комагениане (на северо-восток от гамгумов), моски, тибаренцы (севернее Каппадокии), комагениане (в Каппадокии), протоармяне и другие племена, занимавшие область между Каспийским морем и Галисом с одной сторонни Месопотамией с другой ¹). Это семейство языков называется алародиапским; надпись протоармянского царя Минни или Вана была написана на диалекте, принадлежащем к этому семейству, главным представителем которого из современных языков является язык грузинский. Именительный и родительный падежи в языке хеттеев, кажется, оканчивались на s, сходно с именительным и родительным падежами у протоармян, так что хеттейские пизири—с, гаргемы—ш или кархемы—ш, может быть сравниваемо с Амбри—с или Амбари—с (названием одного царя тиберанцев и киликиян, современника Саргона), а также с Аргисти—с и Мепуа—с, именами встречающимися в ванской надписи: в виду такого сходства, предположение Лепормана и Сэйса о сродстве хеттеев с протоармянами является довольно правдоподобным.

Точно также трудно сказать что-либо положительное относительно религиозных верований хеттеев. Насколько можно заключить из приведенного нами выше свидетельства египетских памятников относительно хеттейской надписи, содержавшей трактат с Рамзесом 2-м, они почитали Сутеха, как высшего бога

¹) The Mon .. 252.

— 325 —

страны, который, вероятно, тождествен с киликийским Сандоном, изображение которого Сэйс находит в памятнике Ибриза ¹) и которое сходно с изображением Ваала на монетах Тарса.

Тот же ученый считает также за хеттейское божество упоминаемую в пальмирских надписях עתיили עתה(имя, по словам Стефана византийского, означающее «бог») или в сложении עתרעתהAtargatis, Derketo, которая была вместе с тем и троянским божеством, ибо Илиюн, по свидетельству Аполледора, Ликофрона, Евстафия, Гезихия, был основан Илом на холме фригийского божества Атэ, и в Трое был камень, изображавший это божество, подобный которому находился также в Ефесе ²). Главное же божество этого города, Артемида, очевидно, было хеттейской Атаргатисой, в честь которой был построен в Кархемыше ³), позднейшем Гиераполисе, храм, описанный Лукианом в De dea Syria. Подобно вавилонской Истар, хеттейская Атаргатиса изображалась едущей на льве, как это видно на некоторых печатях коллекции Шлумбергера. Такое сходство между хеттейской и вавилонской символикой простиралось, вероятно, и на всю область религиозных представлений хеттов, чрез которых оно перешло к народам Малой Азии и грекам.

Доцент Ив. Троицкий.

¹) The Monum... 265.

²) The Monum... 250—260.

³) Бругш понимая название Кархемыш в смысле קר־כמוש=קריתכמוש — город Хамоса, заставляет думать, что в Кархемыше почитался и Хамос,— национальное божество Моавитян (Brugsch... 270). Но такому объяснению препятствует упомянутое нами производство Сэйсом имени Кархемыш от другого корня, при чем конечное ш является окончанием именительного падежа (см. выше).