Кирилл (Гундяев), патр. Духовенство в СМИ

ДУХОВЕНСТВО В СМИ

Важно помнить, что по каждому священнику судят обо всей Церкви, а «благодаря» СМИ любой неприятный инцидент вызывает широчайший резонанс. Важно также помнить, что есть вопросы пастырские, а есть вопросы, связанные с церковно-общественными или церковно-государственными отношениями. Говорить от имени всей Полноты Церкви могут лишь специально уполномоченные лица — это нужно помнить самим и стараться напоминать об этом всем, в том числе и журналистам. Мнение даже известного

118

священника или мирянина-активиста не должно выдаваться за общецерковную позицию.

Конечно, вовсе отказываться от общения с журналистами не стоит. Кроме того, во многом данная проблема зависит от интерпретации журналиста полученного комментария. И все-таки не лишним будет в каких-то случаях посоветоваться сначала в профильных синодальных структурах или переадресовать вопрос представителям данных структур.

Доклад на Епархиальном собрании г. Москвы, 23 декабря 2009 года

Сегодня наши священники ведут авторские программы на влиятельных радиостанциях, регулярно выступают с комментариями и изложением экспертного мнения в телепередачах, в печатных СМИ, в новостных блоках информационных агентств.

Эта ситуация разительно отличается от того положения вещей, которое существовало в отечественных СМИ еще 10-15 лет назад. Вместе с тем, пастырское слово наших собратьев далеко не всегда звучит для светского зрителя, слушателя, читателя весомо и доказательно.

Иногда наша скованность и недостаточная убедительность объясняются не изжитым с предшествующих времен синдромом случайного гостя, когда представители Церкви были вынуждены чувствовать себя благодарными редакции уже за сам факт приглашения к разговору. Но времена изменились, а некоторые из нас измениться не сумели.

В других случаях наши батюшки и даже отдельные епископы оказываются неспособными выйти в своих речениях за пределы привычного для них

119

и уже хорошо известного аудитории набора этических максим, воспринимаемых слушающими и читающими как предсказуемые благочестивые банальности. Такие слова не могут затронуть ум и сердце, увлечь современного человека.

Не секрет, что светские СМИ даже теперь не спешат честно и исчерпывающе информировать своих зрителей, читателей и слушателей о важнейших инициативах Церкви, если только не находят в них элементов сенсационности.

Так, в национальной прессе в свое время были практически проигнорированы около десятка заявлений Священного Синода в связи с драматичной ситуацией в Чечне. Гласом вопиющего в пустыне (Ис. 40, 3) осталось и выдержанное в достаточно жесткой тональности обращение Церкви к светской власти в связи с массовыми задержками заработной платы. Та же ситуация — с освещением позиции Межрелигиозного совета России по самым острым и болезненным проблемам, стоящим перед нашим полиэтническим обществом.

Отдельные наши собратья, стремясь к тому, чтобы всякое высказанное ими мнение обязательно попало на ленты информационных агентств и вызвало волну комментариев в Интернете и на радио, начинают облекать свои заявления и инициативы в экстравагантные, провокативные формы. Ожидаемый эффект, конечно, достигается, но наряду с этим и в адрес нашей Церкви звучат нелестные эпитеты, а наши критики и недоброжелатели получают обильную пищу для очередных нападок, иронии и сарказма. В результате в общественном сознании складывается искаженный, а порою отталкивающий образ Православия.

120

Многие хорошо знают, что бывают случаи, когда, нарушая непосредственно в прямом эфире ранее достигнутые договоренности с представителями Церкви, журналисты намеренно ставят клириков в неловкое положение.

Нередко складывается впечатление, что наши собратья приходят на дискуссии и дебаты недостаточно подготовленными. А ведь им зачастую приходится вести разговор с людьми весьма искушенными, умело обращающими нашу неподготовленность против Церкви Божией.

Конечно, нельзя совсем отказываться от контактов с прессой — это путь, ведущий Церковь к самоизоляции и капитулянтству. А еще — к добровольному отказу от нашего призвания, ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую! (1 Кор. 9,16).

Доклад на Епархиальном собрании г. Москвы, 23 декабря 2011 года

Духовное состояние общества порождает, в первую очередь у пастырей, озабоченность и даже скорбь. Если для многих светских наблюдателей те процессы, которые идут сегодня, являются результатом развития современной культуры, включая Интернет и молодежную культуру, то Церковь, получившая преемство от святых апостолов, измеряет жизнь иным критерием. Это помогает Церкви сохранять остроту духовного зрения, не поддаваясь искушению принять вымысел за правду. Если когда-нибудь Церковь будет увлечена заблуждениями, это будет уже не Церковь.

121

Когда Господь говорит: вpama ада не одолеют ее (Мф. 16, 18), Он указывает на то, что до скончания века, до последнего момента, когда вострубит ангел и мертвые восстанут, как живые, и мы изменимся, по слову апостола Павла (1 Кор. 15, 52), Церковь сохранит эту дарованную ей Самим Господом способность различать духов (1 Ин. 4,1).

Поверхностные люди, в том числе, к сожалению, и некоторые священнослужители, для оценки происходящего используют подходы, которые существуют в СМИ и Интернете, склоняются к скороспелым и чаще всего ложным суждениям, основывая таковые не на духовном опыте, опыте молитвы, смирения, крестоношения, а на скоропреходящих вкусах времени, неких предпочтениях общественного мнения. Не дай Бог нам, людям церковным, соблазниться мнением о нас в блогах или даже в СМИ. Поступив так

122

единожды, мы попадаем в ловушку и начинаем делать всё для того, чтобы поддерживать сложившийся рейтинг. И как легко перейти роковую черту и забыть о своей пастырской ответственности!

Наша задача заключается в том, чтобы никогда не изменить ни Христу, ни тому делу, которое Он нам поручил. Поэтому для нас руководящим началом является не общественное мнение, не положительные или отрицательные отзывы о нас, не количество «лайков» в интернетовских постах, а то, что Бог открывает нам в молитве и в духовном опыте.

То, что мы совершаем в общественном пространстве, как, впрочем, и в любом другом, мы должны основывать на молитве и сверять с опытом святых отцов, подвижников, молитвенников, с неизменяемым и одновременно вечно юным наследием Церкви.

И сегодняшний наш ответ хулителям, клеветникам, лжецам — это не тот ответ, который хлестко звучит в Интернете, или на страницах прессы, или в так называемых ток-шоу, природа которых именно в том, чтобы развлекать людей... Эти обсуждения часто превращаются в обсуждение трагических судеб людей, ярмарку тщеславия, когда участники шоу соревнуются друг с другом, желая завоевать симпатии зрителей.

Я призываю священников не участвовать в токшоу. Часто неизвестно, ради чего туда идут, — чтобы защитить человека или идею, или же себя пропиарить, или кого-то победить и положить на лопатки. Это не наш стиль, не наше слово.

У нас есть миряне, которые могут, если пожелают, участвовать в ток-шоу, не подвергая Церковь порицанию, но защищая христианскую нравственную

123

позицию. Потому что уйти полностью из сферы общественной теледискуссии было бы неверно.

Я хотел бы всех вас призвать к твердому стоянию в вере, крепкой молитве, к трезвомыслию и, главное, к способности сопротивляться искушениям, в каких бы блестящих обертках эти искушения нам ни предлагались. Наши предки справлялись, и нам надлежит со всем этим справиться, чтобы и дальше идти по историческому пути, оставаясь самими собой.

Слово на братской трапезе в Храме Христа Спасителя, г. Москва, 22 апреля 2012 года

Надо быть ответственным за все, что мы говорим, особенно публично. Я отдаю себе отчет, что дискуссия часто эмоционально возбуждают людей настолько, что словно тормоза отпускаются. Мы с вами бываем свидетелями эпатажных заявлений со стороны священнослужителей, часто, простите, ни к селу, ни к городу. Либо это результат действительно эмоциональной инерции — человек увлекся и уже остановиться не может; либо это недостаток ответственности за то, что говорит священнослужитель.

Я в данном случае говорю именно о священнослужителях, потому что именно слова священников чаще всего цитируются, интерпретируются и используются, в том числе, для нападок на Церковь. Поэтому не нужно эпатировать публику. Эпатаж — это не наша миссия. Пусть другие занимаются эпатажем.

Вообще, народ устал от эпатажа. Это на первых порах было интересно, когда появилась свобода слова — тогда всё слушали затаив дыхание. А сегодня многие устают от хлестких слов, в которых мало

124

смысла, но много желания произвести впечатление — и чаще всего даже не для того, чтобы достичь цели, а чтобы себя, как сейчас говорят, пропиарить.

Поэтому я призвал бы всех православных коммуникаторов, всех, кто участвует в публичной деятельности, ответственно относиться к словам. Думаю, на памяти многих неудачные шутки наших священнослужителей — пошутил, сдуру брякнул, и потом весь Интернет два-три месяца гудит, разбирая эти шуточки. В это же время Церковь делает важные заявления, касающиеся отношений с обществом, затрагивающие многие вопросы, связанные с семьей, браком, рождением детей, — то, что является важным фактором свидетельства Церкви перед лицом внешнего мира. А все внимание поглощено комментариями к шутке, которая так неудачно прозвучала, или к эпатажному заявлению, в котором потонули все положительные импульсы, исходящие от Церкви.

125

Давайте спросим: польза от таких выступлений или вред? Мы же не клоуны! Поэтому в первую очередь — ответственность за слово. Почему я призвал священников не участвовать в публичных ток-шоу? Сама стихия ток-шоу предполагает эпатаж. Это же не серьезная дискуссия, там никто не выясняет истину. Разве было хоть одно ток-шоу, в результате которого было бы принято решение? Или результаты которого были инкорпорированы в политические действия или документы государственной важности? Присутствие там священников — это участие в игре по чужим правилам. Это не наше дело.

Наше дело — свидетельствовать жизнью, словом, жертвенными делами. Наше дело — ходить по больницам, приютам, заниматься с бездомными, наркоманами, алкоголиками, с нашими безбожниками, которые мечутся и сами до сих пор не могут понять, где они, во что верят, во что не верят; молодежь спасать. Да, такая работа приносит меньше пиара, рейтинги публичности ниже. Но не нужно гнаться за этими рейтингами.

Конечно, в публичных выступлениях всегда есть личностный элемент, который нельзя снять. Человеку всегда хочется показать себя с лучшей стороны, это естественно. Вот почему я очень не люблю задушевных разговоров с корреспондентами. Некоторые говорят: «ну, давайте поговорим», и приглашают меня на такие разговоры. Но во всех этих задушевных разговорах есть элемент искусственности — не будет же человек о себе плохо говорить. Задает журналист на весь мир вопрос: «Скажите, какая Ваша самая большая слабость?» Значит, я скажу либо неправду, либо нечто такое, что будет работать на развитие сим-

126

патий людей в мой адрес. Опять ложь, опять лицемерие!

Мы должны этого избегать. Мы не должны быть одними пред престолом Божиим, вознося руки в момент совершения Евхаристии, и другими, когда отвечаем на вопросы журналистов.

Встреча с участниками V Международного фестиваля православных СМИ «Вера и слово», г. Москва, 31 октября 2012 года

В современной информационной среде любая новость, связанная с Церковью, рассматривается «через лупу». Любой недостойный поступок человека, связанного с Церковью, вызывает шквал негативных публикаций. Несомненно, что ряд СМИ прибегают к использованию недостоверной, заведомо ложной информации, практикуют технику информационных вбросов. Эти методы, характерные для информационных войн, подчас используются и против Церкви. Церковь учит людей праведной жизни, и мы, ее члены, призваны быть примером для неверующих и маловерующих не только в словах, но и делах. Тогда мы выиграем любую информационную войну, не вступая в нее.

Это не освобождает священников от необходимости изучения и понимания современной медийной ситуации. Церковь обязана отвечать на вызовы времени, и священнослужители должны иметь представление об основных тенденциях развития информационной среды.

Доклад на Епархиальном собрании г. Москвы, 28 декабря 2012 года

127

Мы уже привыкли к тому, что живем в информационную эпоху. Но часто ли мы задумываемся, какие ценности навязывает нам эта эпоха, какие изменения принесла она в интеллектуальную, эмоциональную и духовную жизнь человека?

С появлением масскультуры черты массовости приобрели многие стороны культурной жизни. Массовым стало и публичное слово, ценность и влиятельность которого сегодня не всегда зависит от интеллектуальных дарований говорящего. Теперь трибуна зачастую принадлежит не тому, кто умнее, опытнее или компетентнее, а тому, кто хочет самоутвердиться и доказать другим свое превосходство. Современные СМИ, особенно Интернет, с одной стороны, каждому подарили право свободно высказываться. Но, с другой, они же стали и своеобразной ярмаркой тщеславия, шумным базаром, на котором побеждает тот, кто кричит громче.

В условиях острой конкуренции идей, точек зрения в ход идут самые жесткие способы борьбы за внимание аудитории. Но, к сожалению, на рациональное убеждение зачастую не остается времени ни у отправителей, ни у получателей информации. Гораздо проще завоевать внимание аудитории через эмоции. Именно поэтому современные массмедиа чаще апеллируют к инстинктам и низменным чувствам, чем к рассудку и совести. Ради повышения рейтингов некоторые медиаресурсы не только могут воспользоваться некачественной и недостоверной информацией, но нередко не стесняются прибегать к откровенной лжи, чтобы «жареными» новостями привлечь внимание людей.

128

Нередко и нам навязываются подобные законы. Священники, посещающие теле и радиопрограммы, рассматриваются как участники склок на потеху публике. К сожалению, некоторые из нас вольно или невольно становятся жертвами подобного формата общения. Это позорит достоинство священнослужителя, призвание которого — быть не самым крикливым участником спора, но свидетелем истины. Победить человека в споре — «пиррова победа» для пастыря, если это вызывает ожесточение и ненависть оппонента. Если клирик не способен сохранять пастырское достоинство в дискуссии, лучше вообще в нее не ввязываться...

Каждый священнослужитель должен осознавать огромную ответственность, которую накладывает на него присутствие в публичном пространстве. В своем стремлении привлечь общественное внимание к проблеме необходимо помнить о недопустимости

129

придания своим заявлениям или инициативам провокационных форм.

Доклад на Епархиальном собрании г. Москвы, 28 декабря 2012 года

Что греха таить, уровень общественной дискуссии у нас очень низкий. У нас дискуссия чаще всего переходит в спор, а спор — в скандал. И как душа надрывается, когда миллионы людей становятся сопричастны этому буйству человеческих страстей на центральных каналах!.. Надо ли священнослужителю участвовать в таких скандалах — вопрос очень непростой. Насколько ты, оказавшись в подобной турбуленции, способен адекватно представить церковную точку зрения? Ее услышат, поймут или, напротив, перебьют? К сожалению, присутствие священнослужителей в общественной дискуссии очень часто выглядит ущербным, неполноценным. От священника все ждут большего — а большего он сказать не может ввиду формата дискуссии и ее атмосферы.

Но если то, что говорит священник, не в полной мере принимается людьми — а ведь это зависит не только от священника, но и от людей, — негативное отношение к высказыванию священника автоматически распространяется сразу на всю Церковь. Выступил неудачно академик на дискуссии — никому в голову не придет судить на этом основании об Академии наук... А вот сказал что-то от ветра главы своея батюшка, тем более сказал нечто, что спровоцировало негативную реакцию, — сразу вывод: «Церковь виновата! Это позиция Церкви!»

130

Принимая во внимание эту неоднозначность участия представителей Церкви в общественной дискуссии, мы в свое время ограничили круг лиц, которые могут выступать на такого рода площадках. Сегодня это в основном официальные представители церковных учреждений; и сделано это не для того, чтобы ограничить других, а чтобы по крайней мере повысить планку ответственности. Люди, постоянно вовлеченные в такого рода деятельность, более или менее подготовлены — психологически, эмоционально, да и теоретически — к таким обсуждениям. Хотя и здесь время от времени мы сталкиваемся с проблемами — когда отдельная мысль или слово выхватывается из контекста и используется в СМИ, чтобы спровоцировать некую негативную волну, придать обсуждению проблемы негативное измерение.

В этом служении, которое несут наши священнослужители, есть и замечательные достижения, и некие поражения. Но главный вопрос: что делать? Уходить? Но тогда общество потеряет всякую возможность слышать слово, которое несет в себе по крайней мере отображение Божией правды. Потому что в каждом слове священника есть некая апелляция, сформулированная или несформулированная, к Божественному авторитету, традиции Церкви, Священному Писанию. И если в современном обществе совсем умолкнет этот голос, у людей вообще не будет представления о мнении Церкви по тем вопросам, которые сегодня их беспокоят...

Сегодня обмен информацией — это не исключение из правил, а часть нашей жизни. В этом новом информационном обществе Церковь не может дистанцироваться от реальности, в которую погружена церковная паства. Мы работаем над тем, чтобы как

131

можно больше священнослужителей могли нести свое пастырское служение в этой очень сложной лично для них, ответственной и рискованной для Церкви сфере свидетельства о Христе. Новая реальность, которая сегодня является нашей реальностью, требует, чтобы Церковь присутствовала там, где она раньше никогда не бывала. Не для того, чтобы у нас возникли телевизионные «звезды в рясах», а для того, чтобы со смирением, с надеждой на помощь Божию передавать людям весть о спасении.

Выступление в выпуске телепрограммы «Слово пастыря» 30 июля 2011 года

Нам нужны новые делатели в медиапространстве из числа клириков и прихожан, обладающих соответствующими талантами. Чтобы изменить вектор развития общества, наших усилий пока недостаточно.

132

Мы должны стремиться сами задавать правила церковного присутствия в информационной среде, а не жить по тем правилам, которые нам предлагает секулярное окружение. Тогда мы будем способны изменить окружающий нас информационный мир.

В связи с этим нельзя в полной мере поддержать практику, согласно которой священнослужители, ссылаясь на отсутствие благословения, вообще не взаимодействуют со СМИ. Это может привести к ограничению присутствия духовенства даже в районных или окружных изданиях, где, к сожалению, мы и так всё еще недостаточно активны и заметны. Ведь не всегда у священника будет стремление по каждому обращению из районной газеты, например, с просьбой поздравить с праздником, испрашивать благословение викария. Для некоторых проще будет отказаться, чем обратиться к начальству. Полагаю, что возможность взаимодействия со СМИ в бесспорных вопросах — просветительских, катехизаторских — должна быть предоставлена каждому настоятелю. Что касается других священников, им, в случае обращений к ним представителей СМИ, желательно согласовывать вопрос с настоятелями.

Впрочем, принимая во внимание имеющийся опыт, не исключено, что викариям придется накладывать запрет на общение отдельных клириков со СМИ. Ведь есть, к сожалению, и такие священники, которые высказывают свои искаженные представления о благочестии перед камерой, размещают видеозаписи в Интернете — а потом из-за одного неразумного батюшки подвергается порицанию все духовенство.

133

И, конечно, следует быть особенно осторожными, когда речь идет о спорных темах, о возникающих порой скандальных ситуациях. Здесь лучше проконсультироваться с благочинным или викарием, а возможно — и с Синодальным информационным отделом. То же касается и приглашений от федеральных каналов принять участие в передачах.

Доклад на Епархиальном собрании г. Москвы, 20 декабря 2013 года

134