Бальтазар фон, Ганс Урс Сучок и бревно

СУЧОК И БРЕВНО

«Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь;» (Мф. 7, 3). И как тебе не приходит в голову, что сучок в глазе брата твоего оттого завелся, что он давно видит бревно в твоем глазе? Нет, об этом ты ничего не ведаешь, и это правда, потому что свой глаз всегда смотрит на других, а не на самого себя. И тем не менее в контексте Иисусовой притчи такое самоизвинение было бы неприемлемо. Замечать прегрешения других людей и потому называть себя прозорливым — это и есть, по словам Христа, фарисейство. Предположим, «брат твой имеет что-нибудь против тебя». Тогда прекрати молитву, «пойди, прежде примирись с братом твоим» (Мф. 5, 23 и сл.). Ведь вполне может быть, что его упреки в твой адрес — целиком или даже пусть только частично — все же справедливы. Но если и предположить, что ты со всей ясностью видишь действительную греховность брата твоего, тогда «выговори ему; и если исправится, прости ему» (Лк. 17, 3). Иными словами, выговаривание как таковое не запрещается Господом. Однако оно предполагает сначала готовность к прощению грешника, и эту готовность тот, кому выговаривают, должен почувствовать, и лишь при таких условиях он выкажет готовность к покаянию. Дух желания простить другого

/122/

обязан господствовать в такой мере, что ему не трудно переносить многие прегрешения и оскорбления. «И если семь раз в день согрешит против тебя, и семь раз в день обратится, и скажет: «каюсь», — прости ему» (Лк. 17, 4). Похоже, что в Евангелии отражена утопическая ситуация, но именно ее Христос как следствие выводит из поведения Своего небесного Отца и соответственно из Своего сердца.

Слова о сучке и бревне не лишают силы христианский долг выговаривания за дело. Напротив, он понимается Церковью как необходимое дело любви. И тем не менее остается действенным и предписание сначала вытащить бревно из собственного глаза. Сколь часто определенное прегрешение другого человека кажется нам заслуживающим упреков, в то время как по отношению к себе такое же прегрешение кажется нам пустяковым! Это означает: тяжким бревном своего авторитета мы ударяем по легкому сучку другого. Недаром сказано о фарисеях: «Они говорят, и не делают. Связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям (ныне и во имя Иисуса: каждый день неси свой тяжкий крест!), а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф. 23, 3 и сл.).

Люди, на которых возложен крест авторитета по отношению к другим, обязаны понести этот крест. Они не вправе сложить его с себя и стараться избавиться от него с помощью смиренного угодничества тех, кого они должны вести за собой и воспитывать. Как раз к подобным лицам притча о сучке и бревне особенно приложима. Не авторитет, на который, послушествуя Христу, следует опираться, является бревном (хотя некоторые и считают его таковым). Авторитет в крайнем случае может соответствовать бревну креста, и крест не сбросишь с плеч. С другой стороны, человек, принявший на себя груз авторитета, обязан особенно следить за тем, чтобы не дать повода для упреков, которые Христос адресовал фарисеям. И если такому человеку покажется трудно соединить две вещи — исполнять возложенный авторитет без потакательства; жить по духу смирения, в готовности испытать себя, признать свою неправоту и усовершенствоваться — тогда пусть он возьмет себе примером Господа, умевшего без напряжения соединять величие полученного Им от Отца авторитета со Своим смирением, со Своей открытостью для служения всем. Удержание Им за собой авторитета некоторые принимали за превозношение: «Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин. 10, 33). Он отвечал на это лишь указанием, что именно Он — есть Тот, «Которого Отец освятил и послал в мир», так что Он, как «Сын Божий» (Ин. 10, 36), обязан воплощать в Себе авторитет Отца, а именно: чистым служением любви Богу и людям. С другой же стороны, Он Сам, «Господь и Учитель», умывает ноги Своим ученикам, дабы и они в дальнейшем творили то же, что и Он им сотворил, т. е. не чурались, будучи нагруженными Его авторитетом, и рабской службы (Ин. 13, 14—16).

/123/

Дело, о котором говорим, безусловно, очень трудно для грешных людей: как можно желать исправлять других («Дай, я выну сучок из глаза твоего», Мф. 7, 4), в то же время сознавая, что мне самому еще надлежит во многом исправить себя? Если, однако, отдающий приказы сознает свою греховность и действительно исправляет себя, тогда его дух воспримут ученики или подчиненные (при условии, конечно, что они не закоснели и не ожесточились). В таком случае можно будет видеть совместное подклонение под «легкое бремя» Евангелия (Мф. 11, 30).