Бальтазар фон, Ганс Урс Профессия И Призвание

ПРОФЕССИЯ И ПРИЗВАНИЕ

«Ибо были они рыболовы. И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков» (Мк. 1, 16 — 17). Когда человек переходит от профессии к призванию, всегда наблюдается как качественный скачок, так и продолженное преемство. Итак, скачок: они «оставили все и последовали за Ним». По-другому быть последователем невозможно: «Кто ценит нечто выше Меня, тот Меня недостоин». В понятии скачка кроется отказ от надежды — ведь то, что оставлено, не будет продолжено. И все же, с другой стороны, преемство: и став ловцом человеков, рыбак продолжает пользоваться навыками своей профессии. Ведь ему не надо вновь учиться обращению с лодками и сетями, он продолжает различать подходящую и неподходящую погоду, знает, что делать во время штиля и в случае шторма.

Иисус несколько лет проработал плотником, и Его переход к общественному служению — это, конечно, скачок. Но все же многое осталось и от профессии: Он знает, на каком основании надо строить дом (на скальном, не на песке); Ему известно, что перед началом строительства составляется смета, чтобы достало средств закончить постройку. Иисус жил себе, как любой другой человек, но вот совершается скачок. Двенадцатилетним мальчиком Он уже переселяется в другой дом, так как, по Его словам, «Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему». Хотя каждый человек нуждается в пище,— а Иисус даже ведет себя как любящий поесть и попить (Мф. 11, 19),— вдруг выясняется, что у Него «есть пища, которой вы не знаете, Моя пища есть творить волю Пославшего Меня» (Ин. 4, 32 и сл.). После скачка Он живет теперь «всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4, 4 и сл.). До скачка у Него, как у каждого человека, была мать, но потом в одно мгновение для Него обращаются отношения между матерью и сыном: «Ибо кто будет исполнять волю Отца Моего небесного, тот Мне матерь» (Мф. 12, 50).

В Евангелии упомянуты всевозможные профессии, и каждая из них способна стать мостом к призванию. Вот в Евангелии представлен крестьянин, всевающий семя: «И спит, и встает ночью и днем, и, как семя всходит и растет, не знает он. Ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва» (Мк. 4, 26 и сл.). Если посмотреть на картину под углом зрения скачка, то деятельность человека перемещается во мнимо бездеятельное чередование времен, когда земля «сама собою» (automate) взращивает плоды. Мы видим таинственную одновременность как полезных, так и напрасных усилий, что характерно для Царствия Небесного,— крестьянин должен бросить семя в землю, но плодоносить оно, уже отданное, будет лишь «само собою». Мост перебрасывается терпением: «Вот, земледелец ждет драгоценного плода от земли и для него терпит долго. Дол-

/47/

готерпите и вы» (Иак. 5, 7 и сл.). В Евангелии описывается работа в винограднике и как нанимают на нее. Описывается врачебное искусство: Иисус исцеляет больных, но исцеление протекает с одновременным совершением скачка, поскольку отпускаются грехи, да и исцеление совершается при условии, что больной осознает себя грешником,— ведь только в этом случае для Него искусство врачевания приобретает смысл (Мк. 2, 17). Евангелие рассказывает, как управляют чужим имуществом. Разделивший свое имение владелец удаляется, и мы наблюдаем, разом в земной и сверхъестественной сферах, как правильное, так и неправильное обращение с тем, что поручено. В Евангелии, далее, описывается стратегическое искусство: некий царь прикидывает, сможет ли он, располагая десятитысячным войском, победить противника, у которого в два раза больше воинов. Может быть, при высоком военном искусстве, он и может одержать верх, но обычно приходится искать мира. Победа возможна лишь тогда, когда «отрешится от всего, что имеет»,— такова истинная стратегия (Лк. 14, 31 и сл.). В Евангелии, далее, женщины знают, как надо ставить заплату на платье, и они не поставят заплаты из нового материала на старую ткань. Женщинам же известно, что потерянную монету надо искать до победного конца, даже если для этого придется передвинуть всю мебель. И пастух, наконец, научен, что, когда какое-либо животное потерялось, нет нужды отчаиваться, а надо оставить стадо и отыскать потерю.

Ту же самую профессиональную осведомленность мы видим и в посланиях ап. Павла. Он осведомлен, как надо высаживать и поливать растения, о чем он упоминает по совершившемся для него скачке,— когда приступает, совместно с Аполлосом, к возделыванию сада Господня. Для него совершился также скачок от естественного деторождения и материнства к материнству по отношению к церковной общине, и он несет ради нее муки роженицы. При этом ему сверхотчетливо известно, что и в том и в другом случае — можно еще вспомнить о его сверхъестественном военном искусстве (2 Кор. 10)— потребные силы он получит исключительно от Бога и лишь отказавшись от представления, что сам на что-то способен.

«Перескочить» от земной профессии к призванию свыше можно только одним прыжком, иначе свалишься в разделяющую их пропасть. Иисус отвергает любого человека, ставящего условия,— такие люди своего призвания недостойны. Встречаются, однако, такие обстоятельства, которые не меняются при перенесении из земного царства в Небесное. Скажем, не меняются предписания о посте. Вспомним также о постоянных призывах быть начеку, на страже, быть готовыми препоясать чресла и взять в руки факелы. Поведение до и после скачка, если на него посмотреть с внешней стороны, особенно там, где присутствуют профессиональные моменты (ска-

/48/

жем, врача могут вызвать к больному и ночью),— очень похожее. Качественный скачок заложен не снаружи, а внутри, в мотиве. Итак, многое из земного поведения может оказаться весьма близким поведению призываемого Христом.

Следовательно, когда совершился скачок, оставленное земное должно быть — сверху — подвергнуто переоценке, а затем оно, заново переосмысленное, снова может быть вручено тому, кто уже все покинул. Действительно, и ученикам Христа, после Его крестной смерти и воскресения, было заповедано вернуться к их старым профессиям в Галилее, и увидеть Христа они должны были — там. Примечательно, что в конце евангельского повествования мы как раз и видим ап. Петра и сущих с ним буквально вернувшимися к ремеслу рыбарей. Но ведь и Плотник из Назарета, обнимавший перекладину креста, вновь увидел изделие Своей собственной профессии.

В «мирских общинах» такое бывает правилом.